Дом

Лет семь тому назад я купил небольшой загородный домик у речки, в стороне от соседей. С двумя спальнями, не новый, давно не ремонтированный. Я собирался дождаться отпуска и начать любовно отделывать своё первое собственное гнёздышко.

Примерно через неделю после моего переезда я раздевался, готовясь ко сну, и вдруг услышал где-то внизу детский плач:

— Папочка! Не надо! — молил детский голосок, — не делай этого! Ну пожалуйста!

И через несколько секунд:

— Папочка! Мне больно! Мама! Мама!..

Я выглянул в окно: там никого не было. Но, сделав шаг от окна, я опять услышал детский плач. Накинув на плечи рубашку и натянув обратно штаны, я спустился вниз, вытащил палку от швабры и с нею вышел во двор: тот был пуст. Я обошёл вокруг дома, но нигде никого не увидел. Однако, стоило мне войти в дом и подойти к буфету в кухне, как вновь послышался тот же голос. Он звучал откуда-то снизу и сбоку. "Но ведь подвала в доме нет", подумал я и, взяв сигарету, снова вышел во двор. Подошёл к стене дома в том месте, откуда предположительно слышался плач, я закурил. Но снаружи ничего не было слышно. Когда я снова вошёл в дом, было уже за полночь. Я подождал ещё около часа и благо больше плач не возобновился, прямо в одежде улёгся и вскоре уснул.

Неделю меня ничто не тревожило, а в следующую субботу всё повторилось. А потом ещё, и ещё, каждый раз по субботам, незадолго до полуночи. Я пробовал ночевать в другой спальне, однако детский плач находил меня и там. Естественно, что я стал бояться ночевать в доме один и в очередную субботу напросился в гости к своему давнему другу Питу.

Приятель мой был компьютерный гений. Он жил в съёмной квартире на Роксайд Роуд, недалеко от места работы. Когда Пит бывал дома, он постоянно рылся то в компьютерных железяках, то в просторах интернета. Мы выпили по бутылочке пивка и откупорили по второй, когда друг спросил меня:

— Что, Джимми, как твой новый дом?

Я начал описывать природу вокруг дома, речку, какая там чудесная рыбалка, но он перебил меня:

— Знаешь, у того дома было много хозяев.

— Правда? — это меня заинтересовало.

— И все они жили в нём очень недолго, — последнее слово Пит произнёс громче остальных.

— Кто тебе сказал об этом?

— Понимаешь, мне было непонятно, почему такой с виду симпатичный, хоть и старый дом, стоит так дёшево, и захотелось покопаться в его истории.

Признаться, меня самого несколько удивляла цена дома: она была раз в пять ниже рыночной. Приятель меж тем продолжал:

— Я залез в один интересный сайтик, где пробил историю дома.

— И что там? — полюбопытствовал я.

— Видишь ли, — начал объяснять Пит, — каждый следующий хозяин, не прожив и месяца, съезжал, видимо, на съёмную хату, а дом продавал, и всякий раз продажная цена была ощутимо дешевле той, за которую его купили.

— Что это значит?

— Я думаю, — глубокомысленно изрёк мой собеседник, — что над домом висит какое-то проклятье.

При этих словах я вздрогнул, а Пит, заметив это, велел рассказывать. И я поведал ему о плаче ребёнка субботними ночами.

Эту ночь "великие сыщики" почти не спали, так как искали в интернете информацию по проклятьям, призракам и прочей ирреальной дребедени. Легли под утро и проспали почти до полудня, а утром, во время завтрака, договорились попытаться докопаться до того, что происходит с моим домом. И постараться помочь плачущему ребёнку, даже если это призрак. Кто ещё это сделает, если не мы?

Пит принялся разрабатывать план: первым делом он предложил докопаться до самого первого хозяина. Почему-то на сайте, который нашёл приятель, об этом информации не было. Второй этап мой друг решил наметить после благополучного разрешения первого, с чем я был совершенно согласен. Чтобы не терять времени, мы отправились в музей истории нашего города, где ничего не узнали, хоть и потратили почти весь день.

В понедельник я позвонил в риэлтарскую фирму, которая продала мне дом, и договорился о встрече с агентом на следующий день.

Когда я приехал, глазки моего агента бегали из угла в угол, боясь взглянуть на меня, как если б чувствовал себя в чём-то виноватым передо мной, и я решил ковать железо, пока горячо:

— Итак, — важно начал я, — вы продали мне дом, утаив некоторые подробности его истории.

Агент шмыгнул носом вправо и влево, покраснел и налил себе стакан воды из стоящего на сего столе графина.

— Знаю, что у дома было много хозяев. Меня интересует их список и всё, что о них известно фирме, включая самого первого.

При этих моих словах грузный агент схватил стакан и в один присест выпил его. Я ждал, глядя, как двигается его кадык, словно пытаясь вырваться и удрать куда-нибудь подальше, и как одновременно на лбу проступает пот. Толстяк поставил пустой стакан на стол и тихо спросил:

— Вы уверены, что он вас интересует?

— Да, — подтвердил я, — мне нужна информация, кто был первым хозяином купленного мной дома.

— Значит, вы хотите это знать? — агент вытащил платок и вытер лоб.

— Непременно!

Он явно тянул время, но меня это не волновало: я готов был ждать хоть до мирового потопа. Видя, что я не отступлюсь, агент очень тяжело вздохнул и повернулся к компьютеру. Пара минут, и он нашёл нужную информацию.

— Вам распечатать?

— Конечно! И поверните экран сюда, чтобы я мог сверить информацию.

— Неужели вы думаете, что я распечатаю для вас только часть файла?! — обиженно воскликнул агент и повернул ко мне экран. При этом мне стало заметно, как он досадливо скривил губы, и понятно, что именно это проныра и собирался сделать.

Я проверил, сколько страниц должно уйти в печать, и агент дал команду принтеру. Через минуту на стол легло несколько листов бумаги. Пересчитав их количество, я поблагодарил:

— Большое спасибо! — и встал, складывая бумаги и засовывая их во внутренний карман куртки. — Вы мне очень помогли, надеюсь, если мне понадобится, я вновь смогу рассчитывать на вашу помощь.

При этих словах бедный толстяк побагровел и схватил графин. Но у меня не было необходимости дожидаться, когда он нальёт себе воды.

Через полчаса моя машина подъехала к бару, где я встретился с Питом. Там, потягивая через соломинки кока-колу, мы стали изучать бумаги с информацией о первом хозяине купленного мной дома.

Что ж, этот персонаж явно заслуживал нашего внимания. Довольно известная фигура, из республиканцев, белый, сорок три года, женат третий раз.

— Ого! -воскликнул Пит, — три жены?! Интересно, а что сталось с двумя предыдущими?

Но по ним там информации не было, и мы решили, что попробуем заняться ими самостоятельно: сделаем платный запрос по компьютеру на личное дело Сэма.

Заплатив по счёту, мы поехали к Питу и сели к компьютеру. За двадцать долларов, снятых с моего счета по кредитке, мы узнали, что Сэм Диксен уже женат даже четвёртый раз. Далее перечислялись имена всех его бывших жён и кратко причина того, что позволяло ему жениться вновь. В первом случае, это был банальный развод. Единственное, что настораживало, это то, что до брака с первой женой он имел другую фамилию, и в браке взял фамилию жены. Зачем ему это было нужно, предстояло выяснить. А вот как выяснить — это пока было не очень понятно. На очередном перекуре мы решили запросить её личное дело через компьютер за те же двадцать долларов. В конце концов мы договорились добыть этим способом данные на всех его жён, заплатив по очереди: за одну жену — я, за другую — Пит, ибо дело заинтересовало его настолько, что он обязательно решил принять участие в этих мелких тратах. А также запросить данные на самого Сэма по тому времени, когда он жил под своей фамилией.

Через час мы сидели за столом с разложенными по нему страницами с личными делами всех вышеупомянутых фигур.

Итак, картина прорисовывалась:

Сэм Деббер, будучи в возрасте двадцати семи лет угодил в тюрьму за убийство. Попросту говоря, он врезался в другую машину, водитель которой погиб. Сэм отсидел два года по статье "убийство по неосторожности", после чего попал под какую-то амнистию.Тогда он переехал в другой штат, нанялся в какую-то контору, где честным трудом заслужил любовь дочери хозяина. Добрые люди не стали копаться в прошлом будущего зятя и сыграли скромную свадьбу. Так Деббер стал Диксоном.

Через год Диксон подаёт на развод, обвинив жену в измене. К делу были приложены компрометирующие фотографии. Опороченная молодая женщина ушла в монастырь Святой Елены, где умерла во время родов. О ребёнке сведений не прилагалось.

Пока бывшая жена рожает, Диксон женится вторично. На этот раз его избранницей становится Хелен Клариссон, отец которой имеет крупный мебельный бизнес. Сэм становится совладельцем.

Через три года Клариссон старший и его жена умирают от пищевого отравления. Диксон выдвигает иск против владельцев грибного бизнеса: он утверждает, что свёкор со свекровью отравился грибами этой фирмы. Получив крупную компенсацию, Сэм с беременной женой отправляется путешествовать на семейной яхте. Через две недели безутешный муж вызывает спасательный вертолёт и показывает кровоточащие раны, сделанные акулой, когда он пытался отбить жену у напавшей на неё хищницы. В газете появляется сообщение об очередной жертве глубинного чудища.

Через два года после событий Диксон делает предложение подающей надежды республиканке Марте Вайдер. Он становится её правой рукой. Вот тогда они покупают загородный домик на берегу реки. Марта вдова, у неё растёт пятилетняя дочь. С ними Сэм живёт дольше. Через семь лет Марта сходит с ума и любящий муж помещает её в частную клинику для душевнобольных. Расходы на её содержание поступают регулярно.

Итак, Сэм берёт дело жены в свои крепкие мужские руки. Одновременно он растит приёмную дочь. Через полтора года он заявляет в полицию о пропаже ребёнка. Девочку долго ищут с полицией, но не находят.

Полгода назад Диксон женился в очередной раз.

Вот такие сведения раскопали мы с Питом.

— Интересно... — задумчиво пробормотал мой приятель и замолк.

Я решил продолжить его мысль:

— Почему никто не заподозрил Сэма в убийствах? Ты это хотел спросить?

— Да. Странно, не правда ли?

— Возможно, что он и не причастен, — предположил я.

— Однако, — Пит усмехнулся, — эта мысль пришла нам в голову обоим, в одно время, сразу, после прочтения всех дел.

— Тем не менее, — заявил я, — это не повод обвинять его во всех грехах. Единственное, что мы знаем точно, так это то, что он совершил наезд на машину, и что второй водитель погиб.

— Знаешь, мне кажется, нам надо съездить по всем указанным адресам и опросить всех, кто там жил в то же время с Сэмом.

— Отличная идея, только на это потребуется время.

— Мы сделаем вот что, — предложил Пит, — завтра я отпрошусь с работы на пару-тройку часов раньше и поеду в монастырь Святой Елены, а ты поезжай в клинику к Марте.

— Отлично! — согласился я.

Затем мы решили, что будет лучше , если мы как следует выспимся и у нас к утру будут ясные головы. Пит дал мне подушку и одеяло, и я отлично устроился у него в гостиной на диване. Не знаю, как он в спальне, но я уснул мгновенно, лишь опустив голову на подушку.

На следующий день я попросился у шефа уйти с обеда, сославшись на заморочки с ремонтом дома. На самом же деле, сев в машину, я покатил в лечебницу. Там меня долго не хотели пропускать, пока я наконец не придумал сказать, что учусь на журналиста ( соврав при этом на вопрос о студенческом билете, что забыл его в другой куртке), и для практики мне дано задание взять интервью у человека, который в своё время был достаточно известен, но затем рассудок его омрачился. Я даже сообразил позвонить известном литератору с тем, чтобы он подтвердил данное мне задание. Конечно, я набрал номер телефона Пита. Но когда приятель взял трубку, и я начал слёзно умолять дорогого мистера Брауна подтвердить, что он действительно дал мне такое задание, Пит мигом всё понял и подыграл мне. Кто не знает уважаемого Тима Брауна, главного редактора Интернет-журнала " Борьба с торговлей людьми"?! Конечно, управляющая клиникой тут же согласилась, что Марта Вайдер-Диксон наиболее подходящий персонаж, и разрешила мне понаблюдать её в течения этого дня и вечера и попытаться разговорить:

— Вряд ли она захочет вам что-нибудь рассказать, — предупредила она меня, — обычно Марта всегда молчит. Но вы можете посидеть около неё. Да, — вспомнила она, — её привезли к нам с диагнозом социальной опасной, и муж её просил никого не подпускать к ней, кроме персонала. Такой обходительный мужчина, известный человек в городе, и такая жена... — Управляющая поджала тонкие крашеные губы и покачала головой в седых завитках редких волос. — Он очень хорошо платит за содержание и делает пожертвования лечебнице. Так вот: если пациентка вдруг станет буйной, чего на моей памяти ещё не случалось, на стене, слева от двери, висит переговорное устройство. Вам надо будет только нажать большую красную кнопку.

Я расшаркался и даже галантно приложился к ручку. Дама, воспитанная ещё в те времена, когда такое было принято повсеместно, восприняла сей жест весьма благосклонно и распорядилась отвести меня в комнату номер восемнадцать.

Пожилая сиделка провела меня по коридору, куда-то свернула, вышла в другой коридор и, наконец, остановилась перед дверью. Постучав, она вошла и громко сказала:

-Душенька! К вам гость!

И, повернувшись ко мне:

— Проходите.

Я вошёл в полутёмную комнату, плотные шторы почти скрывали солнечный свет, и он проникал лишь через щель на их стыке, величиной с мою ладонь.

— Здравствуйте, Марта, — сказал я и услышал, как сиделка тихонько закрыла за спиной дверь.

Она полулежала на кровати, укрывшись пледом: по его очертаниям угадывалось, что женщина очень худа. Я прошёл к окну и раздвину шторы пошире. Солнечный свет ворвался в комнату и позолотил длинные каштановые волосы. Марта инстинктивно прикрыла глаза руками и тихо попросила:

— Закройте.

"Совершенно нормальная реакция, самые обычные в таком случае слова, сказанные приятным женским голосом", подумалось мне. Я прикрыл шторы, как они были до моего вторжения, и сел в кресло между кроватью и небольшим столом. На столе лежала раскрытая, исписанная мелким ровным почерком тетрадь. Скользнув по ней беглым взглядом, я понял, что это стихи.

— Кто вы? — спросила Марта.

— Я хочу кое-что выяснить, — ответил я, — речь идёт о вашем бывшем муже Сэме Диксоне.

При этих словах она вздрогнула и села так, что узкая полоска света оказалась на её лице: оно было красиво, несмотря на излишнюю худобу. Огромные печальные глаза, длинные ресницы. Что-то словно толкнуло меня изнутри.

— Что вы хотите? — спросила женщина настороженно.

Я не стал вдаваться в объяснения, но молча разложил на столе копии вчерашних распечаток. Марта скинула плед, медленно встала, будто берегла силы, и так же медленно подошла к столу.

— Это он? — спросил я, указав на распечатанную фотографию.

Женщина молча, по одной, брала бумаги и читала информацию. Когда она положила на стол последний лист, я повторил вопрос. И вдруг увидел на её лице слёзы.