Я сел и потряс головой, сгоняя с губ солоноватый привкус. Под пальцами ощущался неровный камень, покрытый какой-то противной мягкой слизью; попытка вытянуть ноги привела к тому, что они незамедлительно уперлись в какое-то препятствие — не успев даже до конца разогнуться. Вставать я не рискнул — голова и без того гудела — вместо этого откинулся спиной на стену и начал преобразовывать глаза, чтобы хоть немного видеть в этой темнотище.

Итак, все-таки вляпался.

Дворцовые стражи — единственные свидетели, которых хоть как-то касается мое существование — не имеют права покинуть пост, пока их не сменят, а это еще часов пять-шесть. Вряд ли здесь хватит воздуха, чтобы дожить до прибытия помощи. Значит, придется выбираться самому.

Угу. Только и всего.

Видоизмененные по типу кошачьих глаза по-прежнему ничего не видели.

М-да. Провалить Заказ из-за того, что попал в ловушку в шаге от места обитания заказчика, — такого еще со мной не было, растерянно признал я, ощупывая стены вокруг себя.

Итак, соображаем логически. Все новые ловушки, учитывающие, что многочисленные авантюристы, окрыленные надеждой преодолеть Проклятие династии Эйлэнны, не стоят на месте и не дают спать спокойно магам-генетикам, установлены начиная этажа этак с третьего. Тот капкан, в который я попался, скорее всего, был спроектирован еще тем трудолюбивым параноиком, что строил сам Дворец, — и вряд ли герметичен.

Считается, что в туманную дымку превращаются исключительно вампиры, которые ну никак не могут оставить мало-мальски жизнеспособное потомство. То есть скрестить их с аррианскими оборотнями, к коим отношусь (частично) и я, не представляется возможным.

Аррианских маньяков-генетиков, одержимых идеей создать идеального шпиона, это не остановило. Как, впрочем, и то, что создание химер из разумных существ даже с их официального согласия было запрещено первым же Съездом Альянса Двух Галактик. Но тут гениальных исследователей постигла неудача, на осуществлении идеи никак не сказавшаяся, но изрядно попортившая жизнь подобным мне существам.

Ни в какую туманную дымку полученные химеры не превращались. Сохраняя возможность вернуться в прежнюю форму, они просто испаряли сами себя.

Я тяжело вздохнул, готовясь к очередной клинической смерти.

Сам процесс перехода описанию не поддается. Можно только сказать, что начинать испаряться лучше с головы — все-таки, когда отсутствует нервный центр, куда поступают сигналы о боли исчезающего тела, жить становится немножко проще.

* * *

Я — сознание в каждом атоме заполнившего каморку пара. Я — как пчелиный рой, лишенный матки, бессмысленный и жужжащий. Я — надежда обрести цель.

Крошечные части меня разлетаются в разные стороны, протискиваются во все щели — исследуют, рассматривают, ищут. Времени мало: температура пара стремительно падает, кипит слизь на стенах каморки, медленно-медленно начинает плавиться камень. Нужно успеть выбраться, причем выбраться целиком.

Бесцельный пчелиный рой нашел два выхода. Один — наверх, на серые плиты Главной площади, к дворцовым стражам и растерявшимся прохожим: у них на глазах какой-то неприметный незнакомец провалился сквозь землю, из-под которой вдруг повалили клубы пара. И другой — вправо, за каменную стену ловушки, в узкий проход, ведущий куда-то вниз.

Рой выбирает второе.

Опоздав на несколько секунд.

Камень, запускающий сложный механизм двери, уже сплавился с соседними в единый монолит.

Выход по-прежнему есть, вспоминает рой. Он почти сочувствует мне — если только миллиарды атомов вообще способны чему-либо сопереживать.

Осторожно и медленно, разбив рой на кусочки, можно пробраться сквозь стену. Проблема только в том, что сознание, в отличие от мельчайших частиц, особыми диффузионными способностями отнюдь не блещет. Слишком крепка привязанность к материи.

Посему, когда увеличившийся в числе, но изрядно измельчавший рой рванулся внутрь каменной стены, сознание, нисколько не смущаясь отсутствием тела, которому полагалось красиво хлопнуться в обморок, просто взяло и беспардонно потерялось.

* * *

Первое чувство — отвратительная колющая боль в среднем пальце левой руки. Тут даже проверять не надо: часть атомов так и осталась в стене, не успев за остальными, а как результат — у меня просто недостает ногтя.

Выбрался. Целиком. Угу.

Вокруг по-прежнему царила непроглядная темень, поэтому отрывать от рубашки полосу и перевязывать палец пришлось на ощупь. Кое-как справившись с этой задачей, я откинулся на все еще горячую стену и уставился в черноту впереди.

Быть роем — это, конечно, отличное средство от одиночества, но вот на умственных способностях сказывается не самым лучшим образом. Я и так не то чтобы гений — признаю, — но вот не додуматься до того, чтобы проверить, не тупиковый ли это ход... а что? Выходка как раз в стиле местных архитекторов.

Ладно. Выясним по ходу.

Интересно, добрый дядя Даргил сказал мне про эту ловушку по своей воле? И не совпадает ли его "добрая воля" с чьими-нибудь интересами?

Хотя нет. Единственный, кто знает, насколько серьезны мои проблемы с тормозами — это Раугиль, а безвременная кончина наемника, которому уже выплатили аванс, вряд ли согласуется с его планами. Скорее уж, Даргил просто счел необходимым предупредить меня, недотепу, чтобы я не дай Ильвен не полез прямиком в ловушку. Эх... ладно. Визит к целителям сознания в любом случае придется отложить на потом. А сейчас неплохо бы отсюда выбраться.

Попытка подняться на ноги закончилась тем, что я довольно чувствительно ударился головой об каменный свод. Смиренно вздохнув, я опустился на четвереньки и двинулся вперед... чтобы снова приложиться лбом о камень. Отлично. Это что, такая же каморка? Или я вообще на месте остался? Исключено, я точно просачивался сквозь стену — отсутствующий ноготь тому подтверждение.

С трудом удержавшись, чтобы не треснуть себя по голове третий раз, я вытянул руки, исследуя пространство вокруг себя. Ну, само собой, я просто перепутал направление, в котором нужно было двигаться.

Химера, блин. Элита аррианской разведки и гордость наемных Домов.

Черт, и как нас только не захватили до сих пор?..

Сознание медленно приходило в норму: с энной попытки даже удалось убедить себя, что я — единое целое. Впрочем, на отношении к сложившейся ситуации состояние моей соображалки никак не отразилось. Ситуация по-прежнему казалась на редкость паршивой.

Я уже битый час полз по узкому, пропахшему мокрой землей и гнилью проходу. И без того невысокий потолок постепенно опускался все ниже и ниже; даже на четвереньках я иногда задевал головой влажный камень свода. А еще меня терзала одна очень неприятная мысль — что, если я сейчас ползу по тепленькой норке этой самой твари? Конечно, вряд ли какое-нибудь мало-мальски уважающее себя существо станет селиться в такой дыре, но все-таки...

Где-то впереди появилось пятно зеленоватого света, во всех подробностях демонстрирующее торчащие из стен корни, подгнивающие деревянные балки, упирающиеся в потолок, и малоаппетитное мельтешение в маленьких лужицах по бокам хода. После крайне несвоевременной мысли, что по этой дряни я полз демон знает сколько времени, пришлось быстро преобразовывать желудок, чтобы не расстаться с его содержимым — не хватало уверенности, что мы будем рады увидеться.

Проход, постепенно расширяясь, превратился в подземную пещеру, над которой явно работала не только природа: вновь появились старые каменные плиты, покрытые осклизлой серой плесенью. Над заржавевшими подставками для факелов мирно гудели рои подозрительно крупных, ядовито-зеленых светляков, почему-то пытавшихся пробить стены, хрупкий порыжевший металл или хотя бы друг друга. Эта яркая мельтешащая паника на несколько мгновений даже отвлекла меня от крайне недружелюбного рычания прямо передо мной.

Странно, что не со спины, подумалось мне. Сейчас бы обернуться и оказаться нос к носу с этой неведомой тварью, прибить ее наконец и как-нибудь вернуться во Дворец...

Рычание доносилось из пустого места.

Древние инстинкты, как и положено, сработали раньше ошарашенного сознания. Глубокий вибрирующий рык зародился где-то в начавшей броневое перестроение грудной клетке, расцарапывая горло, вырвался наружу и заметался по ходу, многократно усиливаясь и отражаясь.

Тварь замолчала.

Пришлось последовать ее примеру. В наступившей тишине было слышно мерное капанье воды с потолка на мои нервы.

Такие вот совпадения обычно бывает кем-то тщательно подстроены...

Изо всех сил стараясь не делать резких движений, я потянулся к ножнам. Не самая простая затея — вытащить из них меч, когда тело дрожит от только что пережитой боевой трансформации.

По-прежнему тишина. Мерное капанье и мое дыхание. Больше ничего.

— Опять меня раздевают... — очень громко и устало подумал обнаженный меч, и в этот самый момент настроенное на восприятие движения воздушных волн сознание забило тревогу.

Невидимая тварь не задумывалась о хитрых стратегиях, маневрах и трюках. Она просто перла вперед — но заметил я это, только когда "нелюдь" прыгнула на меня.

Опора вновь исчезла из-под ног, и я упал на спину, в надцатый раз ударившись головой, но так и не выпустив меч.

Лапы, чувствительно надавившие на грудь, были холодными, а вот мерное дыхание, щекочущее шею — вполне горячим.

— Не вмешшшивайся, — искаженный голос с сильным взрыкивающим акцентом заметался под потолком пещеры. — Какое тебе дело до хххелльского трРррона?

Трона?

— Да, собственно, никакого... — растерянно признал я.

Демон, да где ее шея? Брюхо, голова наконец... ничего не видно! Если не убить или хотя бы не отвлечь сразу — я не жилец...

— Веррррни Заказ, — дыхания больше не чувствуется, — и я не трррону...

Вернуть Заказ? Однако... о нем знали только те, кто присутствовал на его официальном вручении — то бишь на приеме у Хелльского Владыки. Хотя все равно — гостей было несколько сотен...

— Не могу, — честно ответил я. — Рау просил.

— Прррридурррок...

Реакция на движение отменна: мгновенное преобразование всего тела — и что-то острое свистнуло и клацнуло там, где мгновение назад была моя шея. Я-змея попытался выползти из-под твари — без особого успеха: тяжелая лапа с уже выпущенными когтями впилась в бок, прорывая только что образованную чешую, а что-то отчетливо каменное придавило голову к полу.

— Сегодня ты выживешшшь, — задумчивый шипящий рык надо мной, — иначе слишшком просто... я убью тебя у вссех на глазах...

Ну ничего себе радостная весть!

Запах плетущегося заклинания змеи воспринимали грязно-желтой лентой, извивающейся в голове у мага. Уже чувствуя действие хорошего "сонного молота", я извернулся, начав преобразование яда, прикидывая, как бы сейчас цапнуть тварь, и застыл идиот идиотом.

Сама "нелюдь" оставалась по-прежнему прозрачной.

Я видел только глаза, в которых уныло завывала серовато-белая хелльская вьюга.

* * *

— Где я? — только вытолкнув из пересохшего горла этот вопрос, я сообразил, что для начала неплохо было осторожно приоткрыть глаза и выяснить, не лучше ли для моего здоровья прикинуться дохлым, и даже успел смутиться, прежде чем мужской голос весело поинтересовался:

— Опять земного кино насмотрелся, вояка?

Я вздрогнул и наконец открыл глаза. Взгляд незамедлительно уперся в подозрительно высокий потолок.

— Рау?! — В конце концов, кто еще знает об этой моей дурацкой привычке повторять фразы из тамошних боевиков?

— Нет, твоя мамочка, — буркнул Эданна. — Можно хоть полюбопытствовать, что ты вчера вытворял?

— А что? — мигом насторожился я.

— Да ничего, — отозвался усталый женский голос. — Просто тебя нашли без сознания, обращенным в змею, в той последней ловушке, что выходит на Главную площадь. А проводник 347-А клялся и божился, что предупреждал о капкане.

— 347-А? — стормозил я. — Даргил? Предупреждал... но... демон, я эту вашу "нелюдь" повстречал в потайном ходе, который шел от этой ловушки! Наверное, тварь просто оттащила меня в основную часть, только вот зачем?

— Вообще-то, — Шаэтиль, наконец-то появившаяся в поле зрения, смущенно потерла переносицу, — там не потайной ход, а продолжение той же ловушки, просто ты не дошел до нужного места пару шагов. И никаких следов, кроме твоих, не нашли.

— Интересно, — рассеянно признал я, садясь в постели. Ребра еще немного побаливали, и оставалось только надеяться, что после теплого знакомства с когтями твари на моей многострадальной спине не останется шрамов. — Могу сообщить следующее: какого-то демона "нелюди" нужно, чтобы я помер у всех на глазах, и потому она не стала меня убивать сразу. И еще... тварь из Ясновидящих, причем из Ясновидящих, присутствовавших на приеме Его Величества.

Брат с сестрой обменялись взглядами совершенно одинаковых светло-светло-серых глаз и до ужаса похоже усмехнулись, приподняв левый уголок губ. Я поежился.

— Знаете, ребята, мне малость не по себе уже просто из-за того, что вы оба подходите под эти условия. Радует только то, что у вас, по моему скромному мнению, достаточно мозгов, чтобы прибивать вставшего на след оборотня сразу.

Посерьезневший Раугиль взглянул на меня и задумчиво склонил голову к плечу.

— Во-первых, на том приеме было около полусотни Ясновидящих. На Хелле этот дар не такая уж и редкость, особенно с учетом того, как расплодилась знать. Во-вторых, я бы не стал недооценивать нелюдь, все-таки с ней даже папа не совладал.

— Ну ладно, — я примирительно поднял руки, в очередной раз забыв, что на Хелле этот жест означает примерно то же самое, что и белый флаг над окопом, — и чего, по-твоему, добивалась эта тварь, оставляя меня в живых?

Принц промолчал, растерянно пожав плечами.

— Я бы, конечно, вряд ли сделала такую глупость, — задумчиво проговорила Шаэтиль, наматывая на палец темную прядь, — но, пожалуй, игра может и стоить свеч. Убить у всех на глазах аррианскую боевую химеру... после этого никто не решится открыть охоту на нелюдь.

За огромным окном ярилась буря, прорвавшая наконец магический защитный купол, защищающий Дворец и Главную площадь от непогоды; ветер расшвыривал снег, вырисовывая в воздухе причудливые серовато-белые картины, что жили доли секунды, чтобы смениться новыми волнами и спиралями. На стекле медленно нарастала узорчатая наледь, ловящая отсветы огромной люстры, которая, впрочем, под далеким потолком казалась слишком маленькой и одинокой; и уж точно ее не хватало, чтобы осветить всю комнату, выделенную мне.