— здесь хранятся реликвии первых крестоносцев. Наши жизни коротки, мы быстро забываем. Но это место позволяет нам помнить, что мы не хуже других и родились не зря.

Аневия присвистывает.

— Первых крестоносцев? Вы тут настолько давно? Охренеть.

— что вы здесь делаете?

— Не твое де...

— мы ищем священный меч, он был тут в центре — торчал из камня. — Ланн хмуриться. — И лучше бы нам найти его побыстрее. Малышня из нашего племени ушла в охранный лабиринт. Решили, что он рухнул и пришло их время выйти на поверхность, как предсказывали легенды... Только вот они понятия не имеют, что их там ждет, они не воины. А Сулл, вождь нашего племени, уперся — говорит, не время еще подземным крестоносцам оружие в руки брать. Со священным мечом у нас будет шанс переубедить вождя.

Вендуаг тяжело вздыхает.

— Бесполезно. Никто из нас этот меч даже держать не сможет, не то что идти с ним кого-то спасать. Это не какая-то железка, он создан из праведного небесного пламени, и обжигает любого, кто к нему прикасается. Думаешь, ты особенный, Ланн?

— Возьму его в зубы, привяжу к руке... не важно. Ангельский меч и отряд крепких монгрелов сможет сотворить маленькое чудо. — Он усмехается. — Кстати, Венду, ты до сих пор тут, значит в глубине души знаешь, что все возможно.

— лабиринт? Он действительно ведет на поверхность?

— Да. Другие пути тоже есть, но далеко отсюда, и после землетрясений я не берусь утверждать, что они не завалены. А Лабиринт — есть у нас легенда, что когда его стены рухнут, это будет знак для нас подземных крестоносцев, что пришла пора выйти на поверхность и дать демонам решающий бой. — Вендуаг фыркает. — Говорят, до той поры он "охраняет" нас от поспешных мер. Я единственная из всего племени бывала в Лабиринте — и даже я не знаю, правда это или нет. Но чем дальше я заходила в Лабиринт, тем свежее становился воздух. Значит выход и правда где-то там.

— Когда потолок и стены задрожали, малышня чуть с ума не сошла. Решили, что это Лабиринт рушится, и пора выходить наверх. Похватали первое, что под руку попалось, и сбежали. — Во взгляде Ланна читается искреннее беспокойство. — Они думают, что раз пришло время, то Лабиринт больше не опасен. Наслушались Вендуаг...

— Не сваливай все на меня. Да, я говорила им, что пройти Лабиринт — в наших силах. В будущем. Но я же всегда убеждала их подождать, пока сама не составлю подробную карту всех опасностей. Я сто раз предупреждала их! — Впервые в голосе Вендуаг слышится нечто похожее на волнение. — Но что толку! Они смотрят мне в рот, и при этом ни слова не слышат!

— меч из священного пламени? Как он здесь очутился?

— вместе с хозяином. Давным-давно пятьдесят тысяч гонгов назад...

— то есть семьдесят лет назад на поверхности так считают. — перебивает Вендуаг Ланн.

Вендуаг награждает Ланна раздраженным взглядом.

— Пятьдесят тысяч гонгов назад наши предки нашли здесь погибшего ангела и тела его соратников. Их похоронили с почестями, с оружием, но пылающий ангельский меч вонзился в камень, и никто не мог его вынуть — он обжигал как пламя. Поэтому камень установили на могиле ангела. Он должен быть где-то здесь...

— может этот ангел выкопается и сам его найдет? В таком хаосе это похоже наш единственный шанс.

— Ланн! Следи за языком.

— вместе мы быстрее найдем этот меч. Я помогу вам.

Ланн оживляется.

— Спасибо! В таком деле ни одна пара глаз не будет лишний. Ты этот меч легко узнаешь. Он выглядит как... меч. Помогите нам, а в замен мы выведем вас отсюда.

— вот это дело! За работу ребята. Думаю нас с вами повезло, так же как и вам с нами.

Да уж. То еще везение.

День 16, месяц Ародус (VIII), год 4715

Странная вспышка прорезает полумрак, и я чувствую, как капли горячей крови бегут по груди. Рана, исцеленная Теренделев, вновь открывается и плачет алым, но нет ни боли, ни слабости. Перед глазами встает смутная картина пещерного зала — этого или совсем иного? Сердце бьется сильнее, а в сознание врывается поток мыслей — очевидно, принадлежащих кому-то другому...

"Предали! Предали, заманили в ловушку, ударили в спину! Те, кому верил, те, кем дорожил, кого клялся защищать... Те, ради кого спустился с Небес в этот яростный смертный мир. Они там, впереди, во мраке пещеры. Ждут чего-то? Боятся приблизиться? Верят, что я вот-вот умру от предательски нанесенных ран?! Рядом — тихий стон. Девушка с золотой косой лежит на камнях, зажимая распоротый бок. Она отказалась присоединиться к предателям и поплатилась за это. Я мог бы попытаться сбежать, но не стану! Пока есть силы — надо...

Сознавая чужеродность этих мыслей, я все же чувствую, что могу направлять их ход. Что, если попробовать... исцелить девушку.

Странную, подернутую дымкой картину, что я вижу, озаряет огонек целительной магии. Раненая девушка открывает глаза и шепчет:

— Лариэль... ты... ты говорил, что скоро все изменится. Что ты и другие воины Небес скоро покинете нас ради великой миссии, чтобы остановить демонов навсегда. Это... правда?

Поток чужих мыслей вихрится, как бурливая река, в нем один за другим мелькают образы. Жрица в разноцветных одеждах наблюдает за звездами. Молодая женщина-паладин молится, сжимая сияющий меч. Величественный златокрылый ангел смотрит вдаль, его лицо скрыто шлемом, но голос звучит отчетливо:

— Только добровольно, и только если ты готов. Пути назад не будет.

— Тогда не трать силы на мое исцеление, — шепчет девушка. — Твоя миссия важнее. Ты... берегись. Оно приближается.

Там, в видении, тьма в пещере приходит в движение. Нечто огромное появляется в ней — смутная тень, очертания — как из худшего кошмара. Волна омерзительного писка и скрежета летит от тени, ввинчивается в виски, как раскаленные сверла. Предатели падают перед тенью на колени в молитвенном экстазе, раненая девушка бьется в предсмертной агонии.

Зияющая в груди рана пылает огнем, боль пульсирует внутри головы и уже нельзя различить кому она принадлежит — неизвестному по имени Лариэль от которого пришло видение, или тому кому не повезло это видение получить.

Однако я твердо намерен сопротивляться наваждению.

Сила атаки, пусть и исходящей из видения, страшна. И все же я сильнее ее. Я стряхиваю с себя боль и оцепенение, но увы — тот, от кого исходит видение, похвастаться тем же не может. Он сломан и обессилен. Чудовищная тень выступает из мрака пещеры. Она нереальная, существует лишь в этом странном видении или воспоминании. Но дрожь, вызванная тенью, более чем реальна — слишком сильно ее очертания напоминают Дескари, чудовищного лорда демонов.

Движение, быстрое, как мысль — и рука чудовища сжимается на горле того, кого назвали Лариэлем.

— Глупый ангел бьется на камнях, как мошка с оторванными крыльями, — произносит тень. Голос ее странно меняется на ходу, переходя от тихого шипения до звучного возгласа, становясь то юным, то старым и дрожащим. — Где твоя богиня, ангел? Где ее самоуверенный герольд? Как вышло, что ты умираешь здесь один, так далеко от света твоих Небес?

Странное спокойствие охватывает мысли названного Лариэлем. Он узнал, кто перед ним, и перед этим врагом он не склонится никогда. Пламенный клинок разгорается в руке — светлый, чистый, пронизанный разноцветными искрами, словно луч солнца, проходящий через витражи. Замах!

Клинок разит плоть демонической твари, и та отшатывается воплем, выпустив горло Лариэля. Ангел тяжело опускается на камни. Силы покидают его — но не гордость. Он сжимает меч — и

последним усилием погружает его в камень. Я чувствую, как видение начинает отступать, поток

мыслей мельчает, как река в засуху. Последнее, что я слышу:

— Ты можешь убить меня, чудовище. Можешь! Но когда-нибудь сюда придет тот или та, кто поднимет мой меч. Поднимет, чтобы...

— спасти и защитить невинных.

Видение исчезает, пропадает в разноцветной вспышке. И последнюю фразу я уже не слышу, но будто бы домысливаю, пропускаю через себя. Слова слетают с губ, и вместе с ними приходит... нечто. Жар, полыхавший в груди, угасает. Края кровавой раны смыкаются, не оставляя после себя даже шрама. Опустив взгляд, Михаил видит в своей руке пламенный меч — или, скорее, его очертания, воспоминание о том, каким этот меч был. Вспыхнув напоследок теплым и успокаивающим светом, меч исчезает, а сияние втягивается в ладонь. И кажется, что оно вернется — стоит лишь позвать.

— эй, друг! Ты в порядке? Ты сейчас того... светился.

Сиила преклоняет колени перед сиянием, вознося молитву Иомедай. Ланн ошарашено смотрит на меня.

— это же... это был он! Свет Небес. Но как...

Вендуаг хмурится.

— что ты с ним сделал? Куда он исчез?

— кажется... я видел воспоминание Лариэля. Ангела погибшего здесь.

— Лариэль? Это серьезно был Лариэль? Тот ангел из легенд? Вождь обрадуется, что предки правильно написали имя на могиле.

Вендуаг с подозрением смотрит на меня.

— Ты? много тысяч гонгов никто не мог даже прикоснуться к нему, и вдруг, ты обычное существо из плоти и крови, которое ничем не отличается от нас получаешь этот меч и говоришь о видениях?

— не завидуй так громко Венду. — Лан кивает в сторону меня. — он от нас еще как отличается. Ему мог явиться и меч и ангельское имя, и что угодно. Потому что он не тронут монгрельской скверной. Небесам плевать насколько мы особенные. В нас с рождения зло только это важно. Я знаю ты любого готова разорвать за честь монгрелов, но... ни ты, ни Сулл никто не хочет взглянуть правде в глаза. Мы такие какие есть, потому что тела наших предков осквернила бездна. Она так же оскверняет растения и животных в этом нет ничего героического. Это не делает нас лучшими и достойными.

— вы тоже видели это? Предатели, погибающая девушка.

Ланн оглядывается.

— Здесь только мы. Твоя компания, ты, я, Венду и... свет небес, который в тебя... ээ... всосался. Ты можешь как-то вынуть его обратно? Он нам вообще-то нужен.

Ланн потирает подбородок.

— Извини. Я всегда шучу, когда нервничаю. И когда расстроен. И когда в веселом настроении. В общем, я хотел сказать не это. Мы должны показать тебя вождю Суллу! Ты явишь всем свет Небес и мы соберем племя и пойдем в Лабиринт молодняк наш спасать!

— а если он не сможет это повторить? Что тогда? Племя просто скажет что мы сумасшедшие и отвернется.

— кажется я могу этим управлять. — достаю меч. Он разгорается золотистым светом в мое руке.

— это ж обалдеть что такое... то есть это удивительно. Небеса тебя воистину благословили Михаил.

Вендуаг смотрит на божественный свет, как зачарованная.

— эта сила... самое величественное, что я видела в жизни... так выглядит солнце, Ланн?

— да похоже... но это свет более... золотой. — Ланн берет себя в руки. — Вождь Сулл должен это увидеть. Раз с нами ангельская сила он не отвертится и соберет отряд для штурма Лабиринта. — Ланн смотрит на меня в глазах его мольба. — вы там на поверхности тоже заботитесь о своих детях. Помоги нам спаси наших. Без них мы не выживем. А потом... вместе нам не страшны опасности лабиринта. Мы пройдем его и найдем выход в Кенабрис.

— отведи нас к вождю, и я решу помогать вам или нет.

— идем тут есть короткая дорога. Единственная дорога на самом деле.

Глава 2.

Вендуаг оглядывается на Ланна, поправляющего соскочившую тетиву, и быстро подходит ко мне.

— послушай... ты. не знаю кто ты и откуда, но только у нас с тобой есть голова на плечах. Поэтому прошу: не являй Суллу свет Небес.

— Ланн уверен, что свет нужно показать монгрелам.

— Ланн... — Вендуаг морщиться. Из её горла вырывается хриплый гортанный рык. — он хочет геройствовать. Его первая идея была если помнишь схватить меч и убежать в лабиринт. Похоже это на план? По мне так это самоубийство. Хуже того — племя правда может воодушевиться и пойти за ним.

И что ты предлагаешь, бросить детей умирать?

— разве ты не хочешь спасти тех, кто потерялся в Лабиринте?

— хочу. Но я не могу ставить судьбу племени на кон ради того, чтобы найти несколько глупых юнцов. Вождь Сулл колеблется и не зря. Он тоже понимает, насколько это опасно для племени. Все эти игры в геройские поиски нужны только Ланну. Я пойду одна если нужно и отыщу их или то что от них осталось. Без всякого геройства, полагаясь только на себя. Рискуя только своей жизнью. — Вендуаг медлит. — Ты и твои друзья... можете пойти со мной. Быть может вместе мы дойдем до конца Лабиринта и выйдем на поверхность.

— мне казалось ты считаешь монгрелов великими воинами.

— потомками великих воинов. Я верю, что наша раса заслуживает величия, что мы сильны и на многое способны, потому нас и прогнали сюда из страха. Но одно дело охотиться в пещерах, а другое сражаться в Лабиринте. — Вендуаг наклоняется ближе, её зрачки расширяются. — я была там. Всю жизнь я тренируюсь, чтобы пройти его до конца. Сперва нас, следопытов было больше. Мы были молоды и глупы. Что нам пара монстров, когда впереди ждет большой мир? Так мы думали. Но мы не были готовы. Лабиринт не просто опасен, он коварен и полон ловушек. Он темен, как первозданная тьма. А если закрыть глаза и прислушаться, то можно услышать шепотки над ухом. И тихое пение в далеке, вторящее ударам твоего сердца.

Вендуаг отводит глаза.

— Мне пришлось учиться на ошибках своих друзей. Переступать через их тела и идти дальше. Я не хочу, чтобы это повторилось... а это повториться, если толпа неподготовленных воинов вломиться в Лабиринт не разбирая дороги, только потому что Ланн верит, что светящийся меч решит все проблемы.

— ладно, я подумаю об этом.

Вендуаг кивает.

— не показывай вождю свет, и я проведу вас через Лабиринт наружу. — пообещала монгрелка.

Монгрельскаядеревня в которой мы оказались на первый взгляд напоминает свалку и на неё похожа. Светящиеся белесые глаза наблюдают за нами из тьмы. Деформированные тени скользят между хижин. Одни монгрелы чистят белых безглазых рыб, другие чинят сети. Деревня будто бы живет обычной жизнью, но в воздухе витает напряженное ожидание.

Грузный пожилой монгрел подходит к нам шаркая. Его волосы на голове растут редкими клоками. Лицо больше напоминает крысиную морду с торчащими зубами. В груди что-то клокочет при каждом вздохе. Один его глаз белый, затянут плотной катарактой, другой влажно поблескивает.

— ешо наземники... Пошледние времена наштают... да...

— вождь Сулл, мы нашли меч ангела. И нашли того, кто может с ним управляться. — Ланн указывает на меня. — ему было видение и меч ангела вместе со светом Небес теперь как бы... вселились в него. Собирайте племя! Всех кто может держать оружие. Малышня еще жива! Пойдем спасем их!

Сулл поднимает руку с обломанными когтями.

— шш... болтаеш Ланн вшегдаболтаеш. Ты шкорыйшлишком для швоего добра. Плохо кончиш. — Сулл оглядывает меня с головы до ног. — нажемник, держишшветНебешный... шлишком хорошо для наш. Для наш не бывает хорошо — вшегда ловушка. Ланн доверие дает, потому что хошет доверять. Так Ланн? Я вождь я не доверяю. Яви швет.

1234

Предыдущая глава

↓ Содержание ↓