Ну почему всё именно так??? На дворе уже тысяча девятьсот тридцать седьмой год от наступления Великого Холода, наука и промышленность требуют большого количества грамотных и образованных людей, омегам ещё в прошлом веке дали возможность учиться в школе, пусть и далеко не всем, и приносить куда более ощутимую пользу, чем ведение домашнего хозяйства и рождение детей, а ему не позволяют решать за себя ничего! А скоро относительно вольная жизнь и вовсе кончится — поздней осенью после новой течки Салли исполнится восемнадцать лет, в начале весны состоится очередная, а потом... Если отец уже выбрал ему жениха, то, скорее всего, именно тогда и состоится свадьба — чаще всего их играли именно весной. ИГРАЛИ!!! Точнее не скажешь! Салли ждал каждого нового приёма со всё возрастающим страхом — вдруг именно тогда и будет объявлено о помолвке?
Лето заканчивалось, и на деревьях начали появляться первые жёлтые листья. Салли воспринял это как очередной знак неотвратности судьбы. Противной, пугающей и ненавистной. Если бы только будущий муж был не таким отталкивающим и внушал хоть толику симпатии! Но ни один из потенциальных женихов Руднева таким не был. Особенно отвратительным казался Грэгори Барнс — единственный сын отцовского компаньона. Салли молча молил Многоликого Деймоса, чтобы был милостив, и в мужья ему достался кто-то другой. Не такой вонючий. Хотя бы бета. Такой, как хозяин приёма, на который они сейчас ехали. Даже если он будет уже в годах. Декстер Оттис казался приличным человеком, а его муж Лэсси — вполне довольным жизнью.
Экипаж Кристо остановился перед большим красивым особняком окружного судьи, возле которого уже кучковались только что прибывшие гости. Именно здесь состоялся дебют пятнадцатилетнего Салли, который едва не закончился плачевно. Омежка, облачённый в старомодный наряд, который носили во времена последнего Императора, как-то сумел произвести фурор, и именно там он впервые едва спасся от наглых лап Грэга, который был примерно на два года старше. Спасло Салли только вмешательство пожилого управляющего Оттисов, альфы Дэлфина, который и вызволил перепуганного омежку из угла, в который его загнал алчно принюхивающийся Грэг. Неплохой, кстати, альфа, этот Дэлфин, и Салли вплоть до возвращения к папе держался за него. Где только Оттисы его нашли?! Впечатления же от высшего света Руднева тогда остались самые ужасные, и Салли, вернувшись домой, заперся в своей комнате, сорвал с себя проклятый корсет, рухнул в постель и разревелся. Именно тогда Салли понял, что не хочет так жить, но иного выбора ему просто не оставляли.
Салли всё чаще задумывался о побеге, но куда бежать? Без денег, без документов, в неизвестность. Если бы рядом был хотя бы один опытный и надёжный человек, то Салли бы не колебался ни секунды! Но он был здесь совсем один, а надеяться на папу бессмысленно.
Особняк Оттисов сверкал электрическими огнями, и прибывшие коляски одна за другой откатывались в ближайший каретный ряд. Салли ещё перед выездом удивился тому, что они поехали не на отцовском "Фаэтоне". Арчибальд Кристо был одним из трёх горожан, приобретших себе самый настоящий автомобиль на новомодном двигателе внутреннего сгорания — последнее чудо науки и техники. Такие машины были мощнее и быстрее паровых, на которых ездили с середины-конца прошлого и в начале текущего века, и когда-то они считались настоящим шиком. Наука мчалась вперёд на всех парах! С какой бы завистью на их машину смотрели другие, ведь не отгонишь же её в каретный ряд! А этот странный и не совсем приятный запах бензина... Салли как-то ездил на новой отцовской машине пару раз и даже поймал на себе несколько завистливых взглядов. Да, ехать в машине интересно, а зимой даже довольно тепло, однако верхом на Каури было гораздо лучше.
— Салли, о чём задумался? — зашипел Орри, подхватывая сына под руку. — Приехали.
Салли со вздохом выпрямился и начал как можно осторожнее поправлять ненавистный корсет, чтобы он хотя бы не так много беспокойств доставлял.
Отец довольно легко для своего возраста выбрался из коляски, после чего небрежно подал руку мужу, а потом сыну.
— Ждите меня у парадного, — бросил он, поправляя галстук и одёргивая фрак, облегающий его крупную фигуру с широкими плечами.
— Да, дорогой, — кивнул Орри и взял сына под руку. Кучер начал разворачиваться.
— И не спускай глаз с Салли! На супружеское ложе он должен взойти непорочным и не меченым.
— Да, милый.
— Ступайте, — приказал альфа и твёрдым уверенным шагом направился к курящему неподалёку Уильяму Барнсу, рядом с которым стоял Грэг. Отец и сын о чём-то тихо переговаривались.
Салли старался не смотреть в сторону щебечущей стайки омежек, с которой переговаривалась компания других молодых гостей. Во-первых, чтобы не выдать своей зависти — почти все омежки были наряжены по последней моде. Лёгкие тонкие пиджаки самых смелых напоминали деловые костюмы бизнесменов, рубашки и блузы менее строгих расцветок щеголяли низким декольте, обрамлённым лёгкими оборками или широкими отложными воротниками, предельно утягивающие талии корсажи или жакеты только подчёркивали изгибы их фигур, шеи небрежно обвязаны лёгкими газовыми платками. Пахло ими очень отчётливо, что и отмечали альфы и беты, отпуская пошлые шуточки и шлёпая их по упругим задам. Салли небезосновательно подозревал, что именно этим и была продиктована папина привязанность к старым покроям — эти легкомысленные мальчишки обнажали то, что раньше было принято скрывать. Почти неизменными оставались только штаны, подчёркивающие спелые ляжки и крутой изгиб бёдер омег, и каблуки. Разве что штаны Салли были чуть свободнее и короче, открывая взору окружающих тончайшие шёлковые белые чулки. Завидовал Салли и их причёскам, которые всё больше тяготели к естественности, стали заметно короче, чёлки подстригались самыми немыслимыми образами, лишившись строгих линий, и их можно было зачесать как угодно, причём быстро. Некоторые даже красили волосы! Они могли себе это позволить с полного попустительства родителей... Откровенно не нравилось Салли только обилие колец, серёжек и брошей, которыми хвастались его ровесники. Если раньше богачи хвастались своей состоятельностью, обшивая и обвешивая драгоценностями мужей, то теперь такой витриной стали их дети-омеги.
Орри тоже заметил юных хихикающих сородичей и недовольно поджал губы.
— Иво Милосердный... И куда только смотрят их родители?! Ты только посмотри, во что они одеты?!! Скоро полураздетые ходить будут!!! Где скромность и достоинство прежних времён?! Они же буквально просят, чтобы их кто-нибудь обесчестил! Как будто им мало того, что нас и без того считают испорченными Деймосом!
Тут Салли был с папой полностью согласен. Папа намеренно избегал вульгарного слова "случка", чтобы не оскорблять своё дворянское воспитание. Многие из этих юношей уже не только лишились невинности, но и активно присматривались к потенциальным мужьям, завлекая их всеми возможными способами. Они, как и их родители, не считали это зазорным, думая, что чем опытнее омега, тем больше у него шансов удачно выйти замуж. Так Гейл Стретси не единожды отдавался Уолту Старку за плотными портьерами между турами танцев, а полгода назад их семьи объявили о помолвке. И плевать им было, что речь шла исключительно о вульгарном брачном договоре между семьями! Старки были богатой семьёй, представляющей в Рудневе государственный банк "Солидарность", и считались выгодной роднёй! Свадьба состоялась спустя самое малое время, потом какое-то время Гейл поражал всех самыми сногсшибательно дорогими нарядами и украшениями, а на нынешнее мероприятие уже не приехал — во время очередной течки супруги зачали первого ребёнка, и муж запретил ему появляться в свете. Впрочем, скучать Уолту будет явно некогда — Салли заметил двух довольно хорошеньких дебютантов. Интересно, как скоро их будут тискать по тихим углам?
Внезапно Салли кто-то толкнул. Омега охнул, невольно вцепился в этого человека, чтобы сохранить равновесие, уткнулся в чужое плечо, вдохнул запах... и удивился. Запах был непривычно приятным — его любимая цветущая сирень!
Салли поднял голову и понял, что держится за серый пиджак незнакомого беты в больших круглых очках с массивной оправой. Сама оправа толстая, вероятно, для прочности, да и при ближайшем рассмотрении оказалось, что она как будто самодельная. Когда очки для слабовидящих ещё только начали делаться, то подобные оправы были обычным делом — их лишь делали аккуратнее и из более дорогих материалов. Да и стоили изрядно — не каждому по карману. В нынешние времена подобные очки считались чем-то вульгарным и неприличным, больше подходящими для тех, кто не мог себе позволить работу хорошего мастера. К тому же, если в высших кругах и наблюдались проблемы со зрением, использовались более изящные очки в тонкой металлической оправе или вовсе пенсне или монокль на цепочке, которые доставались по необходимости. Постоянно очки никто не носил. А этот бета носит. И не стыдно ему в них появляться на публике? Или настолько с глазами плохо?
Новый гость был молод, заметно за двадцать, темноволосый, худой, долговязый, с узким лицом. На Салли в упор смотрели серые глаза. Бета был неаккуратно выбрит, но это неожиданно понравилось Салли, как и искра какого-то полудетского восторга, промелькнувшая во взгляде гостя.
— Ой, простите... — пробормотал бета, спохватившись и отстраняясь. Салли бегло оглядел его наряд и усомнился в том, что это именно гость. Двигался бета довольно неуклюже и порывисто, что резко отличало его от манерных представителей здешней элиты, и в этом крылось какое-то особое очарование, как и во всей его слегка нелепой внешности. Одет странный незнакомец был не совсем опрятно — одежда откровенно неновая, явно великовата, кое-где запылённая, а на штанинах виднелись мазки какой-то чёрной грязи. Довершали облик заметно поношенные туфли, торопливо обтёртые травой, и какая-то папка под мышкой, которую незнакомец едва не выронил. Неужели он совсем не стесняется появляться на публике в таком виде?! Вон уже кто-то из юных омег начинает приглушённо хихикать и тыкать пальцем, привлекая внимание сородичей. — Я вас не заметил... Простите...
— Ничего... я не сержусь... — Салли невольно улыбнулся. Даже голос незнакомца ему понравился! Кто это? Вроде бы раньше его здесь не было... Нежный аромат сирени обволакивал, заслоняя запахи других гостей, и это было как глоток свежего воздуха, принесшего покой и умиротворение, которого в жизни Салли было так мало.
— Салли, прекрати пялиться! — зашипел Орри, оттаскивая заворожённого сына от чужака. — Это неприлично!
Салли опомнился и опустил голову.
— Я... прости, пап...
— Нет, это вы меня простите, — снова начал извиняться бета, поправляя постоянно сползающие очки. — Спешил, боялся опоздать.
— А вы кто будете? — строго спросил его Орри, с беспокойством косясь на сына. Салли так и тянуло к этому парню!
— Ой, простите, я же не представился... Так невежливо с моей стороны! Тобиас Мариус, я племянник хозяина дома. К вашим услугам. — И Тобиас неловко поклонился, вцепившись в свою папку, из которой едва не выпал карандаш.
Салли вглядывался в Тобиаса и находил всё больше привлекательных черт помимо запаха. В парне не было ни капли самоуверенности и самодовольства, а взгляд выдавал подлинный ум. Особой красотой бета не отличался — не самые правильные черты лица, слегка искривлённый, возможно кем-то сломанный нос и острые скулы, которые зрительно сужали лицо ещё больше. Особенно при его худобе. Покрой костюма выдавал столичного жителя, как и выговор — вполне характерная скороговорка.
— Орри Кристо и мой младший сын Салли, — церемонно представился Орри, крепко держа Салли под руку.
— Очень рад знакомству, — вполне искренно, чего Салли почти не видел на светских раутах, ответил Тобиас. — Позвольте мне выразить своё восхищение вашими нарядами. Я никогда прежде не видел омег, одетых по моде императорской эпохи! Только на старых портретах.
Салли ощутил укол разочарования. Он это серьёзно? Но непохоже, чтобы это был дежурный комплимент.
— Так вы тоже восхищаетесь прежними временами? — заметно оттаял Орри. Он разглядывал молодого человека уже с большим интересом. Салли заметил, что папины ноздри подёргиваются не без удовольствия.
— Правильнее будет сказать "интересуюсь". — Тобиас чуть покраснел, переминаясь с ноги на ногу. — Я по образованию историк, сейчас учусь в аспирантуре... Как и многие сейчас, я считаю, что прежние фасоны и отдельные детали не слишком практичны, но совсем уж изгонять их из нашей жизни не стоит. — Салли поразился — Тобиас повторил его собственные мысли! — К сожалению, мало кто сейчас может всё это носить с подлинным достоинством, а отсутствие этого таланта убивает самую изюминку. Вы ведь сами шили наряд для себя и вашего сына?
— Разумеется, сам, — гордо кивнул Орри.
— Очень удачно, — похвалил Тобиас. — Минимум украшений, никаких излишеств и сохранено самое основное... У вас отменный вкус, господин Орри.
Салли не переставал удивляться. Тобиас разговаривал с его папой так, как будто ни разу до того не был на светских мероприятиях. Так между собой разговаривают обычные люди, едва знакомые с великосветским этикетом!
— Благодарю вас, — порозовел Орри. Он словно не замечал этого. — Впервые встречаю такого знатока.
— Я историк, — улыбнулся бета, и при виде этой улыбки Салли снова начал таять, — и обязан понимать в таких вещах. Ведь все детали наших костюмов появились не просто так, а когда-то нюансы определялись самыми разными сторонами нашей жизни, в том числе орнаменты шитья, ширина рукавов и высота каблуков.
— Вы ведь будете присутствовать на балу?
— Конечно, только приведу себя в порядок... — Тобиас смущённо почесал затылок, и Салли отметил, что стригут его слишком коротко. Эта стрижка ему совсем не к лицу и натурально уродует! — Вы не будете возражать, если я приглашу вашего очаровательного сына на один из танцев? Если вы так отменно его обшиваете, то наверняка и танцевать обучали в лучших традициях старой эпохи. Мне было бы очень интересно.
— Судить вам. — Орри почтительно поклонился, украдкой пихнул Салли локтем, и омега, опомнившись, тоже склонил голову.
— Буду ждать с нетерпением.
Тобиас, то и дело оглядываясь и оступаясь, скрылся за дверями, сопровождаемый шушуканьем молодняка, ставшего свидетелями этого короткого разговора. Альфы и беты — особенно Грэг, который отвлёкся от беседы — заметно помрачнели. Почему? Салли прислушался и сразу услышал, что по этому поводу говорят его сородичи.
— Кто это?
— Понятия не имею, но пахнет не в пример лучше, чем эта свора.
— Ему и правда понравилась эта старомодная дичь? А он точно в своём уме?
— Сказал, что историк, а я слышал, что все они все малость блаженные.
— Небось, какая-нибудь библиотечная крыса из канцелярии цену себе набивает, — буркнул один из бет, пыхнув папироской. Салли знал, что он внебрачный сын местного торговца тканями, принятый в семью после смерти законного.
