Попутчики

Поезд "Сургут-Москва" подкатился к посадочной платформе Екатеринбургского вокзала и замер. Дружно открылись двери вагонов, и из них высыпались проводники в причудливых униформах.

Толпа пассажиров и их провожающих начала суетливо осаждать вагоны, словно боясь опоздать. И только Дмитрий Волков оставался спокоен. Во-первых, у него был первый день отпуска, а во-вторых, он знал, что до отправления поезда времени оставалось — вагон и маленькая тележка. К тому же, погода была хорошей, было тепло и светило солнце, поэтому стоять на платформе, на свежем воздухе, ему было не в тягость, даже приятно.

Дмитрий мог бы ехать другим поездом — "Екатеринбург-Москва", но этот поезд отправлялся ночью, а Волкову выезжать ночью не очень хотелось, отпуск как-никак. В отпуске, полагал Волков, нужно вдоволь отсыпаться, отдыхать, а не насиловать свой и без того уставший организм. Поэтому Волков и решил ехать транзитом.

Дождавшись, когда большая часть суетливых пассажиров окажется в прохладном чреве вагона, Дмитрий неспешно подошел к проводнице и протянул билет. Поднявшись по металлической лестнице, протолкнувшись через затор пассажиров и их родственников, он быстро нашел свое купе, распахнул дверь.

В нос тут же ударил запах пота и чего-то ещё — резкий, противный запах.

В купе уже были пассажиры, едущие, скорее всего, из Сургута. Иначе как можно было объяснить то, что они так завоняли купе?

Это была семья из четырех человек: отец семейства по имени Николай с темными пятнами пота на светлой футболке — на спине и под мышками, его жена по имени Светлана — женщина с измученным лицом, с грудничком в руках. На верхней полке в купе сидела девочка-подросток с длинной зеленой челкой, закрывающей добрую часть лица. Она не отрывала глаз от своего смартфона, словно для неё в тот момент мир сузился до размеров дисплея гаджета. И мир в одночасье рухнет, если девочка поднимет глаза и оторвется от своего смартфона. Звали её Снежаной, по мнению Волкова, совсем неподходящим именем для столь серой, непривлекательной особы. Хотя, как знать, может, вырастет и покажет всем, что родители с выбором имени не ошиблись.

Еще раз сверившись со своим билетом, сухо поздоровавшись с соседями по купе и представившись, Дмитрий устроился на своем месте — нижней полке справа. Свой багаж — две большие сумки и рюкзак — он запихнул под полку. Сумку с ноутбуком, ремешок от которой успел натереть плечо, Волков поставил рядом с собой. Он неслучайно взял с собой ноутбук, так как понимал, что развлечений в поезде, скорее всего, не будет, и ноутбук должен был хоть как-то скрасить почти двенадцать часов пути.

Глядя на унылые лица своих попутчиков — всех, кроме грудничка, с причмокиванием сосущего большую грудь своей мамаши, — Дмитрий очень быстро заскучал, а ведь поезд ещё даже не тронулся!

Значит, пришло время для ноутбука. Только Волков не предполагал, что оно придёт так быстро.

Достав из сумки ноутбук, он положил его на столик, включил, дождался окончания загрузки и, войдя в одну из социальных сетей, нашел страницу Азалии Шакировой и отправил ей сообщение: "Привет, любимая!"

Тут же пришел ответ: "Привет, любимый!"

Азалия Шакирова была его невестой. Она жила в Казани. Они познакомились год назад в социальной сети, вели долгую переписку, после чего Азалия приехала к Дмитрию в Екатеринбург и прожила у него в гостях целых две недели. Это были две самые счастливые недели в жизни Дмитрия, в течение которых Азалии удалось окончательно влюбить в себя "Димуську" и произвести хорошее впечатление на его родителей.

Мать Димы, как и Азалия, будучи стопроцентной татаркой, сказала тогда сыну:

— Если ты на ней не женишься, значит, ты конченый лох!

Дмитрий никогда не был лохом и не считал себя таковым, а потому, дождавшись отпуска, решил рвануть к своей Покахонтас в Казань для знакомства с её родителями.

Да, она для него была именно Покахонтас, так как внешне она была очень похожа на героиню одноименного диснеевского мультфильма.

Подумав немного, Дмитрий отослал очередное сообщение: "Как настроение, Азалия?"

В ответ тут же пришло: "Нормальненько. Жду не дождусь, когда ты приедешь".

"Скоро приеду. Всего каких-то двенадцать часов, и я весь твой на целых десять дней!"

Минут пять Покахонтас не отвечала, но потом всё же написала: "Димуська, я вообще-то сейчас на работе. Давай, попозже спишемся, ладно?"

"Ладно!" — ответил он ей, прикрепил к сообщению смайлик и вышел из сети.

Азалия работала администратором в стоматологической клинике, и ей приходилось много общаться с клиентами, поэтому ей нельзя было отвлекаться на посторонние дела в процессе работы. Именно поэтому Волков решил больше свою любимую не засыпать сообщениями, во всяком случае, до вечера. А всё почему? Да потому, что работа для него, Дмитрия Волкова, была чем-то святым, чего нельзя лишиться в наше нелегкое время.

А работал он специалистом по информационной безопасности в одном из банков Екатеринбурга. Работа у него была хорошей, интересной. А главное — за неё неплохо платили. За такие деньги можно было протирать до дыр штаны, сидя с утра до вечера в офисе и работать сверхурочно, даже в выходные и праздники.

Но у Дмитрия Волкова, кроме родителей, работы и любимой девушки, с недавнего времени ещё одно — писательство. Да, сейчас, как полагал он, это просто хобби. Но потом, при удачном стечении обстоятельств, это увлечение может перерасти в нечто большее, что поможет ему безбедно жить на авторские гонорары, стать знаменитым, как Стивен Кинг.

И, как Стивен Кинг, Дмитрий Волков писал ужасы. Он писал под псевдонимом Даниил Королев, чтобы быть более похожим на своего кумира, так как английское слово "king" переводится на русский как "король". Но, в отличие от Стивена Кинга, в его творческой "копилке" было всего два рассказа — "Кровь на тропе" и "Темные силы". Третий рассказ — "Кошмарная ночь" он только начал писать. Многие, кто читал законченные рассказы, а это — родители, прочие родственники, коллеги по работе, искренне полагали, что у Дмитрия, как у писателя, определенно, есть талант, и ему нужно и дальше развиваться в этом направлении.

Увы, Азалия ни один из рассказов Даниила Королёва так и не прочитала, сославшись на нелюбовь к ужасам и на отсутствие свободного времени, ведь она в свободное от работы время подрабатывала мастером по маникюру и педикюру.

Ну, ничего, думал Дмитрий. Ещё прочитает.

Когда он в очередной раз вспомнил свою Покахонтас, ему стало хорошо и легко на душе. В таком приподнятом настроении, с пульсирующим в штанах "маленьким другом", он продолжил работу над "Кошмарной ночью", клацая пальцами по клавиатуре ноутбука.

Поезд тронулся. Но, будучи полностью погруженным в "Кошмарную ночь", Дмитрий этого даже не заметил.

От рассказа его отвлекла проводница, которая принесла постельное белье. Поблагодарив её, Волков отложил постельное бельё в сторону и снова погрузился в свой придуманный мир, из которого, казалось, уже никто и ничто его не выдернет. И тут-то выяснилось, что Снежане, которая до сего момента не произнесла ни слова, этой девочке с зеленой челкой, страшно ехать на верхней полке. Николай со Светланой принялись уговаривать Дмитрия, чтобы тот уступил Снежане свою нижнюю полку.

Так как Волкову было абсолютно без разницы, на какой полке ехать, он любезно согласился поменяться местами, закинул на верхнюю полку постельное белье и полез наверх.

Он полагал, что на верхней полке тоже можно неплохо скоротать время до приезда в Казань, но не ту-то было! Ему хотелось ещё немного поработать над рассказом, но сидя, поджав ноги или свесив их с полки, было делом неудобным. Тогда Дмитрий лег на живот. Увы, лежать на животе и творить он тоже не смог, так как быстро почувствовал дискомфорт.

Попробовал смотреть фильм с Джеки Чаном, лежа на боку. Вроде, нормально. Но грудничок с громким звуком "чпок" выплюнул изо рта материнскую грудь и подал голос, вероятно, оповещая всех, что сыт и хочет чего-то ещё, а чего — сам не знает. Нет, он не плакал, не кричал. Он орал во всю мощь своих легких. Визжал, как поросенок.

От его визга завибрировали стенки купе, и в висках Дмитрия застучали маленькие молоточки. Тысячи молотков, которые в любую секунду могли раздолбить черепную коробку Волкова изнутри.

Смотреть фильм с Джеки Чаном в таких условиях было невозможно, так как невозможно было сконцентрироваться. Какой там сюжет? Какая актерская игра? Какие, к черту, трюки, когда только слышно: "У-а!У-а! А-а-а-а!"

Сначала новоявленный писатель думал, что сейчас мамашка снова засунет в рот младенцу свою ядреную титьку, поменяет ему подгузник, и ребенок затихнет, но не тут-то было!

Младенец начал орать ещё громче.

Дима захлопнул крышку ноутбука, попробовал смотреть в окно. Ему это быстро надоело. Тогда он просто лег на спину, закрыл глаза и попытался заснуть. Не получилось. Но должен же быть какой-то выход, должен!

Волков зажал уши подушкой, принесенной вместе с остальным по-стельным бельем проводницей, но ничего не помогало, и вопль ребенка проникал через подушку в самый мозг.

Волков вдруг представил, как его голова взрывается, как кровь и мозги разлетаются по стенкам купе, и от этого ему вдруг стало ещё хуже. Его бросило в жар, сердце бешено забилось, готовое через рот выпрыгнуть из тела, стало трудно дышать.

"Нет! — подумал Дмитрий. — С этим нужно срочно что-то делать, иначе до Казани я точно живым не доеду, либо поубиваю к чертям собачьим всю эту гребаную семейку. Начну с мелкого орущего спиногрыза, задушу его подушкой!"

И эта мысль повергла его в ужас, ведь только недавно они с Азалией обсуждали, что в семье должно быть много детей, и Покахонтас клялась, что родит Волкову, как минимум, пятерых детей, и мечтает, чтобы все они были похожи на него. А тут оказалось, что один какой-то мелкий засранец способен так надругаться над нервной системой взрослого человека, что даже одного ребенка не хочется. Какие уж там пять?! Да они сведут в могилу кого угодно!

Нужно было срочно что-то делать. Что-то, чтобы облегчить эту дол-банную поездку, которую уже иначе как кошмарной Дмитрий назвать не мог. А ведь это было только начало. НАЧАЛО!

Немного полежав на своей полке и подумав, Волков спустился с полки, выскочил из купе и подошел к проводнице.

— Может, есть места в купе, где нет детей? — спросил он, теребя в трясущихся руках свой бумажник. — Я отблагодарю.

Проводница посмотрела на него, как на ненормального, потом, закатив глаза, выдала:

— Нет! Потерпите, молодой человек! Вы же мужчина...

Потерпите?! Да как такое можно терпеть? Это же не купе, а камера пыток. Туда даже возвращаться не хотелось. Поэтому Дмитрий просто встал в тамбуре у окна и начал смотреть в окно. Увы, смотреть на пробегающие мимо поля, деревья и столбы ему быстро надоело. Да и вопль ребенка доставал его даже здесь, за несколько метров от купе. Нужно было придумать что-то ещё. Но что?

И тут он вдруг вспомнил про бутылку коньяка, которую купил для того, чтобы выпить её со своим будущим тестем — Альбертом Гаязовичем. Был ещё вариант — вагон-ресторан, но Волков сразу его отмел, как нечто дорогостоящее и энергозатратное. Ну, неохота ему было тащиться в вагон-ресторан и сорить там деньгами. К тому же, родители настоятельно советовали ему перед отъездом держаться от вагона-ресторана подальше. Поэтому всё уперлось в бутылку коньяка.

"А почему бы и нет? — думал Волков. — Я выпью в чисто терапевтических целях, чтобы хоть немного привести в порядок свою вздрюченную нервную систему. Ехать ещё долго, так что, всё выветрится. А коньяк я куплю в Казани. Может, даже лучше этого. Там ведь тоже должны быть сетевые алкомаркеты".

С одной стороны, ему хотелось немного выпить, чтобы интереснее скоротать время и немного успокоиться, но с другой стороны, он выпивал только по большим праздникам и не курил. Он был за здоровый образ жизни, чем в первую очередь покорил Азалию и её родителей.

Летом в свободное от работы время он катался на велосипеде, зимой бегал на лыжах, а когда не делал ни того, ни другого, мог запросто двадцать раз подтянуться на перекладине и отжаться от пола сто раз.

Да, он гордился своей отменной физической формой, а потому ему очень не хотелось бы подпортить её коньяком.

Вроде бы, нужно, а с другой стороны, нельзя. Так что ж делать?

Ответом на этот вопрос был ещё более усилившийся вопль младенца, словно ему микрофон под слюнявый рот подсунули. Дескать, не все ещё услышали его "приятный голосок", не у всех ещё барабанные перепонки лопнули.

"Значит, нужно выпить! Иначе с ума сойду и поубиваю тут всех к чертям собачьим. Начну, разумеется, с мелкого спиногрыза. Я его, скорее всего, в окошко выброшу, членов его семьи руками задавлю... — в тот самый момент Дмитрий заскрежетал зубами, а его вспотевшие ладони непроизвольно сжались в кулаки. — Как говорится, смех смехом, а такое вполне может случиться, если грудничок не замолчит. А если он не замолчит, я за себя не ручаюсь. Следовательно, небольшое количество коньяка, выпитого мной, будет для всех спасением".

Волков понимал, что в любую секунду может сорваться, но ему этого не хотелось, ведь у него был первый день отпуска. Отпуска, который он так долго ждал, который заслужил. И ему хотелось, чтобы этот день, мать его, прошел как можно спокойнее. Хотя без "напрягов" уже не обошлось.

Как только Дмитрий об этом подумал, ноги сами понесли его в купе, руки сами по себе достали из сумки бутылку коньяка и три яблока. Какую-то минуту спустя он уже стоял в тамбуре, держа в одной руке обернутую пластиковым пакетом бутылку коньяка, а в другой — красное яблоко.

Перед его лицом мелькали столбы, деревья, крыши дачных домиков. Параллельно вагону летали вороны, словно соревнуясь с поездом в скорости.

Прежде, чем решиться на первый глоток, Волков ждал, пока тамбур опустеет. Да, ему было стыдно за свое проявление слабости. Даже в одежде он чувствовал себя голым, а потому умер бы от стыда, заметь его кто с бутылкой.

Но вот тамбур опустел. Все разошлись по своим купе.

Дмитрий открутил пробку, сделал глоток из горлышка и откусил кусок от яблока.

Сначала рот и внутренности неприятно обожгло, но потом это жжение стало превращаться в приятное тепло, согревающее внутренние органы, поднимающее изрядно испорченное настроение.

Опасливо глядя по сторонам, Волков сделал ещё один глоток.

Унылый пейзаж за окном тут же стал превращаться в нечто красивое, на что можно смотреть долго, как на огонь или как на отсчитывающего зарплату бухгалтера.

Настроение существенно улучшилось.

После ещё одного глотка Дмитрию стало глубоко наплевать, смотрят на него другие пассажиры или нет. И ему было фиолетово, что они о нем думают.

Вопли младенца, доносящиеся из купе и разлетающиеся по всему вагону, уже не так действовали на нервы, хотя они не прекращались и не становились тише.

Постепенно эти вопли слились с шумом колес и перестали восприниматься болезненно для ушей и для нервной системы.

"Хорошо, бл... — прошептал Волков, делая ещё один глоток коньяка и глядя в окно. — Красотища-то какая!"

Казалось, так стоять и смотреть в окно с дебильной улыбкой на лице можно бесконечно долго. Но ноги Дмитрия вдруг стали затекать, а глаза начали закрываться. Он понял, что, как говорится в народе, "накидался по-полной". И ему срочно нужно было прилечь и поспать. Иначе он рисковал упасть прямо в тамбуре и там же заснуть. К тому же, снующие по тамбуру туда-сюда люди начали двоиться в глазах. Но как же так? Выпил-то он меньше половины бутылки!

Списав это на усталость, сильно пошатываясь, Волков направился в своё купе. Забираясь на верхнюю полку, он чуть не свалился на пол, но, всё же, добравшись до своего места, закрыл глаза и сразу же заснул, не обращая внимание на не прекращающиеся крики грудничка.

Он не знал, сколько проспал, но открыл глаза он под размеренный перестук колес, и никаких детских криков.

Приподнявшись и оперевшись на локоть, Волков посмотрел вниз. Не было там семейки из трех человек и одного недочеловека, которых Дмитрий за короткое время успел возненавидеть. Зато на нижней полке сидел пожилой мужчина в сером костюме, внешне очень похожий на Кристофера Уокена, которого Волков знал по таким фильмам, как: "Девять жизней", "Криминальное чтиво", "Поймай меня, если сможешь".

Резкий, противный запах, который до того стоял в купе, сменился запахом дорогой туалетной воды, которой, судя по всему, обильно себя облил двойник известного актера.

Он читал газету, что было редкостью для двадцать первого века. И читал он её без очков. "Наверняка, пользуется контактными линзами, — подумал тогда, глядя на двойника Кристофера Уокена, Дмитрий. — Двадцать первый век на дворе!"

На столике, кроме вареной курицы, вареных яиц и сосисок, разложенных по блюдам, стояли две бутылки. Судя по надписям на этикетках, в одной бутылке было красное вино, в другой — водка.

— А... — начал было Волков.

— Вышли на прошлой остановке, — не отрывая взгляд от газеты, произнес мужчина. — В Красноуфимске.

— Когда? — Дмитрий вдруг ощутил сильнейший "сушняк" и схватился за горло. "Сушняк", о котором раньше только слышал от коллег по работе, так как сам алкоголем особо не увлекался.

— Минут десять назад, — мужчина сложил газету и отложил её в сторону. — Кстати, меня зовут Белозар, а вас как звать-величать?

"Звать-величать" показалось Волкову чем-то таким старым, что хотелось спросить: "А вы из какой деревни, Белозар, будете?". Но он сдержался и, протянув руку, просто произнес:

— Дмитрий.

— Вы далеко едете?

— До Казани, — Волков кашлянул в кулак. Еду к подруге. У меня от-пуск...

— А я еду в Москву, домой. Я риэлтор. Помог родственникам в Красноуфимске продать коттедж, заодно со всеми повидался. В последнее время мы, знаете ли, очень редко видимся, а жаль... Ну, не будем об этом... Прошу к столу! — Белозар сделал приглашающий жест рукой. — Быстрее, пока спиртное не нагрелось!

— Ой, нет-нет, что вы! — Дмитрий замотал головой. — Я не пью!

— Да ладно! — Белозар сделал удивленное лицо. — А коньячным перегаром от ваших сумок пахнет, да?

— Ну... Тут такое было...

— Было-не было, а выпить хоть чуть-чуть вам, как никому, надо, — двойник Кристофера Уокена утвердительно кивнул головой. — Вы на себя-то посмотрите! Как вы в таком непотребном виде перед подругой предстанете?.. К тому же, до Казани ещё далеко, запах алкоголя успеет выветриться. И водка на столе — ваша. Её вам просил передать Николай в качестве извинения за подпорченное путешествие. Он пытался вам её лично вручить, но не смог вас разбудить.

— Но у меня тоже есть курица и всё прочее. Давайте, я своё тоже на стол выложу.

Волков нагнулся за своей сумкой, но Белозар перехватил его за локоть, усадил напротив себя.

— Нет, молодой человек! — тоном, не терпящим возражений, заявил он. — Сначала мы съедим всё моё, потом — ваше. Мне, знаете ли, тяжело потом будет со всем этим по Москве таскаться. Сами понимаете, мне не двадцать и не тридцать лет... И выпьем! Обмоем мою удачную сделку, заодно и вас подлечим, лицо подправим...

При слове "лицо" Волков оглянулся, посмотрев на свое отражение в зеркале на двери купе. Вынужден был констатировать, что Белозар оказался прав: мешки под глазами, бледная кожа. Он будто в одночасье постарел на десять лет. А ведь ему на тот момент было всего двадцать пять! Опять-таки, сушняк! Нужно было срочно что-то выпить, чтобы избавиться от этого противного ощущения во рту. Воды на столе не было, с собой он тоже воду не брал, куда-то бежать за водой в таком виде Дмитрию тоже не хотелось.

— Ну... — Волков махнул рукой. — Разве что по чуть-чуть.

Белозар тут же открутил бутылки с водкой и налил водки в одноразовый стаканчик, который поставил перед Дмитрием.

С этого всё и началось. Точнее, началось для Белозара, который пил вино, а для Дмитрия Волкова с водкой всё продолжилось.

По чуть-чуть за знакомство, по чуть-чуть "между первой и второй", по чуть-чуть "между второй и третьей", по чуть-чуть "за тех, кто не с нами".

В какой-то момент Волков опять захмелел. Не сказать, чтобы сильно, но вполне достаточно, чтобы Дмитрий Волков отошел на второй план, а на первый план вырвался писатель Даниил Королев.

— Ты знаешь, кто я? — заедая вареной курицей очередную порцию водки, Волков подался вперед и пристально посмотрел на Белозара.

В тот самый момент поезд остановился. Послышался визгливый голосок проводницы:

— Янаул!

— Нет, не знаю, — ответил Белозар, пригубив вина из бокала.

— Я — писатель! — при этом Дмитрий ударил кулаком себя в грудь. — Я — Даниил Королев. Пишу ужасы, как Стивен Кинг, но пока не столь известный. К сожалению...

Дверь купе отползла в сторону, впуская внутрь высокого брюнета в джинсах и клетчатой рубашке.

— Рудольф, — незнакомец протянул руку для рукопожатия сначала Белозару, потом Дмитрию, ловко забрался на верхнюю полку, свернулся там калачиком, отвернувшись лицом к стенке купе, громко пукнул и замер, мерно посапывая.

Его поведение было более, чем странным. Но не это удивило Дмитрия, а то, что Рудольф улегся на полку, не постелив ни матраса, ни постельного белья. Он даже не снял грязные кроссовки. Из вещей при нем были только билет и документы, торчащие из заднего кармана явно не знавших стирки джинсов. Запах, исходящий от его тела, был довольно-таки неприятным. Он даже перебивал запах туалетной воды Белозара. Поэтому Дмитрию пришлось приоткрыть окно, чтобы хоть немного проветрить купе.

Когда посапывание Рудольфа превратилось в храп, Волков нагнулся к Белозару и прошептал:

— Многое видел, но такого — никогда!

На что престарелый риэлтор добродушно улыбнулся и сказал:

— Поживешь с моё и ни такое увидишь. Это нормально... Ну, что, ещё выпьем?

— Да, — теперь Волкову нужно было выпить для того, чтобы справиться с мерзким запахом нестиранных носков и немытого тела, с которым не справлялось даже проветривание.

— Чай, кофе! — послышался голос проводницы из тамбура.

— Не надо! — не открывая двери, хором крикнули Дмитрий с Белозаром. Всё, что могло помочь им интересно провести время в поездке, у них уже было.

Чокнувшись, они выпили. И тут Белозар решил вернулся к прерванному разговору и спросил:

— А ты давно пишешь?

— Нет, недавно, — прожевав вареное фаршированное яйцо, ответил Дмитрий. — Посмотрел какой-то ужастик и понял, что можно писать так же, даже лучше, только про Россию.

— То есть ты любишь ужасы, да?

— Ага, — Волков кивнул.

— Тогда слушай историю. Я не буду тебе рассказывать, откуда я её знаю, но она невыдуманная. Ты готов меня выслушать?

— Конечно, — Дмитрий подался вперед, чтобы не упустить ни одного слова.

— Жил-был в Москве человек по имени Федор Алексеев. Ему было тридцать с небольшим. У него была семья — жена и двое детей, работа, машина и ипотека. В общем, было у него всё, что может быть у простого человека, звезд с неба не хватающего. А работал он менеджером в торговой фирме, продающей торговое оборудование. Пока дела в фирме шли хорошо, у Федора тоже дела шли в гору. А как пришел в Россию коронавирус, началась в жизни нашего героя полная жопа. Объемы продаж резко упали, зарплату стали задерживать, либо выплачивать не в полном объеме. Да и начальник отдела продаж постоянно наезжал на Алексеева за невыполнение плана продаж. А как ему в таких условиях поднимать продажи, Федор не знал. Ему оставалось только ждать, когда всё более-менее устаканится. Директор той фирмы ждать не мог. Ему нужна была прибыль. Вот он и уволил с десяток менеджеров, в том числе и Алексеева, что было для последнего смерти подобно. Понятное дело, в день увольнения он был на грани нервного срыва. А как тут не быть на грани, если у тебя автокредит, ипотека, да ещё жена не работает, сидит в отпуске по уходу за ребенком?.. Выходит, значится, Федор из офиса фирмы, из которой его уволили, смотрит на свою трудовую книжку, а на душе так погано! И надо бы нажраться, но деньги тратить на бухло нельзя, так как они последние. А недалеко от офиса был зоопарк. Вот Алексеев и решил посмотреть на животных, хоть чтобы немного успокоить свою нервную систему. Да и по деньгам это было дешевле, чем набухиваться... Походил он по зоопарку, посмотрел на животных. И, действительно, ему стало лучше. Немного устав от хождений, он присел на лавочку, недалеко от вольера с самцом росомахи. А чего бы не посидеть, если было лето и домой особо не хотелось? Вот так и сидел он, пока к нему не подсел мужчина пенсионного возраста. Они разговорились. Беседовали о погоде, о политике и прочих вещах, о чем только могут говорить малознакомые люди. В какой-то момент пожилой мужчина посмотрел на Федора и на полном серьезе сказал, что видит какую-то проблему, с которой тот не может справиться. И это не простая, а очень серьезная проблема, которая гложет, сжигает изнутри. Алексеев согласился со своим собеседником. Еще бы, ведь в его жизни началась такая жопа, что хоть волком вой!.. Видя, как Феде плохо, пенсионер приобнял его и доверительным тоном спросил, а не хотелось бы ему что-нибудь в своей жизни поменять? На что Алексеев ответил, что хотел бы, лишь бы от всего этого дерьма избавиться! Пожилой мужчина улыбнулся и сказал, что если очень чего-то хочется, желание обязательно сбудется. Сбудется и желание Федора. Всё изменится, всё будет по-другому... Сказал и исчез.

— Что, серьезно? — с сомнением в голосе произнес Волков. — Просто исчез?

— Ну, да! — Белозар кивнул. — Алексеев тут же заснул, прямо на скамейке. А проснулся он в вольере росомахи. Сначала он не понимал, почему он находится в вольере, требовал его выпустить, но вместо собственного голоса слышал лишь рычание. Потом он увидел посетителей зоопарка, которые показывали на него пальцами и говорили: "Какая странная росомаха. Что с ней?" Пытаясь показать им неприличный жест, он увидел, что у него больше нет рук, есть только покрытые шерстью когтистые лапы. И тут-то он понял, что он каким-то образом оказался в теле росомахи. Ещё понял он, что его желание — поменять многое в жизни — исполнилось. Но, озвучивая его, он ведь не хотел превратиться в животное. От этого он впал в бешенство. Он носился по вольеру, прыгал на стены и на прутья решетки, продолжая истошно вопить. Посетители зоопарка продолжали показывать на него пальцами и смеяться. Многие говорили: "Смотрите, какая глупая росомаха!" В какой-то момент Федор устал. Он перестал бегать и рычать, просто уселся на пол и начал думать. Он понял, что его заколдовал тот самый мужчина, который подсел к нему на скамейку и, скорее всего, расколдовать тоже сможет он. Его таинственное исчезновение, как ни что другое, говорило в пользу этой версии. Главное — чтобы он пришел в зоопарк и подошел к вольеру с росомахой. А уж он-то, Алексеев, наверняка сможет донести до того мужчины, что не хочет быть животным. Ведь, говоря о том, что хотел бы всё поменять, он имел в виду сытую, безбедную жизнь в образе человека, но никак не росомахи! Оставалось только ждать очередной встречи с этим исполнителем желаний, встретив которого, Федор в этом не сомневался, можно будет отменить желание или загадать новое. И колдун пенсионного возраста, в отличие от посетителей зоопарка, поймет его, а не будет смеяться над ним... Увы, ни в тот день, ни на следующий колдун не появлялся. И Алексеев решил, что нужно пожить пока в шкуре росомахи. Жить и ждать, надеясь на лучшее...

Слушая Белозара и стараясь запомнить каждое его слово, Дмитрий даже не заметил, как Рудольф перестал храпеть и проснулся. Перевернувшись на другой бок, он сверху вниз смотрел на Белозара своими большими карими глазами и с интересом слушал историю. Глядя на него снизу, Волков подумал, что никогда не пошел бы с ним в разведку. Уж больно внешность Рудольфа была отталкивающей: обросший, грязный, вонючий. Такого можно снимать в фильмах ужасов, где он успешно играл бы маньяков, причем, без грима.

— М-да, — многозначительно произнес Дмитрий. Причем, это "м-да" относилось и к бомжеватому попутчику с верхней полки и к истории, в правдивости которой Волков сомневался. Но было в этой истории что-то для него, начинающего писателя, интересное. Может, всё было в рассказчике, в его спокойном, приятном голосе, в его располагающей внешности.

— Да! — Белозар кивнул. — И он жил. А жилось ему, особенно поначалу, как-то невесело. Делать-то было абсолютно нечего. Единственным развлечением для него было — смотреть на посетителей, вдыхать их запахи. Да, именно так. Обоняние у него стало сильнее, чем у обычных людей, и зрение стало острее. А ведь, будучи в своем, человеческом, теле он носил очки. Теперь же он мог издалека рассмотреть любого посетителя, по запаху определить, что тот ел, пил, давно ли мылся, когда в последний раз стирал одежду и так далее. Очень любил принюхиваться к женщинам. Его возбуждал их запах...

— О, да! — подал голос с верхней полки Рудольф. Голос его, как и внешность, был неприятным, скрипучим. — Прямо как в фильме "Запах женщины"! Ё-моё!

Белозар кивнул, одобрительно подняв вверх большой палец правой руки, и продолжил свой рассказ:

— В первый же день нахождения в теле росомахи, Федор столкнулся с такой проблемой: животное кормили сырым мясом. Но Алексеев сырого мяса никогда в жизни не ел и не переносил его запаха. Едва кипер, работник зоопарка, ответственный за кормление животных, принес мясо, Федор отвернулся от него и спрятался в деревянный домик, который был в вольере. Кипер удивился такому поведению, но мясо убирать не стал. Федор прокричал из домика, что хочет шашлык, но кормящий его не понял. Через какое-то время Алексеев вышел из домика, подошел к заградительной сетке вольера, уселся на пятую точку и продолжил рассматривать посетителей, размышляя о том, что если и дальше так всё будет продолжаться, он просто протянет лапы от голода. Как знать, может, это даже к лучшему? Так он и сидел, погруженный в свои мысли, пока не заметил троицу — отец, мать и их сын — мальчишка лет пяти. Пока глава семейства фотографировал свою супругу у вольера с волками, мальчишка вырвал свою руку из руки матери и начал приближаться к вольеру Федора. Запах мальчишки был для него столь неприятным, что его чуть не стошнило и стошнило бы, не будь он голоден. Алексеев начал кричать ему, бегая вдоль заградительной сетки, чтобы тот убирался подальше и не вонял здесь, но мальчишка, видать, не понял его рычания или воспринял как-то по-своему. Поэтому он перелез через ограждение вольера и подошел к нему вплотную. Просунув палец сквозь сетку, он начал подзывать к себе Федора. Алексееву же от нестерпимого запаха, от наглости мальчишки и от его громкого голоса башню снесло. Именно в тот момент он понял, что слух у него тоже улучшился. Причем, до такой степени, что от голоса пацана резало уши, и голова готова была взорваться изнутри...

— Знакомая фигня! — выпив рюмку водки, закусив вареной сосиской, Волков сморщился и затряс головой. — Нет ничего хуже детских воплей. Любого с ума сведут!

— Да уж... — Белозар сделал глоток вина из бокала и задумчиво посмотрел в окно. — Федор был в панике. Желая избавиться от пацана, как можно быстрее, он сначала прыгнул на сетку, но пацана это не отпугнуло. Тогда Алексеев решил укусить его за палец, чтобы как можно быстрее отогнать вонючего мальчишку от своего вольера, на максимально большее расстояние. Да, он тяпнул пацана за палец, но он не учел, до какой степени мощные челюсти у росомахи и какие у этого животного могут быть острые зубы. Он хотел всего лишь пугануть мальца, но не подрасчитал силу укуса и откусил ему палец. Пацан, конечно же, тут же отбежал от вольера, но начал орать ещё громче. К нему тут же присоединились его родители и работники зоопарка. Начался такой кипиш, что Федор вынужден был снова спрятаться в домике. Будучи на нервах, он сам не заметил, как прожевал палец пацана и проглотил. И тут же сделал ещё одно открытие: вкус крови и человеческого мяса ему понравился! Он даже подумал, что в жизни не ел ничего вкуснее. Тут же захотелось ещё. Поэтому он, не обращая внимания на шум за сеткой вольера, вышел из своего домика и одним махом съел всё мясо, которое было в его миске. Запил всё это водой, вернулся в домик и заснул... После того случая у Фёдора не было проблем с питанием. Он с удовольствием ел сырое мясо и получал от этого удовольствие. Как говорится, нет худа без добра, да? А ещё ему было приятно гадить на полу вольера и смотреть, как киперы, матерясь, убирают за ним дерьмо...

Рудольф и Волков засмеялись.

— Вот это да, — закончив смеяться, произнес Дмитрий. — Ничего себе развлекуха!

Очередной взрыв смеха. Не смеялся только Белозар. Выдержав паузу, дождавшись, когда попутчики успокоятся, он продолжил повествование:

— Да, он начал деградировать. Он понимал, что превращается в животное, окончательно и бесповоротно. И ничего не делал, чтобы как-то изменить это. Да и как бы он это изменил, если вся жизнь упирается в сон, еду, осматривание посетителей и справление нужды? И он бы стал самым настоящим животным, если бы в один прекрасный день, а это было ровно через год после того, как он загадал желание, он не увидел того самого пожилого колдуна, который исполнил его желание. Колдун сидел на той же скамейке, на которой они с Федором сидели год назад, в компании бомжеватого типа, который с жадностью поедал шаурму и запивал её горячим черным кофе. Запах кофе и шаурмы перебил запах бомжатины и так сильно ударил по ноздрям Алексеева, что у него аж слюни потекли, и в животе заклокотало. Ветер доносил до его ушей обрывки слов бомжа о том, как ему тяжело жить, о том, что он с удовольствием всё бы изменил, а лучше бы сдох, чтоб не мучиться. Глядя то на колдуна, то на бомжеватого, Федор начал бегать вдоль заградительной сетки вольера, издавать громкие рычащие звуки. И делал он это для того, чтобы избавиться от неприятных ощущений в животе, а он знал, что это помогает, и для того, чтобы привлечь к себе внимание своего старого знакомого — колдуна. Но, увы, ни колдун, ни его бомжеватый товарищ не обратили на Федора никакого внимания. И только дети, как всегда, показывали на Федора пальцами и смеялись. Кто-то из этих мелких вонючек ещё снимал его на видео. Засранцы! Одна из девчонок со смартфоном в руке так увлеклась фотографированием Алексеева, что чуть не перелезла через ограждение. "Ну-ну, — глядя на неё, подумал тогда Федор. — Подойди поближе и пальчик через решетку просунь. Узнаешь, по чем фунт лиха"...

— Извините, что вас перебил, — Волков виновато посмотрел на Белозара, сложив ладони "лодочкой". — Мне как писателю, пусть даже начинающему, очень интересно, сколько человек, будучи в теле росомахи, лишил пальцев этот Алексеев?

— А... — Белозар прикрыл глаза, начал загибать пальцы. — Пятерых. Это были: алкаш, наркоман, психически нездоровая дамочка, пацан, про которого я уже рассказывал, и студентка, которая хотела сделать эффектное "селфи" с росомахой и просунула через решетку палец...

— Вот дура, бл... — Рудольф покачал головой, глядя на свои большие, волосатые руки. — И ходит сейчас с девятью пальцами на руках.

— Да уж... — Белозар вздохнул, сделал глоток вина и продолжил: — Отвлекшись на девчонку со смартфоном, Федор упустил из вида колдуна и бомжа. А когда девчонку оттащил от ограждения проходивший мимо охранник, ни того, ни другого уже не было. Только какой-то подросток сидел на той скамейке и жрал сахарную вату. Федор расстроился, заскулил и ушел в свой домик, спать. В тот день он даже к еде не притронулся. Вот, как он расстроился. В своем маленьком деревянном домике, лежа на подстилке из соломы, свернувшись калачиком, перед тем, как заснуть, Алексеев подумал, что для него всё кончено, он никогда больше не станет человеком, так и проживет в шкуре росомахи до самой смерти. А ведь ему так надоело даже не жить, а вести жалкое существование в тесном вольере, в шкуре росомахи! Быть экспонатом выставки, на который все смотрят, фотографируют его... Он заснул, где-то в глубине души надеясь, что утром не проснется. А из глаз его текли горячие слезы...

Дмитрий Волков не знал, плачут ли росомахи, и спросить у попутчиков об этом не было времени, так как его мочевой пузырь переполнился и требовал скорейшего опорожнения. Вскочив, он выдавил из себя:

— Извините, я скоро приду!

Распахнув дверь купе, он побежал по тамбуру, чуть не сбив с ног девицу в сильно поношенной, растянутой футболке с надписью "Love" на большой, упругой груди.

Уже выйдя из туалета, он почувствовал себя гораздо лучше. Улыбнулся, когда представил, как упал бы на ту девицу в футболке и обоссался. Вот это был бы номер!

Однако улыбка сползла с его лица, когда он зашел в свое купе и не увидел там Белозара. Старик исчез, испарился. Не было в купе ни его вещей, ни продуктов на столике. Выветрился даже запах его туалетной воды. В общем, ничего не напоминало о том, что пару минут назад тут ехал двойник Кристофера Уокена.

И только наполовину опустошенная бутылка водки стояла на столике.

"Ну, когда же ты закончишься?" — подумал Дмитрий Волков, глядя на бутылку.

— А где Белозар? — Волков вопросительно посмотрел на Рудольфа.

— Не знаю, — тот растерянно пожал плечами. — Просто собрал вещи и вышел. А ты что, расстроился?

— Да, — честно ответил Дмитрий. — Я так хотел дослушать до конца его "страшилку"!

— А... — Рудольф махнул рукой. — Я тебе её дорасскажу. Я знаю её!

— Откуда?

— Неважно. Но концовочку этой истории я знаю очень хорошо.

— Ну, ладно, — Волков принялся доставать из спортивной сумки продукты питания, которые собирала и готовила ему в дорогу мать — вареную курицу, вареные куриные яйца, консервы, хлеб. — Водку будешь?

— Нет, — Рудольф отрицательно замотал головой, чем весьма удивил Дмитрия, ведь тот был уверен, что его попутчик — стопроцентный алкоголик, о чем даже не говорила, а кричала внешность Рудольфа. — Не пью уже года два. Запах спиртного для меня уж больно резкий, как запах нашатыря. По той же причине не курю. Ну, не переношу я запах табака.

— Понятно, — Волков кивнул, отрезая ножом кусок куриной грудки.

— Но ты-то пей водку. Так слушать будет интереснее.

— Ну, ладно, — Дмитрий налил себе немного, выпил и закусил курицей. — Ты бы поел...

— Ага, спасибо! — Рудольф отломил руками добрую половину курицы и вцепился в неё зубами. Быстро расправившись с курятиной, облизал свои пальцы и посмотрел на Волкова. — Готов слушать?

— Да!

— Ну, так слушай... Федор Алексеев заснул, где-то в глубине души надеясь, что утром не проснется. Но он проснулся. И проснулся он от громкого храпа. Открыв глаза, он понял, что находится не в своем вольере, а в ночлежке для бомжей. Бомжи были кругом, они храпели, от них страшно воняло. И Федор был не росомахой, а человеком. Правда, в очень грязной и порванной одежде. Да, он обрадовался этому факту, что даже заплакал. Он лежал и плакал, глядя то на грязный потолок, то на свои руки. Человеческие, мать их, руки. Он мог бы долго так лежать, сжимая и разжимая кулаки, но запах, исходящий от бомжей, начал душить его. Алексеев почувствовал, что вот-вот его вытошнит и вскочил со сколоченной из досок кровати. Он хотел побежать к выходу, но ноги его подкосились, и он упал на пол. Лежа на полу, он понял, что пока был росомахой, разучился ходить. Тогда он пополз к выходу на четвереньках, заблевывая и без того грязный пол. Выход он нашел быстро, так как двигался навстречу потокам свежего воздуха, держа нос по ветру, как со-бака. Когда Федор выполз наружу, он понял, что ночлежка та была на окраине Москвы, в частном доме. Кругом было множество таких домов. Так как было раннее утро, людей на улице не было, и Алексееву ни чего не оставалось, кроме как ползти, надеясь на то, что встретит кого-нибудь из людей, и те помогут ему добраться до дома, до жены и детей. Но никого по пути он так и не встретил. Зато увидел свое отражение в луже. И его это шокировало, так как в отражении он увидел не себя, а бомжа, которого вчера видел в зоопарке в компании своего старого знакомого — колдуна. И тут-то до него дошло, что бомж сейчас живет в шкуре росомахи, а ему предстоит до конца дней своих жить в теле старого, вонючего бомжары. И ни о каком возвращении домой речи быть не пожжет, так как жена в таком обличии его просто не примет, как не поверит в историю его превращения в росомаху, а из росомахи в бомжару. Он бы и сам не поверил, если бы не прошел через это. Эта мысль немного опечалила его. Он даже остановился и сел на жопу, чтобы посидеть и подумать, как же ему дальше жить? И тут из подворотни выскакивает большая собака породы ротвейлер и с громким лаем бросается на него. Ротвейлер хотел вцепиться Федору в лицо, но тот ловко обхватил шею собаки и в мгновение ока сломал её. Раздался хруст позвонков, ротвейлер упал на землю, а Федор сидел и не знал, что ему делать — то ли плакать, то ли смеяться. Ведь до него дошло, что он стал сильным и ловким. Возможно, как росомаха. Единственное, что удручало — он не мог ходить. И тут вдруг из одного из домов выскочил мужик в спортивном костюме. Мужик что-то кричал про его любимого пса, обещал убить Алексеева и закопать в лесу. Когда мужик попытался пнуть Федора, тот перехватил его ногу, повалил на землю, подмял под себя и начал бить его. Бил, разумеется, по голове. Бил, пока мужик не перестал двигаться. Он был мертв, как и его пес. Алексеев это понимал. Было ли ему страшно? Нет. Более того, замочив собаковода и его четвероногого питомца, Федор ощутил физический и эмоциональный прилив сил. Он подполз к дереву, карабкаясь на руках по стволу, привел себя в вертикальное положение и мог самостоятельно сделать пару шагов. Больше ноги ему не отказывали. С легкостью затащив и ротвейлера, и его хозяина в дом, он закрылся изнутри. Звериное чутье, унаследованное им от росомахи, говорило ему о том, что никто ничего не видел и не слышал, кроме мужика и собаки в доме никто не жил, а потому ему, Федору Алексееву, бояться нечего. Никто не хватится ни мужика, ни его пса, всё будет шито-крыто. Оставалось только решить вопрос с их трупами. И тут Федор ощутил такое чувство голода, которого ранее ещё никогда не испытывал. "А почему бы и нет?" — подумал он, глядя то на мертвого пса, то на его мертвого хозяина. Взяв на кухне нож, он в ванной разделал их тела и тут же съел самые вкусные, по его мнению, куски мяса. Остальное запихнул в холодильник. Тогда же, посмотрев на себя в зеркало, он сделал ещё одно открытие: внешне он стал похож одновременно и на того мужика, и на ротвейлера. И не был похож на бомжа, что его очень порадовало. Без труда, по запаху найдя в доме документы мужика, наличность и кредитные карты, Алексеев жил в том доме недели две, выдавая себя за бывшего хозяина дома, пока мясо не закончилось, пока звериное чутье не подсказало ему, что дальше оставаться здесь небезопасно. Тогда он переоделся в одежду мужика, собрал кое-какие его вещи и поехал на электричке в сторону Москвы. Там же, в электричке он украл у одного поддатого мента его служебное удостоверение. И сделал для себя ещё одно открытие: он может обчищать карманы россиян, и они это даже не замечают. Позже этот свой дар вора-карманника он назвал эффектом мягкой лапки. Тоже, наверное, от росомахи передалось.

— А корочки мента ему зачем понадобились? — Волков налил водки в стаканчик, выпил, принялся чистить вареное куриное яйцо.

— Как это зачем? — Рудольф усмехнулся. — Корочки мента открывали ему двери во все квартиры, во все дома, где он мог жить и жрать человечинку. Что он и делал. Он всегда был сыт, одет, обеспечен жильем. Ну, не жизнь, а малина. Только был у этой жизни один "минус".

— И какой же? — Дмитрий кинул на Рудольфа косой взгляд, посыпая яйцо солью из солонки.

— Не к столу будет сказано, но наш герой ссался и срался где угодно и когда угодно. Связано это было с тем, что в шкуре росомахи он так и делал. Причем, долго. А потом это вошло в привычку, и он уже не мог остановиться. Пришлось ему подгузники для взрослых себе покупать и носить их... Вот так он и живет, кочуя по России. И менты его поймать не могут, так как его внешность всегда меняется... Кстати, ест он только мужиков, чтоб на баб не быть похожим. Ха-ха-ха! Ну, как тебе эта история?

Волков помолчал, пережевывая яйцо. Закончив жевать, произнес:

— Говно полное. Никакой интриги... Так кто тебе её рассказал?

Рудольф вдруг поменялся в лице, помрачнел. Пересев на полку Дмитрия, приобнял его и заговорил заговорщическим тоном:

— Если я скажу, откуда я знаю эту историю, я должен буду убить тебя. Это страшная тайна.

Рудольф подмигнул, театрально опасливо глядя по сторонам.

— Так кто всё-таки? — не сдавался Дмитрий.

— Да никто! — рука Рудольфа сжала плечо Волкова. — Я и есть тот самый Федор Алексеев, а Белозар и есть тот самый колдун, который отправил меня пожить в зоопарке...С-сука!.. Кстати, тебе что, не страшно?

— Нет, — спокойно ответил Дмитрий, убирая со своего плеча руку того, кого минуту назад считал Рудольфом. — А ты что, считаешь, что ты на всю Россию один такой?

— Да! — Федор кивнул. — Других таких нет. Иначе я бы догадался об этом. Звериное чутьё, понимаешь ли!

Волков вздохнул.

— Получается, оно тебя подвело. Дело в том, что моя фамилия — Волков. И досталась она моим предкам не просто так. Мы, Волковы, не простые люди. Мы — волки-оборотни. И передается это по отцовской линии. У меня мать — простая русская женщина, а отец — волк-оборотень. Я узнал об этом полтора года назад, да и то случайно, когда бухал с батей. Он всегда был оборотнем и знал об этом. Но он научился обуздывать свою звериную сущность и держать её внутри себя. А всё потому, что очень любит мою мать и боится, что когда-нибудь съест её, а он не хочет этого. Мне же с детства снились, как мне казалось, сны, что я превращаюсь в волчонка и рыскаю по городу, кусая прохожих, убивая собак, кошек и птиц. Но мне-то казалось, что это всего лишь сны. Чертовы сны. Позже, когда я стал взрослее, по Ё-бургу бегал уже не волчонок, а взрослый, большой волк. Он находил себе жертв в лесопарковых зонах, убивал, съедал их мясо. А останки закапывал либо в земле, либо в снегу, в зависимости от времени года. Я просыпался с привкусом крови во рту, но не обращал на это внимания, пока в одну не очень приятную ночь один говнюк не пырнул меня ножом, отбиваясь от меня. Смотри, даже шрам остался...

Дмитрий задрал футболку и указал пальцем на длинный шрам на боку.

— Ого! — Федор Алексеев округлил глаза. — Вот это да!

— Да, — продолжал Волков. — Именно после этого я понял, что это никакие не сны, а часть моей жизни. И я не могу, в отличие от отца, эту часть контролировать. Я никогда не знаю, когда во мне проснется волк. Поэтому мне немного страшновато сейчас, ведь я боюсь, что могу съесть свою подругу Азалию и всех её родственников. Но я и не стесняюсь своего дара. Ведь я, по сути, санитар. Санитар леса, города, как это ни назови. В образе волка я убиваю, в основном, наркоманов, пьяниц, маньяков, чокнутых и прочую шваль, от которой ни государству, ни обществу пользы не будет... Поэтому я и пишу ужасы. Сама жизнь мне сюжеты подкидывает!

-Ого! — Алексеев хитро прищурился. — А как ты думаешь, зачем Белозару было собирать нас всех в одном купе, а потом свалить из него? Ведь это явно не случайность, да?

— Не знаю, — Дмитрий пожал плечами. — Может, по тебе соскучился?

— Не-е-ет! — Федор мотнул головой. — Он нас собрал, чтобы исполнить твое желание. Ты ведь загадывал желание?

— Нет, — ответил Волков, глядя Алексееву в глаза. — Да он и не спрашивал меня ни о чем таком...

— Ну, теперь это не так уж важно. Я раскрыл тебе свою тайну, и ты должен умереть!

Сказав это, Федор сверкнул глазами, его большие, сильные руки сомкнулись на горле Дмитрия. В то же мгновение Алексеев почувствовал сильную боль в груди. Такую сильную, какую ещё никогда в своей жизни не испытывал. Эта боль не давала сделать вдох полной грудью, от неё потемнело в глазах. Опустив руки, он посмотрел на свою широкую грудь. Из неё торчала рукоятка ножа, которым не так давно Волков отрезал куски от курицы, прежде чем отправить их в рот. Из раны сочилась тонкая струйка крови.

Издав слабый стон, Федор съехал с полки на пол, скрючился.

— Что, удивлен? — поднимаясь с полки, спросил его Дмитрий. Он понимал, что в росомахе всё ещё теплится жизнь. И Федор его слышит и видит, но это быстро закончится.

— Но как? — с удивлением в голосе прохрипел Алексеев.

— А вот так! — Волков со всей силой пнул по рукоятке ножа, вогнав его в тело Федора ещё глубже. Алексеев обмяк.

— И вот ещё... — глядя на бездыханное тело сверху вниз, произнес Дмитрий. — Тебе нужно было почаще менять подгузники, а то воняешь, как тысяча свиней в...

Он не успел договорить, так как начал превращаться в волка. Он стал выше, шире, покрылся густой шерстью. А его молодое, ещё не испорченное дурными привычками лицо, превратилось в волчью морду. Его одежда порвалась и превратилась в лохмотья, которые упали к его ногам, которые ещё были похожи на человеческие. Руки тоже ещё не успели превратиться в лапы. Но Волков знал, что это ненадолго. Скоро он полностью превратится в зверя. Поэтому, не теряя ни секунды, он собрал свои вещи, выкинул их в открытое окно. И только сумку с ноутбуком повесил на плечо. Немного постоял у закрытой двери купе, прислушиваясь и принюхиваясь. Поняв, что в тамбуре никого нет, он распахнул дверь купе, схватив Федора за ногу, потащил его за собой волоком по тамбуру, как мешок картошки. Пинком ноги выбив вагонную дверь, выкинул из вагона тело Федора, потом выпрыгнул сам.

Больше его никто не видел.

Чуть позже, когда поезд остановился в Казани, Азалия Шакирова была очень удивлена и расстроена, когда среди выходящих из вагона пассажиров не увидела своего Димуську. Зато она увидела пожилого мужчину, внешне как две капли воды похожего на её любимого актера Кристофера Уокена.

Бросив на Азалию печальный взгляд, он произнес:

— Мне очень вас жаль.

Когда девушка хотела спросить, почему ему жаль её, двойник Кристофера Уокена влился в людской поток и затерялся в толпе.

А спустя какое-то время после тех странных событий бесследно исчезла семья Шакировых, до того проживавшая в Казани: Азалия, её отец, мать и младший брат. Их объявили в розыск после того, как тревогу забили их многочисленные родственники, которые долго не могли связаться с ними.

Шакировы бесследно исчезли, как сквозь землю провалились. Их ищут и по сей день. Но вряд ли найдут. Во всяком случае, живыми.

28.11.2023