Омегаверс Мы же братья

— Да, альфы всегда рождаются первыми... — Вдруг врач удивлённо придвинулся ближе к монитору. — Не может быть...

— Что не так? — встревожился Кирин. Все обследование он не выпускал руку сына из своей.

— Такое впечатление, что ваш маленький альфа... пытается защитить омегу... Вот-вот, смотрите! Он будто заслоняет его собой от ультразвука! Видите? — Врач чуть сдвинул сканер. — Он будто прикрывает его собой!

— Рюк... умничка мой... — Виктор уже откровенно плакал, гладя свой живот с потёками геля. — Молодец, малыш... Так и защищай братика всегда...

Кирин приник к животу сына и поцеловал его.

— Золотко моё... ты просто чудо...

— Вот почему мы не заметили вашего... Ленни раньше, — чуть улыбнулся врач. — Рюк прятал его от нас. Интересно, почему?

— Почему бы он это не делал, но он будет защищать Ленни и тогда, когда родится. — Кирин смахнул слёзы. — И это будет правильно.

— А почему вы решили назвать его именно этим именем? Не слишком грозно будет звучать?

— Нормально... — Виктор начал осторожно садиться, опираясь на отцовскую руку. — Будут больше уважать и бояться... и Ленни будет в безопасности.

Рюк и Ленни родились в четвёртую луну, весной, на пятнадцатый день рано утром.

Виктор смотрел на своих новорожденных детей и не мог наглядеться. Малыши казались ему настоящим чудом, которым хотелось любоваться и любоваться. Весь мир сосредоточился для омеги в этот миг именно на детях. Он не замечал ни восторженных взглядов санитаров-омег, ни скупой улыбки заведующего отделением... Он отказался от чревосечения и обоих родил сам, мужественно терпя боль.

Рюк родился первым, как Виктор и ожидал, но при этом "волчонок" заставил всех изрядно понервничать. Маленький альфа будто не хотел оставлять брата одного... Ленни родился ровно через семнадцать минут, закричал, и на его крик отозвался Рюк, до того тихо хныкавший на руках санитара, вновь всех удивив. Замолчали малыши только тогда, когда оба оказались на руках у усталого, но счастливого и горевшего от нетерпения увидеть их папы.

— Ну и ну... — качал головой поражённый этим акушер. — Мне и раньше приходилось принимать близнецов, но такого я ещё не видел!

— Всё хорошо, — шептал Виктор, глядя на своих детей и бережно их придерживая. — Всё правильно. Им нельзя долго быть порознь.

В сравнении с братом Ленни получился очень маленьким, худеньким и довольно невзрачным, как все "совята", но Виктор был абсолютно уверен, что из Ленни вырастет очень красивый омега. Рюк родился настоящим альфой — крепеньким, крупным... Кирин помог им пристроиться к папиной набухшей груди, и малыши с аппетитом начали сосать молоко. Он был рядом с Виктором с самого начала и вышел только на одну минуту — сказать мужу, что родились сразу двое. Отвлекшись от созерцания детей, Виктор заметил, что в уголке рта папы красуется свежий след от удара. Это подпортило радость от долгожданного события.

— Отец разозлился?

— Да, очень... но успокоился, когда я ему сказал, что старший альфа. Наши дети не попадут в Дом Малютки.

— Ты продолжишь... отрабатывать? — Виктор всхлипнул. — Папа, может, хватит? Тебе же на прошлой неделе чуть спину не сломали... Тот альфа был таким здоровым... и тяжёлым...

— Ничего, я выдержу всё, чтобы наши малыши были с нами и не попали в приют. — Кирин болезненно сверкнул глазами. В последнее время он порой выглядел так, что Виктор начал опасаться за его рассудок. — Мы вырастим их... воспитаем... и всё у них будет хорошо...

Эти слова Кирин повторял как молитву каждый раз, как сын просил его прекратить это всё. Именно это и беспокоило Виктора. Омежка и раньше удивлялся тому, как ради него папа терпит самые гнусные унижения от мужа, но только теперь, родив своих детей, понял, почему папа так поступал. Дети — это величайшая ценность на земле, и ради них и их благополучия стоит терпеть что угодно.

— Как дела, Вик? — Карин, держа сына на руках, замахал другу. — Гуляете? Как твои малыши?

Виктор гордо поправил на плечах лямки переноски, в которой сидели оба его сына. Им уже исполнилось по полгода, но для омеги их рождение было будто вчера. Он носился со своими детьми, как с хрустальными... Осень в этом году пришла рановато, и Виктор очень тщательно следил, чтобы Рюк и Ленни не простудились. Хлопот с детьми было много, но не настолько, чтобы лишний раз вызывать недовольство Гумберта. Вопреки опасениям беты, братья не были крикливыми и подавали голос только тогда, когда были голодны или их разносили слишком далеко друг от друга. Когда Виктор переодевал старшего, то Рюк постоянно норовил повернуться к брату и тянул к нему ручки, рядом с Рюком Ленни засыпал быстрее, чем на руках у папы или дедушки-омеги... Сам Гумберт на внуков взглянул только один раз — когда Виктора с детьми забирали из роддома. Посмотрел, что-то пробормотал под нос и отвернулся. Виктор сам заботился о детях, успевая ещё и заниматься домашним хозяйством, чтобы папа мог отдохнуть подольше... И если бы не постоянно мелькающие в их квартире чужаки, то молодой папа был бы совершенно счастлив. Видя, как ради их спокойствия страдает Кирин, Виктор тихо плакал по ночам.

— Всё хорошо. Как Дэнни?

— Прекрасно! Мы уже вовсю ходим, — похвастался Карин. — Ещё немного и бегать начнём.

— Твоему отцу помощник не нужен? А то мне через год работа понадобится... Ты его спрашивал?

— Спрашивал, но он пока и сам толком не знает, — пожал плечами Карин. — Вот новое оборудование привезут, установят, протестируют... — Вдруг сосед осёкся, увидев, как к дому Виктора, оживлённо переговариваясь, шагают беты — двое. — А... это не к... вам?

— Да к нам... — Виктор тяжело опустился на скамейку, придерживая переноску с сопящими детьми — они будто почувствовали, что папа снова расстроен. — Сегодня же выходной... Отец вконец озверел, кричит, что Рюк и Ленни нам слишком дорого обходятся... Боюсь, что папа так долго не выдержит.

— И... сколько приходят за день?

— Бывает, кто-то очереди ждёт... Один раз за день пришло сразу двадцать... — Карин в ужасе ахнул. — Где только отец их находит? Один хуже другого...

— Но ведь вы на детей почти не тратитесь... Переноску вам Освальды подарили, одежду вы им сами шьёте, подгузники пачками не покупаете — обходитесь чем попроще... Разве что стиральный порошок и детское питание, но с этим ничего не поделаешь... И прививки в больнице бесплатно делают.

— Даже это отца бесит. — Виктор вытер скатившуюся слезу. — Совсем помешался на деньгах. А стоит только Рюку или Ленни просто пискнуть — грозится их из дома выкинуть. А ведь они у меня спокойные. Их только разлучать нельзя...

Карин умилённо погладил малышей по головкам, не забывая присматривать и за своим непоседой.

— И чего он так беснуется? Это же его внуки... и они такие милые... А Рюк Ленни не обижает? Всё-таки альфа...

— Да ты что?! Да он его собой пытается прикрыть, как отец к нам в комнату заходит, чтобы спрятать. Боится, что его обидят. Маленький, а уже всё понимает...

Омеги сидели на скамейке и делились последними детскими новостями, а Виктор не мог не думать, как там папа... Когда беты вышли из подъезда, Виктор спохватился и начал вставать.

— Ой, забыл совсем... Мне же в магазин надо! И ужин сегодня я готовлю. Надо успеть вовремя, а то отец опять ругаться будет. Привык, что папа всё по первому требованию делает, а у меня дети много времени занимают... и папа уже не может, как раньше... А ещё стирка, уборка...

— И как ты всё успеваешь? — покачал головой Карин.

— Деваться некуда, — вздохнул Виктор. — Мне всё чаще кажется, что отец начинает прикидывать, кому и моих детей продать по сходной цене, как подрастут. То ли с ума схожу то ли и вправду...

— А... тебя отец ещё не... заставляет?

— Нет, хотя участковый уже поглядывает. Если бы не Рюк и Ленни... Вот когда в детский сад отдадим... Я чего про работу и спрашиваю. Мне же ещё восемнадцати нет, а папе уже тридцать пять. Он, конечно, пока в хорошей форме, но уже сдавать начал...

— Может, всё-таки обратиться в полицию? — тихо предложил Карин. — Или к правозащитникам?

— Бесполезно. Полиция даже проверять не будет. Я слышал, что один альфа тоже мужа и сына продавал, сын не выдержал, накатал заявление... Так когда к ним с проверкой пришли, в доме был идеальный порядок, никаких посторонних, а парень с папой в один голос заявили, что ничего такого нет. Заплатили штраф за ложный вызов и всё пошло сначала. Я было подумывал в "Милосердие" сунуться, листовки собирать начал, так отец, едва их увидел, пригрозил, что если я хотя бы сунусь туда, то Рюк и Ленни отправятся в Дом Малютки в тот же день. И попробуй потом выцарапать их оттуда...

Карин побелел.

— Уходить вам от него надо, Вик.

— Некуда нам идти. — Виктор приобнял сыновей, притихших на время. — Если бы было куда, то уже бы ушли. Папа ведь детдомовский, отцова родня далеко и ничем не лучше... а вас стеснять мы не хотим. Вы и так нам помогаете. Вот на работу устроюсь, съеду в какую-нибудь общагу, обустроюсь, тогда и заберу папу к себе.

— Вставай, шлюха! — Гумберт пнул Кирина ногой. Омега лежал на полу абсолютно голый, не в силах даже пошевелиться после многочисленных истязаний. — Чего разлёгся?!

— Я не могу... прости...

— Поднимайся, я сказал, и тащи свой грязный зад в ванную! Через час ещё человек придёт!

Виктор метнулся к папе, стараясь не разглядывать его истощённое истерзанное тело.

— Я помогу... не ругайся... Я всё сделаю... Идём, пап... держись за меня... Вот так...

В ванной Виктор дал волю слезам, осторожно обмывая отца. Кирин старался не морщиться от боли, но скрывать это становилось всё труднее.

— Как там Рюк и Ленни? — спросил несчастный омега, стараясь отвлечь сына на приятные думки.

— Играют. Я их в комнате запер... Папа, так больше нельзя. Они скоро просто убьют тебя.

— Не убьют... Гумберт без своих денег останется... И я с ним договорился... Пока нашим мальчикам по три года не исполнится, тебя он не тронет... Ты работу нашёл?

Говорил Кирин уже с трудом. Зубы пока были целы, но побои не прошли даром. Он медленно умирал, но продолжал упрямо цепляться за жизнь, чтобы уберечь сына и внуков.

— Да, кладовщиком в магазине на другом конце города. Ещё буду грузчиком подрабатывать на полставки — ящики там не очень большие. Там ещё общежитие есть, я договорился о съёме комнаты. Скоро нынешний кладовщик доработает, уволится, и я приступлю к работе. До детского сада тоже недалеко, мальчишек уже приняли... Как только мы там обустроимся, я сразу приеду за тобой. Ты... только не умирай, папа... продержись... Немного уже осталось... Не бросай нас... Ведь мальчики так тебя любят...

Виктор крепко обнял родителя и зарыдал пуще прежнего. За эти два года он измучился не меньше Кирина. Только малыши и помогали ему держаться.

— Не плачь, мой золотой... не надо... я продержусь... я выдержу...

Кирин кое-как сел и нежно обнял сына, но в его глазах всё больше поселялась пустота.

Комната была не слишком большой, но уютной. Виктору она сразу понравилась тем, что в ясную погоду почти весь день её вовсю заливал солнечный свет. Мальчикам здесь будет хорошо... и папе тоже. Ссадив мальчишек на пол — близнецы тут же забегали по углам, исследуя свой новый дом — и начал распаковывать вещи.

После настоящей каторги в отцовском доме и при постоянном таскании обоих детей на руках Виктор заметно окреп. Если бы он был выше ростом и пошире в плечах, то вполне мог сойти за излишне худощавого бету... На новой работе это тут же оценили и приняли парня без вопросов. Хозяин-альфа долго его обнюхивал и расспрашивал, а когда узнал про двух детей, один из которых альфа, заметно смягчился и попросил привести малышей в магазин. Виктор выполнил просьбу, и альфа лично выхлопотал ему эту комнату. Виктор даже удивился такой заботе, но уборщик-омега шепнул, что этот альфа вполне приличный, хоть и грубоват. Даже странно... В первый день Виктор старался изо всех сил, чтобы показать себя с самой лучшей стороны, да так усердно, что хозяину даже пришлось его притормозить.

— О детях подумай, дурила! Что толку будет, если ты надорвёшься?

К вечеру Виктор уже знал, что хозяин вдовец, сам растит двух сыновей восемь лет и, возможно, поэтому подобрел — младший был омегой. Пах альфа не очень, но примеси в его запахе совершенно не вызывали отвращения или отторжения — человек он был действительно хороший, и Виктор быстро перестал обращать на недостатки хозяйского запаха внимание. На работе его никто не щупал, не пытался зажать в углу — шуры-муры на рабочем месте были под запретом. С подработкой выходил неплохой оклад — вполне хватит на четверых при скромном житье. Осталось только придумать, как забрать папу из той проклятой квартиры.

За последние две луны Гумберт растерял последние остатки совести и здравого смысла. Он обжаднел настолько, что едва не посадил сына на цепь, которой всё чаще привязывал мужа к кровати, чтобы у клиентов не возникло подозрения, что омега буквально на последнем издыхании. Он придумывал всё новые и новые способы развлечь клиентов... Кирин держался уже исключительно за счёт силы воли и страха за своих детей. Временами казалось, что он просто смирился, и только блеск в глазах, когда Виктор приводил к нему Рюка и Ленни, говорил, что омега ещё на что-то надеется.

Забрать родителя получилось только на второй неделе работы. Попросив приглядеть за детьми соседа-омегу, Виктор приехал домой и с радостью обнаружил, что отца дома нет. Папа лежал на постели в его бывшей комнате и, казалось уже не дышал... но он был ещё жив. Виктор отпоил его чаем, помог одеться, собрал самые необходимые вещи — зима ещё не кончилась — вытащил из серванта большую часть денег, вырученных Гумбертом за Кирина, и омеги покинули проклятое место навсегда.

Отлёживался Кирин больше двух недель. Большую часть украденных денег Виктор потратил на лекарства для родителя и приплату одному из соседей за то, чтобы он ухаживал за папой. Вызванный на помощь ещё один сосед — фельдшер-омега, работающий на "скорой помощи" — осмотрел почти ни на что не реагирующего пациента и нахмурился.

— Как долго он... — и не смог договорить.

— С тех пор, как отец узнал, что мы решили рожать. Я был на пятой луне. Когда родились Рюк и Ленни, клиентов стало гораздо больше.

— Так долго? Да твой папа просто феномен какой-то. Не каждый омега из борделя способен выдержать такой наплыв клиентов за такое небольшое время... Не понимаю, как до сих пор жив?

— Всё так плохо?

— Инвалидность твоему папе пока не грозит. Всё это аукнется только с возрастом. Нужен уход, лекарства, хорошее питание и — самое главное — полный покой. Как можно больше положительных эмоций. Только так он хотя бы придёт в себя и сможет вернуться к нормальной жизни. Знаешь, Виктор, — вздохнул сосед, — нашему брату, конечно, трудно приходится... особенно сиротам... Омеги и раньше страдали от ущемления своих прав даже после принятия новой Конституции... Ярмарки там... но с такими дикими историями я сталкиваюсь редко. Как правило, так зверствуют только альфы, но чтобы такие чудовищные вещи делал бета... В голове просто не укладывается. Они же более расчётливые и рациональные...