Может это глупо, но попробую откровенно поговорить с Фудзитой. Хватит мудрить — буду проще. Мацу нарыла информацию о бедственном положении дел его клана. Попробую убедить своего шантажиста, что без угроз с его стороны наше сотрудничество будет плодотворнее. Мы нужны друг другу и моя слабость-простота будет ему на руку.

— Вот как, ваш господин идет на поправку? — Фудзита по-свойски зашел в комнату, опустившись на татами перед входом. — Очень хорошо, Минато, а то я стал беспокоиться — верной ли дорогой повели меня боги.

Темный провал ауры якудзы на фоне моих акрио уже не казался таким пугающим. Слабость и ощущение жара в теле не давали чувствовать себя уверенно, но я вроде как не один:

— Здравствуйте, Тецуя-сан. Соглашусь с определенной неразумностью моего поступка заставившего вас поволноваться и оказать мне медицинскую помощь. Примите мою благодарность. Прошу прощения, но я не жалею о своем поступке, хоть и осуждаю его опрометчивость. Может с моей стороны поспешно, но хотелось бы более дружеских отношений между нами — бросать Хидаки я не намерен. Более того, считаю, что сплоченность всех жильцов Идзумо очень важна, как для вашего, так и моего будущего. Я оказался здесь случайно, говорю откровенно, и думаю, что вы, человек с особым статусом, появились в этом странном городе не ради того, чтобы возиться со мной, верно?

— Моего положения? Хех, Минато-сан хотел сказать: "орлы мух не ловят". — мой названный брат сел свободнее, словно показывая, что не сердится за интерес к его делам, но от поговорки, произнесённой по-русски, казалось пол подо мной поплыл. — Ладно, малой. Серьезность твоих намерений стоит поощрить — оружие, что мы захватили с твоими секирей, останется у меня. Я не прощу себе, если мой "братик" опрометчиво и без сожаления ранит кого из близких.

Выдержав свою любимую паузу, в полной тишине, не прощаясь, Фудзита вышел из комнаты.

— Минатик, мне показалось или ты побледнел? — вторая с появлением якудзы и так придвинулась ближе, а теперь села вплотную, положив ладошку мне на лоб. — Ради всех богов вашей страны, не пытайся стать Фудзитой. Теперь ты понимаешь, насколько он опасен? Может, позволишь своей "снежинке" разобраться с ним?

— А сама, что же? Уступишь грязную работу выброшенной?

— Хватит. — в повисшей тишине я пытался понять, как Тецуя узнал о моем родном языке и почему простил мою выходку, едва не сорвавшую его планы. — Акицу, что скажешь только по делу?

— Мы нужны друг другу — во время наших тренировок я это хорошо почувствовала. — девушка сместилась, чтобы я мог ее видеть. — От него может быть еще много пользы. Например, если кое-кто из твоих секирей забудется, можно её в качестве наказания оставить с твоим аники наедине, да Мацу?

Разлад в женских рядах стал действовать угнетающе — нужно всех выпроваживать. Все-таки физическая слабость здорово сказывается на эмоциональном восприятии:

— Понятно. Девочки, если вы не собираетесь мне сообщить ничего важного...

— Минато-сан. Прошу, вас, — Мусуби казалась в замешательстве и не знала, как следует себя вести. В конце концов, сложив руки перед собой, склонилась в глубоком поклоне, — я не знаю, как выразить свое желание словами, но сделайте, чтобы вы могли доверять мне так же, как Акицу. Очень прошу.

— Ого! Мусуби идет в атаку! Минатик, обо мне тоже не забывай, ладно?

— Мацу, а не пошла бы ты на... в сраку. Аки, когда я в следующий раз снова спрошу у тебя о том, что случилось на мосту, пожалуйста, не ври. — заметив мое желание лечь, седьмая помогла сползти и поправила одеяло. — Му-тян, наклонись ко мне, пожалуйста.

Ну вот, с каких это пор у моей радости глаза, на мокром месте? Идиотизм моего поступка во время их поединка с Карасубой мог впечатлить Юме, а вот от чего снесло крышу Мусуби не ясно — с такой решимостью желать непонятно чего. Жаль, мое состояние не позволяет хоть немного перенять азарт 88ой в достижении хоть какой-нибудь рациональной цели — какая-то часть меня все же сдохла, вернув в мой внутренний мир былой налет нигилизма. Хорошо на поцелуй меня сейчас точно хватит:

— Мусуби, я всегда тебе доверял, можешь не сомневаться. С нашей первой встречи понял, что ты очень важный для меня человек. — мне не пришлось намекать действием, похоже один ребенок на сегодня успокоился. — А теперь всем в лес, хочу побыть один.

Не скажу, что поцелуй 88ой поднял настроение или смирил с продолжением попаданства в "секирей", но стало как-то безнадежно спокойно. Блеск счастья в глазах Мусуби и определенная бесчувственность, что шла со мной рука об руку в прошлой жизни окончательно расставили все по своим местам. Перемена декорация нисколько меня не изменила: пусть свобода сексуального удовлетворения и накрыла эйфорией по началу, все вернулось на круги своя как-то очень быстро. Осталось познать охлаждение в отношениях с Акицу и можно считать себя состоявшимся взрослым.

В прошлой жизни замечал за собой редкую потребность помогать незнакомым людям, что не давало ощущения какого-то счастья, но и хуже не было. Поэтому, пойти навстречу Му-тян, которая загорелась новым сильным желанием, и утешить самым верным способом, показалось правильным решением: не можешь стать счастливым, хотя бы не мешай другим. Особенно, если это тебе ничего не стоит — хорошо, что я больше не завидую их секирейскому счастью.

Как не крути, а я попал. Едва не сдох, вернулся в мир секирей. Сраный Тецуя, до кучи, кинул с оружием и почему-то уверен — теперь я от него никуда не денусь. Мои трясогузки во главе с Акицу что-то скрывают. Раз вопрос касается меня и моего состояния, придётся девочкам ненавязчиво намекнуть, что молчать нехорошо. А пока хватит, нужно отдохнуть.

...........................................................................................................

Приглушенное шуршание карандаша по бумаге. Если не ошибаюсь — Ку-тян рисует очередные планы на будущее и караулит пробуждение своего братика. Разбудил меня зверский голод, что не удивительно — вчера о еде и не вспомнил. А эти вертихвотки даже не подумали покормить своего ашикаби, хотя ночевали в этой комнате, мне кажется, все.

Осторожно потянувшись, повернулся на бок. Мышцы еще отзывались болью, и вздохнуть полной грудью мешали бинты, но жить можно:

— Кусано, где все? — вчера я послал Мацу, обиделся на Акицу и что-то пообещал Мусуби — и никого.

— Братик, тебе уже лучше? Помнишь о нашем обещании? — откладывает карандаш в сторону и садится напротив, сложив руки на коленях.

— Помню, конечно. А ты не забыла, что сначала должна вырасти?

— Да...

— Ку, хватит держаться словно чужая. — накрыл детскую ладошку своей и улыбнулся. — Меня твои сестры этим уже достали.

— Братик, Мацу говорит, что ты странно себя ведешь, наверно ещё не выздоровел. — ребёнок оттаял и с удовольствием привалился ко мне бочком, — а вот Акицу молчит и тоже ведёт себя странно. Братик, а ты, правда, женишься на Мусуби?

— А... это мы с ней еще отдельно обсудим, а Мацу передай: большая часть похотливой сути её ашикаби сдохла. Теперь может своими сиськами не провоцировать — помять могу, но без азарта, Мацу, все слышала? — обняв притихшего ребенка, понизил голос до шепота. — Я рад, что моя сестрёнка относится ко мне как прежде. Ку, так что со мной случилось? Сегодня все ночевали здесь, а вчера не могли, почему?

— Ты, правда, не знаешь? — 108ая поёжилась и, высвободившись, вернулась за стол. — Братик, прости, но я тоже думаю, что тебе лучше самому вспомнить.

— Ни и ладно. — отрицательный результат усилил чувство голода. — Мацу! Хватит подслушивать! Ашикаби-сама откушать желает.

Слабости не было, но спускаться вниз не хотелось, как и вставать. Осторожно ощупывая ребра, пытался найти объяснение подобной форме медицинской заботы, но тщетно — кости были целы, хотя при давлении и появлялись неприятные ощущения. Мою грудь стягивали эластичные бинты. Сегодня еще их потерплю, а завтра сниму.

Я решил переместиться к стене, взяв с собой подушку и одеяло. В процессе этого занятия меня и застала Мацу, поставив поднос с едой на пол, накрыла одеялом:

— Ара-ара, Минатик, тебе ещё рано ползать. Ку-тян пока ребёнок, но я всегда готова поддержать своего ашикаби-сама во всех его поползновениях.

— Мацу! Акицу говорила, чтоб никаких экспериментов! Хотя бы пока не встанет.

— Да-да, Кусаночка, не волнуйся. Кстати, кому-то нужно помочь Мии на кухне.

Когда 108ая вышла, недовольно поглядывая в нашу сторону, подтянул мисс самоуверенность к себе за пояс и, коснувшись ее тама жадным до источников секирей отростком ядра, увеличил приток своих акрио девушке. Дождавшись когда, после секундной растерянности, во взгляде снова появится блеск возбуждения, отпустил пояс и откинулся к стене:

— А теперь откровенно и по порядку: что вы от меня скрываете и где Аки?

— Минато, это было невероятно! Теперь ты просто обязан впустить меня, понимаешь? Чтобы ашикаби были способны на такое — я еще не видела. — дрожащими, скрюченными пальцами хватается за рукава халата. — Минатик, пожалуйста, я должна это увидеть!

— Уймись.

Незапланированная перемена поведения второй не то чтобы напугала, но свой приказ инстинктивно дополнил вспышкой духовных частиц, затем свернул канал подпитки, и хватка девушки ослабла. Передозировка моих акрио в тама секирей приводит, как оказалось, к разным результатам. Например, в прошлый раз Мацу была сильно смущена и даже напугана, а теперь... словно с ее неистового духа исследователя сняли все запреты. На Мусуби моя энергия действовала всегда успокаивающе.

Проклятье, я что, уже не способен договариваться по-человечески? Это ведь секирей, неужели так трудно их обхитрить? Похоже, я стал слишком сильно полагаться на "рояль попаданца" там, где это не нужно. Вторая немного успокоилась, потирая руки и продолжая давить взглядом, пыталась совладать с затихающими чувствами:

— Минатик, ну чего ты такой бука? Раньше мне казалось, что я тебе нравлюсь... или ты специально, чтобы я не смогла совладать с собой? — кинув взгляд в ставший больше вырез кимоно, подняла голову и захлопала ресницами.

— Очухалась, значит, — подавшись вперед, неловко коснулся пальцами плеча девушки. — пойми, ты мне очень нравишься. Я не хочу давить на тебя силой ашикаби, но ваше молчание начинает реально бесить. Оставь свои тайны себе, а те, что касаются меня...

— Ну, конкретно эта тайна проблема ашикаби-сама и выброшенной. Эм, Минатик, ты как-то обещал поучаствовать в моих фантазиях... — сев сбоку, пододвинулась и облизнулась. — так вот, я готова забыть об этом ради одного дела. Позволь мне войти...

— Да-да, "войти". От подобного бреда я мгновенно проснулся. Может ты хотела сказать наоборот? Чтобы я...

Картина "Мацу в ступоре" напомнила забавный случай из прошлой жизни. Все-таки в моем общении с подопечными слишком мало личного — отсюда и непонимание. В конце концов, они девушки, пусть и необычные:

— А теперь объяснись со своим "войти", будь добра.

— Э, более точно эта способность называется "контроль". — виновато отведя взгляд, стала теребить край платья. — Я могу подключиться к внешнему управлению тама секирей и таким образом контролировать силу атаки, направлять удар. И мне вдруг подумалось, что раз ты можешь взаимодействовать с нашими тама, причём сознательно, то...

Наигранные вздохи и вернувшиеся весёлые искорки в глазах стали напрягать. Особенно когда начинаешь понимать, девушка явно недоговаривает, пытаясь при этом выглядеть покорной и искренней. Так, а о чем она сейчас вообще говорит, и при чём здесь я?

— Погоди. "Контроль" — это не то, кода Мия уничтожала корабли в море с Камикуры? Я ещё не мог понять, как подобная мощь сочетается с высокой точностью. Первая самая сильная из секирей, но продемонстрированная эффективность казалась невероятной.

— Да, я координировала её удары по вашим спутникам, отрабатывала методы ведения войны землян. И об этом знаешь. Ты действительно очень странный для ашикаби. — подавшись в мою сторону, взяла за руку. — Минато, когда меня активировали, весь мир озарялся сиянием силы моего тама: завораживающее общение практически живых частей управления на Камикуре, и уже потом знакомство с мёртвой электроникой земли, возможность её контроля.

— Стоп, давай ты о своем чудном детстве расскажешь в другой раз, а?

— Минатик, я читала, что парень желающий расположить к себе девушку должен её выслушать. Понимаешь, принять её, всё что у неё на сердце. — медленно завалив на пол, стала на до мной сверху на четвереньки. — Знаешь, Минато, когда ты появился, я заподозрила, что моё увлечение своей силой может однажды исчезнуть. Что могу потерять желание понимать инопланетные устройства, наслаждаться властью над земной электроникой. Жар в груди при взгляде на тебя вытеснял все мысли из сознания.

В попытке сохранить равновесие, ухватился за одежду второй, чем только способствовал её плану. Полы кимоно свободно спадали по бокам практически обнаженного тела. Нижнее белье ничего не скрывало, намеренно притягивая взгляд красной окантовкой. В недоумении начинаю ощущать нарастающие гулкие удары сердца, да пытаюсь уловить хоть что-то из ее слов.

— Еще недавно я была готова погрузиться в исследование ощущений, что испытывает влюбленная девушка. Окунуться в чувства, что подарит близость наших тел. Отдать тебе всю страсть власти над уродливыми механизмами людей. — рыжая косичка коснулась шеи и запах девушки дополнил соблазны. — Я люблю тебя за то, что вернул меня прежнюю. Если тебе станет мало Акицу и Мусуби, я всегда к твоим услугам. Узнать возможности дарованного богами вместилища всегда полезно.

— Погоди, ты что, торгуешься?

— Ладно тебе, Минатик, если впустишь, смогу помочь в исследовании тама Чихо. Ты ведь с самого начала это планировал: о переливание крови сказал, чтобы сбить с толку Фудзиту? — плотоядная улыбка стала совсем не человеческой. — Представь, что я твоя снежинка. За грудь возьмись. В будущем мы станем прекрасно дополнять друг друга: ведь первым делом ты отправился изучать тело выброшенной и её тама. Хотел набраться опыта...

Сам не знаю, как оказался сверху. Опомнившись от мычания девушки, убрал ладонь. Всё накопившееся возбуждение схлынуло злостью. Хотелось затолкать сказанное второй обратно, но... слово не воробей. Было плевать, что она права. Может быть во всем. Только этой правды я уже не хотел, но и спокойно принять манипулирование своей слабостью оказалось трудно:

— Прости. Все верно, а теперь закрыли тему.

Медленно поднявшись, облокотился о стену. Когда головокружение прошло, глянул на Мацу. Девушка так и лежала на смятом кимоно, как растерзанный бутон в опавших листьях — замерев, словно из нее выбили весь дух.

— Не понимаю. Я ведь не смогу добиться полного контроля. Ты мой господин пока существует зависимость от твоей силы ашикаби. — повернувшись на бок, сворачивается, поджав ноги. — Я удовлетворю свою жажду познания и помогу тебе абсолютно во всём, так в чём проблема? В вашей человеческой иррациональности, или в том, что я не она?