Попутчики

"Хорошо, бл... — прошептал Волков, делая ещё один глоток коньяка и глядя в окно. — Красотища-то какая!"

Казалось, так стоять и смотреть в окно с дебильной улыбкой на лице можно бесконечно долго. Но ноги Дмитрия вдруг стали затекать, а глаза начали закрываться. Он понял, что, как говорится в народе, "накидался по-полной". И ему срочно нужно было прилечь и поспать. Иначе он рисковал упасть прямо в тамбуре и там же заснуть. К тому же, снующие по тамбуру туда-сюда люди начали двоиться в глазах. Но как же так? Выпил-то он меньше половины бутылки!

Списав это на усталость, сильно пошатываясь, Волков направился в своё купе. Забираясь на верхнюю полку, он чуть не свалился на пол, но, всё же, добравшись до своего места, закрыл глаза и сразу же заснул, не обращая внимание на не прекращающиеся крики грудничка.

Он не знал, сколько проспал, но открыл глаза он под размеренный перестук колес, и никаких детских криков.

Приподнявшись и оперевшись на локоть, Волков посмотрел вниз. Не было там семейки из трех человек и одного недочеловека, которых Дмитрий за короткое время успел возненавидеть. Зато на нижней полке сидел пожилой мужчина в сером костюме, внешне очень похожий на Кристофера Уокена, которого Волков знал по таким фильмам, как: "Девять жизней", "Криминальное чтиво", "Поймай меня, если сможешь".

Резкий, противный запах, который до того стоял в купе, сменился запахом дорогой туалетной воды, которой, судя по всему, обильно себя облил двойник известного актера.

Он читал газету, что было редкостью для двадцать первого века. И читал он её без очков. "Наверняка, пользуется контактными линзами, — подумал тогда, глядя на двойника Кристофера Уокена, Дмитрий. — Двадцать первый век на дворе!"

На столике, кроме вареной курицы, вареных яиц и сосисок, разложенных по блюдам, стояли две бутылки. Судя по надписям на этикетках, в одной бутылке было красное вино, в другой — водка.

— А... — начал было Волков.

— Вышли на прошлой остановке, — не отрывая взгляд от газеты, произнес мужчина. — В Красноуфимске.

— Когда? — Дмитрий вдруг ощутил сильнейший "сушняк" и схватился за горло. "Сушняк", о котором раньше только слышал от коллег по работе, так как сам алкоголем особо не увлекался.

— Минут десять назад, — мужчина сложил газету и отложил её в сторону. — Кстати, меня зовут Белозар, а вас как звать-величать?

"Звать-величать" показалось Волкову чем-то таким старым, что хотелось спросить: "А вы из какой деревни, Белозар, будете?". Но он сдержался и, протянув руку, просто произнес:

— Дмитрий.

— Вы далеко едете?

— До Казани, — Волков кашлянул в кулак. Еду к подруге. У меня от-пуск...

— А я еду в Москву, домой. Я риэлтор. Помог родственникам в Красноуфимске продать коттедж, заодно со всеми повидался. В последнее время мы, знаете ли, очень редко видимся, а жаль... Ну, не будем об этом... Прошу к столу! — Белозар сделал приглашающий жест рукой. — Быстрее, пока спиртное не нагрелось!

— Ой, нет-нет, что вы! — Дмитрий замотал головой. — Я не пью!

— Да ладно! — Белозар сделал удивленное лицо. — А коньячным перегаром от ваших сумок пахнет, да?

— Ну... Тут такое было...

— Было-не было, а выпить хоть чуть-чуть вам, как никому, надо, — двойник Кристофера Уокена утвердительно кивнул головой. — Вы на себя-то посмотрите! Как вы в таком непотребном виде перед подругой предстанете?.. К тому же, до Казани ещё далеко, запах алкоголя успеет выветриться. И водка на столе — ваша. Её вам просил передать Николай в качестве извинения за подпорченное путешествие. Он пытался вам её лично вручить, но не смог вас разбудить.

— Но у меня тоже есть курица и всё прочее. Давайте, я своё тоже на стол выложу.

Волков нагнулся за своей сумкой, но Белозар перехватил его за локоть, усадил напротив себя.

— Нет, молодой человек! — тоном, не терпящим возражений, заявил он. — Сначала мы съедим всё моё, потом — ваше. Мне, знаете ли, тяжело потом будет со всем этим по Москве таскаться. Сами понимаете, мне не двадцать и не тридцать лет... И выпьем! Обмоем мою удачную сделку, заодно и вас подлечим, лицо подправим...

При слове "лицо" Волков оглянулся, посмотрев на свое отражение в зеркале на двери купе. Вынужден был констатировать, что Белозар оказался прав: мешки под глазами, бледная кожа. Он будто в одночасье постарел на десять лет. А ведь ему на тот момент было всего двадцать пять! Опять-таки, сушняк! Нужно было срочно что-то выпить, чтобы избавиться от этого противного ощущения во рту. Воды на столе не было, с собой он тоже воду не брал, куда-то бежать за водой в таком виде Дмитрию тоже не хотелось.

— Ну... — Волков махнул рукой. — Разве что по чуть-чуть.

Белозар тут же открутил бутылки с водкой и налил водки в одноразовый стаканчик, который поставил перед Дмитрием.

С этого всё и началось. Точнее, началось для Белозара, который пил вино, а для Дмитрия Волкова с водкой всё продолжилось.

По чуть-чуть за знакомство, по чуть-чуть "между первой и второй", по чуть-чуть "между второй и третьей", по чуть-чуть "за тех, кто не с нами".

В какой-то момент Волков опять захмелел. Не сказать, чтобы сильно, но вполне достаточно, чтобы Дмитрий Волков отошел на второй план, а на первый план вырвался писатель Даниил Королев.

— Ты знаешь, кто я? — заедая вареной курицей очередную порцию водки, Волков подался вперед и пристально посмотрел на Белозара.

В тот самый момент поезд остановился. Послышался визгливый голосок проводницы:

— Янаул!

— Нет, не знаю, — ответил Белозар, пригубив вина из бокала.

— Я — писатель! — при этом Дмитрий ударил кулаком себя в грудь. — Я — Даниил Королев. Пишу ужасы, как Стивен Кинг, но пока не столь известный. К сожалению...

Дверь купе отползла в сторону, впуская внутрь высокого брюнета в джинсах и клетчатой рубашке.

— Рудольф, — незнакомец протянул руку для рукопожатия сначала Белозару, потом Дмитрию, ловко забрался на верхнюю полку, свернулся там калачиком, отвернувшись лицом к стенке купе, громко пукнул и замер, мерно посапывая.

Его поведение было более, чем странным. Но не это удивило Дмитрия, а то, что Рудольф улегся на полку, не постелив ни матраса, ни постельного белья. Он даже не снял грязные кроссовки. Из вещей при нем были только билет и документы, торчащие из заднего кармана явно не знавших стирки джинсов. Запах, исходящий от его тела, был довольно-таки неприятным. Он даже перебивал запах туалетной воды Белозара. Поэтому Дмитрию пришлось приоткрыть окно, чтобы хоть немного проветрить купе.

Когда посапывание Рудольфа превратилось в храп, Волков нагнулся к Белозару и прошептал:

— Многое видел, но такого — никогда!

На что престарелый риэлтор добродушно улыбнулся и сказал:

— Поживешь с моё и ни такое увидишь. Это нормально... Ну, что, ещё выпьем?

— Да, — теперь Волкову нужно было выпить для того, чтобы справиться с мерзким запахом нестиранных носков и немытого тела, с которым не справлялось даже проветривание.

— Чай, кофе! — послышался голос проводницы из тамбура.

— Не надо! — не открывая двери, хором крикнули Дмитрий с Белозаром. Всё, что могло помочь им интересно провести время в поездке, у них уже было.

Чокнувшись, они выпили. И тут Белозар решил вернулся к прерванному разговору и спросил:

— А ты давно пишешь?

— Нет, недавно, — прожевав вареное фаршированное яйцо, ответил Дмитрий. — Посмотрел какой-то ужастик и понял, что можно писать так же, даже лучше, только про Россию.

— То есть ты любишь ужасы, да?

— Ага, — Волков кивнул.

— Тогда слушай историю. Я не буду тебе рассказывать, откуда я её знаю, но она невыдуманная. Ты готов меня выслушать?

— Конечно, — Дмитрий подался вперед, чтобы не упустить ни одного слова.

— Жил-был в Москве человек по имени Федор Алексеев. Ему было тридцать с небольшим. У него была семья — жена и двое детей, работа, машина и ипотека. В общем, было у него всё, что может быть у простого человека, звезд с неба не хватающего. А работал он менеджером в торговой фирме, продающей торговое оборудование. Пока дела в фирме шли хорошо, у Федора тоже дела шли в гору. А как пришел в Россию коронавирус, началась в жизни нашего героя полная жопа. Объемы продаж резко упали, зарплату стали задерживать, либо выплачивать не в полном объеме. Да и начальник отдела продаж постоянно наезжал на Алексеева за невыполнение плана продаж. А как ему в таких условиях поднимать продажи, Федор не знал. Ему оставалось только ждать, когда всё более-менее устаканится. Директор той фирмы ждать не мог. Ему нужна была прибыль. Вот он и уволил с десяток менеджеров, в том числе и Алексеева, что было для последнего смерти подобно. Понятное дело, в день увольнения он был на грани нервного срыва. А как тут не быть на грани, если у тебя автокредит, ипотека, да ещё жена не работает, сидит в отпуске по уходу за ребенком?.. Выходит, значится, Федор из офиса фирмы, из которой его уволили, смотрит на свою трудовую книжку, а на душе так погано! И надо бы нажраться, но деньги тратить на бухло нельзя, так как они последние. А недалеко от офиса был зоопарк. Вот Алексеев и решил посмотреть на животных, хоть чтобы немного успокоить свою нервную систему. Да и по деньгам это было дешевле, чем набухиваться... Походил он по зоопарку, посмотрел на животных. И, действительно, ему стало лучше. Немного устав от хождений, он присел на лавочку, недалеко от вольера с самцом росомахи. А чего бы не посидеть, если было лето и домой особо не хотелось? Вот так и сидел он, пока к нему не подсел мужчина пенсионного возраста. Они разговорились. Беседовали о погоде, о политике и прочих вещах, о чем только могут говорить малознакомые люди. В какой-то момент пожилой мужчина посмотрел на Федора и на полном серьезе сказал, что видит какую-то проблему, с которой тот не может справиться. И это не простая, а очень серьезная проблема, которая гложет, сжигает изнутри. Алексеев согласился со своим собеседником. Еще бы, ведь в его жизни началась такая жопа, что хоть волком вой!.. Видя, как Феде плохо, пенсионер приобнял его и доверительным тоном спросил, а не хотелось бы ему что-нибудь в своей жизни поменять? На что Алексеев ответил, что хотел бы, лишь бы от всего этого дерьма избавиться! Пожилой мужчина улыбнулся и сказал, что если очень чего-то хочется, желание обязательно сбудется. Сбудется и желание Федора. Всё изменится, всё будет по-другому... Сказал и исчез.

— Что, серьезно? — с сомнением в голосе произнес Волков. — Просто исчез?

— Ну, да! — Белозар кивнул. — Алексеев тут же заснул, прямо на скамейке. А проснулся он в вольере росомахи. Сначала он не понимал, почему он находится в вольере, требовал его выпустить, но вместо собственного голоса слышал лишь рычание. Потом он увидел посетителей зоопарка, которые показывали на него пальцами и говорили: "Какая странная росомаха. Что с ней?" Пытаясь показать им неприличный жест, он увидел, что у него больше нет рук, есть только покрытые шерстью когтистые лапы. И тут-то он понял, что он каким-то образом оказался в теле росомахи. Ещё понял он, что его желание — поменять многое в жизни — исполнилось. Но, озвучивая его, он ведь не хотел превратиться в животное. От этого он впал в бешенство. Он носился по вольеру, прыгал на стены и на прутья решетки, продолжая истошно вопить. Посетители зоопарка продолжали показывать на него пальцами и смеяться. Многие говорили: "Смотрите, какая глупая росомаха!" В какой-то момент Федор устал. Он перестал бегать и рычать, просто уселся на пол и начал думать. Он понял, что его заколдовал тот самый мужчина, который подсел к нему на скамейку и, скорее всего, расколдовать тоже сможет он. Его таинственное исчезновение, как ни что другое, говорило в пользу этой версии. Главное — чтобы он пришел в зоопарк и подошел к вольеру с росомахой. А уж он-то, Алексеев, наверняка сможет донести до того мужчины, что не хочет быть животным. Ведь, говоря о том, что хотел бы всё поменять, он имел в виду сытую, безбедную жизнь в образе человека, но никак не росомахи! Оставалось только ждать очередной встречи с этим исполнителем желаний, встретив которого, Федор в этом не сомневался, можно будет отменить желание или загадать новое. И колдун пенсионного возраста, в отличие от посетителей зоопарка, поймет его, а не будет смеяться над ним... Увы, ни в тот день, ни на следующий колдун не появлялся. И Алексеев решил, что нужно пожить пока в шкуре росомахи. Жить и ждать, надеясь на лучшее...

Слушая Белозара и стараясь запомнить каждое его слово, Дмитрий даже не заметил, как Рудольф перестал храпеть и проснулся. Перевернувшись на другой бок, он сверху вниз смотрел на Белозара своими большими карими глазами и с интересом слушал историю. Глядя на него снизу, Волков подумал, что никогда не пошел бы с ним в разведку. Уж больно внешность Рудольфа была отталкивающей: обросший, грязный, вонючий. Такого можно снимать в фильмах ужасов, где он успешно играл бы маньяков, причем, без грима.

— М-да, — многозначительно произнес Дмитрий. Причем, это "м-да" относилось и к бомжеватому попутчику с верхней полки и к истории, в правдивости которой Волков сомневался. Но было в этой истории что-то для него, начинающего писателя, интересное. Может, всё было в рассказчике, в его спокойном, приятном голосе, в его располагающей внешности.

— Да! — Белозар кивнул. — И он жил. А жилось ему, особенно поначалу, как-то невесело. Делать-то было абсолютно нечего. Единственным развлечением для него было — смотреть на посетителей, вдыхать их запахи. Да, именно так. Обоняние у него стало сильнее, чем у обычных людей, и зрение стало острее. А ведь, будучи в своем, человеческом, теле он носил очки. Теперь же он мог издалека рассмотреть любого посетителя, по запаху определить, что тот ел, пил, давно ли мылся, когда в последний раз стирал одежду и так далее. Очень любил принюхиваться к женщинам. Его возбуждал их запах...

— О, да! — подал голос с верхней полки Рудольф. Голос его, как и внешность, был неприятным, скрипучим. — Прямо как в фильме "Запах женщины"! Ё-моё!

Белозар кивнул, одобрительно подняв вверх большой палец правой руки, и продолжил свой рассказ:

— В первый же день нахождения в теле росомахи, Федор столкнулся с такой проблемой: животное кормили сырым мясом. Но Алексеев сырого мяса никогда в жизни не ел и не переносил его запаха. Едва кипер, работник зоопарка, ответственный за кормление животных, принес мясо, Федор отвернулся от него и спрятался в деревянный домик, который был в вольере. Кипер удивился такому поведению, но мясо убирать не стал. Федор прокричал из домика, что хочет шашлык, но кормящий его не понял. Через какое-то время Алексеев вышел из домика, подошел к заградительной сетке вольера, уселся на пятую точку и продолжил рассматривать посетителей, размышляя о том, что если и дальше так всё будет продолжаться, он просто протянет лапы от голода. Как знать, может, это даже к лучшему? Так он и сидел, погруженный в свои мысли, пока не заметил троицу — отец, мать и их сын — мальчишка лет пяти. Пока глава семейства фотографировал свою супругу у вольера с волками, мальчишка вырвал свою руку из руки матери и начал приближаться к вольеру Федора. Запах мальчишки был для него столь неприятным, что его чуть не стошнило и стошнило бы, не будь он голоден. Алексеев начал кричать ему, бегая вдоль заградительной сетки, чтобы тот убирался подальше и не вонял здесь, но мальчишка, видать, не понял его рычания или воспринял как-то по-своему. Поэтому он перелез через ограждение вольера и подошел к нему вплотную. Просунув палец сквозь сетку, он начал подзывать к себе Федора. Алексееву же от нестерпимого запаха, от наглости мальчишки и от его громкого голоса башню снесло. Именно в тот момент он понял, что слух у него тоже улучшился. Причем, до такой степени, что от голоса пацана резало уши, и голова готова была взорваться изнутри...