— А я — нет. Хорошо, что бы догадался и не побоялся обвязаться и так идти... а то бы пропала наша верёвка. Или мне пришлось бы ещё раз идти через реку.

Мальчишки отошли подальше от берега в скалы и с удовольствием растянулись на разбросаной поверх большого плоского камня одежде. Камень был прогрет солнцем, как из кострища — и холод Горналунго быстро растворился в этом тепле.

Нелей разломил остаток жертвенной лепёшки, разделил мягкий сыр, и какое-то время мальчишки жевали лёжа, наслаждаясь теплом. Нелей, запив еду из фляжки, отдал её Нелею и, глядя, как тот пьёт, задумчиво спросил:

— И всё-таки, почему она не кончается?

— А ты не догадался? — голос оторвавшегося от горлышка Бромия стал даже ехидным от осознания своего превосходства — и Нелей огрызнулся:

— А ты, умник, догадался, конечно.

— А я и не гадал. Я сразу понял, когда ты мне рассказал про... Нет, — он помотал головой, — лучше уж я не буду говорить. Ты не обижайся, Нелей, но такая фляжка в дороге — просто чудо, а если я расскажу, то вдруг волшебство кончится? Я тебе потом скажу, когда придём в Акрагант.

Нелей сердито покосился на него, но мысленно признал, что Бромий прав. Он потянулся и лениво сказал:

— Ну что, пойдём дальше? Завтра к вечеру дойдём до Сальзы... вот там и начнётся самое опасное.

— Почему? — насторожился Бромий.

— А потому, — Нелей, сев, стал застёгивать хитон. — Потому что за Сальзой живут сиканы. И нам дня два придётся идти по их землям, только потом доберёмся до границ земель Акраганта.

— Мы же ничего плохого им не сделали, — взгляд Бромия стал испуганным. Он помолчал, возясь со своей одёжкой, потом вкрадчиво предложил: — А давай обойдём их земли? Получится длинней, но безопасней... ты же сам говорил, что дело у тебя очень важное, зачем рисковать... ты чего?

— Смотрю, не оторвало ли тебе при переправе яички, — серьёзно сказал Нелей. Бромий покраснел, а Нелей пояснил: — Мне дали крайний срок прибытия в Акрагант. И теперь я иду по самой короткой дороге, чтобы успеть. Готов? Вставай, пошли. Сегодня обойдёмся тем, что у нас есть, а вечером посмотрим, что тут можно добыть на обед.

— Без меня бы ты шёл быстрей, — сказал Бромий, затягивая пояс. Нелей пожал плечами:

— Конечно. Я и шёл быстрей тебя — ровно до того места, где повстречал Даннона. Что было дальше — ты и сам отлично знаешь...

...Мальчишки какое-то время пробирались молча по извилистой тропке по ущелью, но как раз когда солнце точно заглянуло сверху в эту узкую щель — тропа вывела их к дороге.

Дорога — тут это, наверное, считалось трактом, а для эллинских мест — просто хорошо натоптанная дорога, да, не больше — вела от моста через Горналунго в Энну. Заглядывать в столицу сикулов Нелей не собирался, но какое-то время по этой дороге вполне можно было идти. Она вела через неширокую, но явно плодородную долину, часто пересечённую ручейками, через которые были переброшены прочные деревянные мостики. Слева и справа на небольших клочках земли стояли — в отдалении от дороги, за колючими плетёнками из живого и сухого теровника — небольшие круглые хижины под коническими крышами, окружённые клочками полей и небольшими садиками. Кое-где пасся скот — в основном, козы и полудикие свиньи. Виднелись тут и там и работающие люди, но сама дорога была почти пуста, лишь иногда попадались люди с колёсными тачками, подозрительно косившиеся на мальчишек, да проехал небольшой обоз из двух телег. Обоз охраняли трое пеших воинов — бородатые, не очень высокие, с круглыми шитами из кожи, дерева и бронзовых оковок, в круглых шлемах с высокими треугольными гребнями и панцирных поясах — это было всё защитное снаряжение, а вооружались они короткими мечами, похожими на эллинские, и копьями — тоже короткими, но с большими наконечниками. На мальчишек они даже не покосились.

Между тем, путники устали и хорошо чувствовали это. Идти было жарко, не хотелось уже разговаривать, зато хотелось есть. Бромий шаркал великоватыми сандалиями (он хотел разуться, как Нелей, едва они выбрались на дорогу — но Нелей запретил, сказав, что ноги ему надо поберечь, пока они не заживут как следует), уныло вздыхал и явно не отставал только усилием воли. Шляпы у него не было, и Нелей в конце концов сжалился — когда они подходили к очередному мостику, кивнул в сторону:

— Отдохнём. Я устал.

Бромий молча кинул на него благодарный взгляд. Мальчишки спустились под берег и растянулись у воды в густой тени ив на расстеленной хламиде Нелея. Бромий, прежде чем свалиться, сунул голову в ручей и долго счастливо булькал, а потом сунул было туда же ноги, но Нелей приказал:

— Вытащи. Отекут — дальше идти не сможешь, — и продолжал задумчиво, глядя на свалившегося рядом спутника: — Шляпу тебе надо найти. Иначе не миновать знакомства с гневом Аполлона...

— Он добрый, — возразил Бромий серьёзно. Нелей покачал головой:

— Дураков не любят даже добрые.

— Где её возьмёшь, шляпу-то, — приуныл Бромий, привстав на локтях. — А может... может, заработаем денег немного? Тогда купим...

— Каким образом? — лениво спросил Нелей. Ему хотелось подремать.

— Я бы мог спеть и даже станцевать где-нибудь тут... И сыграть... если будет, на чём.

— Угу. — Нелей зевнул, прикрыв рот ладонью. — И обратить на себя внимание. Мы же — эллины. Нас тут двое. Вокруг сикулы, это их земля. Эллинов они побаиваются, но и не очень любят. Просто так не тронут, но как ты думаешь — раб, который умеет петь, танцевать, играть на флейте, пригодится, наверное, многим?

Бромий сник. Спросил со вздохом — явно опасливо:

— А сиканы ведь не держат рабов?

— Нет, не держат, — подтвердил Нелей. — Точней, не торгуют ими.

— Нелей... а почему так? — неожиданно спросил Бромий, снова ложась и задумчиво глядя на чтуь покачивающиеся ивовые ветви.

— Как — так? — не понял Нелей. Бромий объяснил:

— Те, кто живёт богаче и устроенней, держат рабов. А если рабов не держат — то бедные и дикие...

— Да потому, что работают руками рабы, — пояснил Нелей. — Нет рабов — свободные работают сами, им некогда упражняться в искусствах и воинском ремесле, некогда создавать красивые вещи или писать мудрые книги. Тот, кто мог бы написать великий учёный труд, всю жизнь будет работать, чтобы прокормить себя и семью.

— А я? — спросил Бромий почти зло, снова привстав. — Разве не бывает так, что тот, кто мог бы написать великий учёный труд, всю жизнь — в рабстве?

— Ты у нас пишешь книги, — сказал Нелей без насмешки. — Придумай, как сделать иначе. Чтобы не было рабов и в то же время у всех хватало времени на досуг и самосовершенствование. Я не буду против, правда.

— И придумаю, — даже как-то холодно ответил Бромий. — Ты не был рабом, ты не поймёшь...

— Тебе будет легче, если меня схватят и сделают рабом? — поинтересовался Нелей.

— Нет! — испуганно-искренне воскликнул Бромий. — Нет, что ты...

— Когда ты писал книгу "Путь через Степь", ты же описал место, где не было рабов, но все жили в достатке, — примиряюще вспомнил Нелей. — Вот и придумай, как такое можно сделать.

— Тогда это будет уже не просто книга, а научный труд, — почти печально возразил Бромий. — Я не смогу написать такое. Но я не верю, что такого не может быть. Может, даже и было. Когда на земле жил Золотой Род.

— Не очень-то я верю в этот рассказ Гесиода, — вздохнул Нелей. — Разве что и правда в те дни боги жили рядом с людьми, а люди были подобны богам силой воли и мысли... Иначе сам видишь — жить в гармонии с природой — озанчает всё своё время тратить на добычу пищи тем или иным способом... — он нехотя потянулся и встал. — Ну, пошли. А шляпу мы тебе купим...

...Соломенную потрёпаную шляпу и правда удалось купить у проезжавшего на осле (в поводу — другой осёл) торговца. Тот знал эллинский язык, правда — ионический диалект, но этого хватило, чтобы понять друг друга. Торговец попытался содрать за шляпу цену хорошего плаща, но в результате удовлетворился тремя медными лептами, что, по мнению Нелея, было втрое больше, чем стоило это жуткое птичье гнездо, которое Бромий гордо водрузил на свои кудри. Торговец пытался всучить мальчишкам ещё и большой хлеб, но Нелей, подумав о том, что от его личных средств остались хальк, лепта и единственный диобол, а трофейный кошелёк трогать не стоит — отказался. Тогда торговец подкатился с предложением к мальчишкам вместе с ним отправиться в Энну и помочь с разносной торговлей на рынке, обещая кормёжку, ночлег и обол в день на двоих честной платы. Назойливость его заставила Нелея уже пожалеть, что они вообще остановили торговца. Кроме того, у мальчишки возникло стойкое ощущение: торговец врёт и, скорей всего, уже оценил их обоих, как товар. Возможно, это было излишнее подозрение, вызванное внутренним напряжением — но Нелей вздохнул спокойно, лишь когда сикул, выслушав от него, Нелея, твёрдое: "Нет!" (это было одно из немногих слов, которые мальчик выучил на сикульском языке — от рабов), вместе со своими ослами зарысил вперёд явно без намерения останавливаться. И тем не менее Нелей сказал Бромию, всё это время молчавшему:

— Ночевать будет подальше от дороги. И на ночлег встанем скоро, вечера ждать не будем. А как рассветёт — сразу выйдем дальше.

— Может, попросимся к кому-нибудь ночевать? — предложил Бромий. Нелей покачал головой:

— Нет. Я сам хотел... но теперь — нет.

— Думаешь, он, — Бромий опасливо посмотрел на дорогу, — наведёт грабителей?

— Почти наверняка, но не грабителей, а андраподистов, — Нелей ускорил шаг. — Не понравились мне его глаза... Давай-ка скорей.

Бромия не надо было подгонять. Он явно обрёл новые силы, и Нелей не оказал себе в удовольствии подшутить над ним:

— Ты же так рвался петь и танцевать, а теперь, похоже, вознамерился заняться бегом? Приветствую будущего олимпионика...

— Я рвался петь и танцевать для себя, а не для... — начал Бромий и пискнул, останавливаясь с разбегу — ...ой, Нелей! Смотри!

Нелей тоже встал, как вкопанный. С левой стороны дороги на неё вываливала — с шумом, гамом, разноголосой, почти нестерпимой перекличкой разных музыкальных инструментов — толпа. В глазах рябило от цветочных гирлянд. Слева и справа мчались две густые стайки вопящей ребятни вперемешку с неистово брешущими собаками, а во главе процессии несколько молодых парней тащили сплошь увитую хмелем со вплетёными в него тут и там цветами повозку, на которой стоял, держа на руках девушку, молодой парень. Мальчишки не успели опомниться, как вся эта толпа оказалась рядом с ними — и под общий смех на голову тому и другому оказались выплеснуты два рога с вином, а в руках — оказались ещё два. Нелей и Бромий изумлённо озирались, межуд тем, как люди вокруг с улыбками ритмично хлопали в ладоши и что-то выкрикивали.

— Чего они хотят?! — крикнул Бромий, отплёвываясь от струек вина, стекавших в рот.

— Я... — Нелей был растерян не меньше спутника, но длиннобородый старик, протолкавшись к мальчишкам, хлопнул обоих по плечам длинными руками в коричневых струнах сухих мускулов и крикнул на том же ионическом:

— Пить! Свадьба! Счастье! Пить все! Пить, счастье молодым! Пить!

— Мы эллины, — попробовал пояснить Нелей — как и все дорийцы, он подозрительно относился к чужим обрядам. Но Бромий уже пил, причём явно в охотку, с широкой улыбкой, и Нелей, вздохнув и пожав плечами, поднёс рог к губам.

— Эллины тоже пить, — пояснил старик на случай, если кто чего не понял. — Все пить, кто встретим. Счастье молодым!

— Счастье молодым! — Бромий, улыбаясь, поднял пустой рог. Нелей допил свой — вино было чересчур горьковатым на его вкус, сильно вяжущим — и тоже, подняв посудину, кивнул:

— Счастье молодым!

Девушка, гибко наклонившись с повозки прямо с рук гордо глядящего вокруг жениха, с улыбкой подала мальчикам длинные треугольные клинья хлеба — Нелей совсем близко увидел круглое, совсем неэллинское, сильно накрашенное, почти до состояния какой-то ритуальной маски, но всё равно симпатичное лицо со слегка блуждающей улыбкой, словно невеста сама не очень верила в происходящее...

...Процессия двинулась дальше — всё с тем же шумом и гамом, то и дело что-то запевая и тут же обрывая песни хохотом. Бромий смотрел вслед, Нелей шёпотом поругивался, сказал:

— Волосы мыть придётся... и шляпы сушить... Вот ведь... пошла! — он досадливо отогнал заинтересованно закружившуюся рядом пчелу. — Я тебе не полевой цветочек!

— Весёлые они... — завистливо протянул Бромий и тут же громко икнул. — Ой. А что это они нам дали?

Нелей осторожно понюхал хлеб — пахло мёдом и какими-то травами. Откусил немного — хлеб был плотный, сладкий, сытный.

— Не важно, главное — что вкусно, — сказал он решительно. — Ешь давай. А то ещё опьянеешь.

— А я и так уже немножко, — признался Бромий, откусывая первый кусок. — Надо было с ними дальше идти, тогда бы...

— ...к вечеру и они и мы были бы пьяные, как Силен, — подытожил Нелей, тоже жуя. — И кто знает, где продрали бы глаза. Нет уж. Пошли дальше, а помоемся в стороне от дороги.

— А ты не выбрал ещё, на ком женишься? — спросил Бромий, расправляясь с хлебом. Нелей беззаботно ответил:

— Нет. А, девчонки все одинаковые. Пусть решает отец, а я не такой дурак, как Эврилох или Алкамен... и раньше тридцати точно не женюсь.

Он поймал себя на неожиданной мысли, что рассказал Бромию про своих друзей мельком, словно бы тот и сам всё это знал... словно бы Бромий был одним из их компании. Понимание это удивило Нелея, он покосился на идущего рядом мальчишку. Тот ответил внимательным взглядом и печально улыбнулся:

— Ты забыл, что я не из ваших, да?

— Да, — честно ответил Нелей. И внезапно сказал — может быть, это вино заставило его сделать так? Но говорят, что вино лишь вытаскивает на язык всё то сокровенное, что человек думает... — Я забыл потому, что ты мой друг...

...Никогда раньше Нелей не говорил такого. И Бромий не говорил. Но он думал об этом... а Нелей, конечно, нет — разве может сын гамора думать, что раб-сирота — его друг?! Всё это понимал Бромий. И смирился с этим пониманием... поэтому слова Нелея для него были как удар по голове. Он вытаращился на Нелея и сказал первое, что пришло в голову:

— Ты пьяный, что ли?

— Нет, — сухо сказал Нелей, доев последний кусок хлеба и облизав пальцы. Повторил: — Ты мой друг, — и на душе почему-то стало хорошо-хорошо: словно бы сильная мужская ладонь коснулась плеча в жесте, означающем: "Ты правильно сделал, мальчик," — и он, Нелей, знал, чья это ладонь.

Бромий криво, недоверчиво улыбнулся. А потом спросил тихо — и каким-то... каким-то таким тоном, что у Нелея защипало в носу:

— Правда?

— Да, — так же коротко и сухо ответил Нелей.

17.

Утро застало мальчишек невыспавшимися и голодными. Хорошо ещё, ночь тут, в низине, была тёплой, даже жаркой. Но выспаться не получалось, потому что обоим чудились то шаги, то голоса, то даже свет факелов... Купец то ли не нашёл мальчишек, вернувшись со своими подельниками, то ли просто-напросто не был андраподистом, а Нелей возвёл на него напраслину от постоянного ожидания неприятностей — так или иначе, на самом деле никто не побеспокоил их ночлега далеко в стороне от дороги. Вот только собственные страхи не дали выспаться ни тому, ни другому.