Медный грошик.

Название: Медный грошик..

Автор: : ankh976

Ориджинал

Рейтинг: NC-17

Дроу, фэнтези, романс, херт-комфорт, ХЭ.

Слеш

Размер: мини

Статус: закончено

Саммари: Даже дроу нужно тепло. А дроу, лишенному магии и бесправному в в их жестком обществе — отчаянно нужна любовь и защита

Тут всякие предыстории ))))

Часть пятая и эпилог.

_______________

Медный грошик.

Лил медленно возвращался домой, прижимая к груди конверт. Маленький белый квадратик дал ему бригадир в конце рабочего дня. Передай своим старшим, сказал он, глядя сквозь подчиненного равнодушными салатовыми глазами. И у Лила свело живот от страха. Ничего хорошего не могло быть в этом конверте. Только одно: увольнение. Он лишится места чернорабочего на рынке, и патрон прикажет кому-нибудь из дшшэ-ррэ, воинов рода, его выпороть — чтоб в следующий раз был старательнее и не давал повода к увольнению. Но ведь он и на этот раз был старательным! Полтора года драил свой участок до блеска, расторопно исполнял все поручения и ни разу не получил ни одного замечания. За что же? Наверно, в страшном конверте было написано — за что, но вряд ли патрон потрудится ему рассказать.

В доме было уже по-вечернему оживленно, и ему не удалось незамеченным проскользнуть по лестнице. Два воина выловили его около площадки с кактусами.

— Эй, что ты там жмешься, поди сюда, — негромко приказал один из них, Инк, он работал патрульным в городском Управлении. Лил поспешил к ним, проклиная себя за то, что не спрятал бумажку за пазуху. Второй дшшэ-ррэ, Рэйки, ловко вырвал конверт и небрежно его вскрыл.

— Это для патрона, тир, — прошептал несчастный, пытаясь справиться с трясущимися губами. Теперь ему попадет еще и за вскрытое письмо.

— Ну-ну, что тут у нас... Ба! Да тебя уволили, ленивый ублюдок!

— Ты, кажется, на рынке работал, — обронил Инк, забирая в свою очередь злосчастные бумаги, уже порядком измятые, и быстро просмотрев их, — Похабное место и платят мало. Едва ли свое содержание окупал. Так что не расстраивайся.

Он едва заметно грустно улыбнулся, и Лил замер: неужели это с ним улыбаются и разговаривают почти ласково? Ему захотелось как-то доказать свою полезность, показать Инку, что он достоин такого внимания. И он достал медную монетку из кармашка на рукаве. Она там хранилась уже два дня — редкие чаевые от клиентки.

— Вот, — сказал он, протягивая свое подношение гордому дшшэ-ррэ, — Мне дали за хорошую работу. Возьми.

Инк удивленно взглянул на подрагивающую ладошку хрупкого ллэ-ил — бесправного дроу, лишенного магии, — а потом взял медяшку, серьёзно сказав:

— Спасибо.

— Понятно, почему тебя выгнали, — хмыкнул Рэйки, — Что ты еще утаивал, мелкий воришка?

С этими словами он больно шлепнул его по щеке и медленно занес руку для следующего удара. Лил зажмурился, прижимая руки к бокам: закрываться было нельзя. По лицу потекли горячие слезы.

— Прекрати, — Инк перехватил запястье родича, — Ты же читал, что они просто застраивают эту часть рынка какой-то херней.

— Ну, надо же, — глумливо протянул тот, — Вот мы и узнали цену нашего доблестного патруля: грош за штуку.

— Иди к себе малыш, я сам передам письмо патрону, — бросил Инк и, злобно ощерившись, закружил вокруг Рэйки. Тот с готовностью скалил клыки в ответ: наверно, давно хотел бросить вызов старшему по статусу.

Лил поспешно бросился вверх по лестнице, слыша за собой грохот падающих кактусов и смачные звуки ударов. Он беспрепятственно проник в свою комнатку и свернулся на кровати, вжимаясь в подушку. Хотелось плакать, и одновременно в душе разливалось странное волнующее тепло при воспоминании о тихой улыбке Инка, его серьезном "спасибо"... И самое главное, это: "прекрати". Его защищали. Может дшшэ-ррэ захочет взять его себе? Он представил, как Инк будет говорить о нем с матронами и патроном, как потом позовет к себе и оденет на шею ремешок со своим знаком. И все будут знать, что он принадлежит патрульному, сильному и уважаемому. И не будут больше бить и ругать... Последние полтора года его и так никто не бил, и по дому не заставляли работать, ведь он приносил деньги. Так, иногда только обругают, если не вовремя подвернешься, или подзатыльник влепят слегонца — для ускорения. Что дома, что на рынке — его почти ценили. Теперь все кончилось... если только Инк не возьмет его...

Лил снова и снова представлял, как ему одевают ремешок, как он прислуживает Инку и другим дшшэ-ррэ вечером, а потом они остаются одни... Дальше была неизвестность — стыдная и страшная.

Он сходил на ужин и ничего почти не смог там съесть из-за мучившего его тревожного волнения. Инка в столовой не было, и сердце его гулко билось — а вдруг дшшэ-ррэ прямо сейчас говорит о нем со старшими рода.

Но время шло, и надежда угасала, сменяясь отчаянием: никто за ним не приходил. Может быть, завтра, подумал он, вытирая глаза. Завтра Инк вспомнит о нем.

Стук в дверь раздался совсем поздно ночью, вырвав его из полубредовых сновидений. За ним пришли! Лил плеснул в лицо ледяной водой, одел новую тунику и поспешил за нарядным посыльным. Для чего же его требуют в такое время. Ведь не собираются отдать куда-нибудь в позорное место? Нет, это Инк, должен быть Инк.

В большой гостиной и правда оказался Инк: он сидел на коленях посреди комнаты, уперев взгляд в пол, и был облачен в ритуальные одежды. Здесь же находились две старшие матроны, патрон и незнакомые дшшэ-ррэ, женщина и мужчина. Но как? Почему? Ведь это значит, что Инка отдают в чужой род. Надежда больно лопнула в груди, образовав после себя пустоту. Сейчас он будет прислуживать на церемонии, а потом никто никогда не улыбнется ему с такой лаской. И не защитит.

Это оказалась вовсе не церемония передачи воина, нет это была брачная церемония. Незнакомая дшшэ-ррэ брала Инка своим мужем. И она была из третьего сословия; а значит патрульному небывало повезло покинуть презренное четвертое сословие.

Будь счастлив, думал Лил, снимая шелковую накидку с плеч новобрачного и скользя взглядом по обнаженному сильному телу. Будущая жена Инка создала плеть тьмы и тело жениха слегка выгнулось от разрывающей боли. Но он не изменил своей коленопреклоненной позы. Она медленно растворила заклятье, ее губы побелели — всем известно, что тьма терзает равно всех прикоснувшихся к ней, невзирая на то, кто призвал ее. Так что новоиспеченные уже супруги разделили страдание. Хотя, чем сильнее дшшэ-ррэ, тем большую боль они способны вытерпеть... это всем известно.

Инк встал, накидывая на себя одежду. Его жена сразу отошла в сторону. Лил случайно заглянул ей в лицо и в ужасе отшатнулся: оно было застывшим от бешенства. Может, и не будет Инк счастлив в новом роду, с тоской подумал он.

Незнакомый дшшэ-ррэ, наверно патрон, холодно улыбнулся:

— Отныне ты принадлежишь дому сЗанАре. Я думаю, нас больше ничего не задерживает.

— Тир Арастен, — поклонился ему Инк и обернулся к своей жене, снова склоняя голову, — тор рШесс. Не найдется ли в вашем доме места для одного ллэ-ил?

Гости переглянулись, и чужой патрон кивнул женщине. Она зло оскалилась:

— В нашем доме, Инк. В нашем. Найдется. Для какого?

Лил почувствовал , как что-то болезненно сжимается у него в груди и животе. А Инк протянул руку и указал прямо на него:

— Этого.

— Пятьсот, — сказал тир Арастен, патрон дома сЗанАре, бросив на мальчика мимолетный взгляд. Тот задрожал — таким он был страшным.

— Шестьсот, — ответила матрона, и тир Арастен больше не торговался.

Лил улыбался, глядя на Инка и чувствуя, как теплое счастье разливается внутри его существа. Он будет принадлежать Инку, будет видеть его улыбку и носить его знак. А Инк не позволит никому обижать его.

Инк взял его за руку.

* * *

— Отвратительно, — рявкнула тор рШесс, когда они вчетвером вышли за ворота. Лил втянул голову в плечи.

— Никогда не участвовала в более унизительной церемонии, чем эта, с позволения сказать, свадьба, — продолжала разоряться новая госпожа. Новый патрон жутко усмехался.

— Простите, тор рШесс, что так унизил вас своим супружеством, — бледнея, сказал Инк, — У меня не было выбора, как вы заметили.

— Это же тебя унизили, Инк, — растерянно сказала она, и стало видно, насколько это молодая дроу — лет двадцать. — Или для тебя нормально, что дшшэ-ррэ, старшего мужа, покупают, как дорогую шлюху? Моего мужа!!! — снова взбесилась она. А потом указала на Лила: — А младшего — как дешевую!

— Младшего, — прошептал мальчик, не веря своим ушам. Разве смел он надеяться на положение иное, чем слуги и наложника?

— Боги, — процедила тор рШесс, как выругалась, и отправилась вместе с патроном к роскошной черной машине.

— Четвертое сословие сохранило обычаи древности, — сказал вдалеке тир Арастен.

Инк задержался, чтобы коротко обнять Лила. Его рука ласково скользнула по спине и слегка задержалась на ягодицах мальчика.

— Спасибо, — прошептал Лил, утыкаясь лицом в сильную грудь.

— Надо же мне было отплатить за твою щедрость, — немножко грустно улыбнулся Инк. И подбросил в ладони медный грошик.

Сказочный замок.

Инк быстро направился к поджидавшей их машине, и Лил побежал за ним, борясь с острым желанием уцепиться за рукав воина. Нет, нельзя, его статус подняли только что до невозможных высот, но ничто не оправдает такую фамильярность на улице. Хотя очень хочется почувствовать его поддержку, ведь все кажется таким страшным: огромный танкообразный лимузин, подъехавший в их район словно прямиком из другой жизни, новые хозяева, ощутимо давящие своей силой.

Хозяева развлекались тем же, чем все остальные дшшэ-ррэ занимались, кажется, каждую минуту своего существования: препирались и готовились передраться. Темные стихии дрожали вокруг, стремясь выплеснуться сквозь их тела.

— Ты же в эту сторону вел! — шипела от боли тор рШесс, шаря в спиралевидном заклятии тьмы, жужжащем на ладони патрона.

— И что, — невозмутимо отвечал тот.

— Моя очередь! Дай ключи.

— Мне кажется, у тебя есть дела поважнее, чем гробить мою машину, — тир Арастен кивнул в сторону замерших Инка с Лилом и с непередаваемым удовольствием повторил: — Мою машину.

Несмотря на ночь, на нем красовались темные очки. Лил не выдержал и невесомо потрогал складку Инковой рубашки. И испуганно отпрянул, когда тот резко развернулся к нему. Но Инк поймал его за руку, притягивая к себе, и мальчик с облегчением ткнулся в плечо старшего: не оттолкнули...

Внутри было очень много места, бархата и кожи, совсем не похоже на разбитый фургончик, в котором их часто отвозили за город, на родовую ферму. Теперь у него был новый род, явно очень богатый, и даже невероятное — своя маленькая семья. Лил счастливо провел ладошкой по мягкой боковой панели и прижался к ноге Инка, полагая, что уж на это имеет точно право. Но, видимо, ошибался: госпожа, сидящая спереди, повернулась в их сторону вместе с креслом и с пугающей лаской в голосе спросила:

— Как тебя зовут, мелочь?

— Лил, — прошептал он, вжимаясь в стенку. Нельзя отводить взгляд, когда к тебе обращаются, и он с усилием поднял голову. И пораженно открыл рот: лицо грозной тор смягчилось странным выражением, она весело и как-будто ласково улыбалась. В ее приподнятой лодони смутно переливался какой-то знак, сплетенный из трех ниточек темных стихий: серебро, золото и черное. Хаос, бездна и тьма.

— Лил, какое милое имя! Но я считаю, что такой прекрасный нэй не должен сидеть на полу.

Никто никогда не обращался к нему так уважительно: нэй. И не называл прекрасным. И не разговаривал так... так...

— Закрой свой прелестный ротик, Лил, и брысь на сиденье, — фыркнула госпожа, не дождавшись реакции.

Он подскочил и забрался наверх, судорожно обхватив коленки и покраснев чуть не до слез: сейчас его примут за невоспитанного недоумка, недостойного проявленного расположения и милости. Но, наверно, не все потеряно еще: она же сказала "прелестный".

— Можешь продолжать тискаться с Инком, — окончательно развеселилась тор рШесс, — Однако, раньше мне казалось, что ллэ-ил четвертого сословия не такие забитые.

Инк оторвался от созерцания городских пейзажей и посмотрел на робко заглядывающего ему в лицо мальчика.

— Род Тирэй, — сказал он и обнял Лила за плечи, — По праву гордится строгостью нравов... во всех сферах жизни. И ллэ-ил рода Тирэй не позволяют себе бездельничать, безнравственно отираясь с чужими дшшэ-ррэ.

— О... внушает уважение, — она крутанулась в кресле и положила подбородок на плечо патрону: — Ты знал об этом, папочка?

— Откуда мне? — лениво процедил тот.

Лил смотрел на них с восторгом: они точно были из другого мира, из фантазийного мира теледрам, где у всех были матери и отцы, и где дшшэ-ррэ называли ллэ-ил младшими братьями.

— А ллэ-ил рода сЗанАре просто погрязли в безделье, — радостно захихикала достопочтенная тор, глядя на Инка. Тот молчал, сжимая губы, Лил чувствовал бешеную пульсацию хаоса в его теле, похожую на нервную дрожь.

— Ты несправедлива, — фыркнул тир Арастен.

— О, нет, я справедлива! Ведь ллэ-ил созданы для любви, веселья и искусств... не так ли, Лил?

— Да... тор Шесс... — Лил завороженно следил, как хищное выражение покидает лицо госпожи каждый раз, когда она обращается к нему, и отвечал, не задумываясь. А потом вдруг осознал, что они говорили о любви и ужасно смутился: — То есть, простите... я не хотел сказать... я не такой... вовсе не думаю только о любви...

Последние слова он произнес совсем шепотом и спрятал лицо ладошками, чувствуя себя ужасно... безнравственным.

Но никто не стал смеяться и ругать его. Наоборот, Инк обнял его двумя руками и посадил себе на колени, а госпожа устроилась рядом и поцеловала в щеку. Губы у нее были ужасно горячие, а глаза светились в полутьме. И горячими были ладони Инка, скользящие по его спине и бокам. Лил сжал колени и заерзал, чувствуя, как в паху наливается теплом и тяжестью.

— Милый, — шепнула она, касаясь губами его уха. Инк осторожно прикусил кончик второго. Все, даже голова, покрылось мурашками.

— Щекотно! — пискнул он, пряча уши.

— Не сопротивляйся своей госпоже, — строго сказал Инк, беря его за руки и укладывая их на колени.

— Не занудствуй, Инк, мне нравится, что малыш такой скромный, — женщина потянулась снова поцеловать Лила — явно в губы.

Тут машина остановилась, и рШесс выскочила наружу, мгновенно забыв о своих похабных намерениях:

— Пойдемте, я покажу вам спальню!

Инк крепко сжимал ладошку Лила, а тот дополнительно вцепился в него и второй рукой и восхищенно вертел головой. Все вокруг казалось таким сказочным: темный сад, в котором фосфоресцировали бледные цветы и огромные грибы, острые башенки дома с призрачными огоньками в окнах.... Ветряк с развевающимися ленточками на лопастях — казалось, они поют какую-то ночную мелодию. Лил остановился, пытаясь разобрать ее, а Инк не торопил его, тихо стоял рядом и тоже прислушивался.

Внутри дом оказался таким же чудесным, просто не верилось, что можно жить среди всех этих драгоценных шелков, картин и оружия. И огромных пустых комнат. Лил заглядывал по дороге в каждую и удивлялся беспечной трате пространства. Хотелось все заставить хотя бы кактусами. Они догнали хозяев.