Часть 7. Вампиры и оборотень.

.

1

Вечерний час пик на улицах огромного города это катастрофа для водителей. Все куда-то спешат, торопятся, втискиваются в плотный шнурок машин, раздражаются, матерятся друг на друга. Нервы, нервы, нервы. Не понятно только зачем? Ведь все равно ничего изменить не удастся, тогда какой смысл нервничать? Можно подумать, что никто из водителей и не подозревает, что в это время пробки на дорогах обязательно есть и будут. Это неизбежно, привычно, традиционно, но всё равно поддаются своим эмоциям.

Я удобно сидела в тёплой, умиротворяюще урчащей машине, потихоньку катилась к очередному светофору, наблюдая за дорожным ритуалом яростно переругивающихся из открытых окошек водителей.

Когда попадаю в длинную вереницу машин, с удовольствием пользуюсь подвернувшимся свободным временем, отдыхаю, наблюдаю за окружением или обдумываю то, на что в течении дня не хватило времени.

Моё умиротворение прервала мелькнувшая стремительным движением блекло-лиловая аура. Дверца машины распахнулась и на сиденье рядом со мной плюхнулся запыхавшийся мужчина в длинном пальто, с высоко поднятым воротником и съехавшей на лоб шапкой. Я с удивлением узнала преподавателя биоэнергетики.

— Виктор Иванович? — удивленно приподняла брови. — Какими судьбами? Что-то случилось?

— Фуф... — перевёл он дыхание, глянул на меня и тут же затараторил. — Здравствуйте, Дариночка! Вы простите, что я так нахально ввалился к вам в машину, но я должен с вами поговорить! Я искал ваш адрес в данных вашей анкеты, но так и не нашёл. А увидел вас в машине и сразу же решил, что это как раз тот счастливый случай, который мне послала сама судьба. Ну и побежал следом. Вы не сердитесь?

Я усмехнулась, разглядывая его раскрасневшееся лицо гипертоника, старый кожаный портфель, нескладно прижатый замерзшими пальцами к груди, и подумала о том, что все люди одинаковы.

— Виктор Иванович, у меня нет причин на вас сердиться. Случилось то, что должно было случиться. И так, как должно было. Вы же знаете, что всё, что ни делается, всегда делается к лучшему.

— Но ведь я поступил с вами совершенно непозволительным образом. Мне так стыдно за себя. Я не хочу, чтобы вы уходили с курса, Дариночка. Вы должны учиться этому! У вас несомненный талант! Вы понимаете, что я имею в виду? Я был глуп, когда вспылил. Вы должны меня простить и продолжить ваше обучение! Владимир Владимирович это такой мастер, какого поискать и, как говорится, днём с огнём не найти. Он многому может вас научить!

Я смотрела перед собой на дорогу, пытаясь придумать как деликатно сплавить бедного профессора, получившего нахлобучку от начальства и перепуганного живым вампиром, и в то же время ничего не объяснять.

Он весь трясся от мысли, что я не вернусь на курс, и фирма потеряет свои деньги за следующий семестр, а это скажется на его и без того мизерных доходах, случайно увеличенных неожиданным заработком лёгких денег, которое он мог бы потерять из-за собственной глупой несдержанности. Тогда жена и две великовозрастные дармоедки-дочурки сживут его со свету своими требованиями, упреками, скандалами и недовольствами.

Может быть на работе он и выкрутится как-нибудь, но в своей душе этот, потерявший веру в себя, человек вполне мог впасть в глубокую депрессию, на грани которой постоянно находился и из которой был бы только один выход.

От него эманировало страхом и раскаянием, и он радовался случайной возможности исправить свою ошибку. Он был обычным человеком, запутавшимся в собственной жизни, и мне стало его жаль.

Я, конечно, могла резко ответить и на этом закончить нашу беседу, но не стала этого делать. Съехала на обочину, остановила машину, глянула в несчастные глаза.

— Виктор Иванович, дорогой, поверьте, мне нечему учиться на ваших курсах. Мне просто нужна была бумажка. Ни больше, ни меньше. Теперь такая необходимость исчезла. И дело не в вас лично или вашем всплеске эмоций. Дело в том, что у меня теперь есть возможность, — я похлопала по рулю ладонью, — поехать за моими документами туда, где я их оставила.

Я надеялась, что мои слова прозвучали достаточно мягко и вполне убедительно для него, но я ошиблась. Он неожиданно закрыл лицо руками и, не стесняясь, расплакался, как обиженный малыш, и мне оставалось только терпеливо ждать, пока он успокоится.

Иногда людям нужно дать вылить из себя ту боль, страх, обиду, которые накопились за долгие годы, чтобы на душе полегчало, чтобы они могли найти в себе силы жить дальше, тянуть привычную лямку или найти выход из создавшегося положения и принять единственно правильное решение.

Эту свою особенность, давать другим возможность полностью расслабиться в моём присутствии, я знала давно. Поэтому ничуть не удивилась реакции человека, который неожиданно для себя самого потерял контроль над собой при постороннем.

Я молча протянула ему пакетик с носовыми платками. Он поспешно взял и спрятал лицо в одном из них.

— Простите меня, Дарина. Что-то я совсем расклеился. Простите, — тихо извинился он.

— Всё нормально, Виктор Иванович, всё нормально, — я тихонько похлопала его по плечу, посылая импульс успокоения. — В канцелярию я обязательно зайду и все вопросы там закрою. К вам претензий у вашего Владимира Владимировича не будет. Не переживайте, всё будет хорошо.

Он пошмыгал носом, обдумывая мои слова, и успокоился.

— Дарина, можно Вам задать вопрос? — спросил тихо.

Я кивнула.

— Вы кто?

Виктор Иванович напрягся, ожидая ответа.

— Человек, — искренне ответила.

Он облегченно кивнул и вопросительно на меня глянул.

— А по профессии?

— Магиня-воин, — честно ответила.

— А Виктор?

— Вампир.

— Но ведь вампиров не бывает, — ошеломленно уставился он на меня.

— Это Вы Виктору скажите, — улыбнулась я. — Он наверняка с Вами не согласится.

— Упаси Боги, — пробормотал преподаватель, с опаской глянув на меня. — Если он настоящий вампир, то лучше его об этом не спрашивать, а то ведь загрызёт и глазом моргнуть не успеешь.

Я расхохоталась. Такого испуганно-нелепого вида я давно ни у кого не видела. Бедный профессор биофизики мгновенно вспотел и теперь размазывал пот и недавние слезы по всему лицу.

— А как у него с чесноком и серебром? — нервно поинтересовался он.

Задняя дверца машины хлопнула. В салоне появился ещё один пассажир.

— Чеснок я очень люблю, а серебро ношу постоянно и на шее, и на запястье. Ещё и в зеркале отражаюсь, как любой человек, — Виктор весело подмигнул и протянул руку под нос профессору, потряс толстым серебряным браслетом. — Звали, Виктор Иванович? Вот я и пришёл.

Виктор заговорчески подмигнул мне в зеркало заднего вида, придвигаясь ближе к переднему сиденью пассажира. Виктор Иванович сжался в комок и побелел от страха.

— Вик, прекрати! — оттолкнула я вампира. — Он же сейчас в обморок грохнется! Виктор Иванович, успокойтесь, всё нормально. Никто вас не загрызёт и ничего дурного не сделает. Виктор шутит.

Виктор довольно откинулся на заднем сидении и весело добавил:

— Ладно, я сегодня не голоден. Так что бояться вам, Виктор Иванович, нечего. Я могу с вами сегодня только поговорить.

Профессор с опаской оглянулся через плечо, но вряд ли что увидел из-за задравшегося воротника пальто. На всякий случай он придвинулся на краешек кресла, подальше от вампира, поправил воротник, виновато глянул на меня.

Я покосилась на вампира. Он довольно улыбался во весь рот, кивнул мне и я поняла, что отвертеться от общения не удастся, включила акселератор и втиснулась в поток машин.

Вокруг истерично загудели недовольные водилы, насыщенный выхлопными газами воздух дополнился новыми матами и выплесками багрово-тёмного в мой адрес. Я привычно увеличила радиус своей ауры, выжигая негатив вокруг, крики и гудки прекратились.

На ближайшем светофоре свернула в улочку и вскоре припарковалась перед дверями маленького уютного ресторанчика.

2

Мы заняли столик в затемнённом уголке, заказали напитки.

Виктор, как обычно, элегантный, как рояль, сидел развалившись на стуле и свысока оглядывал присутствующих.

'Нахальная рожа, — подумалось мне умильно, — умеет же напустить на себя лоску. Аристократ чёртов'.

Виктор был настоящим аристократом древнего рода, но в наше время это не воспринималось по-настоящему, разве что так, как в литературе или кино. Но он был настоящим. Каждый жест, мимика, взгляд, взмах ресниц, движение губ вызывало восхищение мужским достоинством, благородством, сказочной привлекательностью. Эдакий эталон мечты молоденьких наивных девушек, искренне веривших в 'принца на белом коне' и счастливую любовь внезапно упавшую с неба.

За столько лет общения я привыкла к нему и испытывала истинное удовольствие от наблюдений за прекрасным полом и их реакциями на его присутствие.

Он любил флиртовать и получал от этого истинное наслаждение, но всегда знал момент, когда нужно остановиться. Он питался энергией позитивных эмоций, как когда-то питался кровью, и для него восторг людских сердец и умов доставлял двойное удовольствие, добавлял моральное удовлетворение его мужскому самолюбию и обеспечивал получение жизненных сил для дальнейшего существования.

Виктор, не смотря на свою вампирью сущность, был великим учёным во всех областях науки и реальной жизни, великим эрудитом, за века не потерявшим интерес ко всему, что его окружало и творилось в мире. Его ум постоянно прогрессировал в развитии, вызывал удивление, уважение и, иногда даже, зависть.

Он не уподобился тем из вампирьего племени, кто не смог отказаться от крови, кто трясся над своей никчемной жизнью, охотясь ночами за невинными жертвами их голода, кто приносил вред не только людям, но и себе, так и не понимая этого.

Виктор жил легко, любил жизнь и любил всё живое. Он был жаден до новых знаний, постоянно расширял их, не боялся новых идей, объединял в своём уме всё, что удавалось открыть, достичь, познать. Его записи, по привычке выполненные от руки, удивляли, поражали глубиной записанных мыслей, давали пищу для ума, помогали многое понять.

Я с удовольствием пользовалась его семейной библиотекой, когда училась и когда мне это было нужно. Отказа в этом от Виктора я никогда не слышала.

Виктор был женат уже много веков и до сих пор боготворил свою неотразимую Викторию, как боготворит свою первую любовь безусый юноша. И она того стоила. Даже я, будучи взрослой девушкой, восхищалась её красотой, умом и мудростью, многому у неё училась, когда предоставлялась такая возможность.

Виктория родилась человеком и по собственной воле, из любви к Виктору, согласилась стать его женой на всю долгую вампирью жизнь. Она, в своё время, настояла на опасном эксперименте искусственной мутации их Семьи и замены кровавой трапезы на энергетическую пищу, на следующем витке развития вампирьего племени. Но приняли этот эксперимент только вампиры их Клана. Остальные взбунтовались и категорически отказались изменять свою суть.

Виктория была всегда разной: обворожительной, нежной, взрывной, мудрой, сексуальной, внимательной, ласковой и резкой. Одним словом непредсказуемой. Именно такой, какой должна быть Женщина, которая может покорить настоящего Мужчину навсегда.

Виктор её чуточку боялся, но тщательно это скрывал. Он никогда не мог предвидеть, как она поступит и, наверно, поэтому в ту ночь, когда был изранен оборотнем, пошёл не домой, а ко мне. Знал, что Виктория могла натворить немало бед в отместку за боль любимого, поддавшись мгновенной эмоции и не задумываясь над тем, кто прав, а кто виноват. Думала бы она потом, когда исправлять что-либо было бы поздно. Зная это, Виктор решил не рисковать чужими жизнями и пришёл ко мне.

Частенько они вдвоем, а иногда и всей Семьей, посещали самые разные мероприятия, где людям было хорошо, радостно и весело. Они ходили туда 'есть' и после каждого 'обеда' заметно молодели, набирались сил, и, если можно так сказать, светились счастьем.

3

Виктор Иванович сидел спиной к залу, с напряженно застывшей миной. Он не знал, как себя вести и что делать. Я глянула на Виктора, но он сделал вид, что не заметил моего взгляда.

Ладно. Придётся разговаривать мне и пугать бедного профессора самой.

Виктор терпеть не мог, когда о нём, как о вампире, болтают на каждом углу. По собственному опыту знал, чем подобные вещи заканчиваются обычно и для него, и для его семьи. И специально предоставил мне возможность объясняться с человеком по-человечески.

Он не любил выяснять отношения с представителями других рас, особенно с людьми, старался избегать таких разговоров и при любой возможности предоставлял это другим. Вот и сейчас сделал вид, что его этот разговор не касается.

Я оперлась о стол локтями и склонилась ближе к профессору. Тот навострил уши, слегка побледнев, придвинулся ближе, подражая киношным заговорщикам.

— Виктор Иванович, вы сегодня допустили две серьёзных ошибки, которые могут привести вас к плачевным последствиям, — начала я старую 'песню'. — Первая: вы без позволения сели в мою машину. Второе: вы безосновательно вызвали Виктора в моём присутствии и этим оторвали его от важных дел.

Во время нашего общения от меня вы узнали, что Виктор настоящий вампир. А эта информация крайне секретна, потому что, как вы знаете, вампиров не бывает и сказки о них всего лишь сказки. Надеюсь, что вы понимаете, что ваша жизнь и здоровье теперь зависят от кончика вашего языка и если вы хоть кому-то, хоть что-то ляпните, то мы будем обязаны обеспечить ваше молчание.

Вы уже успели убедиться, что одно лишь звучание имени Виктора даёт ему возможность разыскать вас в многомиллионном городе в течении нескольких минут, — соврала я не краснея. — Если же вы попробуете кому-то рассказывать о нём, то я не знаю таких преград, которые бы могли ему помешать найти вас и ваших собеседников очень быстро. Тогда я вам не завидую, Виктор Иванович. Считайте, что это моя убедительная просьба к вам и вы её обязательно выполните, не так ли?

Я сохраняла безразличное выражение лица и такой же безразличный взгляд, и старалась говорить монотонным голосом. Обычно это действует сильнее скорченных страшных рож и устрашающих интонаций.

Профессор позеленел и мелко трясся.

Официант принёс напитки, расставил на столе и бесшумно скрылся.

Я придвинула профессору бокал вина, а себе чашку ароматного кофе. Виктор взял виноградный сок красно-кровавого цвета, артистично пригубил, специально оставив на губах красный след, и, не глядя на перепуганного пожилого человека, красноречиво облизнулся.

Профессор схватил свой бокал, залпом выпил содержимое, икнул, не отрывая глаз от вампира и всё сильнее бледнея. Пришлось коснуться его руки, чтобы вывести из транса.

— Я жду вашего ответа, Виктор Иванович, — настойчиво обратилась к нему.

— Я.. я... могила! — пробормотал он испуганно.

Я кивнула.

— Мы вам поверим, Виктор Иванович, и будем надеяться на ваше благоразумие.

Он быстро закивал головой и хрипло каркнул:

— Да, да, я всё понимаю. Я буду нем, как могила!