| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Очистив переднюю часть тела, можно было лучше оценить нанесенный ущерб. Она получила три большие раны. Первая из них прошла через левую ключицу до середины грудины. Вторая начиналась чуть выше левой груди и пересекала грудную клетку до нижних ребер с правой стороны — прямо между грудями, хотя, к счастью, не касалась их. Третья тянулась от верхней левой части живота почти до правой тазовой кости над пупком.
У Гарри перехватило дыхание, когда он посмотрел на нее сверху вниз. Она была такой маленькой. Такой крайне крошечной, подумал он. Намного меньше, чем он когда-либо думал, и теперь она была покрыта шрамами, которые были слишком велики для нее. Слишком злой. Слишком жестокой. Конечно, кровь ушла, ее содранная кожа была "исцелена" от душицы и серебра, но искаженные и сердитые красные отметины — они останутся. Он знал, что так и будет. Он мало что знал о травмах, причиняемых оборотнями, но если диттани еще не убрала шрамы, то они никуда не денутся. Слеза скатилась с его глаза, и он покачал головой, когда рыдание застряло у него в горле.
— ЭТО НЕПРАВИЛЬНО! — закричал он, и тихая палатка затрепетала на ветру в ответ. Он изо всех сил швырнул окровавленную тряпку, которую все еще держал в руках, на землю, его дыхание стало прерывистым.
Он потянулся к ее сумке и, не в силах унять дрожь в руках, достал из нее новый комплект чистой одежды. Затем осторожно, чтобы не слишком ее растревожить, переодел ее в удобные черные спортивные штаны и свободный фиолетовый свитер на молнии. Верный своему предыдущему обещанию, он не открывал глаз, когда снимал с нее лифчик, помня о том, куда кладет руки, и убедившись, что они как следует прикрыты, прежде чем он снова откроет их. Это было нелегко, но с помощью свитера на молнии это стало возможным.
Затем он перенес ее с импровизированной раскладушки на койку, надел на ноги пару толстых вязаных красных носков и укрыл одеялом.
Не в силах отойти от нее, Гарри пододвинул стул к ее койке и сел. Нежно взяв ее за руку, он начал водить большим пальцем по костяшкам пальцев. Теперь она выглядела спокойной, ее лицо больше не было искажено страданием. Ее щеки порозовели — к ним только что прилила кровь. Благодаря успокаивающему напитку ее дыхание стало глубоким и расслабленным, а порез на голове почти исчез.
— С тобой все в порядке, — тихо сказал он, его глаза изучали овал ее лица, запоминая его. — Я собираюсь убедиться, что с тобой все в порядке. Всегда.
В палатке тихо плескались океанские волны, а он продолжал смотреть на нее. Он молча смотрел на нее, пока его веки не начали закрываться, плечи не опустились, голова не закачалась, и он не заснул, все еще сжимая ее руку.
* * *
В голове у Гермионы стучало. Ей показалось, что кто-то ударил ее по затылку камнем или, возможно, кувалдой. Ее глаза все еще были закрыты, они казались слишком тяжелыми, чтобы их можно было открыть, но она услышала слабый голос справа от себя. Это было знакомо, хотя ее мозг, казалось, пока не хотел функционировать должным образом. Она устала, так устала. Ее тело ощущалось так, словно его пропустили через аппарат для бритья, а в груди что-то ужасно болело. Она полежала еще немного, пытаясь собраться с мыслями, пытаясь вспомнить, какой была ее последняя осознанная мысль. Именно в этот момент она услышала тихий плеск волн и почувствовала запах океана, а затем все вернулось к ней с быстротой молнии.
— ГАРРИ! — закричала она, распахнув глаза и попытавшись подскочить в постели.
Крепкие руки схватили ее за плечи и поддержали, когда она чуть не упала от сильной боли, пронзившей ее грудь.
— Эй, расслабься, — сказал кто-то. Это был голос Гарри, и он был спокоен. Это было нечто.
Она заставила себя сфокусировать взгляд и позволила рукам, которые держали ее за плечи, мягко направить ее на подушку, лежащую на кровати. Гарри был там, справа от нее — раскрытая книга наполовину упала с его колен, когда он наклонился, чтобы уложить ее. Его глаза выглядели усталыми, но в них было что-то еще — счастье, и он выглядел так, будто вот-вот заплачет.
— Гарри, с тобой все в порядке? — спросила она хриплым голосом. Ее брови озабоченно нахмурились, когда она осмотрела его лицо, шею и грудь, ее взгляд скользнул по его телу, быстро осматривая его, чтобы убедиться, что с ним все в порядке. — Тебя укусили? Ты в порядке?
Глаза Гарри наполнились слезами, и он слегка сморщился. Она не поняла, что происходит, но тут он рассмеялся. Это было больше похоже на лай, на разрядку физического напряжения, когда его лицо озарилось мучительной радостью, которой она никогда раньше не видела, и он наклонился вперед, чтобы обнять ее.
— Ты просто невероятна, Гермиона, — прошептал он ей в волосы. Она почувствовала его слезы на своей щеке и с трудом подняла левую руку, чтобы обнять его в ответ. Из его груди вырвалось рыдание, и он крепче прижал ее к себе — но не слишком крепко, отметила она, он обращался с ней сдержанно.
— Тебя растерзал гребаный оборотень, ты раскроила себе голову, ты чуть не умерла от потери крови, ты была без сознания два дня, — его голос сорвался, когда он прижался лицом к ее шее. — И ты спрашиваешь меня, в порядке ли я? — блин... да, я в порядке, Гермиона... тьфу.
— Прости, — пробормотала она ему в шею. Он слегка рассмеялся, прежде чем мягко отстраниться и сесть обратно на стул, но наклонившись к ней.
— ты в порядке? — спросил он, глядя на нее так же пристально, как она изучала его.
— Честно говоря, я чувствую себя дерьмово, — ответила она, и слабая улыбка тронула ее губы. Гарри сочувственно улыбнулся в ответ, и она продолжила. — У меня немного болит голова, как от сильной головной боли — я... я, должно быть, ударилась немного сильнее, чем думала.
Гарри кивнул.
— Да, это так. На спине была глубокая рана — сейчас она зажила, но, думаю, она все еще ужасно болит. Я могу предложить тебе что-нибудь от головной боли?
Гермиона медленно кивнула, ее голова не позволяла двигаться быстрее.
— Перед тем как мы ушли, миссис Уизли дала мне несколько своих домашних снадобий от головной боли. Она называет их "помощниками от головной боли", и у меня в сумке должно быть несколько таких снадобий.
Гарри кивнул.
— Давай посмотрим. — Он наклонился, взял ее сумку и с улыбкой отыскал маленькую бутылочку. — Держи.
Он осторожно открыл бутылочку и протянул ей. Гермиона с благодарностью приняла зелье, быстро выпила его и вернула пузырек Гарри. Гарри почти сразу заметил действие зелья, легкая морщинка на ее лбу разгладилась, а плечи слегка опустились.
— Лучше? — спросил он, приподняв бровь в ожидании.
— Так сильно. — Она выдохнула и еще глубже откинулась на подушку с легкой улыбкой на губах.
— Хорошо, — сказал Гарри, широко улыбаясь.
Затем он остановился на минуту и снова нежно взял ее за правую руку, снова наклонившись к ней. Медленно и осторожно он поднял глаза, чтобы встретиться с ней взглядом.
— А как насчет твоей груди? — тихо спросил он.
— Это... — Гермиона поморщилась, глядя на фиолетовый свитер на молнии, который был на ней надет. — Болит
Слова прозвучали неубедительно, и рука Гарри инстинктивно крепче сжала ее руку. Она пожала ее в ответ.
— Это... э-э... это причиняет такую боль, которую я даже не могу описать. — Она подняла на него глаза, в которых читалось отчаяние. — Я знаю, что рана не заживет полностью, — быстро заявила она, ее голос перешел на строго деловой тон.
— Меня не укусили, только поцарапали, мне повезло, но раны, нанесенные оборотнем, — это темная магия, они не заживают, как другие раны. — Она пыталась придать своему голосу оптимизма, как будто каким-то образом добилась успеха. — Некоторые никогда не заживают. Многие люди истекают кровью еще до того, как начинают беспокоиться о возможности заражения. Мне повезло — нам повезло. Было полнолуние. Если бы нас укусили, мы бы заразились.
— Я знаю, — мягко сказал Гарри, кивнув в сторону ее сумочки. — Я вчера читал об оборотнях и изучал, как лечить раны, чтобы убедиться, что ничего не пропустил. Заразиться можно, только если тебя укусят, когда они в полнолуние принимают волчью форму. Нам невероятно повезло. Один укус любого из нас, и мы бы заразились. Серебряный порошок, смешанный с бадьяном, залечит раны, так что вы не умрете от потери крови, но они никогда полностью не заживут. Они всегда оставляют неизгладимые шрамы. Гермиона...
Он помолчал, решительно покачал головой и серьезно посмотрел на нее.
— Если бы ты не сказал мне использовать серебряный порошок, ты бы умерла от потери крови. Твои раны не затянулись бы. Я бы вылил на тебя всю бутылку "диттани", как гребаный идиот, и ты бы истекла кровью у меня на руках! Его голос стал громче, и он крепко сжал ее руку.
— Гарри, — тихо позвала Гермиона. Он сердится? подумала она и нахмурилась. Злясь на себя. — Гарри, все в порядке, ты спас мою жи..
— Нет, ты спасла свою жизнь! — Гарри закричал, прерывая ее. Он выглядел почти запыхавшимся, как будто последние два дня вел молчаливую внутреннюю войну. — Ты знала, что делать, ты сказал мне, ты велел мне достать серебряный порошок. Ты была почти мертва, и все равно знала, что делать — ты все равно должна была помочь мне.
Его лицо было разбито. Рука, которая не держала ее, бешено молотила в воздухе от его жестов.
— Гарри, остановись, ты спас меня той ночью. Без тебя я бы УМЕРЛА! — Гермиона уже сидела, не обращая внимания на пульсирующую боль в груди.
Гарри покачал головой, отпустил ее руку и уронил ее в свои ладони, прежде чем провести пальцами по волосам и выпрямиться. На его лице застыло выражение абсолютной серьезности.
— Ты была права, — тихо сказал он, глядя на крышу палатки. — Раньше, я имею в виду. Раньше ты всегда была права.
— Что ты имеешь в виду, Гарри? — спросила она, успокаивающе положив руку ему на колено.
— В школе. В школе ты была права. — Он посмотрел ей в глаза, и именно в этот момент она заметила отчаяние и боль в его глазах. — Мы никогда ничего не принимали всерьез.
Теперь он был до боли тих, и Гермиона затаила дыхание, чтобы расслышать его.
— Мы никогда не учились, если ты нас не заставляла. Нам было все равно. Я никогда не прилагал достаточно усилий. Я никогда не пытался улучшить себя так, как следовало бы. Я просто развлекался, думая, что смогу научиться этому позже, или думая, что мне это вообще не нужно, потому что это скучно. Я провел шесть лет — шесть лет в окружении почти бесконечных ресурсов! Я мог научиться чему угодно! Но я этого не сделал. Я был втянут во все, что происходило с Сами знаете кем, и решил положиться на свою удачу, вместо того чтобы совершенствовать свои навыки. Я полагался на всех, кто меня окружал. Но в основном я полагался на тебя. — Он смотрел на нее так пристально, что ей пришлось заставить себя продолжать смотреть ему в глаза. — Мы в самом разгаре гребаной войны, а я не готов. Я не только понятия не имею, что, блядь, я должен делать, но и являюсь посмешищем. Я почти ничего не знаю из того, что должен. Я знаю лишь малую толику того, чем ты занимаешься, я знаю, что никогда не стану таким же умным, как ты, но я крайне разочарован в себе! Если бы не ты, я бы уже был мертв. Если бы не ты, ты бы умерла прошлой ночью. Все, что я делал, это в точности следовал твоим указаниям и делал то, что, как я видел, ты делал раньше, и я... я...
Он сердито сжал кулаки, и Гермиона даже не подозревала, как крепко она вцепилась в его колено.
— Я должен быть избранным, а я бесполезен, и я покончил с этим, — сказал он, многозначительно глядя на нее. — Как только ты исцелишься, я хочу, чтобы ты научила меня. Я хочу, чтобы ты показала мне. Я хочу практиковаться. Я хочу научиться тому, что мне нужно знать. Каждый час, который мы проводим в ожидании разгадки и решения, что делать, я хочу работать — усерднее, чем когда-либо прежде. Я хочу быть тем, кем ты можешь гордиться. Я хочу быть рядом с тобой так же, как ты была рядом со мной — я... я хочу, чтобы ты могла положиться на меня.
Теперь он осторожно потянулся к ней, гнев и крики утихли, оставив лишь прежнюю напряженность и решимость.
— Пожалуйста, Гермиона, — сказал он, крепко сжимая ее руку в своих, поднося ее к своему лицу и прижимая к подбородку и нижней губе. — Ты поможешь мне в последний раз? Ты поможешь мне стать кем-то большим?
Гермиона не была уверена, что вообще дышала во время этой тирады Гарри. Ей хотелось сказать ему, что он и так невероятен, что он талантлив, добр и заботлив, что у него есть способности, о которых она и мечтать не могла, и что ему не следует быть таким строгим к себе. Он был невероятным человеком, и она уважала его и заботилась о нем больше, чем он мог себе представить. Она открыла рот, но слова не шли с языка.
В его глазах были отчаяние и испуг. Они были нетерпеливыми и нервными. Они были полны надежды, и от решимости, которая горела в них, у нее по спине пробежали мурашки.
Это было из-за нее — из-за того, что с ней случилось. Та ночь напугала Гарри до глубины души, до самой сути его существа. Это был первый раз, когда он по-настоящему осознал, что может потерять ее — он может потерять ее из-за своих недостатков.
Он был напуган. Боялся, что в следующий раз она не сможет сказать ему, что делать, направить его. Что он может остаться один и не найти решения проблемы — что ему, возможно, придется наблюдать, как она истекает кровью у него на руках. Реальность войны и возможности того, что могло произойти, глубоко запали ему в душу.
Она прерывисто вздохнула и твердо посмотрела ему в глаза — прямо сейчас он не нуждался в обожании. Ему не нужно было, чтобы хвалили его самолюбие. Ему нужно было вырасти, и он хотел, чтобы она поддержала его в этом.
— Да, — прошептала она, и слова мягко слетели с ее губ.
Гарри с облегчением закрыл глаза и нежно поцеловал костяшки ее пальцев.
— Спасибо, — пробормотал он.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
