Заветное желание

Пролог.

Ночь, дождь. По старой крыше звонко бьют капли. Вокруг сыро, холодно. Руки дрожат, не от холода, от страха. Через узкие щели в комнату пробирается ветер. В дальней части этого убогого строения, забившись в угол, сидит малец, обхватив дрожащими руками колени. Холодно, страшно и никого нет рядом. Слезы уже не текут, сколько времени прошло, а мама до сих пор нет. Из-за двери доносятся голоса. Ребенок не понимает, о чем говорят взрослые, но слушает, в надежде услышать знакомый голос. В душе теплится огонек веры. Его найдут, родители обязательно придут и заберут из этого жуткого места.

-Ван, ты слышал, что они сказали! — рычит гневно мужчина по ту сторону двери, затем доносится грохот, как будто что-то упало, — старый пердюк не даст и ломаного гроша за мелкого уродца...

-Тогда надо решать, что с ним делать, — второй был сдержаннее и оттого его голос пугал сильнее. Мальчишка съёжился, крепче сжал дрожащими пальцами отсыревшую одежду, бежать было некуда и разговор, который он слышал, пугал.

-Я этого не сделаю, Ван, зря мы похитили засранца!

-Я сказал, успокойся!

-Давай его отпустим? Может и сгинет где, ‒ мужчина замолчал, стукнул по столу, потом виновато опустил голову, следующие слова прозвучали глухо: ‒ Убить, я не смогу...

-Он видел наши лица и сдаст. Нет, — тишина как будто, человек размышлял над тем, что собирается сделать. — Мелкая мразь дорого заплатит за порушенные планы.

-Ты сдурел Ван, у меня такой же пацан растет... Куда!

-Отвали! Не нравится, сваливай, дело не выгорело. Катись отсюда!

-Чертов ублюдок! — собеседник ругнулся сквозь зубы, на какой-то миг в комнате воцарилась тишина, очень неприятная. Мальчишка съёжился еще сильнее. Затем послышались шаги, хлопнула дверь. Все, теперь все...

Плечи опустились, надежда угасала с каждым мгновеньем. Пленник испуганно вздрогнул, когда услышал, как щелкнул ключ в двери. Затем в комнате зажегся свет. Щурясь, мальчик поднял голову стараясь разглядеть, кто пришел. Мужчина гневно хлопнул дверью, от чего малец вздрогнул, но голоса не подал. Ребенок разглядывал высокого мужчину со шрамом на лице, который стоял в трех шагах и кривил губы, глядя на него.

Дорогая форма испачкана в грязи, руки и лицо тоже. Глаза у пацана большие, выразительные, больше подошли бы девке, черные волосы спутались, теперь свисают паклей. И смотрит, гаденыш, молча, хотя сам дрожит от страха. Бандит фыркнул и сплюнул. Когда эта мелкая тварь повзрослеет, то станет еще одним мерзким богатеньким ублюдком, который будет творить все что заблагорассудиться. Зачем таким жить?

‒Пора... ‒ он поднял руку и снял пистолет с предохранителя.

Слово принесло какой-то необъяснимый ужас, мальчик втянул голову в плечи. Хотелось закричать, позвать маму, чтобы все это закончилось. Хотелось домой, в тепло. Много чего хотелось. Маленькие руки сжались в кулаки, он закрыл глаза, потому что больше надеяться было не на что. Сердце трепетало в груди, и мальчишка вдруг понял, что больше всего на свете он хочет жить. Ребенок поднял голову и посмотрел в глаза своему убийце. Увидел холод, презрение и пустоту, такую же холодную, как и сталь оружия, которое бандит сжимал в руках. Мальчик сжал зубы, а черные глаза безмолвно кричали, пытаясь дозваться до утерянной совести убийцы, просили милосердия или надеялись на чудо, на помощь мироздания.

Единственное желание неистовым огнем разгоралось в сердце, оно было настолько искренним, и ничего не могло ему противостоять. "Я хочу жить!" — безмолвно кричал мальчишка. Мир дрогнул. Запретный ларец оказался открыт. Всего лишь мгновенье, но этого было достаточно, чтобы древняя сущность оказалась на воле.

-Сдохни, тварь! ‒ спущенный курок, ледяной холод вокруг.

Выстрел. Крик...

Глава 1. Первые странности.

Двадцать лет спустя. Наши дни.

В Амовск, наконец-то пришла весна, солнышко греет по-летнему. Даже не верится, что всего неделю назад в осенних сапогах было холодно. А сейчас даже не ясно, что одевать, в аудиториях холодина, а на улице жара. Если бы еще и лужи быстрее высохли, после проливных дождей было бы вообще замечательно.

Я выскочила на пирон из поезда и помчалась в родной институт. Вот все хорошо весной, кроме одного — впереди сессия. Вчера полночи просидела над практическими работами, а сегодня нужно их сдать, а еще на контрольную успеть. И тут, как назло, сломался принтер. Вот просто перестал печатать и все, хоть застрелись. Оставила транспортник в покое, вниз побежала пешком, а то всю эту толпу пока переждешь. Так, еще двадцать минут, пока успеваю. Светофор, зараза, красным горит, ну что за невезуха-то. Дальше пришлось бежать, пока добралась до магазинчика, запыхалась, зато еще десять минут в запасе. И тут очередная пакость — передо мной была очередь, длинная такая из пяти человек. Да, что ж за день сегодня такой сумасшедший. Вздыхаю, становлюсь в конец, все равно без работы будет недопуск.

Когда я получила, наконец-то, заветные листики с домашним заданием, до занятия оставалось еще две минутки, хоть бы успеть, аудитория почти рядом.

Хватаю распечатанное задание и мчусь в свой корпус, перепрыгивая лужи по пути, хорошо хоть не заляпалась, не то было бы мне. Вот он родименький, сейчас на второй этаж добежать и я успела. В коридоре полно студентов, но это ничего, привычное дело, протолкаюсь.

Вот только сегодня день определенно не задался, чья-то не вовремя выставленная подножка и я лечу на пол. Шлепнулась очень некрасиво, растянулась в позе морской звезды, позорище, люди вокруг замолчали. Но мне на это было плевать, куда больше волновало то, что моя работа рассыпалась по полу, и чьи-то грязные ботинки тут же по ней прошлись. Теперь эта груда бумаги никуда не годится, и распечатать заново не успею. Хотелось взвыть — несданная контрольная, следом недопуск, папа будет недоволен. Катастрофа!

-Глянь, как разлеглась, не уж-то думает, что ее кто-то поднимет! — смысл сказанного, не сразу дошел до меня. А когда раздался веселый девичий смех, я вдруг поняла, что подножку мне поставили специально, и это взбесило. Да, какого черта! Медленно поднимаюсь и поворачиваюсь к этой развеселой компании.

-Извинись! — мой голос прозвучал жалко, ну да, не умею, чего-то от людей требовать. Вот если папа рявкнет, хочется упасть на пол и преданно взирать на него щенячьими глазами. Думаю, подобное чувство испытывают все, кто хоть раз видел старшего следователя Волкова в гневе. Смотрю в глаза обнаглевшей блондинке, руки сами в кулаки сжимаются. Девица будто не замечает моего состояния, кокетливо поправляет локон и смотрит так снисходительно, как будто я милостыню пришла просить.

-Ты что, головой ударилась, милочка? Я, Марго, и я никогда не извиняюсь! Девочки! — она гордо вскинула подбородок и попыталась уйти, явно наслаждаясь всеобщим вниманием. Девица сделала два шага, да еще и плечом меня толкнула, как бы совершенно случайно. А дальше начались странности. Я человек миролюбивый, в жизни и мухи не способна обидеть, вдруг заступила ей дорогу. Нарываюсь, грубо. Марго скривилась, смерила меня презрительным взглядом, как будто я какая-то букашка и попыталась оттолкнуть. Именно, что попыталась, потому что я перехватила за пальцы ее ладонь налету, сместилась на шаг к ней, свободной рукой хватаю за кисть и толкаю вперед. Все было проделано в мгновение ока. Марго визгнула от боли, а потом лбом проверила крепость стены.

-Ах ты, мерзавка! — запищала, ее подружка или как там этот сброд называется. Три товарки наглой девки окружают меня со всех сторон, невыгодное положение. Ближайшая соперница, взревела и бросилась ко мне, наверное, собиралась вцепиться в волосы, плавно смешаюсь на шаг в сторону и выставляю ногу для подножки. О, да, как же красиво она вытерла пол своим шикарным декольте. Некогда отвлекаться та, что стоит в стороне делает шаг ко мне, резко подхожу ближе и перехватываю руку и дергаю к себе, в тот же миг бью по опорной ноге, девушка упала на пол, тихо повизгивая от боли.

‒Тварь! — завизжала последняя, плавный разворот и я вижу, как эта ненормальная несется ко мне. Как мило с ее стороны, жертва сама бежит к ловцу, сейчас отведаем кровушки, этих жалких людишек. Я позволила ей приблизиться на расстояние удара, молниеносный выпад, тычок в межключичную яму, она дернулась от боли, потому следующий удар вышел смазанным, я всего лишь костяшками пальцев зацепила горло, но и этого оказалось достаточно, чтобы эта выскочка начала задыхаться. Глажу на ее мучения и ухмыляюсь, когда вижу слезы на глазах. Враг повержен, последний удар. Замах, сейчас все будет кончено!

Руку перехватили и до боли сжали запястье. Мотнула головой и узрела напротив высокого худощавого паренька. Он смотрел на меня зло и крепко сжимал руку.

-Ты что творишь, полоумная! ‒ да что за день такой, я всего лишь хотела, чтобы передо мной извинились, так теперь и этот тип защищает белобрысую.

‒Я попросила, чтобы передо мной извинились! ‒ фраза прозвучала как-то скомкано, я потупилась, нас окружала толпа зевак. Ну вот, завтра в меня будут пальцем тыкать все, кому не лень, со словами: "Видишь, это ее Марго, попустила!".

Я дернулась, чтобы освободиться, парень недовольно фыркнул и буквально уволок меня в сторону. Он почему-то был настолько зол, что в упор не замечал моих попыток освободить руку. Надо же с виду щуплый, но ощущение такое словно рука зажата в тисках. Не понимаю, что происходит. Кричать и трепыхаться поздно, мы поднялись на пятый этаж, там редко проводят занятия, потому людей здесь не было. Парень развернул меня к себе лицом и наконец-то отпустил запястье, на руке остались красные следы от его пальцев, ну вот еще и синяк будет. А если папа увидит, даже думать не хочу, что он скажет.

-Ты, вообще соображаешь, что творишь? Да, ты ее чуть не убила! — шипит незнакомец и грозно взирает на меня голубыми очами. Я таращусь на этого ненормального, он что сбрендил? — Чему тебя только на тренировках учили? Сорвалась, понимаю, у всех бывает. Ладно, позволила какой-то выскочке протереть собою пол. Но убивать!

-Да, никого я не собираюсь убивать, хватит городить ерунду! — вот теперь он опешил, и уставился на меня, раскрыв рот. Удивительное зрелище. А незнакомец, между прочим, очень даже симпатичный, волосы каштановые, немного растрепанные. Глазки голубые, как у ангела, и губы правильной формы. Миленький парень. Опускаю взгляд, вижу дорогую тёмно-зелёную рубашку и жутко рваные джинсы. Вот по ним я и поняла, кто передо мной. Это же сам Князев, гордость и предмет воздыхания всего института. Удивление определенно ему к лицу.

-Ты издеваешься? — едко спросил он, закрыв рот. — Значит так, еще раз увижу, что ты дерешься в институте...

-Дурак! Я не умею драться! Разве, что за волосы кого-нибудь оттягать! Я же с иняза, — осторожно отступаю от него подальше, как-то стремно. Вдруг он действительно псих.

-Я тебя предупредил! — он пригрозил пальцем, затем развернулся и потопал вниз, я фыркнула и убежала в другую сторону, у меня же контрольная. А реферат остался там затоптанный, но об этом я вспомнила, только тогда, когда вошла в аудиторию. Странно, нашего педантичного до мозга костей, преподавателя еще не было. Не раздумывая бросила сумку на ближайшее место и села за парту. Сразу стало как-то легче. Страшный этот Князев, хотя и лицо у него милое, вот бы еще вспомнить, как его зовут. Надо же чего придумал, я и драться. Да, я всего лишь хотела, чтобы передо мной извинились. Вздыхаю, настроение хуже некуда. Сейчас еще и недопуск заработаю. Как потом это папе объяснять? Опять скажет, что я ветряная и пошла вся в маму, а еще мне серьезности, видите ли, не хватает.

Дверь открылась, и в аудиторию ворвался преподаватель. Швырнул на стул сумку, встал за кафедру и обвел нас мрачным взглядом. Вот сейчас будет говорить, какие мы все лентяи, неуки, небось еще и о криворуких неумехах вспомнит.

-Собрались, паршивцы! — такое вступление было уже чересчур, студенты замерли, затаив дыхание, почуяли, что приближается гроза, а каждому студенту ведомо, что нельзя злить преподавателя перед сессией. — Что уставились, думаете, диплом вам что-то даст? Тьфу! Вы как были дубинами стоеросовыми, так ими останетесь!

-Профессор Чужинов, — возмущенно воскликнула наша староста Леся Пропорциональная, добрейшей души человек, отзывчивая, правильная такая вся, прямо пример для подражания.

-А студентка Пропорциональная, главная заноза всей группы, всем зад лижет. Думаешь, вытянешь на красный? Хрен тебе, чтобы ты не делала, я тебе трояк влеплю!

Староста возмущенно поглядела на преподавателя и пошла пятнами, на глазах выступили слезы.

-Выбирайте выражения! — зло рявкнул Дима Шмилев, из последней парты, он самый настоящий раздолбай появляется только на сессии и Леся настоящее спасение для него.

-Ах, наш Димочка отозвался. Везде-то ты лезешь, да по тебе тюрьма плачет, ублюдок мелкий, ‒ я протерла глаза, что это сейчас было. Он подобное вслух сказал? Да, если это кто-то сейчас на телефон запишет, то его же уволят. Нарушение этики и все такое. Не понимаю, что с ним, профессор Чужинов, один из самых спокойных и рассудительных преподавателей. Сдержанный, собранный, уверенный, это человек широких взглядов. Что с ним происходит? Не понимаю. Может он того, умом тронулся?

Мотнула головой, кажется, эту фразу за сегодня уже в третий раз повторяю.

Мужчина, тем временем, безжалостно переходил с одной личности на другую и каждый раз, говорил, что-то обидное до слез. Я практически чувствовала, какое напряжение витало в воздухе. И тут его взгляд пал на меня.

-Николетта Волкова! Божички, ну, и имя-то. Серая мышь, трусливая, подленькая тварь, ее и выгнать жалко, но и толку от тебя нет, — я почувствовала, как щеки краснеют. Ну, да успеваемостью я не блещу, но так я не одна такая. А имя, имя ‒ это все, что мне осталось от мамы, которая бросила нас с папой, когда мне было три. Я это имя тоже ненавижу, для всех я просто Ника, — подняла голову и встретилась с нереально синими глазами преподавателя, сочувствия там не было, только презрение и отвращение. Это взбесило! Да, как он смеет...

Холодок прокатился по спине я поднялась и открыто встретилась с этим мерзавцем взглядом. Руки чесались, хотелось заставить его страдать, заставить ответить за оскорбление, сломить его, чтобы он молил о прощении.

-ТЫ!

-Ника, успокойся! — Рая, соседка по парте, дернула меня за рукав и заставила опуститься на место. Когда я посмотрела на нее, она невольно отодвинулась подальше. Страх в ее глазах отрезвил, и до меня не сразу дошло то, что я только что хотела сделать. Гляжу на девчонку, а душу пробирает страх. Я действительно, только что была готова убить учителя. Да, я никогда бы такого не сделала, я жестоких людей вообще боюсь, обхожу десятой дорогой. Хватит, у папы на работе на всяких гадов насмотрелась. А он у меня старший следователь Южного округа милиции. Что со мной? Молча хватаю сумку и ухожу прочь. Если останусь слушать все, что он говорит, произойдет что-то страшное...