В погоне за мечтой. Часть 3

Эх, и тяжела ты, шапка Мономаха!

Борис Годунов

Глава 1.

Ночь мы с любимым провели не только за разговорами — хотя и их хватало. Как можно было упустить возможность задать Володьке давно интересовавшие — даже, не побоюсь этого слова, терзавшие — меня вопросы! Хотелось узнать все и сразу, и начала я в хронологическом порядке, от Рождества Христова — то есть, с зимы. Странное поведение короля после триумфальной операции по разгрому лесных разбойников и освобождению заложников стоило мне немалых нервов, и теперь, когда принципиальный вопрос "любит — не любит" окончательно разрешился к обоюдному удовлетворению сторон, его показное равнодушие и стремление избегать моего общества выглядело совсем уж странно.

Ну, и оказалось, что проблема не стоила выеденного яйца — в то время, когда меня больше всего волновал собственный внешний вид и запах после многодневного подземного заточения без мыла и дезодоранта, милый видел перед собой вовсе не старуху Изергиль (какой я рисовалась себе в собственном воображении), а любимую женщину, которую он спас — и, разумеется, вправе был рассчитывать хотя бы на устную благодарность. Вместо этого я тут же попыталась сбежать, всячески демонстрируя нежелание оказаться в постылых объятиях, а при попытке поцеловать и вовсе потеряла сознание... разумеется, от отвращения. С несвойственной королям самокритичностью Володька принял все на свой счет, расстроился, решил, что насильно милым ни за что не будет, и после этого старался даже лишний раз в мою сторону не смотреть... Сколько мы времени зря потеряли из-за этого недоразумения!

В качестве ответной откровенности я поделилась собственными мыслями во время снежной чехарды — и как не хотела запомниться такой, и что притворялась потерявшей сознание, когда он нес меня на плече, и до чего все-таки это было романтично и приятно...

— Грязная? — изумился Володька. — Я даже не заметил! В первый момент мне показалось, что солнце померкло, а потом оказалось, что это ты его затмила своей красотой...

— Подумайте, какая куртуазность! — фыркнула я, неловко пытаясь скрыть, что на самом деле ужасно растрогана. — А эта стрекоза что тебе затмила — взрыв сверхновой? Вот так отправишься в небольшое путешествие... дней на тридцать — сорок... Возвращаешься — а твое место уже занято!

— За троном, но не в сердце, — серьезно возразил любимый. — Я бы не раздумывая разоблачил ее в первый же день, но мерзавка пригрозила, что тогда и тебе придется плохо. Чтобы этого избежать, я готов был выполнить любой ее каприз.

— Даже сделал баронессой?

— Отдал бы и корону, если бы попросила...

— О!.. — я немного помолчала, переваривая услышанное. — А мне сперва даже показалось, будто бы ты не рад меня видеть. Или снова сомневался, что вернулась настоящая?

— Тебя я узнаю даже среди тысячи двойников! — видимо, чтобы придать своим словам дополнительный вес (а может, убедиться, что я на самом деле тут, а не просто видимость), король так сжал меня в объятиях, что аж дух захватило. — Но ты же вернулась не одна!

— Иан? — не поверила я. — Ты приревновал к мальчишке?!

— Я приревновал к мужчине! На первый взгляд нельзя было сказать, что отважный рыцарь... кхм...

— Орлетта! — я облегченно рассмеялась. — Ну, с этой стороны тебе не стоит опасаться соперничества, у нее есть своя дама сердца... Ты ее еще не видел, но обещаю — будешь потрясен!

На протяжение недолгого срока службы на высшей придворной должности я старалась строго придерживаться французского правила: девушка не должна появляться на людях два дня подряд в одном и том же наряде, дабы не вызвать подозрений, будто ночевала не дома. И хотя сегодня это, безусловно, на все сто соответствовало истине, да и переодеться мне пока было не во что, афишировать данный факт не стоило. Поэтому я проснулась еще до зари, но не торопилась исчезать незаметно и без предупреждения, как утренний туман. И без того слишком часто испарялась в последнее время. К тому же кого еще, кроме родного мужа, честная женщина может попросить помочь зашнуровать корсет и застегнуть на спине платье?

— Ты тута? — не открывая глаз, спросонок отозвался на поцелуй любимый.

— Я здеся, о необразованный король моей души! — хихикнула я. — Открывай глазки, солнышко!

— Я боюсь...

— Ты должен был знать, на что идешь, когда женился на ведьме!

— Вдруг я открою глаза — а это только сон? Или ты снова исчезнешь?

— Даже не надейся теперь от меня избавиться! — забравшись обратно в кровать, я принялась его тормошить: — Давай-давай! Все равно не спишь — поднимайся, и помоги мне одеться!

— Зачем? — искренне изумился ненаглядный. Даже глазки распахнул: — Так ты мне нравишься гораздо больше!

— Уговорил! Так теперь и буду ходить всю оставшуюся жизнь. Сколько на платьях сэкономим!..

В результате покинуть королевскую опочивальню мне удалось гораздо позже, чем я сперва рассчитывала.

Вернувшись утром в лабораторию, я застала Иана при полном параде — в новеньком, с иголочки, бархатном костюме (взмыленный подмастерье доставил его еще до рассвета), и кружевной рубашке. Сидя за туалетным столиком, он сосредоточенно подкрашивал брови и ресницы. Настасья с Зарой, сами никогда в жизни не пользовавшиеся декоративной косметикой, давали полезные советы.

— Помаду лучше возьми розовую, — внесла и я свою скромную лепту: — Красная смотрится вызывающе.

— Ой! — от неожиданности эльф выронил косметическую палочку.

— Ну, и что здесь такое происходит? — я обернулась к хихикающим девушкам: — Это вы его подбили?

— Он сам! — попыталась оправдаться Настасья. Энергичными кивками Зара подтверждала искренность ее слов — рука руку моет.

— Так красивее! — мечтательно протянул мальчишка. — Мне больше нравится с темными ресницами, чем с зелеными!

— Это же временно, — я взъерошила шевелюру сочного цвета майской зелени: — Отрастут у тебя еще и темные брови, и рыжие волосы!

— Но я хочу сейчас! — Иан капризно надул губы.

— Кто же тебе запрещает? Подкрашивайся, только не переусердствуй...

— А все эльфы такие же зеленые, как ты? — Настасья наконец улучила момент, чтобы задать давно интересующий ее вопрос.

— Всякие бывают, — стерев с губ киноварную помаду, эльфенок достал баночку с нежно-розовой: — Рыжие, черные, белые, красные, зеленые. Даже голубые.

— Это-то меня и беспокоит, — вздохнула я.

— Нет, голубым я уже не стану, таким родиться нужно, — подняв палочку, Иан подкрасил ресничку в уголке глаза, и внезапно замер с занесенной рукой: — Хотя я точно также и о зеленом думал! А голубая краска для волос у тебя есть?

— Даже если бы была — не дам! И так хорош.

— Но ты же сама сказала...

— Я пошутила!

Одной рукой умыться, другой причесаться, третьей — накраситься... Не хватало еще опоздать на вручение слонов! Надо будет еще за Орлеттой зайти, а то вдруг заблудится.

Оставленная без присмотра буквально на минуту, Зара уже успела намотать зеленые волосики на горячие щипцы: с кудряшками эльф смотрелся очень мило...

— Чаровница!..

— Лаврентий Петрович! — я сердито топнула ногой. — Сколько можно! Немедленно извинитесь и отпустите мальчика!

Граф Старожилов, налетевший, как ураганный шквалистый ветер, стоило только нам с Ианом переступить порог комнаты, отрицательно покачал головой:

— Не отпущу, пока ОНА не назовет своего имени!

— А-а-а! — пропищал полузадушенный в страстных объятиях эльф.

— Да что же вы за маньяк такой! — я повисла на каменном локте — у садовой статуи руку проще разогнуть. Он на самом деле гранитный, что ли? — Лаврентий Па... Петрович! Граф! Ну, послушайте же меня!

Однако отчаянный влюбленный голосу разума внимать не желал:

— В мужском платье вы тоже просто очаровательны! — рассыпая комплименты, Каменный Лаврентий ослабил железобетонные объятия и, обхватив могучей дланью тоненькую ладошку, буквально впился в нее жадными губами.

— В жабу превращу! — безнадежно пообещала я.

Взвизгнув совсем уж нечеловеческим голосом, Иан каким-то невероятным способом вывинтился из захвата, и со всех ног припустил вдоль по коридору.

— А ну, стоять! — отважно зажмурившись, я шагнула наперерез асфальтовому катку — распаленный богатырь легко смел бы со своего пути любое препятствие, начиная с каменной стены.

Ни удара, ни громоподобного топота — я приоткрыла глаза: размахивая руками, чтобы сохранить равновесие, мужчина раскачивался на месте, не в силах оторвать ноги от пола. Ни дать, ни взять, Шурик, увязший сапогами в гудроне! Не дожидаясь, когда по рецепту популярного киногероя он догадается скинуть обувь, я припустила вслед за Ианом — надо его перехватить, пока не пересек канадскую границу!

К счастью, потерять из виду сверкающего зелеными кудряшками эльфа было сложно. И бежал он в нужном направлении...

За считанные секунды сориентировавшись в обстановке, вышедшая из своей комнаты Орлетта схватила Ина за талию и приподняла в воздух. Какое-то время он продолжал перебирать на весу ногами, но затем обмяк:

— Все спокойно, больше за тобой никто не гонится!

— Привет! — неожиданная пробежка сбила с дыхания — я запыхалась так, точно нарезала пару кругов на школьном стадионе. — Хр-р-р... Хр-р-р... Хр-шо выглядишь!

В новом костюме девушка-рыцарь и впрямь смотрелась очень импозантно. Оружие ей вернули, но, собираясь на аудиенцию к королю, Орлетта оставила меч в комнате. Зато коза гордо вышагивала рядом при полном параде: белоснежная шерстка вымыта и расчесана, волосок к волоску, на рогах — нарядный венок из белых цветов... красотка! Аж слезы наворачиваются... И выступает так важно, будто все понимает.

Однако назвать радостью то чувство, которое охватывало меня при виде упитанной, ухоженной и вполне довольной жизнью козы, было нельзя. Ох, что будет, когда Орлетта узнает, что я ее обманула... Обидится — самое меньшее, и будет абсолютно права: разве можно обманывать своих друзей? Причем это даже ложью во спасение не назовешь — не было у меня никакой серьезной причины, просто хотелось отделаться от высокой чести называться дамой сердца... Вот так сперва ляпнешь, не подумав... а потом всю жизнь думаешь — нафига я такое ляпнула?..

Подумать только — нас с козой пытались не пропустить в тронный зал! Причем не из опасения, что Беляночка испачкает безукоризненно вымытые полы: ретивые служаки, стоящие на страже двустворчатых дверей, на голубом глазу утверждали, будто рога — это холодное оружие, и их необходимо оставить снаружи. В сердцах я пообещала осчастливить каждого из них полным набором таких украшений: пускай-ка сами попробуют их снять и сдать в гардероб, как шляпу! После чего скрещенные алебарды разлетелись в стороны со сверхзвуковой скоростью.

Створки медленно распахнулись, и я с ужасом уставилась на царящее столпотворение: в приемном зале яблоку негде было упасть. Точь-в-точь, как на школьной дискотеке! Народе сегодня набилось даже больше, чем при чествовании югорских послов.

— По какому поводу сейшен? — вполголоса поинтересовалась я у церемониймейстера, но тот лишь пожал плечами. Может, какой-то праздник, который по традиции необходимо отмечать во дворце при большом стечении народа? День единства... или верноподданности.

Броуновское движение аристократических частиц сопровождалось отнюдь не тихим жужжанием — когда еще высший свет соберется вместе почти полным составом! Давно не видевшиеся чистокровные семейства спешили обменяться новостями и сплетнями точно также, как собравшиеся на ярмарке крестьяне. Титулованные родители, перемигиваясь, заочно объединяли своих отпрысков, многие из которых еще и ходить-то как следует не научились, в династические пары.

Что касается нашего присоединения к высшему обществу — более сердечной встречи нельзя было и желать: вчерашние узники замковых застенков приветствовали ведьму-освободительницу с искренней радостью. Те же, кто не устоял перед демоническим обаянием моей "смежницы" на всякий случай активно демонстрировали, что уж они-то сразу раскусили самозванку, но притворялись исключительно из чувства самосохранения. Мы прошли только половину зала, а от взаимных приветствий и раскланиваний уже ломило шею.

— Сестрица! — из толпы придворных выскочила незнакомая мне девушка, и вцепилась в рукав поморщившейся Орлетты. — Господи, в каком ты виде!

Сестрица?! Она вроде говорила, что у нее брат... Ах, да — он ведь женат!

С любопытством я принялась разглядывать роковую женщину, которая сумела выжить из родного дома мою боевую подругу. А с виду и не скажешь, что такая стерва: невысокая, всего метра полтора ростом, худенькая, как воробушек, с выпирающими из декольте остренькими ключицами, с невыразительным бледным личиком, обрамленным жиденькими локонами мышиного цвета. Впрочем, черты лица породистые, точно вырезанные из слоновой кости почти талантливым скульптором, но на мой взгляд ей катастрофически не хватало красок.

— Хороший костюм, удобный и красивый, — разом сникнув, буркнула себе под нос девушка-рыцарь.

— Для лесной глуши, возможно, это платье и подойдет, — невестка уперлась в бока кулачками и неодобрительно покачала головой: — Но ПРИ ДВОРЕ! И... Что это ты сделала со своими волосами?!!

— Это Лукреция, жена моего брата, — не желая оправдываться и ввязываться в бесполезный спор, Орлетта так резко поменяла тему беседы, что ее буквально занесло на повороте: — А это мои друзья: госпожа придворная королевская чародейка, эльф Иан, и заколдованная принцесса, имени которой мы пока еще не знаем...

Окинув нашу пеструю компанию единым пренебрежительным взглядом, Лукреция наморщила носик:

— Ты связалась с цыганами! Ну, Элеонора, такого я даже от тебя не ожидала! Вот узнает наш папа...

— Он МОЙ папа!

— Сестренка! — рассекая толпу, будто ледокол — арктические торосы, к нашей "теплой" компании присоединился настоящий великан. Брат и сестра оказались очень похожи друг на друга, разве что он был чуть выше ростом, и заплетал длинные каштановые волосы в толстенькую косу: — И ты здесь! Вот отец-то обрадуется!

А папа был уже тут как тут — подтянутый, галантный, в мгновение ока искупивший невоспитанность молодого поколения умелым комплиментом и лобзанием дамских ручек (Иан удостоился простого рукопожатия, а "заколдованная" коза — устного изъявления всевозможного почтения). Именно так я всегда представляла себе пожилого Де Тревиля, разве что без длинной косы за спиной. Усы торчком, огонек в глазах, лихость в манерах — если бы не была смертельно влюблена в своего единственного, то непременно увлеклась бы этим изысканным джентльменом! Судя по голодным взглядам близстоящих дам, подобные мысли посетили не меня одну.

Появление короля избавило меня от необходимости принимать поздравления со счастливым и своевременным возвращением от оставшейся половины знакомых, оказавшихся в зале. А в детстве еще с недоверием читала описание бала в "Мастере и Маргарите", где главная героиня жаловалась на усталость во время приема гостей. Казалось, что там сложного: каждому кивнуть, найти ласковое слово... Двужильной надо быть! Слава богу, мне хоть колено не целовали.

Возможно, взгляд, подаренный монарху, и вышел чересчур уж верноподданническим... Я просто ничего не могла с собой поделать! Кажется, никто из присутствующих моей дерзости не заметил. Подмигнув в ответ, его величество напустил на себя торжественный вид. Впечатлительные придворные потрясенно притихли. Повинуясь невидимому сигналу (или выступление было заранее отрепетировано посекундно?), вперед шагнул надувшийся от важности герольд и, распустив до полу туго скрученный свиток, хорошо поставленным голосом начал зачитывать с него вслух.

Громко и внятно докладчик оповестил присутствующих об успешном раскрытии опасного заговора по свержению законной королевской власти. Неведомый ворог, личность которого вот-вот будет окончательно установлена, первым ударом решил вывести из строя самого могущественного защитника самодержавия... Меня?!

Обалдевая все сильней, я слушала рассказ о том, как три (!) адских демона объединенными усилиями не смогли убить, но при помощи колдовства перекинули меня в другой конец великой страны. Исключительно из-за их колдовских козней я не сумела перенестись обратно в мгновение ока или хотя бы прилететь на метле, и добиралась до столицы пешком. Зато уж тут развернулась на полную катушку, и у сил зла не оставалось ни единого шанса. Иан и Орлетта при таком раскладе просто стояли рядом или действовали на подхвате, но все равно умудрились покрыть себя неувядаемой славой.

После того, как герольд выдал все приличествующие случаю славословия, король поднялся с трона — а мы трое... пардон, с козой уже четверо! — шеренгой выстроились напротив, у подножия задрапированной ковриком лестницы. Согласно средневековому этикету, награждение производилось в порядке, зависящем не от величины заслуг (тут мы все, по совести, заслуживали хороших розог), а по чину. Так что первой сделать шаг вперед, чтобы принять высочайшее благоволение, пришлось Орлетте. Преклонив колени, девушка в лучших рыцарских традициях отказалась от любой награды.

— Твои намерения чисты и благородны, — кивнул короной венценосец: — Но пусть никто не скажет, что доброе дело осталось без расплаты!

Посвящение в рыцари прямо на тронных ступенях состоялось именно так, как показывают в исторических фильмах — торжественно и проникновенно. На словах "Встаньте, леди... то есть, сэр Орлетта!" я уже промокала платочком сами собой катящиеся по щекам горячие слезы. Главное, не тереть — тогда не так сильно размажется...

Второй на ковер вызвали придворную чародейку. Совсем было собравшись отказаться от почестей и привилегий... я внезапно вспомнила об одном незаконченном деле:

— Я прошу о помиловании и отпущении грехов для членов банды лесных разбойников! А также разрешения для из главаря Хрипунова принять монашеский постриг и основать лесной скит для раскаявшихся разбойников, в котором они в неустанных трудах и молитвах смогут искупить грехи и хоть как-то исправить причиненный честным людям вред...

В толпе придворных началось шевеление — две или три чувствительные дамы с богатым воображением попадали в обморок... от духоты, наверное. Или корсеты слишком туго затянули.

Озадаченно нахмурившись, Володя переглянулся с отцом Михаилом, и решительно кивнул:

— Помилование получено! А насчет пострига — это дело уже не светской власти.

— Батюшка?..

— Я попытаюсь испросить разрешение, — кивнул королевский духовник.

— Большое спасибо, — за такое и поклониться не грех.

— Быть посему! — привычка пузатого глашатая-шоумена со свитком громко комментировать каждое королевское слово в очередной раз заставила меня вздрогнуть. Однако его речь не закончилась на этом вызовом следующего отличившегося: уставившись в бумажку, дядька старательно прочитал восхваления моей скромности, ибо я ничего не попросила для себя (интересно, кто ж это заранее предугадал? или там два варианта речи, на все случаи?), и закончил объявлением о присвоении мне очередного звания... пардон, должности. То есть, дворянского титула... Я настолько опешила, что на какое-то время полностью потеряла дар речи, а когда опомнилась, возражать было уже поздно:

— Эльф! — крикнул распорядитель. Иан, испуганно озираясь по сторонам, неуверенно шагнул вперед.

Перечисление его личных заслуг заняло минут пятнадцать, и закончилось предложением просить, что пожелает. Мальчишка распахнул рот, мечтательно закатив глаза. Перед его внутренним взором сейчас наверняка дружными рядами маршировали столы, груженые сладостями, и скакали деревянные лошадки в человеческий рост. Он, конечно, не догадается попросить какую-нибудь непыльную придворную должность: вымахала верста коломенская, а по уму — чистый ребенок!

Внезапно в титаническую умственную работу гиганта мысли самым коварным образом вмешались высшие обстоятельства. Появление в дверях босоногого богатыря (что-то Лаврентий провозился с сапогами дольше, чем я думала), на плечах которого, точно две собаки на быке, висели стражники, помогло юному эльфу определиться со своими желаниями:

— Пусть он уйдет! Хочу, чтобы он ушел!! — темно-зеленым кузнечиком Иан заметался перед троном в тщетных поисках потаенного местечка для пряток.

По мановению монаршего пальца к дверным стражникам присоединились еще трое, и их объединенными усилиями Каменного гостя удалось выпихать из зала. Придворные зашушукались: ворваться к королю во время приема, как в портовый кабак, да еще босиком — такого себе никто не позволял... Ну, разве что один раз... И то это был исключительный случай!

— Прошу извинения у высоких гостей за этот досадный инцидент, — король наклонил голову, после чего повернулся к испуганному эльфу: — Ты боишься этого мужчину? Почему?

— Он... Хочет меня съесть! — эльфенок заломил руки с пластичностью трагического актера в древнегреческом театре: — Он меня укусил! Вот!

Он вытянул перед собой поцелованную руку.

— Это недоразумение, — поспешила вмешаться я. Сейчас сделают из графа Старожилова какого-то маньяка! — Лаврентий Пал... Петрович ошибочно принимает Иана за девушку. Очевидно, он слышал об Орлетте, предпочитающей носить мужское платье, и обознался... Тем более, что тот ночевал в моей комнате.

Уточнять, что сама коротала ночь в другом месте, я не стала: ни к чему шокировать придворных еще больше. А тот, кому надо, лучше всех знает, где и с кем я спала. Ух, щеки так и пылают!

— Хорошо, я решу этот вопрос, — лицо оставалось каменным, но глаза монарха лучились смешинками. — Как менестрелю труппы придворного королевского театра эльфу Иану будет предоставлена отдельная комната во дворце. Графа Старожилова я урезоню — думаю, личной беседы будет достаточно.

— Благодарю, ваше величество! — эльфа пришлось ткнуть в бок, самостоятельно эта орясина и поблагодарить не догадается.

— Поздравляю, ты теперь самый настоящий рыцарь! — тихонько шепнула я на ухо Орлетте.

— Правда, — девушка как будто сама себе не верила, не понимая, происходит все это наяву или во сне.

— Ме-мек! — белая козочка требовательно боднула ее под колени рогатой башкой.

— А это кто? — усмехнулся в усы король.

— Заколдованная принцесса, — без тени улыбки пояснила вот уже полчаса как самая настоящая рыцарша. — Расколдовать ее может только поцелуй благородного рыцаря!

У воина слово с делом не расходится — не отходя от кассы, прямо у подножия трона Орлетта опустилась на одно колено и звучно чмокнула подставленную морду в кокетливо покосившемся венке...

Кого как, а меня взрывной волной отбросило метра на полтора, и ощутимо приложило спиной об пол. В кино превращения показывают обычно по-другому... Но факт остается фактом — стоящих ближе всех к трону аристократов повалило, точно кегли в боулинге, а в центре "воронки" вместо козочки теперь стояла девушка. Настоящая принцесса! Точеная фигурка, милое, будто фарфоровое личико, обрамленное блондинистыми кудряшками, белоснежное платье с кружевами — ну, просто торт со взбитыми сливками! Вот глаза, вопреки ожиданиям, не голубые, а серо-зеленые, оливкового цвета, красиво осененные рыжими ресницами. А чтобы уж совсем никто не усомнился, на макушке незнакомки бриллиантовым блеском сверкала небольшая корона.

— Принцесса Радослава? — удивился король. Я поежилась: вот она, ядовитая змея ревности! Наверняка он всех незамужних девиц в королевских домах соседних государств знает по портретикам, почему меня это так удивляет?

— Ваше величество, — красотка сделала до того изящный книксен, что Волочковой впору удавиться от зависти. К счастью для нее, балерина этого не видела.

Обхватив за талию, Орлетта рывком поставила меня на ноги. Хорошо ей, в удобной одежде. А в корсете — ни вздохнуть, ни выдохнуть, ни согнуться, ни разогнуться... В общем, лучше не падать. Другим заложницам стройности пришлось еще хуже: скованные правилами этикета, кавалеры озадаченно чесали в затылках, не зная, прилично ли наклоняться при короле, и осознавая, что оставить женщин лежать на полу — тоже как будто неправильно. Тех кто первыми решился протянуть своей даме руку помощи, я зауважала еще больше — кое с кем мы уже встречались в подвальных застенках.

С высоты полного роста преображенная принцесса выглядела еще очаровательней. Интересно, как тут относятся к сказочному правилу, согласно которому герою-освободителю от страшных чар непременно должна достаться рука спасенной красотки? Орлетта, понятно, отпадает — но ведь это король ее в рыцари посвятил, стало быть, к расколдовыванию руку приложил. Кто их, монархов, знает: может, тут в порядке вещей заводить одну жену официально, а другую — для души?

— Ах, это было просто ужасно! — убедившись, что произвела впечатление, принцесса картинно заломила руки — ее бы тоже в театральную труппу, на пару с Ианом комедию ломать... Они, кстати, и внешне чем-то похожи.

— Как же с Вами приключилось такое... несчастье? — сбежав по ступенькам, король помог Радославе подняться по ступенькам к трону и усадил рядом с собой, на мягкую скамеечку, точно по мановению ока появившуюся рядом с золоченым креслом. А я-то думала, что чудеса здесь по моей части... Видимо, королевство ее папочки не меньше нашего. Или это важный экономический партнер. Или... миленькая принцесска просто задела его за живое. Это тебе не бездушный портрет!

— Когда вы расторгли нашу помолвку, — каждый невинный взмах ресничек словно вбивал мне в сердце ледяную шпильку. Значит, у них есть общее прошлое... Как свидетельствует мировой синематрограф, такие встречи могут заканчиваться самым неожиданным образом. "А почему мы тогда расстались?" — "Да я уже и не помню..." — "Так может..." — и пошло-поехало...

— ...Папуля очень осерчал, — меж тем продолжала щебетать "разлучница". — Он так рассчитывал на этот брак! Они с вашим батюшкой так твердо обо всем договорились... Папуля к тому времени уже успел отказать всем остальным претендентам на мою руку.

Удачно пристроить красу-девицу благородного происхождения с богатым приданным и перспективами на трон почему-то оказалось не так просто, как могло показаться. Один раз в резкой безапелляционной форме получившие от ворот поворот королевичи не торопились форсировать бурную реку — да и сама прелестница, подрастая в окружении мамок-нянек и прочей подобострастной угодливой челяди, из всех прирожденных талантов развивала прежде всего капризный нрав и острый язычок.

В конце концов, несчастный отец единственной дочери отчаялся до такой степени, что начал привечать в своем дворце любых претендентов на престол, при условии хоть сколько-нибудь благородного происхождения. В лучших традициях жанра женихи принялись стекаться ко двору крупно— и мелокооптовыми партиями, но в каждом разборчивая невеста ухитрялась отыскать какой-то недостаток.

— ...У меня были самые простые требования, — беспечно махнула рукой привередница. — Будущий муж должен был предугадывать и выполнять все мои желания, только и всего! И тогда появился тот колдун... Он действительно делал все: мне хотелось апельсин — и волшебник тут же подносил его на золотом блюде. Я отправлялась поохотиться — и звери сами выбегали мне навстречу. Говорила ли я, что мне нравятся гладко выбритые мужские лица или требовала, чтобы жених отрастил бороду — все исполнялось в один момент. Чародей не смог выполнить только одного — сделать так, чтобы я его полюбила. Этот длинный нос... Отчего-то кудесник был очень к нему привязан, и упрямо отказывался менять. Разумеется, я ему отказала... Колдун разозлился, и однажды, когда я гуляла в саду и случайно отбилась от нянюшек, он появился и заявил, что, раз внешность имеет для меня такое огромное значение, мне стоит хотя бы ненадолго побывать в чужой шкуре... И превратил... В козу! Ну, хоть бы в какую-нибудь птицу — голубку или лебедушку...

— В белую ворону, например, — буркнула я себе под нос, и столкнулась с непонимающим взглядом Орлетты. Интересно, что бы она сама сказала, если бы эта бледная моль принялась на людях заигрывать с ее парнем?

— ...В козу! И исчез! Даже не сказал, как мне вернуть свой милый облик... Собственные слуги изгнали меня из парка, а какой-то низкородный крестьянин попытался запереть в вонючем хлеву! — девушка возмущенно фыркнула. — Разумеется, я сбежала, и отправилась, куда глаза глядят. Заблудилась в лесу... И, если бы не проницательность этой ведьмы, непременно стала бы добычей диких зверей!

Я приосанилась, чувствуя, как на погоны опускаются еще две звездочки... Увы, это был первый и последний реверанс в мою сторону:

— Как это мило, что Вы послали ее мне навстречу!

Почему-то вторая часть праздника мне не очень понравилась...

Когда на дворец опустилась ночь, и все разбрелись по своим покоям, в королевское крыло бесшумно прокрался призрак Прекрасной Дамы. Свойски перемигнувшись с телохранителями, стоящими на карауле у дверей самой главной старгородской спальни, он постучала условным стуком:

— Кто там? — прозвучал из-за двери классический вопрос.

Кто же еще может добиваться высочайшей аудиенции после захода солнца!

— Государственная служба наркоконтроля!

— Проходите, давно вас ждем!

— Это отзыв на пароль "Пришли гости, глодать кости"! — проскользнув в комнату, я укоризненно покачала головой.

— Мы милицию не вызывали!

— А это — если бы я представилась участковым оперуполномоченным.

— Че сразу я-то?!

— Отзыв правильный! Теперь я знаю, что это на самом деле ты, а не подменный демон!

— А мне как проверить, что ты настоящая? — усмехнулся успешно прошедший испытание муженек.

— Пощупай! — я с готовностью скользнула в подставленные руки: — Ну, как?

— М-м-м... нужно еще убедиться...

Глава 2.

— О чем задумалась?

— Ой! Я думала, ты еще спишь!

— Да разве выспишься, когда рядом так мозги скрипят!

Я хихикнула и поерзала на перине, чтобы крепче прижаться к горячему плечу:

— Значит, королевская театральная труппа? И сколько в ней актеров?

— Один пока, — свободной рукой (на вторую я вместо подушки пристроила голову) король почесал меня за ухом. Я мурлыкнула, но титаническим усилием заставила себя вернуться к обсуждаемому вопросу:

— Все-таки беспокоит меня этот Лаврентий. Он точно не будет больше приставать к мальчику?

— Обещал. И потом, он ведь не знал, что тот — мальчик! — ненаглядный усмехнулся. — Ты не говорила, что когда они первый раз встретились, эльф был в платье.

— Что, я при всех должна был заявить, что Иан носил платье, оттого, что другой одежды у него тогда не было? Твои придворные и без того наверняка уже напридумывали себе бог знает чего... Ой, мамочки! — я бросила взгляд за окно: — Светает! Мне пора бежать, пока кто-нибудь не увидел!

— Ты преувеличиваешь, до рассвета еще далеко... И вообще, сегодня праздник, можно отменить все встречи и вообще не выходить из комнаты.

— Как заманчиво! А что за торжество — светское или церковное?

— Хр-м... Крестовоздвижение. Но пост и воздержание совсем не обязательны!

— Как! Уже?! — меня буквально вышвырнуло из кровати. — Я думала, он даст мне немного больше времени...

— Кто — злой волшебник?

— Если бы! Выходной отменяется, осталось еще одно неотложное дело... Надеюсь, последнее! Зашнуруй-ка меня быстренько.

— Еще? — переспросил любимый, дергая тесемки изо всех сил.

— На пару сантиметров! — сдавленно пискнула я.

— Может, хватит? Дышать-то куда? — встревожился новоиспеченный супруг. — По-моему, у тебя и без того отличная фигура!

— Платье не сойдется! Оно под узкую талию скроено! — решив поразить его воображение новеньким нарядом, сейчас я расплачивалась за тонкий стан.

— Надо серьезно поговорить с твоей портнихой...

— Она тут не при чем! Это мода такая.

— Что это за мода, — пропыхтел ненаглядный, упираясь коленом пониже поясницы: — Зачем так над собой издеваться?!

До сих пор у него претензий к срываемому с меня нижнему белью не возникало — разве что в самый первый раз, когда король совершенно запутался в тесемках, и я уже решила, что следующие полночи мы проведем, распутывая этот Гордиев узел — но острый кинжал помог справиться с задачей за секунду, истинно по-македонски.

Обычай обниматься перед долгой разлукой придумали не мы — не нам и ломать традиции... Как в процессе прощания мы налетели на дверь, вынесли ее и вылетели в коридор — просто ума не приложу!

— Здравствуйте, святой отец! — чирикнула я, глядя снизу вверх.

— Ваше величество, вы совершенно не умеете обращаться с дамами! Разве можно ронять их на твердый холодный пол, да еще с размаху!

— Ничего, мне совсем не больно — я упала на что-то мягкое...

— Это моя рука, — неловко пряча глаза от сурового взгляда духовника, пояснил король.

— Ты не ушибся?

— Кажется, только локоть разбил...

— Как?! — встревожилась я. — Ну-ка, покажи, я зашепчу!

— Я сам окажу его величеству первую помощь! — Мягко, но настойчиво отстранил меня Инквизитор. — Вы, кажется, куда-то торопились?

— Ну, да, в принципе... Хотя это не срочно...

Но я говорила, обращаясь уже к закрытой двери. Охранники усиленно делали вид, что у них на глазах не происходить абсолютно ничего необычного. В конце концов, у меня и на самом деле дела!

После двух подряд исчезновений король проникся тревогой за мою неспокойную жизнь. Помноженная на уверенность, что он каким-то невероятным образом лишил меня колдовской силы, эта тревога стала почти паранойей. Поэтому разрешение покинуть город я получила только при одном условии: если меня будут сопровождать два телохранителя. Сперва муженек настаивал на шести, но удалось сторговаться...

Чтобы не превращать небольшую экспедицию в парадный выход придворной королевской чародейки, я решила вместо второго охранника пригласить на дружескую прогулку Орлетту — и, не откладывая дело в долгий ящик, отправилась прямиком в графские покои.

Дверь в комнату новоиспеченного рыцаря почему-то оказалась незаперта. Пробарабанив дробь по деревянному косяку, я толкнула створку:

— Подъем! Солнце уже красит... каким-то там цветом... стены древнего кремля!

— А?! — из вороха мятых одеял вынырнули две взъерошенные головы.

— Вас что, так и оставили двоих в одной комнате? — немало сумняшеся, я запрыгнула на кровать третьей — хоть и поменьше королевского, ложе в гостевых покоях в случае необходимости вместило бы и пятерых. — Ну, девчонки, вы даете!

— Мне было так неуютно в новом незнакомом месте, — принцесса Радослава жеманно потянулась, демонстрируя мраморное плечо: — Так страшно... И одиноко... Просто хотелось поделиться с кем-то своими чувствами и переживаниями. Но королевская спальня оказалась уже занята!

— Выходит, вовремя я подсуетилась! — если бледная моль думала смутить меня своей подколкой, то сильно просчиталась.

Наверняка в их замке обслуга, к которой, несомненно, относилась и наемная чародейка, не позволяла себе подобного панибратства с господами — принцесса скривилась, но отвечать не стала. Отбросив одеяло, она прямо на голое тело самостоятельно натянула платье: по крою напоминающее приталенный сарафан с рукавами, оно красиво обрисовывало фигуру а, главное, не требовало поддевать корсет и дюжину нижних юбок. Надо будет взять на вооружение! К тому же легко надевается и снимается.

Бриллиантовая диадема заняла свое место на пышно взбитых кудрях (нельзя же сказать про принцессу "лохматая"!), и белокурая прелестница, фыркнув на прощание, покинула нашу теплую компанию.

— Козой она нравилась мне гораздо больше!

— Мне тоже, — признавшись в недостойных рыцаря чувствах, Орлетта свекольно покраснела. Ну, и вовсе ничего такого я не подумала — этот мир был гораздо невиннее нашего, так что две подружки могли делить одну постель без всякой задней мысли. По опыту лесных ночевок я уверенно могла подтвердить: спать рядом с Орлеттой — одно удовольствие. Она не ворочалась, не пиналась и не толкалась, в отличие от Иана, который так и норовил во сне с размаху проткнуть соседа острым локтем или коленом. А уж как рассказывала сказки! Причем умолкала не тогда, когда засыпал последний слушатель, а только когда история подходила к концу. Бывало, проснусь среди ночи — а она все бормочет...

— По-моему, принцесса решила занять вакантное место, — так вот что на самом деле вогнало в краску целомудренного рыцаря!

— Пусть попытается, — фыркнула я. — Там сейчас отец Михаил.

— Он тебя... выгнал? — бедная графиня, кажется, от смущения сейчас в обморок упадет. Наверное, ей еще ни разу в жизни не доводилось говорить о таких пошлостях... Да еще и с их непосредственной участницей.

— Да нет, я как раз уже уходила... На самом деле — только тс-с-с, никому, это секрет! — мы женаты. Собственно, этот недоделанный чернокнижник умыкнул меня прямо из-под венца.

— Так ты... Вы... Королева?!.

— Господь с тобой, какая из меня королева! — хм, а ведь такой расклад до сих пор мне как-то в голову не приходил, — меня не короновали... Просто — королевская жена.

— Просто! Ничего себе! — Орлетта теперь смотрела на меня совсем другими глазами, и явно мучительно пыталась сообразить, как теперь обращаться к новой подруге — на ты или на вы.

— На самом деле в этой жизни все проще, чем кажется на первый взгляд, — я похлопала ладонью по одеялу в том месте где, по моим представлениям, должно было находиться рыцарское колено. — Ты как относишься к тому, чтобы совершить небольшую загородную прогулку прямо сейчас? Заодно расскажу немного о себе, раз за время совместного путешествия мы так толком и не познакомились.

— Конечно! — невпопад отозвалась девушка: — То есть, я готова.

— Тогда одевайся, и жду тебя на дворцовом крыльце. Особо не торопись.

— Постараюсь, — Орлетта как будто вела вслух внутренний диалог с самой собой. На всякий случай я еще раз повторила место встречи, и поскакала в свою лабораторию, цокая каблучками новеньких туфель — ни дать, ни взять, серебряное копытце!

Стремительная смена платья (на улицу можно и что-нибудь попроще надеть), нанесение боевой раскраски — а из дворцовой канцелярии уже несут составленный по всем правилам и заверенный королевской печатью документ о помиловании. Марш-бросок к дворцовому распорядителю за молотком и гвоздями: скотч, жевательная резинка или зубная паста, при помощи которых мы с соседками по общаге вполне успешно украшали стены яркими постерами, в этом мире еще не изобретены. И вот — по мне даже не успели соскучиться!.. О-о-о!

На крыльце меня ждала маленькая, но вполне боеспособная армия. Лев едва не сгибался под тяжестью навешенного со всех сторон оружия. Конечно, меч — мужское украшение. Но если бы какая-нибудь дама, отправляясь на торжественный раут, нацепила на себя такое количество бижутерии, ее справедливо обвинили бы в отсутствии вкуса. Орлетта не отставала от телохранителя: новенькая кольчужка вызывающе опоясана заслуженной перевязью с мечом, в сапогах — по ножу, в глазах — сталь.

— Кому-то сегодня непременно достанется!

— Кому? — девушка-рыцарь немедленно схватилась за обмотанную кожаными ремнями удобную рукоять.

— Пока не знаю. Но жалко ведь будет тащить целую гору железа в такую даль — и никого в результате не побить!

— А куда мы, кстати, идем? — не оценив шутки, с убивающей серьезностью поинтересовалась она.

— Да тут, недалеко — до большого такого креста. Рядом с дорогой, на границе леса, помнишь?

— Выходить из города — опасно, — пробасил Лев, вставляя в разговор свои пять копеек.

— Мы ведь не надолго, — я легкомысленно взмахнула молотком: — Только туда — и сразу обратно!

— ...Может, все-таки помочь?

— Некоторые вещи человек должен сделать своими руками: посадить дерево... забить гвоздь... — я замахнулась, чтобы окончательно пригвоздить к кресту документ о помиловании, как договорились: — А-о-ей!

Мои спутники, раскрыв рты, следили за каждым движением, откровенно ожидая, когда я садану молотком по пальцам — даже жалко было их разочаровывать. Этим и воспользовались нападающие.

Кинжал просвистел у виска и глубоко ушел в дерево, намертво пришпилив документ. Выронив гвоздь, я резко обернулась, и с размаху опустила тяжелый молоток на голову злодея — а как еще можно назвать человека, который нападет с оружием на беззащитную девушку? Ну, почти беззащитную...

"А в милицейском протоколе написали бы "Ссора на бытовой почве", — успела подумать я, повторно впечатывая головку ударного инструмента в широкий лоб бандита. Гулко получилось! Но до смертельного все равно далеко — мужик просто очень внимательно посмотрел на самый кончик своего носа, после чего вялой грудой осел мне под ноги.

Теперь можно было и оглядеться: Орлетта с Левушкой бодро отмахивались каждый сразу от трех противников, невольно залюбуешься — девушка жонглирует мечом легко, с показной непринужденностью, и уворачивается от встречных ударов грациозно, будто танцует. Профессиональный же телохранитель, не делая лишних движений, без особых красивостей бьет на поражение, воплощая собой мощь и энергию схватки в чистом виде. Но противников все равно слишком много!

Внезапно кусты расступились, и в схватку включились новые силы — мужики с мрачно сосредоточенными, заросшими бородами лицами. Такие вряд ли могут выступать на стороне добра!

— Сзади! — закричала я, предупреждая друзей. И совершенно упустила из внимания собственный тыл:

— Спокойно, ведьмочка! — тяжелая ладонь опустилась на плечо, вдавливая меня на добрых полметра в мягкую землю: — Свои!

Автоматически я все же попыталась садануть по руке молотком, но Хрипатый ловко перехватил мое запястье. Пока мы молчаливо боролись, одни разбойники ловко расправлялись с другими.

— ...Жаль, что нельзя их допросить! — вздохнула Орлетта. Левушка виновато потупился: травмированный зимним нападением, заставшим его врасплох, на этот раз телохранитель бился, точно берсерк, по инерции едва не покрошив в капусту наших спасителей. После того же, как разобрался, где свои и чужие, обошел "поле боя" по периметру, и мстительно добил тех из нападавших, кто еще подавал какие-то признаки жизни. Так домохозяйка, застав на своей идеально чистой кухне таракана, продолжает лупить тапком еще и еще, прекрасно зная, что смертельным был уже первый удар...

Остановить бессмысленное кровопролитие мне помешала самая прозаическая причина — как раз в этот момент меня тошнило в кустах. Все-таки не каждый день на тебя покушаются с оружием, и умирают на глазах! Однако вместе с последним тараканом пропала и последняя надежда узнать, случайные ли это гастролеры, не устоявшие перед возможностью легкой добычи, или наемники, посланные специально по мою душу. Рыцарь и телохранитель придерживались последней версии — ну, у них работа такая, везде видеть происки тайного врага. Как ни странно, разбойничий атаман разделял их мнение:

— С вечера в засаду сели, — прокомментировал он, следя за тем, как его ребята обыскивают трупы.

Мои любимые книжные сыщики непременно достали бы из карманов преступников документы, иностранные деньги, план вылазки, нарисованный заказчиком на гербовой бумаге — а то и лицензию на убийство, подписанную лично кардиналом. Увы, жизнь вносила свои коррективы: нападавшие были экипированы только огромным количеством оружия, не помеченным именами или инициалами, а их карманы поражали девственной чистотой.

— Явно кого-то ждали, — продолжал дедуцировать атаман. — Три обоза мимо проехали — пропустили!..

Протянув руку, Хрипатый легко, двумя пальцами вытащил засевший в кресте кинжал, и аккуратно разгладил пробитый, но еще вполне читабельный документ:

— С королевской печатью, настоящий... Эй, Брыль, прочти!

Один из разбойников, водя грязным пальцем по строкам, медленно, по слогам, прочел текст помилования.

— А ведь не все умеют читать, — задумчиво заметил главарь банды. — Что, если я с этой бумажкой начну путников в лесу останавливать и именем короля грабить?

— Значит, я ошиблась...

В этот момент один из уже окончательно и бесповоротно убитых бандитов вдруг брыкнул ногами, дернул головой, почти совсем отделенной от туловища, и выплюнул прямо мне под ноги с полстакана крови. Посмертные судороги, я такое в кино видела...

...Перед глазами закружилось что-то зеленое: кажется, лес... Или растворяющаяся в глубинах космоса земля-матушка.

Глава 3.

Врожденная деликатность — или разделенная тайна, — не позволили Орлетте привести меня в чувство пощечинами. Поэтому девушка подняла настоящий ураган при помощи широченного лопуха.

— Как ты себя чувствуешь? — с тревогой поинтересовалась она, заметив, что я приоткрыла глаза.

— Как девочка Элли, летящая в волшебную страну... Против ветра.

Через какое-то время мне показалось, что я достаточно отдохнула и набралась сил для того, чтобы восстать против переноски на руках, и потребовать немедленно поставить себя на ноги. Однако все же недостаточно, чтобы твердо на них стоять — пришлось притвориться, будто пришла в небывалый восторг от открывшейся панорамы полей и лесов, и хочу немного посидеть на пригорке, любуясь видом.

Справедливости ради, пейзаж и в самом деле был хорош: ни выпуклых шрамов асфальтовых дорог, ни терзающих землю экзотической акупунктурой телеграфных столбов, ни проводов, поймавших небо в частую сеть...

Никогда в жизни я не сталкивалась так близко с человеческой смертью, как сегодня. Особенно от перерезанного, практически вырванного горла... Чтобы справиться с накатившей тошнотой, я запрокинула голову, и принялась следить за неспешно летящим по небу облачком. Больше всего оно напоминало... клок ваты.

Пользуясь перерывом, Орлетта деловито чистила испачканный в крови меч пучком травы.

— Тебе уже приходилось убивать раньше? — дав себе слово не думать больше на эту тему, я все же ничего не могла с собой поделать.

— Только диких зверей, — неохотно бросила девушка. — Ну, и еще один раз, когда моего любимого пса, Грызуна, на охоте укусила бешеная лисица. Он заболел — и кто-то должен был это сделать...

Она украдкой смахнула с ресниц непрошеную слезу.

— Это не то же, что убить человека...

— Да. Грызуна мне было жаль.

Глядя как рыцарша яростно полирует блестящее лезвие, я испытала резкий приступ угрызений совести. Втравила девушку практически в криминальную разборку, даже не поинтересовавшись — может, у нее были совсем другие планы на день? Удивительное дело — отважно вышла с мечом против троих вооруженный мужиков, а женщины: жена брата, принцесса и теперь вот я, — из нее веревки вьют...

— Прости меня...

— За что? — удивилась Орлетта.

— За все вот это вот... Ты ведь, наверное, не планировала начать утро с одного-двух тонизирующих убийств еще до завтрака.

— Да уж, — усмехнулась она. — "Сестрица" собиралась отвести меня к портнихе, чтобы заказать приличное платье. И чепец, чтобы спрятать остриженные волосы! Так что я, если честно, была бы рада любой возможности сбежать от этого.

— К чему такие сложности, скажи ей прямо: Не хочу! — и пошли к черту!

— Рыцари не посылают дам к черту!

— Рыцари не позволяют юбкам крутить собой. Так что в следующий раз, если кто-нибудь начнет доставать, не будь размазней. И чтобы когда я снова заявлюсь с криком "Бросай все, пошли туда, пошли сюда" — хочу услышать в коротких и доступных выражениях подробные объяснения куда и в какой позе мне на самом деле надо идти!

— Хорошо, — Орлетта рассмеялась и засунула меч в ножны. Понятно: все слышала, все поняла, но к сведению не приняла: — Сегодня у меня только один план: как можно дольше оттянуть момент неизбежной встречи с ненаглядной родственницей. А ты что собиралась дальше делать?

— Поесть! — к собственному изумлению, я обнаружила, что кровавое зрелище на голодный желудок не отбило желания позавтракать... или уже пообедать?

— А после?

— Потом... Собиралась заглянуть к Машеньке, попросить ее сшить мне новое платье. Хочу радикально поменять имидж...

— ЧТО поменять? — округлила глаза шокированная рыцарша.

— Имидж — ну, внешний вид, манеру одеваться, причесываться, краситься...

— Как, опять?!

— Это тебе кажется, будто я сильно изменилась. А те, кто знал меня до исчезновения и — кхм! — путешествия, видят придворную королевскую чародейку такой же, как всегда: привычной, обычной... скучной, — я благожелательно кивнула большому крестьянскому семейству, сообща толкающему по тракту в сторону города нечто среднее между телегой и большой тачкой.

Остановившись, чтобы отдать дань уважения расположившимся на пикник господам, селяне поочередно притопывали на месте, кланялись до земли, размашисто крестились и сплевывали через левое плечо от сглаза — значит, узнали. Кукиши не показывают — уже хорошо.

В городских воротах мы задержались ненадолго — только чтобы сообщить начальнику стражи о нападении, и объяснить, где остались трупы — надо же и разбойников похоронить по-христиански!

— Сколько было злодеев? — деловито поинтересовался усатый дядька, внушающий неподдельное уважение лопатообразной бородищей и огненным румянцем во весь нос.

— Семеро, по-моему, — я неуверенно оглянулась на Орлетту.

— Восьмеро, — поправила она.

— Понятно... сколько с вашей стороны пострадавших?

Рыцарь только руками развела — извините, мол, не подставилась. А Лев, звучно почесав в затылке, предъявил длинную царапину на шее — по-моему, от хлестнувшей ветки.

— Нам помогли лесные братья, — потупившись, пояснила я.

— Разбойники? — нахмурился стражник.

— Что вы! Монахи из лесного скита...

После прохождения блокпоста Орлетта с готовностью выразила желание проводить меня к Машеньке. В гостях и позавтракали — готовит бывшая горничная изумительно, я всегда предпочту ее стряпню возможности отравиться в каком-нибудь общепите.

Между делом обменялись новостями. Машуня в подробностях обсказала, как дела у детишек: кто сколько раз агукнул, как кушали... Я поделилась подробностями утреннего нападения, и попросилась поглядеть на спиногрызов. Трудно себе представить но я, кажется, в самом деле начинаю скучать по маленькой Наденьке!

Еще раз помыв руки, мы всей гурьбой ввалились в детскую, не отставал даже Лев: украдкой, пока никто не видел, он все-таки надкусил сладко пахнущее корицей мыло, и теперь пускал носом разноцветные радужные пузыри, к вящему восторгу переагукивающихся из соседних колыбелек младенцев. Найденка выглядела вполне довольной, лишний раз подтверждая правильность моего выбора приемной семьи — во всяком случае, куда чище, чем когда была под моим присмотром.

— Госпожа! — Машенька, украдкой оглянувшись на Орлетту, протянула мне сильно скомканный лист плотной бумаги, свернутый несколько раз: — Вот это я нашла в кармане вашего старого платья, когда перешивала. Хотела отдать вечером, но вы... так и не вернулись.

— Спасибо! — бумажка снова отправилась в карман. Что такого важного я могла записать на этом клочке — не номер же телефона! Это еще не повод, чтобы отвлекаться от захватывающей игры "агу-агу-агушеньки". — Кстати, хорошо, что напомнила — у меня появилась идея насчет нового платья...

Созерцание маленьких детей всегда наполняет душу благостным спокойствием и умиротворением. Только поэтому дочь швеи воздержалась от критики, даже не покрутила пальцем у виска, выслушав описание платья моей мечты.

— Такого не бывает, — только и заметила она.

— Все когда-то случается в первый раз!

— Ну... можно попробовать...

Насколько сильно Орлетта мечтала избежать "случайной" встречи с женой брата — настолько же та упорно стремилась приблизить момент свидания:

— Ага! — похоже, что Лукреция, разминувшись с жертвой во дворце, попросту заняла пост на центральной городской площади, логично рассудив, что рано или поздно девушка-рыцарь через нее пройдет. Эх, надо было провести ее дворами! — Я ее везде ищу, а она — гуляет!

Маленький растрепанный воробушек вышел на тропу войны: распушил перья, оскалил клюв... но выглядел все равно не опасно, а комично.

— Пошли скорее, портниха ждет! — невестка схватила мою подружку за руку, и попыталась увести с площади.

— Зачем? — уперлась та.

— Снять мерку, чтобы сшить тебе новой платье!

— Моя одежда меня вполне устраивает! — Орлетта выдернула руку из захвата и упрямо оттопырила нижнюю губу.

Однако "родственнице" тоже упрямства было не занимать:

— Теперь, когда ты вращаешься при дворе, то и одеваться должна соответственно, а не позорить семью!

— Любая семья должна гордиться, когда одного из ее членов посвящает в рыцари сам король! — знаю, знаю: свои собаки дерутся — чужая не лезь. Но иногда просто ничего не могу с собой поделать: — Орлетта теперь рыцарь, и может носить все, что захочет — хоть латы!

— Это еще кто тут заговорил? — презрительно фыркнула пигалица.

— Придворная королевская чародейка! — я приосанилась: — И говорю именем короля!

— Ф-ф-ф! — она явно не поверила ни одному моему слову и, считая, что и без того достаточно уронила достоинство, один раз ответив на выпад еле-еле титулованной особы, снова повернулась к "сестрице": — Кстати, куда ты дела старинные рыцарские доспехи, которые украла у папы?

— Это — мой ПАПА! — так и взвилась девушка. — И если он недоволен тем, что взяла его вещь, и тем, как ею распорядилась — пусть скажет мне об этом сам! А ты уж изволь называть его уважительно — отец!

— Ну и ну, сестренка разошлась! — между спорщицами, готовыми, кажется, уже сойтись в рукопашной, втиснулся брат и муж. То ли он все это время с интересом наблюдал со стороны, оставаясь незамеченным, то ли только что подошел — я, во всяком случае, его не видела: — Элеонора, почему ты такая упрямая? Ведь Лукреция хочет, как лучше для тебя!

— Я не желаю, чтобы мне диктовала, как надо одеваться, женщина, которая сама похожа на больную мышь!

Вспомнив ходячие лестницы и прочих мутантов-пришельцев, которые с подиумов диктуют моду людям в моем родном мире, я невольно хихикнула. Мужчина покосился в мою сторону с укоризной: нет, чтобы разнять, так еще масла в огонь подливает:

— Она ведь не виновата, что сейчас плохо выглядит! Ты должна быть более снисходительна...

— Я была ДОСТАТОЧНО снисходительна, — каждое рыцарское слово падало гранитной плитой: — Но больше не позволю этой женщине собой помыкать. В конце концов, я ей не муж!

Оставив за собой последнее слово, она резко развернулась на пятках, и зашагала... похоже, куда глаза глядят.

— Я чувствую, что дурно на тебя влияю...

— А я чувствую облегчение! — Орлетта вдохнула полной грудью. — Давно хотела ей все это высказать, да никак не могла собраться с духом. Пойду, скажу принцессе — пусть в следующий раз ищет свободную комнату. Я всю ночь глаз не сомкнула, все боялась ее случайно толкнуть...

Во дворце мы распрощались: Левушка вернулся в караулку, рыцарша отправилась на поиски преображенной козы (на что только не способная пластическая хирургия... плюс немного магии!), а я потопала в сторону лаборатории. Там наверняка накопились неотложные дела и новые заказы на чудодейные отвары и мыло.

Благие намерения тем и отличаются от коварных, что так и остаются всего лишь намерениями — видно, не судьба мне сегодня поработать. Если прощание было просто горячим, то встреча — буквально пламенной: налетев, точно ураган, Володька обхватил меня руками и сжал с такой силой, что аж ребра захрустели:

— Задушишь! — пискнула я.

— А следовало бы! — строго заметил супруг, но захват все же ослабил: — Ты что себе позволяешь?! Ты где ходишь?!!

— Вов, ты ведь сам сказал, что сегодня праздник, и никаких официальных мероприятий не будет. Вот я и решила прогуляться за городом. Ты разрешил!

— Прогуляться! Да ведь весь город только и гудит о том, что прямо за городскими воротами на придворную королевскую чародейку напали восемнадцать наемных убийц, но она не растерялась: выплюнула на землю зубы, и те превратились в могучих солдат, которые нашинковали нападающих в капусту...

Так вот почему все встречные так странно на меня смотрели — зубы, наверное, считали.

— Почему ты молчишь?!

— Рецепт запоминаю... А как потом зубы обратно вернулись? Или новые выросли?

— Ты собрала выбитые в драке, закинул в рот, и они встали на место, как ни в чем не бывало... Это что — правда?!

— Да ты что! С земли, грязные...

— Не прикидывайся — я спрашиваю про нападение разбойников!

— Ну, было дело, — не стала скрывать я. Все равно Левушка расскажет — ему по должности не положено от короля что бы там ни было скрывать. Да и как такое утаишь, когда уже весь город знает подробности! — Но из наших никто не пострадал. И было их всего восемь!

— Всего! — в ужасе воскликнул любимый. — Они сказали, кто их послал?

— Я ведь не некромант... Господи, как вспомню — аж тошно!

— Все прошло, все прошло, — он вновь сжал меня в своих объятиях, но гораздо нежнее, и успокаивающе погладил по спине. Жалко, что я не могу мурлыкать, как кошка, чтобы без слов выразить свое удовольствие. — Я тебя уберегу... Спрячу так, что никто никогда не найдет!

— Главное, чтобы сам потом не забыл, куда спрятал! — я откинула голову для поцелуя, но милый намека не понял, так что пришлось действовать самой: — М-м-м, какой ты сладкий! Кстати, отец Михаил утром тоже говорил что-то такое: типа, что мы плохо шифруемся, и надо быть осторожнее.

— Плохо... Почему это король должен прятаться, чтобы в собственном дворце делать то, что ему нравится?

— Ваше величество, что это вы делаете?! — я строго нахмурила брови, но не отстранилась.

— Как раз кое-что из того, что мне особенно нравится.

— Увидят! Если народ решит, будто злая ведьма околдовала доброго короля, меня линчуют и сожгут!

— М-м-м... Жареная ведьма!

— Звучит неаппетитно!

— Согласен, — король убрал руки и на ощупь застегнул мое платье. Надеюсь, он не завязал снова тесемки корсета морским узлом, как в прошлый раз — Настасья ужасно ругалась: — Тебе придется уехать из дворца.

— Вот еще! Я никуда без тебя не поеду! В конце концов, это моя работа — обеспечивать королю магическую защиту.

— Тут недалеко, все полдня езды, есть летний королевский домик, — не слушая возражений, продолжал вещать муженек: — Раньше, до коронации, я частенько там бывал. Порой все лето проводил...

— А у короля бывает отпуск? — не на шутку заинтересовалась я.

— У короля есть все! — с гордостью в голосе заверил любимый. — А что такое отпуск?

— Ну — это когда человек весь год работает, а потом начальник отправляет его на месяц куда-нибудь отдохнуть. Или раз в полгода на две недели. Или раз в квартал — по одной...

— Какой хороший обычай! — восхитился самодержец. — Надо будет отправить своих советников в отпуск, а то надоедают.

— Главное — составить график отпусков, — пару раз пообедав в компании кадровички с последнего места работы, я обогатилась массой полезных знаний: — Чтобы не получилось так, что все разом разбежались, и работать некому. Парочку отпустить в ноябре, пару в декабре... Десятерых — когда совсем работы нет.

— А кто отправляет в отпуск начальство?

— Начальство само себя отправляет. Только обычно годами отпуска не берет, потому что уверено, что без него бизнес развалится в первый же день.

— И разваливается? — заинтересовался великий администратор.

— Зависит от того, как организована работ отделов. Если все хорошо знают свои обязанности, а руководители способны принимать самостоятельные решения, не согласовывая каждую запятую в десяти инстанциях — то нет. А если начальство лезет в каждую дырочку и требует, чтобы все мало-мальские решения согласовывались только с ним... Такой бизнес рано или поздно сам развалится.

— Решено — завтра же ухожу в отпуск. И увожу тебя в летний дворец. Только ты и я!

— Здорово! А кого мы еще с собой возьмем?

— Никого: в этом-то и весь смысл!

Перед глазами немедленно возникла яркая картина в красках: я месяц напролет вытираю пыль, скребу полы и мою окна Версаля, в котором годами не ступала нога человека... Ну, в крайнем случае — Зимнего дворца... Любимый с нечесаной бородой в грязном, криво застегнутом камзоле раздраженно спрашивает, когда будет обед, а потом, ковыряя вилкой подгоревшую бурду на тарелке, недовольно ворчит: "Ты, мать, совсем распустилась — выглядишь, как пугало!"

— ...Конечно, там есть небольшой штат постоянных слуг, которые следят за порядком в доме, и кухарка — но нам они не помешают, — продолжал король, не подозревая, какую тяжесть снимает с моей души.

— Может, все-таки возьмем с собой хотя бы Иана?

— Это еще зачем?

— Будем представлять, что это как будто наш ребенок. Проверим, хорошие ли мы родители...

— Ну, нет — у этих детишек есть милая привычка врываться в родительскую спальню в самый неподходящий момент!

— Что, личный опыт?

— У кого же еще искать защиты во время грозы, как не у мамы с папой?

— Тогда не удивительно, что у тебя нет братьев и сестер — в такой-то нервной обстановке! Но что делать с Лаврентием — вдруг во время нашего отсутствия он снова начнет приставать к эльфу?

— Ослушается короля?! — самодержец насупил густые брови, и сразу стал такой внушительный, такой грозный — аж сердце в пятки ушло! Умру, если не поцелую! — ...Ну, пусть твоя подруга вызовет его на дуэль, что ли..

— А если и это не поможет?

— В таком случае я бы обратился к какой-нибудь знакомой ведьме — за отсушкой. Кажется, у меня тут одна даже состоит на жалованье...

— Понятно. Все шутим, все иронизируем?..

— Кх-кх!

— Ой! — мы с королем быстро отскочили друг от друга и принялись усиленно делать вид, что просто прогуливаемся.

— Ваше величество, это просто верх неосторожности! Госпожа придворная чародейка, о чем вы только думаете?! — отец Михаил сурово насупил брови — ну, ни дать, ни взять, дьявола изгоняет!

— Вы не поверите, святой отец, но в такие моменты я просто не способна ни о чем думать... Мне очень жаль!

— Не похоже... Неужели так трудно подождать хотя бы до завтра?

— А зачем ждать? Поехали туда сегодня! — внезапно пришедшая в голову идея тут же целиком завладела всеми помыслами, подкупая своей новизной.

— Дорога неблизкая, и темнота застанет нас в пути. После этого нападения я не хочу подвергать тебя дополнительной опасности!

— Кроме того, перед отъездом вам еще много всего нужно сделать, — безжалостно напомнил Инквизитор. — Да и вам, госпожа чародейка, наверняка есть, чем заняться. Хотя бы собрать вещи!

Напоследок нам все-таки удалось обменяться рукопожатиями. Ни дать, ни взять, два школьника, застуканные завучем в раздевалке!

Собственная лаборатория встретила меня... Запертой дверью! В ответ на требовательный (и слегка возмущенный) створка слегка приоткрылась, и Орлетта пристально посмотрела на меня правым глазом:

— Ты одна?

— Нет, меня две! Не видишь, что ли?!

— А где твой муж?

— Занимается важными государственными делами! Что это вы перешли на осадное положение? — уже протиснувшись в комнату, поинтересовалась я. — Сюда ломился неистовый Лаврентий?

— Хуже, — хмуро буркнула девушка-рыцарь.

Радушная хозяйка, Настасья встретила неожиданную гостью хлебом-солью: заварила чай и выставила на стол горшочек с медом. Как видно, горничная всегда была готова к встрече с Винни-Пухом... Нашлась чашечка и для меня, а вот сама девушка в присутствии посторонних свято блюла статус-кво, и за стол с господами не садилась.

Отхлебнув из своей чашки, Орлетта недовольно скривилась, но постаралась скрыть гримасу за вежливой улыбкой. Иан был куда откровеннее:

— Как ты только пьешь такую горечь!

— Сила привычки. Попробуй, добавь меду. Многим нравится сладкий чай.

— А сколько?

— Начни с ложечки, размешай и прихлебывай — пока не покажется вкусно.

Графине оказалось достаточно всего восьми ложечек на чашку, эльф же продолжал лить мед до тех пор, пока тот не перестал растворяться.

— Ну, и от кого же это мы баррикадируем двери, если не от влюбленного Лаврентия? — распределив угощение, можно было и светскую беседу продолжить. Судя по лицам присутствующих, поднятая тема нравилась им еще меньше, чем горький чай.

— Он тоже заходил, — неохотно пояснила Орлетта. — Хотел извиниться. Только Иан от него спрятался.

— А ты от кого прячешься?

Девушка тяжко вздохнула:

— От короля!

— Это еще почему?! — я вытаращила глаза.

Милый ничего не упоминал о ссоре с моей подругой! Правда, у нас было не так уж много времени для разговоров на посторонние темы... Неужели он высказал ей свои претензии за утреннее нападение?! Но рыцарша тут вообще не при чем, наоборот — она вела себя, как настоящая героиня, смело выступила против превосходящих сил противника.

— Когда это вы уже успели поссориться?!

— Никогда, — она вздохнула еще сокрушеннее: — А вот принцесса — успела! Нашла меня, и заявила, будто бы король оскорбил ее как женщину, так что теперь я должна вызывать его на дуэль, чтобы защитить честь дамы..

— Какая ерунда! Он не мог!

— Я-то знаю... Но доказательств нет. А по канонам рыцарской чести, если нет других свидетельств, слово благородной дамы должно приниматься на веру без сомнений.

— Но ты ведь присягала ему на верность!

— Я клялась защищать справедливость и корону. Но иногда во имя справедливости корону приходится защищать даже от того, кто ее носит...

— Это же явно не тот случай!

— Поэтому я сижу здесь, а не рыскаю по дворцу с мечом наперевес... Но просто ума не приложу, что делать дальше. И оставить жалобы принцессы не могу... И дуэль такая будет жестоким попранием справедливости.

— М-м-м... А вы не можете просто для виду помахать мечами, объявить ничью и разойтись?

Орлетта покачала головой:

— Бой за честь дамы всегда со смертельным исходом — оскорбление смывается кровью. Кого из нас тебе больше не жалко?

— Принцессу! — я наморщила лоб: — После превращения она стала совершенно невыносима! Видит бог, когда была козой...

— ...Она нравилась мне гораздо больше, — согласно закончила мысль леди-рыцарь. — Но это, к сожалению, невозможно. Для того и было создано рыцарство, чтобы женщинам не приходилось самим с оружием в руках защищаться от обидчиков!

— Исключая присутствующих дам!

— Точно! — мы чокнулись чашками с негорячим уже чаем, и синхронно призадумались.

Подождать, пока принцесса вернется домой? Ее папочке уже отправлена благая весть, и со дня на день он пришлет за ней золотую, украшенную бриллиантами карету... В крайнем случае, король готов пожертвовать своей. Но ведь она может и не позвать верного рыцаря с собой — истории известны случаи, когда герой поклонялся своей прекрасной даме, находясь за много тысяч километров. Более того — ни разу с ней не встречаясь! Отправиться же на поиски Святого Грааля или зачистку Палестины от коренного населения, не закончив квест, Орлетта тоже не может...

В голову не приходило ничего гениальнее старинной, годами испытанной практики: спрятаться от мамы под кроватью, крепко зажмурить глаза, заткнуть уши, и с чистым сердцем утверждать, что не слышала и не видела, как она сердится из-за разбитой вазы.

— Ну, какие появились мысли? — может быть, подруга придумала что-то пооригинальнее?

— Тянуть время — может, все еще разрешится как-нибудь само собой?

Да — удручающий кризис идей в среде средневековой интеллигенции. Не удивительно, что они выродились...

— Ладно, время пока еще есть. Говорю тебе по секрету: завтра мы с королем уезжаем на дачу, и ты хотя бы какое-то время сможешь ходить по дворцу, не скрываясь. Я, конечно, постараюсь оттянуть момент возвращения, насколько смогу. Ну, и точного адреса дачи не скажу!

— И не надо! — Орлетта замахала руками. — Я ведь не смогу соврать, будто не знаю! Вот только... не слишком ли для тебя опасно именно сейчас уезжать из города? Это нападение мы отбили, но долго ли нанять новых душегубцев?

— Ты думаешь, будет еще попытка?

— Может, и не одна! Этот злодей удивительно целеустремлен, и ни перед чем не остановится — даже использует магию!

— А уж как виртуозно использует других... Даже под проклятье умудрился вместо себя Иана подставить! Жалко, что мы не сохранили то письмо, заложенное в книгу. Может, по почерку удалось бы опознать писавшего... Недаром череп так ехидно ухмылялся!

— Ты это о чем? — девушка удивленно вскинула брови. — Какой череп?

— Когда мы кинули черную книгу в огонь, там вдруг появился такой череп... Неужели не помнишь?

— Хорошо помню — но там ничего не было: книга сгорела, и все. Наверное, тебе почудилось!

— Может быть... Я уже ни в чем не уверена!

— Я могу переписать это письмо.

— Что?..

— Я могу переписать это письмо, — отвлекаясь от выведения сложных узоров на скатерти кончиком пальца, повторил Иан. — Я помню его наизусть.

— А ты разве умеешь писать? — изумилась я. Сама не знаю, отчего это так меня удивило: умеет же он читать, раз разобрал и произнес такое сложное заклятие, да еще так, что оно сработало.

Компактный набор для письма, которым я пользовалась для составления "накладных" и "товарных расписок" пришелся как нельзя кстати. Манера письма юного эльфа несколько отличалась от общепринятой: Иан не водил пером по строчкам а, держа на манер копья, ритмично тыкал им в бумагу, — но результат превзошел все ожидания.

— Ничего себе! — потрясенно пробормотала я. Когда на твоих глазах кто-то как будто норовит проткнуть бумажный лист неловко зажатым в кулаке стилусом, в лучшем случае ожидаешь корявых печатных букв. А вот эту загогулину в подписи я тоже помню — наверное, рука писавшего соскользнула... На первый взгляд это не просто переписанный своей рукой текст, а точная копия письма: — Да ты настоящий ксерокс!

— У меня просто хорошая память, — отмахнулся польщенный эльф. — Что один раз увижу, никогда уже не забуду...

А вот у меня память не очень — что вы хотите, "девичья"! Ахнув, я схватилась за карман: не дай бог, опять потеряла где-то по пути! Нет, вот он, найденный Машенькой листок бумаги — сильно мятный, местами подмоченный оригинал письма. Ну, точно — один в один, до последнего знака!

Документы жгли мне руки — их следовало немедленно отправить по инстанции:

— Я скоро вернусь!

— Булочек не забудь! — неслось мне вслед Ианово напутствие: — Побольше!

Ни в тронном, ни в зале заседаний короля не оказалось. В трапезную я заглянула мельком, только для очистки совести. В личном кабинете и спальне осматривалась основательно — но также безрезультативно. Дворцовая челядь лишь разводила руками: монарх перед ними не отчитывается. В это время дня он мог отправиться куда угодно: прогуляться в саду, пострелять из лука по мишеням, прокатиться верхом... К счастью, мне повезло отыскать любимого в библиотеке, склоненным над толстой книгой.

— Как хорошо, что ты зашла! — обрадовался он. Если бы у меня не перехватило дух от беготни — непременно ответила бы какой-нибудь колкостью. Вроде того, что вообще провожу в библиотеке каждую свободную минуту, и мы столкнулись случайно: — Я придумал, что делать с твоим малахольным эльфом: отправлю-ка Лаврентия провожать принцессу Радостлаву домой! Глядишь, в разлуке охолонет... А там и ты вернешься, чтобы дальше малыша опекать и защищать от посягательств...

— Володь, этот ты еще не знаешь, как принцесса тебя подставила! — пользуясь своим монархическим правом, он занял самое удобное кресло — но и я не была согласна на меньшее! Впрочем, на королевских коленях тоже можно было устроиться вполне уютно... — Ей впору не сопровождающего, а конвой выделять, чтобы ехала без остановок до самой границы, и не вздумала повернуть!

— Да ты ревнуешь! — с непонятным восторгом заметил муженек.

— И ничего подобного! — неискренне возмутилась я. — Это вполне объективная оценка!

— Как же она меня подставила? — заинтересовался любимый... И еще кое-чем, что поближе.

— Нажаловалась Орлетте, будто ты ее оскорбил и опозорил. Теперь та, как четный рыцарь, должна с тобой разобраться по-мужски — но, как честный человек, чувствует какой-то подвох, вот и прячется в моей комнате.

— От Радославы?

— От тебя, балда! Такие оскорбления смывают только кровью. А ты мне нужен целым и невредимым!

— Сама ты глупенькая — я ведь могу выставить от своего имени другого бойца.

— У меня на этот счет появилась одна идея...

— Похоже, ты неровно дышишь в Лаврентию — я тоже начинаю ревновать!

— Ну что ты, право! Я никому смерти не желаю, даже ему.

— Вовсе не обязательно драться до смерти, — король поспешил просветить меня по части правил рыцарских поединков: — Достаточно первой крови. Кто нанесет своему противнику хотя бы легкое ранение — тот и прав. Если только оскорбление было очень тяжким, или поединщик полезет на рожон...

— Не вижу логики!

Любимый вздохнул, удрученный моей необразованностью:

— Считается, что бог на стороне того, кто первым пустит противнику кровь: направляет руку, отводит удар... Наверное, отец рассказывал твоей подружке о старых правилах рыцарских боев, когда, действительно, дрались насмерть.

— Ты у меня такой умный!

— Что есть, то есть, — скромно потупился мой мужчина.

— Так когда устроим рыцарский турнир?

— Эй! Этого я не говорил!

Скрип двери заставил милого отреагировать моментально: я и пикнуть не успела, как оказалась под столом. Лежа спиной на широкой мужниной ладони, а согнутыми ногами цепляясь за его колени, я чувствовала себя, как жертва циркового гипнотизера — то есть, при всей кажущейся неудобности позы, вполне комфортно.

Короткий разговор, хлопнувшая дверь — и склонившееся лицо любимого:

— Ну, что — просим пощады?

Вот змей — знает ведь, что в корсете мне ни за что самой не подняться!

— А-а-а! Откуплюсь, чем только пожелаешь!

— Вот это другой разговор!

— Осторожно, помнешь! — я высвободила руку с уже изрядно пожамканными документами.

— Что это? — заинтересовался неукротимый зубробизон.

Вот и говори после этого, что целеустремленного мужчину ничем от дела не отвлечь — можно, и еще как! Сперва глянул одним глазом, да так и вчитался, не оттащить:

— Ах, змей!

— Мама! — широкая многослойная юбка парашют, конечно, не заменит — но падение с высоты стула все-таки смягчила.

— Прости, родная! — раскаиваясь, король становился похож на большого плюшевого медведя.

— С чего вдруг такая спешка?

— Да ведь это же он только что заходил!

Рывком поставив меня на ноги, любимый бросился к двери.

— Не пущу! — гепардовым прыжком я бросилась наперерез. — На что станет способен этот злодей, если почувствует себя загнанным в угол?!

— Хорошо-хорошо, я не буду брать "злодея" в одиночку, — усмехнулся он. — Позову с собой стражников... Может, хоть пятеро заслонят меня от распоясавшегося бандита?

— Можно с тобой? — я чувствовала в его словах какую-то иронию, но совершенно не понимала ее причины.

— Поприсутствуй. Только держись позади.

Арест важного сановника и государственного преступника с говорящей фамилией Волков превратился в настоящий фарс: увидев подсунутый ему под самый нос обличающий документ, тот задрожал мелкой дрожью, и закатил глаза, явно намереваясь упасть в обморок.

— В пыточную! — коротко приказал король.

Хрюкнув, вельможа кулем повалился на каменные плиты пола. Хотя доказательств вины для средневекового судопроизводства было предостаточно, мне стало жаль рафинированного аристократа, тщательно завивающего остатки жалкой растительности вокруг выстриженной дикими козами полянки на темечке. Он каждый месяц покупал у меня два кусочка мыла, чутко отслеживая все новинки! Невозможно поверить, что этот гениальный актер, всегда глядящий влажными глазами, будто готовый расплакаться в любую минуту, на самом деле вынашивал план моего зверского убийства!

— Может, не надо сразу в пыточную? — я всем телом повисла на сурово согнутом королевском локте: — Может, он и так все расскажет?

Тактика "злой полицейский — добрый полицейский" оправдала себя на все сто. Разве что любимый играть в эту игру не желал, торопясь поскорее подвергнуть пойманного преступника заслуженной каре — но уступил перед моим умоляющим взглядом.

— Расскажу! Все расскажу! — горячо заверил "злодей", в озероподобных глазках которого плескалась и шумно била хвостом большая человеческая благодарность.

— А ну, змей, признаешь ли ты, что злоумышлял против госпожи придворной королевской чародейки?! — король так насупил брови, что даже у стражников души ушли в пятки. Я с восхищением смотрела на сурового мужа, сановник же позеленел и снова затрясся:

— Я-а-а-а... Й-а-а-а!.. а... а...

— Ты, ты!

— Ве... ве... в-в-ве...

— В пыточную!

— Нет! — внезапно будто обретя второе дыхание, вельможа рванулся в руках не ожидавших такой прыти стражников, и высвободился из захвата железных пальцев. Но не бросился бежать, а упал на колени и принялся целовать край длинной юбки моего платья: — Нет! Поверьте, госпожа, я тут ни при чем! Это не я! Я тут ни при чем!!

— Слизняк, — припечатал король. — В темницу его — пусть остынет, а то ишь, как разошелся.

— Не верьте им, госпожа чародейка! — кричал Волков... не помню, как его по имени, уводимый во тьму и холод тюремной камеры рослыми солдатами: — Я ничего против вас не замышлял! Я не мог! Я вас люблю!

Кто бы мог подумать, что под прикрытием блестящей лысины бьется пылкое сердце.

— Как-то не верится, что это он.

— Почему?

— Ну... Женская интуиция.

— Или обыкновенная бабская жалость!

— Да ты просто ревнуешь! — я едва не задохнулась от возмущения.

— А ты сразу и растаяла!

Только понимание, что эти обидные слова продиктованы не сердцем, а тревогой за мою жизнь, позволило мне устоять перед соблазном превратить перепалку в полноценную семейную ссору:

— Я всегда таю, когда ты рядом! — теперь усыпить бдительность противника, а затем внезапно атаковать, когда он расслабится и потеряет способность к сопротивлению: — Но все-таки не пытай его пока!

— Ты делаешь со мной все, что захочешь! — укоризненно заметил самодержец. Лукавая искорка в глазах говорила, что он лучше всех разгадал мою "хитрость", но не сердится.

— Я же ведьма! Погоди хотя бы, пока мы вернемся из отпуска.

— А что изменится? Ведь под письмом — его печать!

— И все же это как-то не вяжется: создать такие сложные, многоходовые комбинации, подставить невинного эльфа, через третьи руки подсунув ему черную книгу... Из осторожности не подписать письмо собственным именем — и печать, которую знает каждая собака!

— Можешь выходить из подполья! — громко объявила я, возвращаясь в комнату: — Рыцарский турнир откладывается до нашего возвращения из отпуска. Король выставит вместо себя какого-то другого бойца, скорее всего, Лаврентия... Кстати, по уточненным правилам поединков, оскорбление может быть смыто даже небольшим количеством крови, так что драка будет длиться до первого ранения с любой стороны. Тренируйся — я поставила на тебя золотой!

— А это по правилам? — усомнилась поборница законности и защитница справедливости.

— Букмекер сказал, что у него есть королевская лицензия на пари — а зачем ему врать? Но, если хочешь, сходи в библиотеку и уточни. Настенька, душа моя, я голодная, как волк!

— А я все съел! — смущенно залился краской по самые уши Иан.

— Нет, не все! — судя по победному выражению лица, горничная изобрела новый, эльфонепроницаемый тайник для продуктов.

— Все-таки все, — мальчишка скромно потупил взор. Вопль возмущения из соседней комнаты подтвердил правоту его слов.

— Еще чаю?

— Да! — дружно подставленные кружки, столкнувшись боками, мелодично звякнули.

Глава 4.

"Спящая красавица" в детстве была одной из моих любимых историй. Разглядывая красочные иллюстрации в богато оформленном подарочном издании сборника сказок, я представляла себя то в роли феи, то на месте хронически не высыпающейся принцессы. Как здорово было бы проснуться чуть раньше своих подданных, и пробежаться по дворцу, любуясь, кто как и где спит: ее-то с удобством уложили на сто лет в спальне, а вот остальных дремота свалила в самых неожиданных местах — спасибо крестной!

Впрочем, если страдающая летаргией наследница престола за сто лет наверняка отлежала себе все бока так, что готова была вскочить от первого чиха, то я, закончив сборы далеко за полночь, и проспав от силы часа три, поцелуя даже не почувствовала. Повторив попытку, суженый применил тяжелую артиллерию: легонько потряс за плечо.

— Что, уже утро? — усилия воли хватило только на то, чтобы приподнять веки на три миллиметра... а затем снова уронить.

— Да, — на этот раз поцелуй произвел более сильное — хотя все еще не воскрешающее — впечатление.

— Скоро подымется. Вставай-вставай, солнышко!

Горячий чай, холодная вода для умывания... бр-р-р, очень холодная! Но лучше всего поднимало на ноги будоражащее предчувствие приключения — не опасного, бросающего из огня, да в полымя, а сказочного, волшебного... невероятного! Наконец-то нам с любимым не придется прятаться и оправдываться, опасаясь попасться на глаза дворянам и дворне.

Давненько я не собиралась в дорогу за десять минут — с тех пор, как механический будильник сменили живые горничные, сделавшие некогда более чем вероятную возможность проспать на работу несбыточной мечтой. Платье, макияж, прическа — в творческом азарте Настасья безжалостно взбила отросшую шевелюру, соорудив на моей голове карикатурное подобие лохматой Пизанской башни, наклонившейся сразу на все четыре стороны.

— Ну, как? — с гордостью поинтересовалась девушка.

— Изумительно! — я постаралась выдать нервную дрожь, охватившую меня при взгляде в зеркало, за восторженный трепет: — Даже на собственной свадьбе не была такой красивой!

Настасья шмыгнула носом — раз, другой... А слезы уже беспрепятственно катились по щекам:

— Я даже не была на вашем венчании, а-а-а-а!

— Не переживай — я там тоже, практически, не была... Ну, с богом!

Всхлипнув, горничная размашисто перекрестила меня на прощание. Зарита, лопоча по-мартышечьи, обняла колени и профессионально обыскала карманы юбки. Увлеченный общей истерией Иан возрыдал в голос, утирая слезы чумазым кулаком:

— А-а-а!.. А-а-а!.. А-а-а можно я в этой комнате поживу, пока тебя не будет?

— Тебе же вроде выделили собственные роскошные апартаменты? — удивилась я.

— Там скучно, — эльф выразительно потупил взор нечеловечески огромных выразительных глаз: — И страшно!

— Ладно, живи! — я поднялась с кровати — как не присесть на дорожку! — Только смотрите, не разбейте ничего в лаборатории!

Маленькая цыганочка сделала подозрительно честное лицо: невинно-прозрачный взгляд орехового цвета глаз мог устыдить и ангела. Ладно уж, вернусь — тогда разберусь...

Милый терпеливо ждал меня, распахнув дверцу комфортабельной королевской кареты. Четверка горячих коней агрессивно фыркали и били копытами... Надеюсь, зверюгам не придет в голову порвать удила и закусить пассажирами! К Мусе за время совместного путешествия я успела притерпеться, и если не полюбить, то хотя бы свыкнуться. Но эти как минимум раза в полтора крупнее нашей смирной лошадки: поджарые, глазам злобно косят — чистые крокодилы!

Я посмотрела наверх — накануне, все еще опасаясь встречи с королем, Орлетта обещала, что придет меня проводить и помашет из окна высокой башни. Только врожденная деликатность помешала мне уточнить, что в этой самой башне располагается королевский арсенал, и добраться до верхних окон ох, как непросто... Ну, и еще желание проверить — получится у нее или нет?

Сомнения оказались напрасны — в окне трепыхался белый платок. Хотя, чтобы можно было разглядеть с такого расстояния, он должен быть размером с простыню.

— Это что — улей? — саркастически хмыкнул муженек, косясь на мою прическу.

— Да, на три пчелиные семьи, — я светски подставила щечку для поцелуя. — Вдруг по дороге захочется сладенького...

— Буду знать, где искать! — вопреки собственным словам, король явно искал сладенькое не в волосах, а гораздо ниже...

— Стойте! — карета успела проехать пару сантиметров, когда я вспомнила: — Забыла!

Вот ворона — нарочно с вечера выложила на стол четыре кусочка любимого мыльца, чтобы с утра первым делом увидеть и прихватить с собой. Совсем из головы вон!

— Я моментально — одна нога здесь, другая там!

Пробежав примерно половину расстояния от дворцовых дверей до лаборатории по извилистым коридорам, я столкнулась с запыхавшейся Настасьей:

— Слава богу, я боялась — не успею! — горничная прижимала к груди забытое мыло — бережно, точно новорожденных котят.

— Настенька, ты настоящее сокровище! — чмокнув преданную девушку в щечку, я приняла "драгоценный груз", и поспешила обратно. Вот после такого и появляются анекдоты, будто бы женщины по три часа собираются, прежде чем выйти из дома...

Завернув за угол, я едва не столкнулась с одним из знакомых придворных — хороший друг и надежный советник короля, его правая рука, Денис Загорин никогда не обращался ко мне за колдовской помощью или дефицитным мылом, но мы частенько сталкивались в процессе исполнения служебных должностных обязанностей — на приемах, банкетах и прочих публичных мероприятиях.

Забуксовав на месте, буквально в последний момент я успела погасить скорость и отступить вправо, чтобы обойти внезапное препятствие. Очевидно, та же мысль возникла и у Дениса, только шагнул он влево, так что мы снова перегородили друг другу дорогу.

Один раз — случайность, два — совпадение... Пять — какая-то пародия на танец.

— Давайте сейчас я шагну в эту торону, а вы — в ту, — наконец не выдержала я. — А то мы никогда не разминемся!

— И не надейся, ведьма! — с неожиданной агрессией отозвался вельможа. — Тебе удалось подчинить своему влиянию нашего доброго короля, но всех не околдовать!

Я беспомощно оглянулась назад — путь к отступлению перегородили еще двое вооруженных широкими мечами придворных. Судя по суровым лицам, они были готовы отдать свои жизни делу борьбы со злом... В данном случае — выходит, что со мной?..

— Боюсь, тут какое-то недоразумение, — попятившись, я вжалась спиной в холодную каменную стену, все еще продолжая крепко держать мыло.

— Вчера ты говорила другое — на этом самом месте. Не помнишь?

Что я там такое говорила — "я ведьма"? Воистину, язык мой — враг мой. Прав был отец Михаил, нам нужно было вести себя осторожнее... Но когда любишь, кажется, будто весь мир смотрит на это со снисходительной симпатией.

— За короля! — Денис медленно достал из ножен меч.

— За короля! — синхронно обнажили клинки его соратники.

Я посмотрела в глаза барону Загорину — и содрогнулась. Вот он, настоящий оборотень: не Макар, который, даже перекидываясь волком, остается добрейшей души человеком, а этот вот хищник в людском обличье!

Больше мне не оставалось ничего другого кроме как, завизжав во весь голос, швырнуть в лицо убийце то, что держала в руках. Сильный толчок в спину заставил потерять равновесие — надеюсь, били не мечом. По моим представлениям, это должно быть больнее... Хотя из живых об этом уже никто не расскажет.

Секундой позже, чем я приземлилась на каменные плиты пола, вытянув перед собой руки, рядом плюхнулась какая-то непонятная мохнатая груда — один из заговорщиков случайно подсек летящего нетопыря? Хотя в дворцовых коридорах летучие мыши пока еще не селятся.

Инстинктивно я шарахнулась в сторону от этого непонятно чего, но определенного неживого (а если все-таки живого — то еще страшнее!), и вовремя — меч ударил в пол, высекая веер искр.

Поумирали все, что ли, в этом дворце спящей красавицы!?! То протолкнуться между плотно стоящей стражи нельзя, а то человека убивают прямо посреди коридора — и даже без свидетелей! Мне не оставалось ничего другого, кроме как кататься по полу, с переменным успехом уворачиваясь от ударов, и надеяться на чудо. Будь у меня с собой кинжал или даже меч, единственное, чем я могла бы разочаровать нападающих — это покончить с собой, лишив их возможности закалить клинки в горячей ведьминой крови!..

Напади на меня три хулигана в темном подъезде — еще можно было надеяться, что в завязавшейся драке они будут сильнее мешать, чем помогать друг другу. Но средневековые дворяне, к сожалению, одинаково хорошо действовали как в одиночку, так и в командной схватке. В конце концов, прижатая к стене, я закрыла глаза и приготовилась к неизбежному...

Со свистом рассекая воздух, мимо как будто пронесся большой и тяжелый снаряд. Судя по звуку падения — как минимум слон. Или лошадь. Тук, тук-тук!.. Прошла секунда. Две. Три. Я все еще была жива — или, по крайней мере, так думала...

— Эй! Ты жива?

— Не знаю, — я осторожно приоткрыла один глаз: трое нападавших вповалку лежали на полу, не подавая признаков жизни, а над ними с обнаженным мечом в руках склонилась Орлетта: взор горит, из ноздрей огонь пышет... Красотка!

— Они... того?..

— До суда доживут! — девушка пренебрежительно пнула одного из злодеев острым носком сапога.

— Как это ты их так — одним махом?

— Да это не я...

По рассказу леди-рыцаря выходило, что к тому времени, как она бегом спустилась с башни и добралась до места совершающегося преступления, один из бандитов, похоже, на чем-то поскользнулся, потерял равновесие и сбил с ног остальных — как тяжелый шар в боулинге оставшиеся после первого неточного удара кегли. Падая сверху, он случайно ударил себя по голове собственным мечом — плашмя, но сильно, — после чего потерял сознание. Довести до кондиции остававшихся в себе злодеев рукояткой оружия было для Орлетты даже не делом техники, а настоящим развлечением.

— Ах ты, ведьма! — глава заговорщиков, первым начавший приходить в чувство, поднял голову.

— Ах ты, змей! — Володя выражался, быть может, несколько однообразно — зато с душой: — Ведь я считал тебя своим другом!

— Ваше величество! — загнанный в угол, волк мгновенно накинул маску добродушной овечки и завилял хвостом: — Так оно и есть! Но порой так сложно определить, кто тебе враг, а кто настоящий друг!

— И один раз, похоже, я уже ошибся, — успокаивающе обняв меня за талию, свободной рукой муж сделал знак сопровождающим стражам: — В пыточную! Отец Михаил знает, что делать.

Доверчиво прижавшись к плечу любимого, я всхлипнула:

— Это было ужасно! Я думала, они меня убьют!

— Ты тварь, тварь! — тщетно стараясь вырваться из рук стражи, крикнул коварный барон: — Подлая ведьма! Ваше величество, не верьте ей! Она вас околдовала!

— Нет ничего зазорного в том, чтобы поддаться чарам прекрасной женщины, — да, двумя руками обниматься куда как сподручнее — это милый хорошо придумал... Но что за комок шерсти на меня свалился в самом начале?

Нагнувшись, я внимательно присмотрелась к бесформенной груде: какие знакомые заколочки... Пизанская башня все-таки рухнула!

Вскинув руки к голове, я не удержалась от крика ужаса, нащупав лишь жалкие руины былого архитектурного великолепия.

— Это я во всем виновата! — наверное, Настасья бросилась обратно, как только услышала первый крик, но успела уже к шапочному разбору: — Не уследила! Этот ненормальный эльф его сожрал! Я взяла еще один в вашем шкафчике... Я же не знала, что он другой!

— Господи, Настя! — сжав пальцами виски, я покачала головой, от чего новоприобретенная челка упала на лицо, закрыв его до кончика носа: — Я вообще не понимаю, о чем это ты говоришь!

— О мыле! — дрожащей рукой горничная протянула мне растоптанный кусок — так вот на что наступил "кегельный шар"! Хотя, чтобы поскользнуться на сухом мыле, надо очень постараться, не говоря уже о том, чтобы расплющить его в лепешку.

Однако, взяв "улику" в свои руки, я поняла, что это вовсе не мыло. Вернее, не совсем мыло: в тот раз я то ли линула чего-то лишку, то ли на рынке подсунули некачественные ингредиенты — а может, передержала на плите? — но только партия не удалась. С виду вытряхнутые из форм изделия напоминали настоящее мыло, только ноздреватое на ощупь, мягкое и зловеще хлюпающее при нажатии. Мыться таким я побоялась, но и выбрасывать отчего-то не стала — может, думала, что полежав в тумбочке, как-нибудь "само дойдет", а потом просто забыла? Но чего я точно никогда не предполагала, так это что "недомыло" однажды сослужит мне службу, сыграв роль банановой кожуры под ногой идейного киллера.

— Успокойся, Настасья! — я порывисто обняла девушку. — Ты ни в чем не виновата! Это само Провидение! Если бы не этот кусок... Да он мне просто жизнь спас! Спасибо!

Момент был трогательный... Именно его и выбрала Орлетта для своего выступления:

— Ваше величество, — встав напротив короля, она коротко наклонила голову: — Я вызываю вас на дуэль, чтобы защитить честь прекрасной дамы!

— Я принимаю вызов!

Я и пикнуть не успела — да и что можно сказать, когда речь идет о рыцарстве! Но у короля нашлась еще пара слов:

— Как вызванный я могу выбрать оружие, время и место поединка.

— Это ваше право, — легко согласилась девушка. — И все же дуэль нельзя отложить больше, чем на десять лет!

— Столько мне не понадобится. Я вернусь во дворец... Примерно через месяц. Тогда и договоримся об условиях более подробно.

Процедура прощания повторилась — с мечтой покинуть город затемно, чтобы никто не заметил, пришлось расстаться. Плотно задернутые шторы на окнах приметной королевской кареты с гербами — та еще конспирация.

— Ну, вот — а говорил, что он не Инквизитор! — устроившись поудобнее на мягком сиденье, я хихикнула. Затем еще раз... и еще...

— Тихо, тихо, — король успокаивающе провел ладонью по спине, и привлек меня к себе, руками ограждая от всех бед: — Все уже закончилось, все прошло...

И отчего раньше мне казалось, будто карета — неудобный вид транспорта? Королевский экипаж оказался вполне комфортабельным. Даже покачивало его очень мягко, убаюкивающе... Я проспала всю дорогу, как младенец: сказалась или чересчур короткая ночь, или излишне бодрое, насыщенное событиями утро.

— Вот он, наш дом! — с гордостью заметил любимый, открывая дверцу кареты и помогая мне выбраться наружу. Я подняла глаза... И обомлела.

Версаль? Зимний дворец?! И рядом не стояли! Ладный, красивый, точно узорчатый печатный пряник, сложенный из ровных бревен теремок — наверняка без единого гвоздя! — казался сошедшим со страниц книги сказок. Им хотелось любоваться, о нем хотелось слагать детские стихи — здесь хотелось прожить всю оставшуюся жизнь!

— Какая красота! — искренне выдохнула я.

Любимый довольно хохотнул, а затем совершенно неожиданно подхватил на руки:

— Вовка! Что ты делаешь!

— Молодую жену необходимо перенести через порог на руках — примета такая.

— Вот и не верь после этого в приметы, — я обвила его шею руками: — Вернулась только на полдороги — и пожалуйста, попала в переплет! Страшно подумать, что было бы, дойди я до комнаты...

— Забудь — все неприятности мы оставляем за этой калиткой!

Изнутри терем оказался куда просторнее, чем выглядел снаружи: я обежала его весь, выбирая самую лучшую комнату с видом на сад. Вышколенная дворня вылизала дом к нашему приезду так, что смотреть больно, и теперь старательно не показывалась на глаза. Правда, по старинному обычаю, встречать хозяев к воротам высыпали в полном составе — а народу тут служит прилично, не только кухарка с горничной, как расписывал любимый.

Большое зеркало в массивной оправе подсказало, в какой комнате раньше располагался будуар покойной королевы. Беглый взгляд в темные глубины зазеркалья не прибавлял оптимизма — что и говорить, имидж я поменяла кардинально... Даже чересчур! Прическа "лесенка"... хм-м-м... с лысинкой. Я провела ладонью по затылку — на темени задорно торчал хохолок сантиметра два длиной. Чуть-чуть пониже... По спине пробежал неприятный холодок: не от ужаса — в самом буквальном смысле. Кто-то открыл дверь, породив порыв сквозняка.

— Любуешься?

— Издеваешься? — я еще раз взъерошила остатки волос — даже хвостик не сделать, сзади слишком коротко. Зато челка богатырская — вот, опять на лицо упала: — На кого я теперь похожа?

— На одну мою самую любимую ведьму!

— На твое любимое чучело...

Глава 5.

— ...Какая уютная комнатка, — я повозилась, устраиваясь поудобнее. Какой бы мягкой не была подушка, женщина всегда предпочтет острый локоть любимого мужчины: — Кто здесь раньше жил — твоя мама?

— Бери выше — бабушка! — если королю и было неудобно, он не пытался высвободить руку.

— Та самая, с портрета... королева Валерия?

— Угу, — теперь и свободная рука оказалась в моем распоряжении... Или я в его, как посмотреть: — После ее исчезновения дедушка запер эту комнату, продолжая надеяться, что когда-нибудь она вернется. Я распорядился ее открыть — дедушка уже давно умер, да и бабушка, если еще жива, вряд ли станет возражать. Ей сейчас, должно быть, лет сто... а мамина там, на третьем этаже.

— Тут есть еще и третий этаж? А с фасада — только два!

— Ага, его не сразу видно — папуля велел пристроить дополнительно крыло специально для нее. Там есть балкон... Хочешь, и я для тебя построю особое крыло? Или флигель?

— Мне и здесь нравится... Кошмар: я — довольная собой осквернительница могил!

— Глупенькая — в этой комнате никто не умер. Наоборот, здесь родился мой отец... Но, если тебя это смущает, давай выберем какую-нибудь другую комнату. Можем перетащить кровать куда захочешь... Или вообще спать на звериной шкуре, прямо на полу!

— М-м-м, как заманчиво! Но мне, пожалуй, вполне хорошо и в этой комнате. Окно выходит в сад... Вообще, я не против провести в кровати всю оставшуюся жизнь. И есть здесь. И мыться... Вообще никогда никуда не выходить!

— Вот как? Ну-ка, ну-ка! — не вынимая руку у меня из-под головы, Володя повернулся таким образом, что я оказалась в ловушке-захвате: — А теперь признавайся, как на духу, в чем дело! Боишься выходить? Но эти негодяи больше никогда не смогут причинить тебе вред!

— Нет-нет, дело совсем в другом... А-а-а-а! Ты что, собираешься меня пытать, если не скажу?! Я боюсь щекотки!!! Ну, не надо же — я все расскажу! А-а-а-а! Добровольно!

— Ну?!

— ...Не хочу надевать корсет! Без него платье не застегнется... а без платья из комнаты не выйти.

— За чем дело стало, я же говорил — ходи так, как есть, голой!

— Ой, правда, можно?! Я всегда об этом мечтала!

— Конечно! Только при одном условии — видеть свою жену в таком виде смогу я один.

— Что я, всем глаза застю?

— Тогда нельзя! — проявил завидную последовательность решений муженек.

— ...У меня появилась гениальная мысль!

— Как еще?! По-моему, вообще не выходить из комнаты — достаточно свежее решение!

— Это под стать первому. Давай закутаемся в простыни, и представим, будто это — римские тоги!

— И где тут зерно гениальности? — не знаю, видел ли Володя хоть раз вв жизни римскую тогу, но, судя по выражению глаз, заранее был настроен против.

— Если мы сделаем это вдвоем, то все подумают, что так и должно быть! Ты надо мной смеешься?!

— Нет, это мне простыня в одном месте щекочет... Ну-ка, покажи, как надо закутываться!

Мстительно сдернув с любимого покрывало, я обмотала его вокруг торса, и совсем было собралась закинуть через плечо свободный край, как внезапно замерла, остановленная на полном скаку:

— Наволочка!

— Что? — изумился король, совсем было настроившийся на стриптиз наоборот.

— Наволочка! — подбежав к кровати, я схватила в руки одну из подушек: — Наволочка!! Да в этом мире и простынками-то никто не пользуется, разве только вместо матраса, а уж наволочками и пододеяльниками!..

— Я пользуюсь, — похоже, Володя сам опешил, оглушенный таким взрывом эмоций: — Это моя бабушка придумала. Да ты же сама видела!

— Ага — больше ничем не занималась, только за тем и приходила, чтобы на королевское постельное белье посмотреть! — я внимательно огляделась по сторонам, но внезапно уютная, немного устаревшая обстановка комнаты предстала совершенно в ином свете: — Шкаф! Лопни мои глаза — это же шкаф! А я мучаюсь с ширмой, потому что-де местные портные ничего слыхом не слыхивали о такой диковине!

Подбежав к вышеназванному предмету меблировки, я резко рванула на себя украшенные изысканной резьбой дверцы. Даже будь они изнутри укреплены двумя стальными засовами и огромным навесным замком — в тот момент меня не остановила бы и танковая броня. К счастью, королеве и в голову не приходило, что когда-то в ее вещах будут рыться посторонние...

— Плечики! — это было первым, что бросилось мне в глаза: три пары пустых одежных плечиков: — Плечики!!

— А! Вешалки! — король приподнялся на локте: — Еще одно изобретение моей бабушки.

— А старушка была не так проста...

Сколько мастеров, работающих с деревом, я обошла в поисках шкафа своей мечты — или хотя бы плохонького! — страшно вспомнить... Столяры, плотники, резчики, сундучники — все лишь качали головами и делали страшные глаза, заслышав о платяном шкафе. Особенно отчего-то всех шокировала фраза "дверца на петлях" (что уж мастера при этом себе представляли — бог им судья). И вот он: стоит, красавец, дверцами кокетливо улыбается... Интересно, что носила бабушка-королева?

— Сарафан!!!

Даже не скажешь, что ему почти сто лет: ткань великолепно сохранилась, а вышивка так и горит золотыми и серебряными нитями. Эту красоту явно носила не простая крестьянка!

Однако у любимого оказалось собственное мнение на этот счет:

— У-у-у, сарафанов уже много лет никто не носит!

— А в моем родном мире женщина, собираясь на отдых, первым делом берет с собой сарафан. И надевает прямо на голое тело!

Сбросив "тогу", я немедленно продемонстрировала современную манеру ношения сарафанов, и покружилась перед зеркалом. Великоват — видно, королева Виктория была малость повыше меня ростом. С туфлями будет в самый раз! Жалко такую красоту обрезать... Я еще раз взмахнула узорчатым подолом: золотые и серебряные цветы, распустившиеся на изумрудном подоле, закружились в завораживающем танце.

— Ты моя лесная колдунья! — промурлыкал довольный картинкой муж.

— Пошли, посмотрим другие комнаты! — босые ноги теперь сами рвались в бой. — Тебе помочь одеться?

— Сам! — надул губы любимый. — Я далеко не такой беспомощный, каким кажусь!

— Ты мой зубробизонище! — я скользнула губами по заросшей щеке: — Ну, ладно, догоняй тогда!

Осмотр оставшихся комнат второго этажа занял совсем немного времени — ничего интереснее комнаты старой королевы мне больше не попалось. После чего я поднялась на третий — правда, тут королевская спальня еще просторнее, и с балкончиком! Никогда не думала, что настолько отвыкла от высоты, но, глядя в сад, внезапно почувствовала приступ головокружения...

— ...Стоило пережить два покушения и два похищения, чтобы потом свалиться с балкона! — сурово выговаривал Володя. Буквально в последний момент ему удалось ухватить меня за край подола и втащить обратно в комнату.

— Кому суждено сгореть, тот не утонет, — слабо протестовала я.

— И что ж тебя все время тянет на костер!

— Что поделать — судьба такая...

Это был единственный момент, слегка омрачивший безмятежность наступившего отпуска. Хотя было еще кое-что... На второй день отдыха куда-то таинственным образом пропала моя шкатулка с косметикой. После долгих уговоров король согласился "поискать" хотя бы мыло, и действительно вскоре принес все три куска. Два так и пролежали на туалетной тумбочке, один я использовала для мытья рук перед едой, а парились мы по старинке... И что за душистый пар был в королевской баньке! Только в Володькиных руках я поняла, что наши обычные вялые похлопывания березовыми вениками — жалкая пародия на настоящую парилку. А эти медовые маски, после которых кожа становится такой мягкой, что хочется безостановочно гладить ее и прижиматься щекой... Теперь понятно, отчего первый брачный месяц носит такое сладкое название!

Глава 6.

Дни пролетали одни за другим — точно яркие радужные бусины, нанизываемые на длинную нитку лета. Яблочный спас, наполнивший маленькую часовню ароматами разноцветных спелых фруктов, напомнил оп приближении осени...

Дворовый мальчик собирал спелую падалицу в большую плетеную корзину. Но то, самое красивое и вкусное яблоко, цепко держалось черенком за ветку, упорно отказываясь падать мне в руки.

— А ну-ка, подсади!

Подросток озадаченно покосился на явно спятившую барыню, которая сперва яростное трясла узловатый ствол, точно трудолюбивый, но беззубый бобер, во что бы то ни стало решивший построить яблочную плотину, а теперь вознамерилась взобраться наверх. Но королевское указание было предельно точным: по возможности не попадаться на глаза, во всем слушаться и не перечить — лучше вообще со мной не разговаривать. Так что я до сих пор не знала имен обслуживающего нас персонала, в случае нужды обращаясь ко всем "Эй!" или "Ты". Сперва было неловко, а потом понемногу привыкла — вот они, барские замашки!

Мальчишка оказался умнее госпожи, и подставлять спину, а тем более руки замочком, не стал. Оставив корзину, он убежал, и вскоре вернулся с короткой, как раз достающей до нижней толстой ветки, лестницей. Прочно установил по деревом, углубив ножки в землю, и держал, пока я взбиралась вверх, воображая себя медведем коалой или по меньшей мере грациозной пумой.

М-м-м, оно того стоило! Ну, разорвала немного сарафан — но разве я виновата, что он такой узкий? К тому же разошелся как раз по шву — видно, нитки от старости потеряли прочность. Оседлав самую толстую ветку, я с наслаждением впилась зубами в сочный плод — а шаловливый ветерок играл с платьем, то и дело норовя приподнять внезапно превратившийся в фалды подол небесно-голубого сарафана.

— Здравствуй, девочка!

Остановившийся по ту сторону забора всадник явно принял меня за юную отроковицу: голубой сарафанчик скрадывал добрых два года, плюс отсутствие косметики и легкая косыночка, скрывающая отсутствие положенных честной девушке длинных кос. Я честно пыталась носить головной убор замужних женщин, по форме напоминающий расшитые бисером перевернутый горшок для цветов — то ли кокошник, то ли кику, — но с непривычки в нем было неудобно и жарко, точно полиэтиленовый мешок на голову натянула.

— Здравствуйте, дяденька! — тоненьким голоском пропищала я.

Ни дать, ни взять, Крошечка-Хаврошечка: "А которая из вас, девицы, первой мне яблочко сорвет — на той я и женюсь!" Сказочный купец здорово рисковал: а ну, как дерево оказалось бы не волшебным, и пришлось всю оставшуюся жизнь мучиться с трехглазым мутантом? Хотя ему, судя по постановке вопроса, было принципиально все равно, кого вести под венец: на самом деле дом приглянулся, хозяйство крепкое, а уж за кем приданое взять — не суть важно. У самого "завидного жениха" небось только и золота, что на конской уздечке, да и то самоварное...

— А что, красавица, не угостишь меня яблочком? — окинув взглядом терем и сад, незнакомец решил пойти по проторенному пути.

— Не-а! — я покачала головой, и с удвоенным аппетитом захрустела: — У-а-а а-у-а-о-э?

— Что? — удивился тот.

— Куда вам надкусанное? — проглотив, повторила я.

— Так ты другое какое-нибудь сорви!

— Боюсь, упаду — неважно я по деревьям лазаю.

— Я тебя подхвачу!

— Я вам не доверяю!

Наморщив лоб, всадник попытался сменить тему:

— Это твоего батюшки дом? — как бы невзначай поинтересовался он, указывая на терем: — Большое хозяйство! Трудно старику одному управляться?

"Да вы, дяденька, видно, совсем не местный!" — заметила я про себя. Вслух же ответила вопросом на вопрос:

— Вы, дяденька, не на работу ли хотите наняться? Так нам дровосеки не нужны!

— С чего ты решила, будто я — дровосек? — опешил тот.

— А чегой-то у вас топор? — валять дурочку — так до конца. Как-то у меня подозрительно хорошо получается...

— Вот глупая — это же секира! Спускайся, дам подержать.

— Пасибочки! Я тятин топор один раз уже подержала, чуть палец себе не отрубила...

Впившись взглядом в мои коленки, "купец" шумно сглотнул. Надо же, как мужик оголодал — может, и впрямь одарить его яблочком? Добрый дворовый мальчик, проникнувшись, поднял и протянул через забор пару паданцев. Кисло улыбнувшись, незнакомец все-таки принял угощение, слегка отполировал о рукав рубахи сомнительной чистоты, и смачно захрупал — такое впечатление, будто откусывает сразу от обоих. Ну и варежка!

— Чей это дом, малыш? — добреньким голосом, яблочно-сладким после угощения, поинтересовался искатель приключений, на этот раз адресуясь к мальчику.

— Это летняя королевская резиденция, — не стал скрывать подросток.

Услышав такое, мужчина едва не свалился с лошади:

— Благодарствую, добрая девочка! — он отвесил земной поклон. Не спешиваясь — вах, джигит! — За угощение, за привет!

— Спасибочки, дяденька! И вам дай бог всего того, что вы другим желаете!

Заслышав такое напутствие, смирная до сих пор лошадка внезапно поднялась на дыбы и громко заржала. Не ожидавший этого всадник чертыхнулся и с размаху обнял мать-сыру землю:

— У, ведьма! — донеслось до моего острого на такие вещи слуха.

— Бу-га-га-га! — охотно подтвердила я, закатившись зловещим смехом. Вот только о необходимости сохранять равновесие позабыла, и, покачнувшись на ветке, рухнула прямо в сильные руки хозяина дома, подставленные как нельзя более своевременно.

— Созрела? — ехидно поинтересовался любимый.

— Если ты имеешь в виду что-то неприличное — то да!

— Ну-ну! Стоило ненадолго отлучиться, а женушка уже вовсю околдовывает чужих мужиков!

— А ты никогда не отлучайся! — искренне посоветовала я.

— Может, немного прогуляемся? — Володя никак не прокомментировал мое революционное предложение.

— Легко! После того, как прошла пешком через полстраны, маленькой прогулкой меня не испугаешь!

— А верхом?

— Вот это — нет! Ради тебя я, конечно, готова на многое — но зачем бессмысленно рисковать?

— Ты наверняка единственная женщина в мире, которая боится лошадей! — усмехнулся милый.

— В этом мире — возможно... Но как можно наверняка ручаться, что творится в голове такого крупного животного?

— А ведь у твоей "боевой подружки" тоже есть лошадь! — "уличил" он. — И ты на ней каталась!

— Ну, если висеть кулем поперек спины означает "кататься"... Но, во-первых, к Маньке я успела привыкнуть, узнать ее получше. А ты готов поджечь дом, и переселиться в конюшню ради пятиминутной прогулки?

— Зачем дом-то поджигать?

— Чтобы у меня выбора не было! И, во-вторых, в тот раз от этого зависела моя жизнь, не то, что сейчас.

— Это хорошо, — невпопад отозвался Володя. — В смысле, что ты все-таки спаслась.

— Ага, — я подозрительно покосилась: — У меня такое впечатление, будто ты хочешь мне что-то сказать, но не знаешь, с какой стороны подойти. И, судя по тому, как мнешься и блеешь, это что-то очень неприятное. Или откровенная ложь!

— Ты такая умная, — вздохнула любимый. — Правда, я все ломаю голову, как бы тебе сказать, что мне надо ненадолго съездить в Старгород.

— Так бы и говорил, прямым текстом, — я с облегчением махнула рукой. — У меня, поди, тоже поднакопились дела в столице за это время... С удовольствием составлю тебе компанию. Карету уже заложили?

— В том-то и дело, что я хотел вернуться... один.

— Я тебе надоела?!

— Что ты! — обняв за талию, он крепко прижал меня к себе: — Я жизни без тебя не представляю! Просто не хочу срывать с насиженного места. Ты и не заметишь, что меня нет!

— Не боишься, что я взломаю все запертые двери, и в одной из потайных комнат обнаружу обезглавленные тела шести предыдущих жен?

— Так вот откуда запах! Ладно, открывай. Только лучше возьми ключи, не махай топором — еще поранишься.

— Я лучше позову того мужика с секирой...

— Вот тогда в дальней комнате точно появится труп одной усекновенной жены! Ну, заинька, — он сменил насмешливый тон на заискивающий, и погладил меня по спине: — Я поеду верхом. А ты...

— А я тогда полечу следом на метле. Или уже забыл, что женился на ведьме?

Если бы Володя мимоходом бросил за завтраком, что хочет съездить в Старгород, и предложил его сопровождать — я, скорее всего, отказалась бы. Что делать летом в грязной, пыльной, душной столице? Разве что работать — а мне пока совсем не хотелось прерывать отпуск. Но милый так настаивал, чтобы я осталась "на даче", что это невольно рождало самые разные подозрения...

— Тогда — быстренько собирайся!

— Сейчас, только переоденусь!

Я порскнула в терем и бегом поднялась на второй этаж. О том платье, в котором приехала, нечего и думать — самой корсет ни за что не затянуть, и пуговицы на спине не застегнуть, а любимый ни помогать, ни ждать не будет — "Карета отправляется точно по расписанию, опоздавшие поедут следующим рейсом!"

Две секунды понадобились на то, чтобы скинуть порвавшийся сарафан и рвануть из шкафа первую попавшуюся вешалку. Новый наряд, похоже, относился к тому периоду, когда королева Валерия начала объедаться после шести... Наплевать, главное — на ходу не вываливаюсь! Узорчатым поясом подчеркнула номинальное наличие талии, и бросилась наружу — у крыльца уже фыркали и били копытами горячие кони. В отправляющийся экипаж я успела заскочить буквально в последний момент, почти на ходу:

— Это карета до Старгорода? Разбудите, когда будем подъезжать!

Столица встречала возвратившихся отпускников... равнодушно. Как ни тревожился король, что без его вдумчивого руководства все развалится через несколько дней, запущенную и как следует раскрученную несколькими поколениями правителей государственную машину не так-то просто было остановить.

Стражники звучно приветствовали прибывшего монарха многоголосой здравицей, которая подняла бы на ноги и мертвого, не то что задремавшую в дороге чародейку. Судя по отчету главы стражников, за время нашего отсутствия в Старгороде никаких ЧП и особо крупных правонарушений зафиксировано не было, преступность осталась на прежнем уровне, что не могло не радовать.

Когда карета миновала широкую крепостную стену, и лошадиные подковы зацокали по уличной брусчатке, я приподняла занавеску на дверце, и через окошко принялась пристально вглядываться в переулки, стараясь узнать нужный "в лицо".

— Что головой крутишь? — поинтересовался бдительный супруг.

— Смотрю, где лучше выйти, чтобы не очень далеко до Машеньки идти, — честно призналась я. — Заказала ей перед отъездом новое платье...

Снисходительно усмехнувшись, Володя отдал приказ вознице, и тот послушно заложил вираж. Ну да, карета — не рейсовый автобус... Никак не привыкну командовать.

— Одна по городским улицам не ходи, — заботливо напутствовал любимый. — Сперва дождись, пока вернется ее муж, и проводит тебя до дворца.

— Ладно-ладно...

— Обещай! — король схватил меня за локоть.

Пришлось дать честно слово, что без Пу Чжана я больше шагу не ступлю. Глубокие корни дала эта паранойя! Не скажу, что у него совсем не было причин для беспокойства... Но ведь всех злодеев уже разоблачили, изолировали от общества, и совсем скоро накажут по всей строгости средневекового закона!

Синаец оказался дома — это была его свободная смена, и он отдыхал по полной программе, набираясь сил перед завтрашним дежурством: левой ногой нажимал на педаль, приводящую в действие механизм двух самораскачивающихся колыбелек конструкции Алешеньки Кулибина, руками остругивал деревянную чурочку, изготавливая какую-то полезную в хозяйстве вещь, а языком повторял скороговорки для разговорной практики и тренировки.

— Здравствуй, Петя! — поприветствовала я хозяина дома.

— Здравствуй, здравствуй! — это слово он уже научился выговаривать почти без акцента. А недостаточность словарного запаса с успехом компенсировал богатой мимикой — вот сейчас по сияющему желтому лицу без труда можно было прочесть, что он страшно рад меня видеть, что они с женой все эо время жутко скучали — особенно Машенька, — и даже Пузанчик с Найденкой как будто спрашивали, когда придет тетя ведьма.

Склонившись на колыбельками, я умиленно охнула — пока мы не виделись, младенцы здорово изменились: подросли, поправились, похорошели. И, кажется, тоже меня узнали — во всяком случае, проснувшаяся Найдена распахнула огромные оливковые очи и весело гугукнула.

— Правду говорят, будто чужие дети растут быстро!

— Свои тоже, вот увидите, — выйдя из кухни, бывшая горничная импульсивно бросилась мне на шею: — Госпожа!

— Машенька! — я тоже была безумно рада ее видеть. Вот если бы можно было взять и ее, и детей, и Пу Чжана с собой за город... Еще Настасью, Зару, Иана с Орлеттой — куда без них! — король непременно прихватил бы отца Михаила и парочку самых умных советников... А там и вся столица постепенно переехала бы в деревню, зажав сказочный теремок холодными каменными боками. Нет, все-таки он у меня очень умный!

— Госпожа! Какая вы стали красивая!

— А ты, я смотрю, научилась льстить! — представляю себе эту красу: не накрашенная, почти что без волос, нос облупился, сарафан на пять размеров больше...

— Да вы просто светитесь! Хорошо съездили?

— Сказочно! — я закатила глаза.

— Насовсем вернулись?

— Не знаю еще, как получится... ОН что-то неожиданно с места сорвался. Поехала практически в чем была... По-отпускному.

— Вам очень идет! Поздравляю!

— Спасибо, — я озадаченно покосилась — кажется, она имеет в виду не только сарафан... Кстати, я впервые как следует его рассмотрела: темно-синий, с весьма скромной вышивкой (зато каждый листик украшен бриллиантовой росинкой). Красивый... Схваченный в спешке ярко-красный кушак — кажется, вообще мужской, — совсем к нему не подходил, как и простенькая голубая косыночка. Сюда бы косу заплести до пояса... да не из чего.

На живую нитку Машенька быстро ушила сарафанный лиф, чтобы на груди не болтался, а на голове мы объединенными усилиями соорудили что-то вроде тюрбана из почти подходящего по цвету шарфа — если смотреть издалека и мельком, то ничего, сойдет. От пояса решили вовсе отказаться, так что теперь я в полной мере воплощала собой дородный идеал средневековой красоты. Ни дать, ни взять, купеческая дочка на выданье. Хотя в этом мире моя ровесница в свои неполные 23 года уже была бы солидной матроной с подысканным родителями мужем и целым выводком сопливых ребятишек.

Перед глазами тут же встала картинка: русоволосый мальчик — вылитый отец! — и темноволосая девочка с умным лицом, напоминающая о портрете бабки Валерии... Интересно! Это что, на меня никто и не похож?!

— А я ведь доделала то платье! — реплика Машеньки заставила меня сбросить оцепенение и разом прийти в себя. Привидится же такое! Нет, дети — это, конечно, очень хорошо... когда-нибудь... не очень скоро.

— Хотите посмотреть? — уточнила мастерица.

— И не только посмотреть, а и померить!

Как оказалось, после отпуска поправляются не только младенцы: безумно красивое платье невиданного фасона оказалось мне тесновато. Было жалко не столько самолюбивой мечты о триумфальном возвращении во дворец в новом наряде и новом образе, сколько потраченного Машенькой труда — ведь все шилось на руках, стежочек к стежочку, ни одна машинка так не сможет! Однако саму мастерицу это, кажется, совершенно не волновало — она по-прежнему улыбалась безмятежно, как соседка по комнате в общежитии при виде безобразно располневшей товарки. Если бы я знала ее немного хуже...

Как известно, к каждой хорошей новости неизменно прилагается горькая пилюля, чтобы жизнь медом не казалась, а к плохой — ложка меда, подсластить огорчение. Чтобы я не слишком расстраивалась необходимостью садиться на жесткую диету, Машенька поделилась радостной сплетней: оказывается, три дня тому назад принцесса Радослава покинула пределы гостеприимного государства и отправилась восвояси, под батюшкино крыло. Значит, король так спешил в столицу не для того, чтобы с ней встретиться (хотя такая мысль, признаться, пришла в мою стриженную голову впервые — я любимому верю!) С собой бледнолицая обольстительница прихватила каменного Лаврентия — чтобы в дороге чувствовать себя в полной безопасности (в дополнение к дюжине вооруженных до зубов амбалов, присланных ее отцом). Орлетта осталась в Старгороде — то ли не позвали, то ли сама отказалась сопровождать прекрасную даму. Скорее всего, первое.

Пу Чжан с готовностью проводил меня во дворец. По дороге на нас так никто и не напал, хотя пялились многие. Даже не знаю, на кого больше — к разгуливающему по улицам узкоглазому синайцу в костюме городского стражника за это время уже должны бы привыкнуть...

Видно, не так уж сильно стрижка, макияж и новое платье меняют человека — встречные придворные сразу меня узнавали. Вот и меняй после этого кардинально имидж... Одни ограничивались сухими приветствиями, другие начинали горячо поздравлять и заговорщически подмигивать. Создавалось такое впечатление, будто все окружающие знают обо мне какую-то тайну, я одна не в курсе. С ходу в голову приходило только одно — что отец Михаил по каким-то одному ему ведомым причинам нарушил обет молчания, тайну исповеди — или как там называется, когда священник никому не должен рассказывать о проведенных обрядах? — и принялся трепать языком направо и налево... Или газету начал выпускать? Хотя, если подумать... "журналиста" можно найти и поближе.

— Где эльф?! — в лабораторию я ворвалась, пылая месть, как все фурии ада.

— Госпожа! — от неожиданности Настасья выронила из рук свою модную шапочку, к которой как раз пришивала еще один бантик. Скоро она головы не сможет поднять, столько там уже всего понакручено: — Вы вернулись!

— Ну... да, — при виде такой искренней радости я слегка оттаяла.

— А Иана нет — они с Зарой как раз репетируют. Что случилось?

— Эта ушастая скотина раструбила всем про свадьбу!

— Да как он мог! — девушка всплеснула руками: — Он ведь про это ничего не знает! Не было его тогда еще во дворце!

— Но уши-то у него есть, да еще какие! А мы в полный голос об этом рассуждали — тогда, утром перед моим отъездом...

— Они с Зарой украшали карету и подошли уже после нашего разговора.

Правда — экипаж, уносящий нас навтречу отпускным радостям, был увит свежими живыми цветами... Но кто же тогда проболтался? Или... дело в другом?

— Надо найти их и сообщить радостную новость! — Настасья не стала дожидаться, пока я додедуцирую, но уже в дверях обернулась: — Госпожа... поздравляю вас!!!

С этими словами горничная выскочила за дверь, оставив меня в полнейшем недоумении. В самом деле, что тут могло случиться такого хорошего, что все вокруг в курсе, а я — нет? Не с возвращением же меня поздравляют — чать, не с войны!

Внезапно сердце как будто укололо булавкой. А может быть... Да нет! Я бы заметила... Хотя... До замечаний ли мне было, столько событий! Ну-ка, ну-ка вспоминай...

Не слишком доверяя дырявой памяти, я подбежала к стеллажу с колдовским инвентарем, и принялась переставлять банки-склянки-коробочки с сушеной травой и прочими химреактивами. Ага, вот и он — кусок пергамента, на котором я, по примеру мистера Крузо, вела счет прожитым неделям и — в отличие от Робинзона, — отмечала "женские дни". Сколько "палочек" прошло с нашего отъезда на дачу — три, четыре недели? Но, даже если примерно... Мама дорогая!

В своем мире мы настолько привыкли к тому, что все на свете можно предусмотреть, запланировать, а в случае необходимости — и прервать, что почти перестали верить в возможность случайного чуда. Боже мой! Я прижала ладони к горящим щекам. Какая дура, Господи! Надо немедленно сообщить обо всем королю.

"А где же обещанные спецэффекты? — возмущался внутренний голос, пока я бежала по дворцовым коридорам: — Где головокружение, тошнилово, обмороки, наконец?!" Ну, вообще-то... Может, и подташнивало немного, поначалу, но я списала все на качество пищи. Да и вообще, не до того было! А обмороки... мне что, еще и мало?!

— Где король?!

— Госпожа чародейка! — укоризненно воскликнул отец Михаил, отряхивая с сутаны воду, выплеснувшуюся из маленькой леечки. А я думала, что за этой дверью гардероб. Надо будет заглянуть как-нибудь, что там за тайный садик, в котором священник цветочки поливал.

— Здравствуйте-святой-отец-где-король? — скороговоркой повторила я.

— И вы будьте здоровы, госпожа, — духовник будто нарочно тянул время: — Как съездили, как отдохнули?

— Спасибо, хорошо... А где...

— А я вот... Цветы поливал, пока вас не было...

— ГДЕ! МОЙ! МУЖ!?!?!!! — некоторые вещи выведут из себя и святого — а я особым терпением никогда не отличалась.

— Вы только не волнуйтесь, с ним все в порядке! Он просто не хотел, чтобы вы присутствовали...

— А-а-а-а! — нет, голова в этом точно не участвовала: ноги несли меня сами. Вверх, вниз по лестнице, вдоль по коридору, снова лестница, дворцовое крыльцо — задний, служебный выход, — конюшни... На площадке перед каретным сараем метались две знакомые фигуры. Вот кто еще не поздравил меня с возвращением — или с чем бы то ни было!

Окрашенные предзакатным солнцем, летающие в воздухе лезвия казались обагренными кровью. А я-то, наивная, думала, что он каждое утро бегает по саду, размахивая огромной палкой, просто для поддержания физической формы и чтобы произвести на меня впечатление. Еще любовалась им, глупая... Вот и верь после этого людям!

Внезапно, неловко взмахнув рукой, одна из фигур покачнулась.

— Не-э-эт! — я со всех ног бросилась к месту поединка.

С изумлением глядя на расплывающееся по рукаву красное пятно, Орлетта медленно, почти картинно осела на землю...

Однако, как я ни торопилась, Лаврентий оказался рядом с раненой девушкой первым. А ведь говорили, будто он отправился провожать Радославу! Видно, у меня сегодня день такой, что все пытаются обмануть...

Прежде, чем кто-нибудь успел вмешаться, граф Старожилов приступил к оказанию пострадавшей первой медицинской помощи, а именно — рванул на груди рубашку, чтобы оценить тяжесть ранения. Или, вернее сказать, на грудях... на которые он с немалым изумлением и уставился.

— Девица?.. — изумился каменный Лаврентий.

— Господин Старожилов, что это вы себе позволяете! — отметив,что вышепоименованная грудь мерно вздымается — а, стало быть, ее обладательница дышит, — я уперла руки в бока, и принялась наступать на несгибаемого графа: — Раздевать девушку при всем четном народе — такого даже в моем мире никто себе не позволяет! Теперь, по всем законам, человеческим и божеским, вы просто должны пожениться...

— На нем!? — хором воскликнули оба — и застигнутый врасплох вельможа, и девушка-рыцарь, мгновенно переставшая притворяться умирающей.

Обидевшись на одного коварного обманщика, я готова была наказать всех и каждого... Подавив это недостойное женщины чувство, я решительно рванула пропитанный кровью рукав рубашки. Какой глубокий порез! Господи, только бы теперь в обморок не свалиться...

— Кто-нибудь, приведите лекаря!

— Я приведу! — с готовностью отозвался король.

— Только быстрей!

Слава богу, а то его присутствие меня сковывало. Я изо всех сил старалась не оборачиваться, зная, что Володя стоит у меня за спиной, и понимая, что стоит нам встретиться глазами — разревусь и повисну у него на шее... А сейчас нельзя быть слабой!

— Я думал, это мужчина, — однообразно трындел над ухом каменный Лаврентий, помогая мне затянуть жгут. — Мы же вместе тренировались. Он... Она... говорил...а, что рыцарь!

— А она и есть рыцарь. В тот день... точно не помню, вы еще не добежали до тронного зала, или вас уже вывели оттуда, когда король торжественно ее посвятил. Так что все без обмана — сэр Орлетта, в полный рост...

— Но он...а так здорово дерется!

— Вот именно, — я сурово посмотрела на пациентку — та мгновенно симулировала очередную потерю чувств: — Здорово! А тут поддалась. Спрашивается — зачем? Рука лишняя?

— Я... не могла иначе, — с закрытыми глазами, как бы в полубреду пробормотала девушка.

— Я понимаю. И на тебя совсем не сержусь... тем более, что тут есть более достойные кандидатуры, — я успокаивающе погладила ее по руке.

— Боль... пропала! — раненая удивленно распахнула глаза.

Ох, не нравится мне это — в кино, если пациент перестает жаловаться на боли, у врачей сразу становятся такие озабоченные лица...

— Да где же этот коновал?!!

— Что, госпожа чародейка внезапно уверовала в традиционную медицину? — придворный лекарь был все той же ехидной, какой запомнился мне с прошлого раза — ничего, что это было почти год тому назад.

— Я всегда в вас верила, — никогда не помешает лишний раз польстить портному, врачу и повару... а уж мужчине и два раза — не чересчур.

Доктор самодовольно усмехнулся:

— А я-то думал, что стоит вам сказать "Рюха, бруха, калабуха" — и все пройдет само собой!

— Рюха, бруха, калабуха, — послушно повторила я. — Ну, что — полегчало?

— Вполне, — изменившимся голосом подтвердил лекарь.

Глубокая рана под его руками внезапно перестала кровоточить и в считанные секунды затянулась. На месте пореза остался только длинный розовый шрам — и тот на глазах бледнел.

— Издеваетесь!? — по-бабьи тонко взвизгнул лекарь.

— Господь с вами, — я по возможности обезоруживающе развела руками, борясь с желанием хлопнуться в обморок и избежать вопросов: — Просто не знала нужных слов — я же самоучка!

Глава 7.

Видно, не очень убедительно получилось — фыркая, точно разбуженный посреди зимней спячки ежик, королевский лекарь развернулся и сердито посеменил обратно в лес... тьфу, во дворец! Мужика можно понять: каждый бы обиделся, отдав полжизни, чтобы научиться чему-то... А простой девчонке, чтобы его превзойти, достаточно щелкнуть пальцами — при этом она сама не вполне понимает, что делает! Не напоминайте мне про Моцарта и Сальери — не нравится мне эта аналогия... Не вдохновляет!

— Поможете мне отнести Орлетту в комнату, Лаврентий Петрович? — я демонстративно старалась не замечать переминающегося с ноги на ногу короля. Значит, "ненадолго съезжу в Старгород, и тут же вернусь"? А если бы не вернулся?! Видеть его после такого не могу! Вернее, могу, но не хочу... Точнее, хочу... но принципиально не буду оборачиваться!

— Я... Это... — мужчина смущенно отвел глаза.

— Ну же! Только что так страстно сдирали одежду, а теперь стесняетесь на руки поднять?

— Я сама! — девушка попыталась встать, опираясь на локоть здоровой руки, но внезапно побледнела, как смерть, потеряла равновесие. Однако знакомого "бумканья" на этот раз я так и не дождалась — буквально в последний момент ее подхватили огромные, но ловкие руки. Ну, вот — а строил из себя ходячую невинность! И с таким, надо сказать, знанием дела держит, точно раненного товарища... наверное, немало их перетаскал!

Торжественная процессия невольно вызывала трепет у встречных слуг: впереди, со скорбным выражением на лице и безвольно обвисшей девушкой в окровавленной разодранной рубашке на руках медленно шагал Лаврентий. Следом, тоже вся в крови (да все мы там были хороши!), семенила я, на вытянутых руках неся перед собой меч поверженного героя. Бесславный победитель нерешительно мялся в сторонке...

Дверь в комнату Орлетты оказалась незаперта — впрочем, во дворце замки навешивались преимущественно на стратегически важные объекты: арсенал, казну, кладовку с деликатесами (от котов). Отдельные параноики, у которых двери постоянно распахивало сквозняком, устанавливали изнутри засовы и щеколды. Чтобы в отсутствие хозяина здесь у кого-то что-то украли — нонсенс! Хорошо натасканный штат слуг почти не оставлял возможности остаться наедине с собой... или с кем-нибудь еще.

Однако приставленная к графине дворцовая горничная явно манкировала своими обязанностями: захлопнув створку перед самым королевским носом, я собственноручно сдернула с кровати покрывало и помогла Лаврентию устроить подругу поудобнее.

— Однажды я увидел, как он... она... в одиночку тренируется с мечом на заднем дворе, — задумчиво пробормотал любитель эльфов. — Ни за что бы не подумал, что это — девушка! Он... она... так здорово дерется!

— Да уж, не верь глазам своим, — судя по дрожанию ресниц, Орлетта давно уже пришла в себя и с истинно женским коварством прислушивалась к разговору: — Кстати, не ожидала вас увидеть при дворе. Кажется, вы собирались проводить принцессу Радославу к батюшке?

— Я ведь знал о предстоящем поединке, — отчего-то смутился каменный вельможа. — Только не знал, с кем... Не хотел пропустиить. Был уверен, что он... она... победит!

— Вы настоящий друг... Окажите последнюю любезность — найдите местную горничную. Графиню нужно переодеть, а у меня, боюсь, не хватит ни опыта, ни сил. И еще, отдайте распоряжения насчет особой диеты, чтобы помочь организму скорее восполнить кровопотерю: мясо там, печенка, гранаты, яблоки... Ну, вам виднее, наверняка ведь получали раны. И не только сердечные.

— Хорошо, госпожа чародейка, — богатырь подобострастно поклонился, и с видимым облегчением покинул "приятное дамское общество".

— Не притворяйся, — как только дверь закрылась, я присела на краешек кровати: — Я вижу, что ты все слышишь и понимаешь! В комнате как удто кроме тебя еще полк солдат ночевал — здесь что, вообще ни разу не прибирались с момента заселения? Что ты сделала с горничной?

— Я ее прогнала, — рыцарша виновато покосилась на меня из-под полуприкрытых ресниц: — Она работала на моего брата...

— Эти девушки работают на короля!

— Но платят им гости, — Орлетта миллиметр за миллиметром открывала мне глаза, до сих пор, как оказалось, плотно заслоненные розовыми очками: — Одни — за информацию, другие — за то, чтобы эта информация не покидала пределы комнаты. У меня денег нет, и совсем не хочется, чтобы подробности, что я ношу и с кем общаюсь сразу передавались кому попало.

— Опять свояченица достает? — понимающе кивнула я.

— Она купила мне платье! — фыркнула девушка. — Вон, в углу валяется.

— А она настойчива!

— Упрямая, как старый черт! — припечатала Орлетта.

Распялив на пальцах платье, ставшее камнем преткновения в родственных спорах, я критически покачала головой:

— Не очень удачный фасон. Плечи будут казаться еще шире... А у тебя есть еще какая-нибудь чистая одежда? — я с сомнением огляделась по сторонам — не похоже... но уточнить все же стоило: — А то ты вся в крови, как Фредди Крюгер!

К моему удивлению, леди0рыцарь кивнула:

— Да, вон там в углу лежит рубашка, я ее еще ни разу не надевала... И брюки есть... тоже... где-то...

— Ладно, не вставай, сама найду, — я подняла с полу рубашку, и впрямь кажущуюся почти чистой: — Надевай пока это. А потом я тебе Настасью пришлю. Или Зару. Странно, девочки не говорили ничего про то, что им надо платить за молчание!

— Глупенькая! — отважно сражаясь с рукавами рубашки, глухо пробормотала Орлетта: — Они ведь тебя любят!

Все-таки она потеряла очень много крови и, быстро утомившись, уснула, положив голову мне на колени. Я заправила за ухо вновь упавшую на лицо неуправляемую челку. Удивительное дело — стриглись мы с Орлеттой примерно в одно и то же время, с небольшим интервалом, одинаковым способом — техника "удар мечом". Но у нее получилась такая красивая аккуратная прическа, а на меня теперь без слез не взглянешь... или без чепца. Не имея возможности осветлить отросшие корни, я несколько раз порывалась остричь крашеные концы, но мои девочки стояли насмерть — мол, узнаваемый фирменный стиль... Да уж, ребрендинг полный!

Я пригладила ладонью растрепавшиеся во сне каштановые кудряшки. Может, рыцарша еще раз подровняла их уже после "стрижки"? Я бы тоже не отказалась, хотя бы виски, если уж милый проникся такой симпатией к косой — слева длиннее, справа короче, — челке...

А вдруг он не станет извиняться? Паническая мысль заставила вздрогнуть — будто прижгла пониже спины каленым железом. Решит, что прав... А мне упрямство не позволит первой на мировую пойти. Тем более, что в данном случае права я!

Дверь с грохотом распахнулась, и на пороге, с подносом наперевес, возник растрепанный запыхавшийся Лаврентий. В огромной миске с прозрачным бульоном плавали добрых полкурицы, рядом радовали взор три ярко-красных яблочка. Судя по времени отсутствия, он выследил и собственноручно пристрелил несчастную несушку из лука, после чего освежевал... пардон, ощипал тушку, и разделал и сварил, пристально следя за огоньком.

— Тс! — я прижала палец к губам, и кивнула в сторону умывального столика, заваленного каким-то тряпьем: — Поставьте!

— А...

— Сбросьте на пол.

Каким-то чудом удерживая поднос одной рукой, Каменный Гость аккуратно свернул те самые, условно чистые, но очень мятые запасные брюки, переложил на стул, после чего сгрузил свою ношу на столик и замер, глядя на меня с каким-то странным выражением.

— Ну, что еще?

— Госпожа чародейка, а что это у вас?.. — он жестами изобразил что-то вроде пружин, торчащих из своей головы: — ...с волосами?

— Пустяки, бандитское лезвие, — отмахнулась я, чувствуя себя до невозможности лихой: — Покушение не удалось, но совсем без потерь, как видите, не обошлось.

— А... Поздравляю!

— Спасибо...

— Сложно было с ним справиться?

— ...С кем, бога ради?!

И граф охотно пояснил. По мере его рассказа у меня поднялись дыбом не только остатки волос на макушке, но и над ушами, и даже челка! Об источнике дезинформации гадать не приходилось: придворные быстро поняли, кто в нашей компании "самое слабое звено", и за пряник готов выдать все государственные секреты — если, конечно, не предупредить его заранее, что нельзя.

Так я и поступила, строго-настрого наказав Иану, чтобы он ни под каким предлогом не выдавал куда, с кем и на какой срок я поехала.

"А что мне тогда говорить, если будут спрашивать?" — удивился он.

"Расскажешь какую-нибудь сказку!" — беспечно отмахнулась я.

И ведь знала, что эльф при всей его одухотворенной внешности начисто лишен воображения! Вернее, музыкальные импровизации он создавал просто гениальные — а вот игра словами никак не удавалась. Может, еще и потому, что русский не был для Иана родным? И почему во время "похода" мне пришло в голову рассказывать "детишкам" на ночь именно эту сказку, а не какую-нибудь народную!

В общем, пока король, "желая отдохнуть от важных и сложных государственных дел", "уехал в монастырь" (из отца Михаила, видно, тоже выдумщик неважный), я, чтобы попусту в комнате юбку не просиживать, отправилась на встречу со злобной Восточной ведьмой — приструнить ее за творимые безобразия. Разговор предполагался на повышенных тонах, так что я оживила и взяла с собой для моральной поддержки пустые рыцарские латы, которые ходили и глухо говорили, точно настоящий человек... с ведром на голове. Чучело увязалось само. Дорогу показывал крупный лесной кот (ну, не смогла я на пальцах объяснить, что такое "лев")...

Там было все: пчелы, вороны, волки... и летучие собаки. В конце концов, добро неизбежно победило — с чем меня и поздравляли встречные доброжелатели. А вовсе не то, о чем я подумала... Хот скоро и это станет заметно.

Заслушавшись рассказом о собственных приключениях (интересно, придворных не удивило, что оставшийся во дворце эльф так хорошо осведомлен о происходящем за тридевять земель — или мы с ним находились в постоянном телепатическом контакте?), я сама не заметила, как стянула с подноса румяное яблоко и смачно запустила в него зубы. Куриный бульон испускал одуряюще-аппетитные ароматы. Увлекшись, Лаврентий принялся бегать по комнате и размахивать руками, изображая действие в лицах.. Громкий голос, дразнящий запах или яблочный хруст над ухом непременно должны были разбудить Орлетту — и она не заставила себя долго упрашивать. Потянула носом, открыла глаза — и, кажется, обрадовалась увиденному.

Хотелось, чтобы проснувшаяся девушка первым делом почувствовала не боль, а зверский голод — и ожидания меня не подвели. Рыцарша набросилась на еду, точно дикий волк: в три глотка выпила бульон, вцепившись зубами в курицу, расправилась с ней в один момент, а яблоки уничтожила буквально в два "хрусь", после чего уставилась на недоеденную половинку в моей руке с таким вожделением, что кусок застрял в горле.

— На, — я протянула ей огрызок.

— Ох! Нет, спасибо, доедай.. Я сыта сверх меры, — пару раз моргнув, девушка справилась с голодным блеском в глазах.

Пока она не передумала, я быстренько дожевала яблоко и вытерла руки о сарафан, все равно уже совершенно испорченный зловещими бурыми разводами.

— Ну, тогда мы пойдем. А ты спи, набирайся сил!

— Но я... — душераздирающий зевок не позволил Орлетте закончить фразу. Спорить она еще будет с тетей ведьмой!

— Госпожа! — увидев меня на пороге с непокрытой головой, с руками, по локти покрытыми засохшей бурой коркой, в грязном сарафане (увы, вряд ли уже отстирается), Настасья прижала ладони к груди и сделал вид, будто вот-вот потеряет сознание — в точности, как все встречные представительницы высшего общества: — Что с вами?! Это... кровь?..

— Не волнуйся, не моя! — я легкомысленно отмахнулась. — Орлетта подралась с королем...

Пожалуй, правильно такие новости не рекомендуют выдавать вдруг, без подготовки: закаленная жизнью в большой крестьянской семье и службой на кухне в должности девушки на побегушках, стойко принимавшая все удары судьбы и на своих широких плечах, на которые так удобно опираться, поднимавшая друзей, Настасья первый раз в жизни... упала в обморок.

— Настя! Настенька! — присев, я легонько похлопала девушку по щекам, приводя в чувство: — Не пугай меня! И сама не пугайся, все живы! Обошлось малой кровью... буквально. Орлетта слегка порезала руку — к счастью, мимо как раз проходила опытная ведьма, и оказала, так сказать, срочную магическую помощь...

— Она жива? — Настасья распахнула глаза.

— Ну, конечно! О чем я тебе и говорю!

— А... Король?..

— Тоже! Кстати, я как раз посоветоваться хотела: Орлетта сейчас спит, но у нее в комнате такая разруха, что войти страшно — она прогнала горничную за слишком длинный язык, так что можешь себе представить... Ты знаешь какую-нибудь сообразительную не болтливую девчонку? Я даже могу немного приплачивать ей за молчание...

— Не надо никому ничего платить! — поднявшись на ноги, девушка деловито отряхнула одежду: — Я с Алеськой еще разберусь. Не волнуйтесь, госпожа, у графини будет самая лучшая горничная, просто шелковая!

— Не будет, — я покачала головой.

— Почему?..

— Потому что самая лучшая уже работает на меня! Если тебе удастся найти девушку хотя бы вполовину такую же умную, трудолюбивую и ответственную — Орлетта будет считать, что ей невероятно повезло. Но это сложно — мне достался бриллиант чистой воды.

Настасья смущенно зарделась.

— А пока... отправь к ней Зару, что ли — пусть хоть самый толстый слой грязи с пола соскребет.

— Разберусь, — деловито кивнула горничная. Вот они — настоящие волшебницы этого мира, феи ведра и тряпки.

Настасья вкалывала так, будто умела при необходимости останавливать и растягивать время. В ее руках работа буквально горела: она вполне могла сменить белье на кровати под спящим человеком, при этом он ничего бы не почувствовал и не сменил положение тела.

Зарины на месте не оказалось — они с Ианом опять отправились куда-то репетировать, так что Настасья решила сама взять над Орлеттой временное шефство. Перед тем, как отправиться разгребать Авгиевы конюшни, она спустилась на королевскую кухню, и принесла целую гору еды. Есть совершенно не хотелось... Ну, разве что попробовать... отщипнуть вот тут, с краешку... И тут... И это тоже очень аппетитно смотрится! Почему порции такие маленькие?!

Внезапный стук в дверь едва не заставил меня подавиться булочкой. Черт, как неожиданно — предупреждать надо! И вообще, где это мы так долго пропадали?!

Стараясь унять предательскую дрожь в руках, я неторопливо отряхнула с колен крошки, поправила "прическу", и только после этого подперла входную дверь плечом изнутри:

— Кто тама?

— Я.

— "Я" бывают разные! — как много все-таки в жизни значит образование — вот и цитата из мультика пригодилась.

— Ну, открой! Нам надо поговорить.

— Интересно! Это о чем же? Вроде ты и без меня все сам за других отлично решаешь?

— Надо обсудить то, что произошло.

— Что произошло, я и так прекрасно видела — ты пытался убить мою подругу! Ведь прекрасно знал, что она помешана на идеалах рыцарской чести, и отказаться не сможет, и убивать тебя не станет!

— Я тоже не собирался ее обижать! Хотел только поцарапать слегка, но она все время уворачивалась, а потом... Как-то случайно так получилось!

— Она тебе поддалась! — мстительно сообщила я. — Пока ты груши в саду палкой околачивал, она тут по-серьезному спарринговала с Лаврентием...

— Что делала?! — вздрогнула дверь.

— Ну, тренировалась — бились они на мечах, один на один, в свободное от работы время... то есть, практически круглосуточно.

— А... а то мне послышалось...

— Пошляк! — если бы дверь была приоткрыта хотя бы на миллиметр — я сейчас же хлопнула бы ею изо всех сил. С той стороны повисла неловкая тишина.

— Прости меня...

— За что? — если только за последнюю неумную шутку — никогда ему этого не прощу!А если сейчас развернется и уйдет... то себе.

— Прости за все! — выкрутился опытный дипломат: — Мы что, так и будем разговаривать через дверь? Открой! Я хочу тебя кое о чем попросить.

А вот это уже по-настоящему интересно! Не завалить цветами и подарками в знак примирения, а у меня же еще что-то выцыганить! Устоять невозможно...

— Ну, чего ты там хотел? — я приоткрыла дверь.

Весь сегодняшний день внезапно навалился на плечи тяжелым бременем усталости — боюсь, к созидательному труду я сейчас не очень способна. И просто показаться на люди, чтобы в очередной раз изобразить очень страшную придворную королевскую чародейку тоже вряд ли смогу: только что собственноручно замочила испорченный синий сарафан в тазу с холодной водой и ма-а-аленьким кусочком мыла в тщетной надежде, что кровавые пятна все-таки как-нибудь растворятся сами собой. А если нет — так и придется мне щеголять в шелковом халате-кимоно: корсет я теперь ни за что не надену, в моем-то положении!

Однако муженька мои проблемы с одеждой волновали в последнюю очередь — отжав плечом дверь, он резко схватил меня в охапку, и потащил в хорошо знакомом направлении.

— Дикарь! Питекантроп! Варвар! — вопила я, колотя его босыми ступнями — пошевелить руками было совершенно невозможно. Дворцовая челядь не обращала на происходящее никакого внимания, будто такое тут случалось каждый день.

— Кто такой питекантроп? — аккуратно поставив меня на пушистый ковер в своей комнате, Володя отер со лба трудовой пот.

— Дикарь, еще похлеще вашего Средневековья! Постоянно норовит оглушить женщину дубиной и оттащить ее за волосы в свою пещеру...

— Ну, я сразу понял, что этот номер тут не пройдет, — нахал многозначительно покосился на мою голову.

— Ты же говорил, что тебе нравится! — обиделась я.

— Очень нравится! И страшно хочется посмотреть, как ты будешь выглядеть в короне. Как раз об этом я и собирался с тобой поговорить.

— Мне, конечно, очень лестно...

Но любимый, не слушая возражений, уже нахлобучил свой парадный головной убор, обычно лежащий на буйных кудрях, или же на специальной подушечке в его комнате, мне на макушку. Жаль, что саму подушку тоже не прихватил — размер головы у меня не государственного масштаба: золотой венец скользнул по затылку, и основной массой обрушился на уши. Не очень удобно, а уж со стороны наверняка и вовсе выглядело просто смехотворно — ни дать, ни взять малыш, взгромоздивший на голову большую консервную банку из-под селедки.

— Великолепно! — почти искренне восхитился король. — Только еще вот так...

С этими словами он легонько подтолкнул золотой обод сзади, так что корона, съехав по лбу, опустилась на переносицу и остановилась, только зацепившись за нос. Интересно, если если она сползет совсем уж далеко — как я буду выглядеть в золотом ошейнике? С такими огромными зубцами... Особо лютый зверь!

— Погоди, не делай пока ничего! — любимый перехватил меня за запястья, не давая поднять "забрало".

— Долго?

— Я скажу, когда.

Сюрприз, сюрприз! В последнее время я стала настороженно относиться ко всякого рода неожиданностям. Но все же сердечко сладко замерло в предвкушении чего-то чудесного и радостного. Конечно, проще было бы завязать мне глаза, к примеру, шелковым шарфом, но так — куда шикарнее!

Подняв голову, я попыталась хоть что-то разглядеть в щели между короной и щеками — бумс! Предательская челка шелковым дождем упала на лицо, полностью перекрыв мало-мальский обзор. Точно, обрежу — раздражает уже!

— Можно!

Я с облегчением отбросила волосы и не без труда стянула плотно сидящую корону. Какая тяжеленная — на носу наверняка останется вмятина, а уши так и будут торчать под углом 90 градусов к голове, как у Иана — разве что не такие длинные. Хотя, если это вечеринка-сюрприз, друзья и знакомые начнут весело и шумно поздравлять меня с именинами и тянуть за ушки по числу прожитых годов, мы с ним быстро сравняемся.

Однако положить драгоценный головной убор на место не удалось — бархатная подушечка оказалась занята.

— Что, решил завести новую корону?

— Нравится? — вопросом на вопрос ответил муж.

— Ничего, — я положила старую рядом, для сравнения. Новая, пожалуй, нравится мне даже больше: более легкая, ажурная конструкция, изящная форма. Хотя определенно прослеживается единый стиль — наверное, делал один и тот же ювелир. — А не жмет? Эта вроде большего размера...

— Примерить не хочешь? — вкрадчивым голосом поинтересовался искуситель.

Какая женщина устоит перед таким предложением? Нерешительно переводя взгляд с Володи на корону и обратно, я осторожно взяла в руки это произведение ювелирного искусства. Ненамного легче той на самом деле... А вот размерчик как раз впору, будто на меня ковали.

Покрутившись перед большим зеркалом, я придирчиво оглядела себя со всех сторон. Эх, хороша коронка — и золото, и драгоценные камешки блестят, как им и полагается, отражаясь в глазах... Вот только ни одна королева на свете не "наденет" под парадный головной убор такую прическу и шелковое голубое кимоно, украшенной целой журавлиной стаей, летящей к пурпурному солнцу! Чучело, по совести говоря, получилось порядочное. И вообще, не дай бог такую дуру тяжеленную каждый день на голове таскать — остеохондроз обеспечен. Трудная все-таки у любимого работа.

— Хочешь поносить?

— Ну, не-е-ет!

— Почему? — похоже, искренний ответ его немного озадачил.

— Тяжеленная, — призналась я. — Всего минуту, как надела, а шея уже ноет. Спасибо, конечно, но носи уж сам!

— Значит, не хочешь быть моей королевой?

— Я...

Ну, и кому тут так не хватало обмороков?!!!

Глава 8.

Как обычно, беспамятство обернулось мертвецким сном. Не знаю, сколько прошло времени — несколько часов или несколько суток: в то время, как все человечество произошло от обезьян, мои предки явно вели свою родословную от медведей... да и правда, откуда на Урале обезьяны?

Я открыла глаза — в комнате темно, любимый лежит рядом и щекотно посапывает в ухо — настоящая идиллия!

— Эй! — я потрясла его за плечо: — Володя, проснись, мне надо сказать тебе кое-что очень важное!

— М-м-м...

— Ну, просыпайся же! А то потом днем нам опять некогда будет словом перемолвиться...

— М-м-м... Слушаю...

Елки зеленые, как же лучше сказать: "Я беременна" или "У нас будет ребенок"? Если мужчинам так же сложно произнести три заветных слова, то я начинаю им сочувствовать... А если иносказательно: "Сбегай-ка, милый, за соленым огурчиком — хочется, сил нет"? Опять он в лучшем случае кликнет кого-нибудь из слуг и пошлет на кухню, а потом перевернется на другой бок... Ну, вот, и вправду солененького захотелось!

Одна из моих школьных подружек — счастливая молодая мамаша, выскочившая замуж сразу после выпускного бала, — подробно рассказывала, как намекала мужу о предстоящем прибавлении десятком различных способов, от классических до авангардных — как об стенку горох. В конце концов, исчерпав запасы мудрости поколений и собственного воображения, без сил уселась в прихожей на пустую галошницу и призадумалась. Когда же толстокожий муженек выглянул из комнаты с классическим "Чего сидим, кого ждем?" неожиданно выдала: "Я? Жду ребенка!" Но то был экспромт, к тому же не слишком остроумный. Нет, мы пойдем другим путем!

— Послушай, — я немного потормошила своего Плюшевого Медвежонка, и начала издалека: — Если ты вдруг соберешься куда-нибудь уехать на годик...

— Но я никуда не собираюсь...

— Я же сказала — "вдруг"! Потянет в путешествие или, не приведи Господи, на войну... И вот будешь ты возвращаться домой незнакомой дорогой...

— Хорошо, я буду возвращаться только по хорошо известному пути...

— Не перебивай, это очень важно! Ну, даже если по известному — и вдруг тебе страшно захочется пить. Просто смертельно в горле пересохнет, а рядом — ни ручейка, ни реки...

— Дождусь погоды и наберу во что-нибудь дождевой воды.

— ...А дождя еще неделю не будет. Вообще засушливое лето выдастся... Вот пойдешь ты искать какой-нибудь не до конца пересохший водоем, и отыщешь колодец. Вода высоко — только рядом ни ведра, ни ковшика...

— Это загадки на сообразительность? Зачерпну шлемом.

— Что? Каким шлемом? — растерялась я. Память услужливо подсунула изображение красного мотоциклетного шлема с зеркальным забралом.

— Ты же говорила, я на войну собрался!

— Э-э-э... Ну, шлем ты в лагере оставил.

— Тогда ладонью.

— У тебя от жажды так руки трясутся, что до рта ничего не доносят. В общем, наклонишься ты прямо так, губами к воде, и схватит тебя чудо-юдо, водяное страховидло, за бороду...

— Не хочу страховидло... — вновь уперся король. — Пусть это будет какая-нибудь симпатичная русалочка.

— Я сказала — страховидло! И заявит оно тебе страшным голосом, что за воду надо платить, и ты должен отдать ему то, чего дома не знаешь. Так вот! НЕ СОГЛАШАЙСЯ!

— Почему? — заупрямился милый. — Если я все равно этого не знал — так и не жалко!

Нет, ну он меня сегодня точно доведет!

— Ты что, — в голосе сами собой заплескались неизвестно откуда взявшиеся слезы, — не знаешь этой сказки?..

— И ты меня разбудила, только для того, чтобы сказку рассказать?! Обычно все наоборот — байки травят, чтобы уснуть!

— ...Что, правда не знаешь этой истории?.. Ну, где король отправляется в поход... Потом страховидло... Он соглашается... Возвращается домой — а у него наследник родился! Ну, или девочка...

— Так ты...

— Да, я беременная! И нечего делать удивленные глаза, как будто не при чем...

Казалось бы, выдала порцию щемящей правды, облегчила душу — и на боковую... Не тут-то было! Если прежде милого невозможно было растолкать, то теперь сонливость будто ветром сдуло. Он хотел знать буквально все подробности: что, где, когда я об этом узнала, не болит ли живот?! Несколько раз Володька возбужденно вскакивал с кровати, обегал комнату по периметру, возвращался и вновь принимался меня тормошить, заставляя мечтать о скорейшем восходе солнца, когда с чистой совестью уже можно будет вернуться в свою комнату и наконец-то выспаться на все еще новой кровати... К утру мы оба были, как огурчики: король — свежий, бодрый и хрустящий, а я — зеленая от недосыпания... кстати о малосольном.

Когда утренняя заря кокетливо выкрасила розовым противоположную стену, я прекратила бесполезные попытки заснуть и открыла опухшие глаза:

— Что у тебя в той комнате?

— Что? — встрепенулся Володя.

— Что там, за дверью? — терпеливо повторила я. Вчера отец Михаил выходил оттуда с леечкой — но вряд ли любимый завел на подоконнике тепличку, где выращивает свеженькую редисочку без пестицидов, себе на стол. С таким стаканом разве набегаешься!..

— А! Там у меня — гарем! — хорошая новость явно настроила любимого на шутливый лад: — Как очередная жена надоест — ссылаю ее туда!

— Значит, и меня когда-нибудь это ждет?

— Не, ты мне еще долго не надоешь — никогда не знаешь, чего от тебя ждать!

— Ну, а если по-правде, что там?

— Это гардероб! — рассмеялся он.

Ну, вот, и шкафы, и гардеробы в этом мире, оказывается, есть, а я все еще свои платья, точно сирота казанская, на ширме развешиваю... Хотя сейчас развешивать-то и нечего, хоть какое-то утешение.

— Можно заглянуть?

— Да ради бога!

Вот это гардероб, так гардероб... не в каждом театре такая костюмерная есть! У меня вся лаборатория меньше — ненамного, раза в два. Несколько окон и почти немутное зеркало высотой в человеческий рост, на невысоком подиуме за занавеской — три манекена в особо парадных мундирах. Разглядывая богатое шитье и замысловатый крой, я чувствовала себя почти как в историческом музее... по совместительству — музей прикладного искусства. Красота! Не удержавшись, я примерила красную безрукавку с золотой каймой — мне она доставала до середины икры, и раньше (или правильнее сказать — позже?) вполне сошла бы за полноценное платье. Вот только плечи такие широкие, что мои запросто в ворот проскакивают.

Покрутившись перед зеркалом и сладко ужаснувшись — как известно, одежда человека не красит, а женщину порой так просто уродует, — я отправилась на поиски зеленого друга. Не гладить же сюда приходил святой отец с такой брызгалкой! Тем более, что тут ни специальной доски, ни печи для раскочегаривания чугунных утюгов — полпуда самый маленький...

Искомое, как водится, оказалось на последнем окне: прозрачно намекая, что следовало сразу пойти против часовой стрелки, самая большая из моих алхимических колб воинственно топорщилась зелеными ветками. Смотри-ка, не погибли, даже корни пустили — так и стоят, корней уже больше, чем воды. Их надо срочно посадить в землю!

— Что, остаешься жить в шкафу? — насмешливо окликнул меня Володя.

— Ага! — радостно отозвалась я. — Места тут больше, чем у меня, тепло, светло... А главное — как я теперь пойду к себе, в халате при свете дня?!

— Сегодня я — волшебник!

— Что ты имеешь в виду? — прижав к животу колбу с зеленью, я мелкими шажками приблизилась к двери: — Ах!..

С широкой улыбкой наблюдая за моей реакцией, любимый встряхнул руками, на которых лежало... мое новое платье! Машуня успела все-таки! Но откуда?

— Одна из твоих девочек принесла, — прочитав все по лицу, пояснил муж.

Поставив цветы на первую подвернувшуюся под руку ровную поверхность, я схватила платье и рыбкой нырнула внутрь. Какая красота! Какое удобное! Прямо по моим мыслям. Машенька, ты волшебница!

Длинный шарф из той же ткани я намотала на голову, пытаясь изобразить изысканный и элегантный тюрбан. После чего стала ужасно напоминать плохо замаскированного пришельца с другой планеты или больного мозговой водянкой. Пришлось размотать и сменить тактику: ограничиться двумя витками, а свободные концы завязать пышным бантом. Ну, ни дать, ни взять — мультипликационная мышь... или девочка из анекдота: "Как держится, как держится... Как приколотили гвоздиком, так и держится!"

Только с четвертого раза удалось накрутить на голове приличный муравейник — и тут любимый полез обниматься:

— Теперь не отвертишься, — прошептал он, щекоча мне ухо усами.

— От чего?..

— Будешь моей королевой!

Прозвучало довольно зловеще... Но мне все же удалось выторговать — нет, не отказ от безумной затеи, а всего лишь небольшую отсрочку окончательного решения. Авось, одумается со временем. Ну, какая из меня королева — только зарубежных послов пугать!

Надежда добраться, наконец, до тихой обители, растянуться во всю длину на до сих пор не смятой новой кровати (Иан не в счет — что там весу!), и хорошенько задавить пару-тройку сусликов, рассыпалась под ударами молотков. Увлеченная наведением порядка, Настасья разошлась, отконвоировала в комнату пару плотников, и теперь пристально следила за ходом навешивания над ложем нового полога-пылесборника. Когда же горничная, в волнении заламывая тонкие пальцы, поделилась последними новостями, мне и вовсе стало не до сна. Орлетту вызвали на дуэль — и кто! Каменный Лаврентий! Весь дворец только об этом и судачит, уже вовсю принимаются ставки на исход поединка.

— Что за история с дуэлью?!! — согласна, не слишком светски нападать на человека в коридоре, хватать за грудки и прижимать к стене — но я обежала полдворца, разыскивая его по всем мыслимым и немыслимым местам, так что немного вышла из себя.

— Это дело рыцарской чести! — надулся граф.

— Ну, конечно — ей нанесен непоправимый урон! Если вы постоянно принимаете мальчиков за девочек, а девочек — за мальчиков, то купите себе очки, а не перекладывайте с больной головы на здоровую. Уверена, Орлетта вовсе не хотела никого обмануть, вы просто друг друга недопоняли.

— Напротив, ваша подруга высказалась совершенно определенно, — мужчина вежливо, но предельно настойчиво отцепил мои пальцы от своей одежды. Жакет получился... гм... сильно "креш".

— Но... за что?! Чем она могла так сильно вас оскорбить?

— К примеру, отказом выйти замуж.

— Что-о-о?!

Многого можно было ожидать от этого клоунского дуэта, но такое превышало самые смелые догадки. Оказывается, накануне, оставшись наедине со своими мыслями, Лаврентий много и напряженно думал (случается с русским человеком), после чего пришел к выводу, что публичное заголение девушки, пусть даже он до сих пор принимал ее за мужчину — это, действительно, как-то уж слишком. Увиденное вообще произвело на него большое впечатление... В общем, желая поступить по совести, "как честный человек", тем же вечером он постучал в дверь леди-рыцаря.

Немедленный и категоричный отказ несколько поколебал уверенность "жениха" в собственной мужественной неотразимости, и плохо вписывался в его представления о канонах рыцарства — по искреннему убеждению средневекового обывателя, так могла поступить только падшая женщина. Но Лаврентий не был совсем уж ханжой, поэтому решил дать девушке второй шанс, и доказать свою правоту с мечом в руках. Маньяк какой-то!

— Но она ранена, и еще не полностью восстановила силы!

— Я готов дать ей время... целую неделю.

— И вы должны помнить, что она — девушка!

— Но прежде всего — рыцарь, — усмехнулся Лаврентий. — С ней вы тоже беседу проведете, госпожа чародейка?

— Вот прямо сейчас и отправлюсь! — пообещала я.

— Тогда передайте Орлетте вот это, — достав из кармана, он протянул мне на ладони... шарик репейника?

— Ха... Хорошо, — я неуверенно взяла колючку. Это что, какой-то намек, выраженный на имеющем широкое хождение в этом мире языке цветов? Надеюсь, никакой пошлости.

По сравнению с прошлым визитом, сегодня комната Орлеты с порога поражала прямо-таки стерильной чистотой — Настасья хорошо знала свое дело. Сама графиня, переодетая, умытая и, по-моему, даже причесанная, сидела у окна и с тоской глядела на улицу. Как говорится, "ею овладела тоска к перемене мест"...

— Опять дерешься? — без лишней дипломатии я сразу взяла быка за рога.

— Ну... как-то так получилось, — девушка безразлично пожала плечами.

— Что, заняться больше нечем?

— Нечем, — покладисто согласилась та. — Скучно... Раньше хоть можно было пойти, с Лаврентием потренироваться, поговорить. Он столько всего пережил! А теперь вбил себе в голову эту глупость...

— Кстати, тебе просили передать, — я протянула репешок.

— Ух ты! Он его сохранил! — взявшись двумя пальцами за сухой хвостик, Орлетта бережно подняла колючую шишку.

— Наверное, с этим тоже связана какая-то романтическая история?

— Конечно! — у отважного рыцаря аж глаза загорелись — похоже, она уже совершенно здорова: никакой бледности, даже румянец появился. Судя по оживлению, в истории будет драка, а может быть, и не одна.

— Рассказывай! — я поудобнее устроилась в кресле — после того, как горничные собрали разбросанные вещи, в комнате вообще неожиданно оказалось очень много самой разной мебели.

Орлетта бестрепетно опустилась во второе, сбросив на пол симметрично разложенные подушечки, и приступила к изложению:

— Старый граф Старожилов при прежнем короле служил иностранным послом, и часто выезжал с дипломатическими миссиями за рубежи нашего государства. Первый раз он взял с собой сына, отправившись в Синай...

— Кто бы мог подумать! — удивилась я. — Лаврентий и дипломатия — две вещи несовместные! Может, в маму пошел?

— Не знаю, не имела чести, — ответила на риторический вопрос девушка-рыцарь, и продолжила рассказ: — У границы их встретил вооруженный отряд синайских гвардейцев, которые заявили, что их послал император, чтобы проводить посольство до мета назначения без приключений — и больше не проронили ни слова. Старый граф не слишком им доверял и, хотя вслух не протестовал, своей охране все же приказал не терять бдительности.

Путь до столицы предстоял неблизкий, так что рано или поздно им предстояло где-то остановиться на ночлег. Для графа это был первый визит в страну, он плохо знал маршрут и расположение постоялых дворов, а у "свиты" спрашивать не хотел. Уже к вечеру, отчаявшись самостоятельно отыскать приют и не желая оставаться ночевать под открытым небом, посол все-таки обратился к синайским телохранителям с вопросом: где можно найти ближайшее жилье, где усталым путникам окажут подобающее гостеприимство? Те хором указали направление, и лишь глава синайского отряда иносказательно заметил, что порой стоит выбрать более долгую, но безопасную дорогу.

Посол был измотан путешествием, сильно устал, к тому же надменный узкоглазый синаец не понравился ему с самого начала, так что он дал команду своим солдатам, и они отправились в указанном направлении. Совсем скоро группа действительно подошла к небольшому добротному замку в синьском стиле, обители местного барона. Тот встретил иностранных делегатов с распростертыми объятиями, и под лозунгом "Мой дом — ваш дом!" широким жестом предложил гостям располагаться поудобнее и брать все, что захотят. Они так и поступили, а после сытного ужина разошлись по выделенным для ночевки комнатам.

Однако утром всех ожидал неприятный сюрприз: весь дворец за ночь вымер. Причем не в метафорическом, а самом буквальном смысле: повсюду валялись трупы убитых слуг, некоторые еще теплые — расправы не избежали ни женщины, ни дети. А самая жуткая картина предстала перед изумленными старгородцами в трапезной: семейство гостеприимного хозяина в полном составе все еще сидело вокруг стола, точно так, как накануне — но когда граф Старожилов потряс одного из них за плечо, чтобы спросить, что все это означает, голова синайца скатилась с шеи и поскакала по полу, точно тряпичный мяч. Все они оказались обезглавлены, причем таким образом, что разрез совершенно не бросался в глаза, кровь не текла, а тело после удара, перерубившего позвоночник, даже не шелохнулось...

— Меня сейчас стошнит, — честно предупредила я.

— О! — смутилась девушка. — Конечно, я понимаю... Не надо мне было поднимать эту тему...

— Да нет, просто... Сейчас вернусь! — схватив рыцарский ночной горшок, я выскочила из комнаты. Средневековый сервис не предусматривал наличие комфортабельных удобств в каждой комнате, до нужника добежать не успею...

— Извини, что перебила! — вернувшись, я снова была готова к труду и обороне: — Ужасно хочется узнать, чем дело кончится и сердце успокоится! Ну, что там было дальше?

— А ничего, — Орлетта пожала плечами. — Испуганное посольство, быстро собравшись, отправилось восвояси, и не останавливалось, пока не добралось до столицы, почти загнав лошадей.

— Погоди! — мне во что бы то ни стало хотелось самой разгадать эту загадку, применив метод незабвенного Шерлока Холмса: — А эти, местные телохранители — они с рассветом не исчезли неизвестно куда?

— Нет, проводили графа со товарищи до конечного пункта. А в столице к ним уже приставили новых, особых охранников.

— Тогда... — я нахмурила лоб: — Это были вампиры! О, точно — особые синайские упыри, по ночам ходящие и говорящие, точно обычные люди, а днем возвращающиеся к своему нормальному состоянию обезглавленных мертвяков... Я слышала, такие бывают — только наоборот, по ночам у них головы отделяются и отправляются в свободный полет, а утром пристраиваются на шею, как ни в чем не бывало. И если накрыть тело, чтобы репа не могла прирасти обратно, то вскоре разделенные части умирают... не помню, как их точно называют — давно уже читала. Вроде это особое племя испокон веков живет среди синайцев, не причиняя никому вреда — просто такое вот забавное средство организма...

— Эти головы не приросли, — напомнила рыцарша.

— Ну, тогда не знаю — сдаюсь! Только все одно, чую, что местные телохранители как-то в этом деле замешаны.

— Правильно рассуждаешь — на самом деле это они всех и убили. Лаврентий подружился с одним из них — он ведь в совершенстве знает синайский, ты в курсе? — и тот все рассказал. Оказалось, что гостеприимный барон, дальний троюродный брат правящего императора, давно вынашивал мысль о свержении родственника, на откровенную агрессию не решался, но в столице все же держали его на заметке, искали доказательства. И вот в визите иностранных послов заговорщики увидели знак судьбы: если напасть на них, жестоко убить и бросить трупы на границе, будто на них напали посланные навстречу охранники — тогда могущественное соседнее государство непременно объявит империи войну, которая ослабит правящий дом и будет способствовать народному восстанию, на волне которого можно подняться до императорского кресла. Или император, оберегая свою честь, в знак невиновности совершит ритуальное самоубийство, что тоже неплохо. Сидя за столом, еще не убранном после ужина, коварное семейство как раз обсуждало свои злобные планы, когда верные императорские телохранители одним махом обезглавили всю клику. А потом избавились от свидетелей и возможных пособников, как того требует их кодекс чести...

— Как это не по-рыцарски!

— Другая культура, — философски развела руками Орлетта. — И потом, слуги действительно могли предупредить сообщников заговорщиков, оставшихся в живых. И даже наверняка сделали бы это — иначе те тоже их убили...

— Дичь какая, — я невольно вздрогнула: — Ну, а при чем тут репейник? Это аллегория какая-то?

— Да просто Лаврентию нечем было заняться, пока его батюшка решал государственные вопросы. Вот он и выспрашивал у своего нового друга тонкости синайских боевых искусств. Тот научил его многим приемам — в том числе тому, как обезглавить человека так, чтобы он при этом не шелохнулся, и даже не сразу понял, что уже мертв. Для этого, правда, нужен особый меч — но и с обычным у него получается срубить головку репейника так, что та еще несколько секунд держится на веточке. А этот срубила уже я — Лаврентий назвал меня способным учеником...

Я задумчиво почесала переносицу. Ну, и что каменный граф имел в виду, передавая этот "привет": "мой меч, твоя голова с плеч"? Или "помню, верю, люблю"? Сам черт ногу сломит в этих хитросплетениях человеческих отношений!

Устав бороться с природой, я широко зевнула. А потом — еще раз, еще шире... и еще...

— Ты не против, если я у тебя тут ненадолго прилягу? А то у меня в комнате небольшой ремонт затеяли... Так устала, еле на ногах стою. Еще и не спала всю ночь...

— Конечно, делай все, что захочешь! — девушка с готовностью сдернула с кровати идеально ровное, без единой складочки, покрывало: — Я все равно собиралась еще немного потренироваться, так что комната полностью в твоем распоряжении!

— Спасибо, — уже практически на ощупь я забралась на кровать, буквально в последний момент вспомнив скинуть туфли.

— Вы все-таки поссорились? — сочувственно спросила Орлетта.

— Наоборот — помирились...

Очередной приступ сонной болезни вывел меня из обращения почти на сутки. Придворную королевскую чародейку искали всем дворцом, едва ли не с собаками — а единственный человек, точно знающий, в чьей кровати я сплю, свято хранил тайну... как и полагается настоящей подруге. Все же это не достаточная причина кричать на весь Старгород, что "давно пора отправить этого недоделанного рыцаря на поиски подвязок святой Иванны"! Иногда милый бывает ужасно резким и невыдержанным...

Глава 9.

В отличие от венчания, коронацию нельзя провести внезапно и тайком — протокол не позволяет, да и не успеют все представители дружественных держав собраться за ночь в Старгороде с открытками и подарками. К моему изумлению, никто из соседей не вчинил нам дипломатический иск против присоединения к правящему дому влиятельного соседа никому неизвестной самозванки. Вот и говорите после этого, что короли не женятся по любви!

Как и все в этом мире чувствительная к высокому общественному статусу и регалиям, придворная портниха соизволила прислушаться к моим пожеланиям, возведя их в абсолют. В результате в самые кратчайшие сроки, буквально за считанные дни, было готовил платье, подобному которому не видели ни этот мир, ни тот. Стиль, явно опередивший свое время, можно было бы определить как "мутировавший ампир": завышенная талия, длинные пышные рукава, и такая широкая юбка, что под ней с легкостью можно спрятать целую свору собак. Однако я контрабандой бобиков во дворец заниматься не собиралась, используя складки рельефа разве что для того, чтобы прятать притыренные с королевского стола яблоки — у меня на них проснулся прямо-таки зверский аппетит, куда там соленым огурцам! Вместительные карманы как раз вмещали по четыре яблока... каждый.

Стоит ли добавлять, что новое платье было ярко-желтого цвета, а вышитая на груди огромная роза буквально горела алым огнем и за километр ослепляла сочной зеленью прямо-таки капустных листьев? Точно такое же платьице купили мне родители, когда я ходила в младшую группу детского сада (из чего можно сделать смелый вывод, что предки с самого рождения старались привить чаду хороший вкус!) Словом, сталкиваясь в дворцовом коридоре с трехлетней девочкой 160 сантиметров ростом (это без каблуков!), с яблоком в зубах, никто не сомневался: перед ним — будущая королева! И все же заказ на пурпурное коронационное платье я отдала Машеньке. На сегодня была назначена последняя примерка, и опаздывать не стоило — тем более, что коронация уже завтра.

Завтра! Вот ужас-то! Теперь придется каждый день таскать на голове здоровенную золотую дурынду весом, по-моему, килограмм сто... Всегда держать спину прямо... И самой держаться с достоинством, ибо если представитель правящего дома начинает суетиться — для остальных это сигнал паковать вещи и валить из страны.

Теперь не поерзаешь на стуле во время официальных приемов, как раньше, нос не почешешь. А чихнешь на иностранных послов — ставь крест на льготных ввозных пошлинах. Это отец Михаил еще и половины не рассказал о том, что должна знать и уметь настоящая королева. По его словам вообще выходило, будто у нас больше обязанностей, чем прав, и короли всем кругом должны: государству, законам, соседним державам, собственным подданным, наконец. Как в таких условиях кто-то еще соглашается добровольно надеть корону! Ну,милый получил ее по наследству, тут уж ничего не попишешь. Я — по большой любви... А нормальные люди?

Я мельком улыбнулась трем незнакомым девушкам, присевшим в глубоких реверансах и перегородившим кринолинами весь коридор — очевидно, прибывшие на торжественное событие гостьи. Никакая память не способна все лица и имена... хотя... Стой! Одна из них мне определенно знакома, и даже очень хорошо — можно сказать, что одно время мы с ней находились на короткой ноге... На четырех очень коротких ногах!

Принцесса Радослава тоже не выказала радости от неожиданной, но обоюдно неприятной встречи, и лишь наморщила красивый носик в ответ на шепот одной из фрейлин:

— Королева? Знаем мы таких королев! Из грязи, да в князи...

Воспитанной даме, конечно, следовало бы сделать вид, будто она не расслышала произнесенных вполголоса, но все равно достаточно громко, слов — промолчать и пройти мимо, с милой улыбкой обтекая на ходу. Но в этот раз принцесса действительно столкнулась не с ровней:

— Правда, я девушка простая! — резво сменив направление движения, я подошла вплотную к "теплой компании", улыбаясь с максимальной сердечностью: — Мне даже козу приходилось доить. Надеюсь, я не слишком сильно дергала Вас за вымя, пока не приноровилась?

Внезапность — лучшее оружие. Явно не готовая к такому повороту, Радослава позеленела и словно захлебнулась воздухом — еще бы не задохнуться в таком тесном корсете! Я кое-что позаимствовала в ее костюме, а принцесса в свою очередь явно увлеклась старгородской модой.

— Ах, вы должны простить мне мою бесцеремонность! — я подхватила чужих фрейлин под локотки, и тесный круг замкнулся — мы вчетвером как будто приготовились к яростному мозговому штурму: — Но мы с принцессой очень хорошо знаем друг друга, вот я решилась подойти! Можно сказать, пуд соли вместе съели... да не один!

Как и предполагалось, мои "откровения" донельзя заинтересовали придворных болтушек. На принцессу же было страшно смотреть:

— М-ме-е...

— Неужели Радослава не рассказывала о наших приключениях? — притворно удивилась я.

— Принцесса рассказывала, как злой волшебник похитил ее и превратил в лебедя! — с готовностью поддалась на провокацию рыженькая фрейлина с очаровательным вздернутым носиком, густо напудренным веснушками.

— Да, это была очень грациозная козочка — в своем роде, лебедь среди млекопитающих...

— ...А когда домогательства злого волшебника не достигли цели, появилась добрая волшебница, и сняла заклятье, — испытующе глянула брюнетка.

— Вы мне льстите! — хихикнула я. — У меня была гораздо более скромная роль — определить лекарство. А уж рыцаря принцесса нашла сама.

— Какого рыцаря?! — хором воскликнули девушки. Глазки горят, носики по ветру — чуют сенсацию! Не будем их разочаровывать:

— Поцелуй которого разрушил заклятье!

— И они не поженились?!??

Да, в этом мире вопросам морали придается чудовищно большое значение. Выдать заготовленную фразу "Может, козой она ему больше нравилась?" не удалось — принцесса неожиданно закатила глаза и картинно осела в обморок. Похоже, не притворяется — вон, аж губы посинели. Ей явно не хватает воздуха — а тут еще сверх меры затянутый корсет... Куда там осе или пошлой рюмке! Да еще с непривычки — мне это очень хорошо знакомо.

Пока нервные дамочки заполошно визжали, я оказала принцессе первую помощь — в конце концов, от непосредственных служебных обязанностей меня пока еще никто не освобождал! Я слегка распустила шнуровку, похлопала по щекам — бесполезно. Она, кажется, уже и не дышит... Переборщила с обличениями (эх, какая-то злая я сегодня!) Надо немедленно снять корсет и сделать искусственное дыхание... Но не здесь же! Как назло, все слуги будто сквозь землю провалились. А на фрейлин надежды мало.

— Что это? Ей плохо?

— Орлетта! Тебя мне сам бог послал! — впору расплакаться от облегчения. — помоги перенести принцессу в какое-нибудь не слишком людное помещение.

— А вот ее покои! — указала остреньким пальчиком рыженькая.

— Кстати, девушки, познакомьтесь — это тот самый отважный рыцарь, сэр Орлетта...

— Очень приятно, — чирикнула конопатая. — Меня зовут Светочей!

— Траварая, — в свою очередь представилась брюнетка.

Пяток горничных, вольготно расположившиеся в гостевых покоях принцессы, встретили нас не слишком приветливо. Кажется, девушки решили, будто мы причинили их госпоже какое-то неведомое зло — может быть, снова заколдовали, — и попытались вытурить меня из комнаты. Но обещание превратить в жабу первую, которая еще раз квакнет, заставило их проворно расступиться в стороны.

— Воды! Есть у вас нюхательная соль? Окно откройте: не открывается — выбейте! — я принялась раздавать распоряжения. Комплекс реабилитационных мер возымел действие — вскоре принцесса принялась дышать полной грудью без посторонней помощи.

— Не затягивайте больше так корсет! — я строго погрозила пальцем: — Надо ведь вашей госпоже куда-то еще и дышать!

Девицы послушно закивали, изображая полное понимание. А на самом деле... То, что принцесса бегло лопотала по-русски, еще ни о чем не говорит, ей по должности положено находить общий язык с иностранными послами. Конечно, сложно заподозрить девушку по имени Радослава в иностранном происхождении — но, быть может, ее так назвали в честь импортной бабушки?

Господи! Ведь и мне теперь придется учить языки! Я наморщила лоб. Спасибо школе — немецкий знаю. Ну, как знаю... Их хайсе Ольга... Их хабе... Много чего хабе! Даже вспомнить страшно. Ладно, разберемся по обстоятельствам. Что там дальше — английский? Неохота сейчас мозг напрягать, будем считать что, как написано в дипломе, владею речью Туманного Альбиона "хорошо". Французский — же-э-э... Как там... Ведь помнила же, как будет "Меня зовут Ольга" по-ихнему! Вас ист дас... Нет, это опять дойч. Кес ке се? Ага! Тужур, бонжур, абажур... Ладно, будем надеться, само всплывет, если вдруг неожиданно спросят. А эта знаменитая фраза Кисы Воробьянинова — уж ее-то все знают наизусть! Как там... Же-э... Же т'эм...Нет, все же, кажется, как-то иначе...

— Же не манж па сис жюр! — с торжеством объявила я вслух.

Чужие горничные испуганно шарахнулись в разные стороны. То ли приняли непонятную фразу за заклинание, то ли побоялись, что зверский голод я начну удовлетворять прямо ими.

— А вы правда рыцарь? — с придыханием поинтересовалась у Орлетты смышленая рыженькая фрейлина.

— Да, — односложно ответила та — тоном, подразумевающим, что дальнейшие расспросы неуместны, а шутки прямо-таки опасны.

— И вы помогли нашей принцессе вернуться домой? — не обращая внимания на невербальные посылы, поинтересовалась брюнетка.

— Да, — все также односложно отозвалась леди-рыцарь. И добавила, уже по собственной инициативе: — Козой она нравилась мне гораздо больше!

— Почему? — в один голос воскликнули девушки.

— Проще. Честнее, — она неопределенно пожала плечами.

— Ты только что потеряла даму сердца, — заметила я, обратив внимание на трепыхание рыжих ресниц, приятно контрастирующих с белоснежной шевелюрой.

— Одни настоящий друг стоит десяти дам с их фальшивой сердечностью, — ловко ввернула будущий афоризм Орлетта.

Перекатившись на бок, принцесса засмеялась... нет, погодите... заплакала?! Неужели напоминание о пребывании в теле парнокопытного наконец пробудило в ней человеческие чувства?

— Ну, раз уже все в порядке... Мы, пожалуй, пойдем?

Рыцарша обеими руками была за — да и Машенька, наверное, уже заждалась меня с примеркой... Но у Радославы еще было, что сказать — вернее, спросить:

— Где она?

— Что? — не поняла я.

— Где она? Где девочка? — принцесса повернула к нам заплаканное лицо.

— Найдена, что ли?

Утвердительный кивок.

— А вам это зачем?..

— Я ведь тоже привязалась к этому ребенку! Просто, соскучилась.

— Она у Машеньки, — я пожала плечами, и для тех, кто не был досконально знаком с обстоятельствами моей личной жизни, пояснила: — Это моя бывшая горничная. У нее свой ребенок примерно того же возраста.

— А она хорошая кормилица?

— Она отличная мать!

— Я хочу ее видеть.

— Машеньку?! Ах, да... Ну, ладно, пойдемте.

Видно, принцесса и впрямь прикипела душой к этому маленькому существу, своими прозрачными оливковыми глазками пленившему нас всех без исключения. Собралась и переоделась Радослава в рекордный для всякой женщины срок — минут за пять...

Моя бы воля — ходила вовсе без охраны. Но любимый волновался, да и положение теперь обязывало — так что кроме Левушки ко мне приставили еще четверых плечистых гвардейцев, и они сопровождали меня повсюду, куда бы я ни собралась. Возглавляла процессию Орлетта, своим суровым видом и блестящим мечом наводя оторопь на любого потенциального злоумышленника.

...Поединок с Лаврентием все-таки состоялся — на том самом месте, у конюшен. Сославшись на интересное положение, я не пошла, посоветовав каждому из честных поединщиков не показываться мне на глаза в случае внезапной смерти — некромантией не занимаюсь, и воскрешать никого не буду! Репортаж с места событий я получила из первых рук непосредственного зрителя — Володи.

Хотя интерес к предстоящей драке изначально был большой, наплыв зрителей оказался относительным — дуэли в Старгороде не поощрялись, а присутствие лично не заинтересованных в исходе зрителей считалось чем-то неприличным, разновидностью вуайеризма. Вот официальный рыцарский турнир — это дело другое! Коронованный лицемер присутствовал инкогнито (с непокрытой головой), и, разумеется, из вежливости остался никем не узнан.

Орлетта слегка опоздала — надо ведь как-то подчеркнуть, что она не только рыцарь, но еще и женщина! — и поразила присутствующих бледным, как смерть, лицом... что я никоим образом не связываю с исчезновением с моего туалетного столика плоской баночки рисовой пудры! Граф Старожилов явился вовремя, одетый во все черное и торжественный, как жених или похоронный агент.

Первые десять минут дуэлянты, как положено, размахивали мечами, делали выпады, уворачивались и атаковали (пересказывая, любимый так и сыпал специальными терминами, да я не запомнила). А потом Лаврентий все-таки не выдержал:

— Кто ж так бьет?! — страшным голосом вскричал он. — Разве так надо руку держать?!

И тут же показал, как надо. После чего, разумеется. Драка превратилась в очередную скучную тренировку, к концу которой зрители уже вовсю зевали и клевали носами, а дуэлянты окончательно помирились, и даже договорились о совместном крестовом походе на поиски Святого Грааля... В последнем я до сих пор подозреваю направляющую руку короля, хоть он и отнекивается.

Отъезд "на дело" по моей просьбе отложили до послезавтра. Вот стану королевой, и благословлю их на дорожку как следует... В приватной же беседе посоветовала найденную чашку (а кто бы сомневался!) не тащить в столицу, а перепрятать получше. Во-первых, человечество еще не готово, а во-вторых... должны же будут чем-то остальные рыцаря заниматься! Не все друг другу на турнирах ребра гнуть.

Буквально вчера же от кузнеца доставили заказ — новенькие, блестящие, по особой мерке доспехи. Судя по времени, которого потребовала работа, и по цене — настоящее произведение искусства. Сама-то я в оружии не разбираюсь, но надеюсь, коваль не даром славился в своем ряду как непревзойденный мастер, работающий по старинным канонам. Не гном! Как известно, лучшие оружейники — непременно гномы, но в этом мире о них никто и не слышал.

Машенька встретила нашу разношерстную компанию весьма радушно — пока не увидела принцессу. Та в свою очередь, едва шагнув через порог, тут же принялась оглядываться по сторонам, точно строгий член комиссии по усыновлению. Чистенький, аккуратный домик должен был понравиться самому строгому привереде, но Радослава недовольно поджала губки. А уж когда увидела самораскачивающиеся кроватки...

— Ой! А что это он такой страшный? И желтый? Больной?!! — выхватив Найденку из колыбели, принцесса одним козьим прыжком отскочила в противоположный конец комнаты.

"Сама ты больная!" — без труда можно было прочесть на побелевшем лице бывшей горничной. Орлетта молча сжала кулаки — и спрятала руки за спину. Если прежде Машенька и леди-рыцарь испытывали по отношению друг к другу известную настороженность представителей разных классов, то перед лицом "общего врага" готовы были немедленно объединиться и выступить единым фронтом.

— Совершенно здоровенький, — я осторожно подняла проснувшегося Пузанчика на руки. Какой уже большой у нас мальчик вымахал! Агу-агушеньки... — Он наполовину синаец. Весь в папу!

Недоверчиво покосившись, принцесса мелкими шажками подошла поближе. Ребенка она держала хоть и в первый раз, но вполне профессионально: Найденка только весело гугукала и пускала пузыри, явно нисколько не напуганная. И то сказать, этого ребенка нянчили ведьма, эльф, рыцарь, коза и даже волк! Теперь ее не просто поразить какой-то там принцессой.

— А я замуж выхожу, — укачивая Наденку, неожиданно заметила Радослава.

— Э-э-э... поздравляю. За кого? — растерялась я.

— Он принц, — буднично заметила та. Ну, для нее это дело естественное: — Папа уже все устроил. Мирослав такой хороший! И очень меня любит.

— А ты его?

— Свадьба уже через полгода, — она будто и не услышала моего вопроса.

— Удачи вам. Совет, как говорится, да любовь!

— Спасибо...

Ну вот, опять она расплакалась! Хочется надеяться, что от счастья... Прощается с Найденкой, как в последний раз. А перед прощальным отъездом к отцу в прошлый раз даже не зашла повидаться. Вообще не интересовалась, что стало с малышкой. А теперь — будто ее кто подменил! Или заколдовал.

Я растопырила ладони и покрутила перед глазами — как будто на них должны были остаться следы магии. Да нет, не может быть! Мне, конечно, хотелось, чтобы принцесса стала немного демократичнее и человечнее, но не до такой же степени!

— Вы ее крестили? — Радослава обратила внимание на серебряный крестик.

Тут ничего зазорного нет:

— Сразу же по возвращению.

— И... Как назвали?..

— Надежда.

— Красивое имя...

Поиграв с девочкой, принцесса засобиралась восвояси. Орлетта по-рыцарски вызвалась ее проводить, и получила высочайшее соизволение — похоже, вопреки опасениям, Радослава не обиделась на козу... Перед уходом девушка-рыцарь заставила пообещать, что я никуда не уйду, не дождавшись ее возвращения. Да сколько угодно!

— А они очень похожи, — невпопад заметила Машенька, когда за высокопоставленной гостьей и ее свитой захлопнулась дверь.

— Орлетта с Радославой? — удивилась я. По-моему, менее схожих между собой как внешностью так и характером девушек нужно было еще поискать.

— Принцесса и Найдена.

— Ну... Да, что-то есть, — я еще полюбовалась агукающим ангелочком, и сделала "козу": — Разве что наша Найдена куда симпатичнее!

— А вдруг она захочет ее забрать?..

— С чего бы?

Боюсь, я уделяла разговору прискорбно мало внимания, полностью сосредоточившись на примерке. Талантливая швея, как всегда, прочитала мои мысли: длинное платье цвета королевского пурпура выгодно подчеркивало грудь, не акцентируя внимание на прочих выпуклостях. В отличие от придворной портнихи, которая старалась замаскировать выступающий животик пышными складками на спине и боках, бывшая горничная и счастливая мать знала, как соблюсти меру и не переступить границу пошлости. Даже неровно остриженные волосы не так бросались в глаза... И все же прическа оставалась моей головной болью: под корону нельзя было нацепить чепец, а соорудить что-то более-менее приличное практически из одной челки представлялось проблематичным. Самым гениальным из приходящих мне на ум решений было густо обсыпать чахлые заросли блестками, чтобы недостача не бросалась в глаза — но где их взять в этом просвещенном средневековье?

Порывшись в бездонных карманах "карнавального костюма одуванчика", я достала маленькое зеркальце. Большие, в полный человеческий рост, представляли собой отполированные до блеска листы металла, и отражали довольно мутно, в общих чертах — макияж не поправишь. И хотя в последнее время я почти не прибегала к искусственным улучшителям внешности (королеве эпатаж не к лицу), как перед выходом на люди ресницы чуток не насурьмить... глаза подвести едва-едва... помада натурального оттенка... пудра — чтобы нос не блестел... Словом, было чему размазаться.

— Ты, Машуня, швея от бога! — я не скупилась на заслуженную похвалу: — Наверное, так и родилась с ножницами в одной руке и с иглой в другой!

— И с полным ртом булавок, — хихикнула та. — Вы, госпожа, изволите шутить! У моей матери семь дочерей, и из них только я все время норовила схватиться за иголку не с того конца. Оттого и пошла в горничные, что в своем деле не преуспела.

— Теперь уже шутишь ты, — я разгладила ладонями широкую юбку — кажется, без единого шва, — если это называется держать иголку не с того конца, то твои сестры, наверное, из воздуха кружева плетут!

— Вы не помните, — Машенька застенчиво спрятала ладони за спину: — В тот день, когда мы встретились на улице... Я рассказывала о своей жизни, и вы, госпожа, сказали: "Ты должна быть хорошей портнихой!" Ну и... вот... У меня сразу аж пальцы зачесались, так захотелось что-нибудь сшить! С тех пор не могу остановиться.

Вот она, волшебная сила слова! Я вновь с ужасом покосилась на собственные руки. Порой такое невольно наколдовывается — сама потом вздрагиваю.

— Кстати, давно хотела спросить — это ты Иану с Зарой концертные костюмы сшила?

Бывшая горничная глянула из-под бровей застенчиво, будто нашкодившая кошка:

— Ага...

— Здорово получилось!

Зарина с ее неуемной кипучей энергией к овладению премудростями гостиничного дела и ученичеству у придворной королевской чародейки (заключающемуся, по большей части, в терпеливом перемешивании уваривающейся в большом котле мыльной смеси) добавила еще и увлечение театром. На следующий после нашего с Володей возвращения из отпуска день они с Ианом уже устроили первое публичное представление — да какое! Жонглировали бутылками, рюмками и ножами, изгибались немыслимым образом, будто вовсе без костей, демонстрировали акробатические трюки невероятной красоты — Де Солей удавится от зависти! Костюмы циркачей представляли собой обтягивающее домино и одинаковые камзольчики с расширяющимися на манер коротких пышных юбочек полами. "Не поймешь, которо девка, которо парень", — метко высказался по этому поводу Левушка.

К коронации они тоже готовили какую-то новую, неслыханную программу, и использовали для репетиций каждую минуту свободного времени.

— А ведь завтра минет ровно год, как я попала в Старгород, — накануне как раз пересчитала отмеченные в "календаре" дни — ровно 365. Если, конечно, год не високосный — и если я нигде не просчиталась. — Вот не думала, что буду праздновать эту дату с таким размахом!

— Да... Завтра вы станете королевой! — восторженно выдохнула Машенька.

— А ведь знаешь... Совсем не хочется!

— Почему? — изумилась она. — Это же здорово: делай, что хочешь, никто тебе не указ!

— Не знаю... Страшно, — я задумчиво почесала переносицу: — Ответственность, опять же: плохое настроение, недомогание, просто неохота — все равно, надеваешь корону и топаешь на работу, потому что нужно мыслить глобально, о нуждах государства. Вот тебе и свобода! А она, между прочим, тяжеленная...

— Свобода? — вконец опешила швея.

— Корона! Килограмма полтора. Ну, по крайней мере, полкило. Никакая шея не выдержит! Вот на какие жертвы приходится идти ради любви...

Мы синхронно призадумались, воскрешая в памяти моменты семейной жизни. Как же много у нас с Володей было хорошего! Судя по просиявшему довольному лицу бывшей горничной, Пу Чжан в качестве законного мужа тоже не ударил в грязь своим солнечно-желтым лицом...

Внезапно раздавшийся негромкий стук в дверь заставил нас обеих подскочить на месте от неожиданности.

— Муж? — я попыталась унять бешеное сердцебиение.

— Вроде рано, — Машенька по пояс высунулась в окно, пытаясь рассмотреть стоящего на крыльце нежданного гостя. А затем со всех ног бросилась к двери, но не затем, чтобы распахнуть — наоборот, еще и спиной подперла: — Король!

— Он черен ликом, размахивает вышитым платком и кричит "Молилась ли ты на ночь"?

— Нет... — растерялась незнакомая с классической мировой литературой девушка.

— Так в чем же дело? Открывай!

— Примета плохая — нельзя накануне видеть платье!

— Это же коронация, а не свадьба! — я легкомысленно махнула рукой. Многие приметы и суеверия этого мира совпадали с теми, что бытуют в моем: так же неудачей грозила встреча с женщиной, несущей пустое ведро (хотя в двадцать первом веке вероятность такого столкновения значительно снизилась, а сильно удачливей народ как будто не стал), перебегающий дорогу черный кот, рассыпанная в четверг соль... Связанные же с коронацией приметы на ум что-то не шли — если когда-то и бытовали, то постепенно за давностью лет и редкостью события утратили актуальность и забылись.

— Не знаю, что и делать с головой...

— Ты прекрасна! — у любимого слово с делом не расходилось: эх, моему родному миру хоть бы одного такого политика!

— Покатаемся? — выйдя из крутого пике затяжного поцелуя, соблазнительно предложил он.

— Только не верхом! Ты же знаешь...

— Экипаж подан и ждет!

Правда, королевская карета стояла у самого крыльца — только ногу протяни. Я неуверенно оглянулась, но возвращаться в дом, чтобы переодеться в канареечную распашонку, не стала: будем считать это генеральным испытанием платья в деле.

— А куда мы едем? — низко спущенные плотные шторы не позволяли как следует полюбоваться окружающим пейзажем.

— Сюрприз!

Ох, и почему у меня от этих слов прямо мороз по коже?

Тряска в экипаже с усовершенствованными рессорами совсем не ощущалась — а вот по стуку копыт выходило, что мы едем по брусчатке... Затем на время дробный топот стал гулким, с эхом, будто экипаж проехал внутри лежащей на боку бочки, после чего сменился грунтовым шлепаньем — похоже, мы покинули город. Но проехали совсем недолго, прежде чем карета остановилась.

Кучер предупредительно распахнул дверь, Володя помог мне выбраться наружу, после чего достал из салона довольно большой сплюснутый ящик.

— Чемодан? Мы собираемся бежать? — мечтать не запретишь! Но, во-первых, короли пешком из дому не бегут. Во-вторых, для нормальной жизни любимому нужны тысяча и одна вещь, и на каждый предмет по слуге, чтобы помог его использовать, плюс еще один на подхвате — посылать в столицу за недостающими вещами, о которых заранее не подумали или забыли призватить с собой...

— Увидишь! — муженек загадочно покачал ящиком.

Дорога, извиваясь и петляя, одним концом терялась за поворотом, а другим торопливо взбиралась на пологий холм, вершину которого венчал даже на таком расстоянии выглядящий огромным и внушительным рыцарский замок. Вернее, с этой точки была видна только западная стена королевского дворца — более развернутая панорама открывалась, стоило подняться на холм. С одной стороны к грунтовке прижималась небольшая рощица, по другую сторону простиралось поле — кажется, возделанное... за прошедший год я подтянулась по ботанике, но не стала лучше разбираться в сельском хозяйстве.

Что-то мне все это напоминает!

— Русалочья роща, — подтвердил мои опасения Володя.

— Мне здесь не нравится!

— А мы и не задержимся! — любимый успокаивающе приобнял меня за плечи: — Просто с этой рощей связана одна традиция нашей семьи: именно здесь мой дедушка сделал предложение руки и сердца моей бабушке, а для папули устроили барбекю под открытым небом, на которое пригласили самых завидных невест — и одна покорила его сердце...

— Но мы ведь... вроде как... — мне решительно не хотелось вновь оказаться под сенью дерев. В отличие от милого, меня с этим местом связывали далеко не радужные воспоминания.

— Я быстренько предложу тебе разделить со мной трон, и поедем домой! — почувствовав мое настроение, Володя принял мудрое решение сократить культурную программу.

— Ну, хорошо. Раз уж это для тебя так важно...

— Тогда надень вот это!

Заглянув в открытый ящик, я не смогла сдержать стон — королевские регальные драгоценности!

— О, нет!..

— Все женщины любят украшения, — назидательно заметил король. — Дай-ка пальчик...

— Я выпрямиться не смогу во всей этой сбруе! — но левую руку все же протянула. Огромный перстень с рубином с незапамятных времен хранился в королевской сокровищнице, и символизировал собой близость правящей династии к народу — из-за цвета камня, а никак не величины, огранки и рисунка оправы. Отец Михаил потратил несколько недель на то, чтобы натаскать меня по истории и символическому значению каждой цацки в дворцовых закромах, и мог теперь мной гордиться.

Массивный золотой браслет не входил в перечень обязательных при коронации предметов — это был подарок правителя дружественной Синайской Империи, который в виду культурных и исторических традиций сам никогда не покидал столицу своей державы, но прислал с подарком одного из многочисленных младших братьев с пышной свитой — эти непременно донесут господину о небрежении столь щедрым даром.

Расшитый золотыми нитями и драгоценными камнями широкий пояс по понятным причинам пришлось отложить в сторону, а вот от массивной шейной цепи с эмалевыми медальонами, в лицах живописующих великие деяния представителей правящего дома, отвертеться не удалось. Из достоверных источников (опять же отец Михаил) мне было доподлинно известно, что на этом можно было и остановиться — в старину, когда право на трон приходилось доказывать не столько за столом дипломатических переговоров, сколько на поле брани, цепь служила символом королевской власти, и надевалась прямо сверху боевых доспехов. Со временем ее основательно вызолотили, металлические пластины покрыли эмалью, и теперь использовали как своего рода летописный свод — или конспект генеалогического древа.

— Воинственная ты моя! — ласково пробормотал король, когда я радостно поделилась с ним своей осведомленностью. Но от идеи увенчать меня короной не отказался — хоть и не торопился, бережно держа венец в вытянутых руках.

— Прогуляемся? — он оттопырил локоть.

С сомнением оглянувшись на дворец, на карету с сонным кучером, на небо, в котором застыло послеполуденное солнце, я повисла на дорогом локте. Может, если я все время буду держаться за него обеими руками, то ничего и не случится?

Какое-то время мы шли молча, если не считать скрипа суставов — от напряжения шею сводило судорогой.

— Здесь!

— Что? — вздрогнула я.

— По-моему, достаточно романтичное место! — Володя взмахнул зажатым в руке золотым венцом, описывая широкий круг. Правда, очень симпатичная полянка, устланная ковром из диких цветов... и пенек посредине. Очень ... жизнеутверждающе: мол, все продолжается в бесконечной череде реинкарнаций.

— Ты будешь моей королевой?

Куда только подевались сомнения, нерешительность, страхи! Звук любимого голоса прогнал самых страшных демонов, каких только способно изобрести человеческое воображение:

— О, да!

— Преклони колени...

Я с готовностью подогнула ноги, как не раз повторяла на репетиции в тронном зале. Только этого и ожидая, челка немедленно стекла на лицо. Хотя за месяц волосы здорово отрасли, так что теперь их стало можно заколоть хотя бы над ушами, челка по-прежнему не поддавалась обузданию. Наверное, завтра придется намазать ее маслом, по крестьянскому рецепту — все равно ни у кого уже давно не осталось иллюзий насчет моего "благородного" происхождения.

Однако любимый что-то призадумался — сам засомневался в последний момент? Или, как на репетиции, просто помахал короной в воздухе, и теперь ждет, пока я сама догадаюсь на ноги подняться?

Для приличия выдержав еще несколько мгновений — как же неудобно стоять на коленях на сырой земле, в сто раз хуже, чем на мраморных ступеньках трона! — я решилась поднять голову и отбросить волосы с лица...

...Да, ноги меня не обманули — это были шишки. Сухие сосновые шишки, полупритопленные в пружинящем хвойном ковре. Интересно, стоять на горохе так же приятно?.. Вообще-то довольно невежливо, прямо-таки хамство со стороны короля, зная, как я боюсь этого места, так вот завести в самые дебри и бросить... Шуточки средневековья.

Минуточку — шишки?! Я так и замерла в полуприсяде. Сосны?! В Русалочьей роще были березки, пара осинок, клены, орешник, малина и шиповник — с бору по сосенке, но все сплошь лиственное! Откуда тут сосны?!!

Мозг отказывался верить, однако глаза подтверждали: кругом, куда ни кинешь взгляд, точно воткнутые в землю цветные карандаши, возносились чешуйчатые красно-бурые стволы. На ближайшем чья-то твердая рука вырезала "КАТЯ+САША" и обвела смолосочащимся сердцем... Чуть поодаль, как-то чересчур легко зажав под мышкой огромный двуручный меч, стоя ко мне спиной, справлял малую нужду рыцарь-крестоносец. В белые плащи с красным распластанным символом христианства никто из приглашенных на коронацию свою свиту не обряжал... Тамплиер?..

Ненадолго отвлекшись, мужчина прервал свое увлекательное занятие, чтобы достать из кармана джинсов (!) мобильный телефон! Звонка я не слышала — наверное, на вибрации...

— Я? Я, натюрлих! Фантастиш! — залопотал в трубку белобрысый тефтон. Последней моей разумной мыслью была — вот бы нашу школьную историчку Алевтину Андреевну, да в эту альтернативную вселенную! Кто, как не она, всегда утверждала, будто весь научно-технический прогресс связан с непрерывной гонкой вооружений? А тут нате вам, пожалуйста: в одной руке — меч, в другой — сотовый телефон... Или даже спутниковый.

На этом все членораздельные мысли закончились:

— А-а-а-а-А-А-А!!!!...

Не зря, пожалуй, в первом классе я участвовала в чемпионате школы по визгу среди девчонок. И первое место тогда заняла вполне по заслугам... Можно понять и жителей того двора, в котором проходил турнир, вызвавших милицию, и родителей, проведших с каждым из участников (особенно тройкой лидеров) воспитательную беседу на тему "Так больше делать нельзя!" И хотя с тех пор я почти не тренировалась и не оттачивала мастерство (ну, хотя бы в хоре) — талант не пропьешь! Немца буквально впечатало в мать-сыру землю, и распластало по родной природе в позе морской звезды...

...Я подпрыгивала, приседала, бегала кругами — даже попыталась пройти сквозь шершавый ствол, — бесполезно! Оставалось последнее средство — упасть на землю и разрыдаться:

— У-у-у-о-о-о! Я этого не хотела! Верните меня обратно! Хочу домо-о-о-ой!

— ...А я говорю, это была воздушная тревога! — обладательнице этого голоса и самой бы не мешало сырых яиц попить.

— В лесу? — не соглашался с ней мужской баритон.

— Может, тут есть какой-нибудь заброшенный военный бункер? — с надеждой предположил третий. Судя по всему, к полянке приближались двое мужчин и одна женщина.

— А кто тогда воет? — я не была знакома с обладательницей прокуренного сопрано, но она заранее мне не нравилась — вот ведь дотошная баба!

— Ну, значит, не заброшенная, а просто секретная, — покладисто согласился второй мужчина. — Или хорошо с тех пор сохранившаяся. Не забывайте, что где-то тут бродит испуганный Отто. Свалился в какую-нибудь дыру, нажал локтем на что попало...

— Вот именно, — первый мужской голос заметно встревожился: — А я, между прочим, отвечаю за этого немчика. Почему ты не пошла с ним?

— Подержать? — ехидно поинтересовалась женщина.

Второй мужчина присвистнул — совсем близко, кажется, у меня над самым ухом:

— Может, и стоило! Смотри, он девушку напугал!

— Думаешь, своим достоинством? — хмыкнула незнакомка: — А сам отчего свалился?

— Они напугали друг друга? — предположил второй мужчина.

— А может, их обоих что-то испугало? — встревожился первый. — Ведь что-то выло так страшно!

— Скорее, они оба напугали какого-то старого оборотня, — девица прямо фонтанировала остроумными предположениями. — Только-только зверушка притерпелась к камуфляжу и разноцветным ветровкам грибников, а тут опять — здравствуй, Средневековье! Хочешь — не хочешь, а взвоешь...

— Э! Да они еще живые! — отчего-то удивился первый.

— С этими немцами даже Сталин ничего не смог поделать! — если обладательница хриплого голоса что-то и слышала про братство народов, то считала досужими россказнями.

— Это же не моя девушка! — неожиданно воскликнул второй мужчина.

— Да вы, батенька, мифоман! Что, все девушки ваши?

— А как же! — лихо поддакнул тот. — Не сейчас, так в будущем... или в прошлом. Но с такой прической у нас вообще никого не было. Неужели Отто на местную набрел?

— В таком платье?

— Не очень аутентичное, — не удержалась от критики бестелесная девица.

— Ага! А то тут все бабушкины кринолины из сундуков повытаскивали! Вырядились, кто во что горазд. Думают, шторкой обмотались — и все, массовка!

— Вот и целуйся со своим немцем, раз он один тебя ценит и понимает! — вспыхнула собеседница первого из мужчин.

Теплые руки приобняли меня за плечи:

— Девушка, что с вами? Вам плохо?

Добро пожаловать в мой личный персональный ад... Я медленно подняла голову — похоже, на лице так и осталась тонизирующая омолаживающая масочка из сухих сосновых иголок напополам со слезами:

— ...Олеся?..