РЯВанш!
Сверху, на мостике пробили склянки. Над заливом Золотой Рог разгоралась заря, освещая легким розовым светом крыши Владивостока, силуэты линкоров и крейсеров. Пора было переодеваться к совещанию. Адмирал Александр Васильевич Колчак встал из-за стола, потер ноющий висок — последствие бессонницы. В последнее время его каждый раз будил среди ночи один и тот же странный кошмар. Зима. Мороз. Ясно светит луна, снег искрится на замерзшей реке. Посередине — разверстая во льду широкая черная полынья. Он стоит к ней спиной, на самом краю, перед ним — неровный строй одетых в какую рванину людей. Наводят винтовки, целятся: "По врагу революции, пли!" Залп! Он падает сраженный. Уже погружаясь бездвижно в стылую воду, слышит над собой: "Ушел в последнее плавание..."
Жуткое, леденящее душу ощущение, что видел уготованное и случившееся с тобой, но в другом, фантастическом мире. Колчак вспомнил, как три года назад, в начале 17-го, о подобных снах ему рассказывал командующий Балтийским флотом адмирал Непенин. И не только он. Адмиралам Вирену, Бутакову, Небольсину, Рейну — всем им снилось, что их убивали штыками собственные матросы. Тогдашние кошмары балтийского адмиралитета можно понять. Зима и ранняя весна 17-го были самыми трудными в Великой войне. Замершие заводы и вставшие поезда, недовольство в тылу, беспорядки среди запасных частей и осатаневших от зимнего безделья флотских экипажей. Казалось, еще немножко — и всё действительно взорвется, огромная страна полетит кувырком, и в ней станет возможным любое безумие — вплоть до нападения матросов на своих офицеров. Однако, Господь милостив, пронесло...
Уже к лету 1917 г. ситуация полностью переменилась. Командуя Черноморским флотом, адмирал Колчак захватил Босфор и прорвался с эскадрой к Галлиполи. Через разблокированные проливы в черноморские порты сразу хлынула союзная помощь — снаряды, танки, орудия. Сначала, после второго брусиловского наступления в Галиции, сдались австрийцы, а потом и немцы, отброшенные к Неману и Висле, запросили перемирия, которое было подписано в ноябре в штабном вагоне близ Брест-Литовска. Так три года назад Россия стала победительницей, которая вершила судьбы Европы вместе с другими союзными державами. Однако в том же 1917 году на востоке стали разгораться зарницы новой войны.
Китай, величайшая прежде империя земного шара, после череды революций, мятежей и междуусобных войн пребывал в совершенно беспомощном состоянии, пока 1 июня 1917 г. маршал Чжан Сюнь не занял своими войсками Пекин и не вернул к власти юного императора Сюаньтуна. За восстановление монархии выступили самые разные силы. Слишком многие были недовольны распоясавшимися "милитаристкими кликами" командиров провинциальных армий, которые думали лишь о собственной наживе. Новым главой пекинского правительства стал самый известный политик-реформатор — Кан Ювэй. Он уже пытался преобразовать Китай после поражения в войне с Японией ("Сто дней реформ"), но был отстранен тогда от власти из-за дворцовых интриг.
Генералы-милитаристы объединились, чтобы отбить Пекин назад, но благодаря поддержке России Чжан Сюну и Кан Ювэю удалось удержать столицу, а затем начать отвоевывать страну. Через год имперское правительство добилось восстановления государственного единства. Ради мира было заключено соглашение с южными революционерами Сунь Ятсена о выборах в новый парламент, взамен разогнанного милитаристами. Поднебесная империя стала конституционной монархией и активно взялась за реформы, постепенно возвращая себе утраченные позиции. Это вызывало недовольство Японии, которая уже привыкла видеть в Китае лишь пространство для будущих захватов. Пекину были предъявлены новые ультиматумы, требовавшие установления японского контроля над китайскими вооруженными силами, таможнями, железными дорогами, основными индустриальными центрами. Китай обратился за защитой своего суверенитета к великим державам и, прежде всего, к России, с которой только что подписал союзный договор.
Пожалуй, адмирал Колчак предпочел, чтобы Россия чуть отдышалась от страшного напряжения недавней войны с Германией, залечила полученные раны, прежде чем ввязываться в новую свару, которая могла оказаться ничуть не легче прежней. Но уж эти наши политики! Ведь могли бы осторожно вести переговоры, договариваться о совместном посредничестве с англичанами и американцами, которые тоже были не в восторге от растущих японских аппетитов. Однако в Думе уже гремели воинственные речи, что пора, мол, отплатить, наконец, за Артур, Мукден и Цусиму. Забыли, господа-думцы чем первая японская война закончилась. А, может, наоборот, хорошо помнят и ждут ее — революцию! Зря государь император после победы на радостях амнистию объявил. Этих социалистов не в Думу надо было, а, по меньшей мере, на пожизненную каторгу за изменнические дела.
С другой стороны, если уж и воевать с японцами, так сейчас. Война эта должна быть, главным образом, морской, а флот России теперь силен, как никогда. Полностью вступили в строй серии легких крейсеров типа "Светлана", больших эсминцев типа "Новик". На Балтике в дополнении к четырем прошедшим войну дредноутам достроено четыре новых линейных крейсера типа "Измаил". На Черном море к двум дредноутам, оставшимся там после взрыва "Императрицы Марии", прибавились "Император Николай I" и трофейный "Гебен". Жалко, что других таких трофеев России не досталось — немцы потопили свой линейный флот в Скапа-Флоу. Хотя, если бы германские линкоры делили, еще неизвестно — кому и сколько бы досталось... А так по числу дредноутов Россия обогнала даже Францию. Конечно, до лидеров — англичан и американцев — далеко, но законное третье место — за нами.
Пока за нами... Три года европейской войны японцы не теряли зря время — построили семь дредноутов в дополнении к трем уже бывшим (один, слава богу, у них взорвался). А по новой своей программе строят японцы сразу шесть линкоров с невиданно мощной 16-дюймовой артиллерией. Россия, правда, тоже недавно заложила восемь таких же линкоров, но из-за истощения казны спуск этих исполинов на воду отдаляется в неопределенное будущее. Так что повезло, наверное, что война в этом году началась, а не в следующем, когда японцы должны получить два первых своих сверхдредноута — "Нагато" и "Мутцо". А еще новые крейсера и эсминцы. Будем надеяться, что война до этого времени не продлится. И не закончится новой Цусимой!
Чтобы припугнуть японцев, перед войной на Дальний Восток были переброшены главные силы российского флота. Хорошо, что Босфор с Дарданеллами теперь в наших руках, поэтому к балтийским кораблям по дороге присоединились и черноморские. Когда назначенный командующим морскими силами Тихого океана адмирал Колчак вел небывалую прежде в России эскадру во Владивосток, о войне всерьез не думали, надеялись, что дело ограничится простой демонстрацией, предупреждением для японцев, как в свое время американцы водили сюда свой "Большой белый флот". Но на этот раз японцы решили воевать, уверенные, что и второй раз побьют "белых азиатов". И эту уверенность, увы, разделяли многие в России, пророча в нынешнем 1920-м году эскадре Колчака такую же печальную судьбу, как у затопленной в 1904 г. в Порт-Артуре 1-й Тихоокеанской или уничтоженной в 1905-м в Цусимском проливе 2-й Тихоокеанской эскадр. Выдержит ли Россия новую Цусиму, не будет ли, в случае новой катастрофы, сломлен навсегда дух народа, вернется ли у него когда-нибудь вера в российский флот?
На совещании были только флагманы — командиры дивизий, бригад, дивизионов и отдельных отрядов — но и они заполнили почти весь просторный адмиральский салон. Командующий эскадрой обвел собрание пристальным взглядом и начал без лишних проволочек:
— Итак, господа, нечаянно начавшаяся война протекает для нас пока не лучшим образом. Я бы сравнил ситуацию с той, что была после вступления Румынии в прошлую войну с австро-германцами. Тогда, напомню, первые успехи быстро сменились жестоким разочарованием. Наш нынешний союзник послабее румын, хотя подобное и трудно представить. Тем не менее, императорская армия Китая при поддержке наших экспедиционных частей всё же вытеснила японские охранные войска из Южной Маньчжурии. Это дает нам возможность развернуть там свою сухопутную группировку до переброски японцами на материк отмобилизованных подкреплений. Первым, как известно, прибыл ударный корпус генерала Врангеля, который имеет задачу овладеть Квантунским полуостровом. Без взятия Квантуна всё наше будущее наступление в Корее ставится под сомнение так как в этом случае постоянно следует ожидать флангового удара от японцев. Они всегда смогут высадить в Артуре и Дальнем хоть две, хоть три армии. Увы, все попытки корпуса Врангеля прорвать вражеские укрепления у Киньчжоу и выйти на Квантун оказались безуспешны. Японцы подтянули к побережью дредноуты и бьют по перешейку 14-дюймовым калибром. Потери наших войск ужасающие...
— Извините, Александр Васильевич! — прервал вдруг Колчака командир Воздушной дивизии контр-адмирал Дудуров. — А чего это японцы для обстрелов побережья новые линкоры используют? Немцев в Циндао они ведь старыми броненосцами бомбардировали.
— А потому, Борис Петрович, — раздраженно ответил Колчак, — что надо знать гидрографию театра боевых действий! Мелководье у Киньчжоу, броненосцы не подойдут, чтобы по берега достать. А у дредноутов орудия новые, дальнобойные, они добивают. В общем, сохранение японского господства на Желтом море может иметь для исхода войны решающее значение. Японцы уже высадили десант в Инкоу, сбив там слабый китайский заслон Сюй Шучжэна. Это угрожает корпусу Врангеля охватом и окружением. А ведь японцы могут наступать от Инкоу и на Пекин, на приморском направлении. Уже сейчас с китайской столицей прервано железнодорожное сообщение. Если Пекин падет, мы теряем Китай... Настал момент, когда русскому флоту уже нельзя стоять в стороне. Государь император ждет от нас действенной помощи русской и союзной китайской армиям, которые воюют сейчас без поддержки с моря. Прошу всех высказаться относительно того, что следует предпринять эскадре в данных условиях.
Первым слово взял командир дивизии подводных лодок контр-адмирал Гадд (за глаза именуемый всеми на эскадре "Гадом Подводным").
— Решающим вкладом флота в войну может являться подрыв у противника морского сообщения. Японцы в прошлую войну принимали участие в действиях на Средиземной море и, благодаря полученному тогда опыту, весьма хорошо организовали сейчас противолодочную охрану своих военных конвоев. Тут нам при наших ограниченных возможностях большого успеха ожидать не приходится. Однако нельзя не вспомнить, как совсем недавно немцы своим субмаринами едва не поставили англичан на колени. Неплохо и нам было бы учинить нечто подобное против Японии. Островное положение делает нашего нынешнего врага весьма уязвимым. Думаю, достаточно держать в смену по дивизиону подлодок у входов во Внутреннее море и у Токийского залива, чтобы парализовать японское судоходство, лишить неприятеля подвоза военных материалов, доставки сырья и продовольствия и остановить финансово питающий войну экспорт.
— Что же вы, Александр Оттович, нам советуете германцам с их неограниченной подводной войной" уподобиться? — покачал головой вице-адмирал Бахирев, начальник 1-й бригады линейных кораблей. — Что нам теперь, тоже пассажирские лайнеры на дно пускать? Кстати, может кто-нибудь предложит отправить линкоры для обстрела Хакодате или Цуруги, как немцы Ярмут бомбардировали? Пусть и нас в газетах "убийцами детей" называют! А вот почему у нас, при таком обилии крейсеров, океанских рейдов до сих не было — понять не могу. Хватит, в конце концов, крейсерам только в Японском море оперировать, топить шхуны да ставить мины у второстепенных портов. Пора, наконец, выходить на основные вражеские коммуникации!
— К сожалению, Михаил Коронатович, прорыв крейсеров из Японского моря в настоящее время совершенно исключен, — ответил Бахиреву начальник штаба командующего контр-адмирал Погуляев. — Пути через Цусимский, Сангарский, Лаперузов пролив прочно перекрыты для нас противником. После оккупации всего Сахалина японцы нам даже Татарский пролив заблокировали, поставили в Погиби береговые батареи, мин накидали. Выход в океан для нас возможен только отдельными подлодками. Или всем флотом при удачном исходе генерального сражения. Однако при нынешнем составе эскадры такой исход считаю маловероятным. Сейчас для наших линейных сил возможны только оборонительные действия по прикрытию минных позиций, защищающих Владивосток. Собственно, повторяется ситуация на Балтике в германскую войну, когда мы три года не пропускали в Финский залив, к Петрограду, сильнейший вражеский флот...
— Чего сравнивать с германской войной?! — вступил в разговор командующий Амурской флотилией контр-адмирал Коломейцев. — Тогда у нас четыре дредноута было против двадцати немецких. А сейчас у японцев девять дредноутов, а у нас — двенадцать!
— И у Рожественского было двенадцать броненосцев, — живо отреагировал контр-адмирал Кедров, начальник 3-й бригады линкоров, — против японских четырех. Однако же Цусима!
— Цусима! Цусима! — вскрикнул, как от боли, Коломейцев. — Михаил Александрыч! Мы ж вместе там воевали, чего зря говорить. У нас броненосных крейсеров, против восьми новых японских, сколько тогда было — один старый "Нахимов"! А на скольких узлах эскадра Рожественского шла? Сейчас же мы быстроходней японцев, а не просто сильнее...
— Это как считать, Николай Николаич! — криво усмехнулся Кедров. — Может, по скорости мы теперь японцам и не сильно уступаем, а в остальном... Главный калибр у нас, кроме новейших линкоров, 12-дюймовый, а у японских почти у всех — 14 дюймов. А, главное, броня наша, можно сказать, совсем никакая, голые мы перед японцами. Так что разве четверку "Измаилов" в море выпустить допустимо. Они хоть с дальней дистанции смогут бой вести, да и убежать вовремя успеют. Остальные восемь дредноутов — только в обороне главной базы, за минами, при поддержке береговых батарей...
— Опять в базе сидеть? Стоило ли через полмира плыть, чтобы потом в гавани отсиживаться! Как потом мы, моряки, солдатикам в глаза будем смотреть, как объясним, почему уже вторую войну флот на базах простоял, пока армия кровь проливала?
— Так и объясним! — вспылил Кедров. — Так и объясним, что если флот на сражение пойдет, и японцы его потопят, мы не просто корабли с тысячными экипажами потеряем. Не будет флота — японцы подойдут к Владивостоку, подавят дредноутами береговые батареи и силы прикрытия, вычистят минные поля. Потом высадят десант и пойдут прямиком на Харбин, в тыл всей нашей сухопутной армии...
— Тише! Тише, господа адмиралы! — вмешался в спор Колчак. — Я понял суть ваших предложений.
Командующий задумался. Коломейцева он не любил еще со времен, когда тот был капитаном шхуны "Заря" полярной экспедиции барона Толля, а юный мичман Колчак пребывал в должности рядового гидролога и был вынужден сносить деспотизм корабельного начальника. К тому же сейчас Коломейцев проявлял смелость за чужой счет, не его же речным мониторам участвовать в эскадренном сражении. К Кедрову же, Колчак, напротив, относился с симпатией и уважением. Компетенция Кедрова, как теоретика линейного флота, была общепризнана, тогда как Коломейцева, ценили, разве что, за организаторскую жилку и знания по ледовому плаванию. В результате в прошлую войну карьера Кедрова развивалась стремительно, а Коломейцева после одной истории сняли с командования балтийскими крейсерами и отправили, от греха подальше, начальствовать тыловой флотилией на Чудском озере.
