...на острове Буяне...

— И что, вся возня — она только из-за этого?

— Ага! — гордо ответил люд, аккуратно беря иглу за концы.

— Ну, Всеслав-княжич, ты и...

— На том дубе — цепь, на той цепи — сундук, в том сундуке — заяц, — торжественно произнёс люд, явно повторяя чьи-то слова, — в том зайце — утка, в той утке — яйцо, в том яйце — игла, а уж в той игле, — он гордо приподнял добычу и закончил: — В той игле Смерть Кощеева!..

Глядя на него, топтыгин раскрыл было пасть, явно собираясь сказать что-нибудь... этакое, однако дуб вдруг особенно сильно зашумел, и мишка, испуганно глянув вверх, спешно засобирался:

— Ты, это, Всеслав-княжич, пойду я... это... Медведица... медвежата... опять же... — бормотал он, пятясь.

Он бы, наверное, так и ушёл, но люд вдруг встрепенулся и, оторвавшись от разглядывания такой желанной добычи, попросил:

— Погоди! — потом поднял с земли плащ и протянул его зверю: — Косолапыч, прими в дар от чистого сердца!

Не ожидавший такого мишка замер, а потом осторожно, двумя лапами, как величайшую ценность, принял подношение и неловко изобразил поклон:

— Благодарствуй, Всеслав-княжич.

Однако люд этого уже не слышал, опять прикипев взглядом к добыче — игла манила, притягивала, требовала внимания...

Осуждающе покачав головой, медведь вздохнул и растворился в воздухе, даже не дойдя до окружающей поляну стены тумана — это было не его дело. А вскоре и люд, тряхнув головой и резко выдохнув: "Вот и конец тебе, тварь злобная!" — решительно переломил иглу пополам и так же решительно швырнул обломки в сторону моря.

Старое дерево снова зашумело листьями, и теперь в этом шуме ясно слышалось повторяющееся на разные лады: "Ой, дуре-е-ень!"

Презрительно фыркнув, люд снова тряхнул головой, подхватил с земли походный мешок и зашагал по примеченной ранее тропинке, ведущей неизвестно куда...

Воздух сгустился, потемнел, и рядом с горой обломков, высившейся на месте княжьего терема, появился здоровенный бурый медведище, стоящий на задних лапах. Зверь потоптался на месте, поводя носом, подошёл к горе, ещё постоял, шумно принюхиваясь, и вздохнул:

— Княже-княже, говорили ж тебе: осторожнее с людами, дурное племя, взбалмошное. А ты: "Бессмертный, Бессмертный..." — вот и...

— И что? — скрипучий голос шёл, казалось, отовсюду.

Зверь закрутился на месте, пытаясь увидеть говорившего, но безуспешно. Неведомый... шутник явно умел хорошо прятаться. Даже очень хорошо прятаться. Так что в конце концов, осознав, что ничего у него не выйдет, медведь сел прямо на землю и, с подозрением глядя на обломки, спросил:

— Ты где?

— Туточки, — отозвался шутник, и опять его голос шёл со всех сторон.

— Где?

— Ты что, слепой?

— Я...

— Терем зришь?

— Ты про обломки? — осторожно переспросил медведь.

— Какие об... А! Сейчас! Погоди чуток...

После этих слов гора пошла волнами, смялась и вдруг растаяла, открыв большой терем с высоким крыльцом, на нижней ступеньке которого сидел и весело скалился... Он. Самый отъявленный из всех злодеев. Самый ужасный из всех ночных ужасов. Тот, чьим именем пугают непослушных детей. Тот, наконец, кто умыкает красных девиц из отчего дома и невест из-под венца, чтобы... чтобы...

Так и не придумав, для чего Кощею красны девицы и чужие невесты, топтыгин махнул лапой и, не вставая, прорычал:

— Ну, княже, ты и...

— ...Бессмертный, — продолжил князь, когда медведь опять замялся, подыскивая подходящее слово. — А кое-кто, — длинный костлявый палец ткнул в косолапого, — об этом забывает. — поглядел на виновато опустившего голову зверя и спросил: — Ты-то с чего полез? Медведи кончились?

— Лиса попросила, — не глядя на Кощея, вздохнул зверь и вдруг превратился в большую корягу, похожую на человека. И голос изменился, став скрипучим до невозможности: — Во-от. А ей, сам знаешь...

Кощей хмыкнул: Лиса, которая Баба-Яга и ещё с пяток имён, держала окрестные леса в своём маленьком кулачке так, что зависть брала. И спорить с ней, будь ты хоть трижды леший... Проще уж и в самом деле натянуть на себя медвежью шкуру. Оно спокойнее выйдет. Леший же, поняв, что никакого наказания за влезание в чужие дела не будет, осмелел:

— Княже, а ты мне вот что скажи. Ты ж ране девиц-то не умыкал...

— И что? — фыркнул Бессмертный. — Надо ж начинать когда-нить. А то слухи ходят, а на деле... — он развёл руками.

— Ну-у, ежели так, — закивала подобием головы коряга, на всякий случай отодвигаясь подальше. — Ежели слухи, то оно, конечно...

Они помолчали. Кощей — размышляя о чём-то неведомом, леший же — кляня себя за любопытство, заставившее вернуться и посмотреть, чем дело закончилось. Услыхал, вишь, про смерть Кощееву и не утерпел. Дурень. Вот как взыграет у Кощея... что там у него взыгрывает, да как... Проклясть, может, и не проклянёт — всё же леший под Лисой ходит — а вот корягу на дрова пустить — эт у него запросто. А коряга хорошая, в такой и к Хозяйке на зов не стыдно явиться, и людам показаться, и...

Наткнувшись на задумчивый взгляд Бессмертного, леший сбился с мысли и совсем затих, Кощей же, внимательно оглядев корягу, вдруг спросил:

— Об Изяславе, князе китежском, слыхал?

— Слыхал! — поспешно проскрипел леший. — И видал! И знакомство водим уже... — он замолк, прикидывая.

— Четыре десятка зим, — усмехнулся Кощей. И уточнил: — Без малого.

— Так! — облегчённо выдохнул дух леса, коему считать, особенно сколько минуло, было тяжковато.

— То внучка его. Верея Светомировна. И наследница.

— Как — наследница?! — вскинулся леший. — По обычаю...

— ... на обычаи! — рявкнул Бессмертный, помолчал и уже спокойнее объяснил: — Нет более никого в их роду. Не осталось. А чужую кровь Китеж не примет. Сам должен знать.

— Так, — кивнула коряга.

— Однако ж, — продолжил Кощей, — о древнем ведовстве мало кто думает. Им княжий стол глаза застит. С таким приданым они и твою корягу в жёны возьмут.

— Не отдам! — вскинулся дух, потом поглядел на довольно скалящегося Бессмертного и обмяк, буркнув: — Шуточки у тебя, княже...

Они опять помолчали, потом леший, уже подняв корягу на ноги, спросил:

— Княже, а чего вы такого дурня-то выбрали? Неужто кого разумнее не было?

— А нам не надобно разумного, — оскалился Бессмертный, — нам верный надобен. Княжне опора потребна, а разумения у неё на обоих хватит и ещё останется.

— Ну, ежели так, то да, — пробормотал дух, потоптался, явно раздумывая, спросить ещё чего или нет, и в конце концов медленно растаял в воздухе, не попрощавшись. Кощей же, подождав, когда гость исчезнет окончательно, перевёл взгляд на удаляющийся челнок — ни окружающий остров туман, ни расстояние ему не мешали — увозивший внучку старого... ну, наверное, всё же друга. Хотя водить дружбу со смертными... С другой же стороны — Кощей вспомнил горевшие удивлением и любопытством глаза княжны Вереи — иногда они бывают такими забавными!..

Вздохнув, Бессмертный поднялся, бросил последний взгляд на море и пошёл в терем: с Полуночи тамошние боги вести прислали. Опять у них что-то не так пошло. Надо бы разобраться...

Февраль — 02 апреля 2020г

Санкт-Петербург