Она применила еще два обезоруживающих заклинания, заклинание-пугало летучей мыши и два удара по ногам в Гарри, пока он медленно убегал от нее. Каждое из ее заклинаний было поглощено щитом, который все еще окружал Гарри. Она заметила, что щит не отражал заклинания — они просто исчезали, когда попадали в щит, становясь совершенно неэффективными. Когда Гарри увеличил скорость своего бега, щит не отставал от него и не переставал защищать его. Он мог бегать, прыгать, уворачиваться, пригибаться и перекатываться, и это не мешало ему. Они выяснили, что это продолжалось около 7 минут, и в итоге Гермиона ударила Гарри обезоруживающим заклинанием как раз в тот момент, когда он заметил, что жужжащий звук исчез. Она вернула ему его палочку, и они оба восторженно улыбнулись. Они оба согласились, что им нужно быть осторожными, используя его, поскольку 7 минут — это достаточное время для нанесения урона, если Гарри попадет в ловушку неправильно наложенного заклинания. Не говоря уже о том, что заклинание было длинным, а движения палочки должны были быть точными. Это было заклинание, которое нужно было произнести заранее, когда это было возможно, а не то, что можно было сделать в бегах.

Колдовать над другим человеком было бы рискованно, объяснила Гермиона Гарри — в основе каждого живого существа лежит желание защитить себя, поэтому, если быть сосредоточенным и по-настоящему желать защиты для себя, вероятность неудачи будет меньше. Однако, если вы накладываете заклинание на кого-то другого, возможно, вы не имеете этого в виду, даже если вам кажется, что вы это имеете в виду. Любые неразрешенные чувства, волнение или разговоры между вами и этим человеком могут привести к возникновению вредного пузыря. Они оба согласились наложить щит только на себя.

Затем Гермиона проделала несколько движений палочкой и попрактиковалась в произношении вместе с Гарри, прежде чем попытаться произнести заклинание самостоятельно. У нее все получилось, ее заклинание длилось примерно 5 минут, прежде чем Гарри поразил ее заклинанием, блокирующим ноги. Она упала лицом в снег на середине шага и попыталась руками смягчить удар от приземления.

— Блядь — тихо простонала она, падая на заснеженную траву.

— О, блин, Гермиона! -Гарри подбежал к ее палочке и быстро наложил контрзаклятие. — Прости!

Он потянулся к ней, и она схватила его за руку, он осторожно поднял ее с земли, и рыхлый снег, облепивший ее, осыпался на землю. Снегопад стал гуще, и она заметила, что с трудом различает палатку, которая находилась всего в нескольких метров от них.

— Все в порядке, Гарри, — выдохнула она и встала на ноги рядом с Гарри, прежде чем поднять на него глаза с широкой улыбкой. — Я просто не вовремя, но, думаю, у меня есть 5 минут. Гарри, это невероятное заклинание!

Гарри улыбнулся, все еще держа ее за руку, и заключил в теплые объятия. Она крепко обняла его в ответ, счастливо смеясь.

— Это потрясающее ощущение, — подумала она. Наконец-то у них появилось преимущество с этим новым защитным заклинанием, которое могло бы выиграть им время или дать преимущество — по крайней мере, такого никто не ожидал.

— Гарри, это потрясающе, это будет так полезно, — она подняла на него глаза, пока он все еще крепко держал ее, и встретилась с ним взглядом. Они были яркими, оптимистичными и счастливыми.

— Спасибо, Гермиона, — сказал он с улыбкой, глядя на нее сверху вниз. — Я бы не смог сделать это без твоей помощи. Спасибо, что веришь, что я смогу это сделать.

— Конечно, Гарри, — тихо сказала она, ее глаза были полны эмоций. — Я всегда верила в тебя, ты блестящий волшебник. Ты сам во всем разобрался.

Гарри рассмеялся, слегка запрокинув голову, прежде чем снова посмотреть на нее, все еще крепко прижимая к груди. Его тепло распространялось по всему телу.

— Ты слишком высокого мнения обо мне, — тихо сказал он. — Ты великолепна.

Сердце Гермионы затрепетало в груди, и она почувствовала, как участился ее пульс. О нет, подумала она. Она не могла отвести взгляд от его глаз, и теперь глупая широкая улыбка, которая играла на его лице, сменилась чем-то похожим на заботу, когда он посмотрел на нее сверху вниз. Она почувствовала, как ее пальцы непроизвольно крепче вцепились в его куртку, а Гарри, в свою очередь, еще крепче прижал ее к себе. Ее сердце забилось быстрее, и она поняла, что не дышит. Блин, подумала она, когда в глубине души ее начала охватывать паника, сейчас не время, тебе нужно сосредоточиться.

Гермиона увидела, как выражение глаз Гарри изменилось, стало более мрачным, в нем появилось желание. Она с трудом могла соображать логически, когда посмотрела на Гарри, и ее глупая улыбка исчезла с лица, а на нем появилось выражение удивления, смешанного со смущением. Она слышала, как бьется ее сердце, и чувствовала, как напряжение в воздухе сгущается по мере того, как воздух между ними становится плотнее и теплее. Несмотря на снег, который все еще покрывал их, ей было невероятно тепло, и она знала, что на ее щеках должен быть легкий румянец.

Она заметила, что лицо Гарри теперь было ближе к ней, его глаза потемнели от напряжения, и она могла различить в них разные оттенки зеленого. Его лицо чуть приблизилось, и ее глаза расширились. Поднялся ветер и обдал их холодным порывом, она вздрогнула, но знала, что это не из-за ветра. Это было из-за близости и взгляда Гарри, взгляда, который сказал больше, чем она хотела знать, больше, чем она когда-либо ожидала увидеть. Этот взгляд открывал столько возможностей, что это пугало ее.

Последним усилием воли она оторвала взгляд от Гарри и уткнулась лбом ему в грудь. Она глубоко вздохнула, затем опустила руки и отступила от него на шаг. Ее охватил холод, и она снова задрожала. Гарри позволил ей отойти, медленно опустив руки по швам, но не сводил с нее глаз. Его голова была наклонена набок, и он все еще смотрел на нее тем же жаждущим взглядом, хотя на его лице застыла пелена любопытства.

— Я умираю с голоду, — жалобно выпалила Гермиона, снова отводя взгляд и устремляя его на палатку, которую она едва могла разглядеть сквозь плотный слой снега. — Пойду, приготовлю нам что-нибудь на ужин.

С этими словами она направилась к палатке, оставив Гарри на заснеженной траве. Он вошел в палатку только тогда, когда Гермиона уже накрыла на стол. Готовя еду, она вспомнила, что у нее в сумке лежали три бутылки сливочного пива для особого случая и еще оставался большой кусок пирога с патокой. Она совершенно забыла о них — это было безумие, что, живя в палатке, переезжая с места на место каждые несколько недель или дней и находясь вдали от цивилизации, было трудно следить за временем или думать о таких предметах роскоши, как сливочное пиво и сладости. Она поставила на стол две бутылки и кусок пирога с патокой как раз в тот момент, когда Гарри вошел в палатку.

— Ужин готов! — крикнула она через плечо, когда Гарри подошел к противоположной стороне стола. Она старалась не обращать внимания на румянец, который, как она знала, все еще покрывал ее щеки, и на легкую нервную дрожь пальцев. — И у меня есть сюрприз! Я приберегла немного сливочного пива и пирога с патокой для особого случая, Гарри, а после сегодняшнего, с новым заклинанием "щит", это показалось мне идеальным поводом.

Она повернулась к Гарри с нервной улыбкой, ожидая, что он вернется к своему обычному состоянию, точно так же, как они вели себя после каждого предыдущего интимного момента — после каждого прикосновения, каждого взгляда и даже после того, как они держались за руки и задерживались на мгновение на утесе у воды. Но ее сердце замерло, когда она увидела, что у Гарри все то же выражение лица, что и на улице. Тот же жаждущий, мрачный и любопытный взгляд, от которого у нее внутри все перевернулось, а пульс снова участился. Гермиона прикусила губу — взгляд Гарри проследил за ее движением и на мгновение задержался на ее губах, прежде чем медленно переместиться обратно к глазам. Она быстро опустила взгляд на стол и заняла свое место.

Было невозможно не заметить этого, этого желания в его глазах. "Дыши", — подумала она, пытаясь успокоиться.

— Спасибо, Гермиона, — тихо сказал Гарри, прежде чем занять свое место за столом, его голос был глубже, чем обычно, он никогда не звучал так, когда они разговаривали раньше. Он прозвучал почти хрипло, и у нее внутри все сжалось. — Не могу поверить, что ты все это время запасалась сливочным пивом.

Гермиона неловко рассмеялась и заставила себя посмотреть ему в глаза, которые говорили о многом.

— Да, я как-то забыла о них, — она нервно теребила рукав своего свитера, прежде чем снова уткнуться в свою тарелку.

Она мысленно ругала себя за свои жалкие выходки. Она сидела за ужином со своим лучшим другом Гарри — то, что она делала буквально тысячи раз до этого, — но сейчас, глядя ему в глаза, она не могла контролировать ни свое сердцебиение, ни свои мысли. Она лихорадочно соображала, пытаясь решить, что делать, как себя вести, что сказать.

Напряжение и густота, ощущавшиеся снаружи палатки, проникли и внутрь. Каждый раз до этого они возвращались к своему обычному функционированию. Они вернулись к своему обычному поведению и своей обычной бесстрастной, ненапряженной атмосфере, в которой не было сердцебиения. Но сейчас, когда она взяла булочку из миски в центре стола, в животе у нее все затрепетало.

"Мне следовало бы освободить больше места", — подумала она про себя, приступая к еде. Казалось, что все события последних нескольких месяцев внезапно нахлынули на нее, и она не могла с этим справиться. Она не знала, что с этим делать. Последние несколько недель она прятала все глубоко внутри и убеждала себя, что его прикосновения, их взгляды и моменты, которые они проводили вместе, не были чем-то особенным — в них не было ничего особенного.

Но когда они поужинали тише, чем обычно, — Гарри поблагодарил ее за пирог с патокой с таким выражением лица, что она выронила булочку изо рта, — она поняла, что это было большое дело. Все это было крайне большое дело, подсказывал ей разум.

Покончив с булочкой, она поковыряла горошек в тарелке, прежде чем поднять глаза на горящий взгляд Гарри, и почувствовала, как в животе у нее скручивается знакомый комок. Тот, к которому она тоже начала привыкать, тот, который вызывал тепло, румянец и жар внизу живота. То, что проникло глубоко в ее душу. Она продолжала слегка ковырять в тарелке, слишком нервничая, чтобы есть, и начала быстро рассказывать о том, что читала о приготовлении зелий в нестандартных ситуациях — чтение книг всегда помогало ей чувствовать себя спокойнее.

Она рассчитывала, что Гарри вернется к своему обычному поведению — это не входило в ее планы, она не подготовила запасной вариант.

Когда Гермиона закончила объяснять прочитанное, она сидела молча, глядя на свои руки, а ее мысли быстро вращались. Затем заговорил Гарри.

— Ужин был восхитительным, Гермиона. — Его голос все еще был глубоким, и он говорил тише и медленнее, чем обычно. — спасибо.

— Конечно, — она взглянула на него, и остаток фразы застрял у нее в горле при виде выражения его лица. Ее сердце громко заколотилось, и она поняла, что снова не дышит.

Полностью отводя взгляд от Гарри, она в очередной раз решила покинуть корабль и встала, чтобы вымыть посуду, взяла тарелки и отнесла их на кухню, чтобы расставить на столе.

Она крепко оперлась обеими руками о край столешницы, закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Она заставила свое бешено колотящееся сердце успокоиться. Она пыталась дышать, разделять все на части, использовать медитацию и контролировать свои мысли и эмоции, но ей казалось, что ее внутренности превратились в бушующую снежную бурю, которая разразилась снаружи. Палатка слегка колыхалась вокруг них от ветра, и узел в ее животе усилился. Она подняла палочку, чтобы вымыть посуду, но застыла, широко раскрыв глаза, и напряглась, почувствовав, как Гарри подошел к ней сзади.

Его движения были медленными, давая ей время среагировать или отодвинуться, снова, в третий раз за день. Но на этот раз она замерла на месте, пульс участился, а рука крепко сжала волшебную палочку. У нее перехватило дыхание, когда он приблизился к ней. Она чувствовала жар его тела позади себя, он был всего в паре сантиметров от нее, и она почувствовала, как воздух сгустился еще больше. Он медленно обхватил ее правой рукой и накрыл ее руку с палочкой, опуская ее обратно на стойку.

— Моя работа — мыть посуду, — тихо сказал он, и его голос мягко прогрохотал в ее правом ухе, когда он наклонился к ней. — Ты приготовила ужин.

Дрожь пробежала у нее по спине от его близости и глубокого баритона, она повернулась к нему лицом — и сразу поняла, что это, вероятно, была не самая лучшая идея. Повернувшись к Гарри, она увидела напряженный взгляд его глаз. Он изучал ее лицо, в его глазах читалось любопытство, как будто он искал ответ на незаданный вопрос. Гермиона неосознанно сделала шаг назад, ее бедра мягко ударились о кухонную стойку позади нее, и это помешало ей двигаться дальше. Ее глаза расширились, и она пристально посмотрела на Гарри, чувствуя, как у нее сжимается грудь. Его глаза были яркими, их зелень сияла, а напряженность душила. Он шагнул к ней, его левая рука легко легла ей на бедро, а правая потянулась к ее лицу.

Она не дышала. Она была уверена, что ее лицо пылало, а по телу разливался жар.

Он сделал последние полшага к ней, сокращая расстояние между ними, и она почувствовала жар, исходящий от его тела. Его правая рука мягко легла на левую сторону ее лица, и он заправил выбившийся локон ей за ухо, и она, не задумываясь, склонила голову к его руке. Она проследила за его взглядом, который блуждал по ней.

Она не могла произнести ни слова. Она не слышала собственных мыслей.

— Хемионе? — произнес он почти шепотом, наклоняясь к ней.

— Да, Гарри? — Слова, слетевшие с ее губ, были такими тихими, что он не расслышал бы их, если бы не находился сейчас всего в пяти сантиметрах от ее лица.

— Ты хочешь, чтобы я остановился? — Его слова были четкими, но голос хриплым. Он был так близко к ней, что она чувствовала его дыхание на своем лице.

Комната казалась тесной, воздух был спертым, у нее сдавило грудь, а в мозгу произошло короткое замыкание, и она не смогла выдавить из себя ничего, кроме бессмыслицы. Она не могла остановить горячее напряжение, которое скрутилось внизу живота и жгло изнутри. Прежде чем она успела осознать, что сказала это, слова сорвались с ее губ.

— нет.

Затем Гарри поцеловал ее, сократив расстояние в пару сантиметров между ними и завладев ее губами. Его губы были мягкими, и они прижались к ее губам нежно, медленно, с чувством неуверенности. Она резко вздохнула, когда их губы встретились. Он на мгновение прервал контакт с ней, но только для того, чтобы крепче прижаться губами к ее губам.

123

Предыдущая глава

↓ Содержание ↓