|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Эх, и тяжела ты, шапка Мономаха!
Борис Годунов
Глава 1.
Ночь мы с любимым провели не только за разговорами — хотя и их хватало. Как можно было упустить возможность задать Володьке давно интересовавшие — даже, не побоюсь этого слова, терзавшие — меня вопросы! Хотелось узнать все и сразу, и начала я в хронологическом порядке, от Рождества Христова — то есть, с зимы. Странное поведение короля после триумфальной операции по разгрому лесных разбойников и освобождению заложников стоило мне немалых нервов, и теперь, когда принципиальный вопрос "любит — не любит" окончательно разрешился к обоюдному удовлетворению сторон, его показное равнодушие и стремление избегать моего общества выглядело совсем уж странно.
Ну, и оказалось, что проблема не стоила выеденного яйца — в то время, когда меня больше всего волновал собственный внешний вид и запах после многодневного подземного заточения без мыла и дезодоранта, милый видел перед собой вовсе не старуху Изергиль (какой я рисовалась себе в собственном воображении), а любимую женщину, которую он спас — и, разумеется, вправе был рассчитывать хотя бы на устную благодарность. Вместо этого я тут же попыталась сбежать, всячески демонстрируя нежелание оказаться в постылых объятиях, а при попытке поцеловать и вовсе потеряла сознание... разумеется, от отвращения. С несвойственной королям самокритичностью Володька принял все на свой счет, расстроился, решил, что насильно милым ни за что не будет, и после этого старался даже лишний раз в мою сторону не смотреть... Сколько мы времени зря потеряли из-за этого недоразумения!
В качестве ответной откровенности я поделилась собственными мыслями во время снежной чехарды — и как не хотела запомниться такой, и что притворялась потерявшей сознание, когда он нес меня на плече, и до чего все-таки это было романтично и приятно...
— Грязная? — изумился Володька. — Я даже не заметил! В первый момент мне показалось, что солнце померкло, а потом оказалось, что это ты его затмила своей красотой...
— Подумайте, какая куртуазность! — фыркнула я, неловко пытаясь скрыть, что на самом деле ужасно растрогана. — А эта стрекоза что тебе затмила — взрыв сверхновой? Вот так отправишься в небольшое путешествие... дней на тридцать — сорок... Возвращаешься — а твое место уже занято!
— За троном, но не в сердце, — серьезно возразил любимый. — Я бы не раздумывая разоблачил ее в первый же день, но мерзавка пригрозила, что тогда и тебе придется плохо. Чтобы этого избежать, я готов был выполнить любой ее каприз.
— Даже сделал баронессой?
— Отдал бы и корону, если бы попросила...
— О!.. — я немного помолчала, переваривая услышанное. — А мне сперва даже показалось, будто бы ты не рад меня видеть. Или снова сомневался, что вернулась настоящая?
— Тебя я узнаю даже среди тысячи двойников! — видимо, чтобы придать своим словам дополнительный вес (а может, убедиться, что я на самом деле тут, а не просто видимость), король так сжал меня в объятиях, что аж дух захватило. — Но ты же вернулась не одна!
— Иан? — не поверила я. — Ты приревновал к мальчишке?!
— Я приревновал к мужчине! На первый взгляд нельзя было сказать, что отважный рыцарь... кхм...
— Орлетта! — я облегченно рассмеялась. — Ну, с этой стороны тебе не стоит опасаться соперничества, у нее есть своя дама сердца... Ты ее еще не видел, но обещаю — будешь потрясен!
На протяжение недолгого срока службы на высшей придворной должности я старалась строго придерживаться французского правила: девушка не должна появляться на людях два дня подряд в одном и том же наряде, дабы не вызвать подозрений, будто ночевала не дома. И хотя сегодня это, безусловно, на все сто соответствовало истине, да и переодеться мне пока было не во что, афишировать данный факт не стоило. Поэтому я проснулась еще до зари, но не торопилась исчезать незаметно и без предупреждения, как утренний туман. И без того слишком часто испарялась в последнее время. К тому же кого еще, кроме родного мужа, честная женщина может попросить помочь зашнуровать корсет и застегнуть на спине платье?
— Ты тута? — не открывая глаз, спросонок отозвался на поцелуй любимый.
— Я здеся, о необразованный король моей души! — хихикнула я. — Открывай глазки, солнышко!
— Я боюсь...
— Ты должен был знать, на что идешь, когда женился на ведьме!
— Вдруг я открою глаза — а это только сон? Или ты снова исчезнешь?
— Даже не надейся теперь от меня избавиться! — забравшись обратно в кровать, я принялась его тормошить: — Давай-давай! Все равно не спишь — поднимайся, и помоги мне одеться!
— Зачем? — искренне изумился ненаглядный. Даже глазки распахнул: — Так ты мне нравишься гораздо больше!
— Уговорил! Так теперь и буду ходить всю оставшуюся жизнь. Сколько на платьях сэкономим!..
В результате покинуть королевскую опочивальню мне удалось гораздо позже, чем я сперва рассчитывала.
Вернувшись утром в лабораторию, я застала Иана при полном параде — в новеньком, с иголочки, бархатном костюме (взмыленный подмастерье доставил его еще до рассвета), и кружевной рубашке. Сидя за туалетным столиком, он сосредоточенно подкрашивал брови и ресницы. Настасья с Зарой, сами никогда в жизни не пользовавшиеся декоративной косметикой, давали полезные советы.
— Помаду лучше возьми розовую, — внесла и я свою скромную лепту: — Красная смотрится вызывающе.
— Ой! — от неожиданности эльф выронил косметическую палочку.
— Ну, и что здесь такое происходит? — я обернулась к хихикающим девушкам: — Это вы его подбили?
— Он сам! — попыталась оправдаться Настасья. Энергичными кивками Зара подтверждала искренность ее слов — рука руку моет.
— Так красивее! — мечтательно протянул мальчишка. — Мне больше нравится с темными ресницами, чем с зелеными!
— Это же временно, — я взъерошила шевелюру сочного цвета майской зелени: — Отрастут у тебя еще и темные брови, и рыжие волосы!
— Но я хочу сейчас! — Иан капризно надул губы.
— Кто же тебе запрещает? Подкрашивайся, только не переусердствуй...
— А все эльфы такие же зеленые, как ты? — Настасья наконец улучила момент, чтобы задать давно интересующий ее вопрос.
— Всякие бывают, — стерев с губ киноварную помаду, эльфенок достал баночку с нежно-розовой: — Рыжие, черные, белые, красные, зеленые. Даже голубые.
— Это-то меня и беспокоит, — вздохнула я.
— Нет, голубым я уже не стану, таким родиться нужно, — подняв палочку, Иан подкрасил ресничку в уголке глаза, и внезапно замер с занесенной рукой: — Хотя я точно также и о зеленом думал! А голубая краска для волос у тебя есть?
— Даже если бы была — не дам! И так хорош.
— Но ты же сама сказала...
— Я пошутила!
Одной рукой умыться, другой причесаться, третьей — накраситься... Не хватало еще опоздать на вручение слонов! Надо будет еще за Орлеттой зайти, а то вдруг заблудится.
Оставленная без присмотра буквально на минуту, Зара уже успела намотать зеленые волосики на горячие щипцы: с кудряшками эльф смотрелся очень мило...
— Чаровница!..
— Лаврентий Петрович! — я сердито топнула ногой. — Сколько можно! Немедленно извинитесь и отпустите мальчика!
Граф Старожилов, налетевший, как ураганный шквалистый ветер, стоило только нам с Ианом переступить порог комнаты, отрицательно покачал головой:
— Не отпущу, пока ОНА не назовет своего имени!
— А-а-а! — пропищал полузадушенный в страстных объятиях эльф.
— Да что же вы за маньяк такой! — я повисла на каменном локте — у садовой статуи руку проще разогнуть. Он на самом деле гранитный, что ли? — Лаврентий Па... Петрович! Граф! Ну, послушайте же меня!
Однако отчаянный влюбленный голосу разума внимать не желал:
— В мужском платье вы тоже просто очаровательны! — рассыпая комплименты, Каменный Лаврентий ослабил железобетонные объятия и, обхватив могучей дланью тоненькую ладошку, буквально впился в нее жадными губами.
— В жабу превращу! — безнадежно пообещала я.
Взвизгнув совсем уж нечеловеческим голосом, Иан каким-то невероятным способом вывинтился из захвата, и со всех ног припустил вдоль по коридору.
— А ну, стоять! — отважно зажмурившись, я шагнула наперерез асфальтовому катку — распаленный богатырь легко смел бы со своего пути любое препятствие, начиная с каменной стены.
Ни удара, ни громоподобного топота — я приоткрыла глаза: размахивая руками, чтобы сохранить равновесие, мужчина раскачивался на месте, не в силах оторвать ноги от пола. Ни дать, ни взять, Шурик, увязший сапогами в гудроне! Не дожидаясь, когда по рецепту популярного киногероя он догадается скинуть обувь, я припустила вслед за Ианом — надо его перехватить, пока не пересек канадскую границу!
К счастью, потерять из виду сверкающего зелеными кудряшками эльфа было сложно. И бежал он в нужном направлении...
За считанные секунды сориентировавшись в обстановке, вышедшая из своей комнаты Орлетта схватила Ина за талию и приподняла в воздух. Какое-то время он продолжал перебирать на весу ногами, но затем обмяк:
— Все спокойно, больше за тобой никто не гонится!
— Привет! — неожиданная пробежка сбила с дыхания — я запыхалась так, точно нарезала пару кругов на школьном стадионе. — Хр-р-р... Хр-р-р... Хр-шо выглядишь!
В новом костюме девушка-рыцарь и впрямь смотрелась очень импозантно. Оружие ей вернули, но, собираясь на аудиенцию к королю, Орлетта оставила меч в комнате. Зато коза гордо вышагивала рядом при полном параде: белоснежная шерстка вымыта и расчесана, волосок к волоску, на рогах — нарядный венок из белых цветов... красотка! Аж слезы наворачиваются... И выступает так важно, будто все понимает.
Однако назвать радостью то чувство, которое охватывало меня при виде упитанной, ухоженной и вполне довольной жизнью козы, было нельзя. Ох, что будет, когда Орлетта узнает, что я ее обманула... Обидится — самое меньшее, и будет абсолютно права: разве можно обманывать своих друзей? Причем это даже ложью во спасение не назовешь — не было у меня никакой серьезной причины, просто хотелось отделаться от высокой чести называться дамой сердца... Вот так сперва ляпнешь, не подумав... а потом всю жизнь думаешь — нафига я такое ляпнула?..
Подумать только — нас с козой пытались не пропустить в тронный зал! Причем не из опасения, что Беляночка испачкает безукоризненно вымытые полы: ретивые служаки, стоящие на страже двустворчатых дверей, на голубом глазу утверждали, будто рога — это холодное оружие, и их необходимо оставить снаружи. В сердцах я пообещала осчастливить каждого из них полным набором таких украшений: пускай-ка сами попробуют их снять и сдать в гардероб, как шляпу! После чего скрещенные алебарды разлетелись в стороны со сверхзвуковой скоростью.
Створки медленно распахнулись, и я с ужасом уставилась на царящее столпотворение: в приемном зале яблоку негде было упасть. Точь-в-точь, как на школьной дискотеке! Народе сегодня набилось даже больше, чем при чествовании югорских послов.
— По какому поводу сейшен? — вполголоса поинтересовалась я у церемониймейстера, но тот лишь пожал плечами. Может, какой-то праздник, который по традиции необходимо отмечать во дворце при большом стечении народа? День единства... или верноподданности.
Броуновское движение аристократических частиц сопровождалось отнюдь не тихим жужжанием — когда еще высший свет соберется вместе почти полным составом! Давно не видевшиеся чистокровные семейства спешили обменяться новостями и сплетнями точно также, как собравшиеся на ярмарке крестьяне. Титулованные родители, перемигиваясь, заочно объединяли своих отпрысков, многие из которых еще и ходить-то как следует не научились, в династические пары.
Что касается нашего присоединения к высшему обществу — более сердечной встречи нельзя было и желать: вчерашние узники замковых застенков приветствовали ведьму-освободительницу с искренней радостью. Те же, кто не устоял перед демоническим обаянием моей "смежницы" на всякий случай активно демонстрировали, что уж они-то сразу раскусили самозванку, но притворялись исключительно из чувства самосохранения. Мы прошли только половину зала, а от взаимных приветствий и раскланиваний уже ломило шею.
— Сестрица! — из толпы придворных выскочила незнакомая мне девушка, и вцепилась в рукав поморщившейся Орлетты. — Господи, в каком ты виде!
Сестрица?! Она вроде говорила, что у нее брат... Ах, да — он ведь женат!
С любопытством я принялась разглядывать роковую женщину, которая сумела выжить из родного дома мою боевую подругу. А с виду и не скажешь, что такая стерва: невысокая, всего метра полтора ростом, худенькая, как воробушек, с выпирающими из декольте остренькими ключицами, с невыразительным бледным личиком, обрамленным жиденькими локонами мышиного цвета. Впрочем, черты лица породистые, точно вырезанные из слоновой кости почти талантливым скульптором, но на мой взгляд ей катастрофически не хватало красок.
— Хороший костюм, удобный и красивый, — разом сникнув, буркнула себе под нос девушка-рыцарь.
— Для лесной глуши, возможно, это платье и подойдет, — невестка уперлась в бока кулачками и неодобрительно покачала головой: — Но ПРИ ДВОРЕ! И... Что это ты сделала со своими волосами?!!
— Это Лукреция, жена моего брата, — не желая оправдываться и ввязываться в бесполезный спор, Орлетта так резко поменяла тему беседы, что ее буквально занесло на повороте: — А это мои друзья: госпожа придворная королевская чародейка, эльф Иан, и заколдованная принцесса, имени которой мы пока еще не знаем...
Окинув нашу пеструю компанию единым пренебрежительным взглядом, Лукреция наморщила носик:
— Ты связалась с цыганами! Ну, Элеонора, такого я даже от тебя не ожидала! Вот узнает наш папа...
— Он МОЙ папа!
— Сестренка! — рассекая толпу, будто ледокол — арктические торосы, к нашей "теплой" компании присоединился настоящий великан. Брат и сестра оказались очень похожи друг на друга, разве что он был чуть выше ростом, и заплетал длинные каштановые волосы в толстенькую косу: — И ты здесь! Вот отец-то обрадуется!
А папа был уже тут как тут — подтянутый, галантный, в мгновение ока искупивший невоспитанность молодого поколения умелым комплиментом и лобзанием дамских ручек (Иан удостоился простого рукопожатия, а "заколдованная" коза — устного изъявления всевозможного почтения). Именно так я всегда представляла себе пожилого Де Тревиля, разве что без длинной косы за спиной. Усы торчком, огонек в глазах, лихость в манерах — если бы не была смертельно влюблена в своего единственного, то непременно увлеклась бы этим изысканным джентльменом! Судя по голодным взглядам близстоящих дам, подобные мысли посетили не меня одну.
Появление короля избавило меня от необходимости принимать поздравления со счастливым и своевременным возвращением от оставшейся половины знакомых, оказавшихся в зале. А в детстве еще с недоверием читала описание бала в "Мастере и Маргарите", где главная героиня жаловалась на усталость во время приема гостей. Казалось, что там сложного: каждому кивнуть, найти ласковое слово... Двужильной надо быть! Слава богу, мне хоть колено не целовали.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
