Маски красной луны

Вот уже целый месяц в городе жил охотник на привидений Виктор Валентайн, и это было вдвойне неприятно. Во-первых, охотился он на меня, а во-вторых, расположился в доме бургомистра, мешая мне выиграть спор с Капитаном. Мы с покойным воякой побились об заклад, что до восхода кровавой луны я смогу напугать дочку бургомистра, несравненную фройлен Анну, и надо же такому случиться, что на следующий день прикатил этот самый Валентайн — притча во языцех.

Ночью во время охоты он всегда носит красную полумаску, отчего получил прозвище Дзанни(1). Из-за его странной привычки скрывать лицо долго ходили слухи, что Валентайн сам является призраком. Говорят, он развоплотил столько нашего брата, что получившейся астральной пылью можно замостить извилистую горную дорогу от Фрайлассинга до Мюнхена. Использует Дзанни эту пыль, как приправу для обацды, пьет только святую воду (кроме пива, конечно) и под подушкой держит духовой пистолет, заряженный пулями против призраков. Правда это или нет, сказать затруднительно, но Белая дама — гроза всех окрестных привидений — с самого его появления сидит в своем подвале и старается лишний раз не шевелиться, чтобы не греметь цепями и не привлекать внимания.

"Герр Доктор — сказала она, когда я побывал у нее в гостях после спора с Капитаном. — Вы, конечно, хороший человек, чтоб вы сдохли во второй раз, но вам с Валентайном не справиться. Спрячьтесь и сделайте вид, что вас нет. Мой кузен Джейкоб, да будет он есть небесную манну в окружении ангелов, вот он когда-то решил, что сможет его напугать. И чтобы вы думали? Где теперь мой бедный Джейкоб? Так что сидите тихо и не щелкайте своим длинным клювом".

"Сколько раз вам повторять, фрау, это не клюв. Во-первых, в моей маске находились травы, которые защищали от миазмов, а во-вторых, своим видом я мог напугать болезнь".

"Ну и дураком были, герр Доктор. Вы комара — и того не испугаете".

Смех у Белой дамы такой, что любой сдрейфит. Особенно, когда фрау поднимает руки и гремит обрывками цепей. При этом ее обычно черные прорези мертвенно-бледной маски светятся красным огнем. Поговаривают, что Белая дама умерла от голода, прикованная неверным мужем в подвале своего дома. С тех пор мужчин она недолюбливает, а ее аппетит развился настолько, что на охоту она выходит едва ли не каждую ночь. Мне же достаточно энергии одного напуганного раз в несколько дней — я же не обжора. Еще и смотря, какая энергия. Если как у несравненной фройлен Анны, то ее хватает на целую неделю. Одно представление о громком девичьем визге заставляет в предвкушении трепетать любого местного призрака. Мы ведь питаемся страхом людей, впитываем его астральный след.

Но Белая дама давно предупредила, чтобы никто не смел пугать "милое дитя", чьему роду она оказывает покровительство.

"Птичка не твоего полета, — сказал Капитан. — Сколько ты там людей при жизни не отравил, но этого воробышка пугать не тебе".

"Спорим?"

"Спорим".

Поспорили.

Как назло фройлен Анна заболела и уже неделю не выходит из дому, вокруг которого Валентайн поставил защиту из порошка del morte. А сил, чтобы ее преодолеть, у меня практически не осталось, ведь в последний раз мне удалось напугать торговку яблоками целых три дня назад. Ее занесло к моим развалинам не иначе как после кружки-другой крепкого пива. С некоторых пор люди стараются миновать остатки дома, где когда-то жил "этот проклятый чумной доктор".

Кровавая луна восходит сегодня ночью, а я сижу в своих развалинах и клюв за порог не высовываю. То есть не клюв, конечно, а маску. Уже и не помню, какое лицо у меня было при жизни. Вообще мало, что могу вспомнить. Лежащая в подвале вывеска "Доктор медицины, герр Шварценгофф" говорит мне о том, что когда-то в славные добрые времена я был врачом, и фамилия моя звучная и запоминающаяся. Остальное подернуто смутной дымкой и затеряно в веках. Даже имя. Остался лишь страждущий дух в черной одежде и страшной маске.

Постепенно мы все забываем себя — кем были, как жили и ради чего остались на земле. Последнее — самое скверное. Я не помню, какую цель преследовал, не отправившись в загробный мир. Может, это существование с обрывками воспоминаний и есть мой персональный ад? Возможно, стоит со всем покончить? Призрак, которого коснулась святая вода, развоплощается, оставляя после себя лишь горстку астральной пыли. Ни ад, ни рай — небытие.

Говорят, если избавишься от своей маски, скрывающей твое "я", то сможешь уйти, но это лишь красивая легенда.

Мой друг Капитан, при жизни — итальянский наемник-кондотьер, — тот не унывает, хотя даже не помнит своего имени. Знает лишь, что бежал от преследования врагов и погиб на дуэли далеко от родины. Потом, когда за ним явилась адская карета, поубивал охрану, а самого Кучера долго гонял по берегу вокруг Кёнигсзее, хотя верится в его рассказы с трудом.

Мы с Капитаном из здешних старожилов, если к призракам подходит такое слово. Мы — и еще Белая дама. Ну, она-то точно стала призраком, чтобы отомстить своему муженьку, но, наверное, не вышло, раз до сих пор по земле бродит в цепях и тревоге. Остальные — молодежь, которая и свое астральное тело от распада толком поддержать не может, не то, что обрести видимую плоть или передвигать предметы. Слабаки.

Я вышел из развалин на дорогу. Мой дом располагался на самой окраине Фрайлассинга, где заканчивался пригород и начинались горы. Над черными пиками выглядывала красная, словно наполненная кровью, луна. Багровый свет заливал выложенную камнем мостовую, струился между зарослей чертополоха по неряшливой сельской дороге и терялся в колючей разлапистой лесной мгле. Говорят, что в лесу находится проход в ад. Возможно, так оно и есть, ведь прислужники преисподней всегда въезжают в город по этой дороге.

Сегодня ночь кровавой луны, когда зло беспрепятственно может властвовать на земле. Призраки проклятых помечают души людей, за которыми вскоре является адский Кучер. Грешник ты или праведник — в ночь кровавой луны ты бессилен против зла.

Среди колючих кустов бродил Капитан. Шел, размахивая рапирой, словно сражаясь с невидимыми врагами.

Теперь же появляйся грозно,

О шпага верная моя! — выкрикивал он.

Мои движенья ловки, пылки,

Рука сильна и верен глаз.

Предупреждаю честно вас,

Что попаду в конце посылки.(2)

— Ты что здесь забыл? — спросил я.

Капитан повернул ко мне голову. Его маска меняла цвет, словно заморская ящерица, подстраиваясь под настроение своего хозяина. Только что багряно-красная, сейчас она становилась неприметно-серой.

— Ты видел черных призраков, мой друг? Приспешники дьявола! — погрозил Капитан своим оружием. — Проклятые прошли в город, а я не успел их остановить. Лишь призрачные тени мелькнули по дороге, — начал декламировать он, запнулся и стал подыскивать рифму: — По дороге... остроге... — посмотрел он на кончик рапиры и пожал плечами. — Да и вечер сегодня чудесный. Захотелось навестить старого приятеля, полюбоваться восходом луны, написать стихи. Как там у старины-Шекспира?

Я сохраню в душе игру воображенья,

Лишь только тенью ты предстанешь предо мной;

И будет образ твой прекрасным украшеньем

Для жуткой черноты бессонной ночи той.(3)

— В общем, испугался Валентайна, и не захотел охотиться в городе, — перебил я его.

Капитан сел на землю и принялся чертить рапирой узоры в пыли, делая вид, что не услышал моего вопроса.

— Тут не так людно, чтобы делиться даже с другом, — продолжил я. — Кажется, мы договаривались? Тебе — центр, мне — окраина.

— Ты его не видел, — сказал Капитан, взмахивая рапирой. Призрачный клинок потерял плотность и беспрепятственно скользнул сквозь ветви чертополоха. — Дзанни. Он прошел мимо меня. Совсем близко. Я знал, что стоит шевельнуться, как он без раздумий всадит в меня пулю. Это страшно. Очень.

Некоторое время мы сидели в молчании. Багрово-черные тени от кустов всё удлинялись. Разговаривать не хотелось.

— Ты проиграл спор, — наконец сказал Капитан, кивая на красную луну, которая выглянула из-за гор. — Белиссимо!

Но в его словах не было особой радости. Я не ответил, прислушиваясь, как где-то кричит разгневанная женщина.

"Чтоб ты развалился по дороге, старый хрыч! Чтобы твои кости скрутило ревматизмом, и ты не смог слезть со своей кареты!"

— Кажется, фрау не на шутку разошлась, — нахмурился Капитан.

Белая дама шла по дороге, размахивая руками с обрывками цепей, и кого-то костерила на чем свет стоит.

— Чтоб ты сдох во второй раз, — прокричала она свое коронное проклятие, села на дорогу и заплакала.

Слезы потекли по ее белой маске.

— Представляете, — всхлипнула фрау, глядя на нас, — их не остановили даже знаки Валентайна.

— Кого?!

— Черных призраков. Они оставили метку на фройлен Анне.

— Не может быть! — воскликнули мы одновременно с Капитаном. — Она же только простудилась! Она не должна...

Глаза Белой дамы сверкнули огнями.

— Кучер забирает даже тех, кому не пришел срок. Мы его остановим, — в ярости прошептала она. — Мы же не пропустим Карету к фройлен Анне, правда? Мы будем драться!

Я бросился к развалинам своего дома, скользнул сквозь дубовую дверь в подвал. За прошедшие века никто не нашел мой тайник. Мыши — и те не селятся здесь из-за пропитавших воздух миазмов. Всё осталось целым. Даже мертвое тело в черном плаще. Высохшее, оно лежало на полу, широко раскинув руки. Маска с птичьим клювом валялась рядом с головой мертвеца. Костлявая рука сжимала разбитый пузырек с ядом, который давно высох, оставив после себя лишь темное пятно.

Но меня сейчас интересовали не мое мертвое тело, а полки с множеством алхимических снадобий. Здесь, за портретом девушки в деревянной рамке, лежали высушенный корень мандрагоры и фолиант, между страниц которого хранились цветы черноцвета, стояла бутыль с залитой уксусом двухголовой змеей, пустые колбы и реторты. Но мне нужна была склянка из дальнего угла, упакованная в темную бумагу, самая опасная, ведь пыль del morte, смешанная со святой водой и маслом купины, взрывается от малейшего лучика света. Призраку не стоит приближаться к этому снадобью.

Я сосредоточился, становясь материальным. Тело сгустилось и обрело плотность, достаточную, чтобы можно было схватить склянку.

— Я думал, что ты сбежал, — глухо сказал Капитан, когда я вернулся, открыв дверь из подвала.

Его маска по бледности могла соревноваться с саваном Белой дамы.

— Здесь del morte, смешанное со святой водой, — сообщил я, опуская склянку на землю. — Сделал когда-то еще при жизни. Мы взорвем Кучера вместе с его каретой.

— Но...

Договорить Капитан не успел. Послышался стук копыт. Призрачная карета, запряженная шестеркой черных коней, въезжала в город. Восседающий на козлах Кучер казался пятном мрака. Свет луны блестел на его похожей на череп белой маске. Из-под черной треуголки свисали космы длинных седых волос.

— Стой! — закричал я.

Карета не остановилась. Кучер никогда не остановится, пока не приедет к своей жертве. Гад! Герр думкопф! Размахнувшись, я метнут зелье в карету. Но сил не хватило — склянка не попала в Кучера. Она разлетелась на осколки под копытами призрачных лошадей. Вспышка! Взрыв! Ржание! Когда дым рассеялся, карета лежала на боку и ее переднее колесо всё еще безостановочно вращалось. Кони, те, которые не рассыпались астральной пылью, разбежались по округе. Кучер поднимался на ноги. Он вставал медленно, словно над землей вырастал черный гриб.

— Уходи! — сказал я. — Убирайся! У меня еще много взрывчатого снадобья!

Голос показался мне тихим, словно моя душа давно находилась где-то далеко-далеко от этого места.

— Ты за это ответиш-ш-шь, — прошипел Кучер.

Движение черной руки — и призрачная карета растеклась мглой. Кучер поковылял к лесу. Я без сил опустился на землю.

— Он вернется, — сказала Белая дама. — Вернется к исходу ночи, и придет не один.

— Где Капитан? — прошептал я.

— Здесь. — Кондотьер появился из зарослей чертополоха. Его маска была бледной, как белая роза в предрассветный холод — Ждал, что он подойдет ближе.

Капитан посмотрел на рапиру в своей руке и спрятал обратно в ножны.

— Нам нечем сражаться, — сказал я. — У меня больше не осталось взрывчатого снадобья.

— Но мы ведь не отступим? — с надеждой спросила Белая дама.

Трое против адской когорты, при чем одна из нас женщина. Что мы можем сделать?

— Вы, фрау, соберите, кого сможете. Зовите Рыбака и Висельника, в общем, всех, кто откликнется. А мы с Капитаном идем на старое кладбище за del morte.

Итальянец отрицательно покачал головой. При этом его маска покрылась красными пятнами.

— Я не пойду, у меня не осталось сил, Док.

— Ладно, — кивнул я. — Тогда иду сам. Встречаемся здесь через час. Надеюсь, мы успеем.

* * *

Собранной пыли хватало на десяток снадобий. Из последних сил я дотащил ее до дома.

— Помогите, фрау, — прокричал Белой даме, которая ждала меня на месте сбора.

Ее саван дрожал, как паутина на ветру, цепи безвольно повисли и волочились по земле.

— Больше никто не пришел, — грустно сказала она. — Я звала, но они не откликнулись. Они не хотят сражаться. Теперь каждый сам за себя.

— Я всегда говорил, что на молодежь нельзя рассчитывать, — как можно бодрее произнес я. — Идемте, фрау.

Она последовала за мной в подвал и вскрикнула, увидев мое мертвое тело.

— Не обращайте внимания, фрау, — сказал я. — Держите склянки, и будем готовить смесь. У нас мало времени. Где Капитан?

Белая дама пожала плечами.

— Но без него мы не справимся! С ним что-то случилось! Видите, что я делаю? Продолжайте размалывать, потом затолкайте в банки и залейте раствором со святой водой. Осторожнее! Спасибо, фрау, я сейчас вернусь.

Я выскочил наружу и поспешил к центру Фрайлассинга, где в подвале ратуши обитал Капитан. В голове билась одна мысль: Валентайн! Он нашел моего друга! Часы на ратуше пробили дважды, из открывшихся створок под циферблатом вышел Скарамуш, сменив Арлекина, и мне показалось, что я слышу шаги Валентайна. Его фигура скрывалась в темноте подворотни, подкладка черного плаща сверкала разноцветными треугольниками, стоило ветру отклонить длинные полы. На красной маске оседали блестки кровавой луны. Но охотник был лишь иллюзией, которую рисовала моя разыгравшаяся фантазия.

Я нырнул в подвал ратуши. Капитан был цел. Он сидел на полу, забившись в угол своей берлоги.

— Я думал, что ты попался Валентайну, — сказал я, проходя сквозь запыленную паутину, на которой висело высохшее паучье тельце.

Ветошь и запустение. Серая маска Капитана словно подстроилась под окружающий мир.

— Нет, — покачал головой мой друг. — Дзанни не так давно прошел мимо, как ни в чем не бывало. Я не могу, герр Доктор! — вдруг воскликнул он. — Какой мне резон лезть в драку? Белая дама покровительствует ее роду, ты в нее влюблен... Не спорь! Я не дурак и не слепец. Но мне-то зачем? И вообще, кто такая эта фройлен Анна? Очередной смертный. У нас нет шансов на победу.

Его маска меняла цвета так быстро, что трудно было уследить за ее переливами. Белая, красная, черная... Словно праздничные огни. Всплеск эмоций.