Часть 7. Вампиры и оборотень.

.

1

Вечерний час пик на улицах огромного города это катастрофа для водителей. Все куда-то спешат, торопятся, втискиваются в плотный шнурок машин, раздражаются, матерятся друг на друга. Нервы, нервы, нервы. Не понятно только зачем? Ведь все равно ничего изменить не удастся, тогда какой смысл нервничать? Можно подумать, что никто из водителей и не подозревает, что в это время пробки на дорогах обязательно есть и будут. Это неизбежно, привычно, традиционно, но всё равно поддаются своим эмоциям.

Я удобно сидела в тёплой, умиротворяюще урчащей машине, потихоньку катилась к очередному светофору, наблюдая за дорожным ритуалом яростно переругивающихся из открытых окошек водителей.

Когда попадаю в длинную вереницу машин, с удовольствием пользуюсь подвернувшимся свободным временем, отдыхаю, наблюдаю за окружением или обдумываю то, на что в течении дня не хватило времени.

Моё умиротворение прервала мелькнувшая стремительным движением блекло-лиловая аура. Дверца машины распахнулась и на сиденье рядом со мной плюхнулся запыхавшийся мужчина в длинном пальто, с высоко поднятым воротником и съехавшей на лоб шапкой. Я с удивлением узнала преподавателя биоэнергетики.

— Виктор Иванович? — удивленно приподняла брови. — Какими судьбами? Что-то случилось?

— Фуф... — перевёл он дыхание, глянул на меня и тут же затараторил. — Здравствуйте, Дариночка! Вы простите, что я так нахально ввалился к вам в машину, но я должен с вами поговорить! Я искал ваш адрес в данных вашей анкеты, но так и не нашёл. А увидел вас в машине и сразу же решил, что это как раз тот счастливый случай, который мне послала сама судьба. Ну и побежал следом. Вы не сердитесь?

Я усмехнулась, разглядывая его раскрасневшееся лицо гипертоника, старый кожаный портфель, нескладно прижатый замерзшими пальцами к груди, и подумала о том, что все люди одинаковы.

— Виктор Иванович, у меня нет причин на вас сердиться. Случилось то, что должно было случиться. И так, как должно было. Вы же знаете, что всё, что ни делается, всегда делается к лучшему.

— Но ведь я поступил с вами совершенно непозволительным образом. Мне так стыдно за себя. Я не хочу, чтобы вы уходили с курса, Дариночка. Вы должны учиться этому! У вас несомненный талант! Вы понимаете, что я имею в виду? Я был глуп, когда вспылил. Вы должны меня простить и продолжить ваше обучение! Владимир Владимирович это такой мастер, какого поискать и, как говорится, днём с огнём не найти. Он многому может вас научить!

Я смотрела перед собой на дорогу, пытаясь придумать как деликатно сплавить бедного профессора, получившего нахлобучку от начальства и перепуганного живым вампиром, и в то же время ничего не объяснять.

Он весь трясся от мысли, что я не вернусь на курс, и фирма потеряет свои деньги за следующий семестр, а это скажется на его и без того мизерных доходах, случайно увеличенных неожиданным заработком лёгких денег, которое он мог бы потерять из-за собственной глупой несдержанности. Тогда жена и две великовозрастные дармоедки-дочурки сживут его со свету своими требованиями, упреками, скандалами и недовольствами.

Может быть на работе он и выкрутится как-нибудь, но в своей душе этот, потерявший веру в себя, человек вполне мог впасть в глубокую депрессию, на грани которой постоянно находился и из которой был бы только один выход.

От него эманировало страхом и раскаянием, и он радовался случайной возможности исправить свою ошибку. Он был обычным человеком, запутавшимся в собственной жизни, и мне стало его жаль.

Я, конечно, могла резко ответить и на этом закончить нашу беседу, но не стала этого делать. Съехала на обочину, остановила машину, глянула в несчастные глаза.

— Виктор Иванович, дорогой, поверьте, мне нечему учиться на ваших курсах. Мне просто нужна была бумажка. Ни больше, ни меньше. Теперь такая необходимость исчезла. И дело не в вас лично или вашем всплеске эмоций. Дело в том, что у меня теперь есть возможность, — я похлопала по рулю ладонью, — поехать за моими документами туда, где я их оставила.

Я надеялась, что мои слова прозвучали достаточно мягко и вполне убедительно для него, но я ошиблась. Он неожиданно закрыл лицо руками и, не стесняясь, расплакался, как обиженный малыш, и мне оставалось только терпеливо ждать, пока он успокоится.

Иногда людям нужно дать вылить из себя ту боль, страх, обиду, которые накопились за долгие годы, чтобы на душе полегчало, чтобы они могли найти в себе силы жить дальше, тянуть привычную лямку или найти выход из создавшегося положения и принять единственно правильное решение.

Эту свою особенность, давать другим возможность полностью расслабиться в моём присутствии, я знала давно. Поэтому ничуть не удивилась реакции человека, который неожиданно для себя самого потерял контроль над собой при постороннем.

Я молча протянула ему пакетик с носовыми платками. Он поспешно взял и спрятал лицо в одном из них.

— Простите меня, Дарина. Что-то я совсем расклеился. Простите, — тихо извинился он.

— Всё нормально, Виктор Иванович, всё нормально, — я тихонько похлопала его по плечу, посылая импульс успокоения. — В канцелярию я обязательно зайду и все вопросы там закрою. К вам претензий у вашего Владимира Владимировича не будет. Не переживайте, всё будет хорошо.

Он пошмыгал носом, обдумывая мои слова, и успокоился.

— Дарина, можно Вам задать вопрос? — спросил тихо.

Я кивнула.

— Вы кто?

Виктор Иванович напрягся, ожидая ответа.

— Человек, — искренне ответила.

Он облегченно кивнул и вопросительно на меня глянул.

— А по профессии?

— Магиня-воин, — честно ответила.

— А Виктор?

— Вампир.

— Но ведь вампиров не бывает, — ошеломленно уставился он на меня.

— Это Вы Виктору скажите, — улыбнулась я. — Он наверняка с Вами не согласится.

— Упаси Боги, — пробормотал преподаватель, с опаской глянув на меня. — Если он настоящий вампир, то лучше его об этом не спрашивать, а то ведь загрызёт и глазом моргнуть не успеешь.

Я расхохоталась. Такого испуганно-нелепого вида я давно ни у кого не видела. Бедный профессор биофизики мгновенно вспотел и теперь размазывал пот и недавние слезы по всему лицу.

— А как у него с чесноком и серебром? — нервно поинтересовался он.

Задняя дверца машины хлопнула. В салоне появился ещё один пассажир.

— Чеснок я очень люблю, а серебро ношу постоянно и на шее, и на запястье. Ещё и в зеркале отражаюсь, как любой человек, — Виктор весело подмигнул и протянул руку под нос профессору, потряс толстым серебряным браслетом. — Звали, Виктор Иванович? Вот я и пришёл.

Виктор заговорчески подмигнул мне в зеркало заднего вида, придвигаясь ближе к переднему сиденью пассажира. Виктор Иванович сжался в комок и побелел от страха.

— Вик, прекрати! — оттолкнула я вампира. — Он же сейчас в обморок грохнется! Виктор Иванович, успокойтесь, всё нормально. Никто вас не загрызёт и ничего дурного не сделает. Виктор шутит.

Виктор довольно откинулся на заднем сидении и весело добавил:

— Ладно, я сегодня не голоден. Так что бояться вам, Виктор Иванович, нечего. Я могу с вами сегодня только поговорить.

Профессор с опаской оглянулся через плечо, но вряд ли что увидел из-за задравшегося воротника пальто. На всякий случай он придвинулся на краешек кресла, подальше от вампира, поправил воротник, виновато глянул на меня.

Я покосилась на вампира. Он довольно улыбался во весь рот, кивнул мне и я поняла, что отвертеться от общения не удастся, включила акселератор и втиснулась в поток машин.

Вокруг истерично загудели недовольные водилы, насыщенный выхлопными газами воздух дополнился новыми матами и выплесками багрово-тёмного в мой адрес. Я привычно увеличила радиус своей ауры, выжигая негатив вокруг, крики и гудки прекратились.

На ближайшем светофоре свернула в улочку и вскоре припарковалась перед дверями маленького уютного ресторанчика.

2

Мы заняли столик в затемнённом уголке, заказали напитки.

Виктор, как обычно, элегантный, как рояль, сидел развалившись на стуле и свысока оглядывал присутствующих.

'Нахальная рожа, — подумалось мне умильно, — умеет же напустить на себя лоску. Аристократ чёртов'.

Виктор был настоящим аристократом древнего рода, но в наше время это не воспринималось по-настоящему, разве что так, как в литературе или кино. Но он был настоящим. Каждый жест, мимика, взгляд, взмах ресниц, движение губ вызывало восхищение мужским достоинством, благородством, сказочной привлекательностью. Эдакий эталон мечты молоденьких наивных девушек, искренне веривших в 'принца на белом коне' и счастливую любовь внезапно упавшую с неба.

За столько лет общения я привыкла к нему и испытывала истинное удовольствие от наблюдений за прекрасным полом и их реакциями на его присутствие.

Он любил флиртовать и получал от этого истинное наслаждение, но всегда знал момент, когда нужно остановиться. Он питался энергией позитивных эмоций, как когда-то питался кровью, и для него восторг людских сердец и умов доставлял двойное удовольствие, добавлял моральное удовлетворение его мужскому самолюбию и обеспечивал получение жизненных сил для дальнейшего существования.

Виктор, не смотря на свою вампирью сущность, был великим учёным во всех областях науки и реальной жизни, великим эрудитом, за века не потерявшим интерес ко всему, что его окружало и творилось в мире. Его ум постоянно прогрессировал в развитии, вызывал удивление, уважение и, иногда даже, зависть.

Он не уподобился тем из вампирьего племени, кто не смог отказаться от крови, кто трясся над своей никчемной жизнью, охотясь ночами за невинными жертвами их голода, кто приносил вред не только людям, но и себе, так и не понимая этого.

Виктор жил легко, любил жизнь и любил всё живое. Он был жаден до новых знаний, постоянно расширял их, не боялся новых идей, объединял в своём уме всё, что удавалось открыть, достичь, познать. Его записи, по привычке выполненные от руки, удивляли, поражали глубиной записанных мыслей, давали пищу для ума, помогали многое понять.

Я с удовольствием пользовалась его семейной библиотекой, когда училась и когда мне это было нужно. Отказа в этом от Виктора я никогда не слышала.

Виктор был женат уже много веков и до сих пор боготворил свою неотразимую Викторию, как боготворит свою первую любовь безусый юноша. И она того стоила. Даже я, будучи взрослой девушкой, восхищалась её красотой, умом и мудростью, многому у неё училась, когда предоставлялась такая возможность.

Виктория родилась человеком и по собственной воле, из любви к Виктору, согласилась стать его женой на всю долгую вампирью жизнь. Она, в своё время, настояла на опасном эксперименте искусственной мутации их Семьи и замены кровавой трапезы на энергетическую пищу, на следующем витке развития вампирьего племени. Но приняли этот эксперимент только вампиры их Клана. Остальные взбунтовались и категорически отказались изменять свою суть.

Виктория была всегда разной: обворожительной, нежной, взрывной, мудрой, сексуальной, внимательной, ласковой и резкой. Одним словом непредсказуемой. Именно такой, какой должна быть Женщина, которая может покорить настоящего Мужчину навсегда.

Виктор её чуточку боялся, но тщательно это скрывал. Он никогда не мог предвидеть, как она поступит и, наверно, поэтому в ту ночь, когда был изранен оборотнем, пошёл не домой, а ко мне. Знал, что Виктория могла натворить немало бед в отместку за боль любимого, поддавшись мгновенной эмоции и не задумываясь над тем, кто прав, а кто виноват. Думала бы она потом, когда исправлять что-либо было бы поздно. Зная это, Виктор решил не рисковать чужими жизнями и пришёл ко мне.

Частенько они вдвоем, а иногда и всей Семьей, посещали самые разные мероприятия, где людям было хорошо, радостно и весело. Они ходили туда 'есть' и после каждого 'обеда' заметно молодели, набирались сил, и, если можно так сказать, светились счастьем.

3

Виктор Иванович сидел спиной к залу, с напряженно застывшей миной. Он не знал, как себя вести и что делать. Я глянула на Виктора, но он сделал вид, что не заметил моего взгляда.

Ладно. Придётся разговаривать мне и пугать бедного профессора самой.

Виктор терпеть не мог, когда о нём, как о вампире, болтают на каждом углу. По собственному опыту знал, чем подобные вещи заканчиваются обычно и для него, и для его семьи. И специально предоставил мне возможность объясняться с человеком по-человечески.

Он не любил выяснять отношения с представителями других рас, особенно с людьми, старался избегать таких разговоров и при любой возможности предоставлял это другим. Вот и сейчас сделал вид, что его этот разговор не касается.

Я оперлась о стол локтями и склонилась ближе к профессору. Тот навострил уши, слегка побледнев, придвинулся ближе, подражая киношным заговорщикам.

— Виктор Иванович, вы сегодня допустили две серьёзных ошибки, которые могут привести вас к плачевным последствиям, — начала я старую 'песню'. — Первая: вы без позволения сели в мою машину. Второе: вы безосновательно вызвали Виктора в моём присутствии и этим оторвали его от важных дел.

Во время нашего общения от меня вы узнали, что Виктор настоящий вампир. А эта информация крайне секретна, потому что, как вы знаете, вампиров не бывает и сказки о них всего лишь сказки. Надеюсь, что вы понимаете, что ваша жизнь и здоровье теперь зависят от кончика вашего языка и если вы хоть кому-то, хоть что-то ляпните, то мы будем обязаны обеспечить ваше молчание.

Вы уже успели убедиться, что одно лишь звучание имени Виктора даёт ему возможность разыскать вас в многомиллионном городе в течении нескольких минут, — соврала я не краснея. — Если же вы попробуете кому-то рассказывать о нём, то я не знаю таких преград, которые бы могли ему помешать найти вас и ваших собеседников очень быстро. Тогда я вам не завидую, Виктор Иванович. Считайте, что это моя убедительная просьба к вам и вы её обязательно выполните, не так ли?

Я сохраняла безразличное выражение лица и такой же безразличный взгляд, и старалась говорить монотонным голосом. Обычно это действует сильнее скорченных страшных рож и устрашающих интонаций.

Профессор позеленел и мелко трясся.

Официант принёс напитки, расставил на столе и бесшумно скрылся.

Я придвинула профессору бокал вина, а себе чашку ароматного кофе. Виктор взял виноградный сок красно-кровавого цвета, артистично пригубил, специально оставив на губах красный след, и, не глядя на перепуганного пожилого человека, красноречиво облизнулся.

Профессор схватил свой бокал, залпом выпил содержимое, икнул, не отрывая глаз от вампира и всё сильнее бледнея. Пришлось коснуться его руки, чтобы вывести из транса.

— Я жду вашего ответа, Виктор Иванович, — настойчиво обратилась к нему.

— Я.. я... могила! — пробормотал он испуганно.

Я кивнула.

— Мы вам поверим, Виктор Иванович, и будем надеяться на ваше благоразумие.

Он быстро закивал головой и хрипло каркнул:

— Да, да, я всё понимаю. Я буду нем, как могила!

— Теперь вы можете идти домой и жить спокойно своей жизнью, — улыбнулась подбадривающе. — Вы в полной безопасности до тех пор, пока ваш язык молчит об этом.

Профессор поспешно вскочил, схватил свои вещи и бегом кинулся к выходной двери. Мы проводили его взглядами.

— Думаешь, будет молчать? — спокойно поинтересовался Виктор.

— Могила, — криво усмехнулась. — Он слишком перепуган, чтобы что-то понять. Думаю, что от него надо ждать сюрприза.

Мы молчали, наслаждаясь минутой спокойствия, неспешно разглядывали интерьер ресторанчика, обслуживающий персонал, вслушивались в свои ощущения и прошлое этого места. Иногда помолчать при тихой музыке, за чашечкой ароматного кофе, было очень даже приятно. Особенно, когда рядом сидит давний, проверенный в самых невероятных ситуациях, друг.

Дом, в котором располагался ресторанчик, был старой постройки, ещё тех времен, когда город не был городом, а только маленьким, затерянным в лесах поселением на перепутье дорог, у реки. Оно наполнялось народом, потерявшим кров после набегов диких племен. Уж очень место было удобное для торговли, лучших заработков, спокойной жизни, где каждый знает каждого, чужие наперечёт и у всех на виду, да и земля тут была дородная, урожайная.

Городище многократно перестраивалось, восстанавливалось после пожаров и набегов, расширялось, охватывая всё новые и новые территории, давало кров и хлеб любому, кто мог приспособиться к жизни в таком скопище людей и не-людей, прокормить себя и родню.

Этот дом строил повидавший жизнь кряжистый мужик, после удалой жизни решивший осесть в городище. Он долго выбирал место, водил коня, пускал пса, проверяя где ляжет, подрывал ямки, проверяя грунт, пока не раскопал старое зимнее лежбище лисицы. И тогда ему пришла в голову мысль поставить на этом месте не просто дом, а корчму. А где жила лиса, расположить барную стойку с напитками.

Всем же ведомо, что корчмарь подобен лису, такой же умный, осторожный, быстрый, готовый к любой неожиданности и риску, с кем-то мягкий и услужливый, а с кем-то и зубы умеет показать. По этому поводу бывали бурные обсуждения, шуточки, упрёки, веселья, да такие, что вплелись в энергетический рисунок этого места и оставили о себе долгую память.

Дом ставили всем миром и к осени он был готов для жизни и для работы. На следующий год, с первым снегом, молодая красавица-жена подарила ему первенца и корчма зажила своей бурлящей жизнью.

Позже дом переходил по наследству от отца к сыну, перестраивался, обкладывался камнем, рос вверх и в разные стороны, пока последний наследник не проигрался в карты и не был вынужден продать его за долги.

Потом дом переходил из рук в руки случайным хозяевам, пока его не выкупил оборотистый предприниматель для маленького бизнеса, с помощью которого можно было отмывать левые деньги.

Под всем домом был огромный подвал, соединенный подземными переходами с домами соседей, друзей, приятелей и важных лиц по всему городку, как мера предосторожности, когда при любой опасности можно было сбежать из дома незаметно, со всеми чадами и домочадцами, куда угодно или вообще из городища, переждать дурные времена и спокойно вернуться.

Подземные переходы, как ни странно, были в прекрасном состоянии. По стенам и потолку они были обложены обожженной окаменелой глиной, разбегались в разные стороны, переплетались и снова делились на туннели, уводящие в безопасность. Вентиляция была отменной, для себя же делали, даже новые застройки им не вредили.

Но теперь там была какая-то своя, странная жизнь, о которой никто толком ничего не знал, кроме слухов и сказок, а смельчаки-исследователи или совсем не возвращались, или молчали о своих похождениях, будто теряли дар речи. У них особо никто ничего не допытывался, но подземелья пользовались дурной славой и говорили о них только шёпотом.

Всё это промелькнуло в моей голове, как кинофильм, прокрученный в ускоренном темпе. Я поделилась своими мыслями с Виктором. Он молча кивнул и скосил глаза в сторону входной двери. Я насторожилась.

4

Ресторанчик был маленький, разделенный на кабинки, по желанию закрывающиеся тяжёлыми гардинами. Судя по запахам, кормили вкусно, разнообразно и встречались здесь люди серьёзные, не любящие чужих глаз. Приходили пообедать, неспешно обсудить свои дела и, не привлекая чужих взглядов, спокойно уйти.

Обслуга была вышколенная и ни на секунду не задерживалась при столиках, появлялась незаметно в нужный момент и также незаметно исчезала за тяжёлой старинной портьерой.

— Виктор, я решила тебе сказать, что тот оборотень, который ранил тебя, жив, — решилась я наконец признаться другу.

На долю мгновения его взгляд остановился, зрачки сузились и тут же вернулась в нормальное состояние.

Нужно хорошо знать Виктора, чтобы заметить это. Я знала его хорошо. Он насторожился, услышав новость, но тут же прокрутил её в голове и пришёл к своим собственным выводам.

Меня он знал не хуже и не сомневался, что для этого у меня должна была быть очень серьёзная причина.

Вик вопросительно приподнял одну бровь.

— Да, — кивнула я, — это моя работа. Я пошла туда после того, как ты заснул.

Виктор молчал, потягивая сок.

— Ты его сильно покалечил, Вик. Я его нашла почти трупом.

— И, конечно же, спасла, — саркастически кинул вампир. — Ты ждёшь от меня вопроса, 'мать Тереза'? Хорошо, я тебе его задам. И где же теперь находится несчастный, порванный вампиром оборотень?

— Он у тех молодых оборотней, с границы, Ирины и Игоря. Вик, ты должен знать, что он обычная жертва мага. Марионетка, которую тот использует в своих целях и сам он ни в чём не виноват.

Виктор с тем же выражением сарказма приподнял бровь:

— И кто же, позволь узнать, этот узурпатор-маг?

Я спокойно глянула ему в глаза:

— Борель из Дюн.

Я, конечно, ждала какой-нибудь реакции, но не той, что увидела.

Виктор, как хищник перед прыжком, мгновенно подобрался, глаза сузились в щёлочки, опасно сверкнули, ноздри расширились, шумно втянули воздух.

— Кто?! — громко прохрипел Виктор и тут же приглушил голос. — Ты с ума сошла, Дарина! О чём ты говоришь?! Борель давно умер! Я самолично присутствовал при сожжении тела. Инсценировки быть не могло. Борель мертв несколько веков. А ты пытаешься мне втолковать, что он жив?! Дарина, я не ребёнок и в сказки не верю. Многие из долгоживущих приезжали, чтобы удостовериться в его смерти. Многим он стоял поперек горла. Извини, я не могу тебе поверить, Дарина.

Обычно спокойный Виктор был возбужден. Это известие о Бореле для него оказалось более неожиданным, чем я могла предположить. Я покачала головой, не соглашаясь ни с ним, ни с собой, но скрывать от вампира что-то относительно Бореля, не собиралась.

— Он жив, Вик. Я сама была транспортным средством для его выхода из Дюн. Он умел создавать гомункулусов из плоти и крови. Думаю, что одного такого тогда вы и сожгли.

— Дарина, детка, — снисходительно-назидательно начал он, — энергорисунок индивидуума подделать невозможно. И кому, как не Высшему вампиру уметь определять его безошибочно, а? Гомункулус не может в точности повторять рисунок живого мага. Тем более такого Мага! Разве ты этого не знаешь?

— Даже с помощью Сферы? — перебила я и сделала наивные глазки типичной блондинки.

— Откуда ты знаешь про Сферу?! — живо отреагировал он.

Лицо стало жёстким, губы истончились, из-под верхней хищно выглянули клыки. Он скрипнул зубами, но всё же взял себя в руки, с натугой, медленно выдохнул, глотнул сока и откинулся в кресле. Я укоризненно посмотрела на него.

— Рассказывай, — велел Виктор.

Я не обратила внимание на его тон и рассказала всё, как на духу. Мне нужен был мудрый совет и помощь, а их я могла получить только от вампира и его жены.

— Теперь Борель собирает информацию о реальном мире, использует чужие тела и ищет себе то, которое имеет нужный для его целей энергопотенциал. Та девушка, с которой ты схлестнулся в том доме, была как раз одним из его тел. Сколько их у него, неизвестно, как неизвестно сколько ещё жертв он принесёт самому себе, пока найдет то, что ему нужно. А Эльдар его невольник, украденный из подвластного Борелю племени волков-оборотней, живущего в тех же Дюнах. Он сейчас исполняет роль связующего звена между эфирным телом Бореля и телами жертв. Борель его этому обучил. Да и вообще, натаскал в магии довольно хорошо. Он, скорее всего, помогает Борелю в ритуале, когда тот находит очередную жертву. Ну, и выполняет роль мальчика на побегушках и для битья, — закончила я свой рассказ.

— Так вот почему ты появилась в Мегаполисе без документов и с лёгкостью сняла моё заклинание на озере, — кивнул Виктор. — Значит, Сфера, которую ищут все столько веков, всё это время была у Бореля, а теперь она часть тебя? А Эльдара ты поместила у оборотней, чтобы Борель запаниковал? Ведь проводить ритуал со следующими телами он не сможет, а помощника со стороны, без специальной подготовки, не возьмет.

Я кивнула.

— Дарина, что-то я не помню, чтобы за всю мою сознательную и, заметь, долгую жизнь, кому-то удалось растворить в своём физическом теле чистую энергию Сферы и при этом не испариться подобно облачку тумана. Борель над этим бился много веков и, как я понимаю, у него ничего из этого не вышло. А ведь он маг с огромным стажем и ещё большим багажом знаний. До него над решением этой задачи несколько тысячелетий работали Древние. Как могло случиться так, что ты смогла это сделать?

— Я не знаю, Вик. Для меня это тоже загадка. Я не старалась что-то сделать сама. Это случилось как-то самопроизвольно. Без моего желания или особого усилия. И что теперь со всем этим делать я не себе представляю.

— Хм... — потёр подбородок Виктор. — Так не бывает вообще-то. Хмм... А как ты себя чувствуешь, детка, скажи мне?

— Паршиво, — вздохнула в ответ. — Даже не представляешь, как паршиво. Особенно после ритуала у драконов. Как-то всё обострилось, что ли. Прозрачный сказал, чтобы я ни в коем случае не пользовалась магией минимум год. Может тогда моё здоровье и психика восстановятся, — я расстроенно помолчала и потом добавила. — Вик, я никогда в жизни не чувствовала себя так паршиво. Я никогда не думала, что наступит момент, когда я не смогу контролировать своё сознание, эмоции, тело. Мне очень плохо, Вик. Очень. Иногда мне кажется, что я умираю.

Мне стало так жаль себя, что я едва не расплакалась.

— Я так не думаю, Дарина, я так не думаю. Для умирающей ты выглядишь слишком цветуще, но и на здоровую не похожа, насколько я тебя знаю, — задумчиво покрутил бокалом вампир. — Если всё обстоит именно так, как ты говоришь, а у меня нет оснований тебе не верить, значит, происходит что-то странное, только вот что? Такое впечатление, что какая-то часть информации не улавливается сознанием и получается не полная картина. Ну и головоломку ты мне задала, милая, — зрачки вампира сузились в вертикальные полосочки, подёрнулись дымкой. — Надо думать. Ты же не против, чтобы я рассказал всё Виктории?

— Я на это рассчитываю, Вик. Она у тебя мудрая дама и её совет мог бы помочь разобраться со всей этой кутерьмой. Расскажи ей, Вик, про всё. Пожалуйста.

— А сама, что же, не хочешь увидеться с моей супругой?

Я покачала головой:

— Нет, я для этого слишком слаба.

Вампир понимающе покачал головой, попивая прозрачно-кровавый сок. Тихая музыка помогала думать, укладывала мысли в ровный поток, успокаивала эмоции, не торопила никуда.

— Вик, я всё время слушаю себя и чувствую какую-то тягу... — вспомнила я свои ощущения за последние пару недель.

— Какую? Куда? — оживился Виктор.

— Не знаю... — прислушалась к себе и снова ощутила то же самое, и постаралась описать — Куда-то ехать, идти, в общем, двигаться. Не знаю куда. Это чувство, эта эмоция с каждым днём становится сильнее и я ничего с этим не могу поделать. Вик, со мной что-то совсем не так. Помоги мне, а?! Ты же умный, ты же знаешь всё на свете. Я не знаю больше никого такого мудрого, как ты...

Я с надеждой смотрела на него. В глазах защипало, но я подавила слёзы.

Виктор хмуро крутил в руках салфетку, глядя куда-то в сторону.

— Я подумаю, девочка. Обещаю, — наконец выдавил он из себя. — Мы поможем тебе так, как сможем. Только не обещаю, что это будет быстро. А что ты собираешься сделать с пеплом Драгира?

Я пожала плечами:

— Не знаю. Но бездумно отдавать его драконам я не хочу. Мне кажется, что этого делать сейчас нельзя, Вик, а я привыкла слушать свою интуицию.

— И где ты его хранишь? Ведь Борель всё равно почувствует эманации Драгира и найдёт пепел.

— Он найдет меня, Вик. Без меня он не найдёт пепел. А мне это и надо. Но только не сейчас. Чуть позже. Когда я буду готова. А храню я его вот здесь.

Я покрутила на пальце массивное колечко, из тех, какие были у всех выпускников и студентов ВАМПиКа, начиная с третьего курса, и оставались на всю жизнь, как места для хранения всех нужных и важных вещей. Правда, мой перстень не был из академического магазинчика. Его подарил мне Абарар, когда я перешла на третий курс.

— Заклинание уменьшения с примесью левитации, чтобы палец не оторвал, — улыбнулась ему. — Я подумала, что это даст мне некоторое преимущество. По крайней мере сейчас. Мы с Борелем в равно паскудной ситуации. Пока он не стабилизируется в подходящем теле, ко мне не сунется, а к этому времени я надеюсь быть готова. Если раньше не предстану 'пред лице бозе', — и томно подкатила глазки, неудачно изображая умирающую.

Виктор нахмурился, не обратив внимания на мои артистические экзорциссы, прислушался к перстню. От его лба протянулся тоненький дымчатый лучик, пошарил по перстню и моему пальцу, коснулся вычурного витиеватого дракона на верхней пластине, дёрнулся назад, точно обжегшись.

— А что его ограждает? — удивился вампир. — Я не чувствую ничего, но и проникнуть туда не могу. Как это может быть?

— Не знаю, — покачала я головой, — может это действие Сферы, а может самого кольца, оно же драконье, как ни крути. А может всё вместе.

Что-то с моей головой опять стало не так. Сознание тихо поплыло в туманную дымку. Пришлось положиться на собственную волю, взять себя в руки и приказать сознанию не валять дурака. Через минуту немного полегчало, но лёгкая пьяность оставалась и с этим я поделать ничего не могла.

В последнее время это состояние предвещало тошноту, рвоту, головокружение и слабость в сопровождении обильного потения.

Глотнула крепкого кофе, показавшегося мне сейчас прогорклым, попыталась сконцентрироваться на биохимии организма. Ничего не получилось. Насильно подвигала ребрами, надеясь на растяжку межреберных мышц, позволяющую глубже вдохнуть. Чуть полегчало, но без особых перемен. Тяжко вздохнула, присматриваясь к лепнине на потолке.

Виктор помолчал, внимательно наблюдая за мной, тихо сказал:

— Дарина, я начинаю тебя бояться. Ты и раньше была очень сильной магиней, а теперь ты становишься непредсказуемой и этим опасной. А я таких вещей не люблю. Кстати, — прислушался он на мгновение к себе, — тебя я тоже не чувствую. Совсем. Хоть ты и сидишь рядом. Хм... Странно...

Усмехнулась, приняв его слова за обдуманный отказ. От слов друга стало горько не только в горле, но и на душе. В этот момент даже таких безобидных шуток я принять не могла. Это было выше моих сил.

— Ну, если даже ты говоришь мне такое, то, значит, я осталась одна. Извини, Вик, напрасно я тебе всё это рассказала.

Я встала, но уйти Виктор мне не дал. Схватил за руку и силой усадил на место.

— Дарина, ты меня неправильно поняла. Это была шутка. Ну, не брошу же я тебя в таком состоянии, — голос Виктора чуть дрогнул.

Я глянула ему в глаза, Виктор был растерян и расстроен. Таким я его не видела никогда.

— Я в любом случае помогу тебе, чем смогу. И я, и мой Клан. И, тем более, Виктория. Ты же знаешь, как она любит такие головоломки. Особенно те, которые связаны с тобой. А сказал я так, потому что это нормальная реакция любого, кто услышал бы твой рассказ.

— Спасибо за откровенность, Вик. Я предполагала, что ты будешь удивлён, но не думала, что испугаешься.

— Даринка, детка, я на твоей стороне, поверь. Ты же знаешь, что вампиры не лгут. Это против их натуры. Да и Виктория, если бы узнала, что я тебе не помог, подвесила бы меня за одно место на первом фонаре и долго изгалялась со всей присущей ей изобретательностью, — Виктор тихо засмеялся. — Повалим мы твоего Бореля, не переживай. И с драконом справимся. А потом решим что делать со Сферой. Не переживай. Ты не одна. У меня даже есть кое-какие мысли на этот счет.

У меня камень упал с души.

Виктор никогда не обещал того, чего не мог выполнить или в чём сомневался. Значит, он располагал неизвестными мне сведениями о волнующих меня вопросах и решил сначала всё проверить и лишь потом говорить что-то серьёзное. Я улыбнулась в ответ:

— Авантюрист ты, вампирюга!

Он отпустил мою руку и мы ещё немного посидели в приятном и тихом ресторанчике, слушая музыку и наслаждаясь покоем.

5

Сегодня я уехала от вампиров, сказав им, что ищу место, где смогла бы опробовать свои странные силы так, чтобы никому не навредить и не нарушить хрупкого равновесия окружающего Мира.

Я соврала и в то же время говорила им правду. Я не знала куда и зачем мне нужно было ехать, но было такое ощущение, что, если я не буду двигаться в каком-то направлении, уж не знаю в каком, то выскочу из собственной шкуры от нетерпения.

Это была не первая поездка за город, но ни одна из них ещё ни разу не увенчалась успехом. Я металась из стороны в сторону, пока не упорядочила свои выезды. Заодно пробовала проверять свою силу в простых заклинаниях и разобраться, на что могу рассчитывать.

Пройти в любой другой мир я не могла из-за нестабильности своей энергетики. Меня тут же отбрасывало на несколько метров от портала, когда я пробовала к нему приблизиться, и было не важно, природному или открытому Виктором или Викторией.

Зов у меня тоже не получался. Любой луч направленной мысли преобразовывался в электрическую энергию и в виде молнии попадал туда, куда я смотрела. Вампиры делали всё, что было в их силах и даже больше, но ничего конкретного пока сказать не смогли.

В городе пробовать свои силы означало бы добровольно привлечь к себе неприятности и внимание тех, кому совсем не обязательно знать о моём пребывании здесь, а тем более о Сфере. Я не забывала о Кланах, реально управляющих не только Мегаполисом, но и всей страной, о которых вовремя предупредили вампиры.

За последние полтора месяца ощущение неуверенности в привычных возможностях росло с каждым днём. То ли они исчезали, то ли усиливались я никак не могла понять. И физически, и энергетически я чувствовала себя истощённой, измученной, уставшей, хоть и спала сутками.

Кроме того, появилось чёткое ощущение того, что я сгораю изнутри заживо. Температура тела, то резко поднималась до сорока, то снижалась до тридцати четырех с половиной, в сопровождении сильных головокружений, слабости, тошноты, независимо от того, в какую сторону произошёл скачок. Органы посходили с ума, сознание плавало, будто я пила не воду из крана, а по меньшей мере едва разведённый спирт. Есть не хотелось совсем, язык 'географически' потрескался, иногда, когда пересыхал сильнее, кровоточил.

Я понимала, что есть надо и впихивала в себя через силу то, что приносили вампиры. Зато пила, как бездонная бочка. Вёдрами. И пить хотелось всё время, будто внутри меня полыхал пожар, который необходимо залить водой.

Вампиры устали таскать графины с водой к моей постели, притащили ведро и ковш. Это удовлетворило всех.

Иногда становилось полегче. Тогда мне позволяли выходить на прогулку. И я садилась в машину и куда-нибудь ехала, пока до моего сознания не доходило, что еду домой. Просто повиновалась интуиции и эмоциям. Это направление было приятно для души и давало надежду, что всё будет хорошо.

6

Погода солнечная, искристый снег небольшими сугробами лежал по обочинам. Поля спрятались под белым ковром, деревья причудливо изогнули голые ветви, припорошенные снегом. В машине тепло и уютно. Тихая музыка не мешала думать.

Субботнее утро, пустая дорога, редкие посёлки и перелески, и поля, поля, поля.. по обе стороны дороги.

Люблю ездить за рулём. Это доставляет мне несказанное удовольствие, отдых, приятные ощущения, возможность обдумать происходящее в моей жизни или просто помечтать о чём-то сокровенном, о чём ни с кем не поговоришь. Всегда с удовольствием сажусь в машину и готова ехать, ехать, ехать...

Люблю новые места, новые города, новые ощущения, которые всегда возникают, будто из-ниоткуда, когда долго едешь в каком-то случайном направлении.

Люблю останавливаться на обочине и любоваться красивым видом, слушать тишину, пение птиц, стрекот кузнечиков, дождь по листьям, шуршание снежинок, поскрипывание замерзших ветвей и просто ветер.

Люблю вчувствоваться в ауру тех мест, где бываю, слушать себя, рассматривать диковинные мыслеформы, связанные с историей места, видеть тех, кто давно канул в прошлое, слышать их разговоры, чувствовать их эмоции, учиться понимать те времена и дорожить тем, что имею сейчас.

Это необычайное ощущение многослойности своего сознания, когда знаешь и чувствуешь себя вот здесь, в современном мире, и одновременно, так, как если бы находилась здесь же, на этом месте, но сто, двести, пятьсот лет назад, и яркость восприятия ничем не отличается от реальной.

А если подумать, чуть расслабить и в то же время сконцентрировать внимание на своих ощущениях, и притянуть к этим ощущениям ещё и понятие параллельного пространства, то диапазон собственного восприятия тут же многократно расширяется, увеличивается. И тогда возникают новые ощущения и мыслеформы подобного места в каких-то параллельных мирах, так похожих и не похожих на наш.

Для посторонних это сказка, для новичков мечта, а для тех, кто хоть немножко знаком с паранормальными науками, поначалу есть трудности для такой работы сознания, но для обученных и высших магов это привычные будни. Остальные люди об этом даже не подозревают.

Наверно, это и хорошо. Меньше волнений и страха перед настоящей жизнью, перед тем, что объяснить современная наука ещё долго не сможет.

Иногда меня распирало от переизбытка энергии, хотелось двигаться, впрягаться в плуг и пахать, выскочить из шкуры и выть волком, лишь бы выбросить из себя бурлящую силищу. А иногда тело и мысли были тяжёлыми, воспалёнными, шальными, как в туманном бреду. И тогда я не могла отрыть глаз, пошевелить даже пальцем. Пот лил с меня ручьём, во рту был привкус лежалого навоза, с таким же запахом, а внутри всё тряслось, плакало, умирало.

Сегодня я чувствовала себя настолько хорошо, что мои опекуны-садисты, сладкая парочка вампиров, Виктор и Виктория, позволили мне встать и выйти на свежий воздух.

Я походила вокруг дома, по заснеженным дорожкам сада, послушала своё тело и решила отдохнуть душой за рулём моей машины.

На цыпочках пробралась в лабораторию, умыкнула из ящика лабораторного стола ключи и радостно удрала от экспериментаторов-вампиров, пока они были заняты научными дебатами по поводу моей ненормальности. То-то будут шипеть, устрашающе выставив клыки, когда вернусь.

Мстительная улыбка за долгое безропотное подчинение скривила моё лицо и на душе сразу полегчало.

Теперь я ехала по пустой заснеженной дороге и думала.

'Что я имею в своём арсенале на сегодняшний день? Несколько заклинаний, которыми пока владею и до конца не ясно, на сколько ещё владею? ВИдение излучений аур людей, не-людей и предметов? Пара заклинаний поиска и 'невидимости', да несколько оборонных? Этого слишком мало для чего угодно, и совершенно мизерно, если думать о поединке с таким магом, как Борель. А то, что поединок будет, я знала наверняка.

Любые заклинания, мудры и Слова Силы я даже произнести про себя боялась. Каждое из них могло ударить по мне же и убить наповал от одной пробы концентрации на них, а ещё хуже, могло причинить вред окружающим.

Может быть об этом предупреждал тогда Прозрачный Дракон?'.

Мой измученный мозг отказывался напрягаться в поиске выхода. Всё, что он мог из себя выдавить, это приближённое подведение итога того, к чему я пришла после всех своих умозаключений. Да и то, этот итог был слёзным. Любая концентрация мыслей вызывала дикую головную боль и ощущение железобетонной тяжести в теле.

Замигала красная лампочка на приборной доске. Пора залить солярки, а до заправки ещё нужно доехать. Я напрягла память и не вспомнила ни одного знака, который бы указывал на её близость.

Можно, конечно, развернуться и проехать километров тридцать назад до ближайшего села, а там поискать трактористов и залить полный бак. Но мне было лень останавливать машину, разворачиваться на узкой и скользкой дороге, да и не была уверена я, что туда доеду. И я ехала вперёд, подчинившись инстинкту.

Наконец, на фоне заснеженного поля показался окраинный дом какой-то деревушки, укрытой высокими сугробами, и вскоре я остановила машину у чужой калитки.

Из будки лениво брехнул пёс, как только я подошла, и тут же замолчал. Скрипучая дверца сараюшки приоткрылась наружу. Оттуда выглянул бородатый мужик.

— Здравствуйте! — крикнула я, обрадовавшись его появлению. — Не могли бы вы мне помочь?

Мужик прищурился, внимательно оглядел меня, кивнул и пошёл к калитке, плотно прикрыв за собой дверь ветхого строения.

— Что у вас случилось, милочка? — спросил грубым басом.

— Мне нужно немного солярки, чтобы заправить маши... — не договорив скороговорку, почувствовала, как сжалось сердце, кровь отхлынула от конечностей, они стали ватными, в голове вспыхнуло зелёным.

Последнее, что я увидела были удивленно испуганные глаза бородача и знакомая чернота заволокла сознание.

7

Тихое бормотание 'здравицы' я узнала сразу. Этот старинный ритуал, обращенный к древним Богам, позволял лекарю— попу-колдуну-ведьме вернуть человеку ясное сознание, снять порчу, восстановить утраченное здоровье, если, конечно, вовремя успеть.

Этому меня учила бабушка в год Многотравья, сидя на лесной полянке с длинной веткой орешника в руке. Она заставляла меня раз за разом повторять заклинания в нужном порядке, для каждого действия на разные лады, нараспев, терпеливо поправляя мои ошибки.

Я злилась на неё, обижалась, отползала к понравившемуся цветочку или букашке, вертясь в разные стороны и не понимая, что этим удлиняю свои мучения и бабушка просто так не отстанет. Если я что-то неправильно произносила, то обязательно получала по заднице ореховой хворостиной.

Как она умудрялась попадать точно в одно и то же место из любого положения и расстояния, до сих пор не представляю. Этот секрет она мне так и не открыла. А жаль. Очень бы пригодилось в жизни.

Вспомнила, что перед тем, как потерять сознание, было какое-то странное чувство, зелёная вспышка, изумлённо-испуганные глаза мужика и темнота, но бормотание ритуальных слов прерывать не посмела ни изменением своего ритма дыхания, ни открыванием глаз. Знала, чем это может грозить не только мне, но и той, которая старалась мне помочь.

Женский голос мягко напевал заклинания, в лицо летели капли воды, настоянной на травах. Мягкая натруженная рука, наконец-то, погладила по голове, давая понять, что всё закончено.

— Как ты себя чувствуешь, госпожа? — услышала приятный женский голос и открыла глаза.

Спокойные серые глаза смотрели в мои. Морщинистое доброе лицо мягко улыбалось. Старушка гладила меня по руке и ждала ответа.

Я села на топчане, прислушалась к себе: в голове ещё немного кружилось, в теле лёгкая слабость, но особо жаловаться было не на что.

— Хорошо. Спасибо вам большое. Давно я здесь? Ой, — смутилась от своего же вопроса, но всё же добавила, — а где я?

Мудрые, серые, спокойные глаза смотрели заботливо и внимательно.

— Примерно час назад тебя принёс Митяй, госпожа. Сказал, что ты хотела о чём-то спросить, но потеряла сознание.

Я внимательно присмотрелась к ней. Старушка выглядела лет на семьдесят. Опрятная. Аура светилась серебристо-золотым с проблесками молодой зелени. Настоящая Целительница! Думала, что уже не суждено мне ещё раз встретить такую в этой жизни. Оказывается, ошиблась. Приятно ошиблась. Она напоминала добрую старую волшебницу из сказки и...хм... мою бабулю, если бы она дожила здесь до такого возраста.

В единственной огромной комнате, с русской печью посередине, было чисто прибрано, деревянные не крашенные дубовые полы блестели чистотой и натуральной краснинкой от многолетнего шаркания стопами по нему.

Широкие лавки у окон были застелены пушистыми шкурами. Вязаные занавески, с ручной вышивкой, украшали окна и образа в 'красном углу', только лица у этих святош совсем не благочестивые, особенно глаза. На некоторых совсем даже не лица, а какие-то рожи непонятного происхождения то ли людей, то ли полу-зверей, то ли демонов. Лампадки тлели едва-едва под каждым из них, подсвечивая снизу ровно мерцающим светом.

Почти под потолком висел, написанный маслом на доске, портрет во весь рост необычайно красивой девушки, окружённой ореолом света. Её глаза и губы улыбались. В одной руке она держала светящийся своим собственным светом шар, а в другой меч, рукоять которого украшал крупный рубин. Голову и плечи девушки прикрывал кольчужный капюшон. Длинная коса, как толстая змея, струилась по груди, подчёркивала тонкий стан и заканчивалась боевым узлом.

'Прямо, как у меня, — подумала про себя. — Ну, надо же, как на меня похожа. Интересно, кто она? А художник был мастером. Ишь как ухватил самую суть.'

— Мы храним твой образ, Госпожа, — сказала старушка, — и образы святых покровителей бережём. Всё по твоему Завету.

— Мой?! — удивлённо спросила, решив, что бабка наводит тень на плетень.

Но она смотрела на меня спокойно, внимательно и мудро.

— Мы все узнали тебя, Госпожа, пока ты лежала без сознания, — ответила она. — Ты наша Богиня и Хозяйка Алтаря Миров.

Я молча глянула на портрет, потом снова на старушку.

— Ох, прости, Госпожа, — всплеснула она руками, поднялась с табуретки, на которой сидела у моего изголовья, — я от радости совсем из ума выжила! Ты же голодная, поди! Сначала обед, а уж потом разговаривать будем, — засуетилась старушка.

Мой живот помимо воли громко квакнул и забурчал, отвечая носу, почуявшему вкуснятину. Рот наполнился голодной слюной. Я кивнула, стыдливо глянув на нее. Старушка с улыбкой оглянулась, хлопоча у печи.

— Стыдиться голода не надо, Госпожа. Стыдиться надо переедания. Хочешь есть, значит, здорова. Тело-то молодое, требует своего. В сенях умывальник, а рушник висит рядом на гвоздике. Умойся, Госпожа, а я пока на стол накрою, да пообедаем вместе.

Я поднялась и, покачиваясь, поплелась умываться.

Умывальник висел там же, где и в моём отчем доме, на стене в сенях.

Поплескалась немного ледяной водой, прислушиваясь к окружению, расширила диапазон восприятия. Всё было спокойно. В будке дремал пёс, моя машина стояла на улице у калитки, где я её и оставила, и медленно засыпалась снегом. Дверь сараюшки была плотно закрыта, но там кто-то был, только я не могла понять кто.

В курятнике лениво поклёвывали зерно куры под строгим надзором здоровенного жилистого петуха. В овине жевала свою жвачку сытая и ухоженная корова. Отдельно, за загородкой, перетаптывались две козы и козёл. Больше никого и ничего не было в округе.

Вернулась в хату взбодрённая и успокоенная.

Старушка успела накрыть стол чистой скатертью, с красными петухами среди цветов по углам. На столе ароматно дымились полные борща две деревянные миски, изукрашенные тонкой резьбой. Рядом лежали такие же деревянные ложки с витиеватыми черенками. Макитрочка со сметаной красовалась около блюда с несколькими толсто нарезанными кусками хлеба домашней выпечки.

— Садись к столу, Госпожа, отведай угощения! — она улыбалась не только губами, но и глазами.

Я знала старинный ответ на ритуальное приглашение и поспешила его произнести:

— Пусть Боги будут ласковы к этому дому, его хозяевам, скоту и опекунам! — поклонилась, сложив пальцы в древние мудры.

Старушка встала, как вкопанная. Глаза её засветились радостью. Одинокая слеза скатилась по морщинистой щеке и мне показалось, что она её даже не заметила.

Я поклонилась красному углу, печи-кормилице, столу и хозяйке. Та повторила мои движения и мы чинно уселись, каждая на свой табурет.

Старушка отломила кусочек горбушки, присыпала солью, протянула мне. Я приподнялась на табурете, взяла хлеб с солью, разломила его на семь частей. Одну отнесла к образам, вторую положила перед хозяйкой, третью кинула в печь, четвертую под неё, три отложила на ближайшую лавку у двери. Вернулась к столу и села. Мысленно поблагодарила свою покойную бабулю за науку и вездесущую ветку орешника.

Старушка взяла кончиками пальцев свой кусочек подсоленного хлеба, я повторила её движение. Мы молча съели их, тщательно разжёвывая. Хозяйка положила в миски с борщом сметану и мы принялись за еду.

По её щекам текли слезы, но мы обе молчали, выполняя ритуал до конца. Малейшее нарушение, по древним законам, могло стать оскорблением не только для каждой из нас, но и для Богов, почитаемых в этом доме.

Наконец с трапезой было покончено.

Она собрала тарелки, а я вернулась к трём кусочкам, которые оставила у двери и вышла из хаты. В овине положила кусочек на притолоку над дверью — угощение овиннику, перед конурой собаки положила второй, в благодарность, что впустил в дом, а дверь в сараюшку, где зимовала животина, не поддалась, поэтому положила сбоку кусочек хлеба на снег, благодаря за гостеприимность и угощение.

Из-под двери блеснуло и кусочек исчез, а я осталась стоять с открытым ртом, успев всё же произнести последнее слово ритуала. Наконец, опомнилась от удивления и вернулась в дом.

Старушка сидела за прибранным столом. Скатерть на нём теперь была другая. На ней стояли две деревянные резные кружки, наполненные отваром из сушеных трав, ягод и фруктов. По запаху я поняла, что травы редкие и несут в себе оздоравливающий и восстанавливающий силы эффект.

Присела за стол. Старушка не отрывала от меня взгляда.

— Я очень долго ждала тебя, Госпожа, — тихо начала она. — Очень долго. Но всё-таки дождалась.

Я удивилась такому вступлению, но мешать не стала. Чувствовала, что говорить сейчас не стоит, надо молчать и слушать.

— Меня зовут Мелина, — продолжила она. — Я Мать-Хранительница племени последних друидов, оставшихся в живых после Великой Битвы. Проклятие, брошенное в то время Велирой, магиней, возжелавшей безграничной власти и впустившей в наш Мир Дикую Магию, не даёт нам ни умереть, ни возродиться. Мы заточены здесь на века и не можем вынести свои знания и помощь Миру, пока Алтарь Жизни Миров не будет восстановлен.

Она отпила глоток ароматной жидкости из своей кружки и продолжила:

— Сотни лет наш Алтарь держал нас при жизни, давая нам ровный поток Силы. Но двадцать пять лет назад, в месяц урожая, с ним что-то произошло. Через некоторое время мы заметили, что его Сила начала иссякать. Мы решили, что Богиня от нас отвернулась. Но недавно, может быть года три назад, одному из наших младших, было видение нашей Богини. Во сне она наказала нам молиться непрестанно и час избавления придёт. Тогда мы поняли, что, наконец-то, всё изменится и все мы либо умрём, либо возродимся снова.

Мне было жаль старушку, но я не понимала, какое отношение всё это имеет ко мне. Помня науку бабушки, я все-таки молчала, давая хозяйке высказаться. Ветка орешника напоминала о себе и сейчас, отозвавшись печением старого следа на моём заду. Я поёрзала на табурете, надеясь избавиться от ощущения, но не тут-то было. Оно только усилилось.

— Ты появилась на дороге неожиданно, — продолжила Мелина. — Обычно я, да и все остальные, всегда чувствуем приближение чужака. Да и чужаки на эту дорогу редко когда сворачивают, уж не говоря о том, чтобы остановиться или подойти ко двору. Не подпускают наши охранные заклятия. А тебя не почувствовал никто. Даже я. И сигнала охранных заклинаний не было. Даже пёс у калитки признал тебя, Госпожа.

Она вздохнула, погладила скатерть, как бы расправляя её.

— Ты не думай, Госпожа, я не сумасшедшая. Все знаки указывают на то, что это ты. Только одно меня смущает.

— Что? — я удивлённо приподняла брови.

Я вообще не понимала, о чём она говорит. Ну, похожа на картинку, ну и что? Это ещё ничего не значит.

— Ты потеряла сознание, а Богиня терять сознание не может, — горько поджала губы Мелина, медленно покачала головой, не смотря на меня.

В тёплой хате, у печи, благоухающей ароматами живого огня, древесного дымка, примешавшегося к чистому деревенскому воздуху, запаху вкусной еды, после недавнего обморока, ароматного травяного чая, мои мозги отказывались работать, тело визжало, требуя тёплую мягкую постель, а сознание грозилось снова уплыть в неизвестном направлении, если я не поступлю так, как оно хотело.

Я старалась удержать внимание на словах Мелины и понимала, что даже если смогу собрать себя в кучу, то поверить ей сейчас никак не смогу. В наше время, как ни послушаешь, то что ни бабка, то друидка-хранительница или великая колдунья, что ни дедка, то великий маг в энном поколении.

Но меня настораживали её глаза, смотрящие на меня с болью и горечью. Они знали, что я не верю услышанной сказке, наученная жизненным опытом, а проверить услышанное у меня в данный момент не было ни малейшей возможности.

Из общего курса истории я, как и все на нашем курсе, изучала период Великой Битвы и кое-что знала о древней предводительнице друидов, Хранительнице Знаний и Главной Жрице Алтаря Жизни Миров Мелине, жившей больше трёх тысяч лет назад. Но вот так вот, случайно попав в какую-то забытую Богами деревеньку, даже не деревеньку, а маленький хуторок в тридцати километрах от главной дороги, поверить первой встречной старушке, что она древняя великая друидка, было выше моих фантазёрских талантов.

Мелина видела это в моих глазах, чувствовала мою эмоцию разочарования, что всё так хорошо начиналось и так глупо может закончиться. В её глазах была боль и горечь от того, что она и её племя могут потерять шанс, в который они все вместе поверили, услышав от одного из своих о видении и поверив в него всей душой.

Если она говорила правду, то у них есть Священный Алтарь, то есть источник аккумулированной и преобразованной в конкретный вид энергии. Но если такой Алтарь есть, то я, как магиня-воин, должна была бы его почувствовать, не смотря на своё состояние. А этого не было.

Разве что принять во внимание то, что что-то поразило меня, оставив в памяти зелёную вспышку, но я не могу с уверенностью думать, что это было действие Алтаря, а не следствие слабости после долгой езды за рулём в моём теперешнем состоянии. Чувствам своим я тоже сейчас не особо верила, зная о том, что такую реакцию у меня могло вызвать что угодно.

Если даже она говорит правду и Алтарь всё-таки существует вот здесь, рядом, и она решит повести меня туда, то какие гарантии, что я оттуда выйду живой и невредимой? Что меня, например, не принесут в жертву, чтобы попробовать восстановить его функциональность?

Я не могла доверять тем, той, кого видела впервые в жизни. Особенно если учесть то, что я теперь лишена своих возможностей и силы.

С другой стороны я понимала и Мелину. Вряд ли они устраивают экскурсии к Алтарю каждому встречному-поперечному. Иначе друиды не выжили бы до сих пор. Если, конечно она говорила правду о себе и своём племени.

Черт возьми! Как же всё запутано!

А если солгала, то зачем? Скоротать время длинного зимнего вечера? На неё это не похоже, если я хоть чуточку разбираюсь в людях.

Одно останавливало меня перед уходом из этого дома, это аура Мелины. Когда она говорила, то вид, качество и оттенки цветов не изменялись ни на йоту.

Мне захотелось остаться здесь подольше. Причины я понять не могла, но решила всё же проверить саму себя и подчиниться интуиции.

— Мелина, меня зовут Дарина, — представилась я.

Старушка резко выпрямилась на стуле, остро глянула мне в глаза, проникая в глубину. Я мягко остановила сканирование. Её брови чуть дрогнули удивлением.

— Не делайте этого, — попросила спокойно. — Этого я не люблю.

— Хорошо, Дарина. Если ты так говоришь, то не буду, — согласно кивнула она, оценив мою мягкую предупредительность.

— Я очень устала, Мелина, и, если вы не против, хотела бы остаться у вас на ночь. Если же это претит внутренним законам вашего друидского общества, я уеду прямо сейчас и никогда больше не сверну на эту дорогу. Это я могу обещать совершенно точно, — и объяснила. — Просто сейчас я не в состоянии думать и разговаривать на серьёзные темы. Извините.

Мелина посидела минутку, склонив голову, сцепив пальцы рук, тихо раскачиваясь на табурете вперед-назад и покачивая головой. Потом слегка пожала плечами и кивнула:

— Пусть так и будет, Дарина. Я постелю тебе на печи.

Она тяжело поднялась, опираясь руками о стол, как человек, который взвалил на себя непосильную ношу ответственности за принятое решение. Шаркая мягкими тапками по чистому полу, пошла за печь.

Я смотрела ей вслед, пытаясь сообразить, зачем я это сделала? Но ничего путного придумать не смогла. Вспомнила Виктора и Викторию, вероятно сбившихся с ног в поисках меня, виновато вздохнула. Сообщить им где я нахожусь не было ни какой возможности. Мурашки пробежали по коже от одной мысли, что сейчас весь Клан вампиров рыщет по Мегаполису, отыскивая мои следы, и виновато закусила губу.

Мелина показалась из-за печи:

— Ты ляжешь сейчас или дождёшься, пока остальные вернутся?

— Лягу, если можно, а то так и упаду прямо тут от усталости, — неудачно пошутила я и сама скривилась от своей дурости.

Старушка жестом пригласила пройти за ней.

Я влезла на печь, разделась и укрылась мягкой шкурой. Но тут же вспомнила о волнующем всех и каждого в чужом доме вопросе. Свесила голову, чтобы видеть гостеприимную хозяйку, и спросила:

— Мелина, чувствую, что после такой вкусной еды и, особенно, травяного отвара, могу не выдержать до утра и буду вынуждена выйти из дома. Где у вас находится туалет?

Она пытливо глянула на меня и улыбнулась:

— В сенях стоит ведро.

Я отрицательно помотала головой.

— Ну, тогда во дворе, слева от сарая.

— Спасибо, буду знать. Доброй ночи.

— Доброй ночи, Дарина, — донеслось из горницы.

Я зарылась с головой в тёплый мех и тут же уснула, будто провалилась в никуда.

8

Проснулась я от какого-то странного однотонного звона на высокой ноте. Сначала подумала, что это звенит у меня в ушах, но потом сообразила, что звук исходит откуда-то с улицы.

Открыла глаза. Темно. Перешла на ночное зрение. Огляделась.

Рядом лежала Мелина с открытыми глазами и тоже прислушивалась.

— Что это? — тихо спросила я.

— Не знаю, — так же тихо ответила она.— Раньше такого никогда не слышала.

Она приподняла голову, оглядываясь по сторонам.

— Все спят, никто ничего не слышит, — как-то недоуменно прошептала она, — а ведь все обычно спят очень чутко, особенно когда... хм... гость в доме.

— Мне кажется, что звук идёт снаружи, — тихо сказала я и снова вслушалась. — Так и есть. Снаружи.

— Мне тоже так кажется, — обеспокоенно подтвердила Мелина. — Что-то странное происходит.

— Пойдемте, посмотрим? — предложила я и Мелина не отказалась.

Мы потихоньку слезли с печи, тепло оделись. Я удивлённо огляделась: все лавки были заняты спящими людьми, укрытыми пушистыми шкурами. Дышали они ровно и спокойно.

Мы с Мелиной потихоньку пробрались к двери и вышли на улицу.

Морозный воздух заставил спрятать носы в поднятые воротники и шали. На улице звук приобрел чёткость и в нём угадывалась какая-то мелодия.

Звук шёл от сараюшки, откуда днём выглядывал мужик, а вечером исчез положенный мною на снег кусочек хлеба с солью.

Я пошла туда, потом побежала, подгоняемая звуком.

Мелина попыталась схватить меня за руку, но я успела увернуться, предчувствуя её желание остановить меня. Пришлось ей поспешить.

Я хотела потянуть дверь сараюшки на себя, но почему-то толкнула внутрь.

Она распахнулась настежь от одного прикосновения.

И тут до меня дошло!

Это же пространственный карман! Эдакая 'тихая заводь' во времени и пространстве, где может находиться что угодно, не только Священный Алтарь!

Я обернулась к Мелине. Она молча наблюдала за мной, сложив руки на груди и, или успокоившись, или решив не вмешиваться в происходящие странности.

Меня неудержимо потянуло внутрь. Не увидев в её позе, выражении лица и в глазах ничего запрещающего, я шагнула в темноту. Мелина двинулась следом.

Тёмное, хоть глаз выколи, помещение пахло свежей живицей. Никакое ночное зрение не помогало. Использовать магический свет я не решилась, мало ли что. Под ногами было мягко, скорее всего из-за лежащих на полу еловых веток.

Мелина прикрыла наружную дверь, прошуршала мимо, открыла следующую. Слабый зеленоватый свет наполнил прихожую. Я шагнула следом за ней в зал Святилища.

В центре зала, на постаменте, лежала огромная, в рост взрослого человека, изумрудная глыба. Хрустально-прозрачная. А внутри едва пульсировал, как живой, клочок света. Будто маленькая звездочка случайно заблудилась в самородке.

Звук исходил от изумруда, в такт пульсации света внутри.

По кругу возвышались беломраморные камни, стоящие на равном расстоянии друг от друга, как солдаты-охранники в почётном карауле.

Тёмные тени скрывали углы помещения, меняли формы, оттенки серого.

Рядом с изумрудом лежал распростёртый на мраморном полу человек в длинном зелёном балахоне. Огромный капюшон прикрывал его лицо.

Мелина бегом кинулась к нему, проверила пульс, облегченно вздохнула.

Моя душа стремилась к камню, влекомая мощной эмоцией соединиться с ним во что бы то ни стало. Руки сами вытянулись, ноги понесли вперёд.

Усилием воли заставила себя остановиться и опустить руки. Мне вдруг показалось, что если я не дотронусь до изумруда, то тут же упаду замертво. Моё движение не укрылось от Мелины.

— Ты хочешь подойти к Алтарю, Дарина? — осторожно спросила она.

— Нет, я не хочу, — покачала головой в ответ, — но он меня зовёт, тянет к себе... против моей воли.

Мелина встала с колен, не скрывая удивления:

— Тогда подойди к нему, — пригласила, подтверждая своеи слова жестом.

— Думаете? — мельком глянула на неё.

— Да, — твердо ответила друидка. — Алтарь кого ни попадя звать не будет. Подойди, Дарина.

Я повиновалась и пошла вперёд, и, чем ближе я подходила, тем ярче становилось его свечение. Я вспомнила про Сферу, мысленно зачерпнула её энергии и положила руки на Алтарь.

Впервые в жизни я увидела физическими глазами, как свет от моих рук вливается в прозрачный кристалл, наполняет его, насыщает пульсирующий шарик так, что тот вдруг засветился чистым белым светом, пробивающимся сквозь зелень камня.

В святилище стало светло, как днём, только свет этот был с едва уловимым зеленоватым оттенком. Это ощущение отдачи энергии наполнило меня радостью, чувством полёта, настоящим счастьем. Именно таким, когда хочется петь и смеяться, радоваться и танцевать.

Я ничего не видела и не слышала, кроме концентрированного сгустка изумрудной энергии и яркой точки света в нём. Меня закружила чистая Сила, унесла вихрем в изумрудный сгусток, растворила в ярком свете и выплеснула назад счастливой, обновлённой, сильной и вдруг вспомнившей всё.

Теперь я услышала отголоски Музыки Сфер, резонированной Алтарем, ранее принятой нами за странный звон. Теперь я знала, помнила, верила.

Мелина не лгала. Она по сути своей не умела лгать. Это и правда была она, та Великая Друидка-Хранительница, пережившая тысячелетия после Великой Битвы в этой глуши, изо всех сил старающаяся сохранить и остатки своего племени и великие знания. Теперь я знала, что она по капле отдавала свою силу, магию, умения, знания на поддержание Великого и единственного Алтаря Жизни Миров, лишь бы он не потерял свой Свет, Свет Жизни всего сущего.

Теперь я знала кто и когда сотворил Великий Алтарь, сгустив энергию Сфер, соединив её воедино и направив её на драконий глаз, кто придал этой энергии форму огромного изумрудного кристалла, тонко расписав его края рунами с помощью древнего магического ритуала.

Теперь я вспомнила, что жертвой камню была назначена болезнь, а не человек и её приносили непрестанно на протяжении тысячелетий, прежде чем ритуалы перестали проводить. Теперь я знала, что много веков жертва не приносилась не потому что иссякли болезни, а потому что одна из Сфер была изъята ритуалом Разделения и сделали это сами Друиды.

Через некоторое время я поймала себя на том, что улыбаюсь от уха до уха самой дурацкой из всех своих улыбок и радуюсь чёрт знает чему.

Оглянулась на Мелину.

Она стояла рядом с высоким седым мужчиной, одетым в знакомой балахон. Теперь его лицо было открыто, глаза внимательно следили за мной и этот взгляд мне не понравился.

Помещение было переполнено людьми, скорее раздетыми, чем одетыми. Кто как спал, тот так и прибежал. Они окружили Алтарь по периметру, стояли напряженно, все как один подавшись вперёд. Глаза впились в меня настороженно, тела готовы выполнить любую мою команду, которая могла прозвучать в любой миг.

Дурацкая улыбка сползла с моего лица медленно, но верно. Признаваться в том, что узнала и пережила в эти короткие мгновения, я ни в коем случае не собиралась, внимательно прислушиваясь к эмоциям собравшихся.

На удивление, чувствовала я себя просто великолепно. Как никогда прежде. Наверно, я избавилась от своего недуга, вызванного энергией Сферы.

Отняла ладони от камня, повернулась к друидам, готовая к любому их действию. Сила бушевала во мне, но контроля над ней я не теряла.

Бушевала?! Как это может быть?!

Внимательно прислушалась к себе.

Да, сила, действительно, бушевала и полностью мне подчинялась.

Вопросительно глянула на Мелину.

Она медленно подошла и опустилась передо мной на колени, смиренно склонила голову. Мужчина в балахоне сделал то же самое, не подняв на меня взгляда. Присутствующие дружно упали на колени, стукнули лбами о мрамор пола и замерли.

Я оглянулась вокруг.

Ни одного стоящего на ногах человека. Все пали ниц. Обалдели, что ли?!

— Мелина, прекратите этот цирк, — тихо попросила я, склонившись к её уху, — а то я тоже на колени бухнусь с перепугу. Вы тоже встаньте, — это уже мужику.

Они переглянулись между собой. Мелина также тихо сказала:

— Благослови нас всех, Богиня, и мы встанем. Иного выхода нет.

— Я не умею, — растерянно ответила, согнувшись в три погибели.

Хорошо, что остальные не видели этого, уткнувшись лбами в пол.

Мелина, не поднимая головы, прошептала:

— Скажи громко, что ты нас всех благословляешь, иначе никто из нас не пошевелится. Не положено по Закону. Мы слишком долго ждали этого момента.

Неожиданно я поняла, что они не шутят.

Ну, ладно. Цирк вам нужен? Пожалуйста! Будет вам цирк. Разозлили.

Я выпрямилась, сконцентрировалась на формуле левитации, не забыв потянуться к энергии Сферы. Алтарь отозвался мелодичной музычкой. Две энергии соединились, поднимая меня в воздух и перенося на глыбу изумруда. Ногами я её не коснулась, чтобы не приписали попрание святыни, да так и зависла.

Моя перенасыщенная аура засветилась 'фаворным светом'. Воздух засверкал вкраплениями радужных блесток, закруживших в хаотичном танце. Я усилила действие левитации на всю площадь внутри каменного круга. Павшие ниц дружно поднялись над полом в скрюченных позах, зависли в воздухе.

— Встаньте на ноги, дамы господа! — громко сказала я — Примите благословение стоя, с поднятой головой, как того достойны друиды!

Подчинились, выпрямили ноги, коснулись пола, подняли на меня глаза.

И шарахнулись.

Вот черт возьми! И чего они такие пугливые? Физику не учили в школе, что ли?! Обычные вспышки статического электричества приняли за чудо. Может мне в цирк пойти работать фокусницей-иллюзионисткой?

В ответ своим мыслям покачала головой. Друиды это поняли по-своему, снова ткнулись лбами в пол. Мелина и мужик смотрели на меня с благоговейным восхищением.

'Неужто впервые увидели простое упражнение левитации для третьеклассников Школы Магических Искусств?', — мелькнула мысль.

Это мне совсем не понравилось. Но представление пришлось продолжить.

— Получите благословение вашего Святого Алтаря и его Божественной Силы, дающей жизнь, здоровье и будущее вашему народу! — прямо, как на первомайской демонстрации громогласно выдала, аж самой противно стало.

Чуть усилила поток энергии Сферы, соединила с излучением изумруда, распространила свечение внутри каменного круга так, что блёстки дружно слетелись в радужный голографический пентакль. Только что поднявший головы народ, опять попадал, кто лбом в мрамор, кто в обморок.

'Вот блин, перестаралась, — недовольно нахмурилась. — Этого они что, тоже никогда не видели?! Вот же дикари, а?!'

Мелина с мужиком в балахоне стояли, как вкопанные, с лицами красивого зелёно-серого цвета.

Я отключила левитацию и пентакль, и опустилась на пол.

— Ну вот и все, — улыбнулась им, — ваш Алтарь жив, теперь можете молиться, лечить или что там ещё делать сколько душе угодно, а я пошла досыпать.

Дожидаться их реакции не было смысла и я бодро прошагала к выходной двери.

На печи было тепло и уютно. Горница пуста, все остались в святилище. Наверняка, молиться. Друиды. Что тут скажешь?

Я с удовольствием прикрылась тёплыми шкурами, раскинулась на печи и с улыбкой уснула, даже не подумав о том, что это может кому-то не понравиться. Перетопчутся. Теперь у них есть занятие на всю ночь. Пусть молятся своему Алтарю и своим Богам или Богиням, а я хоть отосплюсь по-человечески.

9

Давным давно забытое ощущение лёгкости во всем теле и радости, что я жива-здорова, музыки в голове и душе, разбудило меня поздним утром. Я потянулась, сладко зевнула и открыла глаза. Запах тепла, чистого деревенского воздуха вызвал улыбку.

Я уселась на печи, как Емелюшка-дурачок, и с интересом огляделась. В хате никого не было, постели, расстеленные на лавках, не прибраны.

'Неужто они так и не вышли оттуда? — с удивлением подумала. — На печи к ним туда проехаться, что ли?'

Легко спрыгнула на пол, сбегала в сени умыться, быстро растерлась собственным свитером, размяла кости парой привычных движений, прибрала на лавках, расчесала волосы и снова заплела косу, обернув её несколько раз вокруг головы в виде шапки. Накинула шубу и вышла на улицу.

Дверь сараюшки была плотно закрыта. Я забеспокоилась.

'Не случилось ли там с ними что-то?'

Для меня может и цирк вся эта их мишура, а для них вполне серьёзная вещь.

Толкнула дверь сарая, вошла в сени. Мягкий зеленоватый свет обволакивал сени. Прошла ко второй двери, осторожно открыла.

В Святилище было полно народу. Они все стояли на коленях и молились.

Да уж, вера в Богов дело серьёзное.

Яркое солнце сквозь витражи окон и потолка заливало золотистым светом Святыню. Изумруд переливался глубокой зеленью, перекатывающейся цветовой волной от тёмно-зелёного до светло-салатного. Теперь камень наполнился и, казалось, пульсировал живым светом.

Только сейчас я заметила, что мраморный пол украшен причудливой мозаикой рун, выполненных из драгоценных камней, и каждая из них светилась своим цветовым оттенком. Создалось впечатление, что я попала в драгоценную шкатулку. Наваждение какое-то.

Поискала глазами Мелину, но так и не нашла. Все молящиеся были молодыми людьми!

Интересно, куда же подевалось старшее поколение?

Изумительно красивая девушка у Алтаря, будто почувствовала мой растерянный взгляд, подняла голову и улыбнулась в ответ. Легонько толкнула локтем коленопреклоненного рядом молодого мужчину, только что вошедшего в зрелый возраст. Оба поднялись и подошли ко мне.

— Доброе утро, Дарина! — поприветствовала меня девушка звонким голосом. — Я — Мелина. Не узнала?

Я отрицательно качнула головой, перевела взгляд на молодого мужчину.

— А это Леонид. Он Хранитель Вед Друидов, — добавила девушка.

— И всегда к твоим услугам, Дарина. Я рад нашему знакомству, — достойно поклонился он, но его взгляд мне опять не понравился.

Я не могла вымолвить ни слова от растерянности. Потрясла головой, протёрла глаза, подавила кончиками пальцев виски, ущипнула себя, ойкнула от боли. Нет, вроде бы не сплю.

'Разве такое бывает? Разве реально помолодеть за одну ночь до неузнаваемости? Наверно, у меня галлюцинации, о которых предупреждал Прозрачный Дракон. Или просто мне пора в дурдом...', — хмуро подумала про себя.

Девушка и парень улыбались моим экспериментам. Мелина покачала головой и коснулась моей руки:

— Это правда, Дарина. Ты всем нам вернула молодость, здоровье и будущее. Всё получилось в точности так, как ты пожелала нам этой ночью. Твои слова сбылись. Теперь мы сможем возродить свои возможности и таланты, и передать эти знания людям. Теперь у нас будет потомство, которое продолжит наш род и наше дело. Благодарим тебя, Богиня Дарина! Мы твои верные слуги!

Я слушала её слова, смотрела на их восторженные лица и понимала, что попала в очередную неприятность.

'Какая, к чёрту, Богиня?! — расстроенно подумала про себя. — Ещё этого дерьма мне на голову не хватало! Придумают же фигню из-за похожести, а ты, Дарина, потом разгребай...'

И тут меня осенило.

'Так вот, в чём дело! Так вот, что мне нужно было сделать с самого начала! Вот, на что намекал старый дракон и не сказал мне этого простыми словами, чтобы сама додумалась и искала артефакт, в который можно было бы сбрасывать переизбыток энергии! После того, как я смогла это сделать, я вернула себе энергобаланс и теперь чувствую себя прекрасно. Может быть именно до этого я и должна была дозреть в своей годичной отключке от нормальной жизни?! Хм... Вполне может быть... Ну и дура же я, однако! Не додуматься до такого простого решения и целых девять месяцев тихо загибаться в чужом городе! Так ведь и дуба можно было дать, если бы не попала сюда и так всё не случилось.'

Я облегченно вздохнула, глянула на Мелину и Леонида, и покачала головой.

— Вы ошибаетесь, Мелина. К Богам и Богиням я не имею, ровным счётом, никакого отношения. Это стечение обстоятельств, не больше. А они что, теперь всё время будут тут на карачках стоять? — кивнула на коленопреклонённых друидов, а сама подумала. — 'Интересно, что это за Сфера такая и какое отношение имеет к Алтарю? Почему Мелина решила, что я Богиня, когда любому и каждому ясно, что это не так? И как эта Сфера попала к Борелю?'

— Дарина, мы все были свидетелями, как тебе ответил Алтарь, — мягко сказала жрица.

— Как? — вопросительно приподняла брови.

— Он признал тебя Хозяйкой, — улыбнулась Мелина.

Я оглянулась на изумрудную глыбу, выставила в её направлении указательный палец. Электрическая дуга вжикнула между пальцем и камнем. Молящиеся, как по команде подняли головы, с благоговейным страхом уставились на Алтарь. Я потерла ладони. Зелёные искорки пробежали по коже. Поспешно засунула руки в карманы, увидев, как друиды снова попадали ниц, а Мелина с Леонидом побледнели.

— Не беспокойтесь, ничего не случилось, — глянула на парочку, — это я проверила насчёт Богини.

— И как? — осторожно спросила Мелина.

— Никак, — глянула на неё, пожала плечом и перевела взгляд на искрящийся зелёным светом камень. — Видите? Целый. Была бы я Богиней, он разлетелся бы на кусочки, — Мелина побледнела ещё сильнее. — Думаю, что по стечению каких-то случайных обстоятельств, я получила возможность временно управлять Алтарём. Это скоро пройдёт. А то, что вы помолодели и Алтарь засветился, ещё не значит, что я Богиня. Дипломированная магиня-воин, да, но не Богиня. Извините, мне пора ехать назад. Друзья, наверно, там изволновались.

Мелина ухватила меня за руку.

— Погоди, Дарина! — протестующе воскликнула она. — Ты можешь не помнить, кто ты! Ведь я, жрица Алтаря и не могу ошибиться, и не признать Хозяйку! Давай не будем торопиться. Давай поговорим. Леонид, заканчивай моления. Пойдём, Дарина. Сначала позавтракаем, а потом поговорим.

Удивлённо глянула на неё, не понимая, зачем ей упираться и настаивать на своём. Ведь я честно сказала, что никакая я не Богиня. Вон, лучше бы глянула на Леонида. Он точно ни во что подобное не поверил.

Леонид поднял руки, пропел завершающие ритуальные слова молитвы. Присутствующие поднялись с колен. Возгласы радости послышались отовсюду. Это они увидели друг друга снова молодыми! Леонид подхватил нас с Мелиной под руки и потащил к выходу. Народ посторонился.

10

После вкусной, шумной трапезы и дружной уборки под смех и шуточки, мы, с Мелиной и Леонидом, остались в горнице одни. Помолодевшие за одну ночь друиды весело занялись привычными делами, продолжая перешучиваться и смеяться уже во дворе. Двое молодцов взяли большую канистру, сели на мотоцикл и понеслись в соседнюю деревню за соляркой для моей машины.

Мелина ходила по горнице взад-вперед, то выглядывая в окна, то поглядывая на нас с Леонидом. Я залюбовалась ею. Такая совершенная красота радовала глаза и душу.

Блестящие тёмно-каштановые волосы волнистым каскадом струились по спине почти до пят. Серебристый ободок, с ромбиком изумруда посередине, украшал высокий умный лоб. Соболиные брови подчеркивали красоту миндалевидного разреза голубых, как летнее небо, глаз. Точёный нос и маковые губы бантиком восхищали притягательностью. Идеальный овал лица и лебединая шея открывали стать фигуры с высокой грудью, тонкой талией и длинными ногами. Каждое движение её совершенного тела было гибким, сильным, грациозным.

Леонид сидел за столом, положив на столешницу сильные руки, перевитые толстыми змеями мышц. Он даже сидя выглядел великаном с косой саженью в плечах. Длинные тёмные густые волосы расплескались по спине почти до пояса, придержанные таким же, как у Мелины, серебряным ободком, с квадратным изумрудом, уместившимся между бровями. Светло-серые глаза, обрамленные пушистыми чёрными ресницами, восхищенно следили за красавицей-жрицей. Губы приоткрылись в нежной улыбке.

Я наблюдала за обоими, получая истинное эстетическое удовольствие. Редко можно встретить настолько совершенную красоту мужчины и женщины, дополняющую друг друга и составляющую единое целое. А то, что они были единым целым сомнений не вызывало.

Наконец, Мелина присела за стол. Она была серьёзна и спокойна.

— Имя нашей Богини, — начала она, не спуская с меня внимательных глаз, — такое же как и у тебя. Её зовут Дарина. Она Богиня Любви и Счастья, — начала рассказывать друидка. — Во время Великой Войны она пожертвовала собой и отдала свою божественную Силу и даже жизнь, чтобы прекратить массовое истребление Миров. И ей это удалось, — Мелина вздохнула, покачала головой своим воспоминаниям. — Перед тем, как уйти на заклание в Мир Драконов, она дала мне Слово Богини, что вернётся в человеческом теле. Тогда она мне сказала: 'Ты только узнай меня, Мелина, и помоги вспомнить, что это я'. Я дала ей своё ответное Слово Жрицы и я узнала тебя, Дарина. Теперь моей задачей является пробудить твою память Богини и вернуть тебя Мирам, ведь без любви и счастья нет настоящей жизни.

Я внимательно её слушала и не перебивала, хотя то, что она говорила, с одной стороны, не укладывалось в моей голове, а с другой, не вызывало никаких сомнений. Это было странно. Я пыталась разобраться в себе, но не могла. Что-то мешало раскрыться моему сознанию, что-то такое, что я знала, но никак не могла вспомнить или понять.

— Покажи ей, Лео, — кивнула ему Мелина.

Леонид встал, ушёл за печь, долго там возился, что-то перекладывая. Наконец, появился с несколькими свёртками в руках, завёрнутыми в плотную просмоленную ткань. Мелина смахнула со стола скатерть, Леонид развернул свёртки один на другим на столешнице.

Это были писанные маслом картины.

Я внимательно присмотрелась.

По состоянию и качеству красок это были, наверняка, древние полотна, хоть и сохранились они в наилучшем виде. Да и художник был виртуозом в своём деле и настоящим Мастером, не то что современные мазилы.

Одна картина представляла собой поле битвы магов, гоблинов, эльфов, вампиров, гномов, троллей и людей, объединившихся вместе против драконов. Явное преимущество было за драконами, побивающими остальных, особенно магов.

Кроваво-красное небо нависало над побоищем, земля багровела кровью, по-одиночке и кучами валялись убитые и смертельно раненые. Кто ещё мог держать оружие в руках, продолжали сражаться плечом к плечу до последнего вздоха.

Всполохи магических зарядов пронизывали сгущённый магией воздух. Огонь из драконьих пастей сжигал всё живое. Горела даже земля там, куда он попадал. Выплюнутая драконихами кислота выжирала землю не хуже воронок от бомб.

Ощущение ужаса, криков смертельной боли и волевого упорства в борьбе за жизнь охватывали при одном взгляде на полотно.

Я невольно отшатнулась, мельком увиделала Мелину и Леонида, серьёзно изучающих меня, но сдержаться не смогла.

Вторая картина отображала какой-то древний магический ритуал, совершаемый у Алтаря мужчиной и женщиной, безумно похожих на Мелину и Леонида. Кристалл был заключён в огромный магический круг, внутри которого можно было различить странный рисунок вместо обычного пентакля. Над кристаллом начала проявляться прозрачная фигура: смазанные черты лица, полупрозрачный балахон, с откинутым назад капюшоном, прикрывал нагое женское тело.

Я вопросительно глянула на Мелину и Леонида.

— Это мы вызывали Богиню Дарину на помощь, когда была Великая Битва с Драконами и уже ни у кого не оставалось шансов выжить. И она пришла на наш Зов. Здесь показан момент её появления, — пояснил Леонид. — Один из наших братьев, присутствовавших при ритуале и позднее написал этот холст. По памяти. В принципе, как и все остальные картины.

— Ну, вот видите, — обрадовалась я, — для вызова Богини потребовался серьёзный ритуал и необычные условия. Так что я тут ни при чем. Погодите! — стрельнула мысль, как удар по башке шаровой молнией. — Вы что, хотите сказать, что это вы оба нарисованы на этой картине?!

Я ошарашенно уставилась на них, забыв закрыть рот.

Что-то странное происходило с моим сознанием. Думалось как-то слоями. Ведь там, внутри Алтаря, я была полностью уверена, что Мелина и Леонид те самые, которые присутствовали на поле боя во время Великой Битвы, а теперь моё сознание категорически отказывалось в это верить и шарахалось от уже однажды переваренной информации так, будто воспринимало её впервые.

'Неужто у меня началось раздвоение личности от всей этой энергетической фигни?' — промелькнула испуганная мысль.

Леонид мило улыбнулся и с достоинством чуть склонил голову, подтверждая мою догадку. Мелина хитро улыбалась и строила глазки то мне, то Леониду.

— Помолодеть за одну ночь молений для обычного человека не реально, не так ли, Богиня Дарина? Однако это произошло, как ты видишь, по твоему повелению и благословению, — мягкий голос Мелины исключал ложь. — Я не знаю, почему ты лишена памяти, Дарина, но это так. Вот, посмотри сюда.

Я повернулась к столу, где Леонид разворачивал следующее полотно, придерживая его руками. Оно разглаживалось под его пальцами, без морщинок и трещинок времени, будто было только что написанно.

Знакомое святилище, зелёный свет искристыми лучами разбегается по помещению, лучи солнца смешивают золото с зеленью, радужные разводы света показаны вспышками то тут, то там. Мелина и Леонид распластаны у стоп молодой девушки, которая с улыбкой на лице, до боли похожем на моё собственное, протягивает к ним руки.

— Ну и что? — упёрто пожала я плечом. — Просто похожи внешне и всё. Мало ли какие шутки вытворяет природа. Я и не такое в жизни видела.

— А на это что ты скажешь, Богиня Дарина? — Леонид развернул последний холст.

На меня смотрела я.

Эмоции захлестнули с головы до ног. Я вспомнила, когда и как это было! Я вспомнила что было дальше! Я вспомнила, что сказала тогда! Тогда я тоже запретила им называть меня Богиней. Я знала, что в тот момент, когда они меня вызвали, я потеряла свою божественность по собственной воле и снова окунулась в круговорот реинкарнаций, откликнувшись на Зов и несмотря на то, что до того, как стать Богиней прошла невероятно трудный путь от простого человека до сверхъестественного. Поэтому тогда я запретила им называть меня так. Это слово перестало ко мне относиться. Оно стало неправдой. А не правду я на дух не переносила и тогда, теперь.

Тогда я всем пожертвовала, лишь бы жизнь восторжествовала. Я отдала себя и всю свою божественную силу, заработанную таким трудом, Драконам и они заключили её в Сферу. Может быть, именно её я нашла в Живом Замке Бореля и не смогла справиться с тем, что уже не принадлежало мне?! Может быть на это намекал Прозрачный Дракон Абарар?

Всё встало на свои места. Теперь я всё поняла.

Теперь я поняла, почему никто ничего не мог сделать со Сферой, сколько ни бились разные мудрецы, маги и учёные древних рас. И почему меня так сильно потянуло в Живой Замок, и почему я смогла пройти туда во плоти. И почему Сфера сама прыгнула ко мне в руки и растворилась в моём теле. Она узнала свою хозяйку. И почему её, Сферу, искали во все века все, кому не лень.

Они искали Власти, которую давала божественная Сила Богини Любви. И поэтому я попала сюда, к ЭТОМУ Алтарю. Потому что только я смогу вернуть её в сплетение Сфер и упорядочить их взаимодействие, но не раньше, чем научусь это делать. Или вспомню. Значит, ночью я ошиблась. Сфера, как была, так и осталась во мне!

Я вспомнила, что моя суть была проявлена, как божественная, но по здравому рассуждению, сейчас, в этом воплощении я никакого отношения к той Богине Дарине не имею. Тогда была ОНА, теперь это я. Мы разные, хоть суть у нас с НЕЙ одна. Я была в этом воплощении одарённой магиней с необычными способностями и возможностями, но не больше. Богиня могла во мне проснуться, а могла и дальше храпеть, пуская пузыри. Это вполне может зависеть от обстоятельств, которые либо разбудят, либо убаюкают её.

На данное время я должна была разобраться с собой и научиться контролировать уровень энергии, продуцируемой Сферой для божественного существа и никак не пригодного для обычного человека, и вовремя сбрасывать излишки, чтобы меня не разорвало на части, или я не сгорела просто так, от нечего делать.

Пусть теперь живут друиды и радуются, что их Алтарь ещё долго не рассыплется в энергетическую труху. Пусть у них будет будущее. А меня ждёт длинная череда жизней, пока я снова не дойду до того уровня, с которого слетела в один миг, поддавшись эмоции и их Зову.

Но друидам и никому другому об этом знать не надо. А вот разубедить их в подозрении моей 'божественности' обязательно нужно. Об этом пищала моя перепуганная интуиция и росла уверенность в душе, что это единственный способ избежать будущих неприятностей, связанных и с 'божественностью', и с друидами, и со Сферой во мне.

Я смотрела на портрет самой себя и мне было грустно и радостно одновременно. Тогда я была вынуждена поступить так, а не иначе, а сейчас у меня был выбор. Если они и дальше будут думать, что я Богиня, это в конце концов станет известно в Мирах. Вот тогда начнутся серьёзные неприятности.

Желающих воспользоваться силой Богини наберётся "куева хуча" и мне тогда придётся совсем не сладко. Лучше пусть об этом никто толком ничего не знает. От этого будет и им проще, и мне спокойнее.

Я люблю мою человеческую жизнь и буду цепляться за неё когтями, зубами, душой, всем, чем удастся и чем не удастся тоже.

Мелина и Леонид, затаив дыхание, наблюдали за мной. Я взяла себя в руки и улыбнулась им успокаивающе, присела за стол, хлебнула остывший чай.

— Что приуныли, господа хорошие? Спасибо вам за это, — кивнула на древние полотна, — они помогли мне вспомнить давно минувшие времена.

— Да, Богиня. Мы счастливы, что ты их вспомнила... — облегченно вздохнула Мелина.

— Только... — протянула я, подыскивая слова.

— Только что? — Леонид обеспокоенно переглянулся с жрицей.

— Только мы с вашей Богиней похожи, — уверенно посмотрела по очереди им в глаза. — Богиня Дарина прошла свой нелёгкий Путь, прежде, чем стала Богиней, а моя дорога только начинается. Десяток-другой воплощений недостаточно, чтобы получить настоящую божественность. Я помню некоторые свои воплощения и думаю, что сегодняшняя похожесть не случайна. Скорее всего, это проверка моей сути на вшивость. Эдакая ухмылочка госпожи Судьбы, устроенная по известным только ей поводам.

— То есть? — ошеломлённо спросила Мелина.

— Ну, например, для того, чтобы ввести вас в заблуждение, — назидательно глянула на друидов. — Например, для того, чтобы я попала именно в такие "терапаты" и под вашим давлением согласилась с вашими доводами. Ведь любому маслом по сердцу, если его или её вдруг признают за нечто божественное. Типа, если клюну на такое, то привет моим трудам в прошлых воплощениях. Вы ведь сами знаете, какие шуточки госпожа Судьба любит устраивать таким неофитам, как я или вы.

Я полюбовалась произведённым эффектом и добавила:

— Мои прежние воплощения были самыми простыми: то прачка, то кухарка, то рабыня, то служанка. Только это воплощение, как первое, которое как-то связано с магической силой, да и то, я в ней не сильна, хоть и закончила ВАМПиК.

Наигранно вздохнула и глянула на обоих.

— Мне, конечно, ужасно приятно, что вы приняли меня за Богиню, и ещё больше хочется выдать себя за НЕЁ, но увы. Я не ОНА. Я магиня-воин пятого уровня, но никак не больше, к моему великому сожалению. Поэтому, прошу вас не вводить меня в искушение и не называть той, кем я не являюсь, ни в моём присутствии, ни за моей спиной. Хорошо?.

Они оторопело переглянулись и быстро закивали.

— Да, Бо... Дарина...

— Как прикажешь, ... Дарина...

— И ооочень вас попрошу, скажите об этом всем остальным, — добавила я.

— Будет сделано, — хмуро кивнул Леонид.

— Сейчас же скажем. — Мелина смахнула слезу — Мы сделаем всё, как ты скажешь, только не исчезай, пожалуйста. Мы верим тебе!

— Я тоже доверяю вам, — услышала я свой голос и удивилась тому, что говорю. — Доверяю ровно настолько, насколько вы доверяете мне.

— Дарина, мы все безумно благодарны тебе за воскрешение нашего Алтаря. Мы твои вечные слуги, — склонила голову Мелина и Леонид повторил её движение своей головой.

Я порывисто встала, прошлась по комнате, остановилась у стола, снова с досадой плюхнулась на табурет и сказала:

— Я попала в нестандартную ситуацию и почти умирала, не зная, что делать с собой и с той энергией, которая переполняла меня последние месяцы. Она просто сжигала меня изнутри. Я смогла избавиться от этой напасти с помощью вашего Алтаря. Да и то, не избавиться, а только сбросить то, что мешало мне нормально жить.

Мелина едва сдержалась, чтобы не отшатнуться от моих святотатственных слов. Леонид нахмурился, а я готова была говорить всё, что угодно, лишь бы отвести их подозрения и в то же время обеспечить себе в будущем доступ к Алтарю.

— По чистой случайности, во время одного из ритуалов древней магии, который мне пришлось пройти, в моё тело попал один из главных артефактов Миров и я оказалась от него зависимой, — поднялась и снова подошла к окну, продолжая говорить. — Этот артефакт и сейчас наполняет моё тело и это он привёл меня сюда. Я пока не знаю, как от него избавиться без вреда для себя и человечества, но, как только пойму, что нужно делать, обязательно сделаю это. Мне придётся возвращаться к Алтарю снова и снова, пока я не решу эту проблему.

Вернулась к столу, внимательно глянула обоим в глаза.

— Надеюсь, я понятно объяснила и свою ситуацию, и свою позицию, и свои намерения, а вы правильно меня поняли.

Жрица упрямо сверкнула глазами и с жаром сказала:

— Дарина, что бы ты ни говорила, ты, в любом случае, для нас остаёшься Богиней и Хозяйкой Священного Алтаря Жизни Миров и поэтому тебе решать, когда и с какой целью приходить сюда.

Леонид согласно кивнул.

— Мелина, если я когда-нибудь почувствую себя Богиней, обещаю, ты об этом будешь знать первой, — безапелляционно отрезала я, нахмурив брови, — а пока пусть всё остаётся так, как я сказала.

Мелина кивала головой, глядя на вышитую скатерть. Лицо Леонида оставалось бесстрастным, как у глубоко убеждённого фанатика. Только в уголках глаз то вспыхивала, то пряталась хорошо укрытая ярость, которая меня больше насторожила, чем удивила.

Они молча поклонились и вышли.

Я осталась наедине с древними картинами друидского художника и нахлынувшими горькими и счастливыми воспоминаниями. Через час я ехала назад, в Мегаполис, обдумывая неожиданную ситуацию, в которую попала.

.