| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
План тщательно продуман. Иначе Болеслав не собрал бы своих лыцарей . Недавний (1168 г.) мятеж Казимира и Мешко показал недовольство знати князем-принцепсом. Если бы план не был убедителен — они бы не пошли. Провал предыдущего похода с гибелью Генриха Сандомирского заставлял многих сомневаться в крестоносных способностях Болека:
— Господь не даёт победы грешнику.
Сходно со мной: мне нельзя приказать, нужно убедить. Для этого дать подробности, представить разумное обоснование надежд на победу.
Получилось: план Властовича произвёл на меня впечатление. Продуманность, согласованность действий, многоплановость.
Инстинктивно-пренебрежительное:
— Да чё эти средне-средневековые феодалы могут? Навалиться толпой да железяками помахивать, — сменилось уважительным: — Полководцы, итить их стратегировать, — и осознанием вытекающего из такого уровня планирования и организации уровня опасности.
Когда я добрался до Полоцка, увидел свои шилохвосты , то подробно изложил в письме планы ляхов. Воспользовался оказией и послал Елице в Кауп.
Почему? — Как бы это попроще... Потому что Елица и Кастусь — мои друзья. И плевать, что Кастусь, он же — князь Кестут, язычник. Я же толераст, либераст и этот... безбожник с вольтерьянцем и агностиком в одном флаконе.
Коллеги не улавливают, а здесь чётко: друг — только единоверец. Да, бывают ситуативные союзы, может быть личная привязанность. Как к дрессированному псу или ловчему соколу. Нехристя даже любить можно. Как коня. Которого при нужде и плёткой промеж ног, как Илья Муромец своего Бурушку. А запалится — на живодёрню, шкура денег стоит.
Увы, гумнонист я. Все люди — человеки. Хотя и очень разные.
Кастусь поддерживает мои дела на Балтике, разумно выбирает лучшее. Лучшее для него — дружить со мной.
Я не хочу, чтобы моих друзей убили, их город сожгли, тысячи новообращённых, обученных, просвещённых моими людьми пруссов складывали в холмы трупов .
Ничего личного, только бизнес ? — Глупость. Как можно вести дело, не учитывая личность партнёра? Будучи враждебным или равнодушным к нему?
Да и зачем? Если дело не доставляет удовольствия — смени дело. А бизнес? — А я что, тупица, который не может найти бизнес-поводы для взаимно-приятного личного общения?
Кестут, зная о времени и маршрутах, подготовился. Как? — Как посчитал нужным. В рамках своих, неизвестных мне, планов. Туда-то я грамотку послал, а ответа нет. Что не удивительно: далеко, оказии не было. Даже и радиосвязь не помогла: Кестут получил послание и станцию одновременно. Ему нужно время, чтобы продумать свои действия, посоветоваться со своими. А корабли, как я узнал позже, ушли из Каупа очень быстро.
Вот, по телеграмме из Гданьска, я понимаю, что он установил в протоке акульи зубы .
Конструкция восходит к подводным частоколам двухвековой давности на Неро, соединённым с традиционным прусским мостом из ящиков . Я об этом — уже...
У него возле города такие штуки лежат в тамошней протоке. Сходное изготовили, притащили морем и скрытно утопили в обоих концах канала в Вислинской косе. На берег поставили три моих огнемёта- распылителя , снятых с ушкуев. На четвёртом Харальд Чернозубый отправился встречать ляхов со стороны залива. Он поклялся, что ни одна эта сволочь мимо не проскочит , и исполнил обещание.
Кастусь повторил элементы польского плана: тайный сбор войск в глубине территории, переброска водой, окружение, удар в неожиданном для противника месте.
Оба плана требовали секретности. Но польский план знали ляхи, я и Кастусь, а прусский план — только Кастусь.
* * *
Ришелье: Секретность — первое, что необходимо в государственных делах .
Что более государственно, чем война?
* * *
Флот Мешко попал в засаду и был уничтожен. Ещё сутки пруссы добивали спрятавшихся на берегу или среди чадивших обломков. Из почти семи тысяч человек в живых — тысяча пленных. Не из-за жестокости язычников — утонули. Тысяча лошадей. Выплыли, они же без доспехов.
И три сотни Сигурда.
Появление Мешко в Гданьске с огромной армией не оставляло Сигурду выбора. Но не так, как все подумали.
За пару недель до Мешко в Гданьск пришли мои шилохвосты . Товары, подарки. Обычное уже женское послание от Елицы Самборине.
Почему так? Потому что обеспечить секретность на долгий период невозможно, а прямая дружеская переписка между ярлом-католиком, палатином Гданьска, и прусским князем-язычником вызовет подозрения и слухи. А бабские обсуждения по теме: кольца-крестики, серёжки-ожерелья, заколки-бантики... тьфу! Фигня!
Заинтересованный нос, даже и имея возможность всунуться в подобные послания, презрительно сморщится и пойдёт вынюхивать секреты в другое место.
В это раз в послании было вложение для Сигурда. С описанием плана предстоящего крестового похода. И мягкой рекомендацией: не дёргаться и не соваться.
Был риск, что он сдаст Кастуся ляхам. Елице я писал об этом. Отмечал, что ей на месте лучше видно, и просил не причинять вреда Гданьской парочке без необходимости.
Сигурд — умный. Умнее среднестатистического ярла. Жизнь заставила. Впрочем, средний ярл и не стал бы фактическим правителем Восточного Поморья. Ему привычно видеть чуть дальше того, что видит с носового помоста драккара мальчика-вперёдсмотрящий.
А мои парусники в Гданьском заливе наглядно продемонстрировали новые возможности.
У Сигурда было понимание неизбежности крайне резкой реакции Кестута на крестоносцев. И собственных потерь при разрыве с ним. Уверенность в моей поддержке Кестута. И потерь при разрыве со мной. Князь Михалко на Руяне. Его связь со мной. И возможные от этого потери.
Прагматические оценки убытков. Но самый главный ущерб: ляхи Мешко. Их отношение к кашубам вообще и к Сигурду лично. Едва прикрытое презрение, неприкрытое ограбление.
Мне твой кунтуш нравится. А тебе к морде не подходит. Подари. А то хуже будет .
Силы Мешко Сигурд видел, Кастуся — довольно хорошо представлял. А вот мои... Не видел, не представлял. Но мог вообразить. По опыту жизни во Всеволжске, по доходивших до него слухах. По двум невиданным, огромным, для этих мест и времён, парусникам в заливе.
Мог. И очень захотел.
Постой в городе даже своей армии — всегда проблемы. Здесь была чужая, враждебная армия. Постоянно напоминающая, что они этих всех покорили. Я пан — ты быдло кашубское — звучало в сотнях вариаций. Сигурд привык быть хозяином в своём городе. А теперь, оказывается, хозяева другие. А ты там, у порога, прислужником постой.
Да ладно бы сам. Но его дружина, воины, которых он сманивал со всей Скандинавии... Они смотрят, видят и думают:
— А наш-то... слабоват. А не сменить ли нам этого... неудачника на более успешного?
Напоследок у него забрали все корабли, кроме четырёх торговых карви. Ему пришлось вбить в них по 70 человек. Так не делается! Это не только обидно — опасно!
Хоть и осторожно, но своё мнение Сигурд высказывал. Он просто не мог промолчать! Перед глазами жителей, дружины, жены...
Дошло до прямой ссоры с Мешко. Тот в раздражении рявкнул:
— В задницу. Пойдёшь в хвосте.
При движении в конном отряде последним достаётся вся грязь от предшествующих. При движении под парусами вонь несёт с кормы. Мешко — сухопутный человек.
Когда флотилия начала втягиваться в протоку, Сигурд ждал, чтобы занять место в хвосте, как ему и приказано. Дождался. И остался. Где стоял.
Лежит в дрейфе в версте от берега и смотрит.
Не могу не похвастать: смотрит он в мою подзорную трубу. Сам в подарок послал.
Сигурд трубу прятал, пока пришлые вокруг были. Увидят — отберут. Как ляхи убрались — стало можно.
Видит, как два прусских ушкуя пришли с севера вдоль берега и заняли позиции возле входа в протоку. Как они закидали стрелами выбравшуюся из канала польскую лодочку. Как на пляже пруссы порубили группу вырвавшихся ляхов. Дождался восхода, убедился, что над протокой стоит столбами дым. Пожевал по обычаю своему губы, поплямкал. И скомандовал:
— L ft masten, g hjem (Поднять мачту, домой).
На корабликах мачты съёмные. Через протоку — на вёслах. А вот морем лучше под парусом.
Ночью вернулся в Гданьск. Где обнаружил, что Самборина со служанками сидит запершись в церкви. Потому что страшно: в городе оставалось под две тысячи слуг отплывших крестоносцев.
Лишившись присмотра хозяев и не встречая сопротивления тупых и трусливых кашубов , которых славное шляхетство поучило знать место , обозное быдло разгулялось. Громили православную часовню, богатые лавки. Кое-какие местные помогали-указывали.
— Свобода, ля! Гуляем, бро!
И тут вернулся хозяин. Со своими волкодавами .
Сигурд — гуманист. Всего-то три сотни покойников. С полтысячи сумело убежать. Остальных выпороть и поставить в работы.
Помимо приведения конкретных придурков к разуму, Сигурд решил ещё несколько задач: вычистил проявившихся сторонников Повалов и Пястов. Показал князьям Западного Поморья, чьих людей было немало в войске Мешко, что с ним шутки шутить не надо. И — разбогател. Вы представляете, сколько разного ценного тянут в поход шесть сотен аристократов? Обоз оставался в Гданьске. Типа: мы туда быстренько сбегаем, всех победим и второй ходкой флот обоз привезёт. Сбегали. И это единственное, что удалось. Ни флота, ни второй ходки, ни войска.
Человек предполагает, а бог располагает .
Фраза — универсальна. Относится не только к человеку по имени Мешко, но и к человеку по имени Ваня. Ко мне, то есть.
Шилохвосты доставили в Кауп не только моё письмо, но и радиостанцию. Выгрузили на берег, но барометр падал, приближался шторм, и Дик увёл корабли в открытое море.
По регламенту эскадра должна дождаться завершения разворачивания, проверить связь. Но рисковать кораблями Дик не хотел. Его отнесло довольно далеко на запад, он пошёл сразу к Гданьску, предполагая, что молчание станции в Каупе есть следствие каких-то мелких технических неисправностей, которые вот-вот будут устранены.
Увы.
На берегу успели поставить антенну. И угробили станцию.
Каждый токоотвод от стержневых и тросовых молниеприемников должен быть присоединен к заземлителю, состоящему минимум из двух вертикальных электродов длиной не менее 3 м, объединенных горизонтальным электродом длиной не менее 5 м. Он заглубляется минимум на 500 мм, минимальное поперечное сечение для меди — 50 мм2, для стали — 80 мм2 .
Всё это есть. Был бы ещё час свободного времени — собрали бы.
Молния ударила до установки заземления. Что было подсоединено — выгорело. Начался пожар, в котором погибло оборудование и оба радиста. А два парня из обслуги, которым в мирное время только велосипед крутить да кашу варить, обгорели.
Были бы они ленивыми — отложили подключение, не были такими коллективистами — не собрались в грозу в одно место...
Хорошие у меня ребята. Иногда это плохо.
Катастрофа? — Да, погибли люди и установка. Боевые действия, а связи нет. Как без рук. Нет, хуже: как без половины мозгов.
Ничего нового: все так живут. Я уже вспоминал зулусов, которые по дыму за десяток вёрст определяют что едят охотники у того костра. Рассказывая о битве на Земляничном ручье , объяснял телепатическую связь между командирами отрядов в племенном ополчении.
Увы, я совсем не телепатю... Или правильнее: телепачу, телепаю...? — Короче: не умею.
Я пришёл в Берестье, погнал радистов ставить связь. Они положенное сделали — связи с Каупом нет.
Причина молчания станции мне неизвестна. Спектр гипотез... от прибежали злые вайделоты и всех съели, до пронеслось огромное цунами и всех смыло.
Причину молчания станции в Каупе мы узнали через неделю, когда пошла инфа от Кестута. Попереживать... довелось. И по этому поводу — тоже.
Мы бы потеряли и Гданьскую станцию, но в ночь на 24 июня, Сигурд вернулся в свой город. Радисты сидели на Русском дворе , ожидая смерти от толп взбунтовавшегося ляшского быдла. Русские, пруссы и православные из кашубов, кто рискнул и сумел, собрались на укреплённом подворье и отгоняли мелкие шайки. Все понимали, что если хотя бы половина, хотя бы треть погромщиков навалится — погибнут все. Радиостанция была обложена сеном и обставлена бочками со смолой. Осталось только зиппой щёлкнуть.
За прошедшее после прибытия в Гданьск время станцию развернули и установили связь с Полоцком. Вот туда связисты и отстучали сообщение о своей возможной скорой гибели.
Тут почти одновременно случились два редких события: они поймали тестовую передачу моей станции из Берестья. Начали отвечать, повторяя врагу не сдаётся наш гордый... . И в город вошла дружина Сигурда.
Сигурд был взбешён. Что у него выражалось в сосредоточенном молчании, прерываемом короткими командами и выражениями типа: dritt, knulle и ass — старонорвежские аналоги моего факеншит .
Ярла волновали жена, казна, город... Но отряд к Русскому подворью он послал.
В окружении ярла есть люди, очень лояльно относящиеся к Всеволжску. Что не удивительно, учитывая чего мне это стоит. Среди всеобщей суеты, пожаров и уничтожения погромщиков радист Липок сумел отловить такого человека. Который сам видел, как на рассвете с косы приплыла лодочка. После чего Сигурд сказал:
— Ляхи — f kk deg (пошли в пешее сексуальное путешествие). Возвращаемся в Гданьск.
— Но...
— Князь Мешко встречен пруссами. Флот и армия уничтожены.
— К-как?!
— Как ни странно.
* * *
— Милый, ты меня любишь?
— Да...
— А как?
— Как ни странно .
* * *
Глава 764
— Ты кончила? В смысле: читать.
— Нет. А ты?
— А я кончил.
— В смысле: думать?
— Увы, принцесса, этот процесс... бесконечен.
— О боже! Но твой... твоя мысль... как-то... увяла.
— Не надейся. Моя мысль неувядаема. Просто надо... принять ванну, выпить чашечку кофе... А пока скажи — что будет дальше.
— Я?!
— Прошлый раз ты так кричала перед взятием Минска. Ты у нас кто? Стратегищица? Вот и стратигируй.
Я уже говорил, что принцесса в состоянии изумления выглядит очень привлекательно? Вот, изумляю. Тем более, что тут реально надо хорошенько подумать. Нет, не в том смысле как я только что...
Когда в товарищах согласья нет,
На лад их дело не пойдет,
И выйдет из него не дело, только мука .
Среди нас, товарищи, есть такие товарищи, которые нам совсем не товарищи .
Ну какой князь Вислицкий Казимир Болеславович мне — товарищ?!
Я это чётко понимал с самого начала. Ещё с писем Агнешки милому братику . И своё отношение к навязываемому мне крестовому походу не скрывал. Ляхи почувствовали — любви не будет и перешли к предоплате: отдали мне в пользование жену Казимира.
Ты ей ноги раздвигаешь, а нам войско поставляешь . Бартер.
Я подстилку принял. Теперь, как благородный человек, должен отработать. Услуги аристократической шлюхи и её сутенёра.
* * *
Чем-то похоже на историю графини Валевски.
Узнав, что Наполеон положил глаз на графиню, польская знать уговорила пани уступить императору: секс для Родины — патриотично и благородно. Марыся не долго сопротивлялась и дала. В смысле: согласие.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
