5.2. Слово Ишты. Книга 2.

— Да, леди. Одна из дальних деревень, до недавнего времени существовавшая на юге нашей страны.

— Почему существовавшая? — слегка напряглась я.

— Потому, что ее больше нет, леди.

— Вот как? Что же с ней случилось, сударь?

Господин да Миро виновато развел руками.

— Пожар. Большой и очень серьезный пожар, случившийся там ровно через два дня после того, как ее покинул ваш брат.

Я чуть нахмурилась.

— Простите, а какое отношение к этому имеет Гай?

— А вы знаете, что там с ним случилась неприятность?

— Неприятность?

— Да, леди. Горечи были первой деревней, в которой люди увидели человека, представившегося Фантомом. И, полагаю, первой остановкой на его долгом пути в Фарлион.

Я совсем нахмурилась.

— Даже если и так, то я все равно не вижу связи.

— А я вам сейчас поясню, — многозначительно улыбнулся начальник Тайной Стражи, зачем-то утащив со стола чистую салфетку и принявшись полировать ею ножку своего бокала, — Дело в том, что в этой деревне ваш брат взялся уничтожить одинокую тиксу. Вернее, ему предложили за плату сделать эту простую с виду работу, представив дело так, как будто бы на деревню напала тикса. Видимо, после того, как телепорт по ошибке забросил лорда Гая в Валлион, он (так же, как и вы, надо полагать) оказался практически без средств к существованию. Но, будучи воином и весьма гордым человеком, предпочел не искать помощи у господ эрхасов (которые, конечно же, не преминули бы помочь благородному собрату), а решил выбираться из неприятной ситуации сам. И выбрал, на мой взгляд, довольно необычный способ решения этой проблемы, представившись старосте не своим настоящим титулом, а вольным охотником, ищущим найма. Поскольку в Горечах на тот момент действительно орудовала Тварь, то ваш брат, леди, согласился ее уничтожить. За сравнительно небольшую плату, положенную за эту сомнительную услугу.

— Почему же сомнительную, сударь? — прохладно спросила я. — Если Гай, в силу обстоятельств, остался без средств к существованию, разве плохо, что он решил совместить нужное с полезным? И разве плохо, что он не отправился просить милостыню к ближайшему эрхасу, а вместо этого решил избавить деревню от Твари? Или вы полагаете, что он не имел права брать плату за свою работу?

Господин да Миро всплеснул руками.

— Ну, конечно же, нет! Поверьте, леди, я никоим образом не хотел задеть честь вашего брата. Мне просто непонятны его мотивы, только и всего. Для человека его статуса подобная работа, как минимум, не соответствует занимаемому положению.

— Гай никогда не был белоручкой, — сухо отозвалась я. — И он не привык перекладывать свои проблемы на чужие плечи.

— Разумеется, леди. Я ничуть в этом не сомневаюсь.

— Так в чем же состояла неприятность, о которой вы говорили?

— А вы не знаете, леди? — пристально посмотрел на меня да Миро. — Разве брат ничего вам не говорил?

Я неопределенно качнула головой.

— Мой брат порой бывает очень скрытен, сударь. Поэтому просветите меня, пожалуйста.

— Извольте: ваш брат, насколько мне известно, намеревался избавить Горечи от тиксы. По крайней мере, так указано в Договоре, экземпляр которого получил эрдал Гильдии рейзеров в Бероле. Однако, как оказалось впоследствии, это была вовсе не тикса.

— Неужели? И что же заставило вас сделать такой вывод?

— Факты, леди, — усмехнулся господин да Миро. — Самые прямые и непреложные факты. К примеру, то, что до лорда Гая в этой самой деревне погибли сразу два вольных охотника, тоже пытавшихся уничтожить так называемую "тиксу". То, что за последние три месяца перед появлением вашего брата деревня почти полностью обезлюдела. Наконец, то, что по возвращении ваш брат принес в Горечи свою добычу. Которой, как я уже сказал, оказалась вовсе не тикса, а, судя по некоторым признакам, взрослая рирза.

Я чуть наклонила голову.

— Вы уверены в этом, сударь?

— Безусловно. Как уверен и в том, что вашего брата пытались после этого очень некрасиво обмануть.

Я слегка приподняла брови.

— Пытались?

— Именно, леди, — лучезарно улыбнулся лорд Лис. — Дело в том, что, не зная некоторых особенностей составления Договора в Валлионе, ваш брат немного ошибся — как в оценке степени опасности Твари, так и в том, что Договор следовало несколько изменить, чтобы оплата за работу была соответствующей. То, что этого не было сделано, заставляет меня подозревать, что ваш брат впервые столкнулся с работой охотника. И впервые видел Договор, как таковой. Что и повлекло за собой возможность обмана со стороны недобросовестного старосты.

Ха-ха. Повлекло... возможность... недобросовестный... да Стеван кинул меня так, что просто слов нет! Две серебрушки за почти полноценное Гнездо!!!

— Что же случилось дальше? — ровно спросила я, по привычке начав аккуратно складывать белоснежную салфетку.

— Дальше? Знаете, леди, а вот дальше мнения бывших жителей деревни сильно расходятся, — доверительным тоном сообщил начальник Тайной Стражи. — Но большинство сходится на том, что староста действительно пытался обмануть вашего брата, за что и... был проклят.

— Что?! — вот уж когда я искренне удивилась.

— Да, леди, — снова улыбнулся да Миро, когда я подняла на него изрядно растерянный взгляд. — Узнав, что за убитую рирзу он не получит практически ничего, ваш брат пришел в сильную ярость. Даже, можно сказать, в бешенство. Причем, в такое, что староста деревни внезапно поседел и начал заикаться.

Я нахмурилась.

— Это еще почему? Разве Гай кого-то убил?

— Нет, леди. Просто напугал до полусмерти.

— Чем же именно? Своей злостью? — я нахмурилась еще больше. — Да, я согласна: Гай иногда бывает очень резким. Порой даже жестоким. Но если он никого не убил, то такие к нему претензии? Насколько я понимаю, у него был повод серьезно рассердиться?

— Совершенно верно, леди, — кивнул начальник Тайной Стражи. — И я, поверьте, нисколько его за это не осуждаю. Однако люди утверждают, что у вашего брата в тот момент глаза горели, как у взбешенного демона.

Я вздрогнула.

— Что?

— Они пылали, как "зарево разгорающегося пожара", — ровно повторил господин да Миро, уперев в меня внезапно потяжелевший взгляд. — Это я цитирую, разумеется. Но люди всерьез испугались. Так, что староста поседел в один миг, а остальные несколько дней боялись выходить на улицу. Более того, в ту же ночь после отъезда вашего брата староста вдруг выскочил из окна в одном исподнем, крича во весь голос, что его что-то пожирает изнутри. И что якобы он горит заживо. Соседи сочли его безумцем, особенно, когда он принялся врываться в чужие дома и бросать на пол деньги, утверждая, что кого-то и когда-то в чем-то обманул. Говорят, он рыдал и рвал на себе волосы, пугая детей и доведя собственную дочь до истерики. А следующей ночью вдруг исчез. Однако еще через день все-таки вернулся и, снова разбудив истошными криками всю деревню, зачем-то поджег собственный дом, бормоча о том, что тот построен на чужих костях. Когда же старосту попытались утихомирить, он начал буйствовать и чуть не бросился в собственный колодец. Насилу удержали. Наконец, он снова убежал в лес и с тех пор его никто не видел. А устроенный им пожар потушить так и не смогли, поэтому всего за одну ночь выгорела вся деревня, и людям пришлось искать новое жилье.

Я прикусила губу.

— Кто-нибудь еще пострадал?

— Нет, леди, — покачал головой да Миро. — Они даже успели вынести все вещи из домов, прежде чем их настиг пожар. И огонь, как ни странно, практически никого не обжог: люди просто лишились крова и были вынуждены уйти, посчитав, что деревня проклята и что теперь в ней нельзя жить.

Я вздохнула.

— Все это очень странно, господин да Миро...

— Более чем странно, леди, — согласился он.

— Я знаю, иногда случается так, что после сильного стресса человек может бросить в сердцах какие-нибудь слова, и они иногда начинают сбываться... но Гай — не маг. И никогда им не был, можете мне поверить. Поэтому, честно говоря, я даже не знаю, что вам сказать, кроме того, что мне очень жаль этих людей. Они пострадали не по делу.

— А может быть, как раз наоборот? — вкрадчиво осведомился да Миро. — Может, как раз в этом и кроется разгадка? Если эти люди так долго позволяли старосте обманывать себя и других... если они не возразили, зная об этом обмане, и не предупредили вольных охотников о том, что орудующая в деревне Тварь вовсе не является безобидной тиксой... если они, тем самым, стали причиной их гибели, а староста, не отправив вовремя письмо в Берол, позволил Твари образовать настоящее Гнездо... если подумать, то это — не просто обман одинокого охотника, леди. Это — уже прямая угроза безопасности Валлиона. И это — прямое оскорбление, брошенное лично королю. А за нарушение Основного Закона у нас знаете, что полагается?

Я удивленно посмотрела.

— Ну... если рассматривать его проступок с этой точки зрения...

— Именно с этой, леди, — медленно наклонил голову начальник Тайной Стражи. — Поэтому, несмотря ни на что, Валлион не имеет к вашему брату никаких претензий. За исключением, пожалуй, одной.

— Какой именно?

Господин да Миро вдруг резко хлопнул в ладоши, призывая слугу. Уже знакомый щуплый человечек бесшумно выскочил из-за дверей, будто только и ждал сигнала, проворно подскочил к хозяину, выслушал короткий приказ и снова испарился.

Я вопросительно посмотрела.

— И как это понимать, сударь?

— Сейчас увидите, — неопределенно отозвался господин да Миро, явно не собираясь ничего пояснять раньше времени. А буквально через пару минут двери столовой снова распахнулись, и двое крепких молодцов, которых я прежде не видела, ввели внутрь еще одного человека. Неопределенного возраста, истощенного до предела, заросшего до бровей и, судя по всему, лишь недавно тщательно отмытого. Он шел так неуверенно, что порой его приходилось поддерживать под локти. Исхудавшие пальцы некогда сильных рук ощутимо подрагивали, когда опирались на чужие предплечья. Ноги с трудом делали каждый новый шаг, а старые сапоги то и дело чиркали стоптанными каблуками по полу. Но при этом, что непонятно, на загорелом, обветренном лице лежала печать смирения и поразительной отрешенности. А искусанные в кровь губы беспрестанно шевелились, будто он разговаривал с невидимым собеседником, а устремленные в никуда глаза светились каким-то тихим, но совершенно отчетливым безумием.

Доставив мужчину, бравые парни усадили его прямо на пол и отошли в сторону, но на всякий случай продолжали пристально следить за каждым движением подопечного, будто это был, по меньшей мере, буйнопомешанный маньяк.

— Доброе утро, Стеван, — неожиданно ласково сказал господин да Миро, подходя к безумцу и, в отличие от своих людей, совершенно его не опасаясь. — Как ты себя чувствуешь?

— Хорошо, — хриплым голосом отозвался сумасшедший, даже не пошевелившись.

А вот я, заслышав его голос, сильно вздрогнула и чуть не отшатнулась, только сейчас признав в этом заросшем существе некогда хитрого старосту. Что?! Вот это — ОН?! Тот самый Стеван, которого я...?! Боже, что с ним сталось?!

— Стеван, ты меня хорошо понимаешь? — все так же ласково, как у больного ребенка, спросил господин да Миро.

— Да, господин, — наконец, с трудом сфокусировал на нем взгляд староста. — Я понимаю. Только не обо всем помню.

— Ты помнишь, о какой услуге просил меня, когда пришел в Рейдану?

— Да, господин.

— Я нашел человека, который смог бы передать твою просьбу.

Стеван слабо дрогнул, а потом повернул голову, неверяще оглядел переполненную столовую и, наткнувшись на мое скромное серое платье, словно окаменел. А в следующим миг на меня уставились два неистово горящих глаза, в которых вдруг вспыхнула безумная надежда.

Я не знаю, что он смог во мне увидеть, кого узнал в незнакомой, разодетой по последнему писку моды леди, как именно и что почувствовал. Но бывший староста бывшей деревни Горечи аж вперед подался, жадно изучая меня, словно свою заветную, чудом исполнившуюся мечту. Тощий, голодный, обессилевший, но, кажется, совсем не чувствующий ни голода, ни жажды. И было в его взгляде что-то такое... невероятное, невыносимое и, вместе с тем, поразительно отчетливое, что мне стало нехорошо. Такое впечатление, что его действительно что-то сжигало изнутри. Какой-то нечеловеческий огонь. Страшная жажда. Нечеловеческая мука, которую я неожиданно остро ощутила и неподдельно ужаснулась случившемуся.

...Ты будешь гореть в аду... — как в дурном сне вспомнила я свои же слова, — ...и ты будешь искать прощения, мерзавец. Но не найдешь покоя до тех пор, пока не получишь его ото всех, кого успел обмануть. И не оставишь поисков, пока я не освобожу тебя от этого долга...

Бог мой, да что же это?! Неужели это моя вина?!

— Г-госпожа? — наконец, хрипло прошептал Стеван, неотрывно глядя на мое изменившееся лицо.

— Он пришел ко мне две дюжины дней назад, — невозмутимо пояснил господин да Миро, когда я в панике подняла на него взгляд. — Пришел сам, чего, как вы понимаете, практически не бывает. Рассказал о себе. О вашем брате. О том, как некрасиво с ним поступил и как за это расплачивался. О том, как искал по всему Валлиону тех, кого когда-либо обманул. Как вымаливал у них прощение. Отрабатывал свои долги. Возмещал убытки, то вскапывая поле, то убирая за свиньями, то просто работая по дому. А когда нашел всех, то явился сюда. С просьбой отыскать вашего брата, чтобы суметь, наконец, обрести покой.

— Ч-что?! — только и выдавила я.

Услышав мой голос, Стеван тоже вздрогнул и вдруг побелел, как полотно, а потом ринулся вперед с такой скоростью, что его даже конвоиры не успели перехватить. А мои Тени только и смогли, что помешать ему вцепиться в подол моего платья.

— Госпожа!!! Госпожа, я нашел вас! — вдруг выкрикнул безумец, отчаянно вырываясь и пожирая меня бешено горящими глазами. — Я искал везде! Днем и ночью! Я сделал все, что было велено! Я добился... я смог... я все вернул и ко всем пришел, как сказано! Я искал только одного... последнего... умоляю, госпожа, простите мне мой грех! Жаден был! Безумен до злата! Я не знал! Не понимал! У меня больше не было покоя с того дня! Я искал ЕГО... вас... день и ночь... а теперь... Аллар! Простите меня! Госпожа! Простите ради всего святого!! Я так больше не могу!!!

Я в ужасе попятилась, пытаясь осознать, что же натворила со злости, но Бер неожиданно подставил крепкое плечо, не позволив шарахнуться прочь, и неслышно шепнул в самое ухо:

— Отпусти его. Отпусти, пока не сошел с ума. Это в твоей власти.

Я сглотнула.

Боже... неужели это все из-за меня?! Неужели лишь из-за того, что я в запале обложила скрягу-Стевана матюгами и, тем самым, обрекла вот на ЭТО?! Господи... господи, да что ж я натворила-то?! Целый год прошел с того времени, как мои слова вынудили его исполнить этот ненормальный приказ. Целый год он рыскал по всему Валлиону в поисках тех, кого когда-то обманул. Год носился по всем дорогам, позабыв про еду и сон. Лишь оттого, что мои слова жгли его не хуже адских углей. Заставляли идти, искать, вымаливать прощение. Я обещала, что он будет гореть в огне — и он горел. Обещала, что не узнает больше покоя — и вот тебе, пожалуйста, он почти безумен. Я велела ему искать прощения за все, что он по глупости своей натворил, и... боже! Что же за сила такая кроется в моих словах?! И что за власть передала мне земля, если даже этот нелепый приказ какой-то мелкий сквалыга кинулся выполнять так, как будто услышал во сне Откровение?!