Я вам не Сталин... Я хуже! Эпилог к первой части

Я вам не Сталин... Я хуже! Эпилог к первой части.

Генри Форд:

«Думать — самая трудная работа; вот, вероятно, почему этим занимаются столь не многие».

Франклин Рузвельт, 32-й президент США:

«Прощу вас судить о мне по тем врагам, которых я приобрёл за время своего президентства».

Аномально морозный январь сменился таким же аномально снежным февралём, что ни день — снегопад, не видно не зги. Авиация улетела (но чаще в разобранном виде уехала на поездах) учиться летать в солнечный Туркменистан, «рождённые ползать» остались и продолжали страдать от «генерала Зимы» — в тот год вопреки всякой логике, игравшего на стороне вероятного противника.

Сегодня под вечер сильно вьюжило и, разложенный во дворе «Краснознаменной ордена Ленина военной академии имени М.В. Фрунзе» костёр, всё никак не хотел разгораться без керосина. Наконец им плеснули из ведра, поднесли разожжённый в помещении факел и коптя жирным дымом, тот начал мал-помалу разгораться…

Если ликвидацией прочих «академий» я руководил так сказать «дистанционно», то этого события пропустить никак не мог и присутствовал лично. Тем более что товаричччи сперва не поняли что с ними серьёзно и принялись по русской военно-национальной привычке волынить, надеясь что вскоре всё «рассосётся»…

Не рассосалось!

Бонч-Бруевич старший с двумя «сатрапами» — Коневым и Ерёменко и, с группой бойцов и командиров «Полка специального назначения» (Кремлёвского полка охраны) — занимались разгромом этого гнездовища «драгомировщины» внутри здания…

Я же контролировал «процесс» снаружи.

— Есть в этом мире три вещи — на которые можно смотреть вечно: танцующая женщина, идущий под парусами корабль и горящие в костре книги… Согласны, Лев Захарович?

Тот несколько промедлив, ответил довольно двусмысленно:

— Если, конечно, горят не свои книги.

Но я его почти не слышал.

Стоя по ветру, длинной палкой как кочергой — задумчиво шурудил в кострище, помогая огню захватывать всё новые и новые позиции…

Не знаю для кого как, а для меня горящие в костре книги — это нечто сакральное, олицетворяющее смену исторических вех и гарантии, что возврата к прошлому не будет. Наверное, точно также себя чувствовали первые мусульмане, сжигающие Александрийскую библиотеку. Теперь, даже если я промо завтра умру и не совершу ничего более полезного — обо мне будут помнить вечно, как об Александре Двурогом — разрубившим Гордиев узел или об Юлии Цезаре — перешедшим Рубикон…

Вдруг, меня резким рывком спустило с сияющих небес на грешную землю:

«Чёрт, дьявол, сатана! Я же не Сталин!».

* * *

Настроение резко упало, но не на долго.

— Разрешите доложить, товарищ Сталин? — послышалось за спиной.

— Докладывайте.

Вышедший слева курсант или преподаватель, так сразу не поймёшь, сперва положил кипу книг на утоптанный снег, затем по одному томику стал подкидывать их в костёр.

Заметив звёзды в петлицах, я приказал:

— Представьтесь, товарищ генерал-майор!

Тот резко выпрямившись и чётко поднеся ладонь к шапке-ушанке со звездой:

— Генерал-майор Антонов!

«Антонов, Антонов… Нет, не помню такого генерала».

Задаю наводящие:

— Занимаемая должность в Академии?

— Преподаватель тактики.

— «Преподаватель тактики»…?

В душе я лишь ехидно усмехнулся, а вслух с крайне-показным уважением:

— …Здорово! Поди и учёное звание имеете?

— Так точно, товарищ Сталин! 11 февраля прошлого года, решением Высшей аттестационной комиссии мне было присвоено учёное звание «доцент».

Тотчас возникли ассоциации из ещё не вышедшей на экраны гениальной кинокомедии «Джентльмены удачи»:

« — Доцент! А он не ложится.

— Пасть порву!

— Слышь? Пасть порвёт!

— Тьфу!!!».

С трудом сдержав себя чтоб не расхохотаться, чуть ли не шёпотом:

— «Доцент»? Так Вы поди и диссертацию защитили? Не похвалитесь часом на какие темы?

Тот, явно бахвалясь, хотя и тщательно скрывая это:

— Даже две диссертации, товарищ Сталин. «Тактика немецкой армии в наступлении» и «Эволюция тактического применения танковых войск на опыте войны в Испании».

Уже чуть конкретно не рухнув на снег от разбирающего меня хохота, всё же поборол себя, и:

— Новое назначение уже известно?

Тот, без особого энтузиазма:

— Командир противотанковой бригады формируемой в Кобрине… Это немного восточнее Бреста.

«Это там, где в «реальной истории» прошёл Гудериан со своей 2-й танковой группой. Ну, что ж… Прощай Родина!».

Веселье вмиг куда-то улетучилось и, сперва сняв, потом водрузив на место шапку — протянув свою и крепко пожав его руку, я сказал глядя прямо в глаза:

— Удачи, генерал! И этой осенью жду от вас диссертации на тему: «Тактика противотанковой обороны войск на опыте…». Ещё раз удачи!

Впрочем кое-что из опыта Великой Отечественной Войны я подкину из «послезнания». Надеюсь поможет выжить и причём — не одному генерал-майору Антонову, а очень многим бойцам и командирам.

Чтоб у товарищей командиров не шибко пал боевой дух и было поменьше поползновений устроить какой-нибудь военный путч (бережённого Маркс бережёт!), что генштабистам, что вот этим «академикам» — было объявлено, что всё это временно… Что типа наберутся они опыта в войсках и обратно преподавать и мастырить диссертации. Даже московские квартиры были оставлены за ними, с условием что семьи из них — ни ногой: участковый проверять день-через день будет. А то подобно жёнам декабристов, попрутся их «вторые половины» вслед за ними на границу и 22 июня — будет не отпор врагу, а эвакуация семей.

А так и было!

Некоторые командиры для этого даже танки использовали и, я их вполне понимаю: Родина — понятие довольно абстрактное… А собственная баба — которую кажную ночь щщщупаешь — явление чисто конкретно-реальное и, часто со сковородником в руке и острыми каблуками на ножках.

Ну а там война и про все договорённости и обещания можно смело забыть по причине форс-мажора. Генеральный штаб Вооружённых сил СССР и всякие там «академии» при нём — никогда не будут восстановлены в таком виде, какими они были на момент моего вселения в товарища Сталина.

Мимо костра шли и шли учащиеся и преподаватели «Краснознаменной ордена Ленина военной академии имени М.В. Фрунзе» и, почти каждый из них вносил в него свой «вклад». Шурудя своей импровизированной кочергой, я мог прочесть названия некоторых книг, приговорённых к «аутодафе»: «Драгомиров М.И. Учебник тактики. 1872 год»… Но чаще попадались переработанные уже Михаилом Дмитриевичем Бонч-Бруевичем версии, изданные в 1910—1911 годах или уже в советское время.

Не мог не подумать про моего сподвижника, не передёрнув зябко плечами:

«Мда… Не позавидуешь ему. Своими руками уничтожать всё то, чем прожил большую часть жизни. Не позавидуешь…».

Но ничего: держится этот боевой старикан, держится!

Глядя Антонову вслед, генерал армии Жуков прошипел презрительно:

— «Академик»…

Тимашенко поправил:

— Не академик, а доцент.

— Какая разница? Сразу видно, что дурак.

Кинув на него косой взгляд, затем на идущих мимо, я указывая «кочергой» на группу уже практически выходящих из ворот двора:

— Филоним, товарищи? Вон ещё двое с нарушением формы одежды! Догоняйте, иначе уйдут.

Хотя приказ Наркома обороны СССР вышел ещё чёрт-знает когда, некоторые командиры продолжали рассекать в синих штанах и это действовало на меня подобно красной тряпке на андалузского быка.…

Переглянувшись, Жуков и Тимошенко бегом бросились в указанном направлении и вскоре я смог усладить свой слух отборнейшим русским матом.

* * *

Опасения насчёт «путча» не были напрасными…

В стране начало бурлить!

Первым делом прокатилась волна бунтов в тюрьмах и на зонах. Узнав о пожизненном заключении для совершивших третью ходку, стали бузить рецидивисты — вольно и невольно подбивая и тех заключённых, которым светила в самом ближайшем будущем амнистия.

И тех и других решил отправить на остров Шпицберген — добывать уголёк в зоне ответственности СССР и разводить пингвинов.

Почуяв «оттепель» зашевелилась демшиза — которую, оказывается не всю в годы репрессий загеноцидили. Уже было несколько пикетов, демонстраций и прочих акций протестов с численностью участников в десяток-другой «харизматично-пассионарных» личностей…

Приказал если стёкла не бьют — не трогать, но на учёт взять. Когда начнётся Продолженная советско-финская война, в стране будет объявлено «Чрезвычайное положение» и наиболее активных можно будет со спокойной душой и чистой совестью изолировать от общества. Ну а пока «кровавой гэбне» осваивать новые методы работы, в частности организовывать и натравливать на противников режима группы сознательных (или не сознательных, но нуждающихся материально) граждан.

— Посадив человека в тюрьму за политику, мы получив на выходе идейного противника Советской Власти…

Учил я Пономаренко и Влодзимирского:

— А от имени народа набив ему морду — законопослушного гражданина.

Не… Я не против демократии как устройства общества. Но для неё нужно поднять уровень образования и уровень жизни (а это взаимосвязано!) до уровня развитых стран — которые по новой теории от Бонч-Бруевича младшего, с недавних пор считаются социалистическими.

Как говорил Генри Форд:

«Демократия начинается с 2,5 долларов в час».

А это задача не на одно десятилетие!

Возьмём любую «современную» мне страну в начале XXI века: Южную Корею, Испанию, Португалию, Грецию… И так далее.

Что у них общего?

В середине XX века они были экономически отсталыми в ряде случаем — колониями, под управлением диктаторов действующих подчас весьма жестокими методами… Спустя тридцать-пятьдесят лет, в большинстве своём естественным путём диктатор уходил — без всяких там «цветных» или каких иных революций, а страна становилась процветающей и вполне себе демократичной.

Но этим же подавай всё немедленно и прямо сейчас!

Не, ребятишки… Такого не будет.

Моя с Владимиром Дмитриевичем «ревизия» марксизма…

Да чё там скромничать — я ж не Сталин!

Полная его отмена и замена «сталинизмом» — как самой современной и передовой науки об устройстве и развитии общества.

Естественно, такое не понравилась довольно значительной части коммунистов и близких к ним по духу «сочувствующих» беспартийных — привыкших к мысли, что они строят социализм «в отдельно взятой стране». Воспользовавшись тем, что гафкать разрешили — в том числе и на страницах центральной печати, поднялась такая дискуссия — что «лихие 20-е» нервно курят. Однако и недели было достаточно, чтобы убедиться: горожан больше интересует «Жилищная программа», колхозников — «Семейный подряд», а интеллигенцию — сама возможность на следующих выборах в Верховный Совет СССР, проголосовать не за Сталина — а за другого кандидата, личность которого сейчас активно осуждается.

И «буря в стакане воды» сама собой пошла на спад.

Разброд и шатания начались и в среде так называемой «творческой интеллигенции».

Художники, музыканты, писатели и прочий люд — которого оказалось на удивление много, категорически не были согласны с тем, что «талант должен быть голодным» и настойчиво требовали гарантированного куска государственного хлеба и желательно с мяслом… Конечно, кого смогли устроить на гослужбу — того устроили. Например, Алексей Толстой возглавляет группу поэтов, прозаиков и композиторов — по контракту с Наркоматом обороны, работающих над уставами для Красной Армии. Для рядовых бойцов и особенно для призванных по «частичным» мобилизациям резервистов — среди которых до сих пор много малограмотных, пишутся-рисуются так называемые «лубки» (комиксы) буквально на любую тему — от ухода за винтовкой, до способов выживания в зимних условиях.

Остальным «творческим личностям» я настоятельно рекомендовал поменять род занятий…

Чем, к примеру, профессия учителя плоха?

Тем более, педагогам и врачам я уже поднял и, планирую — ещё не раз и не два поднять заплату, во всеуслышание заявив:

— Образование и здоровье советского народа, должно быть поставлено во главу заботы нашего Правительства и Коммунистической партии!

А тех и других в стране отчаянно не хватает.

Здравомыслящие послушаются моего совета, а те — которые не способны быть таковыми…

Ну, что ж…

Они сами выбрали свою судьбу.

Роптали и учёные.

Практиков то от науки, сразу разобрали НИИ наркоматов и департаментов, а вот теоретики…

Кому они нужны, такие умные?

На встрече с делегацией учёных во главе с академиком Вернадским, я повторил доводы — не так давно изложенные Глебу Максимилиановичу Кржижановскому, ныне — Председателю «Научно-технической комиссии» (НТК СНК СССР) и, заявил дополнительно:

— Знаете, почему Мичурин и Лысенко мне дороже Вавилова и Тимофеева-Ресовского? Потому что те (несмотря на отдельные «заскоки») могут дать новый сорт через пять лет, а генетики — лет через пятьдесят. Советскому народу не по карману делать такие долгосрочные капиталовложения!

Вавилова кстати, я недавно амнистировал. Но брать на работу в госучреждения запретил. Колхозов в стране предостаточно, агрономы всегда в цене — с голода не опухнет. А ежели, он не хочет нюхать навоз — взопревший на пашне под озимые…

— Тем что кто хочет заниматься «чистой наукой», скажу от имени народа: чемодан, вокзал, Изра… Соединённые Штаты Америки. Никто вас насильно не держит и плакать по вам не станет, товарищи учёные, доценты с кандидатами!

Когда делегаты стали мне что-то втирать про «престиж советской науки», я вызверился на них зверем лютым:

— «Престиж»!? Три четверти народонаселения страны живут в бараках, ходят едва ль не в лаптях и последний «хрен» без соли доедают — а вы мне здесь что-то про «престиж советской науки» втираете?

Впрочем, подали заявки на эмиграцию пока лишь буквально единицы. Остальные видимо понимают, что за границей — и своих «теоретиков» хватает и решили ждать перемен. Кто-то из них «по знакомству» устроился в НИИ, кто-то возможно «переквалифицировался в управдомы»…