Хелльская "нелюдь"

Архитектор Дворца Владык в Зельтийер определенно страдал гигантоманией. А тихие, мило улыбающиеся всему миру в целом люди — местные обитатели — жестокой, тяжелой формой паранойи.

За огромным, во всю стену, окном светло-серым массивом валила мелкая снежная пыль, и казалось, что у далекого горизонта собирается густой туман, размывающий голые ветви деревьев в бесформенные грязно-коричневые щетки. Сплошная пелена молочных облаков, нагнанных неуемным использованием боевой магии, висела парой метров выше. Чтобы добраться сюда, на восемьдесят третий этаж, мне пришлось воспользоваться девятью лифтами, движущейся лентой и помощью семи проводников, которые терпеливо оттаскивали меня от "не полагающейся" плиты в полу, забегали вперед, чтобы коснуться стены, вернуть на место факел или душевно пнуть рыцарский доспех.

Но, пожалуй, самым веселым было то, что собственно Владыка, хозяин громадины размером в половину города, посреди приема встал и, не прощаясь, куда-то слинял. Придворные никак не отреагировали — видимо, удирать Его Величество вообще любил.

Черт, и что я здесь делаю?

— Ждешь. Наблюдаешь, — услужливо подсказала стоящая рядом со мной девушка, покачивая полупустым бокалом.

Я только тяжело вздохнул.

Хелльская Эльданна, ненаследная принцесса по имени Шаэтиль Эйлэнна, определенно не была обременена особым воспитанием. И не считала необходимостью скрывать присущую Ясновидящим способность смотреть чужими глазами и делать соответствующие выводы.

Грустно.

— Сам знаю, — недружелюбно буркнул я. Недосып и хамоватая дочь Владыки Хеллы — не лучшие стимулы для нежных чувств ко всему человекообразному.

Шаэтиль честно попыталась спрятать почти злорадную ухмылку за бокалом.

Жду. Наблюдаю. Угу.

Было довольно интересно получить от, скажем так, не особо пекущихся о чистоте крови хелльцев слезную просьбу выследить "нелюдь", мучающую полис. Ххха! Показали бы они мне тут хоть одну особь, полностью соответствующую определению "человек"...

В связи с этим мне было очень интересно, почему это сам полис умудрился не замучить "нелюдь" в отместку. Что ж это за тварь такая должна быть, чтобы с ней не пожелали связываться даже Владыки, которых с детства приучают разносить в пыль все, что представляет опасность им и городу? И, главное, как я должен найти одну неопределенную дрянь, когда вокруг на многие мили нет ни единого чистокровного человека и все традиционные способы отметаются?

Отсюда, с почти полуторакилометровой высоты, люди на Главной площади казались крохотными черными точками. И одна из этих точек — или из однотипных фигур, заполонивших Дворец — и есть пресловутая "нелюдь", которую позарез нужно укоцать, ибо...

После получасовой грызни с Эльданной Шаэтиль мне все-таки показали один из найденных трупов. Ну, то есть — разрешили посмотреть на сожжение. С позволения скалящих клычки и страшно безутешных родственников, разумеется.

Всего-навсего разодранное горло. Видали смерти и похуже.

Только вот... больше ничего. То есть какая-то тварь напрыгнула на потенциальную еду, выхватила у нее кусок горла и просто удрала. Можно было бы сказать, что мужичок ей попался слишком худой да жилистый, а потому не пришедшийся по вкусу... если б этим единичным случаем все и ограничивалось.

Знание, кто входит в число жертв, тоже ничего не дало. Ничем не связанные между собой люди — от пьяницы из портового кабака до старой наставницы Эльданны.

Казалось бы, просто кто-то из местных жителей (и не факт, что этот "кто-то" один) решил временно записаться в маньяки, но... почему же тогда Владыке Хеллы пришлось вызывать охотника за головами, если он сам из наших?..

Высшее общество подозрительно напоминало шайку наемников, решившую немного принарядиться и даже вызнавшую, как это делается. Тихо шнырявшие среди гостей незаметные слуги больше напоминали призраков.

— С чего планируешь начать? — Эльданна Шаэтиль уже куда-то сплавила опустевший бокал и внимательно смотрела на меня чужими (или уже своими?) глазами. Демон ее разберет, какие настоящие.

Я раздраженно пожал плечами.

Демонов проклятый городок. С проклятой династией правителей-убийц.

— Тиль, тебе не кажется, что Гилу нужно подумать? — насмешливый мужской голос. Из-за спины, сволочь.

Пришлось обернуться — правда, только для того, чтобы Эданна Раугиль и Эльданна Шаэтиль, братец с сестрицей, уставились на меня совершенно одинаковыми глазами — и поди разбери, кому на самом деле принадлежит этот взгляд.

— Я тут уже удумался вусмерть, — честно признался я.

Если бы не Рау, ноги бы моей на Хелле не было. Он это отлично понимал.

— Помочь чем-нибудь? — этак буднично предложил наследный принц.

— Угу, — мигом согласился я. — Не мог бы ты сам прибить эту тварь?

Раугиль усмехнулся, а его сестренка с воинственным видом скрестила руки на груди.

— Я могу снарядить отряд для охоты, — пожал плечами принц. — Но не более того. Отец не справился с этой нелюдью, ушел едва живой... что сделаю я?

Все это, естественно, было известно и без его слов. А уж могущественный Владыка Хеллы, удерживающий в беспрекословном повиновении Проклятый город, — стоило спросить Его Величество о твари, как он вдруг превратился в крайне смущенного мальчишку, признавшегося, что "нелюдь" вообще никак не выглядела — всего лишь порывы ветра, следы и то ли клыки и когти, то ли примитивное неодушевленное оружие — попробуй разбери в пылу схватки. А после... нечеловеческая регенерация вышколенного воина уже скрыла все следы ран. Одушевленный боевой доспех оправился еще раньше.

Пришлось заранее смириться с тем, что разбираться в этой истории придется самостоятельно.

— А есть ли вообще смысл в охоте? — рассеянно поинтересовался я, возвращаясь к реальности. — Если верить рассказам, эта ваша "нелюдь" нападает совершенно непредсказуемо, не пойми где, на кого и зачем. Охота — это отряд, отправленный в одно определенное место. А тварь может быть где угодно.

Рау моргнул, и цвет его глаз в очередной раз поменялся — а у меня вдруг появилось стойкое ощущение, что кто-то пялится мне в спину.

РрРрРР. Знает же, что я этого терпеть не могу...

— С другой стороны, — мирно продолжал тихий терпеливый я, — последние две жертвы и Его Величество направленно эту самую тварь искали... и нашли. Не знаю, может, это просто везение такое... — "или эта дрянь знает, что ее ищут", — в общем, я лучше прогуляюсь один. Ночи здесь теплые.

Строго говоря, нежелание Владык разбираться с "нелюдью" самостоятельно вряд ли объяснялось неудачей первой попытки. Хорошо зная Рау, я мог точно сказать — упрямством Эданны можно было крошить орехи в мелкую пыль. Скорее всего, все гораздо проще.

Например, если тварь — один из приближенных, об кого очень неудобно марать свои руки, а вот мои — всегда пожалуйста...

* * *

Мир — за очередным окном во всю стену — на глазах терял контрасты и контуры: белый город завернулся в пушистое зимнее покрывало, скрывающее границы и линии, чтобы ненадолго превратить темные закоулочки, провалы мертвых дверей и изломанные голые ветви серо-коричневых деревьев во временную вечернюю сказку. Зельтийер, проклятый полис, вдруг стал похож на эльфийское поселение — светлые колонны, поддерживающие, казалось, не столько причудливые крыши, занесенные снегом, сколько затянутое мягкой пеленой облаков небо; полная скрытой жизни тишина величаво кружила над воздушными строениями, которые легко терялись в окружении — белое на белом, снег, снег. Зима.

Тяжелые черные шторы, темной водой ниспадающие у самых стен кабинета, казались то ли какой-то странной траурной рамкой, охраняющей диковинную фотографию, то ли вратами на пути в недосягаемую мечту. У девушки, сидящей за рабочим столом и с тоскливым видом копающейся в кипах документов, глаза такого же светло-светло-серого, почти белого цвета, что и небо за нереально огромным окном.

— Я не думаю, что тебе удастся выбраться из Дворца самостоятельно, — безразлично-усталым голосом доложила Шаэтиль, размашисто расписавшись на какой-то бумажке. — А уж о том, чтобы вернуться без проводника, и мечтать не приходится.

В ответ на эту старую песню я только терпеливо стиснул зубы. Эльданна должна понимать, что, хоть проводники практически всемогущи на выученном ими участке Дворца, в лесу они будут всего лишь обузой.

— А еще у нас назначена награда тому, кто пройдет до Тронного зала без проводников и сохранит обе ноги, — с довольным видом сообщил Раугиль, который, собственно, и свесил на сестренку всю бумажную волокиту. — Сколько там? Пять тысяч зол?

— Именно так, — подтвердила ненаследная принцесса. — Кажется, последнего рекордсмена прикончила тройная ловушка на десятом этаже.

— Минутку, — уцепился я. — Меня по-прежнему радует ваша манера рассказывать о померших искателях удачи и называть золотые монеты злом, но... вторую жертву нашли у входа в Тронный зал, так?

— Хочешь сказать, нелюдь — проводник или кто-то, кто мог воспользоваться его услугами, не вызывая подозрений? — подняла голову Шаэтиль.

— Зная Гила, могу сказать, что он скорее намекает на то, что мы должны пять тысяч этой самой нелюди, — нервно усмехнулся Рау.

Никто не упомянул, кем была эта жертва. Никто не опустил взгляда. Ни горя, ни равнодушия.

Ничего.

— Одно из двух, — я растерянно пожал плечами, загоняя нежелательные мысли поглубже. Потом, все морализаторство — потом. — Как бы то ни было, на проводников я полагаться не рискну, — добавил я и озорно подмигнул Раугилю. — Глядишь, пять тысяч сверх гонорара заработаю!

Принц презрительно фыркнул:

— Тиль права. Без проводника ты отсюда даже выбраться не сможешь. Даже я не могу, — тут его рука неосознанно поднялась, почти касаясь левого бока, где наверняка до сих пор оставался нанесенный одушевленной ловушкой шрам, свести который не удалось даже всей неубиваемости, свойственной хелльским Владыкам. — А я здесь вырос.

— Но... — начал было я.

— Вот что, — оборвала меня Шаэтиль. — После того, как притащишь нелюдь, живую или мертвую, — экспериментируй с Дворцом как Ильвен на душу положит. Но сейчас ты нужен живой и непокалеченный.

* * *

Шаэтиль выиграла.

Мой проводник, Эльтанн Даргил, оказался уже четвертым Ясновидящим, встреченным мной во Дворце. Оно, впрочем, и неудивительно — гадюке в гадюшнике самое место.

Что значил его титул, я позорнейшим образом забыл, — и тут же начал допытываться. Все равно движущаяся лента довезет меня до следующего лифта примерно через час.

— "Э" значит, что титул перешел ко мне по праву крови, — со всей терпеливостью, воспитанной сотнями гостей, которых надо было оттаскивать от ловушек и от которых постоянно сыпались замечания по поводу ограничения их действий, объяснял Даргил. — А "льтанн" — что я незаконнорожденный. Проще говоря, титул "Эльтанн" дается, когда знатный родитель желает приобщить ребенка ко Двору, но наследство оставить детям, рожденным в браке.

— А так созвучно с "Эльданна", — кажется, я все же не смог скрыть приличную долю разочарования. Я-то уж понадеялся, что круг знакомых среди владычествующей семейки Хеллы увеличивается.

— "Ль-д'анн'а" переводится примерно как "второй, кто защитит всех", — выделив древнехелльское слово странным напевным акцентом, сообщил проводник. — А "ль-т'анн" — "второй, кто защитит слабейших".

Дикая система, уже который раз приводившая меня в полную растерянность, снова помахала изуродованной мечом лапкой откуда-то из темных закоулков памяти. Я, выросший на Аррио, привык, что Владыки, Король и Его дети — это те, кто координирует действия, не принимая в них участия: если они погибнут — без лидеров мигом перегрызутся все Главные Дома, тут же вспомнят о своих корнях Младшие, а там уж планету захватит любой идиот, хоть немного владеющий магией. На Хелле сложилась несколько другая данность.

Вряд ли кто-то сможет объяснить, о чем думал Владыка Сиргаэль, когда проклинал своих потомков, душевно обещая им, что их династия будет ненавидеть Трон и никогда не сможет покинуть его, — да что за хмарь может твориться в голове у хладнокровной твари, выдернутой из Ада принцессой-самоучкой? — но факт остается фактом. Проклятие лишенного бессмертия демона не могут снять до сих пор. Хелльскую династию Владык невозможно истребить или свергнуть. Рано или поздно какой-нибудь живчик все равно вернется во Дворец.

Если уж и было на Хелле разумное существо, чью жизнь не ставили ни в грош, — то в его жилах точно текла проклятая королевская кровь. Здесь знатный человек — это прежде всего защитник, и только потом координатор, да и то народ еще подумает, стоит ли выполнять его приказы.

У моего проводника был оч-чень добрый родственничек — по крайней мере, даровав сыну титул, он фактически пополнил государственные запасы пушечного мяса.

— Он мог бы и не признавать меня, — вдруг произнес Даргил. — Только, как вы думаете, это бы что-нибудь изменило? — он повернулся ко мне, и в глазах, которые, казалось, не имели собственного цвета, пронеслась серовато-белая хелльская вьюга, — такая же, что порой мелькала на лице Раугиля и Шаэтиль.

Я предпочел промолчать.

* * *

Даргил оставил меня на здоровенной лестнице, спускающейся на Главную площадь, напоследок посоветовав не наступать на пятую снизу ступеньку ближе к левым перилам. Естественно, я тут же рванул туда, несмотря на то, что до злосчастных левых перил было добрых полкилометра.

Отсчитав пятую снизу ступеньку, я оглянулся на подозрительно улыбающихся дворцовых стражей и коснулся мраморной плиты кончиком лезвия недовольно заворчавшего меча.

Ничего не произошло.

До сих пор все ловушки, из которых меня терпеливо спасали проводники, срабатывали чуть ли не на воздушную волну, вызванную движением. Что за?..

Я рискнул надавить посильнее.

Ничего.

Раздраженно передернув плечами, я запихнул мигом успокоившийся меч в ножны и продолжил спуск, — но все же обойдя указанное место. Ну, Даргил... припомню еще! — успел подумать я, прежде чем третья снизу ступенька едва ощутимо накренилась под ногами.

Я рванулся назад.

Четвертая ступень накренилась в другую сторону.

Прыжок хорош даже по моим меркам — без разбега, даже без преобразования мышц — я приземлился уже на Главной площади Зельтийера. А по затылку, плавно спускаясь на позвоночник, прошел противный холодок от слишком близкого движения за спиной.

Первая ступень перевернулась прямо за мной — огромная мраморная плита совершенно беззвучно поднялась вертикально и как ни в чем ни бывало легла на место.

Оставшиеся за спиной дворцовые стражи смотрели на меня с чем-то, подозрительно напоминающим сочувствие. Что за?..

Додумать я уже не успел.

Невинная белокаменная плита площади повторила маневр ступени, на пару мгновений подарив мне ни с чем не сравнимое ощущение опоры, резко исчезнувшей из-под ног.

Мерзкая сырая духота мешалась с полным отсутствием света в густой коктейль, достойным дополнением к которому могли быть только отшибленные при падении ступни и пятая точка.

Я сел и потряс головой, сгоняя с губ солоноватый привкус. Под пальцами ощущался неровный камень, покрытый какой-то противной мягкой слизью; попытка вытянуть ноги привела к тому, что они незамедлительно уперлись в какое-то препятствие — не успев даже до конца разогнуться. Вставать я не рискнул — голова и без того гудела — вместо этого откинулся спиной на стену и начал преобразовывать глаза, чтобы хоть немного видеть в этой темнотище.

Итак, все-таки вляпался.

Дворцовые стражи — единственные свидетели, которых хоть как-то касается мое существование — не имеют права покинуть пост, пока их не сменят, а это еще часов пять-шесть. Вряд ли здесь хватит воздуха, чтобы дожить до прибытия помощи. Значит, придется выбираться самому.

Угу. Только и всего.

Видоизмененные по типу кошачьих глаза по-прежнему ничего не видели.

М-да. Провалить Заказ из-за того, что попал в ловушку в шаге от места обитания заказчика, — такого еще со мной не было, растерянно признал я, ощупывая стены вокруг себя.

Итак, соображаем логически. Все новые ловушки, учитывающие, что многочисленные авантюристы, окрыленные надеждой преодолеть Проклятие династии Эйлэнны, не стоят на месте и не дают спать спокойно магам-генетикам, установлены начиная этажа этак с третьего. Тот капкан, в который я попался, скорее всего, был спроектирован еще тем трудолюбивым параноиком, что строил сам Дворец, — и вряд ли герметичен.

Считается, что в туманную дымку превращаются исключительно вампиры, которые ну никак не могут оставить мало-мальски жизнеспособное потомство. То есть скрестить их с аррианскими оборотнями, к коим отношусь (частично) и я, не представляется возможным.

Аррианских маньяков-генетиков, одержимых идеей создать идеального шпиона, это не остановило. Как, впрочем, и то, что создание химер из разумных существ даже с их официального согласия было запрещено первым же Съездом Альянса Двух Галактик. Но тут гениальных исследователей постигла неудача, на осуществлении идеи никак не сказавшаяся, но изрядно попортившая жизнь подобным мне существам.

Ни в какую туманную дымку полученные химеры не превращались. Сохраняя возможность вернуться в прежнюю форму, они просто испаряли сами себя.

Я тяжело вздохнул, готовясь к очередной клинической смерти.

Сам процесс перехода описанию не поддается. Можно только сказать, что начинать испаряться лучше с головы — все-таки, когда отсутствует нервный центр, куда поступают сигналы о боли исчезающего тела, жить становится немножко проще.

* * *

Я — сознание в каждом атоме заполнившего каморку пара. Я — как пчелиный рой, лишенный матки, бессмысленный и жужжащий. Я — надежда обрести цель.

Крошечные части меня разлетаются в разные стороны, протискиваются во все щели — исследуют, рассматривают, ищут. Времени мало: температура пара стремительно падает, кипит слизь на стенах каморки, медленно-медленно начинает плавиться камень. Нужно успеть выбраться, причем выбраться целиком.

Бесцельный пчелиный рой нашел два выхода. Один — наверх, на серые плиты Главной площади, к дворцовым стражам и растерявшимся прохожим: у них на глазах какой-то неприметный незнакомец провалился сквозь землю, из-под которой вдруг повалили клубы пара. И другой — вправо, за каменную стену ловушки, в узкий проход, ведущий куда-то вниз.

Рой выбирает второе.

Опоздав на несколько секунд.

Камень, запускающий сложный механизм двери, уже сплавился с соседними в единый монолит.

Выход по-прежнему есть, вспоминает рой. Он почти сочувствует мне — если только миллиарды атомов вообще способны чему-либо сопереживать.

Осторожно и медленно, разбив рой на кусочки, можно пробраться сквозь стену. Проблема только в том, что сознание, в отличие от мельчайших частиц, особыми диффузионными способностями отнюдь не блещет. Слишком крепка привязанность к материи.

Посему, когда увеличившийся в числе, но изрядно измельчавший рой рванулся внутрь каменной стены, сознание, нисколько не смущаясь отсутствием тела, которому полагалось красиво хлопнуться в обморок, просто взяло и беспардонно потерялось.

* * *

Первое чувство — отвратительная колющая боль в среднем пальце левой руки. Тут даже проверять не надо: часть атомов так и осталась в стене, не успев за остальными, а как результат — у меня просто недостает ногтя.

Выбрался. Целиком. Угу.

Вокруг по-прежнему царила непроглядная темень, поэтому отрывать от рубашки полосу и перевязывать палец пришлось на ощупь. Кое-как справившись с этой задачей, я откинулся на все еще горячую стену и уставился в черноту впереди.

Быть роем — это, конечно, отличное средство от одиночества, но вот на умственных способностях сказывается не самым лучшим образом. Я и так не то чтобы гений — признаю, — но вот не додуматься до того, чтобы проверить, не тупиковый ли это ход... а что? Выходка как раз в стиле местных архитекторов.

Ладно. Выясним по ходу.

Интересно, добрый дядя Даргил сказал мне про эту ловушку по своей воле? И не совпадает ли его "добрая воля" с чьими-нибудь интересами?

Хотя нет. Единственный, кто знает, насколько серьезны мои проблемы с тормозами — это Раугиль, а безвременная кончина наемника, которому уже выплатили аванс, вряд ли согласуется с его планами. Скорее уж, Даргил просто счел необходимым предупредить меня, недотепу, чтобы я не дай Ильвен не полез прямиком в ловушку. Эх... ладно. Визит к целителям сознания в любом случае придется отложить на потом. А сейчас неплохо бы отсюда выбраться.

Попытка подняться на ноги закончилась тем, что я довольно чувствительно ударился головой об каменный свод. Смиренно вздохнув, я опустился на четвереньки и двинулся вперед... чтобы снова приложиться лбом о камень. Отлично. Это что, такая же каморка? Или я вообще на месте остался? Исключено, я точно просачивался сквозь стену — отсутствующий ноготь тому подтверждение.

С трудом удержавшись, чтобы не треснуть себя по голове третий раз, я вытянул руки, исследуя пространство вокруг себя. Ну, само собой, я просто перепутал направление, в котором нужно было двигаться.

Химера, блин. Элита аррианской разведки и гордость наемных Домов.

Черт, и как нас только не захватили до сих пор?..

Сознание медленно приходило в норму: с энной попытки даже удалось убедить себя, что я — единое целое. Впрочем, на отношении к сложившейся ситуации состояние моей соображалки никак не отразилось. Ситуация по-прежнему казалась на редкость паршивой.

Я уже битый час полз по узкому, пропахшему мокрой землей и гнилью проходу. И без того невысокий потолок постепенно опускался все ниже и ниже; даже на четвереньках я иногда задевал головой влажный камень свода. А еще меня терзала одна очень неприятная мысль — что, если я сейчас ползу по тепленькой норке этой самой твари? Конечно, вряд ли какое-нибудь мало-мальски уважающее себя существо станет селиться в такой дыре, но все-таки...

Где-то впереди появилось пятно зеленоватого света, во всех подробностях демонстрирующее торчащие из стен корни, подгнивающие деревянные балки, упирающиеся в потолок, и малоаппетитное мельтешение в маленьких лужицах по бокам хода. После крайне несвоевременной мысли, что по этой дряни я полз демон знает сколько времени, пришлось быстро преобразовывать желудок, чтобы не расстаться с его содержимым — не хватало уверенности, что мы будем рады увидеться.

Проход, постепенно расширяясь, превратился в подземную пещеру, над которой явно работала не только природа: вновь появились старые каменные плиты, покрытые осклизлой серой плесенью. Над заржавевшими подставками для факелов мирно гудели рои подозрительно крупных, ядовито-зеленых светляков, почему-то пытавшихся пробить стены, хрупкий порыжевший металл или хотя бы друг друга. Эта яркая мельтешащая паника на несколько мгновений даже отвлекла меня от крайне недружелюбного рычания прямо передо мной.

Странно, что не со спины, подумалось мне. Сейчас бы обернуться и оказаться нос к носу с этой неведомой тварью, прибить ее наконец и как-нибудь вернуться во Дворец...

Рычание доносилось из пустого места.

Древние инстинкты, как и положено, сработали раньше ошарашенного сознания. Глубокий вибрирующий рык зародился где-то в начавшей броневое перестроение грудной клетке, расцарапывая горло, вырвался наружу и заметался по ходу, многократно усиливаясь и отражаясь.

Тварь замолчала.

Пришлось последовать ее примеру. В наступившей тишине было слышно мерное капанье воды с потолка на мои нервы.

Такие вот совпадения обычно бывает кем-то тщательно подстроены...

Изо всех сил стараясь не делать резких движений, я потянулся к ножнам. Не самая простая затея — вытащить из них меч, когда тело дрожит от только что пережитой боевой трансформации.

По-прежнему тишина. Мерное капанье и мое дыхание. Больше ничего.

— Опять меня раздевают... — очень громко и устало подумал обнаженный меч, и в этот самый момент настроенное на восприятие движения воздушных волн сознание забило тревогу.

Невидимая тварь не задумывалась о хитрых стратегиях, маневрах и трюках. Она просто перла вперед — но заметил я это, только когда "нелюдь" прыгнула на меня.

Опора вновь исчезла из-под ног, и я упал на спину, в надцатый раз ударившись головой, но так и не выпустив меч.

Лапы, чувствительно надавившие на грудь, были холодными, а вот мерное дыхание, щекочущее шею — вполне горячим.

— Не вмешшшивайся, — искаженный голос с сильным взрыкивающим акцентом заметался под потолком пещеры. — Какое тебе дело до хххелльского трРррона?

Трона?

— Да, собственно, никакого... — растерянно признал я.

Демон, да где ее шея? Брюхо, голова наконец... ничего не видно! Если не убить или хотя бы не отвлечь сразу — я не жилец...

— Веррррни Заказ, — дыхания больше не чувствуется, — и я не трррону...

Вернуть Заказ? Однако... о нем знали только те, кто присутствовал на его официальном вручении — то бишь на приеме у Хелльского Владыки. Хотя все равно — гостей было несколько сотен...

— Не могу, — честно ответил я. — Рау просил.

— Прррридурррок...

Реакция на движение отменна: мгновенное преобразование всего тела — и что-то острое свистнуло и клацнуло там, где мгновение назад была моя шея. Я-змея попытался выползти из-под твари — без особого успеха: тяжелая лапа с уже выпущенными когтями впилась в бок, прорывая только что образованную чешую, а что-то отчетливо каменное придавило голову к полу.

— Сегодня ты выживешшшь, — задумчивый шипящий рык надо мной, — иначе слишшком просто... я убью тебя у вссех на глазах...

Ну ничего себе радостная весть!

Запах плетущегося заклинания змеи воспринимали грязно-желтой лентой, извивающейся в голове у мага. Уже чувствуя действие хорошего "сонного молота", я извернулся, начав преобразование яда, прикидывая, как бы сейчас цапнуть тварь, и застыл идиот идиотом.

Сама "нелюдь" оставалась по-прежнему прозрачной.

Я видел только глаза, в которых уныло завывала серовато-белая хелльская вьюга.

* * *

— Где я? — только вытолкнув из пересохшего горла этот вопрос, я сообразил, что для начала неплохо было осторожно приоткрыть глаза и выяснить, не лучше ли для моего здоровья прикинуться дохлым, и даже успел смутиться, прежде чем мужской голос весело поинтересовался:

— Опять земного кино насмотрелся, вояка?

Я вздрогнул и наконец открыл глаза. Взгляд незамедлительно уперся в подозрительно высокий потолок.

— Рау?! — В конце концов, кто еще знает об этой моей дурацкой привычке повторять фразы из тамошних боевиков?

— Нет, твоя мамочка, — буркнул Эданна. — Можно хоть полюбопытствовать, что ты вчера вытворял?

— А что? — мигом насторожился я.

— Да ничего, — отозвался усталый женский голос. — Просто тебя нашли без сознания, обращенным в змею, в той последней ловушке, что выходит на Главную площадь. А проводник 347-А клялся и божился, что предупреждал о капкане.

— 347-А? — стормозил я. — Даргил? Предупреждал... но... демон, я эту вашу "нелюдь" повстречал в потайном ходе, который шел от этой ловушки! Наверное, тварь просто оттащила меня в основную часть, только вот зачем?

— Вообще-то, — Шаэтиль, наконец-то появившаяся в поле зрения, смущенно потерла переносицу, — там не потайной ход, а продолжение той же ловушки, просто ты не дошел до нужного места пару шагов. И никаких следов, кроме твоих, не нашли.

— Интересно, — рассеянно признал я, садясь в постели. Ребра еще немного побаливали, и оставалось только надеяться, что после теплого знакомства с когтями твари на моей многострадальной спине не останется шрамов. — Могу сообщить следующее: какого-то демона "нелюди" нужно, чтобы я помер у всех на глазах, и потому она не стала меня убивать сразу. И еще... тварь из Ясновидящих, причем из Ясновидящих, присутствовавших на приеме Его Величества.

Брат с сестрой обменялись взглядами совершенно одинаковых светло-светло-серых глаз и до ужаса похоже усмехнулись, приподняв левый уголок губ. Я поежился.

— Знаете, ребята, мне малость не по себе уже просто из-за того, что вы оба подходите под эти условия. Радует только то, что у вас, по моему скромному мнению, достаточно мозгов, чтобы прибивать вставшего на след оборотня сразу.

Посерьезневший Раугиль взглянул на меня и задумчиво склонил голову к плечу.

— Во-первых, на том приеме было около полусотни Ясновидящих. На Хелле этот дар не такая уж и редкость, особенно с учетом того, как расплодилась знать. Во-вторых, я бы не стал недооценивать нелюдь, все-таки с ней даже папа не совладал.

— Ну ладно, — я примирительно поднял руки, в очередной раз забыв, что на Хелле этот жест означает примерно то же самое, что и белый флаг над окопом, — и чего, по-твоему, добивалась эта тварь, оставляя меня в живых?

Принц промолчал, растерянно пожав плечами.

— Я бы, конечно, вряд ли сделала такую глупость, — задумчиво проговорила Шаэтиль, наматывая на палец темную прядь, — но, пожалуй, игра может и стоить свеч. Убить у всех на глазах аррианскую боевую химеру... после этого никто не решится открыть охоту на нелюдь.

За огромным окном ярилась буря, прорвавшая наконец магический защитный купол, защищающий Дворец и Главную площадь от непогоды; ветер расшвыривал снег, вырисовывая в воздухе причудливые серовато-белые картины, что жили доли секунды, чтобы смениться новыми волнами и спиралями. На стекле медленно нарастала узорчатая наледь, ловящая отсветы огромной люстры, которая, впрочем, под далеким потолком казалась слишком маленькой и одинокой; и уж точно ее не хватало, чтобы осветить всю комнату, выделенную мне.

Сказать о том, что тварь почему-то заинтересована хелльским троном, я так и не решился.

* * *

Чужие глаза бездумно смотрели в книгу, по энному разу перечитывая одну и ту же строчку: "нет желания рисковать — нет возможности победить".

Все оказалось несколько сложнее, чем я ожидал.

Но логика безупречна: если тварь невозможно заметить ни одним из доступных мне зрений, то почему бы просто не научиться смотреть ее глазами, чтобы различать местоположение по пределам видимости? В теории, знаете ли, все просто и понятно.

Начать хотя бы с того, что я совершенно не мог управлять скопированными у Раугиля Ясновидящими глазами. Или я что-то сделал не то, или так и должно быть — сразу и не разберешься, похоже, придется тренироваться. Кроме того, я в упор не помнил, как должны функционировать мои собственные глаза. И это меня до крайности смущало.

Чужие глаза оторвались от книги, чтобы встретиться взглядом с...

Попытка удивленно моргнуть закончилась ничем. Для хозяина глаз это лицо было так же знакомо и привычно, как его собственное — просто видел он его совершенно по-другому, нежели я.

Никогда не замечал, что густой ухоженной челкой Шаэтиль закрывала жутковатый шрам, рассекающий лоб и часть брови. Не замечал сильно выпирающих скул, не замечал, что она всегда немножко хмурится, прищуривая глаза — извечная хелльская вьюга в которых оказалась не такой серой и монотонной, как ее видел я, — вдруг выяснилось, что в привычной белизне то и дело мелькает многоцветный вихрь.

Я замер, пытаясь справиться с потрясением. Сознание упорно твердило, что я сплю и такого просто быть не может.

Расписанное невидимыми раньше красками дивное видение хищно сощурило вьюжно-звездные глаза, хорошенько размахнулось... и врезало брату по морде, да так, что обозрение развернулось на сто восемьдесят градусов. Раугиль зажмурился и потряс головой. Перед моим взглядом заплясала темнота чужих закрытых век.

М-да. Интересно, что будет, если тварь тоже зажмурится. Для нее самой ее веки прозрачны или все-таки нет? Скорее всего, придется узнавать в ходе эксперимента.

Пляшущая темнота рассеялась, превратившись в очертания знакомой комнаты с чрезмерно высоким потолком и огромным окном, занавешенным темной тканью. Мгновением позже пришло осознание: это уже то, что вижу я. Мои глаза.

И я чертовски давно не моргал...

Впрочем, выпрыгнувшего из пространственно-временного портала Раугиля мало волновали трогательно стекающие по моим щекам болезненные слезы.

— Знаешь, я был бы чертовски благодарен, если бы ты так больше никогда не делал, — первым делом заявил наследный принц, умильно краснея. — Зрение — это все-таки очень личное.

— Хорошо, — легко согласился я, с наслаждением моргнув. — Но Ясновидящие глаза мне все-таки нужны.

Эданна отвернулся, впившись вьюжным взглядом в тонкую полоску сероватого света, пробивавшегося сквозь щель в занавесях.

— Каков ты на самом деле в глазах окружающих... малоприятное знание, честно.

— Да не затем... — растерялся я.

— Затем, — мрачно усмехнулся Рау. — Когда отец попытался смотреть глазами твари, ему показалось, что он просто отражается в зеркале.

— То есть? — окончательно запутался я.

— Неважно, — тряхнул буйной головой Эданна. — Попробуешь — поймешь. Кстати, чтобы управлять чужими глазами, нужно внушить их хозяину, что он хочет того же, что и ты.

— Здорово, — фыркнул я. — "Привет, я хочу тебя убить. И ты тоже этого хочешь", так, что ли?

Раугиль задумчиво склонил голову набок и прищурился.

Мой левый глаз ни с того ни с сего задергался в тике, и я потер его указательным пальцем, глядя в потолок.

— Вот видишь? — спокойно поинтересовался Рау. — Способов много. Начиная от нервного тика и заканчивая простым внушением в стиле "против лома нет приема, окромя другого лома".

— Ты... — в голове что-то щелкнуло, и детское возмущение утонуло в холодном расчете. — И как часто ты этим пользуешься?

— Исключительно чтобы убеждать упрямых ослов, — с невинным видом ответил главный дипломат Хеллы.

— Ну спасибо, — буркнул я, нахохлившись. — Убедил...

Кажется, помимо всего прочего, придется скопировать у него тот отдел мозга, который отвечает за владение магией, ибо мои собственные познания в этой области стремятся скорее даже не к нулю, а в полный и безнадежный минус.

Скопировать мозг. Угу. Главное — в очередной раз не свихнуться в процессе.

— Не туда! — рука Даргила резко опустилась мне на плечо, не позволяя сделать роковой шаг.

Я подпрыгнул на месте и с чувством дернулся вслед за пробежавшими по всему телу мурашками.

— У тебя руки ледяные, — пискнул я, и чужая верхняя конечность дипломатично убралась с плеча, а проводник проскользнул вперед и, с невинным видом оглядевшись, прилепил жвачку под роскошный настенный гобелен.

— Вообще, конечно, предполагается удерживать нить пальцем, — прокомментировал Эльтанн, — но она постоянно рвется. Я так однажды чуть не угробил посла Ирейи, пытаясь угодить местным служанкам.

— Кстати, — спохватился я. — Та ловушка на Дворцовой площади, точнее, ее продолжение...

— Абсолютно не опасна, — хмыкнул Даргил. — Ее в свое время поставили прямо под опочивальнями Владык, соединив пространственным порталом подземелье со сто сорок третьим этажом. Mortalis vulturius чувствуют, лежит на проходящем мимо их матки существе проклятие или нет, и...

— Морталис чего? — я в очередной раз почувствовал себя идиотом. Это начинало напоминать дурную привычку.

— Mortalis vulturius, — терпеливо повторил проводник. — Это очень крупные зеленые жуки с тяжелым светящимся панцирем и ядовитым рожком на голове. По идее, они должны были нападать на любого, кто проходит мимо улья к личным комнатам Владык и не несет хоть какого-нибудь проклятия. И, естественно, ловушка не работает.

— Почему?

— Ну, — Даргил позволил себе немного нервный смешок, — скажем, сколько раз ты сегодня подумал что-нибудь в духе "проклятый городок. С проклятой династией правителей-убийц"?

— Ты смотрел моими глазами? — напрягся я. После расцвеченного эмоциями и красками звездно-вьюжного восприятия Раугиля мое собственное видение мира казалось каким-то тусклым и скучным, и передавать это отношение кому-то еще решительно не хотелось.

— Только один раз, — честно ответил Даргил и немного развел руки в стороны, повернув их ладонями ко мне, — что-то вроде хелльского жеста открытости-доверия-извинения, — по крайней мере, я привык его так трактовать. — В самом начале. Было интересно, увидит ли боевая химера дворцовые ловушки или нет.

Я смутился.

— Нас не совсем для этого создают...

— Я уже понял, — добродушно усмехнулся проводник.

Движущаяся лента покорно зашелестела, стоило нам на нее встать, и направилась в указанном Даргилом направлении. Монотонные серовато-белые стены, покрытые тоненькой резьбой, с приличной скоростью понеслись мимо; их то заливал бледный дневной свет, то расписывали новыми узорами танцующие тени, а я не без труда преодолевал желание превратиться в кого-нибудь максимально быстроногого и удрать отсюда подальше.

— Даргил?

— А?

— Ты был на приеме в честь передачи Права Охоты?

Проводник, не отрывая серовато-белого взгляда от стремительно приближающегося пятна темноты, молча кивнул.

* * *

— Только не наступай! — заранее предупредил Даргил, деликатно оттаскивая меня от левой половины злополучной пятой ступени лестницы, ведущей на Главную площадь. — Есть и менее варварские способы туда попасть, честно.

— Например? — послушно затормозил я. — Ты же не поведешь меня через спальни Владык?

— Поведу, — совершенно некультурно заржал до того на редкость спокойный Эльтанн. — А сюда вывел исключительно для того, чтобы попрощаться перед тем, как Шаэтиль снесет нам обоим голову за нарушение ее драгоценнейшего покоя.

— Я дурак, понял, — покорно согласился я. — А откуда тогда? — с желанием немедленно попасть в спальню хелльской принцессы помогло справиться только то, что мои глаза будут смотреть на нее так же, как и прежде — как на замученную серенькую мышку, которую кто-то смеха ради обучил боевым искусствам. О том, какой звездной и прекрасной ее видел Раугиль, лучше не вспоминать.

Насмешливо прищурившись, проводник целеустремленно потопал к западному краю площади, но, не пройдя и километра, остановился, с видом чрезмерно задумавшегося о предстоящем рекорде спортсмена попрыгав на одном месте. Ничего не произошло.

— И? — растерянно поинтересовался я.

— Встань на плиту прямо передо мной, — распорядился Даргил. — И приготовься падать примерно с трех-, четырехметровой высоты.

Я скептически взглянул на ничем не приметную (кроме размера) серовато-белую плиту.

— Лучше б я провалился около лестницы и просочился, — сам собой вырвался обреченный вздох.

Мой проводник рассмеялся и протянул мне руку на прощание. Я покорно шагнул навстречу — и едва успел коснуться расслабленных кончиков ледяных пальцев.

Плита резко накренилась, и я, отчаянно матерясь, провалился в приветственно распахнувшуюся дыру.

Подозреваемый номер четыре остался наверху.

Превращаться прямо в полете — не самое удачное решение, но, по сути — что мне оставалось? О каменный пол пещеры чувствительно треснулись уже кошачьи лапки. Презрительно фыркнув, краем ставшего крайне самодовольным сознания отметил, что длинный полосатый хвост сам собой начал настороженно повиливать из стороны в сторону.

В пещере не пахло вообще ничем. Не было не то что запаха камня — даже запах стерильности начисто отсутствовал.

Хоррррошее начало.

Шорохи... нет, тоже ничего. Только равномерно капает вода да жужжат зеленые светляки в коридоре — пришлось приложить изрядное усилие, чтобы удержаться от искушения погонять по пещере какого-нибудь жука. Основная часть усилия ушла на то, чтобы перестать переминаться с одной задней лапы на другую, разминая мышцы.

Сообразив наконец, что так дело не пойдет, я принял эпохальное решение расстаться (временно) с нынешним (без сомнений, самым совершенным) обликом. Обиднее всего почему-то было за хвост, но и тут пришлось себя пересилить, отправляя тело в более привычную человеческую ипостась.

Еще одна мысленная команда организму — изменить глаза. С душевным состоянием при смене разберемся потом.

Проблема номер два, куда как более актуальная: чтобы видеть чужими глазами, нужно знать или место, куда смотреть, или существо, чье зрение тебе понадобилось. Будем надеяться, моего скромного желания хватит.

Первые несколько секунд ничего не получалось: перед мысленным восприятием мелькали чужие лица, оборачивающиеся через плечо фигуры; серовато-белые башни и арки, оплетенные летними виюнами — паразитным иллюзионным заклятием, имитирующим обычные растения; чьи-то комнаты с огромными окнами, человек, прикрывающий лицо от яркого света. Где-то среди всей этой мешанины затерялась звездноглазая Шаэтиль, восседающая на отцовском троне — перед ней, покорно склонив голову, стоял на одном колене такой же вьюжный Даргил.

А потом перед чужим взглядом возникла Главная площадь. И скачками приближающаяся фигура резко обернувшегося проводника.

Что? Ну нет!!

Пришлось спешно перестраивать мозг, но как это произошло, я даже не заметил: едва восприятие расцветилось линиями магических потоков, потянулся в голову твари, стремительно несущейся вперед, с одной мыслью, слившейся в единый непрекращающийся крик: стой! Не смей его трогать!

"Нелюдь" со сдавленным рычанием затормозила у самых ног Даргила и яростно замотала головой: перед глазами заметались плиты и так и не сдвинувшиеся с места сапоги.

Придурок! Да беги же ты!

Остатки позаимствованной у генератора энергии пошли на передачу моих размышлений проводнику, но тот лишь устало вздохнул, глядя немного мимо твари:

— Теперь я, да? Где же твоя совесть, дружище...

Демон! Шевели ногами! Еще же есть шанс!

Даргил стоял на месте.

— Да побежишь ты наконец?!

Словно услышав меня, тварь перестала рычать, и, с неожиданной силой вышвырнув меня из своей головы, по-кошачьи размяла мышцы задних лап и прыгнула.

* * *

Снег планомерно пробивал недавно восстановленный защитный купол над площадью — медленно, терпеливо, снежинка за снежинкой засыпая плотный энергетический узор, ища лазейки, округлыми холмиками скапливался в слабых местах заклинания, постепенно разрывая прочные связи. По стремительно пустеющей Главной площади неспешно прогуливались придворные маги, рассеянно разведя мерно светящиеся руки в стороны; Эльданна Шаэтиль, такая же серовато-белая и невзрачная, как небо над ее городом, непринужденно сидела на корточках рядом с забрызганным кровью трупом.

Меня все еще знобило после неудачной трансформации: попытавшись превратиться в "нелюдь", чтобы хоть как-то обследовать логово, я застрял посреди изменения, оставшись чем-то средним между собой, Раугилем и какой-то непонятной, но вполне разумной — по-своему — дрянью: никакого особого желания немедля выхватить у первого встречного кусок горла я не ощутил, но оставалось другое чувство, классифицировать которое я не смог. Оно жгло в груди и покалывало в лапах, не позволяя оставаться неподвижным, взрываясь нестерпимой болью при попытке отступиться... только вот от чего?

— В общем, точно могу сказать только одно, — опомнившись, продолжил я начатый ранее доклад, — у вашей твари отчетливо выраженная магическая природа, скорее всего, это даже не оборотень, а какой-нибудь маг, наложивший на себя заклинание.

— Насчет природы и без того ясно. Но вот поведение этого мага... нерационально, — тихо пробормотала Шаэтиль, глядя мимо меня. — Но по-другому вроде и не объяснить. А что насчет логова? — наличие совсем недавно остывшего мертвеца под боком ее, казалось, ничуть не смущало.

Вот ведь двинутая на голову семейка...

— Прямо в той ловушке. В углу пещеры небольшой закуток с энергетической, гм, люлькой. И еще... — я неловко поежился, — эта "нелюдь"... она вообще все видит в качестве энергетических плетений. Первый раз наблюдал схему внутренних магических узлов прямо в человеке, — я нервно хихикнул. — И кусает эта тварь вполне прицельно.

— Главный узел, — понимающе кивнула Шаэтиль, кончиками пальцев коснувшись собственного горла. — Надо понимать, чтобы энергия зазря не пропадала. Как... по-человечески.

— Наверное, — я запрокинул голову, уставившись в монотонное небо, рассыпающееся снежной пылью.

— И, Гилвайн... — принцесса немного замялась, видимо, наконец начав смотреть своими глазами, оставив мои в покое, — не знаю, что там движет этой нелюдью, но до тебя она доберется во что бы то ни стало.

— Знаю, — буркнул я. — А где Рау?

— С утра возился со своим планетолетом, — растерянно пожала плечами Шаэтиль и обернулась к подошедшему к ней магу. Я промолчал.

Проклятый серый город.

И жители — такие же, как он.

Снегопад наконец прекратился.

Теперь из окна смотреть стало не на что.

С защитного купола над площадью ссыпался снег, и невозможно было определить, держится ли по-прежнему энергетическое плетение или его уже сняли усталые маги — те самые, что вчера не смогли даже обнаружить следы вокруг убитого Даргила; а сегодня площадь открыли для горожан, и искать не имело смысла.

В общем, как обычно, ни на кого нельзя положиться. Чего ж еще ожидать...

Ладно, по полочкам. Если отставить в сторону собственные переживания — у меня стало на одного подозреваемого меньше, только и всего.

Да и вообще... кому могут быть выгодны все эти смерти? Понятно, что это существо, которое теоретически может занять трон, и оно всячески старается приблизить эту возможность к действительности. Но смысл? Даже если тварь добьется своего, то проклятие Эйлэнны не позволит ей задержаться — согласно душевному пожеланию доброго Владыки Сиргаэля, Хеллой не может править ни одно существо, желающее власти.

А если предположить, что "нелюдь" отыскала какую-то возможность этот пункт преодолеть?

Маловероятно. Эту возможность искали пять веков подряд — и так и не нашли. Да и правящая семейка вряд ли бы отреагировала на это — впервой им, что ли, спасаться от придурочного маньяка, которому приспичило царственно помахать ручкой с трона?..

Но тогда — что же этой твари надо? Что это было за чувство, не позволяющее оглядываться назад?..

— Что за бред... — тихо пробормотал я в далекий потолок.

Потолок не ответил. То ли не расслышал, то ли задумался о своем.

* * *

Раугиль заявился на следующий день, буквально сияющий от окутывающих его регенеративных заклинаний; прошествовав через всю комнату (что заняло никак не меньше нескольких минут), плюхнулся в кресло около окна и только потом соизволил заговорить со мной.

— Ненавижу Хеллу, — первым делом сообщил наследный принц, досадливо морщась и разминая плечо.

— Поддерживаю, — буркнул я, уже порядком одуревший от однообразных размышлений на тему задания, плавно сливающихся в вопрос: "Какого демона я вообще за него взялся?!", да постоянного ожидания нападения из дышащей пустоты. "Нелюдь" постепенно доводила меня до прогрессирующей шизофрении вперемежку с паранойей. — Кто это тебя так? — я кивнул на испачканную в крови рубашку.

Будущий Владыка Хеллы умильно покраснел.

— Папа, — честно признался он. — Сразу после того, как узнал, что я сам попытался выйти на нелюдь в одиночку.

Я подскочил, чуть не задохнувшись от возмущения:

— В одиночку?! Да я тебе сейчас сам добавлю!! Тебе еще этой дырой править! Ты здесь живой нужен!

— Нужен ли? — мрачно хмыкнул Рау, потирая окровавленный бок, где стремительно стягивалась смертельная — для любого другого существа — рана. — Ты лучше спроси, что я успел выяснить.

— Что? — я подскочил повторно, уже радуясь, что в замкнутый круг моих размышлений внесется хоть какая-нибудь корректировка.

— Для начала, нелюдь — мужского пола, — сообщил Рау, злорадно ухмыляясь. — Нет, лучше не спрашивай, каким именно ударом я это выяснил, а то сам же этой твари сочувствовать бросишься.

— Оу... — я невольно поежился, представив. Нет, точно не буду спрашивать. — Только вот — знаешь, было бы гораздо проще, окажись она женского полу, с вашей-то демографической ситуацией а-ля два к трем в нашу пользу.

— Один к трем, — буркнул Рау. — Ну, что ж я сделаю-то? Монстры и малоизведанные твари вообще крайне неохотно соглашаются на операции по смене пола, насколько мне известно.

— М-да, — обреченно вздохнул я. — Ладно. Сколько Ясновидящих магов-мужчин было на приеме?

Раугиль оперся затылком о спинку кресла и несколько секунд сосредоточенно изучал потолок, а я усиленно подавлял желание посмотреть в том же направлении его глазами — а вдруг наследный принц все-таки мог рассмотреть его? — но данное другу обещание существенно сузило круг возможных развлечений. Включая то звездновьюжное чудо, каким мне явилась Шаэтиль...

— Около двадцати, — наконец отмер Рау. — В общем и целом. Причем магов рода Серого Сокола можешь сразу исключить — их семейный суперсекрет, может быть, и усиливает простейшие заклинания, но вот с мало-мальски сложными им лучше вообще не работать.

— Почему? — на автопилоте поинтересовался я.

— Нуу... западное крыло видел Дворца? Точнее, то, что от него осталось. — Эданна Хеллы даже вежливо подождал, пока я кивну. — Так вот, возможно, это могла бы быть удачная попытка свергнуть Эйлэнну. Но, сам понимаешь, — подобрать заклинание, чтобы обмануть такое мощное проклятие, да еще сплести его... в общем, вся та энергия, которую накопил добрый дядя Лайсс Серый Сокол для сего эпохального события, просто в какой-то момент вышла из-под контроля. А это, как полагается, хороший такой взрыв. Причем, что самое веселое, никто так и не узнал, что именно Лайсс пытался сотворить — его еще вначале пришибло колонной.

— А крыло не восстановили, чтобы помнили?

— Такое забудешь... нет, просто папа все еще надеется разобраться, что Лайсс пытался сделать. А о незавершенном заклинании теоретически можно судить по тому, какая у него была отдача, — пояснил Рау без особого энтузиазма. — Но, если честно, верится с трудом. Слишком громоздкие расчеты, причем не допускающие практически никакой погрешности из-за тонкости энергетических узоров — аналитики третий месяц бьются, и никакого толку.

— Ясно, — вздохнул я. — Ладно, если не учитывать магов Серого Сокола — сколько у меня подозреваемых?

— Двенадцать. Считая меня, папу и Шаэ.

— То есть девять, — вздохнул я.

Раугиль отвернулся, чиркнув невидящим вьюжным взглядом по серовато-белому городу за огромным окном; далеко внизу, на Главной площади, крошечными черными точками бродили люди, любого из которых, в принципе, тоже можно было бы подозревать. Мелкая ледяная крупа, вновь посыпавшаяся откуда-то из-за плотного слоя магических облаков, тщетно пыталась скрыть этот порядком поднадоевший вид.

— Не уверен, — вздохнул наследный принц. — Не уверен, что только девять.

Я тоже отвернулся, бессмысленно уставившись на едва намечающийся рельеф на серовато-белой стене. Многократно переплетающиеся и цветущие ветви какого-то не совсем определенного дерева — не слишком оригинально, не слишком навязчиво и броско.

Проклятый монотонный город.

С проклятой династией правителей-убийц, которые даже от родного отца постоянно ждут удара в спину.

И никогда не упустят момента ударить самим.

— Бессмысленно... — пробормотал я. — Как же все бессмысленно. Зачем представителю правящей династии грызть собственный народ? Я еще могу понять, почему тварь убила Хигиля... точнее нет, не могу. Смысла убивать первого претендента на престол у вашей династии вообще быть не может, — окончательно растерялся я. — Разве что он сам бы себя прикончил в ожидании радужных перспектив в работе пушечным мясом.

— Нет! — Рау сильно нахмурился и скрестил руки на груди. — Хигиль никогда бы такого не сделал. Он...

— Знаю, — прервал я. — Прости, что напомнил. Гм... но "нелюдь" действительно его загрызла. Хочешь сказать, что это Его Величество постарался, чтоб сынок на пятки не наступал? Или Шаэтили показалось, что он зажился... или вообще, ты его прикончил?

Раугиль дернулся, побледнев, и молча продемонстрировал мне внушительный кулак со сбитыми костяшками. Я отвел взгляд, поняв, что переборщил.

— Извини. Я это к тому, что подозревать саму правящую семью бессмысленно. Это кто-то другой. Я вообще, признаться, сначала думал, что это Даргил, но... — я невольно поежился, вспомнив распухший труп с вырванным горлом, который уже никак не ассоциировался с тем пареньком, что совсем недавно смеялся вместе со мной и, воровато озираясь, потихоньку хулиганил в огромных серовато-белых коридорах Дворца.

— Ну хорошо, — Эданна раздраженно дернул плечом. — Хочешь думать, что в нашем роду все белые и пушистые — флаг тебе в руки, только не сдохни по ходу дела. Но тогда — кто это может быть? Кому еще есть дело до Хеллы?

Я задумался.

Ледяная крупа, сыплющаяся за окном, постепенно превращалась в привычную снежную вьюгу, такую же серовато-белую и монотонную, как глаза сидящего передо мной человека; ветер горестно заплакал и завыл, словно осознав тщетность попыток скрыть, стереть с лица планеты этот гниющий нарыв, отчего-то называемый городом.

— А кого бы подозревал ты? Если не трогать твою семью?

Потоки перепачканного в магии снега с силой хлестали по стеклу, словно пытаясь выбить его и заполонить Дворец. Метель терлась о защитный купол площади, терпеливо, расчетливо, точно огромное море, ледяная вода, подтачивающая камни.

— Таэйна Чистую Воду, — не задумываясь, ответил наследный принц. — Эти инквизиторы никогда с Эйлэнной не уживались. Да и он еще Черный Целитель, помимо всего прочего — познания в анатомии такие, что тебе и не снилось, — мрачно хмыкнул он. — И, если посчитать возможным, что нелюдь, когда я ей двинул промеж лап, просто прикидывалась, чтобы сбить меня с толку, то, пожалуй, я занес бы в список Лириэль из Дома Серебряной Змеи.

— Эм, — я напрягся. — Можно полюбопытствовать, что у вас при Дворе делает изгнанница аррианского Главного Дома?

Где появляются родственники, там дело пахнет паленым. Это я уже проверял.

— Она теперь принадлежит роду Сокрытых. Как жена герцога Зииринского.

— Ясно, — протянул я, перекатывая в голове неприятную (или все же приятную?) мысль о том, что с ней придется пересечься. А потом сдался. — И еще — кого бы ты подозревал, если бы я не исключил из списка твою семью?

Раугиль сплел пальцы в замок и оперся о подлокотники слишком большого для меня, но идеально подходящего ему кресла. Опустил голову, пряча за руками половину лица, устало прикрыл глаза. И глухо ответил:

— Конечно, там были следы нелюди и его кровь, сомневаться глупо, но... тело Хигиля так и не нашли.

* * *

Таэйна Чистую Воду я обнаружил лежащим лицом вниз на пороге Дворца Справедливости. Рядом с ним на ступеньках сидела какая-то рыжая девица и флегматично вытирала кинжал о плащ свеженького трупа. Мимо как ни в чем ни бывало прошмыгнул слуга с огромным кувшином в одной руке и подносом с крошечными серебряными чашечками в другой, а следом за ним, едва не запнувшись о собственную мантию, поднялся к парадному входу седой гильдейский маг, видимо, сильно уставший после ночной смены.

Типичный хелльский пейзаж.

С тоской вздохнув, я присел на корточки на ступеньки, спешно отвернувшись от багрового пятна, расплывающегося по плащу бывшего Главы рода Чистой Воды. Рыжая девица лениво подняла на меня взгляд.

— Не думал, что мне понадобятся услуги некроманта, чтобы поговорить с инквизитором, — пробормотал я.

Рыжая мигом оживилась, натянула на лицо улыбку профессионала, почуявшего потенциального клиента (читай: ухмылочку акулы перед загнанной в угол мелкой рыбешкой), и протянула мне визитку, из которой я выяснил, что, собственно, так неожиданно понадобившийся мне некромант как нельзя кстати оказался прямо передо мной и теперь просто грех его не нанять.

— А за что это вы его так? — обреченно поинтересовался я.

— Заказ Гильдии Убийц, — пожала плечами рыжая. — Желаете отомстить? К сожалению, я не могу назвать вам личность заказчика, мы соблюдаем конфиденциальность, но наши специалисты с удовольствием вам помогут. В вашем случае предусмотрены скидки...

— Нет, спасибо, — с трудом удержавшись, чтобы не поморщиться, прервал я. — Лучше скажите, поднятые некромантом мертвецы могут лгать?

— Конечно, — осложнила мне жизнь рыжая. — Невозможно оживить только необходимые вам отделы мозга. Поднятый будет абсолютно таким же, как и при жизни... — некромантка ненадолго замялась, бросив косой взгляд на стремительно белеющую шею трупа, — при условии наличия на нем замораживающего время заклятия. Гарантия три месяца.

— Мне нужно задать ему только один вопрос, — признался я. — Для этого обязательно проводить полное поднятие? Не хотелось бы лишний раз тревожить...

— Один вопрос, чтобы он не солгал? — уточнила рыжая и даже дождалась моего утвердительного кивка. — В таком случае будет целесообразно сотворить временного призрака, но эта операция довольно сложная, и...

— Вы можете прислать счет во Дворец Владык? — не дожидаясь заветного вопроса, поинтересовался я.

— Разумеется, — рыжая как-то странно на меня посмотрела, но все же выудила из сумочки договор.

* * *

Двухметровый квадратный охранник у аккуратной беленькой двери наградил меня крайне скептическим взглядом, явно не желая пускать меня внутрь, но волшебные слова "герцогиня Зииринская" резко переменили его мнение о моей скромной персоне. Я был заботливо препровожден в небольшой уютный зал самого дорогого ресторана Хеллы — к угловому столику, за которым уже сидела ухоженная брюнетка с огромными карими глазами.

Интересно, у скольких людей словосочетание "первая любовь" вызывает ассоциации не с романтикой и сорванной головой, а с бокалом заботливо подогретого яда? Впрочем, это так. Праздный интерес.

При моем приближении темноволосая красавица со змеиной грацией подняла голову и ослепительно улыбнулась, откладывая в сторону меню — внушительной толщины книга исчезла, чтобы через несколько секунд появиться передо мной, стоило мне сесть за столик. Правда, сначала я чуть не подскочил, почувствовав, как стул подо мной задвигался, но потом понял, что это просто заклинание, заставляющее мебель изменяться так, чтобы сидящему было удобнее.

— Привет, — как можно непринужденнее произнес я, раскрыв меню. — Что-нибудь посоветуешь? — вопрос вырвался сам собой, стоило мне увидеть наименования. Судя по всему, перечисление имеющейся в наличии выпивки, на кою я нацелился, занимало никак не меньше половины двухсотстраничного меню.

Лириэль кивнула, и меню тотчас же пропало у меня из рук, а на столике возник бокал... чье ярко-зеленое содержимое заставляло задуматься о периодах полураспада и поисках счетчика Гейгера. Мигом припомнив, чем закончился последний раз, когда я, не раздумывая, взял питье у сей достойной представительницы Дома Серебряной Змеи, я с подозрением взглянул на предложенную мне жидкость и приподнял бровь.

Ответом мне был переливчатый колокольчиковый смех.

— Нет, "Драконье топливо" придумала не я, можешь пить без опаски, — отсмеявшись, сказала Лириэль.

И я поверил, болван. В который раз?

Под изучающим взглядом герцогини я медленно поднес к губам бокал, мысленно пожелав себе внезапно обнаружить иммунитет к лучевой болезни, и, выдохнув, сделал большой глоток.

В следующее мгновение я подумал, что теперь примерно представляю, как именно во Вселенной рождаются драконы: Древний просто отлавливает наиболее крупные экземпляры ящериц и дает им (читай: заставляет под угрозой уничтожения на месте) выпить вот как раз этой радиоактивной дряни. После такого не то что огнем дышать начнешь — и рыцарями закусывать будешь как миленький, только бы приглушить этот пожар в собственной глотке! Чем, в конце концов, благородный сэр хуже малосольного огурчика? Подумаешь, сопротивляется...

Переливающийся всеми оттенками пламени острый ком, в который мгновенно превратилась сомнительная жидкость, поворочался в глотке и глухо ухнул куда-то в желудок, где начал бурные выяснения отношений... непонятно с кем, ибо я уже с определенным трудом помнил, когда, собственно, последний раз морил ни в чем не повинных представителей многоклеточной жизни, чьи предки так и не додумались ни до хорды, ни до раковины. Оставалось только благодарить богов, что после всего этого эксперимента мои глаза так и не покинули положенного им места, променяв его на мой многострадальный лоб.

Примерно через минуту я рискнул снова начать дышать и с удивлением осознал, что жизнь продолжается: оптимистично-зеленая жидкость наконец утихомирилась и теперь мирно грела живот, а зверская горечь исчезла с губ. Лириэль смотрела на меня вроде как одобрительно.

— Обычно всех с ног валит, — пожаловалась она и как ни в чем ни бывало залпом опустошила точно такой же бокал. — А мне нравится! — обиженно закончила герцогиня.

— Узнаю старую добрую Лир. Перепьешь кого угодно... — поймав себя на ностальгической грусти, я испуганно заткнулся. Почему-то в упор не вспоминались те же, скажем, попытки меня отравить или ее внезапные исчезновения... или наличие у нее мужа.

— А то, — вежливо не заметив оборванной фразы, кивнула темноволосая бестия. — Так зачем тебе так срочно понадобилось меня увидеть?

— Ты же знаешь, зачем я притащился на Хеллу, — беспомощно пожал я плечами. Этот момент я не продумал. В смысле, не то, о чем с ней говорить, а то, что в ее присутствии у меня жутко путаются мысли и я становлюсь не опаснее трехнедельного котенка.

— Я одна из подозреваемых? — хищно ухмыльнулась герцогиня, постукивая тщательно наманикюренным пальчиком по опустевшему бокалу. — Да-да, знаю, в совпадения ты не веришь...

— За тобой еще должок, — прозвучало как-то жалобно.

Лириэль сощурилась, склонив голову набок и улыбаясь.

— Ну и чего же ты ждешь, малыш? Что я сейчас объявлю себя нелюдью и отправлюсь во Дворец с повинной? Увы, так просто не получится.

— Почему? — глупо спросил я.

— Делать мне больше нечего — за чужими глотками гоняться, — презрительно фыркнула герцогиня.

— Да я, собственно, и не затем, — опомнился я, чувствуя, как торжественными факелами загораются уши. — Лир... ты же наверняка и сама пыталась совать свой любопытный носик в это дело.

Теперь ушки загорелись у нее. Девушка опустила глаза и демонстративно провела пальцем по ободку бокала.

— Предположим. И что?

— Кто бы это мог быть?

— Ты, — левый уголок аккуратно подведенных губ пополз вверх. — Я. Владычица — что-то очень уж давно про нее не слышно. Серый Сокол. Возможно, некоторые из инквизиции. Ну, и мой муж, конечно.

— А серьезно? — с досадой поинтересовался я.

— Грег, ты или инквизиторы.

— То есть Грег? — уточнил я, судорожно пытаясь вспомнить, кто это, собственно такой. Уж не муженька ли она заложила? А то, памятуя ее изобретательность в попытках убить меня, пока мы еще считались "прекрасной парой"...

— Я бы не отбрасывала всех остальных, — мирно улыбнулась герцогиня и опрокинула второй бокал. — Заклинание, наложенное на нелюдь, не только очень сложное. Оно еще и требует таких силовых затрат, какие тебе и в кошмарных снах не являлись.

— Минутку, — нахмурился я. — А почему тогда я в списке подозреваемых?

— Во-первых, — тонкий пальчик звонко щелкнул по ножке бокала, — с чего бы это твари быть обязательно магом? Ты вполне мог бы просто трансформироваться в нее, обладая достаточным количеством информации о строении. И, во-вторых, — еще один щелчок, — кто сказал, что тварь действует в одиночку? Вполне возможно, что кто-то помог совершенно постороннему человеку стать нелюдью.

— Я дурак... — потрясенно признался я, решив не упоминать, что эта тварь слишком уж целенаправленно охотилась на меня и откровенно интересовалась хелльским престолом, чтобы быть совершенно посторонним человеком.

— Что и требовалось доказать, — весело кивнула герцогиня.

— Минутку. Но почему тогда ни Рау, ни Шаэтиль не натыкали меня в это носом? — зацепился я.

Лир комично пожала плечами, состряпав забавную гримаску.

— Да может, потому, что нелюдь следует искать среди них?

— Глупости, — фыркнул я. — Зачем им это? И нанимать меня зачем? Между прочим, согласился я только потому, что Рау заявил, что друзей не бросают, по крайней мере, он бы меня не бросил...

— А у них там вообще демон ногу сломит, что за мотивации, — беспечно отмахнулась Лириэль. — А тебе понравилось? — запоздало спросила она, кивнув в сторону зеленой дряни в моем бокале.

— Неземной вкус, — мрачно буркнул я.

— Правда так думаешь? — с подозрением сощурилась Лириэль.

— Ну... ад — это ведь уже не земля, так? — хмыкнул я, заработав испепеляющий взгляд.

— Иди ты, — резюмировала герцогиня Зииринская.

Раугиль вышел из потайного кабинета Его Величества, аккуратно, плотно прикрыл дверь и... громко заржал, сползая по стене, спрятав лицо в руках. Судя по долетавшим из-за подрагивающих ладоней звукам, хелльский Эданна рисковал безвременно скончаться от смеха. Более-менее успокоившись, Рау взглянул на меня промеж пальцев, еще несколько раз нервно хихикнул, проглотил последний смешок, превратив его в хрюканье, и глубоко вздохнул, успокаиваясь.

— И что случилось? — глуповато поинтересовался я.

— Н-ничего! — весело ответил Эданна Хеллы и снова истерично заржал. Я терпеливо стоял и ждал, пока Его Высочество изволит утихомириться наконец. — Просто... папа... — Рау уже икал от смеха, — полчаса назад получил счет из собственной Гильдии за вызов призрака, причем содрали за него втрое дороже стандартных расценок... а только что пришел запрос от ресторана, который является прикрытием Гильдии-конкурента. И уж не знаю, чем ты там занимался, но... уважаю, — с мальчишеской завистью в голосе признался он. — "Драконье топливо", да без закуски... от него в половине случаев просто дохнут! А ты за нефиг делать четыре бокала...

— В половине случаев? — тихо повторил я.

— Ну да, — поуспокоившись, кивнул Рау. — В состав входит малоизученный компонент с Аррио, экстракт какого-то дерева, который становится ядовитым непонятно когда и из-за чего...

— Тиэш'hh'ра, — пробормотал я, чувствуя, как холодеют руки и спина. — Дерево покинутых. Ну... блин...

Лир, ох, Лир... вот и что я сейчас должен думать?..

* * *

За окном неожиданно прояснилось; сквозь редкие прорехи в магическом слое облаков осторожно просачивался смешанный красновато-золотой свет обоих солнц, под которым защитный купол над площадью разродился десятками крошечных радуг — многоцветие на серовато-белом. Но, как и стоило ожидать, никакого очарования это Зельтийеру не добавило: город стал походить на криво раскрашенный детский рисунок на плохой бумаге, а вот отсутствие ставших привычными вьюжных завываний отчего-то действовало на нервы.

— Я думал, вы родственники, — выслушав все новости, растерянно пробормотал Эданна. — А она...

В серовато-белых глазах Шаэтили, напряженно замершей в кресле, читалось откровенное отвращение вперемежку с ужасом. Отчего-то именно хелльцы, с их полуанархическим правлением и практически полным отсутствием морали, считали аррианцев варварами и мазохистами.

— Рау, ты на меня посмотри, — буркнул я, демонстративно разводя руки в сторону — так, чтобы были видны следы швов на коже. — От того паренька, который приходился Лириэль сводным четвероюродным братом, во мне осталась примерно треть. А уж когда Мастер Ядов узнает, что у одной конкретной химеры обнаружился занятный побочный эффект в виде иммунитета к половине отрав, вполне естественно, что Мастеру очень захочется получить титул Маэстро, чем-нибудь это создание опоив.

— Она тебе все еще нравится, да? — понимающе хмыкнул Раугиль.

Я очень понадеялся, что испепеляющий взгляд у меня получился. Есть все-таки несколько моментов, которые даже такой подопытный кролик, как я назовет, личными.

— Ладно, вопрос снят, — похабненько так ухмыльнулся наследный принц. — Ты поэтому сразу исключил ее из списка подозреваемых? Даже несмотря на то, что Лириэль Зииринская — один из сильнейших магов Хеллы?

— Я и тебя исключил, — заметил я. — Несмотря на то, что ты второй по силе маг Хеллы. И отца твоего. А он — первый. Скажешь — зря?

— Зря, — встрял третий маг, но первая стерва Хеллы. — Мы не знаем, кто это может быть. Но таких одаренных, — в ее устах это прозвучало изысканным ругательством, — существ, как представители правящей семьи, просто глупо упускать из виду. Если забыть, что Рау — твой друг... подумай, разве я не права?

— В какой-то степени да, — вынужденно признал я. — Но я не вижу причин, по которым...

— Если ты их не видишь — это не значит, что их нет! — душевно рявкнула Шаэтиль. — Я не знаю, что это за нелюдь, но она убивает дорогих мне людей!! И я из шкуры вон вылезу, чтобы отомстить. Даже если для этого мне придется подозревать собственную мать!

Она затихла, смущенно опустив глаза, а мы с Рау обменялись потерянными взглядами.

Мать Шаэтили, видимо, в число дорогих ей людей не входила.

— Лириэль пыталась тебя отравить, — уже спокойнее напомнила мне ненаследная принцесса. — Причем — "у всех на глазах".

Я вздохнул и вновь уставился на цветные кляксы радуг за окном. Чувство упрямого противоречия упорно скреблось где-то в печенках, явно не желая утихомириться и заткнуться, наконец.

Слишком все очевидно.

— Экстрактом дерева покинутых? Зачем использовать столь ненадежный способ? И, кроме того, вряд ли бы кто понял, что это именно Лириэль — "нелюдь", а в таком случае смысла меня убивать вообще нет, — заметил я. — Это все больше походит на дружескую подначку... как раз в ее стиле.

— Надеюсь, я для тебя не такой "друг", — буркнул Рау. — А Лириэли я все-таки пришлю очень убедительное приглашение во Дворец. И не надо делать такое лицо, я тебя умоляю! Сам отлично знаешь, что никаких темниц и прочих пыточных заведений, помимо тренажерных залов, у нас нет.

— Знаю, — грустно подтвердил я, борясь с совершенно нерациональным желанием засветить в глаз наследному принцу.

Да больно нужны все эти темницы и оковы, когда из собственной комнаты без помощи проводника целиком не выбраться...

Спешно угнанная с дворцовой стоянки летающая пластина — устройство, держащееся в воздухе скорее благодаря чуду, нежели технологии, которой так гордились хелльцы, — судорожно затарахтела и начала терять высоту. Я перегнулся через ограду и с тоской взглянул вниз: монотонный слой серовато-белых облаков, нагнанных неконтролируемым использованием магии, приближался несколько быстрее, чем хотелось бы.

Причина моего беспокойства объяснялась весьма просто: защитный купол над пластиной отказал парой километров выше и севернее, и теперь мне, изрядно примороженному и двигающемуся с грацией размокшего полена, предстояло просвистеть сквозь энергетическую бурю. Впрочем, ладно еще, если получу обычным энергетическим разрядом по макушке, ничего страшного в этом нет; а вот если пресловутый разряд случайно примет форму какого-нибудь заклинания...

Ровный слой облаков все приближался. С тоской вздохнув, я проверил все ремни безопасности, выбросил один порвавшийся и даже мужественно не обернулся на странный чпокающий звук, раздавшийся через секунду где-то внизу. И приготовился в случае чего начать спонтанные трансформации во что угодно, лишь бы по приземлении по-прежнему оставаться собой.

И, естественно, в следующее мгновение оказался чем-то, что классифицировать мне не удалось, разобраться, как теперь дышать и двигаться — тоже, но зато это что-то было очень липким и отлично держалось в пассажирском кресле, несмотря на тщетные усилия того садиста, который придумал улитку. Основания для столь специфического превращения у меня имелись: летающая пластина чувствительно ударилась о верхнюю границу слоя облаков, подскочила и снова стала падать, со странным звуком прорвала в нем дыру и начала медленно, со скрипом и треском продираться вниз, влекомая (как я искренне надеялся) обычной гравитацией, которая (как я молился всем пришедшим на ум богам) была сильнее, чем самая изощренная магия. Кое-как разобравшись, что у меня теперь заменяет органы чувств, я позволил себе понаблюдать за окружающим меня безумием.

Безумие оказалось подозрительно похожим на застывший дождь: крошечные светлые капельки, одна за другой замершие посреди стремительного полета вниз, вытягивались в сплошные линии. Наверху вместо привычного неба обнаружилось суматошное мельтешение красок — словно чокнутый художник пытался смешать на палитре восьмой цвет радуги, и, надо заметить, почти преуспел. Дна у этого сумасшествия не было — только бескрайняя густая чернота, куда с разбегу ныряли светлые линии дождя, вдруг показавшиеся мне белыми нитками, которыми шита эта реальность, существующая только в слое магических облаков.

Нити свободно проходили сквозь улитку, выжигая в полу крошечные многоцветные дыры; меня же они старательно огибали, тихо шипя. Меж светлых линий извивались юркие светло-синие змейки, одна из которых шутя испарила один из поручней, а вторая, врезавшись в первую, превратила ее в нечто крысообразное с игольчатым хвостом. Зверек удивленно пискнул и, уныло повинуясь той же силе, что и летящая вниз улитка, шлепнулся на меня. И прилип. Собственно, его истеричные попытки отцепиться от меня, судорожно молотя когтистыми лапками (что только усугубило ситуацию — субстанция, из которой я состоял, затянула его по самую мордочку), и отвлекли меня от одного занимательного факта — белые нитки огибали еще одно пассажирское сиденье. Пустое.

Что не мешало ему нервно порыкивать, когда змейки приближались к нему.

Спешная трансформация обратно в гуманоида ничего не дала: даже измененные глаза ничего не увидели; пришлось вспоминать, как работали Ясновидящие, и лезть в голову (или что там у него было?) чему-то, что сидело напротив меня.

Восприятие тотчас же расцветилось звездами и вихрями, скучноватый дождливый пейзаж обратился в вакханалию света и тени, многократно перекрывающих друг друга, клубящихся туманов и резких продолговатых вспышек; чернота внизу приобрела множество оттенков и смыслов, нити засияли чистейшим серебром, вверху переплетаясь в дивные узоры.

И только я посреди всего этого оставался таким, каким привык видеть себя в зеркале — обесцвеченный, незаметный; волшебный взгляд, вдыхающий жизнь во все вокруг, едва цеплялся за меня, за эту размытую серость, за нудную, неопределенную обыденность; на невзрачном лице чуждо сверкали глаза, в которых ярилась и выла многоцветная, как прежде, хелльская вьюга...

В какой-то степени разработчик ремней безопасности, рвущихся от среднего усилия, был гениален. По крайней мере, я успел вырваться из плотного плена кресла и сигануть за борт прежде, чем "нелюдь" прыгнула на меня.

Удар о "черноту" оказался несколько более сильным, чем я ожидал: выставленные вперед во время падения ноги отозвались адской болью и, не остановившись на достигнутом, подогнулись, отправляя вниз все тело; но этого все же не хватило, чтобы пробить мне путь наружу — магическая преграда пружинно подбросила меня обратно, а неумолимая гравитация снова отправила вниз, чувствительно приложив лицом. Не поднимаясь, чтобы не терять времени, в замахе преобразовав мышцы, я треснул по дну облачного слоя кулаком. Кулак преграду таки пробил.

И застрял на той стороне.

Вызывающее сияние серовато-белых вьюжных глаз, вросших в дикие магические переплетения, неумолимо приближалось — вместе с мерно рычащим на одной ноте хозяином. Или хозяйкой...

Я наградил застрявшую руку скептическим взглядом, мигом поняв всех тех тварей, которые, попав в охотничий капкан, отгрызали себе конечности, лишь бы вырваться на свободу; но идея быстренько отрастить клыки поострее была отброшена как мазохистская. Чернота подо мной постепенно прогибалась, истончаясь, а от дыры, пробитой моим кулаком, потянулась тоненькая трещинка; но вряд ли она успела бы увеличиться до таких размеров, чтобы я наконец провалился вниз, прежде чем "нелюдь" сытно пообедает (ладно, слегка перекусит) моим главным магическим узлом. Светлые нити, шипя и искрясь, лениво поползли к намечающемуся выходу наружу.

Тварь перешла на размеренную, целенаправленную трусцу. С такой кровожадной мордой дружески поболтать не бегут, но я все-таки рискнул:

— Ты же вроде собирался убить меня у всех на глазах? — по задумчивому вьюжно-хищному взгляду, блуждающему в области моего горла, я уже понял, что только зря потратил драгоценное время.

Мой меч успел натворить больше. За смекалку в подобных ситуациях одушевленное оружие и ценилось.

Отчего-то мигом забыв, что он ненавидит раздеваться на людях, меч сам выскочил из ножен, вложился мне в свободную ладонь и дернул за собой все тело: кончик клинка легонько царапнул по носу вовремя отпрянувшую тварь и нырнул вниз, пробивая мне выход. Трещинка от дыры соединилась со свеженьким разрезом, и чернота с треском прорвалась, отправив меня в долгий полет. "Нелюдь", не помедлив и секунды, прыгнула следом за мной, но, видимо, не столько с целью догнать, сколько пытаясь спастись от белых нитей, рванувшихся на свободу. Дружески подмигнув твари, с которой неожиданно оказался товарищем по несчастью, я спрятал облегченно вздохнувший меч обратно в ножны и протянул руки вверх, ловя сияющие магией лапы.

Ответом мне были столь же дружески выпущенные когти на одной конечности и что-то отчетливо заледеневшее и каменное — на другой. Спешно нарастив три слоя ороговевшей кожи, я крутанул тварь под себя и душевно врезал обеими ногами по так удачно подвернувшемуся брюху. "Нелюдь" с озлобленным воем полетела вниз еще быстрее, насладив мой исстрадавшийся слух отменным эффектом Доплера и оставив в смешанных чувствах: об одном немаловажном пунктике мой меч все-таки забыл.

А как я, собственно, приземляться должен?

* * *

Защитный слой, спешно наращенный на глаза, изрядно мешал видеть: маленький городишко внизу казался темной смазанной кляксой, окруженной грязными пятнышками лесков на фоне серовато-белого снежного покрова. По совести говоря, я бы предпочел оказаться подальше от Хеллы вообще и от Тинана в частности, но унылый пейзаж стремительно приближался, лишая всякой надежды на отпуск где-нибудь на солнечных пляжах родного Аррио. Ну, и надежды на жизнь тоже.

От постоянного свиста в ушах я почти оглох; пытаясь замедлить падение, вырастил поочередно две пары крыльев — и обеих тотчас же лишился: фарфорово хрупкие в момент трансформации кости попросту не выдержали трения о воздух, и пришлось спешно втягивать поврежденную материю обратно в себя. Из живота, гармонично переходя в нормальную плоть, торчал трогательно пищащий крыс, чей игольчатый хвост по-прежнему ну очень неприятно кололся внутри — все-таки с превращением в человека из липкой желеобразной массы я изрядно поторопился: мог бы сначала и выплюнуть эту дрянь, пока она мне все внутренние органы не изукрасила оригинальным точечным орнаментом. Но сейчас при одной мысли о трансформации бросало в дрожь.

Воздух непрерывно, озлобленно бил в лицо, в незащищенный живот, в раскрытые ладони; и с каждым метром, приближающим мою встречу с темной твердью, я ненавидел Хеллу, ее атмосферу и обитателей все больше и больше. Запасы ненависти казались неисчерпаемыми, а вот с метрами, увы, накладочка вышла: даже сквозь плотную защитную пленку на глазах я уже мог разглядеть снег на темной черепице домов и отощавшие веточки деревьев, будто тянущихся ко мне.

Крыс запищал совсем уж отчаянно, заскребся лапками — и снаружи меня, царапая кожу, и, судя по болезненным ощущениям, внутри, но что именно он царапал там, я предпочел не загадывать. По совести, очень хотелось, последовав его примеру, жалобно взвыть и замахать всеми конечностями, но...

Понимающе переглянувшись с так и не заткнувшимся перепуганным крысом, я наконец сумел поймать за эфирный хвост спешно удирающую мысль.

Нет, мой меч успел продумать абсолютно все.

Даже скопировав мозг мага, я не мог сделать ничего сложнее, чем забраться к кому-нибудь в голову или осмотреть плетения заклинаний — просто потому, что первое делалось за счет энергетических запасов хозяина головы, а второе вообще никаких затрат не требовало. Я самый обычный серенький оборотень. У меня нет и никогда не было собственных запасов энергии, но, сплетя защитное заклинание, я смогу приземлиться без особых потерь крови. То есть вопрос только в том, где добыть сил хотя бы на самое простенькое плетение, пусть оно и развалится после первого же удара.

А еще любой предмет или живое существо, сотворенное магией, есть ничто иное, как сгусток энергии, принявший определенную форму, как бы оно при этом ни выглядело.

И из живота у меня, пища и пытаясь вырваться, торчала все та же сила.

Крыша дома стремительно приближалась: я уже мог рассмотреть отдельные черепички и дым изо слегка погнутой трубы. Руки дрожали от плохо контролируемой паники: я вцепился в шокированно заткнувшегося от такой бесцеремонности крыса, форсированно изменяя строение мозга, максимально приближая его по структуре и строению к серому веществу Рау: увеличил лобные доли, пропустил между ними узкий канал, по которому тотчас же хлынула энергия, и обнаружил, что пальцы судорожно хватают пустоту. Крыс исчез.

А вокруг меня полусферой ослепительно вспыхнуло магическое плетение — ненадежное, с прорехами, но чего еще ждать? Ведь, по-честному, я вообще не знал, как делаются щиты, и то, что появилось — всего лишь защитный рефлекс организма, отчаянно желающего жить...

Примерно вот с такой отвлеченной мыслью я и треснулся о крышу.

Щит погасил часть скорости и рассыпался, внезапно освободившаяся энергия рванулась в центр разрушенного плетения, слепя и переливаясь; столкнувшись со своими же частями, летящими с другого конца заклинания, возмущенно заклокотала и... со смачным хлопком образовала того же крыса, который первым делом радостно вцепился в свой игольчатый хвост и тщательно его пригладил, — озлобленно глядя на меня, правда, с безопасного расстояния.

Я хмыкнул, позволил себе наконец облегченный вздох — и тут наконец почувствовал, что на крыше больше не удержусь — уставшие бесчувственные пальцы соскальзывали, рефлекторно отращенные когти беспомощно царапали обледеневшую черепицу. Стиснув зубы, чтобы не заорать от злости и отчаяния — после пережитого падения с заоблачной высоты смерть от банальной неспособности по-человечески спуститься с каких-то пяти этажей казалась не страшной даже, а чертовски обидной.

Коготь со среднего пальца, впившийся наконец-то в лед, сразу же сломался, и я, сдавленно зашипев, снова покатился вниз, судорожно перебирая руками, пытаясь зацепиться хоть за что-нибудь, болезненно большими глотками хватая холодный, чужой воздух, пропахший магией и городом, — но ноги вдруг предательски лишились опоры.

Позорно заорав и зажмурившись, я упал с крыши.

Удар был сильным. Спине определенно досталась дополнительная коллекция синяков, но я выжил.

Потому что прямо под окнами явно нежилого дома оказался самый обыкновенный сугроб, куда ваш покорный слуга и провалился на добрую пару метров.

А следом за мной, безумно вытаращив глаза и пронзительно запищав, с крыши слетел многострадальный крыс — и прицельно приземлился мне на живот. Зверек наградил меня взглядом крокодила, до полусмерти искусанного газелями Гранта, и начал прилежно умываться.

Нервно расхохотавшись, я уставился в серовато-белое монотонное небо.

Ненавижу Хеллу.

Ненавижу.

В волосах все еще потрескивали энергетические заряды, а куртка лишилась двух карманов — зато теперь на мне, судорожно вцепившись крошечными, но ооочень когтистыми лапками в ткань, висело крысообразное нечто с покрытым иглами хвостом, нервно дергающимся из стороны в сторону. Жизнь продолжалась, хотя нервная икота никак не желала проходить.

А еще я опаздывал. И просто боялся представить, насколько бы я опоздал, если бы применил несколько... менее форсированный спуск. С помощью улитки, например.

Но — все обошлось: когда я заявился в "Чернослив" — средней паршивости забегаловку на окраине Тинана — человек, ради встречи с которым я, собственно, и рванул в такую даль, по-прежнему сидел за столиком у окна, нервно поглядывая на неоправданно большие механические часы, довольно нелепо смотрящиеся на тонкой руке.

Механическими часами обычно пользовались только люди, испытывающие отчаянный переизбыток денег и не менее неутешительную нехватку магических способностей, не позволяющую даже обуздывать слабеньких бесенят: их обычно и сажали в крохотную коробочку, где они вкалывали день и ночь, следя за временем, пока не заканчивался срок призыва. Но адские твари частенько привирали, ошибались — а попробуйте-ка объяснить смысл минут и секунд существам, у которых все измеряется либо в душах, либо в вечностях? — зато и продавались дешево, порой — за пару капель крови. За механические часы требовалось отдать целое состояние. Но они отсчитывали время с точностью до миллисекунд.

Девушка, сидящая у окна, вполне могла подчинить себе пару-тройку крупных демонов, не говоря уж о мелких часовых бесенятах. И при этом отнюдь не вызывала ассоциаций с обладателем внушительного банковского счета.

Часы она, скорее всего, собрала себе сама.

— Привет, — мирно поздоровался я, подойдя поближе.

Она подняла голову, сдула со лба непослушную темную прядь, и у меня на мгновение даже дыхание перехватило — так похожи... но потом я опять икнул, и Миарэль презрительно скривила губы, сощурив огромные карие глаза.

— Я не пьян, — обиженно буркнул я.

— Несомненно, — хмыкнула Миа, кивнув на свободный стул. — Так о чем ты хотел со мной поговорить, вместо того, чтобы попытаться вытащить Лир?

Я поморщился.

— Не все так просто. Я, может, Лир и не подозреваю, но Рау другого мнения, и он вряд ли отпустит ее, пока я не притащу ему настоящую "нелюдь" на подносе с голубой каемочкой. — В том, что эта дрянь выжила, я не сомневался ни минуты.

— Возможно, — Миа пожала плечами и попыталась убрать непослушную прядь под широкий ободок, трогательно перепачканный в машинном масле: я выдернул девушку с работы. — Но я-то тут причем?

Я пакостно ухмыльнулся, склонив голову набок. Юлим всегда, юлим везде...

— Миа, только не говори мне, что Лир ограничилась простым поиском подозреваемых. Я знаю всего одно дело, которое она не довела до конца, и это определенно не история с "нелюдью".

— Это да, — Миарэль кивнула, и темная прядь снова упала на обветренное лицо. — Но тебя она все равно когда-нибудь отравит.

— Я рад, — буркнул я. — Сейчас ты еще попытаешься убедить меня, что Лир не сказала тебе, кто именно эта "нелюдь", я буду упорно доказывать, что вас на всем белом свете способны отличить только я да родная мать, и то не всегда с первой попытки. Твоя сестра никак не могла влезть в это дело, не втянув тебя, потому что если тварь узнает про свое разоблачение и убьет одну из вас, то будет очень удивлена на похоронах, увидев жертву в двух экземплярах... сократим разговор?

Миарэль откинулась на спинку стула, скрестив руки на груди.

— Ну хорошо, предположим, я знаю, как ее найти. А ты поверишь?

* * *

За окном суетились люди — или те, кто был на них предельно похож, по крайней мере, щупалец и остроконечных ушей я не замечал; на улице вовсю шла торговля, лоточники приставали ко всему, у чего намечалось хоть что-то, напоминающее по форме кошелек, продавали все вплоть до своей последней рубахи или, если господин пожелает, своей двоюродной тетушки. Они умудрялись мастерски лавировать в густой толпе, следить за тем, чтобы ничья рука не свистнула драгоценный товар, и при этом не затыкаться ни на минуту, расхваливая все подряд, что можно всучить какому-нибудь зазевавшемуся покупателю, — шум и гам проникал даже сюда, в кафе с тщательно закрытыми (вероятно, от все тех же торговцев) окнами и дверями.

— Нет, если бы все было так просто, Лир бы давно эту "нелюдь" сдала с потрохами, если б лично не отравила, — мерно покачивая полупустым бокалом с чем-то темно-синим, говорила Миарэль, не отводя взгляда от многолюдной суеты на расстоянии вытянутой руки. — Но есть небольшая проблема.

Темно-синяя жидкость судорожно билась о стеклянные стенки, пытаясь выбраться, но вечно не дотягивая до краев бокала самую чуточку — и снова тщетно повторяла попытку с другой стороны.

— Попытавшись вычислить тех, кому могут быть выгодны все эти нападения, Лириэль ничего не добилась, кроме паранойи и смутного подозрения, что нелюдью может оказаться она сама — ведь нет никаких доказательств, что тварь знает, кем является. — Миа поставила бокал на столешницу. Сомнительного происхождения жидкость, еще немного поколебавшись, замерла без особых шансов выбраться. — Кроме того, есть вариант, что "нелюдь" вообще не превращается в человека — и, собственно, никогда им не являлась. В таком случае ее либо создали, и нужно выяснить, кто именно, либо это очередная неподконтрольная магическая мутация, и надо срочно узнать, одна эта дрянь или нет.

Миарэль оперлась локтями о стол, нахохлившись, как маленький испуганный совенок.

— Когда я попыталась влезть в структуру заклинания, насколько ее запомнила Лир, стало очевидно, что такое само собой не сплетется. Список подозреваемых сократился до нескольких десятков человек. Но появилась одна маленькая загвоздка... "нелюдью" мог оказаться любой из них. Заклинание, наложенное на тварь, требует колоссальной подпитки, причем практически постоянно, и, если не получает, начинает медленно уничтожать носителя, продолжая существовать за счет его внутренних резервов. Именно поэтому "нелюдь" выгрызала у своих жертв главный узел — все его содержимое она отдавала на поддержание плетения.

— То есть сокращение списка подозреваемых только добавило вам проблем, — констатировал я, с сомнением косясь на темно-синюю жидкость в чужом бокале. — Вдобавок никто не мог гарантировать, что кто-то не наложил заклинание на ничего не подозревающего идиота. — Я выжидательно замолчал, предпочитая не напоминать, что этот "идиот" должен быть как минимум отлично осведомлен о планах своего создателя — иначе с чего ему так бодренько рассуждать о моей заинтересованности хелльским престолом?

— Примерно так, — кивнула Миа. — В итоге мы решили зайти с другого конца, — она смущенно опустила глаза, отчего непокорная прядь в очередной раз выбилась из не слишком аккуратной прически. — И наняли Заглядывающего.

Я поперхнулся, тут же закашлялся, душевно треснул себя кулаком в грудь, — и получил когтями от сидящего во внутреннем кармане крыса, не слишком поддерживавшего такого рода жесты в чрезмерной близости от своего драгоценнейшего хвоста.

— Заглядывающего? Вы как нашли... такое?

Мечта любого правителя — или просто человека, тянущего загребущие ручки к власти, — знать все, абсолютно все, начиная от того, о чем подумал ваш пес, прежде чем броситься за брошенной палкой, и заканчивая последними изобретениями в области тяжелой артиллерии недружественного государства; от бытовых мелочей — а ну как жена изменяет? — до уверенности в том, что энная по счету галактика в паре сотен тысяч парсек обитаема.

Около сотни лет назад генетики Земли выяснили, что нужно сделать с ДНК человека-мага, чтобы тот мог узнавать необходимые факты, не сходя с места. Собственно, именно способностью сходить с места — как, впрочем, и двигаться вообще — пришлось пожертвовать. Новый подвид людей, — ничего не видящих, не слышащих, полностью парализованных и всезнающих, — назвали Заглядывающими и приложили все усилия, чтобы их существование навсегда осталось тайной.

Примерно в то же время были созданы боевые химеры, подобные мне. Первые образцы отослали на недавно открытую Альянсом Землю — разузнать обстановку. Естественно, тогда тамошним обитателям и в голову не пришло опасаться туманов (как позже выяснилось, очень горячих) или дружелюбных пушистых зверьков, пусть и малопонятных, но так доверчиво не опасных... О Заглядывающих узнали, пусть это и стоило жизни нескольким десяткам химер.

Добродушный совет Альянса недолго думая постановил — уничтожить. Что, собственно, и сделал — вместе со всеми лабораториями и, как предполагалось, со всеми, кто участвовал в проекте. И — лет двадцать спустя — еще и с самой Землей, чтоб не рыпались. А потом пару месяцев отлавливали повсюду успевших удрать. Всех поймать, естественно, не удалось, часть умудрилась попрятаться аж на самой планете, затянутой магической завесой наподобие Хеллы, но из-за большого расстояния до звезды практически полностью заледеневшей, — на них уже просто махнули рукой, сочтя не стоящими дальнейшей растраты ресурсов.

Но о том, что туда еще кто-то совался, я не слышал.

И, главное, без меня!!!

— Скажем так: Лириэль хорошо постаралась, — мирно улыбнулась Миа. — И даже сумела нанять космолет, чтобы добраться до Земли. Только не надо делать глаза как у змеи, которую на трубу натянули, — предупредила она. — На тот момент никто и не думал, что тебя Рау втянет в эту грязную историю, — это раз, и тебя очень трудно найти, когда ты выполняешь очередное задание, — это два, так что личное приглашение не поступило по вполне объективным причинам.

Приложив недюжинные усилия, я вернул глаза со лба на приличествующее им место и даже со второй попытки сумел подобрать челюсть. Заглядывающие... это же надо было додуматься!

— В общем, найти-то мы источник информации нашли, но тут появилась пресловутая проблема. Ученых, занимавшихся этим проектом, действительно перебили всех до последнего. Воссоздал Заглядывающего сын уборщицы, работавшей в лаборатории, — девушка чуть презрительно скривила губы. — Ей не с кем было оставлять ребенка, и она втихаря таскала его в подсобку, где детеныш разных... полезностей и наподслушивался. Но в итоге полностью способности Заглядывающего воссоздать не удалось. Тот экземпляр, который мы позаимствовали на время, не мог сказать ничего точно, передавал лишь смутные предсказания и вел себя как низкопробная гадалка... которой, впрочем, несказанно везет, потому что до сих пор его пророчества сбывались. Но зато он мог слышать. — Миарэль передернула плечами.

— Где вы его нашли? — не удержался я.

— Гил! — одернула меня Миа. — Я отлично знаю, что, помимо твоей карьеры наемника, у тебя за плечами вся аррианская разведка, которой ты обязан предоставлять любые сведения, хоть как-то касающиеся правительства и, тем паче, угрозы ему. И, уж извини, я не стану сдавать того, кто мне помог. Хватит и того, что ты вообще об этом знаешь.

— Ладно, — я примирительно поднял руки, сдаваясь. — И что же сказал Заглядывающий?

— Дословно — что "нелюдь" поймает тот, кто выпьет зеленый яд удачи и покорит небесную магию, — хмыкнула Миарэль. — Причем найдет он тварь по отметине, которую оставит, гмм, трусливый меч, и по последнему слову убитого у него глазах (у кого "него" — даже не спрашивай), но после того, как я все ему расскажу и попытаюсь ответить на три его вопроса. Только не надо говорить мне, что это суеверная дурь...

— "Зеленый яд удачи", — тихо повторил я.

— Я подумала, что не имеет смысла дожидаться настоящего героя, которого описывает это предсказание, — честно подтвердила Миа. — Потому Лир и опоила тебя "Драконьим топливом". Чем не зеленый яд? А уж в отношении отрав тебе всегда везло.

Я потерянно кивнул. "Покоренный", но от этого ничуть не менее колючий крыс заинтересованно выглянул из-за пазухи, принюхиваясь к содержимому моего бокала, которое я так преступно оставил без внимания, и, воровато оглядевшись, начал быстро лакать.

— Насчет меча — без вопросов, он действительно царапнул "нелюдь", — вспомнил я. — Но что за последнее слово?..

— Понятия не имею, — призналась девушка, убирая за ушко снова выпавшую прядь, и, воровато оглядевшись, приляпала жвачку под сахарницу. — Кого там убивали у тебя на глазах? Я все-таки думаю, что речь о тебе, а не о "нелюди".

— Даргила, — произнес я, неотрывно глядя на водруженную на место сахарницу.

"Теперь я, да? Где же твоя совесть, дружище..."

— Почему Лириэль сама мне этого не рассказала? — спросил я скорее самого себя, но отозвалась все же Миа:

— Строго говоря, она вообще была против того, чтобы впутывать тебя, — смущенно призналась близняшка. — Это всецело моя идея... в кои-то веки. Лир утверждала, что лучше справится сама. В итоге решили, что "Драконье топливо" выпьете вы оба, а дальше — как повезет. Хотя с самого начала было очевидно, что повезет тебе — потому что мне нет никакого смысла пересказывать ей всю эту историю с пророчеством, а это — как-никак его часть.

Я снова кивнул, невидящими глазами глядя на сахарницу.

"Дружище".

С его миролюбием и открытостью он мог назвать так кого угодно. Или все же...

— Лир за тебя беспокоилась... — тихо проговорило ее зеркальное отражение. — И зачем-то просила передать, что у дерева покинутых в зимний период есть свои особенности. Сказала, что ты знаешь, какие.

От лопаток вниз побежали нервные мурашки. Я поднял глаза на Миа, уже готовый кого-нибудь прибить на месте, но близняшка ответила непонимающим взглядом.

Да издеваются они, что ли?

* * *

Под ногами мягко пружинил серовато-желтый слой опавших еловых игл, изредка попадались ломкие сухие веточки и вздыбившиеся корни. Из-под них робко пробивались молодые зеленые стебельки и широкие листья папоротника; на верхушках деревьев вовсю токовали рыжевато-черные клесты, пытаясь привлечь внимание своих невзрачных, незаметных подруг. Темные стволы, изуродованные отмершими нижними ветвями, стояли сплошной неровной стеной, надежно закрывающей одинокий уголок леса от жестокого окружающего мира. И все бы ничего, если бы при этом мои шаги не разносились гулко по всему залу, на который и была наложена иллюзия.

Шаэтиль смиренно сидела на очень крупном корне, радующем взгляд серо-коричневой грязью со следами застывших в ней капелек дождя, и терпеливо слушала какого-то старика в белоснежных одеждах, разоряющегося на тему невнимательности и неспособности подолгу концентрироваться у нынешней молодежи, отчего оная и простенькое заклинание сплести полностью не может — обязательно что-нибудь упустит, вот и оставляй на таких свое будущее... Затянувшаяся тирада радостным эхом разносилась по огромному залу, а дедуган, по всем признакам последние лет двести проработавший наставником, грозно сверкая лысиной, плавно подходил к тому месту, где он должен будет патетически вопросить, поняла ли юная ученица свою главную ошибку и готова ли ее исправить.

Кажется, я здорово попортил концерт, когда подошел и вежливо откашлялся у него за спиной. По крайней мере, обернулся он с таким видом, будто я тоже относился к молодежи и заслуживал если не хорошей порки, то хотя бы обличительной речи и замечания в дневник.

Обнаружив у себя за спиной дружелюбно оскалившуюся химеру, отдельные части которой были на пару тысячелетий старше и намного вампиристей его, старик насупился и отступил в сторону, что-то бормоча себе под нос. Шаэтиль облегченно вздохнула, подняла руку, словно пожелав вцепиться в повисшую прямо перед ней воображаемую портьеру, и потянула вниз, срывая ее, — еловый лес прощально махнул темно-зелеными лапами ветвей и исчез, а сама принцесса оказалась сидящей на самой обыкновенной табуретке посреди огромного пустого зала с привычными здоровенными окнами то потолка до пола. Убедившись, что наставник демонстративно не смотрит в нашу сторону, гордая Эльданна Хеллы деликатным пинком отправила в угол так и не исчезнувшую шишку и выжидательно уставилась на меня, а я стоял дуб дубом, не зная, что и сказать.

Через нос Шаэ шел тоненький след от царапины.

Как и через внушительный шнобель ее учителя.

— Что-то не так? — догадливо поинтересовалась принцесса.

— Откуда у тебя... у вас обоих?.. — я с идиотским видом коснулся своего носа.

— А... это... — Шаэ поморщилась, закрыв ладонью половину лица. Я нервно сглотнул, впервые так близко увидев пульсирующие стремящейся вырваться магией кончики ее пальцев.

— Это неизбежные последствия преступной беспечности работников, обслуживающих дворцовые ловушки, — с пол-оборота завелся наставник. — Такие сложные и требовательные агрегаты с вселившейся в них душой необходимо обследовать каждый месяц, чтобы не упустить тот момент, когда душа пожелает освободиться, в противном случае...

— Короче, одушевленная ловушка у входа сработала несмотря на то, что я ее обезвредила, — косо взглянув на старика, перебила Шаэтиль. — Хорошо хоть промазала. А что?

Дедуля возмущенно поджал губы.

— Ничего, — бодро соврал я. — Просто думал, что на тебе все это должно заживать практически мгновенно. А где Рау?

— В посольстве Аррио, — ответила принцесса. — Очередная пограничная стычка, наши контрабандисты и впрямь совесть потеряли, а расхлебывать ему, — отчего-то грустно закончила Шаэ, опустив серовато-белые глаза.

Она ведь скучает, внезапно понял я. Просто по-детски скучает по старшему брату, пожалуй, единственному, кого можно назвать другом, с кем можно действительно почувствовать себя в безопасности, уткнувшись в теплое плечо; кому можно довериться, не опасаясь получить кинжал в оставшуюся открытой спину — Эйлэнну и впрямь не больно-то ценили... А Рау видел ее такой вьюжной и прекрасной потому, что так же беззаветно, по-братски любил.

— Он тебе срочно нужен? — посветлевшее лицо, лучик надежды в глазах, не имеющих своего собственного цвета. Даже завидно стало. Особенно когда снова вспомнил о заботливо подогретом яде, преподнесенном любимой женщиной — когда-то давно, в другой жизни...

— В принципе, нет, — с мстительностью по-черному обзавидовавшегося человека заявил я. — Мне нужен кто-нибудь, кто хорошо знал Даргила.

— Ну... — принцесса немного смутилась. — Могу причислить себя к этой категории, надеюсь.

Перед внутренним взглядом вдруг мелькнула непонятно откуда взявшаяся картинка: вьюжноглазая Шаэтиль, восседающая на отцовском троне — и перед ней, покорно склонив светловолосую голову, стоит на одном колене Даргил, живой, напряженный, благоговейный...

— Кого он мог назвать "дружище"? — в лоб спросил я.

— Да кого угодно, — подтвердила было мои худшие опасения Эльданна, недоуменно пожав плечами. А потом нахмурилась. — Хотя нет, постой-ка... он так называл своего отца, Хигиля и Рау.

— Хигиля, — обреченно повторил я. А мне уж показалось, что история хоть маленько упростилась... — Вы не знаете, занимался ли прежний Эданна разработкой заклинаний? — обратился я к наставнику: что-то в его виде явственно говорило, что он еще Владыку обучал, не говоря уж о его детях.

— Само собой! — старик выглядел искренне оскорбленным. — Разработкой заклинаний занимается любой уважающий себя маг! Это благородное искусство, способствующее развитию творческого подхода и фантазии, естественно, будущий Владыка Хеллы был просто обязан изучать его.

— Вот демон, — устало ругнулся я. — Ладно, а если я скажу, что Даргил знал, кто превращается в "нелюдь"? — рискнул я, вцепившись в принцессу изучающим взглядом.

Но в первое мгновение на ее лице отразилась всего лишь искренняя растерянность, а не страх, а потом — вежливое, внимательное равнодушие. Мол, и чего теперь? Из пепла его все равно не поднимешь, и призрака уже не вызвать — дух упокоился еще при сожжении, когда понял, что возвращаться больше некуда, да и незачем.

— Ясно, — не дожидаясь ответа, обреченно вздохнул я. — Похоже, единственный реальный шанс поймать "нелюдь" — прибить ее, пока она в измененном облике... — я уже собрался распрощаться и смыться работать живцом, когда спохватился: — Кстати, ты не знаешь, что за особые свойства проявляет дерево покинутых в зимний период?

— Помимо того, что невозможно сразу определить, ядовит его сок или нет? — ничуть не удивившись, уточнила Шаэ. — Ну, разве что... если его соком не отравиться, то где-то через день-два появляется неудержимое желание справиться со всем и вся и — на краткое время — способность чувствовать чужую ложь, не читая мыслей. Действие сначала усиливается в течение примерно суток, потом ослабевает и, наконец, прекращается, — отчиталась она и вопросительно покосилась на наставника. Тот согласно кивнул, не забыв нацепить недовольную гримасу — видимо, что-то принцесса все-таки забыла сказать.

— И как это все на организме сказывается? — предчувствуя подвох, поинтересовался я. И не разочаровался:

— Смотря на каком организме, — пожала плечами Шаэтиль. — У мага обычно бывает очень сильное истощение вплоть до временной потери способностей, обычный человек может слечь с лихорадкой недели на две. В обоих случаях не исключен смертельный исход, хотя на практике такое бывает редко.

— Замечательно, — я тихо скрипнул зубами. И вдруг вспомнил... — Шаэ? Кто из тех, кого Даргил мог назвать дружищем, иногда прикладывался к чему-нибудь вроде "Драконьего топлива"?

— Так ты себе собутыльника искал? — принцесса, ухмыльнувшись, скрестила руки на груди. — А не мог бы отложить пьянку до лучших времен?

— Тиль, не до шуток, — отрезал я, уже чувствуя зарождение знакомого чувства — что жгло в груди и покалывало кончики пальцев, не позволяя оборачиваться назад, требовательное, жестокое...

— Ну, Рау иногда прикладывался, когда острых ощущений не хватало, — с каким-то обиженным недоумением ответила принцесса, явно не слишком привыкшая к такому тону разговора. — А что?

— Так, — я нервно размял возмущенно хрустнувшие пальцы, — два вопроса: где находится посольство Аррио и кого там Рау больше всего терпеть не может?..

* * *

Леденяще отточенная решимость еще только набирала силу, но этого хватало, чтобы бежать сломя голову, не задумываясь о последствиях и об опрометчивом доверии: обо всем этом можно будет поплакать потом, а сейчас у меня есть дело, не терпящее отлагательств. Я, в конце концов, дал обещание отцу моего лучшего друга... или уже бывшего друга? — уже неважно... пока неважно.

Никто и не подумал предлагать мне помощь или, тем паче, транспорт: я несся на своих двоих через серовато-белую Главную площадь, минуя Гильдию Магов, похожую на гигантскую каменную руку, протянутую из-под тяжелых плит; бежал по темноватым жилым кварталам, провожаемый мрачными взглядами местных обитателей, что при моем приближении неосознанно тянулись к спрятанному в одежде оружию. Я шел, чтобы завершить начатое, и мне казалось, что ничто — ни мои сомнения, ни телохранители Эданны, ни он сам — не способно меня остановить.

В чем-то я даже был прав.

Если Рау и знал, что я приду за ним, то ни он, ни шавки, которые должны его защищать, не предприняли ничего, чтобы остановить меня.

Посольство было типичной аррианской постройкой: монолитная снежно-белая башня, похожая не то на увитую плющом колонну, не то на проросшую стрелу, нацеленную в небо; вход — он же выход — всего один. И именно у него, со светлой тоской в ясном взгляде склонив темноволосую голову, нетерпеливо ходила взад-вперед одинокая, но зато вооруженная до зубов (или все-таки и выше?) Лириэль, — но с тем же успехом можно было бы оцепить здание тремя кольцами дворцовой стражи вперемежку с боевыми химерами и парой-тройкой катапульт.

— Мог бы все-таки снова угнать улитку, — мирно заметила герцогиня. — Надоело тебя ждать.

Я быстро кивнул, признавая возможность такого события, и попытался пройти мимо Лир к тяжелой дубовой двери. Куда там, девушка, видимо, поняв, в каком я состоянии, цепко схватила меня за локоть, и я замер: холодное прикосновение, ледяные пальцы, острые ногти — но как же мне этого не хватало...

— Стой, — не терпящим возражений голосом приказала моя так и не забытая любовь. — Что ты дальше намерен делать?

Я ненадолго задумался.

— Выведать, зачем один человек стал нелюдью, и убить его, — честно признался я. — А потом вернуться и узнать, как ты здесь оказалась.

Лириэль со страдальческим видом закатила глаза — не отпуская, впрочем, мой локоть.

— Меня выпустила Шаэтиль, правда, не совсем законно, но тебя это сейчас вряд ли волнует... а вот с убийством нелюди у тебя возникнут определенные сложности. Да стой ты смирно! — властно рявкнула герцогиня, поскольку я уже буквально пританцовывал на месте от нетерпения — у меня наконец-то была цель, не причина мотаться по жизни от гонорара до гонорара, а именно долгожданная, определенная, кристально ясная цель! — Ты не можешь просто войти и убить наследного принца посреди переговоров!

— Что? — я так ошалел, что и впрямь встал смирно. — Откуда ты знаешь?

— Потом, — с досадой отмахнулась Лир. — Ты лучше подумай, как ты намерен доказать, что это Раугиль и есть нелюдь!

— Это очевидно, — я лениво пожал плечами и снова попытался пройти в башню, но Лириэль только сильнее сжала мой многострадальный локоть. — Ну что опять?

— Для тебя очевидно, идиот! — взорвалась герцогиня. — А вот присутствующие там люди могут и не понять, какого демона тебе приспичило его убивать! О последствиях подумай, наконец!

Поленившись строить планы, я сам — и как только решился? — высвободил свой локоть и опустился на четвереньки. Все казалось таким светлым и понятным, что мне и в голову не пришло продумывать свое дальнейшее поведение: тело помнило само, что от него требуется.

Прежде всего — суть: не неуклюжая беспомощная материя, которой привык быть — а чистая энергия, сгусток воплощенного могущества, еле удерживаемый в заданной форме сложным магическим заклинанием; передняя левая лапа опутана им сильнее всего, и наверняка может показаться кому-нибудь несведущему каменной. Затем — строение: что-то в изменившемся мозге подсказывало, что та форма, что выбирал себе наследный принц — оптимальна, минимальные затраты при максимальной эффективности. А значит — спрятать поглубже самые уязвимые плетения, вглубь все основные узлы, а наружу — острые щупы, когти, клыки, раз уж не хватает сил на нормальный щит...

Крыс, до сих пор прятавшийся в кармане так и не упавшей, но уже разорванной стремительно трансформирующимся телом куртке, в очередной раз жалобно пискнул и оказался частью меня: я все еще чувствовал его инстинкты и иглы. Лириэль, испуганно смотрящая на пустое место чуть правее той твари, которой я стал, осторожно отступала назад, пока я не зарычал, корежа горло чуждыми ему звуками:

— Стой. Я сам не упррравлюсь с этим.

У нее вдруг резко округлились глаза, руки взметнулись в тщетной попытке защититься, а запах — милый, родной, такой привычный запах аррианского леса приобрел такую аппетитную кислинку страха, что я еле сдержался, чтобы не броситься на Лир, клацая зубами от голода.

— Перрррестань бояться, не в песочнице папиной собакой пригрррозил, — горло еле выдерживало это издевательство, но у меня вряд ли был другой выход. А даже если и был — нет времени, зачем заморачиваться, у меня наконец-то есть цель...

— Передать тебе силу? — деловито поинтересовалась Лириэль, нервно сцепив пальцы.

Мимо бледных от возложенной на них ответственности охранников я прокрался незамеченным, старательно отводя от них взгляд: пульсирующие напряженной энергией магические узлы вызывали отчаянное бурчание в желудке, несмотря на все старания Лир. Однотипные белокаменные коридоры, узкие бойницы, мельтешащие там и сям средства слежения и вооруженные до зубов люди, — я шел, почти не обращая на них внимания, терпкий запах себе подобного — ничего более вкусного я еще никогда не чуял, но волновали меня совсем не его гастрономические качества.

Даргил знал, что это Раугиль превращается в "нелюдь". И Лириэль узнала — уж не от Шаэ ли? Но почему никто не сказал об этом мне?

А, потом, все потом...

Лапы несли меня мягко, быстро и бесшумно — даже когда я резко остановился перед нужной мне дверью, стукнув "каменной" конечностью о пол, не раздалось ни единого звука. Стражники, вытянувшиеся в струнку у входа, и ухом не повели.

Впервые в жизни просачивание сквозь стену прошло легко и быстро — я просто пошел вперед, не сбавляя скорости, и оказался в небольшом закрытом зале, где за круглым столом, вооружившись бумагами и острыми языками, воевали вместо армий дипломаты. Раугиль сидел прямо напротив двери, неотрывно глядя на меня серовато-белыми глазами, в которых по-прежнему уныло рыдала монотонная хелльская вьюга, а под иллюзией, закрывающей его нос, скрывалась тоненькая царапинка.

И даже сейчас, когда его видели человеком, он оставался таким же, как я: надежно спрятанные магические узлы, невидимые для остальных клыки и когти и безвольно застывшая левая рука, на самом деле бывшая почти камнем.

Я вспрыгнул на стол — исписанные черным листы заметались по всему помещению, ничего не понимающие дипломаты Аррио испуганно завертели головами, а наследный принц Хеллы грустно смотрел на меня, опустив руки.

— Здесь нелюдь, — спокойно сказал он. — Попытайтесь медленно встать и уйти.

Проглотив зарождающиеся крики, побледневшие послы начали плавно и поразительно тихо отодвигать кресла, когда я заговорил, стеклянными осколками выталкивая слова из горла:

— А по-моему, они останутся и будут очень внимательно слушать твой рррассказ, — мирно заявил я, выпихнув из-под себя особо упорную стопку бумаги, никак не желающую эффектно разлететься, подобно своим товаркам. — Так с какой стати Эданне становиться "нелюдью"?

Раугиль дернулся, уставился на меня во все глаза, а потом нервно хмыкнул и, наконец, истерично расхохотался, запрокинув голову:

— Очень интересно слышать это от самой нелюди, — чуть поуспокоившись, заметил он. — Откуда такие выводы?

Презрительно фыркнув, я обернулся на едва слышный даже для меня шорох и обнаружил у двери напружинившегося парнишку — невысокого, серенького, незаметного — он не садился за стол переговоров, просто стоял, охраняя вход, и вдруг обнаружил посреди подведомственной территории "нелюдь", которая заявляет, что на самом деле тварь — это принц.

Последнее поколение. Демона с два заметишь, пока он сам этого не захочет.

— Я полагаю, линия Рррр-78? — поинтересовался я, игнорируя все возмущенные писки растерявшихся людей. — Сможешь пррреврратиться в меня?

— Смогу, — уверенно кивнул паренек, отчего-то успокоившись. Начал опускаться на четвереньки — и на середине движения вдруг оказался моей точной копией, на трансформацию, кажется, не ушло и доли секунды, — мне даже стало немного обидно за старые линии химер. — Опана! — первым делом протянул оборотень, внимательно изучая нас с Раугилем. И никакой натуги при произношении, как у меня или Эданны — видимо, еще и немного усовершенствовать горло успел. — Шийс, Танна — штатного Ясновидящего сюда, пусть глянет моими глазами!

— И моими, — услужливо предложил я в спину двум таким же неказистым теням, сорвавшимся с места. Н-да, наука на месте не стоит, чую близость городской свалки, где можно будет коротать вечера в компании химер старых поколений...

Раугиль вскочил на ноги, собираясь что-то крикнуть вслед, но перевел взгляд на меня, на другую химеру и снова опустился в кресло, сложив нервно дрожащие руки на коленях.

— Ну хоть договориться о нормальных пошлинах при ввозе продукции на Аррио мне дадут? — риторически поинтересовался наследный принц.

* * *

В многоярусных запутанных лабиринтах, перекрещивающихся лестницах, бездонных провалах, темных залах и склепах подземной части города было крайне сложно найти безопасное место. Возможно, когда-то такое и существовало, но сейчас ловушки, ничуть не пострадавшие от всеразрушающего бега времени, дополнились еще и рассыпающимся под ногами полом и камнями, периодически падающими с потолка. Кроме того, ходили слухи, что во тьме завелись какие-то неведомые твари, очень ответственно подходящие к вопросу защиты своих логов.

Ловушки время действительно не задело. Зато оно отыгралось на всем остальном.

Людьми использовались только четыре верхних яруса: сливы городской канализации, кузницы, кожемятни и сомнительные заведения дельцов, мечтающих радикально сэкономить на аренде помещений, все-таки нужно было куда-то девать. А теперь к списку таких вот отбросов добавилась еще и тюрьма размером в одну-единственную, зато крайне надежно охраняемую камеру, стены и решетки которой просто лучились магическими барьерами.

Убить мне его не позволили.

Но исключительно потому, что приговор должен выносить Владыка. И сам его исполнять — на палачей проклятый город тратиться не пожелал.

— Не надо пытаться испепелить меня взглядом, — спокойно попросил заключенный, по-турецки сидящий в центре камеры, положив расслабленные руки на колени. — Боюсь, что именно у тебя может и получиться, Тиль.

Принцесса, отчаянно цепляющаяся за мой рукав — в попытке остановить мои нервные метания туда-сюда вдоль решетки, — молча покачала головой и опустила глаза. Особого осуждения в этом жесте я не заметил — скорее тоскливую обреченность, но никак не укор.

— Какого демона тебе это понадобилось? — не выдержал я, рывком освобождая руку. — На кой черт тебе сдалось становиться этой дрянью?! — Впереди маячила обещанная после "Драконьего топлива" слабость, никакой способности чувствовать ложь я упорно не ощущал, но вот целеустремленность постепенно сходила на нет, и я чувствовал себя серенькой пустышкой, подставившей ради собственной выгоды лучшего друга.

Бывшего.

— Все просто, — мрачно буркнула Шаэтиль, разминая кисть руки. — Рау хотел править. Вопреки проклятию.

— Все равно я смог бы его преодолеть! — неожиданно рявкнул принц, вскинув голову. — Смог бы! Ведь Лайсс пытался сплести именно это заклинание, я знаю! Если бы вы только дали мне время!.. — в его голосе слышалась такая надежда и такая страсть, что я невольно позавидовал — у него, заключенного, беспомощного, того, кого утром приговорит к смерти собственный отец — у него по-прежнему была кристально ясная цель...

— И скольких бы ты убил?! — оборвала его сестра. — И скольких — если бы тебе удалось своего добиться? Отец же говорил, весь наш режим держится именно на проклятии, а если оно не сбудется — отдача полгорода разнесет в пыль!

— А ты какого демона не сказала мне сразу, что знаешь о твари? — я еле сдерживался, чтобы не сгрести ее за шкирку и не встряхнуть хорошенько пару раз, как нашкодившего котенка.

Шаэтиль подняла на меня бесцветно-вьюжный взгляд и невесело улыбнулась, сделав неопределенный жест руками:

— Он мой брат, — только и сказала принцесса.

— А еще, — вдруг встрял вмиг утративший все свое обреченное спокойствие Раугиль, — Эйлэнну терпеть не могут! И если бы моя семья осмелилась сама что-нибудь сделать со мной — очередной бесплодной революции было бы не избежать! Династия вернулась бы, рано или поздно, — с тем же отвращением и ненавистью к собственному народу, к своей родной планете! Ты хоть понимаешь, каково это? А я мог бы все исправить... — неожиданно тихо закончил он.

— Мог бы, — с отвращением подтвердил я. — Хоть и подсев на сок дерева покинутых. Но зачем нужно было это светопреставление с "нелюдью"? Ты же... брата убил, — вспомнил я и сразу прокашлялся, проклиная сам себя за предательски севший голос.

Демон побери, я его лучшим другом считал!

— Я жить хотел, — буркнул Рау, нахохлившись.

— До сих пор проклятие само находило способы, чтобы сбываться, — пояснила Шаэтиль, снова вцепившись в мой рукав — испуганно и нервно. — Пару раз людей, принадлежащих к династии, просто находили мертвыми без видимых причин. А потом выяснялось, что они тоже тянули лапки к власти...

— Дурь, — резюмировал я. — Ты думал, что так сможешь защитить себя, пока не найдешь выход? И казус с Серым Соколом — тоже твоих рук дело?

Раугиль отрицательно помотал головой:

— Нет. Лайсс просто был чокнутым. Надеялся справиться со всем сам. А Хигиль пытался меня остановить, — еле прошептал он. — Но я тогда почти не понимал, что делаю... ранил его, думал, оправится и одумается. Но Хиг так и не вернулся...

— Лжешь, — неожиданно сам для себя заявил я.

Рау сощурился, пристально глядя на меня — и его глаза поменяли цвет — на серо-зеленый, неприметный, мышастый.

— Да ты же сам под "Драконьим топливом", — хмыкнул он. — И чем ты лучше меня?

Под ногами закручивалась замысловатой спиралью многоцветная вьюга — с определенного угла она казалось такой же серовато-белой, как и стены очередного гигантского зала и небо за большим незанавешенным окном, и даже улучшенное по образцу "нелюди" зрение никак не могло различить — иллюзия это или огромная мозаика. В тех местах, где в вихрь упирались каменные колонны, стихия бурлила, как обезумевшая от горя женщина, пытаясь убрать с пути досадные препятствия; к пьедесталам статуй она подбиралась осторожно, будто понимая, что такие махины с места не сдвинуть. Скульптуры, по всей видимости, изображали Владык: мужчины и женщины, чье оружие казалось их естественным продолжением, спокойно стояли или сидели на своих постаментах. Все они настороженно глядели куда-то под теряющийся в темноте свод, где порой едва заметно колыхались тени, и занявший свободный пьедестал Его Величество, что смотрел туда же серовато-белыми глазами, казался таким же неживым творением мастера, как и его вытесанные из камня предки.

Люди, заполнившие зал, слушали изъявителя воли своего Владыки с вежливым спокойствием, плавно переходящим в безразличие, а король сидел, плотно сжав обескровленные от напряжения губы, старательно отводя взгляд от своего закованного сына, смиренно опустившего голову.

— ...за преступления против Богов, людей и государства, в кои входят восемь убийств (список жертв прилагается), незаконная разработка контрпроклятия, приведшая к преступному потреблению энергии...

Раугиль сидел на жесткой скамье, сияя от опутавших его магических оков, молчал, не поднимая взгляда, — такого же безразлично-синего, как и у чиновника, зачитывающего его приговор. И что-то — то ли неожиданно проснувшееся чутье, то ли мягко подкрадывающаяся усталость — подсказывало мне, что ни один из присутствующих особо его не осуждает и ни на минуту не сомневался бы, что делать, выпади ему такая же возможность, как и Раугилю.

Не дослушав приговор, я развернулся и начал протискиваться к выходу — люди с вежливым спокойствием расступались передо мной, некоторые приветственно кивали, узнавая разоблачителя "ужасного преступника", который хотел жить таким, каким был.

Наверное, я и впрямь ничуть не лучше, вынужденно признал я, остановившись и бросив взгляд на понурившегося друга. И приговорившие его к смерти — такие же твари, как и он сам, как и я.

Но какая теперь разница?