Петровские Ведомости, прода от 13.04

Пока солдаты готовились к атаке, мне следовало готовиться к последствиям. Весь компромат на наших баранов у меня был, вся информация по источникам бунта тоже. Сидят они в Москве, а стрельцы — так, инструмент, разгневанная толпа, которую используют как таран. Юмор как раз в том, что затеяли это всё Голицын. Сиделец, а по совместительству редчайшая язва. В своё время человек большого ума, но крайне не согласный с политикой Петра первого. Если отбросить в сторону шелуху благозвучных слов, то это классический оппозиционер, который лучше всех знает, как обустроить Россию. И, конечно же, во время властвования Софьи был на первых ролях, чуть ли не серым кардиналом. Однако, то, что власть принадлежит не ему, заставляло сердце Василь Василича обливаться кровью. В первый раз он, судя по всему он, использовал стрельцов, что бы сохранить власть, не имея на неё никакого права, царь их разослал по разным углам, что бы не отсвечивали. Но, как ни странно, кое-какую связь он всё же имел. Не умели в это время содержать заключённых — никакой охраны, так, поехал жить на крайний север... Будет жестоким уроком царю — сорняк нужно выдирать с корнем, а не резать листочки. А бунтовщиков, вроде Голицына или Софьи — к стенке. Власть должна быть такой, как жена — её нужно бояться, любить и немного хотеть другую. Вот тогда будет стабильность. Что нам делать с Голицыным — ума не приложу. Они нашли себе помощников из числа второсортных бояр и купцов в Москве и их использовали, поделившись накопленными деньгами и инструкциями по свержению власти. Всё как по писанному — найти толпу идиотов, провести "воспитательные беседы", дать им водяры немного, подождать, пока разложение моральное и материальное достигнет пика и начать действовать. Недаром бунтовщиков так легко повязали — дали четыре залпа артиллерией и они уже слились, побросали оружие и лапки к верху. Жалко не убивать таких, жалко, что они попались в сети Голицынские и Софьи, но теперь уже поздно. Всё уже сделано, осталось поставить в этой истории точку.

День пристрелок прошёл быстро — начали в полдень. Я как раз в это время и пошёл к нашим, застав громоподобные выстрелы миномётов по полю. Вышел я в КУНГе, который был пуст. На меня особого внимания не обратили — почти весь личный состав был на миномётах. Они расположились одной батареей в ряд. Судя по ожившей рации, наблюдателем-корректировщиком был Сергей. Он стоял на стене монастыря, над воротами, с биноклем и следил за попаданиями. Все миномёты были направлены в одну сторону, туда, где появится противник. Обойдя монастырь с другой стороны и послушав ещё один залп, я вышел к артиллеристам. Гунин был внизу, и командовал наводчиками. Заметили меня они только когда я подошёл, обойдя развёрнутые к бою миномёты.

Гунин махнул рукой, и подошёл ко мне:

— День добрый, Кирилл. Как у тебя?

— Да никак, вся движуха сейчас здесь. Что, как у тебя дела?

— Стреляем, — хмыкнул он, — пока только дымовыми, проверяем область поражения. Завтра ожидаем регулярные войска, будем устанавливать мины. А сегодня всё скучно да вяло. Вон, разве что пулемётчикам лафа, — он кивнул на оных пулемётчиков. Это были солдаты, сидящие на стене около бойниц и читающие что-то. Пулемёты стояли прислонённые к стенке, их чёрные барабанные магазины выделялись на фоне белой стены. В целом, за исключением миномётчиков, наш отряд на фоне местных многотысячных воинств не производил впечатления. Наверняка, впустившие нас попы уже пожалели об этом, когда началась стрельба. Однако что сделано, то сделано.

Больше всего меня беспокоят местные генералы — потому что они пытались вести переговоры с бунтовщиками и даже не хотели в них стрелять. Этому есть только два объяснения — либо косность мышления и вера в добрую волю, либо вредительство. Бунтовщик — враг любого, кто состоит на службе, поскольку они являются прямым внутренним врагом, и должны быть истреблены нещадно и быстро. Поэтому я и попросил у Гунина:

— Вот что, Иван, убери со стен снайперов и раздай им пулемёты. Убиение зачинщиков не так важно по сравнению с количественным уничтожением этого сброда. У тебя крупнокалиберные есть?

— Нет, таких не держим. Там остались, да и то пара штук рабочих. А тут... только РПД, но зато на всех хватит.

Гунин пожал плечами и пошёл раздавать указания. Мне действительно было наплевать, кто там кем куплен — зачинщики известны, финансисты тоже. И главное — царь даже после бунта не выявил, а если выявил — не казнил всех. Слишком добр и лоялен к тем, кто его хочет на воротах повесить. Стрельцы — всего лишь быдло, доведённое до крайности, такие революции не совершаются по пьяни. Всегда есть организаторы и финансисты.

Я ещё некоторое время посмотрел за рабочим процессом и ушёл в Архангельск. Там меня ждали дела. А именно — нужно было съездить к Генералу, поговорить про его потребности. Раз уж выдалось свободное время... Да и пулемётов подкинуть ребятам не помешает, говорили вроде бы уже на эту тему — пора и делом заняться.

Перейдя в Москву я, прямо на перевалочной базе решил полистать каталог того, что генерал предлагал для наших вооружённых сил. Пулемёты времён второй мировой, конечно, довольно полезная штука, однако я оставил заказ на десять "Кордов", со всем обвесом в виде прицелов и станков. Как показывает практика, ДШК — старые и слишком тяжёлые для такой работы, а остальным — не хватит дальности стрельбы для удержания врага на приличной дистанции. Поэтому, заказав десяток "Кордов" с запасом простых бронебойных патронов. Потому что других не производилось — только бронебойные, и бронебойно-зажигательные. Вторые могли пригодиться для уничтожения надводных целей, но не пехоты.

Пока читал список, задумался. Слишком уж всё просто вышло. Понятно, что оба генерала будут остаток жизни как сыр в масле кататься, и пенсия раз в десять-сто больше, чем положено, им обеспечена, даже если им перепадёт хоть сотая доля процента с полученного. Однако... слишком уж всё быстро и просто. Не иначе, как делом заинтересовался кто-то в верхах. Там, понятное дело, сидят одни и те же лица, как в частном бизнесе, так и в государственном. Выйди я на правительственных лиц, чиновников, результат мог бы быть непредсказуем, а вот частный сектор... вернее государственно-частный олигархический сектор, с этими можно и кашу заварить. Ради возможности погреть руки они уцепятся в предоставленный шанс мёртвой хваткой. А все, кто сунет нос со своими "умными" советами, вроде "это же не наш профиль", пропадёт без вести. Пока что демонизация их различными СМИ не оправдалась — не убили, не разобрали на органы, даже не посадили под замок. Хорошо ещё, что я додумался связаться с самим генералом и, отрезав его от двадцать первого века, рассказал всё, а не пошёл к ним в кабинет в общем порядке.

А ведь оставался день до прибытия полков из Москвы и полтора дня до начала операции. Сам участвовать в бойне я не планировал — пересижу за монастырскими стенами и посмотрю как работают артиллеристы, и тут же снимемся, вернёмся обратно той же дорогой. Пополнив список закзов пометкой "экстренно", я отправился в город. Пока найдут, пока привезут, успею попить чайку да узнать свежие новости. Тяжело всё-таки быть техническим и технологическим куратором всей этой затеи — вроде бы и в курсе дел, а... ни во что серьёзно не ударяюсь, так, большая часть работы — выслушивать стороны и посреднические действия между одними и другими. Всё это реально надоело до чёртиков, но есть такое слово — надо. Что бы Гунин с упоением множил на ноль мятежников, что бы Игорь носился с чертежами кораблей, что бы Богданов получил свои многотонные паровые игрушки, кто-то должен взять на себя самую нудную работу. Ту, о которой они и не задумываются. Думают, мне всё это легко досталось — договорился, получите-распишитесь... Пора бы мне притормозить темпы деятельности и заодно снять с себя часть нагрузки. Жаль, моя профессия в семнадцатом веке не полезнее чем у программистов. Хотя, пожалуй и программисты мне бы не помешали, а у меня слишком узкоспециализирована. Переехав с базы в Подмосковье в город, я отправился в центр города и, остановившись в одном из кафе, сел вместе со своими бумагами, думать. Официанты быстро пригнали кофе и сладости, после чего я занялся непосредственными мыслями по поводу — что из выполняемой мной работы можно сгрузить на подчинённых и как это сделать. Главное — обеспечить себе как минимум шесть свободных часов в день. Получалось довольно интересно — дежурная работа по порталу утром занимала два часа — открыть, дать всем пунктам возможность связаться как друг с другом, так и с Москвой, и со мной, после чего переправить грузы в разных направлениях. Остальное время — занимали дела тех или иных групп, в каждой из которых был свой лидер, как например Богданов, Гунин, Игорь, Ежов, Олег, или наш Штирлиц-пенсионер, Юрий Саныч. Единственный, кто до сих пор не занимал моё время вообще — Игорь. Моряк полностью игнорировал сухопутные дела, что и не удивительно, часто контактировал только с Гуниным и вообще, лишний раз его не то что увидеть, найти сложно. Его люди — будущий экипаж, тоже на глаза не попадаются. Занятия он проводит в закрытых помещениях, да и то довольно редко, больше тренирует комсостав, чем матросов. К группе "тихонь" можно отнести и Титовых, и Ежова с его строителями, и деревообрабатывающий цех, и даже пилотов с разведчиками. Солидный список "тихонь". В противовес им те, кто часто обращается за чем-то, просит, требует, предлагает, мечтает, делает и так далее. В первую очередь — техники. Поставленную задачу выполняют, но часто приходится следить за их энтузиазмом, а тем более соотносить их работу с будущими потребностями, во вторую очередь это военные. С ними хочешь — не хочешь, а должен держать ухо востро, и следить за ними. Из всего этого выходило, что семьдесят процентов своего занятого времени я просто бесцельно трачу на препирательства с той или иной стороной, изучение матчасти в их делах, выслушивание совершенно не нужной в дальнейшем информации. Стиль работы я волей-неволей содрал у товарищей из компартии первой половины двадцатого века — сначала втыкаюсь в тему по книжкам, а только потом слушаю мнения умных людей. Но как можно избежать таких затрат времени? Ответ, я полагаю, достаточно прост, всё уже придумано до нас. Разделить их по времени, и пусть ждут своего дня, или, как в случае с высшим руководством — создать им штатную структуру, что бы большая часть вопросов решалась менеджерами среднего ранга, а до топ-менеджмента добирались только самые важные проблемы. Правда, есть и минус — уберу со своего контроля это дело — полетят обвинения в бюрократизме. Ну не поладит какой-нибудь подчинённый со своим боссом — в итоге хорошую идею могут замотать в волоките. В ручном режиме оно понадёжней будет, на порядок. Известные мне методы планирования времени и задач, с поправкой на условия труда, являются абсолютно бесполезной чушью. Лучше уж не мешать профессионалам работать — придётся всё же разделить график по разным лицам. Но как? Кто-то требует больше внимания, кто-то меньше, и темпы постоянно меняются — будем ставить оборудование на лесопилку, придётся днями с ними носиться, собирать корабль к отплытию — днями носиться с ним, и так далее... а ведь скоро прибудут вундервафли под названием "локомобиль", или по простому — паровой тягач. И придётся заняться ими вместе с инженерами-трактористами. И упаси господь их попробовать меня обмануть — скуплю акции и посажу всех за решётку. Или воспользуюсь своими возможностями и пропадут без вести. На дне Баренцева моря. Но, пока они ещё не знают, с кем связались, шансы на обман есть. Сделку мы не страховали, пункты про штрафы я поглядел только мельком.

По всему выходило, что как ни крутись — один хрен, придётся работать. А мне это не хотелось просто до жути, устал уже без выходных и отпусков пахать. На бессрочной вахте, руководителем. Только некоторые дни выдаются тихими и спокойными, остальное же — текучка поглощает. Но, допустим, мы сможем причесать этот разноголосый хор до подобия порядка — нужна была структура компании "2С". Причём, с нуля. Хотя бы должности всем попадунам расписать, что бы не стучались в случае чего люди, а обращались сначала к руководителям, а потом уже, позже, я с ними мог балакать и подводить итоги. Направления вырисовывались сами собой — Гунин — военное ведомство, Игорь — морское, Богданов — конструкторское бюро, Титов — медицинское, Козлов — связи с обчественностью, Ежов — строительное. К последнему и производство стройматериалов отнести. И, конечно же, Юрий Саныч, возглавит нашу службу безопасности. После его работы в Москве по выявлению зачинщиков бунта, вопросов больше возникнуть не должно. Жаль, разведчики мне прямо не подчиняются, только чисто номинально стерегут. Уверен, меня и сейчас "пасут" люди Семёнова, докладывая ежеминутно наверх о моих передвижениях но, надо отдать им должное, пока что я их не замечал. Ну да и хрен с ними.

Взяв листок бумаги и, оставив под стаканом с кофе пятитысячную купюру, я отправился восвояси.

Пулемёты действительно привезли, очень оперативно. Места они занимали намного меньше, чем боезапас к ним — всего это был полный гружёный грузовик, полный всяческих ящиков. Я перекатил грузовичок на базу, да там и оставил, приказав первому попавшемуся на глаза воину аккуратно перегрузить ящики на грузовые тележки. Тот убежал за подмогой, а я — в поле, вернее в монастырь, к Гунину. Через КУНГ входить было неудобно, но не невозможно. Пока я возился со всем этим, да ещё и с учётом временного дифферента... на монастырском дворе была глубокая ночь. Тёмные фигуры солдат под крышей, в свете луны выглядели устрашающе, они прогуливались по стене, сидели на парапете, короче, ждали. Меня не заметили. Гунин расположился в соседнем с штабным КУНГе, жилом, но, пока что, будить его я не был намерен. Пришлось мне ещё раз бегать на базу, взять фонарь и уже с ним искать место для выгрузки ящиков. Хотя ночью один хрен никто не заметит, разве что кроме солдат на стенах.

Уже перегнав тяжёлую тележку в портал, я устало на неё повалился — все вместе пулемёты, вместе с боезапасом и всеми причиндалами весили на меньше тонны. И главное, по бетонным плитам ещё куда ни шло, но протащить такую телегу по земле — сплошное мучение. Даже хотел сбегать за складским тягачом, коим был погрузчик на резиновых гусеницах, но обошлось. Колёса у тележки достаточно большие, въехали. Со стороны главных ворот ко мне спускался один из солдат, с винтовкой в руках. Судя по выдвинутому штыку, явно не с добрыми намерениями.

— Кто тут? — он подошёл ближе, но всё же в темноте меня опознать не смог.

— Тс. Свои. Сколько вас тут бодрствует на стенах.

— Кирилсаныч? — солдат опустил карабин и присмотрелся, — пять человек. Остальные спят.

— И хорошо. Помоги установить пулемёты, — я кивнул на ящики, на которых успел сесть.

Дальше мы с солдатом занимались "Кордами". Честно говоря, полного доверия у меня к ним не было — это всё-таки ещё не прошедшая ни одной войны техника, а значит ещё не понятно, как оно в действительности, лучше ли НСВ, или не лучше. Однако, легче, за что спасибо конструкторам. Перетаскивать ящики пришлось на стену вдвоём, а дальше действовать по инструкции к пулемёту, положив на одну из бойниц фонарь. Установить только один пулемёт на станок и подготовить к стрельбе — это полчаса времени, опыта у меня обращения с таким оружием не было совершенно, я только из пистолета тренировался стрелять, да и то только настолько, насколько это необходимо для того, что бы в случае чего не искать, где там дуло. При осмотре во всяких информационных статьях оно конечно выглядит просто, а на деле прикрутить его к станку — уже целый ритуал. Пристрелять бы, но, боюсь, побудим весь лагерь. К нам подошли другие солдаты, вернее двое, с биноклями на шеях и глазели, что это мы делаем. Дальше дело пошло ещё быстрее — они помогали ворочать ящики и были на подхвате. Всю десятку я не установил, но с четырьмя пулемётами мы справились — все направили в сторону главных ворот. Возились мы с ними до самого утра, вернее, наступили предрассветные сумерки. Несмотря на середину июня, было прохладно, на монастырских стенах появились капли росы. Набивка пулемётных лент и укладка зяняли у нас ещё час — на этот раз в процесс включились солдаты. И делали они это явно намного лучше меня, так что я им мешать не стал. Только пошёл, поставил условную мишень, которой послужила первая попавшаяся пустая бочка из под воды. Судя по хроникам, стрельцы во время штурма открыли неприцельный огонь по монастырским стенам, а значит дистанция тут не больше двухсот метров — прицельный уже на сто метров вести невозможно, пуля уходит метра на три, не меньше. Докатив бочку до нужного места и поставив её ровно, в поле, я с чувством выполненного долга ушёл обратно. Собственно, лагерь ещё спал. На часах было пять утра.