Волчица и пергамент. Том 9

В итоге семь государств, раскинувшихся на обширной территории, образовали империю.

Во главе империи стояли пять знатных аристократов и два архиепископа, этих семерых называли выборщиками, что означало их право избирать императора..

— Э-э... это, империя... она разве не на стороне Церкви? — спросила Миюри после краткого пояснения, вероятно, обратив внимание на двух архиепископов среди выборщиков.

Ханаан, покончив как раз со своим куском пирога, вытер рот тканью, лежавшей у него на коленях, и ответил:

— Всё не так просто, архиепископы, являющиеся выборщиками, гордятся своим происхождением от старой Церкви времён древней империи. Из этой гордости они не стремятся следить за решениями нынешнего папы. И не признают его власть.

Заметив, что сомнение не покинуло лица Миюри, Ле Руа сказал ей:

— Суть дела состоит в том, что это спор о наследстве между потомками великих предков. История Церкви — длинная.

Миюри ответила кивком на его откровенное мнение, что же до Ханаана, члена Церкви, то он откашлялся и продолжил объяснять, предпочтя, видимо, сделать вид, что он не услышал Ле Руа.

— Что до императора, то не было бы ничего более обнадёживающего, чем иметь его на твоей стороне, но только от выборщиков зависит, изберут ли его императором. Поэтому его будет трудно убедить, не справившись с выборщиками.

Рутея кивнула и, выставив ладони перед собой, будто не находя возражений, уточнила:

— Тогда, похоже, ты неуклонно нацеливаешься на королей и архиепископов, чтобы обеспечить их надёжную поддержку.

— Полагаю, если мы не сделаем это как можно быстрее, Церковь нам сможет помешать. И в таком случае, поскольку достопочтенная Рутея заботится о школярах, приехавших из разных мест, я подумал, что она должна хорошо разбираться в географии.

Даже если какое-то место на карте выглядело достаточно близким, горы или реки могли серьёзно замедлить продвижение. А если в том месте проводился бы большой праздник, местный землевладелец был занят своими делами, если не успеть до начала праздника, придётся терпеливо ждать, пока не будет исполнен долг гостеприимства.

В общем, следовало учесть самые разные сведения, принимая решение, откуда начать действовать.

Рутея пожала плечами, после чего она, Ханаан и Ле Руа приступили к обсуждению этих вопросов перед картой.

Глядя на происходившее, Коул ощутил, что битва на большой земле начнётся совсем скоро. Не будет преувеличением сказать, что успех на Вселенском соборе будет определяться числом союзников, которых удастся собрать.

Пытаясь упорядочить свои мысли, Коул вдруг обнаружил, что девушка сорванец, которую, как он ожидал, не могли интересовать подобные разговоры, как-то странно притихла. Посмотрев на неё, Коул увидел, что она что-то чертит угольком на листе бумаги. Он подумал, что она перечерчивает карту, но на бумаге почему-то оказался рисунок человечка.

— Что ты делаешь? — потихоньку спросил он.

Миюри серьёзно посмотрела на него.

— Мой брат наконец-то собрался напасть на королей, так?

— Я не буду нападать... Я буду убеждать.

— А это не то же самое? — Миюри, похоже, была искренне поражена его непонятливостью, она очертила круг перед грудью Коула зажатым в руке куском угля. — Брат, как ты не понимаешь?

— Мм... Чт-что именно?

— Надо же, и это мой брат... — покачала головой Миюри, потом наклонилась ближе к нему. — Ты Предрассветный кардинал, так? Вот и не одевайся так, ты должен одеваться подобающе!

Простая одежда, на которую Коул откладывал из своего заработка в Ньоххире. Коул полагал, что для человека, путешествовавшего по свету ради достижения соответствия Церкви правильному образу, лучшей одежды не найти, но Миюри, судя по всему, считала иначе.

— Знаешь, к тебе, с твоими растрёпанными волосами и в потрёпанной одежде, эти короли отнесутся с пренебрежением, будут презирать!

Коул тряхнул головой, стараясь убедиться, что это не сон, нет, он не спал.

И потом, у него на этот счёт было своё мнение.

— Послушай, Миюри. Верное ученье Божье — это неизменная истина, кто бы ни проповедовал. Неважно, как я выгляжу. Когда ты человек веры, они обязательно...

...обязательно прислушаются к твоим словам. Он оговорил этих слов, хотя верил в это. Потому что увидел, что не только Миюри, но и Рутея с Ле Руа внимательно смотрят на него.

— Только мой брат так думает, — Миюри преувеличенным жестом пожала плечами, вздохнула и указала угольком на Ханаана. — Даже братец Ханаан на моей стороне.

— Э, я... я... — забормотал Ханаан.

Работавший при Святом престоле, он не опротестовал напрямую её слова. Более того, любой по внешнему виду Ханаана мгновенно узнает в нём священнослужителя в его одеянии, освящённом вековыми традициями.

— Скорее, — сказала тогда Рутея, — это будет проявлением учтивости, когда имеешь дело с высокопоставленным человеком.

— Это ж... — пробормотал Коул.

Хайленд была единственной высокопоставленной аристократкой, с которой он был близко знаком, впрочем, принцессе были чужды внешние атрибуты. Однако, учитывая, что такие, как она, открытые и понимающие, встречаются редко, Миюри могла быть права.

С другой стороны, необходимость в дорогой одежде для проповедования Божьего учения могла быть хорошим поводом для Церкви не отказываться от своей алчности, не избавляться от своих грехов.

Коул задумался над этим противоречием, меж тем Миюри лихорадочно чертила углём, одевая человечка на бумаге.

— У великих рыцарей бывает действительно потрясный священник, который, стоя посреди поля боя, призывает благословение Божье. Он может выкрикнуть слово, по которому враги падают замертво, от его молитв Богу исцеляются раны его спутников, а когда он взмахнёт зажатым в руке Священным писанием, меняется самый облик земли вокруг. Ты должен быть таким!

Похоже, Миюри смешала вместе истории из жития святых, эпоса сражений и собственные грёзы, но Коул понял, что речь шла о капеллане.

— А, для Коула, наверное, не найти места для пошива одежды лучше, чем Акент. Здесь многие портные шьют для тех, кто хочет стать священником при семье аристократов, — сказала Рутея.

— Если хочешь одеться, как священник, я смогу тебе помочь, — добавил Ханаан.

— Тогда, если достопочтенная Миюри не будет против, я подыщу миниатюру военного капеллана, — заключил Ле Руа.

Даже если Ле Руа пошутил, Коулу, судя по всему, от новой одежды было не отвертеться. Взятых в дорогу средств, вероятно, не хватит, поэтому придётся связываться с Хайленд, и это заставило Коула ощутить неловкость. Тем не менее, посмотрев на руки Миюри, он мог не сказать:

— Священник — это не тот, кто носит здоровенный меч на спине.

Кажется, Миюри как-то не так представляла себе военного капеллана. Она с недовольным лицом посмотрела на Коула и буркнула что-то вроде: "Упражняться надо было".

Коул совершенно растерялся при виде её одержимости одеждой, в то время как ему этим никак не хотелось заниматься.

Миюри вдруг настороженно приподняла голову и выглянула из часовни. Мгновеньем позже Рутея посмотрела в ту же сторону, что и Миюри, а потом и Коул услышал чьи-то торопливые шаги.

Эта заброшенная часовня располагалась в переулке удалённого от центра Акента уголка, люди здесь практически не ходили. Раз так, шаги принадлежали тому, кто явно направлялся сюда, и, как и следовало ожидать, вскоре в дверь часовни постучали.

— Госпожа Рутея, к тебе пришли, — послышался из-за двери мальчишечий голос.

— Один из моих школяров... Ко мне пришли? — с подозрением переспросила Рутея, поднялась из-за стола и пошла ко входу.

Миюри, словно на всякий случай, схватилась рукой за ножны.

— Прости, — произнёс мальчик, открывая дверь, — мне говорили, что у тебя очень важное торжество, но он очень хотел немедленно увидеться с госпожой Рутеей.

Рутея отступила на шаг при виде человека, стоявшего позади мальчика. Возможно, потому, что волосам и бороде этого человека было позволено расти столько, сколько они захотят. Кисти его рук, выглядывавшие из плаща, были похожи на птичьи лапки, а глаза человека странно блестели. Если бы он не держал под мышкой большую книгу, Коул принял бы его за нищего.

— Ты с достопочтенной Рутеей!? Какой молодой! — воскликнул человек, от удивления его пышная борода распушилась, он тут же расправил плечи. — Мы прежде не встречались. Я Пьер из Ашьюредзи. Я получил письмо от достопочтенной Рутеи и не мог ждать!

Итак, его звали Пьером из Ашьюредзи. У него под мышкой была толстая книга, а в руке длинная палка, которую он использовал в качестве посоха, верный признак того, что он путешественник. Его спина горбилась под грузом взятого на себя долга, а ноги были босы.

Первой мыслью в голове Коула было: "Это странствующий проповедник".

Говорят, что некоторые из этих священнослужителей с такой страстью повторяют проповеди вновь и вновь, что входят в раж и проповедуют даже камням вдоль обочины дороги.

Жара и холод были попутчиками на его пути, даже Рутея ощутила испытываемый им гнёт времён года.

— Существуют в мире благородные воины Божьи, которые борются за справедливость в этом погрязшем в прегрешениях мире, и это внушает истинную надежду!

— А, да, это... спасибо, — растеряно пролепетала Рутея.

Если бы её хвост был выпущен сейчас, он бы плотно прижался к её животу.

Ханаан словно хотел вскочить и помочь Пьеру, Ле Руа улыбался со счастливым видом, а Миюри что-то бормотала себе под нос и хмурилась, как будто архаичная манера речи Пьера её зацепила.

— Я же, недостойный, однако, не смог даже откликнуться на просьбу достопочтенной Рутеи помочь её школярам, отчего мне стало стыдно. Поэтому я призываю действовать в соответствии с Божьим учением, дабы впредь не ведать стыда!

Вероятно, ясный голос Пьера был отработан многочисленными проповедями. Он сделал два шага вперёд, подойдя к Рутее почти вплотную.

— Достопочтенная Рутея, придём же на помощь достопочтенному Предрассветному кардиналу прямо сейчас!

— А, да... однако, почтенный Пьер, может, тебе было бы сначала почиститься с дороги от пыли, — необычайно робко предложила Рутея.

Можно было подумать, что Пьер говорил о разгоравшейся битве, решающее сражение в которой — Вселенский собор — было ещё впереди, а сейчас следовало собрать союзников, имевших схожие убеждения.

Но Пьер покачал головой:

— Нет-нет, нельзя тянуть! Предрассветный кардинал сражается, пока мы тут этим всем занимаемся!

— Почтенный Пьер, этот самый Предрассветный кардинал... — попыталась успокоить его Рутея и оглянулась на Коула.

Тот поднялся, подумав, что ему ничего не оставалось, кроме как вмешаться, чтобы успокоить распалившегося Пьера.

— Я и сам это слышал! — на свой лад подхватил слова Рутеи Пьер. — В этом злобном кафедральном городе Эшьютадте! Там они сражаются против Предрассветного кардинала, так чего же этого не делаем мы!?

— Э... э?.. — прозвучал чей-то, Коул не разобрал чей, растерянный голос.

— Идите, пойдём же защитить Святое учение! Ради Тота Коула — святого, ниспосланного Господом, и ради праведного учения Господнего я с радостью лягу ступенью под ноги Предрассветного кардинала!

Пьер из Ашьюредзи, странствующий священник-бородач, выкрикивал призывы, размахивая руками и топоча ногами по полу. Но не его несколько чрезмерное возбуждение вызывало растерянность и недоумение у собравшихся. Рутея, до сих пор пятившаяся от Пьера, теперь шагнула к нему.

— Что это значит? — спросила она.

Молчал не только Ханаан, молчала даже Миюри, и в опустившейся тишине вдруг прозвучал звук, показавшийся неуместным. Это Ле Руа похлопал себя по лбу.

— Похоже, кто-то тебя опередил.

"Опередил?" — недоумённо повторил про себя Коул. Похоже, недоумение почувствовал и пылкий странствующий проповедник, стоявший напротив Рутеи:

— Это ты о чём? Разве достопочтенная Рутея не собирает союзников для Предрассветного кардинала, чтобы бороться против соборного города Эшьютадта?

Будь самообладание Рутеи немного слабее, на её голове наверняка показались бы волчьи уши. Она резко повернулась к Коулу и Миюри с очень обеспокоенным лицом — вы, что, задумали что-то такое? И тогда:

— Достопочтенная Рутея, разве те, кто за тобой стоит, не заодно с тобой?

Обросшее лицо этого человека выглядело суровым, его речь казалась более устаревшей, чем у Ле Руа, что, возможно, было свойственно людям, прочитавшим слишком много книг. Однако Коул в его взгляде на Рутею и на самого Коула увидел под его бородой лик на удивление добросердечного священника из церкви, прихожане которой очень его любят.

— Это меня слишком расслабило, — произнёс Ле Руа, поднимаясь из-за стола. — Это самозванец, взявший имя преподобного Коула.

И книготорговец взял последний кусок пирога и, надувая щёки, тут же съел его под взглядами всех остальных.

Рутея с Ханааном повели горячившегося Пьера в "Синюю тыкву", чтобы успокоить его и сделать определённую паузу. Ханаан, разглядев натуру Пьера, остался с ним, чтобы поднять сложный богословский вопрос, в который Пьер вцепился, как голодный сом. Тогда Рутея не слишком вежливо сказала обоим, что когда они доберутся до постоялого двора, они смогут предложить школярам, желавшим учиться, задать им любые вопросы.

Проследив, как неугомонный Пьер с провожатыми исчез в переулке, Миюри взяла на себя инициативу задать Ле Руа интересовавший её и Коула вопрос:

— Что ещё за самозванец, строящий из себя моего брата?

Голос Миюри прозвучал спокойно, но вид у неё был такой, словно она не находила себе места, поэтому Ле Руа проворчал ей успокаивающе: "Ладно, ладно", и они вернулись в часовню.

— Просматривая летописи городов, нет-нет да и найдёшь подобные случаи, а уж в летописях больших городов всегда встретишь одну-две истории о казнённых из-за этого.

Ле Руа наполнил один кувшин вином, другой виноградным соком и вернулся с ними за стол к Миюри. Коул похлопал Миюри о спине, и та, желавшая услышать продолжение рассказа Ле Руа, неохотно села на стул.

— Ты имеешь в виду подражательство, так? — спросил Коул, уже слышавший о подобном.

Когда в житиях какой-нибудь святой проповедовал одновременно в двух городах, это признавалось чудом, но если воспользоваться здравым смыслом, то самозванцев могло быть сколько угодно. Достаточно многие таким образом собирают у людей деньги и еду, что позволяет им до поры до времени есть и пить за их счёт. В каждом городе объявлялись незаконнорожденные дети императора или знатные аристократы, без вести пропавшие в бою, а человека, выдававшего себя за короля далёкой страны, о которой никто никогда не слышал, повесили за это.

Случалось даже, что некоторым удавалось, пользуясь подобным обманом, занять трон какой-нибудь страны, чтобы править ей долгие годы.

Однако Коул не мог избавиться от ощущения, что здесь что-то не так. Ведь этот самозванец лгал только о своём имени.

— Имя Предрассветного кардинала стало очень известным, — с немного неловкой улыбкой произнёс Ле Руа и отпил немного вина. — Во время этого шума с госпожой Рутеей преподобный Коул, полагаю, уже немного сам понял это. Теперь, если преподобный Коул захочет, ему остаточно протянуть руку, чтобы обрести власть над человечеством.