Отдел "Порносек"

Тот день начался с шокирующей новости. На двухминутке ненависти сотрудникам Министерства правды сообщили, что Евразия изменила альянсу с Океанией, переметнулась на сторону проклятых остазийцев и ударила по океанийским войскам на всей линии соприкосновения в Египте, Судане, Афганистане и Индии.

Неслыханное предательство! Чудовищный удар в спину! Разве благородная Океания когда-нибудь поступала подобным образом? Очевидно, что коварные евразийцы долго вынашивали свою измену, что давно втайне сговорились с остазийскими варварами и только ждали удобного момента... Что, в сущности, Евразия всегда воевала с Океанией... Как бы то ни было, теперь Океания осталась в одиночестве против альянса двух других держав, и это грозило полной катастрофой.

Джереми Пайк, молодой текстоматчик из Отдела литературных машин, всё ещё под впечатлением от скверных новостей, подходил по коридору к своему офису. Тут его настигло новое потрясение. Двое пролов в спецовках выносили из офиса его, Джереми, текстомат — его славную "Победу-1982". Как? Неужели норовистую машину всё-таки направили на переобучение? Как же теперь он, Джереми, будет синтезировать рассказы для литературного приложения к "Таймс"? Неужели ему придётся кочевряжиться на каком-нибудь глючном и тормозном гигапараметрическом хламе? Джереми в полном смятении вошёл в маленький офис, который делил со старшим коллегой Салливаном.

— Ну, не поминай лихом, — сказал Салливан с кривой улыбкой. — Переводят тебя от нас. Вместе с твоей машиной переводят.

— Как переводят? Куда? — спросил Джереми, ощутив некоторое облегчение. Пусть и в другом отделе, но всё-таки он останется при своей машине, к которой успел привыкнуть и даже полюбить.

Улыбка Салливана стала ещё кривее.

— В Грязевую палату. — Он кивнул на опустевший стол Джереми, где сиротливо лежал лист с приказом.

И это был третий за утро шок. Грязевой палатой в Министерстве правды прозвали его самую презренную часть — отдел порнографической и сексуальной продукции, сокращённо "Порносек". Там фабриковали непристойные фотографии и рассказы, а затем продавали из-под полы в запечатанных конвертах пролам, верившим, будто покупают что-то нелегальное. Членам Партии запрещалось даже смотреть на такую продукцию. По доходившим до Джереми слухам, текстоматчицами в том отделе работали только девственницы из Антисексуальной лиги. Считалось, что они в наименьшей степени подвержены половым соблазнам, и не испытывают от своей работы ничего кроме отвращения.

В профессиональных кругах также поговаривали, что порнотексты крайне просты для генерации — всего шесть базовых метасюжетов, одни шаблонные фразы, — и вовсе не требуют современных дорогостоящих лингвотронов. Простенькие двухъядерные "калейдоскопы" семидесятых годов вполне справляются. Но тогда какой смысл переводить в "Порносек" такую мощную машину как "Победа-1982"? А главное, зачем переводить туда его, Джереми Пайка? Он синтезирует тексты высокой сложности, он слишком квалифицирован для такой примитивной работы. Правда, он тоже девственник. Но это в данном случае вряд ли говорит в его пользу.

Уж не разыграл ли его Салливан? Но нет, приказ с подписью и печатью министра правды — члена Высшего Совета Партии, верного соратника Большого Брата, дорогого и уважаемого товарища Эдвардс-Причарда — выглядел слишком внушительно для розыгрыша. Теряясь в догадках, Джереми попрощался с Салливаном, собрал пожитки и пошёл с приказом по указанному адресу — в кабинет товарища Брэдфорда, начальника "Порносека".

Брэдфорд — худощавый, серьёзный, интеллигентного вида пожилой мужчина в чёрном комбинезоне Внутренней Партии — принял Джереми так любезно и обходительно, что тот даже слегка испугался.

— На вас, товарищ Пайк, поступили превосходные рекомендации, — сказал Брэдфорд, усаживая Джереми в удобное кресло. — Вы отлично справляетесь с очень сложным, практически уникальным текстоматом, а именно это нам и нужно. Вы, конечно, удивляетесь. Зачем такая машина как "Победа-1982", и такой первоклассный специалист как вы, такому отделу как мы? Сейчас я всё объясню. Но сначала вам придётся подписать вот это. — Он вручил Джереми лист подписки о неразглашении седьмого уровня допуска.

Джереми торопливо расписался, и Брэдфорд продолжал, интимно понизив голос:

— Запущена секретная программа снабжения порнолитературой членов Партии. В том числе, — он понизил голос совсем до шёпота, — и Внутренней Партии. Конечно, в провокационном порядке. Для выявления морально неустойчивых лиц и последующей товарищеской проработки. Сами понимаете, обычная наша продукция для пролов тут не годится. Это люди образованные, начитанные, с определённым уровнем литературного вкуса...

Брэдфорд выжидательно замолчал. Джереми медленно кивнул. Теперь до него дошло.

— Моя задача, — сказал он, — генерировать для них высококачественные порнотексты. Правильно я понял, товарищ Брэдфорд?

Начальник отдела кивнул, удовлетворённый его догадливостью.

— Отлично, Джереми. Поняли с полуслова. Уверен, мы сработаемся. А теперь идёмте. Покажу отдел и ваше место работы.

Рабочий офис "Порносека" был длинный, как коридор, многолюдный, душный и шумный. По обе стены сидели за мониторами сотрудницы — в самом деле молодые девушки, каждая с повязанным на поясе красным шарфом Лиги. Помещение заполняло нестройное хоровое щёлканье клавиш и тумблеров, жужжание дисководов, дребезг внутренних телефонов, звонки сигналов пневмопочты, скрип стульев — но в этом шуме почти не слышалось человеческих голосов: девушки работали молча, сосредоточенно. Они только поворачивали головы, чтобы кивком поприветствовать начальника, и тут же возвращались к делу. Трудовая дисциплина была здесь, как видно, на высоте.

Джереми шёл за Брэдфордом и украдкой, со жгучим любопытством, поглядывал на мониторы. Вначале стояли пиктоматы — генераторы изображений. Это были всего лишь килопиксельные чёрно-белые картинки, но даже на них Джереми разглядел больше, чем ему хотелось бы. После первого же пиктомата он покраснел и поспешил отвести взгляд. Затем пошли ряды стареньких "калейдоскопов". Брэдфорд попросил одну сотрудницу уступить место, сел за текстомат и показал Джереми на экран, пока пустой:

— Вот посмотрите, это наш базовый уровень, стандартный порнолит для пролов. Показываю просто, чтобы вы знали, от чего отталкиваться.

У "калейдоскопа" не было алфавитной клавиатуры. Только тумблеры и верньеры с загадочными для Джереми подписями типа BJ, MILF или 69, номерной диск с цифрами от 1 до 6, да ползунок с дюймовой шкалой. Брэдфорд пощёлкал переключателями, сдвинул ползунок и повернул диск на номер 4. По чёрному экрану медленно, рывками через паузы, поползли зелёные буквы:

>> ВСЕМ ПЕРСОНАЖАМ РАССКАЗА БОЛЬШЕ 18 ЛЕТ. НИ ОДИН ПЕРСОНАЖ НЕ ЯВЛЯЕТСЯ ЧЛЕНОМ ПАРТИИ.

>> Я хочу рассказать реальную историю. Меня зовут Кларисса, мне 19 лет, я стройная блондинка с длинными ногами, большой грудью и длинными ногами. Я живу с матерью и отчимом дядей Джеком. С тех пор как я выросла, я не раз замечала, что дядя Джек бросает на меня похотливые взгляды, но не придавала этому значения. Однажды днём мама ушла на работу в заводскую столовую, а я осталась дома с дядей Джо. Мама поручила мне постирать белье. Я натаскала с колонки несколько вёдер воды, нагрела на керогазе и залила в лохань. День был жаркий. От этой работы я так упарилась, что решила раздеться догола. Но я не заметила, что забыла запереться на крючок! Я только успела замочить бельё и достать стиральную доску, и тут услышала, как дверь открыва

— Ну и так далее, — сказал товарищ Брэдфорд и нажал на красную кнопку "останов". — Четвёртый метасюжет — инцест, но поскольку я выставил жесть на двоечку, — он указал на верньер с подписью "hardcore" и градуировкой шкалы от 1 до 5, — мужской персонаж у нас не отец, а отчим. И обратите внимание на ошибки...

— Да, я заметил, — поспешил вставить Джереми. — Повтор про длинные ноги и путаница с именем отчима — Джек или Джо.

— Да, обычное явление. Поэтому всегда нужна ручная редактура. Конечно, не мне вам объяснять такие вещи. Идёмте дальше, провожу вас до рабочего места.

Брэдфорд встал и двинулся дальше. Джереми последовал за ним не без досады. Он ни за что и никому в этом не признался бы, но история Клариссы и дяди Джека-Джо захватила его фантазию. Ему хотелось читать продолжение! В голову закралась соблазнительная, даже предательская мыслишка — задержаться немного после ухода сотрудниц и запустить один из "калейдоскопов" чисто для себя...

Джереми с яростью подавил в себе эту мерзкую и опасную идею. Тем более что они с Брэдфордом уже дошли до конца длинного помещения и остановились перед последним в ряду, пустующим рабочим местом. На столе стояла такая знакомая, такая родная "Победа-1982".

— Сегодня задание будет испытательным, — сказал Брэдфорд. Его тон изменился, стал суше — он говорил с Пайком уже не как с гостем, а как с подчинённым. — Ваш текст увижу только я. Техзадание здесь. — Он вручил Джереми запечатанный конверт с грифом седьмого уровня допуска. — Сгенерируйте текст, распечатайте и отошлите мне по пневмопочте. В вашем распоряжении весь рабочий день, так что не торопитесь. В этом деле, товарищ Пайк, главное — не скорость, а качество.

Брэдфорд ушёл, а Джереми некоторое время сидел, не в силах пошевелиться. В голове у него царил хаос. Он одновременно боялся и жаждал увидеть то, что будет сгенерировано для него "Победой". И он всё ещё не мог изгнать из памяти Клариссу и дядю Джека-Джо. Все эти сосредоточенно работающие калейдоскопистки... у всех по мониторам сейчас бегут строки... пусть не той же самой истории, но очень похожих... и не только завязка сюжета, но и продолжение со всеми подробностями...

Нет-нет! Срочно выкинуть из головы эту пакость! Джереми решительно надорвал конверт и извлёк листок с техзаданием.

Он перечитал его несколько раз. Половину написанного было невозможно понять. Нет, слова были все знакомые, но в данном контексте употреблялись явно не в своём словарном значении. Что такое, например, "двуручная пила"? Или "сливки с шоколадом"?

Спросить у Брэдфорда? Нет, этим Джереми сразу показал бы себя недотёпой. Ввести в текстомат как есть? Но вдруг "Победа" тоже не поймёт истинного смысла этого жаргона?

Джереми нерешительно огляделся. Выход был один — спросить у соседок, больше не у кого. Заговорить с девушками, да ещё и о таких вещах, было смертельно страшно, но... Была не была! В конце концов, это рабочая необходимость. Такая уж у него, Джереми, теперь работа. Пусть и грязная — зато важная и перспективная.

Да, Джереми понимал, что с этими текстами-провокациями его втянули в опасную игру. Но понимал и другое: если всё пройдёт хорошо — карьера его обеспечена. Это не рутинная работа. Это секретная операция, благодаря которой он, Джереми, будет замечен и оценен серьёзными людьми. Такой жизненный шанс упускать нельзя. Джереми собрал волю в кулак и кашлянул, чтобы привлечь внимание соседки.

Довольно хорошенькая калейдоскопистка с обесцвеченными завитыми локонами сразу повернула к нему голову и ободряюще-вежливо улыбнулась. Видимо, она давно краем глаза наблюдала за новичком. Джереми, приободренный её вниманием, заговорил:

— Простите, товарищ...

— Можно просто Эмили, — любезно перебила калейдоскопистка.

— Эмили, очень приятно. Я Джереми. Знаете, я здесь первый день. Ещё не очень-то разобрался в вашей... э-э... специфике... Короче, я получил задание... — Он показал Эмили листок, но она испуганно отвернулась и замахала рукой:

— Нет-нет, я не должна это видеть! У меня только четвёртый допуск!

— Простите, простите! Я только хотел спросить... Здесь какие-то непонятные фразы... — Джереми набрал воздуха и выпалил: — Что такое "двуручная пила", "сливки с шоколадом" и "обратная вытяжка"? Вы можете объяснить?

— А, это? Конечно! — с облегчением сказала Эмили.

И объяснила.

* * *

Звонок пневмопочты прозвенел. Типография прислала отпечатанный текст. Джереми достал и раскупорил капсулу. Его руки всё ещё дрожали.

Четыре часа, пока текстомат генерировал рассказ, а Джереми направлял его запросами в диалоговом режиме, а потом редактировал вручную, подарили ему такую гамму эмоций, какую он не испытывал с тех пор как... Сложно даже вспомнить... С тех пор, как в летнем лагере "шпионов" лазил с другими мальчишками подглядывать в девчачью душевую? Нет-нет, теперь всё было гораздо хуже. Раньше Джереми даже помыслить не мог о вещах, которые так непринуждённо насочинял ему текстомат. Даже не поверил бы, что такие вещи может измыслить чьё-то воображение. Что такое может кому-то нравиться... кого-то возбуждать...

И самый-то ужас — что такое может возбуждать его самого!

Трясущимися руками Джереми развернул отпечатанный экземпляр, липкий от низкокачественной типографской краски. Прочёл:

КРОВАВАЯ ОРГИЯ В АФРИКАНСКОМ АДУ

— Смотрите, капитан! С того катера подают сигналы! — воскликнула Вайолет, приложив руку козырьком и вглядываясь в дрожащее марево воздуха над бескрайней гладью Голубого Нила, величаво несущего мутные воды сквозь девственные джунгли из раскидистых деревьев грум-грум и буйно цветущих псевдокатерпиллярий.

Действительно, какой-то катер шёл навстречу пакетботу, везшему юную Вайолет Блант на долгожданную встречу с её женихом, лейтенантом океанийской артиллерии Осборном Дорсеттом, в отдалённый гарнизон, затерянный в неизведанных дебрях Южного Судана. С того катера махали сигнальными флажками, и сердце Вайолет кольнуло недобрым предчувствием. Да, здесь мирная территория. На одном берегу — оккупационная зона Океании, на другом — союзной Евразии. Здесь и в помине не может быть остазийских врагов. Но всё же...

Капитан-индус приставил к глазам бинокль.

— Всё в порядке, мэм-сахиб, это евразийцы. Нам сигналят остановиться. Обычная проверка. Здесь участок совместного патрулирования, они в своём праве... Стоп машина! — скомандовал он в переговорную трубу.

Вайолет кивнула, но тревога не отпустила её. Тревога вообще не отпускала её с самого прибытия в эту чуждую, пугающую Африку. Она знала, что не успокоится, пока не прибудет в тот гарнизон с непроизносимым названием и не упадёт в крепкие, надёжные объятия жениха. Молодые люди познакомились по переписке, они никогда не видели друг друга, но Вайолет не сомневалась, что объятия Осборна окажутся крепкими и надёжными — и ещё, конечно, жаркими и страстными.

Вайолет, в свои девятнадцать лет ещё не знавшая мужчины, с трепетом сладкого волнения предвкушала то смутное, малопонятное, что произойдёт между ней и Осборном, когда после свадьбы они окажутся наедине, уже как супруги, в полном законном праве осуществить свой долг друг перед другом и перед Партией. Во всём её юном цветущем теле разливался томительный жар, когда она воображала себя и Осборна сполна принадлежащими друг другу, уже безо всяких преград в виде расстояния, правил, приличий, условностей и одежд...

Но сейчас Вайолет выбросила из головы эти сладостно-греховные мысли. Мотор пакетбота затих. Катер под красным флагом Евразии приближался и тоже глушил машину. На палубе стояли и ждали евразийские военные — дюжий офицер в белой тропической форме, в фуражке с красной звездой, со звероподобным полуазиатским лицом, и полуголые темнокожие солдаты и матросы.