Джейн и мир масс эффекта. глава 18

— Карин, — матриарх посмотрела на Чаквас, сделавшую паузу в своём монологе и отвлёкшуюся на чтение очередной порции сводок медицинского характера. — Вы мне, гражданской азари, матриарху, религиозному лидеру всё вот так подробно рассказываете...

— Бена... С того момента, как мы, экипаж и команда "Нормандии" атаковали Жнеца... Я сейчас не говорю — победили или одолели или усмирили. С этого момента... слишком многое изменилось, — сказала я, стараясь говорить потише. — У нас впереди — общегалактическая война, у нас впереди — противостояние с загалактическим врагом, который, если выразиться просто и кратко, уже неоднократно раз за разом уничтожал всю разумную жизнь в нашей Галактике. Уничтожал полностью, без остатка. Да, может быть, для многих учёных страшно понимать, что их представления о причинах гибели разумной жизни в исследованной части Галактики полсотни тысяч лет тому назад оказались, мягко говоря, в очередной раз крайне несостоятельными. Но факт остаётся фактом: если мы не попытаемся хотя бы организовать сопротивление этой угрозе, мы погибнем очень быстро. Все. Без малейшего исключения.

Я в очередной раз постаралась понизить громкость своего голоса:

— Подозреваю, опуская озвучивание оснований для этих подозрений, поскольку они слишком многочисленны, что Жнецы имеют однозначный приказ: ликвидировать всю разумную органическую жизнь в Галактике. В очередной раз — ликвидировать полностью. Или — в очередной раз ликвидировать — почти полностью. В данном случае неважно, поскольку потери среди разумных органиков любой ныне известной расы будут всё равно астрономические, а точнее — катастрофические. Да, потом придут, появятся, очнутся другие расы, разовьются, станут достаточно разумны, но и их в не таком уж и далёком будущем может ждать и будет ждать угроза очередной Жатвы. Не зря такой корабль раз за разом во множестве чудом сохранившихся источников называли Жнецом. Раз за разом называли. На любом из ныне понятных нам письменных и устных языков.

Я помолчала несколько секунд, собираясь с силами и с мыслями.

— Уже сейчас... очень многие люди чувствуют приближение чего-то крайне страшного, большого, неотвратимого, жестокого. По-разному люди реагируют на это чувство, на это ощущение. Я впервые увидела Шепарда, когда говорила с капралом Ричардом Дженкинсом. Он — уроженец Иден-Прайма, там у него родители и сестра... Он был очень рад, что фрегат направляется именно на Иден-Прайм. Человеку свойственно всегда надеяться на лучшее, Бенезия, — подчеркнула Карин. — И я знаю, что это свойственно не только человеку. Ричард хотел показать реально, что он — уже стал воином, стал профессионалом. Хотя реально он остался мальчишкой, который, как я понимаю, слишком слабо осознаёт, что такое быть офицером. Пусть даже — унтер-офицером, капралом. Он ещё не знает, что такое настоящий, не полигонный и не стрельбищный бой. Он полон энтузиазма, полон решимости. Но, если раньше, всего несколько часов назад, он ещё мог надеяться и рассчитывать, что всё обойдётся по варианту продолжения мирной жизни, то теперь... — я сделала трудную для себя паузу, — наверное, даже он понимает, что мирное время стремительно уходит в прошлое. Впереди — чернеет тьма реального военного времени. В котором надо ещё не просто суметь выжить. Надо суметь победить внегалактического врага. Опытного, умелого и изворотливого врага.

Я, скрывая возросшее нервное напряжение и волнение, пролистнула на экране инструментрона несколько незаполненных медицинских "форматок". Потом, конечно же, я верну пролистывание назад, но это будет позже:

— Очень многие нормандовцы постепенно свыкались и, уверена, медленно свыкаются сейчас с мыслью о том, что мирное время уходит. Очень быстро уходит. Наверное, схожим образом свыкаются с этой мыслью и иден-праймовцы. А со временем такое осознание ждёт очень многих разумных в Галактике, независимо от расы. Пока что мы, фрегатовцы, сумели сделать всё, чтобы ни грана ценной, основной информации — я сейчас не говорю об информации общего характера — её удержать невозможно в принципе — не ушло с Иден-Прайма о происшедшем. Обеспечивая это "молчание", Андерсон сделал почти невозможное и очень устал, он сейчас... очень напряжён, напряжены, как я знаю, и очень многие нормандовцы. Мы теперь силами своего фрегата фильтруем планетный информационный траффик. Пока что нам удаётся это делать без особых проблем — ссылаемся, как я знаю, на неполадки в аппаратуре, на отказы контуров и так далее. Люди... имеют богатый опыт замыливания восприятия окружающих их разумных существ... Прошло слишком мало времени и сейчас...

— Мы находимся на перепутье, ведь ещё неизвестно, что делать с этим кораблём. Он... не уничтожен, — тихо сказала Бенезия.

Я кивнула, соглашаясь с мнением собеседницы:

— Вы правы. Мы оказались где-то посередине в поле развития ситуации теперь у нас есть неопределённость, есть выбор. Не только у нас, нормандовцев. Но и у него, Жнеца. Мы готовимся и знаем, что Жнец тоже готовится. Да, внешне он тих и недвижен, но это, как нормандовцы понимают, и, думаю, так или иначе, понимают иден-праймовцы — обманчивая тишина и обманчивая неподвижность.

— Шепард и Андерсон... — сказала матриарх.

— Да. Они — выпускники одной и той же Академии "Эн-Семь". Элитного, закрытого учебного заведения спецназа Альянса Систем. В большинстве случаев почти вся информация об этом учреждении относится к категории совершенно секретной, потому вовне — известно немногое. Но известно, например, совершенно точно, что Дэвид — один из первых слушателей тогда ещё не Академии "Эн-Семь", а Программы "Эн-Семь". Один из слушателей, получивших совершенно заслуженно высший квалификационный ранг-уровень — те самые "Эн-Семь". Таких спецов у нас, землян, очень мало и их подготовка — крайне сложна и затратна. Зато на выходе человечество получает воинов уникального уровня.

— Два таких воина на борту одного корабля...— отметила старшая Т'Сони.

— Нет, Бенезия, это — не случайность, — возразила я. — Корабль — проблемный в полном смысле этого слова. А при всём нашем очевидном постоянном беспределе в системе комплектования кадров ВКС Альянса, всё же остатки здравого смысла и необходимость подчиняться логике никто из людей не в состоянии отменить и перестать использовать. — Чаквас несколько секунд молчала. Бенезия не торопила собеседницу, понимая её настроение и состояние. — Дэвид... долгое время оставался не у дел. Я сейчас не хочу говорить вслух о деталях его жизни в этот период, но отмечу лишь, что он без вопросов принял командование и руководство кораблём и экипажем. Да, да, "Нормандией", — подчеркнула Карин. — И в этом списке возможных руководителей он, кстати, был далеко не первым, может быть — где-то восьмым или даже девятым. Я знаю, например, о том, что все предшественники из этого списка, узнав, с каким проблемным и неоднозначно воспринимаемым кораблём им придётся иметь дело... отказывались. Раз за разом отказывались, хотя и понимали, и знали, и разумели, что отказываются от действительно пионерной работы, которая могла сулить большие выгоды, в том числе — внеочередные звания, награды, продвижения по службе и прочие блага. Отказывались, — повторила врач. — Может быть, потому, что не хотели рисковать, может быть потому, что боялись. — Чаквас помолчала несколько секунд. — Дэвид... Он не отступил, он принял руководство кораблём. Можно сказать, снял его с "линии ожидания". Уже, как я теперь знаю, были готовы пакеты документов, необходимые для начала процедуры демонтажа корабля. Достаточно будет, думаю, сказать, что очень долгое время у "Нормандии" не было пилота. Точнее — шеф-пилота, реально способного делать всё, что может потребоваться от пилота столь необычного корабля. Эта многогранная сложная необычность "Нормандии" не только намертво отсекала, она сильно пугала очень многих весьма высококлассных специалистов. Потому пришлось и Джефа Моро делать пилотом в ходе весьма специфической процедуры. Формально он вообще не должен летать: у него — редкое заболевание, делающее по всем стандартам его допуск к реальным полётам невозможным. Но он... некоторым образом... я о деталях сейчас умолчу, смог доказать Андерсону... и не только ему, что может творить за штурвалом "Нормандии" настоящие чудеса. А в разведке чудеса иногда бывают очень востребованы.

— Турианская разработка... — сказала Бенезия.

— Да, Бена. — я помедлила. — По ряду причин разные, скажу так, "заинтересованные стороны" не дали возможности турианцам передать людям актуальные, современные, свежие проекты кораблей. Чиновничьи игры, бюрократические "перекидушки", всё такое... — в моем голосе собеседница легко уловила нескрываемую неприязнь. — Остановились на проекте двухвековой давности. Может, турианцы, а также — и их руководство просто решили унизить в очередной раз человечество, может быть — просто решили посмотреть, сможем ли мы, земляне, хоть что-то стоящее извлечь из этого, возможно, по их меркам явно устаревшего и малообещающего проекта. И корабль, построенный по переданной нам документации, да, предельно полно адаптированный под нужды не турианцев, а людей, получился неоднозначным, необычным, проблемным. Пилота мы нашли, командира... — я в очередной раз замолчала на несколько десятков секунд. — Андерсона просто "бросили" на этот корабль, как некоего солдата — на амбразуру вражеского оборонительного укрепления... — я, скрывая возмущение и раздражение, чуть поморщилась. — Уж как получилось так, что Шепарда тоже "бросили" на этот корабль, фактически — в режиме усиления Андерсона... я чётко и точно не понимаю до сих пор, допуская только, что это — вполне возможный и достаточно легко реализуемый вариант. Недосмотрели несколько чинуш несколько деталей надлежаще внимательно. Вот и оказался Шепард старшим помощником командира корабля. Такого необычного и очень проблемного корабля.

Я сделала минутную паузу. Бенезия не торопила меня, обдумывала услышанное.

— Михайлович, думаю, был рад, что "Нормандию" под сонмом причин и оснований выпихнули в полёт, — продолжила я, — всё же его ответственность пока что ограничивается пределами территории баз флотилии. Альянс... очень осторожен в деле осуществления разведки Галактики. Хоть и говорят, что люди неуёмны в жажде познания своего звёздного дома... В большинстве случаев это говорится явно не о разведсилах Альянса Систем. Нас услали не в разведполёт, Бена. Нас услали на миссию, которая, что бы кто там из чиновников не говорил, не менее неоднозначна, чем корабль, толком не прошедший ту же процедуру приёмки. И — не только её. Мы — слишком молодая по космическим галактическим меркам раса и наши чинуши считают, что мы должны по этой причине прогибаться под желания и стремления, исходящие от других рас, более старших, более опытных.

— Мне это знакомо, — тихо сказала Бенезия. — И я... не считаю, что в изменившихся условиях... это оптимально.

— Рада это слышать, а ещё более — рада понимать искренность вашей позиции и ваших суждений, — ответила я. — Всё равно, мы — люди военные, нам приказали — мы выполняем приказ. Хотя, не могу сказать, что этот приказ те, кто был включён в состав экипажа и команды "Нормандии" ещё тогда, когда корабль стоял на "поле", восприняли, скажу так, без внутреннего, весьма ощутимого сопротивления. Я, как врач, как женщина, это очень хорошо чувствовала и понимала. А уж появление на борту земного военного корабля, боевого альянсовского корабля этого молодого Спектра — Найлуса Крайка, вообще вызвало среди членов экипажа некоторое брожение. Андерсону, кстати, удалось это брожение ввести в рамки, но кое-какие признаки "продолжения" всё же отмечались... и позднее, до недавнего времени. Пока Шепард не призвал Найлуса Крайка к порядку. Впрочем, я несколько забежала вперёд. — Чаквас отхлебнула из кружки подогретый травяной настой. — Угощайтесь, Бена, — я пододвинула по столешнице к азари другую, полную кружку. — Это вам будет безопасно... И — полезно.

Проследив, как матриарх пьёт настой, я устроилась поудобнее в своём любимом рабочем кресле и продолжила:

— Не скрою, появления офицера, назначенного на должность старшего помощника командира корабля, очень многие, а может быть — и почти все нормандовцы ждали с нетерпением. Большим или меньшим нетерпением — это строго индивидуально, но — ждали. И появление Шепарда для многих из них стало, скажу так, неким сюрпризом. Приятным или неприятным — это уж как кому из нормандовцев показалось... Андерсон постарался обеспечить своего нового старшего помощника всем необходимым, в первую очередь ноутбуком, ну и некоторыми другими полезными мелочами. Шепард увиделся с Дэвидом ещё на станции "Арктур", куда прибыл, получив приказ, вызов. Он прошёл через Управление Кадров, где ему уточнили назначение. Таков порядок. А потом... потом он пришёл в ту самую каюту, ставшую временным обиталищем Дэвида. Когда Андерсон уходил на челноке на "Арктур"... Я ощущала, насколько он напряжён и взволнован. Он... много чего плохого ожидал от предстоящей встречи с новоназначенным старпомом. Иногда... чиновники бывают весьма неприятно изобретательны и на эту должность вполне могли назначить какого-нибудь "паркетного" офицера, совершенно не боевого. Могли чиновники посчитать, что в случае чего командир корабля справится с проблемой... любой проблемой... в одиночку, без опоры на старпома. Им наплевать на то, что существует и действует принцип "на боевом военном корабле лишних людей в экипаже и команде и просто на борту нет и быть не может". У чиновников — свои принципы, которые им закономерно ближе. — я не скрывала перед собеседницей своего раздражения, которое старалась всё же держать в рамках. — Потому Дэвид... не стал заходить ко мне в медотсек перед тем, как покинуть борт "Нормандии" на челноке. Он не хотел, чтобы я тоже... сильнее, глубже, больше волновалась. Так и улетел, даже не прислав сообщения... Обычного, текстового. У нас с ним... такая есть договорённость. Я понимаю, что в этот раз он не хотел, чтобы я... напрягалась. Любит он меня. Глубоко и сильно любит, хотя... тяжела для него эта любовь. — Чаквас вздохнула. — Он — командир, а у нас, землян, чаще всего... не принято, чтобы дистанция между командиром и членами экипажа сокращалась. Есть у землян древняя традиция, согласно которой командир корабля... одинок. Он отделён от членов экипажа своего корабля некоей границей. Очень ощутимой границей. И переступить эту границу — значит сломать, нарушить многие, тесно взаимосвязанные с этой границей нормы и правила поведения. Да ту же субординацию, например. Хотя... люди научились обходить эти опасности. Никуда не денешься, ведь любовь... — Чаквас коротко вздохнула, — не спрашивает о рангах, званиях, должностях... И Дэвид старается не напрягать ни меня, ни членов экипажа корабля. Наверное, наши взаимоотношения тоже помогли нормандовцам образовать коллектив быстрее, чем это могло бы произойти в других условиях, в другой ситуации. Они... нормандовцы... для меня это, скажу так, удивительно и даже... изумительно... в таких тяжёлых условиях, когда яснее всего... неопределённость... Поняли меня и поняли Дэвида. И не мешают нам быть ближе друг к другу, чем это допускают протоколы, ритуалы и всякие нормативно-правовые акты любого уровня. В тот раз Дэвид улетел на "Арктур" молча... И я его поняла — он не хотел грузить меня своими волнениями, тревогами, пониманием "неопределённости". Появление Шепарда рядом с Андерсоном прошло... нормативно. Они вдвоём вернулись на корабль. И я знала, чувствовала и понимала, что Дэвид... Теперь он — спокоен. Тогда я, как и многие нормандовцы, ещё многого не знала — всё же Андерсон первым столь плотно и полно пообщался с офицером, назначенным командованием на пост старшего помощника командира фрегата, но мне было, например, известно, что Дэвид... расслабился. А это для меня — показатель. Глубокий и хороший показатель. Я тоже... успокоилась.