A Second Chance часть 9

— А что имела в виду твоя мама, когда сказала, что Макгонагалл никогда не писала ей?

Сириус ухмыльнулся.

— Минни точно знала, кто мои настоящие родители, Гарри. Всякий раз, когда меня оставляли после уроков, или я попадал в неприятности, или совершал что-то, о чем, по ее мнению, стоило узнать моим родителям, она посылала весточку Фи и Монти. На первом курсе она перестала писать моим настоящим родителям.

Гарри кивнул.

— Я рад, что они у тебя были.

— Я тоже, — печально сказал Сириус.

— Ты скучаешь по ним, — тихо сказал Гарри.

— Как будто я потерял конечность, — признался Сириус, улыбаясь Гарри. — Они бы тебя ужасно баловали и очень любили. Они были лучшими людьми, которых я когда-либо встречал, и они просто пригласили меня в свой дом, не задавая вопросов... Я никогда в жизни не чувствовал себя таким желанным. В тебе много от них. У тебя такое же щедрое сердце, как у твоей мамы, и ты всегда такой, когда смотришь на кого-то, кто напоминает мне Монти. Этот доверчивый взгляд, который говорит кому-то, что все будет хорошо и что он может тебе доверять. Это хорошее качество.

Гарри улыбнулся ему.

— Спасибо, что поделился этим со мной, дядя Сири. Жаль, что я с ними не познакомился. Видя их, когда я... Я чувствовал себя любимым.

— Они бы из тебя все дерьмо выбили!

Он ухмыльнулся.

— И как будто ты этого не делал?

Сириус улыбнулся и обнял сына за плечи, поцеловав его в щеку.

— Я люблю тебя. Я знаю, что ты взрослеешь, и я знаю, что ты больше не хочешь рассказывать мне все, и я должен это принять. Я не могу обещать тебе, что не буду вмешиваться в твои личные дела, но я могу пообещать не приставать к тебе с этим после того, как ты скажешь мне "нет". Если ты не хочешь говорить о том, что произошло с Мэнди, это тоже нормально.

Гарри наклонился к Сириусу.

— Я просто... Я не предвидел этого, дядя Бродяга, а должен был предвидеть. — Он отстранился и отошел к окну, выглядывая на задний двор. — Мы... Она мне нравится, дядя Сири. Мы даже...

— Ты даже что? — Спросил его Сириус, не сводя глаз с высокой, худощавой фигуры своего сына. Теперь он был молодым человеком, подумал он, больше похожим на мужчину, чем на ребенка. Он заметил, как при этих словах его шея покраснела.

— В Греции мы... на нас все еще были купальные костюмы, но мы... немного покачались, и... это было просто потрясающе.

Сириус слегка ухмыльнулся. Он испытывал странную смесь гордости и ужаса, которые не был уверен, как отличить.

— Тебя трахнули насухо? У вас обоих был оргазм?

Шея Гарри приобрела более темный оттенок красного.

— да.

Сириус положил руку Гарри на плечо.

— Как я уже сказал, ты взрослеешь. Она была первой?

Он кивнул.

— да. И мы сделали это всего один раз.

— Гарри, я чувствую, что, вероятно, я не тот человек, с которым стоит разговаривать о сексе и о подходящем моменте. Я всегда первым встреваю в секс, и у меня это не всегда получалось. Захира — исключение из этого правила, и... Я не хочу, чтобы ты действовал слишком быстро. Я знаю, что с моей стороны это звучит немного лицемерно, но просто выслушай меня. Секс — это достижение той разрядки, того мгновенного удовлетворения, которое приходит при оргазме. Это связано с удовольствием, но это также должно происходить между двумя людьми, которые что-то значат друг для друга. Жизнь с Зи научила меня этому. Гарри, заниматься сексом всухую — это хорошо, я знаю, но ты все равно должен быть осторожен. Особенно в купальниках, все еще существует риск того, что девушка забеременеет.

Гарри закрыл глаза.

— я знаю. Я не знаю, готов ли я... заняться сексом и... Я знаю, что я тоже не был готов заняться сексом с Мэнди, я хочу, чтобы это было так... Не знаю, это должно быть что-то особенное, верно?

— Верно, — с улыбкой согласился Сириус. — И только тогда, когда вы с партнером будете готовы. — Он на мгновение замолчал. — Ты можешь не отвечать, но это причина, по которой Мэнди порвала с тобой? Перепихон? Ей не показалось, что ты действуешь слишком быстро?

Гарри покачал головой.

— Нет, это она начала... это, значит, нет. И мы не... ни разу после Корфу, мы просто целовались, много раз, и... нет, она сказала, что... она сказала, что я влюблен в Джинни.

Сириус удивленно приподнял бровь.

— Неужели?

Гарри уставился себе под ноги.

— Я не знаю.

Сириус хлопнул его по плечу.

— Ну, я думаю, тебе нужно время, чтобы разобраться в этом. Но помни, не отнимай у себя слишком много времени, потому что этот маленький "спитфайр" не собирается ждать тебя вечно.

— Ты думаешь, она ждет меня? — спросил он, украдкой взглянув на Сириуса из-под своих длинных ресниц.

Сириус ухмыльнулся.

— Удели немного времени себе, Гарри, и подумай, чего ты хочешь. Вот что важно. Как только ты это поймешь, поговори с Джинни и расскажи ей, что происходит. Ты продолжаешь говорить, что она твоя подруга, что ж, не важно, что ты решишь, как твоя подруга, она заслуживает того, чтобы знать. Подумай об этом.

Гарри кивнул, не сводя глаз с Сириуса.

Это звучало как хороший план.

* * *

Когда в то воскресенье днем Гарри вернулся в школу, он был немного погружен в свои мысли. Джинни занимала все его мысли, как и вся информация, которой поделился с ним Сириус. Маркиз Сомерсет — это казалось немного ошеломляющим. Не говоря уже о предупреждении, которое Сириус сделал ему перед отъездом.

— Некоторые девушки будут охотиться за тобой из-за твоего титула, Гарри. Будь осторожен с ними; чем старше ты становишься, тем более вероятным холостяком высокого ранга ты становишься, и девушки будут стекаться к тебе.

Гарри на самом деле не знал, что с этим делать, и решил, что лучше не думать об этом. Когда он вышел из комнаты Ремуса и направился обратно в Гриффиндорскую башню, в его руках были метла и сумка для квиддича. Он нашел Невилла в комнате общежития, который рылся в своем сундуке.

— Привет, Нев.

— Привет, Гарри, — сказал Невилл, бросая за спину пижаму. — Ты не видел мой учебник истории?

Гарри покачал головой.

— Нет, извини.

Невилл вздохнул и порылся поглубже в своем сундуке.

— Эй, Нев, ты знаешь обо всех этих, ну, знаешь, благородствах и прочем?

Невилл высунул голову из своего сундука и почесал подбородок.

— Ты имеешь в виду Камбрию? — Гарри кивнул, и он улыбнулся. — Да, я думаю, что это немного пугает. Я имею в виду, ты же знаешь, что бабушка всегда просила домашних эльфов называть меня "милорд", с тех пор как я был ребенком. Дядя Элджи просил меня помогать ему с бумажной работой и другими мелочами последние два лета.

Гарри кивнул.

— Дядя Сириус только сегодня рассказал мне. Я имею в виду, я всегда знал, что мои родители были богаты и все такое, и я знал, что дядя Сири был виконтом, но... Ух ты.

Невилл сочувственно улыбнулся ему.

— Немного ошеломляюще, да? — Он встал и пересел на кровать своего друга. — Все не так плохо, как ты думаешь. В основном это небольшие роли, которые мы играем. Формально мы являемся посредниками между ведьмами и волшебниками в нашем графстве, чтобы они могли говорить с Министерством магии от их имени. Большинство из них больше не обращаются к нам за помощью, поскольку министерство стало более современным. Поскольку у нас есть богатство, наша обязанность — помочь защитить наше графство, если понадобится, и бабушка говорит, что это касается и магглов, которые могут жить рядом с районом, подвергшимся нападению. По словам бабушки, как глава семьи Лонгботтомов, я несу ответственность за то, чтобы окружающие меня люди были в безопасности и не причиняли им вреда. В старые времена это означало формирование армий и использование нашей магии для их защиты, но теперь это наши голоса, и мы используем их в Визенгамоте и Британском парламенте, если это необходимо. Бабушка говорит, что ни один Лонгботтом не заседал в британском парламенте с тех пор, как умер мой дедушка, а мой папа никогда этого не делал. Она считает, что я должен занять свое место, когда достигну совершеннолетия. В маггловском мире это восемнадцать, но она рекомендует подождать, пока мне не исполнится двадцать один, когда я получу свое место в Визенгамоте, но она намекает, что, возможно, мне стоит принять присягу пораньше и поучиться чему-нибудь.

Гарри почесал зудящий подбородок, осознав, что снова зарос щетиной. Он обнаружил, что теперь ему приходится бриться чаще, и ему это не слишком нравилось.

— Я не уверен, что разбираюсь в политике. Дядя Сириус так хорош в этом, — Невилл кивнул. — Да, я тоже. Но бабушка говорит, что большинство ведьм и волшебников здесь только для того, чтобы голосовать и участвовать в процессе принятия решений. Кроме того, по словам моей бабушки, Сириус — политический гений.

Он усмехнулся.

— Да, я думаю, что он вроде как такой и есть. От этого все кажется не таким страшным.

Невилл ухмыльнулся.

— Сириус просто свалил все это на тебя, да?

Он пожал плечами.

— И да, и нет. Я имею в виду, что кое-что из этого я знал, но он более или менее рассказал мне о моем официальном звании и о том, кем я стану, когда мне исполнится семнадцать. Он говорит, что будет учить меня понимать, как все работает и как справляться с моей ролью. Завтра, в свободное от работы время, мы собираемся сходить в Гринготтс и посмотреть, что находится в моих хранилищах.

Невилл кивнул.

— Звучит забавно. Как ты думаешь, Сириус не будет возражать, если я попрошу его помочь мне разобраться с моими инвестициями? Бабушка просто оставляет все на усмотрение гоблинов, что, я думаю, прекрасно, но я думаю, что тоже хотел бы понять, как все это работает.

Гарри пожал плечами.

— Ему бы, наверное, понравилось. Он, как ни странно, увлекается такими вещами.

Невилл ухмыльнулся.

— Отлично. Я напишу ему сегодня после ужина. — Он вздохнул и оглядел свою грязную постель с разбросанными повсюду вещами, прежде чем вернуться к своей кровати, чтобы продолжить поиски. — Почему я не могу вспомнить, куда я положил эту проклятую книгу?

Гарри улыбнулся ему и вытащил волшебную палочку.

— Акцио Учебник истории Невилла.

Книга, о которой шла речь, вылетела из-под кровати Рона и приземлилась перед Гарри.

Невилл вздохнул.

— Почему я об этом не подумал?

Гарри усмехнулся и бросил книгу другу, убирая свои принадлежности для квиддича.

— Не мог тебе сказать.

— Кстати, Гермиона сказала, что вчера в тебя попал бладжер, потому что ты не мог отвести глаз от Джинни?

Гарри многозначительно посмотрел на него.

— Гермиона сама не знает, о чем говорит. Я наблюдал за отборами в охотники, а не за Джинни.

— Не все время, — с усмешкой ответил Невилл. — Мэнди уже должна была заметить.

Гарри сдул челку с волос.

— Да, она... она порвала со мной прошлой ночью.

Улыбка Невилла угасла.

— Прости, Гарри.

Гарри покачал головой.

— Нет, она была права. Может, я наблюдал за Джинни и... Разбуди меня за ужином, ладно? Мне нужно немного поспать.

Невилл кивнул, когда Гарри разделся до трусов и забрался в постель, натянув одеяло до подбородка.

— Сойдет. Но Гарри? — Гарри повернулся, чтобы посмотреть на Невилла, пока тот говорил. — Не позволяй Дину опередить тебя на финише. Мне нравится этот парень, но если мне придется выслушивать его рассказы о роскошных сиськах Джинни после того, как он их потрогал, я ему врежу, и, честно говоря, ты можешь его убить, Гарри фыркнул.

— Джинни не поддастся чарам Дина, она умнее.

Невилл только уставился на него.

— Нет, если кто-нибудь уже пошевелит задницей и пригласит ее на свидание.

— Нев...... Джинни не нравится, что я такой.

Невилл покачал головой.

— Знаешь, Гарри, иногда ты действительно бываешь тупым, не так ли?

Гарри только смотрел ему вслед, пока его друг выходил из общежития с учебником истории в руках, и качал головой. Невилл, по его мнению, не понимал, о чем он говорит. Он воспользовался своей волшебной палочкой, чтобы задернуть полог на кровати, засунул палочку под подушку, а потом закрыл глаза и отключился, словно свет, и все его сны были о Джинни.

* * *

Когда на следующий день начались занятия, Гарри чувствовал себя довольно отдохнувшим. Он лег спать вскоре после ужина и проснулся около четырех утра совершенно бодрым. Желая выплеснуть немного энергии, он улизнул из своего общежития и отправился на пробежку по квиддичному полю сначала в своей анимагической форме, а затем и в своем собственном обличье. Он принял душ и оделся на весь день, а затем спустился с папкой, которую дал ему Сириус, в гостиную, чтобы изучить ее до тех пор, пока не наступит время завтрака.

Гарри открыл папку, улыбаясь при виде своего фамильного герба на обложке. Сбоку были сделаны пометки мелким убористым почерком, который он не узнал.

Фамильный герб Поттеров:

? Золото на краю шлема, золотые кисточки, золотая лента с фамилией и золотой гиппокамп символизируют щедрость и возвышенность ума.

? Серебристо-белые перья и три белые лапчатки символизируют мир и искренность.

? Черные перья, черный щит и черные горностаи символизируют постоянство или скорбь.

Красный контур шлема и красная кайма ленты с фамилией символизируют военную силу и великодушие как воина, так и мученика.

? Лапчатка символизирует Розу Венеры, материнскую любовь.

? Горностаи олицетворяют благородство и достоинство.

? Гиппокамп (или морской конек) символизирует важные партнерские отношения между мужчинами и женщинами; терпение, безмятежность и настойчивость; доблестных людей с естественным желанием помогать людям, особенно тем, кто не может по-настоящему помочь себе сам; олицетворяет защиту, негибкость, дружелюбие, удовлетворенность, высокое восприятие, щедрость или умение делиться, а также прочная связь с водной стихией.

Гарри с удивлением уставился на надпись. Многое из того, что было изображено на его фамильном гербе, на самом деле было похоже на него, что его невероятно удивило и немного расстроило. Он перевернул страницу, где было изображено генеалогическое древо с подробным описанием рождений и смертей членов его семьи. Он с интересом просматривал множество имен, перелистывая страницу за страницей, пока не наткнулся на свое собственное имя, нацарапанное каракулями. Кончик его пальца на мгновение скользнул по буквам, прежде чем перейти к следующему.

Тот же неровный аккуратный почерк заполнял весь пергамент:

Важные персоны Поттеров:

Линфред из Стинчкомба — самый ранний известный предок, живший в 12 веке в деревне Стинчкомб, графство Глостершир. Он был известен как довольно эксцентричный и рассеянный человек, но с добрым характером и приветливостью, которые вызывали у всех симпатию. Соседи-магглы часто навещали его в поисках лекарств от своих недугов, и он выращивал собственные ингредиенты в своем саду. Его прозвали "Гончар" за изобретение множества лекарственных снадобий, включая зелья, которые превратились в те, что мы используем сегодня, такие как Скеле-Гро и Перечное зелье. У него было семеро детей, и после его смерти каждый из них остался весьма состоятельным человеком.