— Да, золотой город, артэонский город-полис одно из главных чудес Преферии, я слышал о нем уже давно, — прокашлявшись после лимонада, пробубнил он, вернувшись в свою мрачную закрытость.
— Пока мы находимся в военной зоне, но там за стеной вас ожидает один из огромнейших артэонских городов не только Преферии, но и всего артэонского мира. Город — государство. Хотите увидеть его изнутри?
— Не знаю... убегая... одной из целей моего побега было увидеть чудеса мира артэонов. Но сейчас...
— Хотите, — настойчиво произнесла она, упершись в него взглядом. — Сейчас вы прибываете во временной угнетенности ввиду не оправдавшихся ожиданий. Вам кажется, что в мире этом больше нечего хотеть и не к чему стремиться, но все это временное, вызванное стрессом... являющееся следом от всего пережитого оставленным внутри, — начав строгим не принимающим возражений тоном, постепенно смягчалась она. — Ваш разум запутался, увяз во всей этой мрачности осевшей внутри. Но истинный вы где-то там, в глубине, еще живы. Тот мальчишка, вырвавшийся из плена Волчьих гор, вопреки всем опасностям отправившийся познать этот мир, он основа вашей сущности, лишь отошедшая на второй план. Вам сейчас нужен лишь повод, зацепка в жизни чтобы внутренне восстать. Что я вам и предлагаю. — Выправив голову не поднимая глаз, отражая внутреннее ею посеянное замешательство, он напряженно задышал. — Армидея, та самая, бесспорно великая, готова вас принять, и она здесь за стеной, в шаге от вас. Загляните внутрь себя и спросите: хотите ли вы отказаться от ее посещения, лишив свою жизнь этого приятного наполнения? Ведь иначе ваш побег, все пережитые в пути мучения окажутся бессмысленными, — видя, что побеждает, причем с легкостью, заиграла она в лице удовлетворенной улыбкой.
— Ну, хорошо, — кивнув, примирился он. — Все равно терять мне уже нечего, — посмотрев на нее отчаянным согласным взглядом, после слома внутреннего сопротивления тяжело дыша.
— У нас строгий карантин, людей к себе просто так мы не пускаем, — приковала она к нему серьезный взгляд, в пальцах руки согнутой в локте сжав ручку-роллер непонятно зачем взятую со стола. — К счастью вы не человек. В физиологическом, биологическом плане вы полностью подобны нам, ваше тело также избавлено от всего животного и мерзкого. Но вот во внутреннем устройстве у артэонов есть серьезное отличие. Опираясь на частицу Духа сокрытую внутри, мы имеем полную власть над своими эмоциями. Внутри нас разум от безумного тела полностью отделен и стоит над ним. В случае необходимости я могу полностью отключить эмоции и смотреть на мир одним лишь разумом, избежав миллионов ошибок, избавив себя от тысяч глупостей. Также в моих силах разумно направлять развитие эмоциональной составляющей: блокировать все негативное, развивая все лучшее. Вы же в этом плане полностью подобны человеку. Эмоции протекают внутри вас с естественной неконтролируемостью и в силу ситуации могут взять над вами полный контроль, полностью затмив разум, что делает вас хаотичным непредсказуемым, то есть опасным для нас. Ведь для нас, во внутреннем мире — за стенами нашего города — гнев и тем более насилие, даже злые мысли неприемлемы ни в каком виде. Понимаете теперь для чего вся эта беседа? Нам нужно убедиться в вашей адекватности и нормальности, — пояснила она ровным деловым тоном, не проронив ни одной эмоции.
— Теперь понимаю, — сглотнул он, стыдливо сжавший в руках стакан на дне которого плескался лимонад, который выпил одним большим глотком.
— Продолжим беседу, хорошо? — смотрела она на него с надеждой. Он, сжимая в руках пустой стакан, понимающе кивнул, не поднимая мрачный взгляд.
— Переходим к главному: почему именно вы сбежали из дома? Какая безысходность, которой не может не быть, заставила вас пойти на этот шаг, отправиться в это опасное странствие, чудом не стоившее жизни?
— Вы правы, — удрученно нарушил он секунды тишины, — Вечномерзлый лес это крохотный островок среди гор, жить там все равно, что быть пленником... К тому же большую часть жизни мы существуем в границах своей единственной деревни, в глубине этих замороженных чащоб... — он смолк едва сдержав: 'и лучше бы мне было там и оставаться'. — Понятно, причина во мне, это со мной что-то не так. Все остальные мои соплеменники просто жили и живут, занимаясь повседневными хлопотами, для них все нормально... Если говорить как есть то... Мой отец... Стоп, надо начать раньше. Меня, как и полагается, женили в пятнадцать лет, особо ни о чем не спрашивая. Как и всякие молодые мы с ней съехали в крайнюю хату, которую с мужиками заранее облагородили. До появления детей, до становления семьи мы должны были жить в этой ледяной коморке, прежде чем переехать в ее родовой дом, как было условлено. И вот мы поселились в этой халупе и... мне следовало сделать с ней детей, понимаете? Но я так ни разу ее и ни коснулся, — погрузившийся в мучающие темы, вдобавок к мрачности он болезненно нахмурился.
— От роду мне сейчас уже двадцать. Пять лет, целых пять лет я держался. Вам не представить через что мне пришлось пройти за эти годы... Не поймите неправильно, вот сейчас сидя здесь я не понимаю почему был таким идиотом, против чего я бунтовал я не понимаю, сейчас не понимаю. Но там... мне не хотелось видеть своих детей Людьми Волка или еще страшнее отдать их в качестве жертв безумному Духу. Да и как это так? Без эмоций, чувств, так же нельзя. Они, наши отцы сами все решают, сводят нас как зверей, главное только чтобы мы размножались, чтобы для Духа был прокорм с запасом... как мне кажется. И вот устав терпеть мой отец сказал, что убьет меня, дабы избавиться от позора, если до лета моя супруга не забеременеет. Да. Я сам виноват... — от взгляда на расстоянии на свое былое поведение, мысли и дела, сейчас его глаза наполнились слезами раскаяния. — Фактически издевался над отцом, сводил его с ума, вот и получил результат. Не знаю, почему я не смог заткнуть все это... весь этот норов и жить как все, делать, что требуют старшие. Но не смог, решил поддаться глупости. Понимаете, в итоге у меня не оказалось выбора, и вот я здесь.
— Меня напрягает ваше отношение к Духу... — проникшаяся непрофессиональным внешне никак не проступающим сочувствием, желая быстрее оставить пациента в покое, спешила она прояснить главное для себя.
— Таргнер безумец, — пальцами отирая слезящиеся глаза, категорично вставил он. — Какой нормальный Дух поселится где-то в каком-то жутком лесу, скует его вечными снегами, вместо артэонов наплодит себе каких-то номаков... вернее артэоны у него есть, но они волки, а не люди.
— Как ни крути Духи сверхразумны, термин 'безумец' к этим существам не применим, — снизившись почти до шепота, произнесла она, в ожидании согласия глядя на печальные глаза.
— Я понимаю, вам с Духом повезло, и... мое недовольство не распространяется на всех на них. Я же не дурак чтобы ненавидеть теперь всех Духов, — осознав предъявляемое обвинение, воспылал он удивлением во взгляде на нее. — Послушайте, я все понимаю и ведь ничего не прошу. Мне ничего от вас не нужно, — полностью открыто смотрел он ей в глаза. — Я могу просто уйти, отпустите меня и больше никогда не увидите.
— Тише-тише, успокойтесь. Простите, я допустила ошибку, — спешила оправдаться она, выставленной в сторону собеседника рукой на расстоянии как бы прижимая его к креслу, призывая сидеть и не делать лишних движений. Не таящий внутри ни капли зла, он почувствовал себя неловко, хотя бы из-за повысившегося голоса, вновь опустив глаза и насупившись, только теперь виновато. — Поймите, вам некуда идти. К суровой жизни, что за нашими стенами вы не приспособлены, вы ничего не знаете о нашем 'большом мире'. Вернуться домой не сможете, да и не захотите. 'Где-нибудь там' вы просто умрете, отпустить вас значит убить. А наша разумность обязывает нас вам помочь, — аккуратно с долей сожаления обрисовала она положение вещей.
— Значит я все-таки пленник, в силу вашей разумности, — исказился он умиротворенной улыбкой, получив ответ на главный вопрос.
— Можно сказать и так. Никуда мы вас не отпустим, — она улыбнулась одними губами. — Давайте переходить к самому сложному и заканчивать. Расскажите мне, пожалуйста, подробно, если сможете, обо всем, что приключилось с вами. Обрисуйте ужасы 'большого мира', в результате череды которых вы оказались здесь.
— Но мне придется нелестно высказаться о ваших солдатах, — тяжело сглотнув, не желая ее как-то обидеть, предостерег он.
— Понятно. Они защищают нас от внешнего безумия, противопоставляя ему свое... Как военный психолог я прекрасно знаю кем являются наши солдаты за пределами городских стен, поэтому не бойтесь, говорите как есть, — взглядом выражая понимание, приготовилась она слушать.
— Перебравшись через гору, не замерзнув, не разбившись чудом я, спустился в Туманную лощину, что на окраине Страны Ворона, почти у побережья. Там находится забытая остальной вороньей Страной маленькая деревушка Синевел, туда по договоренности спускаются наши мешочники, именно там они обменивают наши товары. Прихватив с собой несколько бутылок синецветной настойки — главного из того что нужно скупщикам, я выторговал себе пару суток отдыха в тепле и перелет на одной из их гигантских птиц. Они согласились отвезти меня до границ своей Страны, чтобы я там не шастал, сообщив, что вглубь Арвлады они не летают. На огромной вороне меня провезли над холмистой страной, высадили у леса за ее пределами с полным рюкзаком провизии, дав карту и объяснив путь. Я долго брел по лесам в северном направлении... Заблудился, само собой. День, наверное, на десятый вышел к дороге... услышал звук приближающегося... каравана? Так, наверное, правильно, как и положено дикарю испугался и бросился бежать, спрятался в кустах... А ведь я... всегда мечтал о том, как окажусь на свободе, увижу то, о чем рассказывал дед — мир наступившей весны. Но добравшись до него, — он горько усмехнулся, — я был так измотан, побывав в шаге от смерти перебираясь через гору, что мне вся эта красота оказалась безразлична. Сидя в темноте, в полном одиночестве, стуча зубами от холода, вместо привычного волчьего воя, слыша хоть и нечастые, но жуткие голоса ваших лесов, прибывая в ужасе, вот только тогда я осознал что натворил.
— Назад дороги нет, вам сейчас нужно думать о том, что делать дальше, — подбадривала она.
— Да понимаю, — согласно кивнув, корящий себя за жизненное безрассудство поджал он губы. — И так... я смотрел на караван из-за кустов. Там были ваши громилы, в золотистых доспехах...
— Бронекостюмах, неудобные тяжелые доспехи это у примитивных людей. Рост каждого из наших солдат не ниже двух метров. Армидею, наше общество в артэонском мире отличает более глубокое вмешательство Духа в естественные процессы. Артэонские социумы подобные нашему в шутку даже называют муравейниками. Аркей наш Дух, вмешиваясь в процесс формирования плода в утробе матери, не только изменяет внешность, делая красоту будущего артэона фактически произведением искусства. Но также анализирует, скажем так, психические основы будущего ребенка заранее распределяя социальные роли. Мальчики способные в будущем выдерживать колоссальные физические и психические нагрузки у нас сразу рождаются солдатами, получая сильное тело с укрепленными костями, быстро развивающейся мышечной массой. В итоге все они вымахивают в двухметровых, как вы сказали 'громил', — на ходу просвещала она его.
— Не знающих жалости.
— Ну а куда деваться — жизнь такая. И так вы увидели военную колонну?
— Да, там шли ваши солдаты, пешком и верхом... вроде бы на конях. Вооруженные копьями длинными щитами они вели множество людей, если судить внешне, а эти... люди, были узниками, пленниками? Одетые в кандалы, скованные одной длинной цепью друг с другом, — с вопросом смотрел он на нее.
— Этапирование. Скорее всего, это были осужденные, перегоняемые в тюрьму.
— Эти осужденные они как понятно обычные люди. Но, мы разве не на артэонском севере, не в стране артэонов Арвладе? — в непонимании искривил он брови.
— Вы ознакомились с нашей историей, историей Арвлады? СБК — Страна Белого Камня — первое из преферийских артэонских государств, основанное детьми Духа Баура — создателя Преферии. СБК когда-то давно начала страшную войну, — она замолчала, ожидая поправки от собеседника, но тот был весь во внимании. — Точнее сказать то была не война, а полноценный геноцид, — сама она прояснила, на секунду глаза опустив.
— Да странно, почему вы называете это войной, — поняв ход мысли, пустился он в рассуждение. — Ведь вы фактически подчинили себе магию, за вами стоят Духи, вы превосходите людей во всем. Как я понял. Они дикие, слабые ничего не могут вам противопоставить.
— Так или иначе, в ходе операции 'Создание Арвлады' в процессе молниеносного удара все незначительные очаги людского хаоса на нашей нынешней земле были уничтожены, — ее голос ощутимо охладел. — Силами СБК преферийский север от людей кроваво и жестоко был отчищен. Те несчастные из них, что не были уничтожены, в итоге бежали на юг, а в рамках Северной Половины Преферии была провозглашена артэонская страна Арвлада, внутри которой сегодня мы можем чувствовать себя в безопасности, гармонично спокойно жить, изолировав всю дикость и животность на юге. 'Артэонская страна' вовсе не означает, что здесь живут одни только артэоны. Арвлада это от того что артэоны здесь прежде всего правят, — разъясняя выдержала она паузу дав переварить озвученную информацию, одновременно следя за реакцией пациента, который не поднимая глаз все также был весь во внимании.
— Так уж повелось что мы артэоны будучи разумными всегда помогали обычным людям если те соглашались на статус 'младших братьев'. В современном мире люди миллионами живут под нашей защитой и строгим разумным началом. В СБК как в классическом артэонском государстве на десять миллионов артэонов приходится где-то около пятнадцати миллионов людей. В Белокаменной земле обычные люди живут общинами в деревушках, без разделения на бедных и богатых, все необходимое для себя добывают, выращивают сами, честным трудом. Артэоны же — воины защитники, творцы культуры живут в белых городах-крепостях, следя за порядком в подконтрольных людских селениях. Наша Армидея возникнув позже, также быстро обзавелась несколькими подконтрольными людскими общинами, вернее лагерями для беженцев которые после установки периметра между преферийскими Половинами обильно хлынули с юга.
Но мы решили поэкспериментировать опять же в благих целях. Отказавшись от стандартных общин, мы разрешили людям торговать, честно зарабатывать своим умом, дав им разделиться на бедных и богатых, но строго контролируемо. В итоге вырастив у себя под боком целое людское государство, но находящееся под нашим неусыпным надзором, существующее по четким разумным законам без рабства неравноправия и узаконенного насилия, на заявленных капиталистических основах. Думая, что таким образом сможем их перевоспитать, хотя бы какую-то их часть. В перспективе. Так в центре артэонской Арвлады и возникла целая людская страна Калиссия, а наша Армидея стала чем-то вроде центра управления всем этим хаосом. Нас армидейцев сегодня где-то около восьми миллионов, а число граждан Калиссии уже перевалило за десять. И это не считая беженцев нелегалов постоянно тянущихся с юга, живущих без гражданства, вне статистики. Мы контролируем Калиссию, следим там за порядком, а наши солдаты выполняют функции полицейских, конвоиров, вот их то вы и видели.
