Фанфик

Фанфик.

Лишь тот достоин счастья и свободы, кто каждый день идет за них на бой.

Проваливаясь в темноту беспамятства, понял, что вся эта словесная шелуха и бред моих прежних умствований не имеет никакого значения, когда есть ради чего жить. Даже мертвые, выдуманные отношения могут вернуть ощущение жизни, если интуитивно следовать поступкам убивающим бездушность в сердце. Выдуманные секирей научили меня этому. И встать на их сторону, помочь им — единственная возможность для меня остаться человеком...

Да, это было бы прекрасно. Остаться или стать тем, кто живет полной жизнью. Только прожитые годы все так же лежат недвижным грузом, и стоит ненадолго выпасть из круговорота событий, как начинает казаться, что прошлая, тихая жизнь не так уж и скучна. Словно состояние покоя вытягивает все хорошее, что случилось с тобой в странном выдуманном мире секирей. Стоит ли непонятный хаос их жизни того, чтобы стремиться к нему?

Глава 1.

Я умирал на мосту. Совершив геройскую глупость или обычную подлость, но сохранив канон аниме, до которого уже не было никакого дела, не чувствовал ничего кроме облегчения и усталости. Нет нужды превозмогать себя, чтобы стать чем-то большим или убеждать себя, что это в принципе возможно. Бесплодные попытки пристроить к пользе свои эгоистичные мечты и пустые планы — хватит.

В безразличном отупении смотрю на сияющее яркими звёздами ночное небо. Отяжелевшие веки готовы в любой момент погрузить в тёмную глухую пустоту. Вот последняя связь с реальностью меркнет, но вспышка голубого света и зов Акицу озаряет короткое небытие криком: "Минато!" В груди кольнуло неприятным чувством потери чего-то важного. В ответ, вместо слов утешения или оправдания, прошу Аки позаботиться о моих секирей, её сестрах. Вот теперь можно окончательно отсюда сваливать.

В памяти сменяются яркие моменты прошедших недель. Стыдно и смешно, но, ни о чем не жалею. Так и должно покидать зачуханное попадалово — легко и приятно, вот только нарастающая боль вытягивает из сказочно ярких воспоминаний в душную тёмноту. Когда уже наступит это их перерождение? И почему так тошнотворно кружится голова? Хочется вернуться к прерванным приятным мгновениям. Словно в насмешку стало вспоминаться самое плохое.

Во время побега Шиги и Куно, наконец, признал, что положение "перса" Минато, в которого я попал, стало хуже, чем было в оригинале. Пытаясь сыграть свою партию, сам залез в ловушку Идзуми, потом стал пешкой в планах Фудзиты. Я уже сомневался, что смогу спокойно вылезти из той мясорубки, что планировал по окончании второго сезона. Поэтому на мосту мне захотелось развязки, хоть какой-нибудь. Попытка расшевелить тама Юмэ едва не обернулась смертью Мусуби. Когда я это понял, не задумываясь решил сделать всё, чтобы ситуация вернулась к прежнему порядку, пусть и без меня. Нормальное желание здорового эгоизма.

Уверенность, что этот мир прекрасно обойдется без такого тщеславного попаданца как я, сделала последние минуты жизни простыми и понятными. За все нужно платить, а отдать то, что досталось на халяву, не жаль. Использовать возможность выйти красиво из ситуации, которую уже не можешь контролировать — нормально. Поединок Мусуби и Карасубы вернулся к анимешному "ни рыба, ни мясо" — больше я ничего не должен, хватит. Совершил хороший, правильный поступок и поэтому заслуживаю... не знаю, может какого-то поощрения? Попаданства в мир сопливых школьников?

Хорошо бы, но почему так хреново? Я словно нахожусь в живом теле: все мышцы отзываются пронзающей болью; грудь сдавливает тяжесть; каждый вдох дается с нарастающим напряжением. В горле пересохло, попытка сглотнуть добавляет болевых ощущений. Слышится шорох ткани. Мою голову приподнимают, и в губы утыкается край чаши.

— Пей...

Я оживаю маленькими глотками. Холод от руки на затылке проясняет сознание, слабость уходит. Напоив, укладывает на подушку и склоняется ближе. Смутно знакомый запах тревогой сжимает сердце — приятные воспоминания тоже могут причинять боль, но хватит, ничего не изменить. Я приму всё как есть.

Нежная забота, женский голос. Может, слабое состояние в самом начале этого попаданства хорошо — я просто не успею наломать дров? Постараюсь не совершать старых ошибок, оставлю всё идти своим чередом, а сейчас начну с благодарности своей спасительнице за заботу:

— Акицу?

— Минато, это я, не узнаешь? Я твоя снежинка, не молчи, пожалуйста.

Берет за руку и тянет в широкий лиф своего платья. В темно-серых глазах появляются слезы. Пытаюсь высвободиться и девушка, отпуская меня, отводит края кимоно, оголяя большую покачивающуюся грудь. Еле управляя непослушной рукой, дотянулся до коротких каштановых прядей.

— Прости. Все хорошо. Мне показалось, что еще сплю и...

Почему-то стало очень плохо, грудь сдавило болью. Хотелось забыться, погрязнуть в мучительном бреду, но нежные прикосновения не давали уйти от ответа. Ответа на простой вопрос: почему самая преданная мне девушка, что я хотел малодушно бросить в этом сраном мире предлагает себя как... кусок мяса. Почему её искренняя забота принимает самый уродливый вид моего приятия и симпатий? Все просто. Раньше мне от седьмой ничего кроме тела нужно не было:

— Ну, перестань. Хватит. Я твой Минато и люблю свою снежинку. Поправь одежду и ложись.

Не говоря ни слова, запахнула кимоно и покорно опустилась рядом, осторожно сжав мою кисть в своих ладошках. Чувствую напряженный взгляд Акицу и, кажется, что потолок начинает медленно покачиваться, собираясь упасть и раздавить бесчувственного виновника слез девушки.

Мое попадалово продолжается. Уйти просто и красиво не получилось. Меня, предавшего своих секирей, любят. Во мне нуждаются, а я не в состоянии дать этим девушкам ничего, кроме своих порочных желаний. Линии потолка стали расплываться. Влага в уголках глаз поздним раскаянием скатывается на подушку.

— Секирей могут испытывать очень сильные чувства. Пусть не человеческую любовь или привязанность, но это не значит, что они хуже. Ты не должен сомневаться во мне, моих словах. Я на самом деле люблю тебя, Минато, и привязанность моего тама здесь ни при чём. — Аки, облегченно вздохнув, прижалась плотнее и, уткнувшись в плечо, затихла.

Странно, но после её слов я стал успокаиваться, медленно погружаясь в целебный сон, словно всепрощающая любовь притупила боль раскаяния. Акицу, произнеся обидные слова, не бросила их в лицо, а только выразила наболевшее, оставив выбор за мной. Я понимал, что во многом очень сильно не прав, но не чувствовал себя униженным — Аки удивительная девушка.

...........................................................................................

Все как в редкие минуты покоя, когда, насытив жажду наших тел, мы с Акицу лежим рядом с тихим умиротворением, принимая нашу близость. Только сейчас, грезя прошлым со сна, я смог понять, что головокружение новизны секса, если не притупилось, то отошло на второй план окончательно. Осознал, что на самом деле было основой нарождающихся отношений в наших жарких встречах. Оказалось, момент молчаливого единения гораздо важнее бурного секса.

Радоваться тому, что есть — может поэтому, я редко вспоминаю прошлое, старых друзей, с которыми разошелся по жизни. Жить тем, что есть. Принимать нежные прикосновения наполняющие удары сердца простым незатейливым смыслом, недоступным глупым рассуждениям и стараться не думать, не заглядывать в себя в поиске ответа, что красит все в одни цвета. Словно проявление вездесущей кармы — шёпот, пробирающий до костей отзвуком самых мрачных мыслей из прошлой жизни, напоминает, что и хорошее, и плохое придется принимать из одних и тех же рук:

— Минато. Мне плевать на секирей, проект, весь этот мир. Если ты решишь уйти из жизни, я уйду следом. Теперь я смогу остановить своё тама и никто, слышишь меня, никто не сможет меня оживить. Помни об этом, — осторожный поцелуй завершается словами, поставившими точку в моей детской романтике отношений с седьмой, — и в следующий раз учти: та дура, которую тебе захочется якобы спасти, умрет следом за тобой.

Поцелуй девушки вернул к активному состоянию мой духовный источник, аналог тама секирей, бездействие которого я заметил только сейчас. Но настоящим потрясением оказался страх. Страх, что Акицу видит меня насквозь. Понимает ли она, настолько я слаб в сравнение с ней? Что не смог понести ответственность даже за нее, не говоря об остальных?

Вдобавок начинаю чувствовать себя обгадившимся школьником, которого отчитывает уставшая мать. Да, если судить со стороны, определённая глупость в моём поступке была — Юме могла в последний момент отразить удар Карасубы, но я же этого не знал наверняка? В словах седьмой столько укора и угрозы, что не пойму, за кого она больше переживает.

Не услышав возражений, приподнимается на локте и продолжает:

— Знаю, что тебе ещё плохо, но скоро придет Фудзита-сан и тебе нужно будет с ним поговорить.

— О чём?

— Один отчаянный ашикаби влез в поединок секирей и едва не умер, а у Тецуя-сана, как нам известно, есть некоторые планы на этого безумца. Есть и польза от твоего поступка: мне пришлось беречь покой своего господина и о многом подумать. А вот твоим секирей пришлось плохо — совсем разум потеряли: у Мусуби хандра; Кусано только увидев тебя, начинает реветь; Мацу держится из последних сил, чтобы не приступить к опытам, пока тело без сознания. Одна Тцукиуми в нездоровом воодушевлении — горда твоим дурацким поступком.

— Когда придет "аники"?

— Не волнуйся. Сначала уделишь внимание второй и восьмой.

— Что значит восьмой?

— Ладно, пусть будет Мусуби. Эти девочки меж собой не сильно отличаются. Минато, — подсев, помогла приподняться на сложенный из подушек упор, — не больно? На мосту, когда ты потерял сознание, много чего произошло, но сейчас главное недовольство Фудзиты. Когда он тебя осматривал и делал перевязку, я не могла избавиться от мысли, что твоя жизнь висит на волоске. Но когда ты в бреду простонал странные слова — он принял ситуацию и моё чувство тревоги пропало. Понимаешь?

— Не очень. — лежать было немного больно, но терпимо. — Я что-то брякнул — аники это успокоило. Прости, я там и, правда, вёл себя несколько эмоционально. К твоим словам о суициде мы ещё вернемся, а пока зови...

— Минато! — 88ая влетает в комнату и внезапно замирает перед ледяной пластиной преградившей путь.

— Акицу, ну зачем ты так! Ну, не издохнет наш господин от крепких объятий "своей радости". — Мацу, закрыв дверь, садится рядом с седьмой. — Удивил ты нас, ашикаби-сама — у меня так и чешутся руки сделать с тобой что-нибудь эдакое. Но пришлось принять условие твоей охраны — все эксперименты во благо своего господина. У меня как раз есть одна идея, для проверки которой нужен анализ твоей крови — если моя догадка верна, будет тебе приятный сюрприз. Может нам и не придется прорываться из города.

— Э, так что произошло? Чего я не знаю?

Мусуби потупилась. Жадный до крови хакер восседал с загадочной миной на лице, и делиться новостями раньше времени не спешил. Отвечать взялась Акицу с видом человека решившим всё за всех заранее:

— Ничего особенного. Карасуба ушла. Когда мост стал рушиться, Мусуби вынесла тебя на берег. Фудзита оказал пострадавшим экстренную помощь и вернулся с нами в поместье. У девочек появились к тебе новые вопросы — всё как всегда. Нужно придумать, что ты скажешь своему аники.

— Да, Минатик, как ты спасал Юме, то есть Му-тян — неподражаемо! Знаешь, меня иногда от одиночества можно также по спасать, — чуть сжав свою пышную грудь, наклоняется вперед. — и не смотри на свою снежинку — она всё понимает. А вот Тецуя-сан того — мужчина. Думаю нашему ашикаби самое время проявить всю твёрдость своего характера и решимость.

— Это ещё зачем?

— А ты нам ничего рассказать не хочешь?

— Аки, о чем она?

— Не обращай внимания — секирей без энергии ашикаби начинают плохо себя чувствовать, а ты последние сутки кроме меня никого к себе не допускал.

— Погоди, что за бред, я же был без сознания.

— Мацу, идиотка, с Фудзитой ты говорить будешь? — вторая недовольно скривила губки. — Я помню о предупреждении Тецуи, но может, стоит решить этот вопрос сейчас?

— Погоди, что-то вы все и, правда, на взводе. Пока никого "решать" не будем. Я хочу открыть карты. Сообщить аники, что знаю о состоянии дел клана, которому он принадлежит. Я не собираюсь бросать Чихо — здесь ему бояться нечего. Аки, у нас слишком много своих проблем, чтобы пытаться силой решить и эту. — вспомнив о своем озвученном желании подражать Тецуи, когда успокаивал вторую после их знакомства в Идзумо, решил признаться. — Мацу, недавно я понял, что не могу стать таким, как Фудзита. Это неприятно, для меня в первую очередь, но не смертельно.

— Ну, пока ваши интересы не столкнутся — да.

— Хочешь сказать, лимит его доверия ко мне исчерпан? Мусуби, а ты чего молчишь? Первый раз вижу тебя такой пришибленной.

— Минато-сан, я не знаю. Наверно вы поступаете правильно.

— Уже не важно. — у седьмой завибрировал телефон и девушка пересела к моему изголовью. — Фудзита в поместье.

Му и вторая остались на прежнем месте. Аки рядом и переводит ауру в боевую готовность, охватывая своим полем всю комнату.

Всё хорошо, но тут я начал проваливаться в панику: в глазах потемнело; тело пробил озноб. Причина, всколыхнувшая страх, ещё не успела оформиться в сознании, как всё окрасилось в серые тона. Тама остальных девушек проявляются на положенном им месте, в области солнечного сплетения. Их сияние, наполненное силой, успокоило и внушило уверенность, что все будет хорошо.

— Минато, все в порядке? — Аки склонилась, чтобы лучше видеть.

— Да. Мне показалось, что мое тама не работает.

— Все хорошо, не волнуйся. Твой источник работает и еще как, верь мне. А теперь отпусти девочек, а то ты слишком сильно за них взялся. — порывистый поцелуй девушки, и жгуты-щупальца духовной энергии моего ядра покидают тама секирей. — Вот и молодец любимый.

Му и Мацу вспыхнув маковым цветом, с непониманием смотрят то меня, то на седьмую, а я успокаиваюсь, меняя зрительное восприятие с помощью своего тама попаданца. Кажется все в норме. Сила моего ядра вновь послушна и жгуты из ядра в любой момент могут передать мою волю секирей. Я и забыл, что все внутренние разногласия, при необходимости, можно будет решить передозом моих акрио в тама девушек — верный способ добиться желаемого и получить ответ на любой вопрос.

Возвращаясь в мыслях к предстоящему разговору, понимал, стоило бы затаиться, собрать больше информации. Вот только я устал от того, что все идет вкривь и вкось. Раньше в окружении красивых девчонок хотелось быть героем, нести "свой" свет бедным секирей — в задницу. Столкнувшись с препятствием в виде якудза, захотелось стать таким же крутым — на hуй.

Поддавшись синдрому попаданца, навыдумывал себе невесть что — осчастливить всех и разом? Это вообще возможно? Я взвалил на свою худую задницу личных отношений больше, чем смог вытянуть и с расстройства едва не кончил свой фанфик на самом интересном месте. Значит, переходим в режим секирей-ашикаби, и мне плевать, что не считаю подобное поведение со стороны парня нормальным. С меня хватит тех сложностей, что доставляет близость с Акицу. Хватит и того, что не могу видеть в остальных девушках послушных кукол.

Может это глупо, но попробую откровенно поговорить с Фудзитой. Хватит мудрить — буду проще. Мацу нарыла информацию о бедственном положении дел его клана. Попробую убедить своего шантажиста, что без угроз с его стороны наше сотрудничество будет плодотворнее. Мы нужны друг другу и моя слабость-простота будет ему на руку.

— Вот как, ваш господин идет на поправку? — Фудзита по-свойски зашел в комнату, опустившись на татами перед входом. — Очень хорошо, Минато, а то я стал беспокоиться — верной ли дорогой повели меня боги.

Темный провал ауры якудзы на фоне моих акрио уже не казался таким пугающим. Слабость и ощущение жара в теле не давали чувствовать себя уверенно, но я вроде как не один:

— Здравствуйте, Тецуя-сан. Соглашусь с определенной неразумностью моего поступка заставившего вас поволноваться и оказать мне медицинскую помощь. Примите мою благодарность. Прошу прощения, но я не жалею о своем поступке, хоть и осуждаю его опрометчивость. Может с моей стороны поспешно, но хотелось бы более дружеских отношений между нами — бросать Хидаки я не намерен. Более того, считаю, что сплоченность всех жильцов Идзумо очень важна, как для вашего, так и моего будущего. Я оказался здесь случайно, говорю откровенно, и думаю, что вы, человек с особым статусом, появились в этом странном городе не ради того, чтобы возиться со мной, верно?

— Моего положения? Хех, Минато-сан хотел сказать: "орлы мух не ловят". — мой названный брат сел свободнее, словно показывая, что не сердится за интерес к его делам, но от поговорки, произнесённой по-русски, казалось пол подо мной поплыл. — Ладно, малой. Серьезность твоих намерений стоит поощрить — оружие, что мы захватили с твоими секирей, останется у меня. Я не прощу себе, если мой "братик" опрометчиво и без сожаления ранит кого из близких.

Выдержав свою любимую паузу, в полной тишине, не прощаясь, Фудзита вышел из комнаты.

— Минатик, мне показалось или ты побледнел? — вторая с появлением якудзы и так придвинулась ближе, а теперь села вплотную, положив ладошку мне на лоб. — Ради всех богов вашей страны, не пытайся стать Фудзитой. Теперь ты понимаешь, насколько он опасен? Может, позволишь своей "снежинке" разобраться с ним?

— А сама, что же? Уступишь грязную работу выброшенной?

— Хватит. — в повисшей тишине я пытался понять, как Тецуя узнал о моем родном языке и почему простил мою выходку, едва не сорвавшую его планы. — Акицу, что скажешь только по делу?

— Мы нужны друг другу — во время наших тренировок я это хорошо почувствовала. — девушка сместилась, чтобы я мог ее видеть. — От него может быть еще много пользы. Например, если кое-кто из твоих секирей забудется, можно её в качестве наказания оставить с твоим аники наедине, да Мацу?

Разлад в женских рядах стал действовать угнетающе — нужно всех выпроваживать. Все-таки физическая слабость здорово сказывается на эмоциональном восприятии:

— Понятно. Девочки, если вы не собираетесь мне сообщить ничего важного...

— Минато-сан. Прошу, вас, — Мусуби казалась в замешательстве и не знала, как следует себя вести. В конце концов, сложив руки перед собой, склонилась в глубоком поклоне, — я не знаю, как выразить свое желание словами, но сделайте, чтобы вы могли доверять мне так же, как Акицу. Очень прошу.

— Ого! Мусуби идет в атаку! Минатик, обо мне тоже не забывай, ладно?

— Мацу, а не пошла бы ты на... в сраку. Аки, когда я в следующий раз снова спрошу у тебя о том, что случилось на мосту, пожалуйста, не ври. — заметив мое желание лечь, седьмая помогла сползти и поправила одеяло. — Му-тян, наклонись ко мне, пожалуйста.

Ну вот, с каких это пор у моей радости глаза, на мокром месте? Идиотизм моего поступка во время их поединка с Карасубой мог впечатлить Юме, а вот от чего снесло крышу Мусуби не ясно — с такой решимостью желать непонятно чего. Жаль, мое состояние не позволяет хоть немного перенять азарт 88ой в достижении хоть какой-нибудь рациональной цели — какая-то часть меня все же сдохла, вернув в мой внутренний мир былой налет нигилизма. Хорошо на поцелуй меня сейчас точно хватит:

— Мусуби, я всегда тебе доверял, можешь не сомневаться. С нашей первой встречи понял, что ты очень важный для меня человек. — мне не пришлось намекать действием, похоже один ребенок на сегодня успокоился. — А теперь всем в лес, хочу побыть один.

Не скажу, что поцелуй 88ой поднял настроение или смирил с продолжением попаданства в "секирей", но стало как-то безнадежно спокойно. Блеск счастья в глазах Мусуби и определенная бесчувственность, что шла со мной рука об руку в прошлой жизни окончательно расставили все по своим местам. Перемена декорация нисколько меня не изменила: пусть свобода сексуального удовлетворения и накрыла эйфорией по началу, все вернулось на круги своя как-то очень быстро. Осталось познать охлаждение в отношениях с Акицу и можно считать себя состоявшимся взрослым.

В прошлой жизни замечал за собой редкую потребность помогать незнакомым людям, что не давало ощущения какого-то счастья, но и хуже не было. Поэтому, пойти навстречу Му-тян, которая загорелась новым сильным желанием, и утешить самым верным способом, показалось правильным решением: не можешь стать счастливым, хотя бы не мешай другим. Особенно, если это тебе ничего не стоит — хорошо, что я больше не завидую их секирейскому счастью.

Как не крути, а я попал. Едва не сдох, вернулся в мир секирей. Сраный Тецуя, до кучи, кинул с оружием и почему-то уверен — теперь я от него никуда не денусь. Мои трясогузки во главе с Акицу что-то скрывают. Раз вопрос касается меня и моего состояния, придётся девочкам ненавязчиво намекнуть, что молчать нехорошо. А пока хватит, нужно отдохнуть.

...........................................................................................................

Приглушенное шуршание карандаша по бумаге. Если не ошибаюсь — Ку-тян рисует очередные планы на будущее и караулит пробуждение своего братика. Разбудил меня зверский голод, что не удивительно — вчера о еде и не вспомнил. А эти вертихвотки даже не подумали покормить своего ашикаби, хотя ночевали в этой комнате, мне кажется, все.

Осторожно потянувшись, повернулся на бок. Мышцы еще отзывались болью, и вздохнуть полной грудью мешали бинты, но жить можно:

— Кусано, где все? — вчера я послал Мацу, обиделся на Акицу и что-то пообещал Мусуби — и никого.

— Братик, тебе уже лучше? Помнишь о нашем обещании? — откладывает карандаш в сторону и садится напротив, сложив руки на коленях.

— Помню, конечно. А ты не забыла, что сначала должна вырасти?

— Да...

— Ку, хватит держаться словно чужая. — накрыл детскую ладошку своей и улыбнулся. — Меня твои сестры этим уже достали.

— Братик, Мацу говорит, что ты странно себя ведешь, наверно ещё не выздоровел. — ребёнок оттаял и с удовольствием привалился ко мне бочком, — а вот Акицу молчит и тоже ведёт себя странно. Братик, а ты, правда, женишься на Мусуби?

— А... это мы с ней еще отдельно обсудим, а Мацу передай: большая часть похотливой сути её ашикаби сдохла. Теперь может своими сиськами не провоцировать — помять могу, но без азарта, Мацу, все слышала? — обняв притихшего ребенка, понизил голос до шепота. — Я рад, что моя сестрёнка относится ко мне как прежде. Ку, так что со мной случилось? Сегодня все ночевали здесь, а вчера не могли, почему?

— Ты, правда, не знаешь? — 108ая поёжилась и, высвободившись, вернулась за стол. — Братик, прости, но я тоже думаю, что тебе лучше самому вспомнить.

— Ни и ладно. — отрицательный результат усилил чувство голода. — Мацу! Хватит подслушивать! Ашикаби-сама откушать желает.

Слабости не было, но спускаться вниз не хотелось, как и вставать. Осторожно ощупывая ребра, пытался найти объяснение подобной форме медицинской заботы, но тщетно — кости были целы, хотя при давлении и появлялись неприятные ощущения. Мою грудь стягивали эластичные бинты. Сегодня еще их потерплю, а завтра сниму.

Я решил переместиться к стене, взяв с собой подушку и одеяло. В процессе этого занятия меня и застала Мацу, поставив поднос с едой на пол, накрыла одеялом:

— Ара-ара, Минатик, тебе ещё рано ползать. Ку-тян пока ребёнок, но я всегда готова поддержать своего ашикаби-сама во всех его поползновениях.

— Мацу! Акицу говорила, чтоб никаких экспериментов! Хотя бы пока не встанет.

— Да-да, Кусаночка, не волнуйся. Кстати, кому-то нужно помочь Мии на кухне.

Когда 108ая вышла, недовольно поглядывая в нашу сторону, подтянул мисс самоуверенность к себе за пояс и, коснувшись ее тама жадным до источников секирей отростком ядра, увеличил приток своих акрио девушке. Дождавшись когда, после секундной растерянности, во взгляде снова появится блеск возбуждения, отпустил пояс и откинулся к стене:

— А теперь откровенно и по порядку: что вы от меня скрываете и где Аки?

— Минато, это было невероятно! Теперь ты просто обязан впустить меня, понимаешь? Чтобы ашикаби были способны на такое — я еще не видела. — дрожащими, скрюченными пальцами хватается за рукава халата. — Минатик, пожалуйста, я должна это увидеть!

— Уймись.

Незапланированная перемена поведения второй не то чтобы напугала, но свой приказ инстинктивно дополнил вспышкой духовных частиц, затем свернул канал подпитки, и хватка девушки ослабла. Передозировка моих акрио в тама секирей приводит, как оказалось, к разным результатам. Например, в прошлый раз Мацу была сильно смущена и даже напугана, а теперь... словно с ее неистового духа исследователя сняли все запреты. На Мусуби моя энергия действовала всегда успокаивающе.

Проклятье, я что, уже не способен договариваться по-человечески? Это ведь секирей, неужели так трудно их обхитрить? Похоже, я стал слишком сильно полагаться на "рояль попаданца" там, где это не нужно. Вторая немного успокоилась, потирая руки и продолжая давить взглядом, пыталась совладать с затихающими чувствами:

— Минатик, ну чего ты такой бука? Раньше мне казалось, что я тебе нравлюсь... или ты специально, чтобы я не смогла совладать с собой? — кинув взгляд в ставший больше вырез кимоно, подняла голову и захлопала ресницами.

— Очухалась, значит, — подавшись вперед, неловко коснулся пальцами плеча девушки. — пойми, ты мне очень нравишься. Я не хочу давить на тебя силой ашикаби, но ваше молчание начинает реально бесить. Оставь свои тайны себе, а те, что касаются меня...

— Ну, конкретно эта тайна проблема ашикаби-сама и выброшенной. Эм, Минатик, ты как-то обещал поучаствовать в моих фантазиях... — сев сбоку, пододвинулась и облизнулась. — так вот, я готова забыть об этом ради одного дела. Позволь мне войти...

— Да-да, "войти". От подобного бреда я мгновенно проснулся. Может ты хотела сказать наоборот? Чтобы я...

Картина "Мацу в ступоре" напомнила забавный случай из прошлой жизни. Все-таки в моем общении с подопечными слишком мало личного — отсюда и непонимание. В конце концов, они девушки, пусть и необычные:

— А теперь объяснись со своим "войти", будь добра.

— Э, более точно эта способность называется "контроль". — виновато отведя взгляд, стала теребить край платья. — Я могу подключиться к внешнему управлению тама секирей и таким образом контролировать силу атаки, направлять удар. И мне вдруг подумалось, что раз ты можешь взаимодействовать с нашими тама, причём сознательно, то...

Наигранные вздохи и вернувшиеся весёлые искорки в глазах стали напрягать. Особенно когда начинаешь понимать, девушка явно недоговаривает, пытаясь при этом выглядеть покорной и искренней. Так, а о чем она сейчас вообще говорит, и при чём здесь я?

— Погоди. "Контроль" — это не то, кода Мия уничтожала корабли в море с Камикуры? Я ещё не мог понять, как подобная мощь сочетается с высокой точностью. Первая самая сильная из секирей, но продемонстрированная эффективность казалась невероятной.

— Да, я координировала её удары по вашим спутникам, отрабатывала методы ведения войны землян. И об этом знаешь. Ты действительно очень странный для ашикаби. — подавшись в мою сторону, взяла за руку. — Минато, когда меня активировали, весь мир озарялся сиянием силы моего тама: завораживающее общение практически живых частей управления на Камикуре, и уже потом знакомство с мёртвой электроникой земли, возможность её контроля.

— Стоп, давай ты о своем чудном детстве расскажешь в другой раз, а?

— Минатик, я читала, что парень желающий расположить к себе девушку должен её выслушать. Понимаешь, принять её, всё что у неё на сердце. — медленно завалив на пол, стала на до мной сверху на четвереньки. — Знаешь, Минато, когда ты появился, я заподозрила, что моё увлечение своей силой может однажды исчезнуть. Что могу потерять желание понимать инопланетные устройства, наслаждаться властью над земной электроникой. Жар в груди при взгляде на тебя вытеснял все мысли из сознания.

В попытке сохранить равновесие, ухватился за одежду второй, чем только способствовал её плану. Полы кимоно свободно спадали по бокам практически обнаженного тела. Нижнее белье ничего не скрывало, намеренно притягивая взгляд красной окантовкой. В недоумении начинаю ощущать нарастающие гулкие удары сердца, да пытаюсь уловить хоть что-то из ее слов.

— Еще недавно я была готова погрузиться в исследование ощущений, что испытывает влюбленная девушка. Окунуться в чувства, что подарит близость наших тел. Отдать тебе всю страсть власти над уродливыми механизмами людей. — рыжая косичка коснулась шеи и запах девушки дополнил соблазны. — Я люблю тебя за то, что вернул меня прежнюю. Если тебе станет мало Акицу и Мусуби, я всегда к твоим услугам. Узнать возможности дарованного богами вместилища всегда полезно.

— Погоди, ты что, торгуешься?

— Ладно тебе, Минатик, если впустишь, смогу помочь в исследовании тама Чихо. Ты ведь с самого начала это планировал: о переливание крови сказал, чтобы сбить с толку Фудзиту? — плотоядная улыбка стала совсем не человеческой. — Представь, что я твоя снежинка. За грудь возьмись. В будущем мы станем прекрасно дополнять друг друга: ведь первым делом ты отправился изучать тело выброшенной и её тама. Хотел набраться опыта...

Сам не знаю, как оказался сверху. Опомнившись от мычания девушки, убрал ладонь. Всё накопившееся возбуждение схлынуло злостью. Хотелось затолкать сказанное второй обратно, но... слово не воробей. Было плевать, что она права. Может быть во всем. Только этой правды я уже не хотел, но и спокойно принять манипулирование своей слабостью оказалось трудно:

— Прости. Все верно, а теперь закрыли тему.

Медленно поднявшись, облокотился о стену. Когда головокружение прошло, глянул на Мацу. Девушка так и лежала на смятом кимоно, как растерзанный бутон в опавших листьях — замерев, словно из нее выбили весь дух.

— Не понимаю. Я ведь не смогу добиться полного контроля. Ты мой господин пока существует зависимость от твоей силы ашикаби. — повернувшись на бок, сворачивается, поджав ноги. — Я удовлетворю свою жажду познания и помогу тебе абсолютно во всём, так в чём проблема? В вашей человеческой иррациональности, или в том, что я не она?

— Как ты заеbала... — сполз на пол и, подтянув тарелку с остывшим раменом, начал есть. — попроси о подобном Аки, я бы тоже колебался. Ты... слишком эмоциональная личность — не понимаю, как тебе удается ладить с электроникой.

— Просто ваши творения мертвы. — потянувшись, нехотя напяливает кимоно, красуясь и так и этак. — Ой, мое время вышло — Мия вернулась, да и девочки на подходе. Ладно, раз ты все ещё сомневаешься, добавлю, что в боевых действиях мой "контроль" может нам очень пригодиться. — поправив последние складки в одежде, сложила руки под грудью чуть сведя локти. — Для связи в том числе, подумай об этом.

Глядя на её соблазнительную грудь, не могу понять, что у нас за разговор состоялся? Мацу, пытаясь соблазнить своим телом и откровенностью, хотела получить своё "войти" — её проблема. После нашего "разговора" захотелось уединиться с Акицу — моя проблема. Девочки поделил мое время между собой — ожидаемо, разберёмся — послать всегда успею. А в остатке у меня:

— Это мы что, одни были?

— Ох, Минато-сан, и как я забыла упомянуть такую важную деталь. Кусано в расстройстве ушла на задний двор. Чихо и Удзуме без нужды ломиться сюда не будут. — начинает водить пальчиком по рисунку на платье. — Вот я дура, не сказала вам, что Акицу вчера перебралась жить в другое место. Седьмая призналась, вы не хотели ее отпускать, но будущее важнее. Кстати, Му-тян и "принцесса" "вас" уже поделили...

Слушать издевательства от зависимого секирей — одно, а смотреть на красивую девушку, получающую от подобного поведения определённое мазохистское удовлетворение, как-то хм... неприятно. Особо не задумываясь, перемещаюсь ближе и целую.

— Минатик, если будет нужна помощь — приходи. — словно на крыльях вскакивает и подлетает к двери.

— Подожди. — рассматривая пол, начинаю понимать: есть вещи, в которых парень всегда будет проигрывать девушке. — Пока не вернулись остальные, позови ко мне Чихо и Удзуме. Чувствую себя неплохо, чего время попусту тратить?

— Ара-ара, Минато, значит одной девушки, да ещё зависящей от тебя, мало? Сейчас позову. — подмигнув, выходит.

Может и мало, хотя, начнись утро "в согласии" с Аки, то и нафиг мне остальные? Перетаскивая футон к стене, начинаю заводиться. Какого демона она себе позволяет? Да, мы обсуждали необходимость её отдельного проживания, но тогда я не знал, что окажусь... хм, что играть великого попаданца станет трудно-невозможно, и желанная девушка окажется не досягаема для моих ласк.

Да, пока секс для меня очень важен и подобное поведение седьмой самая настоящая диверсия. Сейчас нужно сосредоточиться на проблеме ашикаби десятой, а я думаю о предложении Мацу. Останься Акицу в поместье и что? Под носом у Мии... проклятье!

— Мы пришли.

Удзуме вносит свою драгоценную Хидаки. Останавливается посреди комнаты и с подозрением косится на свободный край футона. Вынужденно развожу руками:

— Ну да. Здесь у нас не больница, работать будем, что называется, в походных условиях. — угрюмый настрой десятой и изможденный вид девочки немного отрезвили. — Хватит, Удзуме, не бойся, ты всё время будешь рядом.

— Уме, рядом с Минато свободное место. Все будет хорошо. Главное, что теперь тебе не о чем переживать.

— Ладно.

Чихо оказывается передо мной. Десятая садится за своей подопечной и поддерживает за плечи. Хорошо, но если у всех ашикаби и секирей взаимодействие схоже, то:

— Удзуме, пожалуйста, пересядь чуть дальше и в сторону. — хлопаю ладонью рядом с Хидаки. — Так нам будет лучше друг друга видно, ага и также придерживай свою девочку. Да, хорошо. Чихо, дай руки и если что-то будет беспокоить, говори.

В активном поле моей ауры, увеличившей свой объем, появляется серая муть на месте предполагаемого духовного источника ашикаби. Чужую секирей мои акрио не замечают. Изменив форму ауры и сконцентрировав излучение духовных частиц в окружении Хидаки, замечаю, что муть в солнечном сплетении девушки постепенно приобретает форму шара с черными вкраплениями.

— Чихо...

— Все хорошо, Уме. Мне уже давно не было так легко. — девушка, сжав меня крепче, даже не почувствовала этого. — Это как в нашу первую встречу — так здорово.

Странно, что подобного результата в больнице не было. Я не знал, стоит ли говорить Хидаки какими-нибудь намеками, чтобы она "вдыхала" в себя разлитую вокруг невидимую энергию — ее ядро и так активно усваивало мои акрио. Явное облегчение в голосе девушки поощряло увеличить передачу силы. Эффективнее это было сделать по энергетическим каналам, способным нести в себе сгустки акрио, что после улучшения состояния девочки и сделал, отправив их по нашим рукам.

Ответвления моего ядра, в недавнем прошлом использующиеся исключительно в развратных целях и не раз помогавшие успокоить Мусуби, не сразу таяли на внешней сфере пациентки, позволяя заметить редкие серо-черные всполохи между девушками. Это напомнило первые дни попаданства и ту же картину с 88ой. Я не один такой уникальный — все ашикаби инстинктивно пользуются своим духовным источником для подчинения секирей. Незаметно для себя становятся сильнее и выносливее благодаря взаимодействию своих акрио и подчиненных птичек. Логично предположить, что здоровье девушки будет зависеть не только от моей подпитки, но и от количества её секирей.

Теперь нужно узнать длительность улучшений и как часто придется заниматься подзарядкой, но в завершение хочется опробовать прямое воздействие моих частиц на тама десятой. Должен же я получить хоть маленький бонус с этого занятия? Третий жгут из моего источника тянется вдоль наших рук, огибает тама Чихо и, вклиниваясь в поток акрио девушек, устремляется в направлении ядра секирей.

Все демоны ада, это было неожиданно. Чихо резко поворачивается к нам боком и, взявшись за мое плечо, начинает вставать. Едва мой канал достигает предположительного места нахождения ядра Удзуме, как черная вспышка отбрасывает все щупальца обратно, а мой духовный источник восстанавливает ауру по контуру тела, дополняя мои серые частицы акрио секирей.

— Я могу ходить. — смотрит на свою подругу и, тихо ойкнув, заваливается на меня. — Уме, что случилось? Зачем ты в боевом наряде?

— Чи, осторожней. — аккуратно забирает из моих рук. — Спасибо Минато и извини, ты наверно испугался. Показалось, меня коснулось что-то мерзкое и опасное. Чихо-тян, попробуй снова встать — ты меня так удивила.

Девушка продержалась не больше минуты, мягко опустившись в заботливые руки, но сияла при этом... короче и мне как-то потеплело. Приятно демоны меня побери:

— Пока на этом остановимся. — было заметно желание Удзуме держаться от меня подальше, хех. — А теперь девочки внимательно следим за своим самочувствием. А утром всё подробно мне рассказываем. По коридорам не бегать.

Подруги ушли, а у меня началась очередная пытка вниманием: Мусуби и Тцукиуми, поджидавшие за дверью, подозрительно сблизились. Особенно сильно их сплоченность стала напрягать вечером, когда начали готовиться ко сну. Ку, грустно пожелав спокойных снов, пошла к Мии, а я вспомнил намёки Мацу — девушка не потеряла интерес к нашей близости, но увлечение способностями своего тама позволило ей остаться собой. Выходит, пока у меня не появится цель, что станет для меня всем, мысли об интиме со своими секирей так и будут мешать при ходьбе.

Девушки заснули, а я мучимый неясным желанием направился к своему искусителю. Дверь в потайную комнату открылась, стоило перед ней остановиться:

— Знаешь, Минатик, я рада, что мое тама выбрало парня, а не девушку.

В утреннем наряде, но без верхней одежды, девушка снова напомнила о седьмой. Почему-то сейчас, несмотря на схожесть с утренней ситуацией, я не ощутил той неловкости, что была утром. Прижав к себе и почувствовав, что рано обрадовался, отстранился:

— Переночую у тебя. Если захочешь залезть в постель, одень юкату. — забираюсь в футон.

Зачем я сюда пришел? В постели Мусуби и Тцукиуми здорово возбуждали, тесно прижимаясь и елозя своим достоинствами. Только и оставалось, что материть Мацу, так как давать рукам волю значило... хм, я просто не смог бы остановиться.

Получив свою порцию моих акрио, девушки расслабились, и даже немного отстранились. Я рискнул накачать девятую своими духовными частицами наравне с 88ой... и ничего, заснули крепким сном. Так зачем я сам пришел к этой маньячке?

— Поздравляю, ты справился с Чихо и без меня. — накинув утреннее кимоно, легла рядом поверх одеяла. — Не знаю, что ты провернул, но и девочке стало легче, и десятую приструнил. Теперь моя очередь?

— Да, и я тебя внимательно слушаю.

Повернувшись на бок, прижимаю к себе даже не соизволившую податься навстречу девушку. Сейчас наша близость не действовала на нервы, а наоборот успокаивала. Как было бы здорово, если бы мое попаданство началось с тихой умеренной радости от обладания такими красавицами.

Молчание стало затягиваться, и я вдруг понял, что начинаю засыпать. Странно, рядом лежит соблазнительная красотка: в будущем у нас вполне могут сложиться близкие отношения и не из-за связи секирей-ашикаби или "гарем — единственный выход".

— На мосту, когда потерял сознание, ты начал источать холод. Только не явный, как лед, а что-то жуткое не позволяющее приблизиться.

— Чего?..

— Мусуби вынесла тебя на берег. У нее даже следы на теле остались. — чуть высвободившись, поднялась выше, чтобы могли видеть друг друга. — Кусано хотела подойти, но... твоя чуждость ее сильно расстроила. Появилась седьмая, и ты словно успокоился, позволил приблизиться, вытереть кровь. Тецуя, осмотрев тебя, еще удивился, что ты не умер и сделал перевязку.

— Так у меня все же есть какая-то сила и с помощью своего тама ашикаби я могу не только трахать вам мозги. Спасибо, что сказала — теперь, возможно, я уже не буду так беспомощен.

Сила, о которой когда-то может и мечтал, в этом мире у меня все-таки есть. Все же удивительно: я не собирался ничего требовать или пытаться давить на девушку. Просто захотелось побыть здесь, а тут такой сюрприз. Теперь можно уткнуться в эти холмики и...

— Так ты об этой способности не знал? Минато, ты первый известный мне ашикаби сознательно влияющий на своих секирей, и "трахать мозги" это все, чего ты достиг? — кто-то снова начал заводиться и как-то не вовремя.

— Знаешь, в жизни иногда без этого никак.

Зрение плавно переходит в восприятие энергетических токов, выявляя искры духовных частиц в моей ауре и переливы силы вокруг тама девушки. Мысленно приказываю своему ядру выпустить упомянутый холод — нечего меня критиковать. Смесь акрио, моих и седьмой, собравшись в одном месте внешней сферы ядра, начали испускать слабое сияние, оформившееся серебристой дымкой. Странная субстанция не успела пересечь контур моего тела, как Мацу, поскользнувшись на одеяле, выпрыгнула из моих объятий.

— Вот видишь? Я управляюсь со своим тама не хуже вас. — откинув одеяло, приглашающее машу рукой. — Можешь присоединяться, только не шали. У нас такой душевный интим наклевывается.

Меня немного лихорадило: получилось не просто упрочить доверие с важным членом команды, но и перевести его на новый уровень. Хотелось чудить и геройствовать, поделиться новостью с Акицу...

— Прости. Если оставишь попытки на меня давить, обещаю, холода между нами больше не будет.

Игривый настрой сменился мрачным удовлетворением. Моя снежная королева хрен знает где. Я сбежал от Мусуби и Тцукиуми, чтобы найти себя в обществе одной безбашенной извращенки. Возможна ли дружба между парнем и девушкой?

Подумав, вторая принимает предложение, а спустя минуту:

— Минатик, я, кажется, что-то почувствовала. У вас говорят, молодым сдерживаться вредно. — убрав руки под одеяло, повернулась ко мне.

— Я же молчу, что твою грудь ничего не сдерживает. Вот и ты, значит. — приобняв за талию, принимаю вызов.

— Минато, я ведь для тебя все делаю, даже о случившемся рассказала, хотя твоя, кстати, предложила молчать. — плотно сжатые губы и слабая попытка повернуться. — А всё потому...

— Что ты моя секирей. Очень важная секирей, — было трудно не улыбаться, — которая доверяет своему господину во всем. И этот господин непременно отплатит ей взаимностью.

— Когда? И чему ты так радуешься, уже представляешь своё участие в моих фантазиях?

— Хм...

Разговаривать с Мацу было реально в кайф. Отчасти я упивался тем взаимопониманием, что у нас сложилось. Девушка знала, что рано или поздно, но получит часть желаемого. Я наслаждался её терпением и упорством в достижении навязчивой цели.

Ещё недавно у меня был наивный план выбраться из проекта МБИ и зажить своей жизнью с теми секирей, которых не получится от себя отвязать. Аки уже сутки обходится без подпитки моих акрио; Мацу прекрасно контролирует свои инстинкты — так почему нет? Неприятно думать, что я не способен в этой жизни сделать что-то поистине стоящее. Например, отплатить искренними чувствами своему окружению.

Глава 2.

— Минато-сан уже проснулся?

Хм, кого в такую рань демоны принесли? Был у меня в седьмом классе котёнок. Устроится на груди, подберётся едва ли не к носу и смотрит, пока не проснёшься — зараза, каждое утро в шесть часов, как будильник. И эта туда же:

— Можешь говорить. Я тебя слушаю. — открыв на пару секунд глаза, намекаю Удзуме, что её собеседник в сознании.

— Вчера Чихо вставать больше не пробовала, хоть и заверяла, что чувствует себя прекрасно. А сегодня утром, то есть ночью, металась во сне и стонала.

— Ну, так и оставалась бы с ней. — буркнула из-под одеяла вторая и, дотянувшись до любимого платье-ципао, стала его натягивать. — Не видишь, Минатик сейчас не в состоянии.

— Минато.

— Понял, Уме, понял. — девушка было вскинулась, но промолчала. — Неси её сюда. В ближайший час я не транспортабелен. С этого дня будем спать вместе.

Десятая, развернувшись в дверях, что-то переваривала, сжав кулачки. Мацу, справившись с одеждой, вернулась под одеяло. А я, отдав необходимое распоряжение своему тама, прекращаю цепляться за реальность:

— Удзуме, если Чи-тян в моём присутствии не станет лучше, разбудишь. — отметив возню Ку, отключаюсь.

...................................................................................

— Минато сан. Ты, правда, можешь вылечить Чихо? И, — после секундного колебания десятая твердо закончила, — есть ли другой способ?

Вроде выспался, а неприятный осадок от ранней побудки давит желанием отыграться. Так, и чем этот балласт не доволен? Осмотревшись, вижу по бокам Мусуби и Тцукиуми. Кусано на месте. Мацу лыбится со своего места за компьютером. Вот пусть и отвечает:

— Ну и?

— Что? Утром приходил Фудзита-сан. Попросил у хозяйки разрешения повидаться с Хидаки, — девушку явно распирало от хорошего настроения. — оказалось, он приходится ей дядей. Знал о болезни племянницы, искал способ помочь.

— Ааа... — заметив сдерживаемое торжество Удзуме, начал что-то понимать. — а! Тебя напрягает идея совместных ночёвок и ты хочешь её пересмотреть. Ничего не поделаешь — физическая близость необходима — моя способность имеет малый радиус действия. Но так уж и быть: поведаю об известных мне альтернативных способах решения вашей проблемы. Их целых два, ну, или две. Зовут: Казехана и Кагари. Только будь с девочками ласкова, хорошо?

— Хочешь сказать... да, связав нас узами, Чихо стала выздоравливать, но потом... — вскочив, замерла на пороге. — спасибо, Минато.

Хех, прежде чем уйти нашла в себе силы поблагодарить, хотя относится ко мне с явной опаской. Я понимал, что уговорить названных секирей, выбрать её ашикаби, у десятой шансов мало. Ну, так и не хер желать всего и сразу. Хм, Мацу о чём-то призадумалась:

— Так что тебя собственно радует: бразильский сериал воплоти или что?

— Ну, сегодня я поняла, что Тецуя нам пока не угрожает — можно сказать у тебя появился щит в лице новой секирей, Чи-тян... — запнувшись при виде моей жуткой гримасы, замолкает на полуслове.

— Хидаки свободная девушка. Сейчас нам лучше держаться вместе, а потом пусть сама решает свою судьбу, или её дядя. — выбравшись из плена горячих объятий, подсаживаюсь к столу и, пододвинув клавиатуру, показываю, что хочу набрать текст. Появляется окно с курсивом. — "Дура, держи свои извращенские фантазии при себе. Мия прослушивает твою комнату. Она и так относится ко мне, как к говорящей скотине. Вдобавок ты предлагаешь мне прятаться за больную девочку". — успокоившись, добавляю. — "Предложения в свой или мой адрес — пожалуйста, но остальных по нашим отношениям не равняй".

Я был взволнован и не особо удивлялся тому, как пальцы привычно стучат по клавишам. За спиной завозились потревоженные сони, а прожевавшая новость собеседница, с мрачной ухмылкой заметила:

— Знаю и приняла пожелания к сведению.

— Знаешь,... как знаешь? И несла сегодня такой бред?

— Ну, в этом поместье я всего лишь гостья и слабая девушка опьянённая вниманием своего господина в одном лице. Хм, ты точно хочешь уступить возможность первого хода Чихо? Если постараешься, эти секирей могут стать твоими. Благодарность Фудзиты — хорошо, но я бы не отказалась от поддержки Казеханы.

— Посмотрим, сегодня встречусь с аники, а там видно будет.

— Минато, ты собираешься окрылить ещё и третью? Зачем тебе эта пьяница? А как же Мусуби? И что в твоей постели делала ашикаби десятой? — кому-то надоело притворяться спящей.

Я уж было открыл рот, чтобы толкнуть речь: "как извилиста дорожка секирей к ширинке ашикаби", но так ничего и не сказал. А какого демона вообще что-то объяснять? Тупая блондинка маскирует свой интерес заботой о подруге, почему бы и нет? Пока Тцукиуми поймёт, как добиться моего расположения я утрясу дела с Аки — моя любимая сама займётся вопросом гарема. Взяв на руки зевающую Кусано, остановился в раздумьях.

Когда парень хочет отношений с девушкой, нихрена не думает о том, что будет потом. Равнодушно взирая на разногласия родителей в своей семье, ему и на секунду не может придти в голову, что это "потом" уже наступило, оно перед его глазами, вот оно: отец и мать не могут найти общий язык. Ты не только ничего не можешь с этим поделать, но и как-то стараешься отстраниться от всего этого дерьма, прячась за словами: "у меня-то такого точно не будет". Забавно, моё "потом" с Тцукиуми наступило даже без потрахушек. Её даже на hуй послать не за что — вины девушки в сложившемся раскладе нет.

— А в чём проблема? Моя радость прекрасно выглядит — её всё устраивает. Постель с Чихо — так это часть лечебной процедуры и эту тему закрыли. И ещё. Внимание всем присутствующим. Никто не должен знать, что ашикаби десятой становится лучше. Девочки, серьёзно, это очень важно. Я надеюсь, со временем Чихо перестанет нуждаться в моей поддержке, но всё происходящее в поместье нужно сохранить в тайне — это жизненно важно.

— Минатик, может оставить с Фудзитой всё как есть? Не нужно вам встречаться, а? Сегодня утром он был в Идзумо, мы с ним даже поговорили.

— Рад за вас, но нет.

Завтрак прошёл в тягостном молчании. Меня особо не доставали, хотя 88ая и девятая, пошушукавшись с Мацу, выглядели решительно-комичными, пытаясь незаметно следить за мной.

Покинув поместье, направился к тренировочному полигону Акицу. Шёл и не мог избавиться от ощущения: большая глубокая задница поглощает маленького несчастного попаданца, едва пытающегося стать на путь, если не спасителя своих секирей, то хотя бы самого себя. Ещё бы знать, в чём он состоит. Вернее, что от этого пути мне осталось? Откупиться вниманием и акрио своего тама худо-бедно могу, но возникает ощущение, что девушкам начинает не хватать обычного внимания. Защитить секирей и себя от МБИ физически не в состоянии. Стратег из меня хреновый: есть рискованный план выхода их игры, но... даже делёжка шкуры неубитого медведя начинает пугать — я уже начинаю задыхаться в наших мутных отношениях. Этих баб слишком много.

Вспоминая ночные откровения Мацу, начинаю сопоставлять: Тцукиуми в плане свободы выражения своих чувств полный ноль, как я когда-то. Мусуби вытягивается вслед за Аки, но... трахать всех подряд кажется не слишком разумным, а вторая дать своего ума сестричкам не сможет. Хотя мозги нужно прочистить в первую очередь мне. Начинает сказываться нехватка банального житейского опыта, так как пример отношений моих предков хочется смыть в унитаз. Плюс необходимо отстаивать интересы, находясь в конфликте с другими ашикаби. Нужен опыт тех, кто смог остаться собой в игре МБИ, а ещё лучше — их помощь.

Оказавшись в этом мире, я привык брать, не задумываясь о том, чем буду отдавать. Хотя, кажется и в прошлой реальности жил так же. Осуждая родителей, редко вспоминал о благодарности, а стоило бы. Если хочу поддержки Мии, нужно понять природу её ироничных реплик — может во мне есть то, что стоит исправить. Выбить из Акицу всю дурь, если рука поднимается, но только в плане, чтоб девушка от меня не таилась — каким бы никчёмным парнем я не был, нельзя прятаться друг от друга. И, наконец, Фудзита — самая большая проблема на данный момент и самый охреневший рояль. И я bлять сдохну, но он у меня заиграет. Это предложение-пожелание Мацу не встречаться с Тецуей выбесило окончательно — могла бы просто сказать, что я опять всё испорчу — после ночи возбуждённого душевного общения подобное высказывание, как нож в спину.

Так, в тягостных раздумьях, и дотопал до причала на складе. Не насторожила ни тишина, ни куски льда, крошевом валяющиеся вокруг. Я даже не подумал, что скажу Аки, когда встретимся, как и Фудзите, перед которым мой путь неожиданно закончился. Казалось, он удивлён не меньше моего:

— И что тебе здесь нужно?

— Я хочу стать сильнее.

В аниме герои часто произносят подобный бред, вот и я дозрел. Понимаю, что реальный якудза рассмеётся на мои слова в лицо, самого когда-то умилял подобный идиотизм анимешных персонажей. Человек передо мной — самая сильная связь с реальным миром, без которой будет невозможно выжить. Суметь остаться собой даже в фантастичном мире секирей. Мне до потери сознания нужны крупицы его опыта, хотя бы часть его навыков и взглядов на жизнь.

— Хочешь узнать, как я тренирую твою девочку?

Направляемся вглубь склада к едва приметному вагончику. Внутрь входить не решаюсь, словно это место уже не моё, остаюсь у порога. Аники выносит тяжёлый жилет, похожий на бронник. Омоновский шлем с пластиковым забралом, перчатки, пластиковый щит, палку, защиту для запястий рук и на бёдра ног:

— Одевай. — уходит на расчищенную площадку в центре склада.

В состоянии полного ступора облачаюсь в предложенную амуницию, подавляя предчувствие чего-то плохого — ну, а чего я собственно ждал? Чтобы на меня наорали и послали на hуй? Слов о исключительности ашикаби и что тренировки им не нужны?

Меня уже ждали. Рюджи и Хару стояли за спиной Фудзиты и с вызывающей насмешкой смотрели на мои громыхающие попытки держаться невозмутимо. На ребятах была милитаризованная одежда, которая не доставляла им видимого неудобства. Жилеты, пневматическое оружие, наколенники, налокотники, пластиковые каски, специальные очки — всё было точно подогнано и ладно смотрелось на детской фигуре. Даже оружие для страйкбола казалось им в пору.

— Ну, что ж, приступим, — достав из-за пояса пару пластиковых палок, Тецуя нарочито медленно толкнул меня концом одной из них, — только ребята не увлекайтесь и помните, это всего лишь ашикаби.

Отступив на пару шагов, я даже не испугался. И только второй удар, инстинктивно принятый на щит, заставил врубить ауру на полную мощь. Вспомнилось, как Тецуя гонял Акицу в день знакомства с Шиги. Поначалу та же размеренность ударов, один уровень атак. Может не всё так страшно?

В прошлой жизни я бы никогда не согласился на подобный шаг — "пытаться стать сильнее". Не потому, что до сих пор не сознал необходимость определённой жертвы в копилку общих интересов, просто... такого мирного задрота на подвиг может вынудить только явная война или "рояль попаданца". Благодаря бонусу в силе и выносливости рассчитывал продержаться хоть сколько-то.

Неожиданный толчок в затылок шлема сбивает угол обзора и я, пропустив двойной удар Фудзиты, падаю на мусор, приложившись головой об угол ящика.

— Хорошо Хару, только метьте по конечностям — иначе выдохнется быстро. — и отступив на пару шагов. — Подъём, ашикаби-сама, пока вы блаженствуете, ваших кукол дорезает противник. Они ведь не могут отступить без вашего приказа?

Всё верно. Такое уже было. Может, следует сказать, спасибо? Не знаю. Атаки становятся сложнее. Пытаюсь удержать в поле зрения хотя бы одного пацана, но постоянно пропускаю выпады и кулем падаю на ящики, арматуру, проваливаюсь в хлипкий картон. Приходится не только следить за перемещением противников, но и смотреть, куда ставишь ноги. Боль в мышцах и усталость постепенно проступают через алкогольную эйфорию, что дуёт насыщенность ауры акрио ядра. Когда в очередной раз встаю после падения, возможно слишком медленно, аники прекращает экзекуцию:

— На сегодня хватит. Увидимся завтра.

— Да, мастер! — дружный отклик и мы остаёмся вдвоём.

С трудом сняв перчатки, вытираю трясущимися руками кровь с подбородка. Чем больше уставал, тем чаще спрашивал себя: зачем мне всё это? Это и есть мой путь "стать сильнее"? Что именно я хочу получить подобным образом: выносливость, реакцию, доверие якудза, понимание законов "настоящего" мира? Собравшись с силами, встаю, стараясь выглядеть, не слишком убито.

— Кто же ты такой. — вопрос-размышление аники заканчивается таранным ударом, который отбрасывает меня на пару метров.

Когда спазмы проходят, чувствую, как меня тащат за шкирку. Шлема нет, щит и палка остались на месте последнего падения. Протянув веревку подмышками, подвешивает как грушу и начинает задумчиво отщёлкивать не сильные оплеухи. И бил как-то медленно, словно на видео съёмку. Еле отбиваюсь. Рефлекторно отмахиваясь, перестаю что-либо понимать, а в какой-то момент вообще начинаю всё принимать откровенным бредом. Было ясно одно — эта тварь не остановится.

Пришёл в себя от сильной конвульсии пробившей болью насквозь. Я на полу. Тецуя сидит рядом на обломке бетона и смотрит на реку:

— Ты не Минато и даже не тот человек, который мог бы назваться сыном Сахаси Таками. Если бы Хидаки-сан не стало лучше, пришлось бы тебя убить, но... — повернувшись ко мне, со странной тоской продолжил. — Ты обычный катаги, непонятно как оказавшийся в центре смертельного круговорота. Ты вообще, жить то хочешь?

Подсев на корточки, кладёт руки мне на шею и начинает душить. Почти теряя сознание, хватаю япошку за запястья и отдираю от горла, чувствуя, как холод сковывает пальцы. Хрипя и булькая слюнями, истерично радуюсь первой победе. Я должен пробиться по рукам сквозь черноту его ауры, сковать холодом сердце и размозжить кулаками эту демонову маску безразличия узкоглазого ублюдка. Ёbаный япошка сдохнет здесь и сейчас — это моя ёbаная плата этому сраному миру... внезапно всё пропадает. И только перекрытия ангара перед глазами, да отстранённый голос рядом:

— Хочешь сказать, что такой же демон, как эти куклы? И всё?

— Когда мы сможем продолжить, только без этого вашего... интима на верёвке? — хотелось добавить, что он и сам демон, но... в другой раз.

— Думаешь, тебе это поможет? — достав из кармана ручку, осмотрел и бросил под ноги. — Приходи завтра, если будешь в состоянии. Не забывай, от здоровья Чихо зависит твоя жизнь.

На этом и разошлись, то есть он ушёл, а я подобрал брошенный предмет.

Пристроившись у стены, вяло ощупываю себя в поиске серьёзных повреждений: вроде, всё цело — какого демона происходит? Синяки и ссадины особого беспокойства не вызывали: пожрать, поспать, да чтоб Аки приласкала и норма. Чего этому ублюдку было нужно? Чтоб я в чём-то признался? Да пошёл он на hуй! Несмотря на остывшую злость и бешенство понимал, что завтра приду. Не знаю зачем, но... хочу это понять.

Мёртвая тишина с нарастающим звоном в ушах и я на свалке обломков цивилизации, в которую превратили вполне обычный склад товаров японской промышленности Акицу и Фудзита: пост апокалиптика, демоны меня забери. Подняв к лицу ручку, выброшенную аники, признал в ней диктофон. Намёк на электронику заставил подумать о Мацу. А позвонить я так и не успел, да и не смог бы — мобильника у девушки не было — телефон зазвонил сам:

— "Минато, Минато, отзовись!"

— Отзываюсь, докладывай.

— "Всё в порядке? Он с тобой ничего не сделал?"

— А должен был?

— "Тецуя запросил защиту от прослушивания во время вашего разговора. Я всё слышала, но, ни о чём не волнуйся — мне всё равно кто ты. Да и девочкам тоже, — последовала пауза, и когда я уже хотел отключиться. — Тцукиуми и Мусуби рядом, направить их к тебе?"

— Мне бы себя в порядок привести и передохнуть пару часиков.

— "Поняла".

Начиная проваливаться в дрёму, услышал возгласы неразлучных подруг. Потом перед глазами поплыл какой-то бред: я бегал по всему городу от Фудзиты, а тот метал в меня чёрные молнии и кричал: "Какого демона ты не хочешь подыхать? Ведь тогда твоих секирей перезагрузят и отдадут другим ашикаби, разве это не выход из ситуации?" На этом бред не кончился. Когда оказался в тупике, меня пронзил ледяной смерч. Кулаки окутал трескучий холод, и я бросился на аники, отмахиваясь от его молний, как от надоедливых мух. Наседал на Тецую, пытаясь размозжить короткую ухмылку в кровь, но не видел никакого эффекта. Это урод оставался неуловим.

— Минато! Минато, прекрати! — Акицу схватив мои запястья, удерживает всем телом.

Глаза девушки полыхают негодованием, и я замираю, придавленный тяжёстью чувств в её словах. Жду, когда ослабит хватку, чтобы крепко обнять, вдохнуть любимый запах. Но Аки отступает в сторону, едва я выдохнул и расслабился. В дверях замечаю притихших Мусуби и девятую. Лежу на кровати в обычной комнате, голый, рядом тазик с водой и полотенце. Чувствую себя разбитым, но странная дрожь и учащающийся пульс поднимают с постели. Сажусь. Пусть момент упущен, но всё ещё можно исправить:

— Давно не виделись Акицу. Девочки отправляйтесь в поместье, я пока здесь останусь.

— Минато-сан, Мацу просила напомнить о Чихо и... — подходит и протягивает одежду. — мы беспокоились о вас. Пожалуйста, не делайте так больше.

Акицу безучастной бледной тенью застыла у стены, глядя в окно. В чём дело Аки, куда пропала твоя злая страсть? Мольба в голосе Мусуби пронзает сердце одиночеством. Грудь сдавливают слова, что так и не могут вырваться наружу. Хочется послать всех к демонам и забыться наедине с 88ой или девятой — эти пока точно не откажут — делай с ними что захочешь. Настаивать на выяснении отношение с Акицу становится просто страшно.

— Му-тян, я буду делать то, что сочту нужным. — натягивая бельё, пытаюсь заглушить душевную боль физической. — Ну, а ты, что будешь делать?

После едва заметной паузы, девушка, сев на пол, склоняется в поклоне:

— Пожалуйста, прости моё поведение. Дай немного времени, я постараюсь всё объяснить. Это переселение мы обсуждали — следует помнить о наших врагах.

— У тебя неделя, дней десять максимум и не потому, что я тебе не доверяю. — слова даются с трудом, я просто констатирую факт, пряча вопль сердца в щемящей груди. — Будет нужна помощь — обращайся к Мацу. Девочки, уходим.

На свежем воздухе стало легче, но боль предательства никуда не делась. Своей просьбой девушка оттолкнула мои чувства. Любовь, что примет её беды и печали. Да, пройдёт время и я, возможно, узнаю глупую причину, что встала между нами. Посмеёмся над ней, но bлять, что мне делать сейчас?

Остановившись у кирпичного заборчика, тупо бью открытой ладонью по колкой поверхности. Руку обожгло, и я опомнился. В кладке покрытой инеем уже была небольшая выбоина, местами испачканная кровью.

— Мусуби, разбей стену, пожалуйста. — отступаю и слизываю кровь с ранок.

Девушка уничтожает свидетельство моего психоза в дребезги и, потирая плечи, остаётся рядом. Вдруг неведомая сила толкает меня в грудь и зрение само собой переключается в энергетический спектр. 88ая стоит в полуметре от меня, и её багровая аура шипит в языках сизого холода, что источает моё тама. Стоп, хватит, нужно успокоиться: Му хорошая девочка — нельзя её обижать. Но всё бесполезно. Отступаю на пару шагов, чтобы никому не причинять боль, но Мусуби снова подходит.

— Му прекрати, пожалуйста. Со мной что-то не ладно.

— Минато-сан, я вас не оставлю.

Зажмурившись, кидается мне на шею и тут безумие духовного источника, вспыхнув жаром в груди, проходит. Дышать стало легче. Обнимаю глупую дурочку, что трется мокрыми щеками и сдавливает так, словно желает раздавить.

— Минато, зачем ты позволяешь Фудзите себя избивать? И почему терпишь неповиновение выброшенной? — девятая пребывает ещё в большем аhуе, чем утром, но почувствовав, что ашикаби больше не "опасен", решается подойти ближе.

— А почему Акицу в тех же поединках позволяет себя "избивать", ведь она может справиться с аники на чистой силе. Что касается непослушания, так тебе на мои желания насрать ещё больше, чем снежинке. Аки следует моим приказам, какими бы идиотскими они не были. Не спрашивает: зачем секирей средней и дальней дистанции ближний бой — покорно терпит все удары, что пропускает по неопытности.

— Но ведь сейчас, ты хотел остаться с ней?

— И что? А ты хочешь, чтобы я уделял внимание только тебе, так что же, должна призвать воду и добиться своего силой? — взяв девушку за руку, подтягиваю к себе. — Только представь, ты своей силой можешь получить всё, что захочешь.

— Но, я ведь не смогу тебя удержать...

— Именно. Вот и я не могу, как оказалось. — приобняв за талию, хочу дотянуться до чужой души в синеве распахнутых глаз. — Вместо этого пытаюсь доверять и ждать. Я просто жду, в том числе и от тебя, когда переживания сковывающие язык моих девочек прорвутся сквозь возведённые ими же глупые опасения... и не оставят мне выбора.

— Мы и так связаны, как муж и жена, чего ты от меня ещё хочешь?

— Да ничего я не хочу, вот задрала! Демоны побери твою силу и мою тупость! — я опасался, что холод выйдет из-под контроля, но ничего не произошло. — Тцукиуми, потерпи, чтоб тебя, а? Просто смотри и думай, не пытайся найти ответ на всё и сразу.

Девушка отступала под моим натиском и под конец, вспыхнув румянцем, упрыгала в направлении центра.

— Проклятье, Мусуби, проследи за ней, пожалуйста. Я дойду в Идзумо, а ты...

— Хай!

Сев на корточки, схватился за голову. Уж лучше б поумничал, как обычно и, по сюсюкавшись, спокойно вернулись в поместье. Когда же это закончится? Когда наши отношения станут просты и понятны?

Вечернее застолье с Тецуей воспринималось, как само собой разумеющееся. В его присутствии Мия переставала быть призраком вежливой хозяйки поместья и напоминала обычную девушку, встречающую дорогих гостей. Не знаю, связано ли это с тем, что Фудзита может оказаться ашикаби, позже поинтересовался Мацу, набрав вопрос на клавиатуре.

— Ох, Минатик, хозяйка меня сегодня предупредила: будете шушукаться за моей спиной, выкину на улицу. А Тецуя... нет, не ашикаби. Хоть и слабо, но я способна почувствовать силу повелителей в людях. Хе-хе, — продемонстрировав свой оскал маньяка, откинулась на постель, — удивил ты сегодня своего "братика"? Даже демоном тебя назвал, как нас. Так чего свою силу в тренировках не используешь, ведь ты за этим напросился на этот мордобой или мой ашикаби мазохист? — пояса уже не было, распахнувшиеся полы кимоно обнажили край лифчика и трусики телесного цвета.

Раздвинув ноги, подсел и, потеревшись лицом о манящие холмики, устроил голову под грудь. Удары биения сердца; тонкая талия бархатной кожи, покрывается мурашками под легкими касаниями. Попытка Мацу соблазнить провоцирует неудовлетворённую за прошедший день агрессию: собрав толику холода в кончиках пальцев, двигаюсь по рёбрам к учащённо вздымающейся груди. Девушка замирает, как птичка в руках, но вырываться не пытается. Прячу холод — показывать свою крутость нужно на тренировках, а не в постели:

— Да, спасибо, что напомнила. Не двигайся пока, хорошо?

— А у меня есть выбор? Проклятье, Минато! Я говорила, что насилие завораживает, но не в таком виде. Если тебе так плохо, мог бы остаться у седьмой... так кто ты на самом деле? Если не Минато и не загадочный некто... — осторожно проводит рукой по волосам. — сегодня ко мне забежала твоя снежинка, пока ты прогуливался с Мусуби и принцессой. Так вот, она позволила себя обследовать и даже пустила во внешний слой своего тама. — взяв за руку, сплела наши пальцы. — Мне действительно плевать на твои тайны — со временем я и так их узнаю. Глупенькая Мусуби даже не подозревала, о чём тебя просила. Хех, зато седьмая не только укрепит наши узы, но и объяснит своему господину, как оно важно.

— Ну-ну, что с Аки? С ней всё в порядке?

— Да, Минато, сегодня "выброшенная" окончательно превратилась в Акицу. Секирей, сильную своим чувствами к ашикаби.

— Надеюсь, ты сможешь сделать счастливой не только свою снежинку.

Резкие слова с порога и утреннего издевательства Фудзиты, как и не бывало — вскочив на ноги, я снова готов к игре по чужим правилам. Зашипев рассерженной кошкой, Мацу запахнула кимоно и отползла к стене. Девушке досталось от ауры холода, что заискрилась поверх моего тела. Не язычками тумана, как сегодня после общения с седьмой, а... что-то я разнервничался, если бы Мия захотела, давно бы выбила из меня дерьмо:

— Ага, вот сейчас как раз этим и занимался, вы непротив?

— Если Мацу захочет большего, то попросит свою подругу о помощи, это очевидно. — первая, игнорируя мою растерянность, с достоинством села. — С другой стороны, мне бы хотелось, чтобы вы остались в поместье: здесь одно из самых безопасных мест, да и состояние Чихо-тян пока не стабильно. Меня, конечно, заинтересовали странные слова Фудзиты-сана в ваш адрес, но постараюсь прислушаться к голосу сердца и всё понять.

— Я из другого мира. Не в том, что далёк от человечества на этой планете, но аники прав: я не Сахаси Минато, хотя Сахаси Таками является матерью этого тела. — говорить правду, значит уважать, проявить взаимность что ли. Мия уже доверилась нам, принимая в своём поместье. — Именно этим, Мацу, и объясняется часть моих знаний о вас, секирей.

— Что собираешься делать дальше?

— Помириться с Акицу — мне неприятно недоверие девушки. Понять мотивы аники — что бы он там не говорил, у нас схожие цели: выбраться за пределы влияния МБИ. Но больше всего я хочу свободы для себя и своих секирей.

— Свободы... когда-то любовь одного человека сделала меня свободной, а его гибель похоронила под тяжестью несбывшихся надежд. Не оставляй своим женщинам подобного груза. — коротко поклонившись, вышла.

— Все демоны вашего мира, Минатик! Ты меня напугал, — сев со спины, обняла за пояс. — перенял у дуры ледышки скверную способность и теперь гадай: когда твой любимый ашикаби обернётся вымораживающим монстриком. Лучше бы и Мусуби сил позаимствовал.

— А если без шуток?

— Да какие уж тут шутки? Лежишь в постели с любимым, чувствуешь его пальцы у себя между ног. Начинаешь продвигаться на встречу: развязываешь пояс, с замиранием принимаешь жар его обнажённого тела, а тут раз — твоё тама обжигает льдом и страх гонит прочь. — не дождавшись ответа, продолжила. — Странность твоего происхождения ничего не меняет. Даже хорошо, благодаря этому твой названный братик будет осторожен и не нападёт без прямой выгоды. Секирей тоже не принадлежат этому миру, может такому как ты удастся то, чего не смог добиться муж Мии? — и зашептав с жаром. — Это может оказаться ключиком к хозяйке, подумай об этом.

— И это всё? — не мог поверить, что моя тайна не стоит и выеденного яйца. — И что ты говорила об Акицу? Позволила, то есть она тебе открылась? Во всём?

— Да. Мы с ней пока не закончили, так что просто подожди, а пока... если не хочешь, чтобы следующей была Мусуби, так уж и быть, можешь взять меня. Аки подсказала с чего начать.

— Обойдёшься. Минато нужен отдых и мы с этим поможем. — отодвинув занавес, Тцукиуми так и осталась порога, пропуская вперёд подруг.

Отдых, так отдых. Полежать на сиськах Мацу и тихо поностальгировать о времени проведённом с Аки не дали, значит на сегодня всё — уделять внимание остальным, просто нет сил. Вернулся в комнату и, упав на постель, заснул. Закончившийся день вывалил на меня столько всего, что думать было просто больно. А потом и некогда.

Прежде всего, из-за моих псевдо тренировок. На следующий день, явившись в назначенный срок и получив вчерашнюю порцию ушибов и ссадин без финального "разговора за жизнь", я настоял на продолжении "банкета" после перерыва. С одной стороны, рассчитывал увидеть Акицу, с другой, появилось чувство погружения в некое состояние, которое было сложно понять. Злила и бесила собственная слабость, ощущение глухой беспросветности ситуации, которую уже не могла скрасить никакая свобода в сексе. Ещё казалось, что выйти из положения, созданию которого сам частично способствовал, было равносильно проигрышу. Чему? Я не знал и продолжал с прилежностью мазохиста таскаться на полигон.

Увидев, как Аки практически голыми руками парирует-блокирует удары мечей Фудзиты, я был горд и раздавлен одновременно. Редкие серебристые искры, осыпающие бойцов после жёстких блоков, навели на мысль, что девушка использует силу льда на новом уровне, хотя снаряды страйкбола ребят продолжала отражать прикрывающими спину льдинами.

Пару дней Тецуя вёл себя достаточно жёстко, не давая Рюджи и Хару вдоволь "порезвиться", ребята не успевали выбирать удобные позиции для стрельбы, но потом остыл. Может, впечатлила моя тупость и толстокожесть? Казалось, в его глазах появлялось затаённое любопытство, когда, сбив в очередной раз с ног, не давал подняться или атаковать, несильными толчками палок опрокидывая на спину. Я изображал злость и бешенство, но плохо — аники не верил в искренность желания дать отпор, вот и не мог понять, чего я не расслаблю булки и не займусь освоением благ статуса "ашикаби-сама".

Вначале я злился и психовал. Особенно убивало, что Акицу и Мусуби были свидетелями многочисленных унижений, ожидая своей очереди на спарринг: Аки решила пропустить 88ую через дубинки Фудзиты. Успокаивала или скорее смиряла вырубающая все чувства и мысли усталость и отсутствие прогресса у Му-тян — я не единственный бездарь в нашей компании. "День сурка" затягивался, стирая ту грань, что разделяла меня и секирей — ведь для якудза и МБИ я такая же кукла, как и Акицу. Это понимание пришло внезапно и странное дело: оно согревало и не давало сойти с ума.

В Идзумо я действовал как сомнамбула: обрывал попытки Мацу затащить к себе и стабильно подкармливал секирей акрио. На полигоне выкладывался, как мог, старался ни о чём не думать и ждал, не знаю чего. Может какого-то внутреннего протеста, но пока меня хватало лишь на то, чтобы вставать: каждый раз, снова и снова. Гнать воздух через лёгкие и фокусировать внимание на Тецуи, пытаясь предугадать и отразить его следующий ход.

Иногда в конце дня, проваливаясь в дрёму, я в панике думал, что канон никогда сделает свой ход, но седьмая спасла от этого кошмара раньше. В один из дней девушка дождалась завершения последней части моей экзекуции и, попрощавшись и Фудзитой, повела к себе. Потеряв логику в себе и окружающих событиях, поплёлся за снежинкой и глупо блаженствовал от прохладного прикосновения маленькой ладошки...

— Ты ещё злишься? — Аки старалась предупредить каждое желание, и поэтому буднично случившийся секс отозвался в памяти картинками нашей первой близости. Ёе ласки и нежность сладострастной болью отозвались в засохшем сердце.

Логичное завершение наивных попыток "стать сильнее". Дурачку ашикаби, вконец осознавшему своё место под солнцем, пора дать понюхать пряник. "Ты ещё злишься? " — это предложение повторить, почему бы и нет? Трахаться самозабвенно приятно, пусть и приходится давить былое, почти позабытое раздражение обиды превосходства девушки над моей самостью: я правда её люблю, хотя и не могу оставить некоторые вещи, как есть. Когда молчание становится в тягость, ухожу в зал и включаю телевизор.

— Минато, ты делаешь мне больно. Зачем ты так? — садится на пол и, обняв мои ноги, кладёт голову на колени.

Так, это как? Пожрать бы да завалиться спать, а мне тут какие-то претензии предъявляют. Неприятно как-то. Просила время? Я тебе его дал. Чем тебе ещё может помочь уставший слабак-ашикаби? От её взгляда в груди защемило.

Боль. Позволять близкому человеку причинять тебе боль, но ставить об этом в известность наверно и есть любить. Не знаю. Тцукиуми не смогла принять форму тренировок аники. Девушка слишком импульсивна и не может контролировать свои эмоции, силу. На просьбу остаться и посмотреть, как Мусуби терпит поражение в спарринге от обычного человека, пусть в условии ограничения силы секирей, для девятой оказалось невыносимо: "Прости, Минато, я этого не понимаю. Хочу быть рядом с вами, но не в этой глупости." — всё, что смогла из себя выдавить и ушла.

— Я вижу токи силы своего ашикаби. Чувствую, как твоё тама накрывает своим теплом — это приятно. — подняв лицо, отводит глаза в сторону. — А ещё, смогла успокоить тебя перед приходом Фудзиты-сана, когда ты пытался повысить возбуждение тама Мацу и Мусуби. Ты был тогда таким беспомощным и послушным, что я испугалась: мне захотелось взять нашу судьбу в свои руки, отомстить МБИ и убежать с тобой далеко-далеко. Даже в этом доме, вдали от тебя, я чувствую, что мне хватит сил осуществить желаемое.

— Так в чём проблема? — каштановые пряди стали длиннее и было приятно чувствовать их непокорность.

— Я не могу без тебя, а ты, — сжав кулачки, подняла лицо, — словно врастаешь в этот мёртвый город. Вернись ко мне: я во всём тебе созналась, кроме одной маленькой тайны. Будь моим ашикаби по-настоящему.

— Что-то я не понял суть претензий. Это ты закрыла своё тама моими акрио от меня же — охренеть можно, а не я прячусь от твоего внимания. Если так соскучилась...

— Но, ведь ты сам назначил срок в две недели. Я всё ждала, когда ты потребуешь вернуться. — и замерла, настороженно вглядываясь серыми глазищами.

— Вернуться? Хм, сделать тебя приманкой для Идзуми — нормальная идея. Воплотить её могла бы и не с таким "холодом", а так — мы любим друг друга, чего ещё-то?

— Мацу сказала, что мы украли часть способностей друг друга, не сердишься?

— Наш второй номер дура, пусть и умная. Хм, а может, скрывает чего или вы обе. — наши ауры переливались серебристо-серыми сполохами и этого было достаточно, чтобы не чувствовать себя брошенным или преданным, не знаю. Мои акрио присутствовали в поле девушки, как родные, хотя, скорее всего оставались на внешней сфере её ядра. Вот только убедиться в этом возможности уже не было. — Ладно, если на этом всё, то покорми чем-нибудь, да пойду.

— Останься, Чихо практически выздоровела, а мы так долго не были вместе.

— А я тут причём? — нагота девушки являла собой спокойную сильную стихию, уверенную в желаниях и праве на их осуществление. — В следующий раз придешь со своими глупостями и страхами ко мне, а не этой извращенке.

— Эм, да. Мусуби можешь сюда привести. Вдруг удастся и её силу позаимствовать.

— Ага, иди жрать готовь.

Задерживаться у седьмой не стал. В каком-то смысле мы начинали становиться обыкновенной семьёй: у каждого свои маленькие тайны, взгляд на жизнь и представление о будущем. Сколько бы нам не осталось, зачем всё усложнять? А сейчас пора "нарезать" планы на будущее и дать Мацу конкретную задачу.

Возвращаться в поместье я не спешил и, когда навестил вторую, было уже за полночь.

— Что случилось, мой господин? Выброшенная не смога утолить жажду общения в полной мере, и вы вспомнили о бедной затворнице? — прямо ревнивая жена, ожидающая возвращения мужа.

— Как-то я высказал желание покинуть игру и город. — последнее время я мало времени уделял этой маньячке, посылая куда подальше. Ёрничает, пусть её.

— Да, да, помню-помню. Хм... да, тогда мой господин был полон ярких идей, к сожалению, так и не нашедших своей конечной приземлённой цели. — подсев ближе, виновато потупила глазки. — Ваша верная секирей приметила четыре неплохих плацдарма за чертой города, с которых можно начать движение в любых направлениях, но стоит ли куда-то бежать? — чуть ослабив пояс юкаты, прильнула к груди. — Новый Токио неплохой город, особенно, когда мы рядом и звёзды светят так ярко.

— Моя мечта надменна и проста, а направимся мы в Австралию. Хочу подальше от всего, что связано с вашим миром. — запрокинув голову к потолку, делаю вид, что не замечаю наигранного недоумения. — Ночное небо сегодня и, правда, прекрасно.

— Минато, издеваешься? Впрочем сама хороша. — скорчив серьёзную мордашку, строго продолжила. — Объясни, чем тебя не нравятся острова Японии? Здесь у тебя хоть не будет проблем с языком или ты владеешь английским? Не упоминаю вопросов связанных с менталитетом местного населения и легализацией в обществе, надеюсь, ты не собираешься жить в глухом лесу? Минато, "нам" в любом случае придётся вписываться в человеческое общество, хотя бы частично, куда бы мы ни направились, понимаешь? Стать частью этого несовершенного мира — неприятная необходимость.

— Охо-хо, ужас-то какой. Кто же бедного ашикаби и его секирей спасёт. — слова девушки всколыхнули во мне неслабую такую волну страха.

Я и раньше понимал, что желание сбежать из Японии попахивает детскими комплексами: обезьянка, которая закрыла глаза, не видит зла или того, что не нравится. Если есть проблемы, нужно их решать, а не бегать от них. Мне в очередной раз повезло: есть одна умница-красавица, на которую можно сбросить большую часть задач.

— Сам себя и спасёшь, не без моей помощи, конечно. Есть способ остаться здесь. — чувство собственной важности вернула собеседницу на прежнюю "лыжню". — У директора МБИ абсолютная власть. Передать её он никому не может, но есть один момент. Если Минака не будет способен отдавать приказы или управлять компанией в течение суток, то весь проект сворачивается, а судьбу его участников станет решать премьер министр Японии.

— Звучит забавно, продолжай.

— А вот тут, Минатик, в этот самый момент, может быть активирован "Приказ крови" — секретный параграф устава МБИ, праву которого подчинятся все силовики в организации. Тот, чья ДНК совпадёт с образцом из секретного хранилища МБИ, может встать во главе компании, понимаешь? Все наши проблемы будут решены.

— Здорово, а мы тут каким боком? — очередное бредовое развитие сюжета не предвещало ничего хорошего.

— По воле богов ДНК Минато-сана обладает возможностью использовать "Приказ крови" и осуществить все свои тайные желания. Ты сможешь отменить "Битву Секирей". — сбитая с толку моей вялой реакцией, неуверенно закончила. — С твоим знанием будущего, пусть и не полным, мы сможем организовать самоустранение Минаки.

— Я чего-то не понял. Какие силы нам будут противостоять за пределами Нового Токио? Ну, если мы всё же решим отправиться в свадебное путешествие. — кто-то сейчас подумает, что я точно издеваюсь.

— Это невероятно, но в старом городе, как и стране в целом, нет вооружённых сил принадлежащих МБИ. Силы самообороны Японии не в счёт — они нам не враги. Военные на Американских базах тоже. — разводит руками. — Получается, Новый Токио — наша клетка или крепость, как решишь. Или хочешь сказать, что отстранить Минаку невозможно?

— Поживём, увидим. — не хотелось обнадёживать и чего-либо обещать. — И так. Направление на Австралию сохраняется: три-четыре маршрута передвижения, питание, одежда, оружие, возможные противники. До конечной точки добираться будем по воздуху, учитывай, что самолёт могут сбить. Второе, я не верю, что весь этот "балаган секирей" прикрывают только силы МБИ. Не знаю как, но просей эту страну через мелкое сито: где-то должна быть немаленькая армия, что не выпустит трясогузок на волю. Третье, твой вариант принимается, как запасной, вопросы?

— Ара-ара, Минатик. Сущая мелочь: отправить Минаку далеко и надолго. Наследника "Приказа крови" Ушио Хиро, это глава службы безопасности МБИ, уже и так ищет. Останется назначить с ним встречу в час Х и доказать, что имеешь право повелевать. — похоже это единственный вариант, что устраивает девушку.

— Тебе здесь так понравилось?

— Мой господин так спешит покинуть родную землю... ой, забыла. — безуспешная попытка изобразить смущение и озорство невинного ребёнка. — Господин, мне бы хотелось заглянуть на Камикуру, хоть разок. Мы ведь сможем заскочить туда на денёк?

— Да?.. — взяв за грудки, подтягиваю к себе. — Тебе сейчас чего больше хочется, Камикуры или...

— Может, хватит издеваться над беззащитной девушкой?

— Пожалуй. — поцеловав и пожелав спокойных снов, отправился к себе.

Глава 3.

Следующим утром меня разбудила прядь фиолетовых волос, не оставляющая в покое лицо и веки, а если быть точным, то обладательница невероятных буферов, которая, прикрыв глаза, нагло грезила. Спать хотелось чудовищно, а раз девушка была уже на до мной, осталось сгрести её в охапку и повернуться на бок. Может и зря у Акицу не остался?

— Эй, ашикаби-кун, разве так полагается вести себя с девушками?

— Казехана, помолчи немного, дай покемарить. — глубже зарываюсь в сочную мякоть аромата сакуры и начинаю медленно просыпаться, от коротких токов недовольной силы пронзающей мою ауру. Брр, неприятно.

Демоны тебя подери, до чего же эти дуры бесцеремонны! Уже отпустил и даже повернулся на другой бок:

— Проклятье, третья! Ты часом не бухая? — сев на колени, пытаюсь сфокусироваться на гневной красавице. — Ты знаешь, что сон — один из самых счастливых моментов в жизни? Моей, по крайней мере.

— Слушай, ашикаби-кун... об отце своем, что скажешь? — негодование девушки как-то резко утихло.

— Ну, по легенде отца у меня нет. То есть, есть или был. Не знаю. Мать о нем никогда не рассказывала. А что?

— Ясно...

Ох, млять! С этими ежедневными тренировками я едва не пропустил начало канона второго сезона. Проклятье! Когда-то были мысли "подцепить" третью заранее, смазать, насадить, но... вспоминать об этом сейчас, уже как-то не смешно:

— Казехана, хм, если тебе захочется о чём-нибудь поговорить... — предлагать себя девушке было противно — bлять, как шлюха на панели!

— Могу обратиться к тебе? — привычная мягкая улыбка скрашивает печаль в уголках глаз. — Ашикаби-кун, как ты относишься к любви замужней девушки?

— Чего?

Да они тут все поехавшие! Вихрь лепестков сакуры покинул комнату вместе с девушкой, оставив ломать голову над новым вопросом: она с ним спала или нет? Даже если да, какая мне нахрен разница? Что-то я опять о всякой херне думаю: завтракать и за дело. Нужно напрячься и вспомнить — что день грядущий мне готовит.

Сегодня в городе на меня должна напасть Беницубаса, по дороге на встречу с Юкари. Так, с последней нужно созвониться. Вроде бы из важных дел всё, жаль тренировку придётся пропустить, нужно предупредить Фудзиту. Пока сидел на заднем дворе и набирал номер сестренки, притопала Ку, в последнее недели она усердно меня пасет в пределах поместья. Сейчас плюхнулась передо мной на край доски, привалившись спиной. Всегда поражался тому, какие у детей каменные головы, которые, как не устраиваются на тебе, всегда кажутся невероятно тяжелыми.

— Ю-тян, как дела? Давно не виделись, вот, думаю, как поживаешь?

— "Я тут немного занята была. У Мусуби все в порядке?"

— Да, все как обычно.

— "А, блин! Хочу снова потрогать ее манящую грудь! Точно! Ничего, если мы сейчас зайдем?"

— Вообще-то я собирался выбраться в центр. Может, встретимся в Корияме, возле памятника Сугамо? Это что у восточного выхода в два часа?

— "Ладно, девочку мою захвати!"

— Увидимся.

За время разговора передо мной нарисовались два дворника с инвентарем. Одна в спортивном костюме старшей школы, подаренном моей сестренкой, а другая в наряде горничной от Удзуме. Му задумчиво смотрит на мой телефон, решая, чёб такого ляпнуть, а девятая недовольно хмурит брови и буравит сердитым взглядом. Все-таки бездельничающая 88ая плохо на нее влияет — только стоило задержаться дома и начинается:

— С кем ты так мило болтал Минато?

— С сестрой. Ей захотелось увидеться, вот и договорился о встрече.

— А, Юкари-сан! Помню-помню. Как-то встречались. Веселая, озорная девушка.

— Что? Ты ее знаешь?

— Да. Как там твоя сестренка поживает?

— Говорит, что все в порядке. Про тебя спрашивала, то есть про твою грудь. Ну, я ее заверил, что здесь ей волноваться не о чем — все в сохранности.

— Ах... тоже хочу с Юкари-сан повидаться.

Пока Мусуби напрашивалась на совместную прогулку, проводил взглядом покинувшую нас девятую и вернулся к замечтавшейся собеседнице. Отрицательный опыт тренировок с Фудзитой не произвели на девушку никакого впечатления — дура дурой — в такие моменты начинаю завидовать подобным людям чёрной завистью. Осторожно перекладываю заснувшую лесную деву на пол, и крадучись подхожу к примолкшей 88ой. Взяв за руку, отвел к задней части бани и прижал к стене.

— Минато...

— Слушай, Мусуби. Тцукиуми хочет меня не меньше твоего и... — замолчал, не зная, что сказать дальше.

Горячая волна жара от сдвоенных ядер, отозвалась возбуждением, наполняя пальцы нетерпеливой дрожью. На эту провокацию мой духовный источник ответил сковавшим руки холодом, и я почувствовал, как девушка съёжилась, словно ожидая удара. Проклятье, отступаю и собираюсь с мыслями.

— Это так плохо, когда секирей любит своего ашикаби? Разве исполнение истинного предназначения есть зло, которому нужно противиться? — и совсем робко — Минато... я хочу пойти на свидание. Очень.

— Пойдёшь, только счастье в глазах притуши немного, иначе принцессу удар хватит.

— Кья! Ну, я пойду? Спасибо, Минато-сан!

Так, стрелку с сестренкой забил, Тцукиуми о моих планах слышала. Надо не забыть удалить из своей мобилы все номера — не будем портить представление. Вернулся к брошенному ребенку и взял на руки. Отнесу в свою комнату и зайду к Мацу. Нужно ещё аники предупредить, что не приду.

— Оу, Минатик, куда это ты собрался, не поставив меня в известность? В городе не безопасно. — девушка терзала клавиатуру, но как-то "рутинно".

— Да-да. Именно поэтому по дороге в центр на меня нападёт Беницубаса. Пусть Акицу отменит свои дела и следит за обстановкой, но осторожно: Карасуба будет ошиваться поблизости — опасный противник. И ещё, — что-то в поведении девушки меня беспокоило и это чувство сбивало с мысли. — сообщи Фудзите-сану, что я сегодня не появлюсь. Хм...

— Тецуя Фудзита-сан связался со мной утром и сказал, что ваши тренировки завершены. Вообще все. Я отслеживаю его местонахождение, но ничего подозрительного, — пожав плечами, кивнула на монитор. — вернулся в свою квартиру.

— Как вы все заеbали! — пока мы были в "связке" я мог когда-нибудь его и "отблагодарить", теперь... — Демоны с ним! Короче, если тебе покажется, что его поступки расходятся с нашими интересами, сообщаешь мне. Не жди, когда я сам вспомню, всё, что покажется странным, особенно с кем контактирует.

— Вчера у него был разговор с Нацио. Глава дисциплинарного отряда попросил Тецую-сана не нарушать условия какого-то соглашения. Что будем делать?

— Ничего. Одним противником больше, одним меньше. — аники оказался агентом влияния МБИ, попутно отстаивающий свой интерес. — Сегодня Казехана выберет меня своим ашикаби. Сосредоточимся пока на этом. Когда узнаешь, что меня похитили, веди себя естественно и не позволяй Мусуби выйти на след раньше третьей. Что-то активность Му-тян начинает напрягать.

— Кто ж тебе виноват? Сбросил бы у девочки напряжение и всё разрешилось. Твоя ледышка в последние дни тоже, как на иголках была. — неестественная жесткость в голосе заставила напрячься. — Минато, ты сам поднял планку отношений в кругу своих секирей и должен сознавать последствия.

— Понял планку, сняв трусы. Мацу, не беси меня, пожалуйста. В чём-то ты права, наверно. — повинуясь настроению, аура холода вышла из под контроля, но не смогла произвести впечатления на вторую, её тама стало только ярче. — Я ваш в пределах разумного. И на Камикуру мы заскочим, раз это так важно. Но, пожалуйста, не навязывай мне: с кем и когда. Я собой не торгую, по крайней мере, в своём кругу.

— Минатик, ты сам определяешь условия задачи. Если решишь остаться в Японии и взять МБИ под контроль — это одно. Но если тебе захочется путешествовать, придётся использовать все ресурсы: и наши, и твои. — с грустной улыбкой добавляет, словно извиняясь. — Или это так противно?

— Нет, я и раньше бы всех вас перетрахал. — объяснить девушке свои новые мироощущения было сложно, да и не смог бы. Мы разные и мои слова ей ничего не скажут. — И вообще, хватит о моих косяках — у тебя их больше. Нашла снайперов Фудзиты? Он и сам по себе гвоздь в заднице, но угроза, о которой ничего не известно много хуже.

— Хм, нет. Сомневаюсь, что они вообще существуют. Все силы МБИ под наблюдением — верь мне.

— Верю родная. Твой следующий косяк в том, что выбрала меня своим ашикаби. — было неприятно это говорить, но что делать? — Так что и ты поверь мне: оставить придурков ашикаби без гарантированной возможности устранения в любой момент времени — немыслимо. Ищи, как хочешь, срок неделя. А я пойду сдаваться в плен Беницубасе. И не кисни так — прорвёмся, шапками закидаем!

— Чем?

— Э, нулями и единичками?

— Будь осторожен.

— Спасибо. — молчаливая поддержка — это приятно.

Незаметно уйти из поместья, разумеется, не вышло. Узнав, что Акицу введена в курс дела, пошел предупредить хозяйку, что обедать дома не буду. Первая не выказала никакого удивления, предложив в следующий раз пригласить Юкари к нам. Не понимаю. Она что, этого утенка-прослушку все время с собой носит? Принцесса ждала в коридоре возле прихожей: сложив руки под грудью и выражением мрачной решимости на лице. Бедолага. Найдётся ли когда-нибудь выход приемлемый для нас обоих?

— Тцукиуми? Кого ждем?

— Я иду с тобой. — сделав категоричное заявление в своей манере, пошла обуваться.

Покинув Идзумо, направились прямиком в центр. Идти минут сорок, поболтаем заодно. Девушка бодро вышагивает впереди, уверенно следуя кратчайшим маршрутом, что возвращает к вопросу о чрезмерной самостоятельности блондинки. Точнее говоря о своеволии:

— Слушай, красавица, а какие у тебя сегодня планы?

— У меня? Я... — радость, сомнение, тревога и под конец осторожный вопрос. — погоди, что ты сейчас хотел сказать?

— Ну, одиноко мне. Может, рядом пойдешь?

— Тогда это будет похоже на свидание.

— Неважно. Постарайся ответить на вопрос, как есть: так что? — взяв девушку за руку, потянул за собой.

— Познакомиться с Юкари-сан и, не знаю, — подняв взгляд к небу. — я давно хотела побыть с тобой наедине. Мало видеть тебя в гостинице.

— Гостиница, хех, Мия бы обиделась. Ладно, зайдем с чёрного входа: ты не забыла, что мы участвуем в "Битве секирей"? И, как ты имела возможность убедиться, я не могу справиться даже с обычным противником, пусть и тренированным? — ну, и чтоб неприятный осадок от этой прогулки остался не только у меня. — Ты проиграла Акицу и не в силе и мастерстве, а способности принять тренировки Фудзиты.

— Твоя жена, твоя первая жена сильна. Я это признаю и уважаю. Что до твоего аники, так вы оба дураки: один делает вид, что чему-то учит, другой... — отбрасывает мою руку. — Минато, если сомневаешься, что я смогу тебя защитить, так и скажи! Почему именно сейчас, когда есть возможность наслаждаться тишиной вокруг, ты всё портишь?

— Ладно, принцесса, не злись: иду рядом с потрясающе красивой девушкой, вот и несу всякий вздор. — выдавив из себя улыбку, машу рукой, предлагая продолжить путь. — В остальном: переживаю за одну блондинку, которая уже не раз оказалась в проигрыше.

— Мусуби я не проиграю. Или ты о другом?

— Увидишь.

— Нравится с Мацу держать меня за полную дуру? Чтобы ни случилось, я не отдам тебя и никому не проиграю. — акрио девушки разошлись призрачной волной, наполняя пространство вокруг. Внезапная тревога исказила лицо девятой и, толкнув меня в сторону, девушка выставила водный щит от атаковавшей меня Хайхане. — Берегись!

В нескольких метрах, было хорошо видно, как из ядра девятой бьёт чудовищный фонтан силы. Обидно, что секирей, не уступающая по силе Акицу, так бездумно управляет своим даром. И только сейчас припомнилась та неестественность в образе седьмой, что смутно ощущалась в последней встрече: её движениях, прикосновениях — больше не было шлейфа акрио, что раньше придавали девушке волшебный образ феи. Тцукиуми в этом плане фонила зверски:

— Ты что творишь?

— Номер сто четыре, Хайхане. Нападаю.

— Тебе чего надо? Мы не нарушаем правил МБИ!

— Наказующие тоже участвуют в "проекте секирей".

— Да, не зря я с тобой отправилась Минато. С радостью принимаю твой вызов! Номер девять, Тцукиуми! В бой! — кинув на меня торжествующий взгляд, вернулась к противнице. — Минато, стой, где стоишь. Водяные стрелы! Убегаешь?

104ая и не собиралась драться. Увернувшись от водяных игл, сразу прыгнула на крышу высотки. И Тцукиуми в очередной раз продемонстрировала, что для неё на самом деле важно: доказать своё превосходство, кинувшись за противницей. Когда девушка скрылась из виду, я сделал выброс акрио — своеобразное сканирование, позволяющее обнаружить секирей в радиусе трёх-четырёх метров. В том числе, насыщая свою ауру силой — будет неприятно, если Беницубаса зарядит под дых, когда я "расслаблен".

— Мда, Тцукиуми, проbеала ты своё счастье. Ну а мы что будем делать? — сканирование выявило монстра с неуёмной жаждой крови, что находился за спиной. Я не мог видеть движение её силы, но то, с какой агонией сгорали мои акрио вокруг тела 105ой, впечатляло.

— Хох, что-то ты слишком спокоен. Да и в прошлый раз не сильно волновался. Надеешься, что эта дура вернётся?

— Ну, когда-нибудь точно вернётся. Всем нам хочется любви и ласки, да и не вечно же Хайхане будет играть роль приманки? Скажет моей птичке: так мол, и так — мы тебя развели и теперь твой ашикаби тю-тю, того.

— Вот придурок, нравится, когда избивают? Впрочем, не важно. — с предвкушающей улыбкой мгновенно переместилась в плотную. — Во всём виновата твоя сисястая подруга! А теперь приступим. Номер сто пять, Беницубаса.

В момент подскока девушки я ощутил порыв силы, едва не сбившей с ног. В спарринге с Фудзитой, казалось, что от моих духовных частиц в радиусе пары метров не будет никакого толка: они ни как не реагировали на клубящуюся пустоту, окутывающую его тело. Сейчас всё было по-другому: восприятие угрозы не просто стало острее, я видел вектор враждебной силы до начала атакующего движения.

Уход, отскок и почти на автомате блок, который девушка пробивает, выплеснув толику яростной силы. Меня впечатывает в стену, но "по старой памяти" поднимаюсь:

— Проклятье, так и сдохнуть можно. — в глазах двоилось всё сильнее и с нарастающим головокружением проваливаюсь в темноту.

Очнулся перед самым прибытием в точку назначения. Сто пятая небрежно несла меня на плече. На склад взломщик решила забраться через окно. Хорошо, что успел закрыть руками лицо. Оказавшись внутри, скинула на пол и связала руки. Усмехаясь в глаза, достала из моего кармана мобильник. Покрутив в руке и потерзав с минуту, недовольно покачивает телефон в руке:

— Что за демонова отрыжка? Где все контакты? Я же знаю, что вы связываетесь по мобилам, что накупил этим куклам?

— Хочешь сказать, тебе нужна помощь?

— Обезьяна, не зли меня. Ты выдержал "дыхание силы" и теперь у меня руки чешутся попробовать что-нибудь ещё. Ну? — нависает со сжатыми кулачками.

— Да расслабься ты, будет тебе поединок. — осторожно встал. Подвигал плечами и улыбнулся, не сумев скрыть радость отсутствия боли в груди. — Может, будем дружить домами? Понимаю, звучит глупо, но вдруг я смогу тебе помочь заполучить Нацио?

Зря я это сказал. Увернуться со связанными руками не представлялось возможным. Зато "ледяная броня" не подвела, и удар по касательной откинул на пару метров, чем решил и воспользоваться. Беницубасу заинтересовала моя живучесть, значит, используем это — аники порядком натаскал:

— Ну, не злись, а? — девушка предпочитала перемещаться по верхам стеллажей, когда я шарил глазами в поиске проходов между коробками, гадая с какой стороны спрыгнет. — Представь, как твой любимый обрадуется, когда мы с все подружимся?

Зазевался и пинок девушки отправляет в полёт сквозь коробки второго яруса. Приземление вышло болезненным, зато в образовавшемся из посуды хламе нашёлся кухонный нож. Отползти, подобрать и ползти дальше: медленно перебирая ногами — не стоит пробуждать в девочке инстинкт зверя. Она и так без нарезки, а у меня ещё дома дела.

— Придумала. — победно поднимает палец вверх. — Буду тебя пинать, пока сам не позовёшь 88ую, а? В прошлый раз она едва не сдохла, но теперь-то я буду умнее — сделаю из неё кровавое месиво. Хм, а ножик тебе зачем? Зарезаться? Не-не-не, я не согласна.

Руки у меня уже свободны, можно было бы продолжить наш забег, да время вышло. Как я ни сканировал пространство, а появление Казеханы всё-таки прозевал:

— Бинго...

Беницубаса, растирающая кисти рук перед вторым раундом, с непониманием переводит взгляд с меня на Казехану, что появилась рядом, окатив волной из лепестков сакуры. Спрыгнув ко мне, ветреная девушка забирает нож и отбрасывает в сторону. Лукавый взгляд раскосых глаз светится торжеством. Замечаю бережно придерживаемую правой рукой бутылку вина.

— А ты чего тут вообще забыла?

— Вот эту сливовую наливочку марки Ханакимбай! Тут этого чуда полный склад! Минато, ты обязательно должен это попробовать! — Тут же открывает бутылку и делает несколько жадных глотков. — Отличное местечко вы выбрали для игры в салки.

— Чтоб тебя!

105ая кидается в атаку на любительницу выпить, но та, ускользнув порывом ветра от серии выпадов, отвечает точным тараном своей стихии. Отправляет противницу в полёт до конца склада. Если бы 105ая при этом не встала на ноги, было бы куда эффектнее. Время, когда можно было спокойно поговорить с кандидаткой в мои секирей, безнадёжно упущено, а заниматься этим сейчас, хм... а есть ещё варианты?

У японцев считается, что человек желающий разделить еду, ну, там или соглашается пить из одной посуды, хочет общей судьбы или что-то вроде этого. Бутылка сама прыгнула в мои руки, удовлетворяя возникшую жажду:

— Неплохо, но предлагаю как-нибудь распить чего покрепче, ты как?

— Я подумаю.

— Ты чего себе позволяешь! Никак в мои дела лезешь?

— Да, хотя смысла в том нет. — закрыв меня собой, поправила волосы.

— Ну и дура! Вот замочу прямо сейчас.

Усмехнувшись, третья пошла навстречу красной секирей. Чем воспользовалась 104ая, скользнув откуда-то сверху мне за спину и, положив свою правую когтистую лапку мне на плечо, выставила железные крючья второй перед моим лицом. Эти секирей совершают одни и те же ошибки — я так сдохну раньше, чем очередь до Хомуры дойдёт.

Предлагать себя Казехане в качестве блюда я не собирался. Поэтому предстояло сделать так, чтобы более сильный напарник признал моё право лидера, заведомо зная о моей слабости. Перехватив кисть Хайхане и присев на левую ногу, кувыркаюсь под ноги третьей. Та с разворота пытается отбросить Беницубасу, но прыжок красной вверх с переворотом в воздухе свёл усилие третьей на нет. Наоборот, развив скорость на малом отрезке, 105ая кинулась в контратаку.

Шансов противостоять красной или синей секирей у меня не было, поэтому соединиться с Казеханой и разорвать дистанцию с противниками было наилучшим выходом. Шлепнувшись на Хайхане, бросился к своей защитнице, сбивая с ног. Смогла бы та отразить удар Беницубасы или нет, но я свою задницу прикрыл и вообще отыграл в стиле "доброго" ашикаби — уже успех. Встав с девушки и поболтав жидкостью в бутылке, допил содержимое:

— Закончилось, пойдем за добавкой? — в момент соприкосновения наших тел, произошёл выброс духовной энергии девушки взрывной волной разметавшей всё вокруг. Тонкий кисловатый аромат дополнил картину погрома.

— Минато, ты ранен. — я и правда оставил следы крови на её платье и теперь смотрел на свою подранную футболку и джинсовую куртку.

— Мда, натекло, как со свиньи. Вот и говорю, нужно пополнить жизненную жидкость в организме. — боли я не чувствовал — отключать заморозку было стрёмно. Всё-таки приятно быть героем, хоть капельку.

— Вот твари! Хайхане, хватит дурить. Вырубам обоих и быстро. — с неприязнью смотрит, как та выбирается из завала разбитой тары.

— Ик, сейчас. А! — вскакивает как ошпаренная. — Я свой сериал на запись не поставила, нам раньше объясняли как, еле вспомнила. Демонова Бени!

— Хайхане, урою! Соберись!

Синяя и 104ая примериваются к нам взглядом, решая, как поступить в дальнейшем. Интересно, Мусуби в подобной ситуации последовала бы моему совету или опять рефлексировать начала? Вот сейчас Казехану и проверим:

— Ну, что, по сто пятьдесят, но только быстро? Как думаешь, ещё одну бутылку распить успеем? — размахиваю пустой тарой и жду, когда девушка решит нашу судьбу, точнее мою. Если нас разделят, мне каюк. — С другой стороны, поскольку ты не моя секирей, тебе лучше уйти или перестать дурачиться — меня в этой игре надолго не хватит.

— Слышь, смертник? Ты мне коготь едва не сломал! — пьяно осматривает своё оружие.

— Можешь теперь его убить. Ха-ха, голову ему оторви, болтает много. Лично я его отпускать не собираюсь. Может, теперь и ты нам скажешь, чего приперлась?

— Да так, прилетела на аромат саке. — неуверенно, словно размышляя, водит руками и ощущение страшной силы закручивается вокруг: то сворачиваясь маленькими смерчами, то ласковым дуновением, готовым в любой момент резать и отрывать.

Почему-то вспомнилась Мусуби с её детским любопытством, но чувство растерянной непосредственности быстро пропало из образа ветреной девицы, стоило игривому лукавству заглянуть в самую глубь зеркала моей души. Произошло что-то важное, а я опять прозевал. Проклятье! Токи её силы, я вижу их.

— Ммм, говоришь, уже кончилось? — пьяно облокачивается, позволяя ощутить тяжесть расслабленного тела и, скользнув взглядом по дырам на моей одежде, дотрагивается до руки с бутылкой. — Плохо, нужно же что-то делать.

Что-то делать? Окончательно виснет, прижавшись всем телом. Горячее дыхание у самого уха обрывается взглядом, прояснившимся от слёз:

— Ты ведь объяснишь, что случилось? Пока я способна себя контролировать. — шёпот пробирая до печёнок, холодным лезвием тянется к затылку, сдавливает горло. — Пока я не осознала полностью случившегося.

— Не шути со мной! Ты случайно не из его секирей? — наши противники подошли, что называется вплотную.

— Пока мы одни, можешь истерить, сколько влезет. Никто не узнает. — отбрасываю в сторону ненужную бутылку. Не я буду тем, кто вынет сегодня чеку из сердца вечно цветущей сакуры. — В Идзумо будь паинькой и держи лицо. Не буду говорить, что жаль. Ты мне нравишься, и я хочу союза с тобой.

Я стоял лицом к нападающим. Девушка обернулась, когда сгустившийся ветер пробил яркий луч Беницубасы. В эту брешь и прыгнула 104ая, рассчитывая дать волю когтям. Раньше у меня не было возможности испытать свои акрио на чужих секирей, да и сейчас мне вряд ли бы позволили, но вот попробовать хотя бы прикрыть, если не могу атаковать?

Закрыв нас коконом из серо-серебристых частиц, акрио Акицу добавил для усиления, обнял девушку со спины. Излучение красной секирей вязло и рассеивалось, не причиняя никакого вреда, а когда защитная техника третьей распалась, крышу склада проломил воздушный молот, прижав наших противниц к земле. Взмах руками и кувыркающиеся в силовом коконе члены дисциплинарного отряда выбрасываются в стратосферу. Амба, можно расслабиться.

— Так на чём мы остановились? Только руки не убирай, так приятно. — положив голову на плечо, прильнула к щеке.

— Ты вторая секирей, которую я активировал, э, без поцелуя.

— Снова вторая? Да уж, вы мало чем отличаетесь. — мечтательность проявилась в голосе, хотя казалось бы, с чего? — Скажи Минато, зачем ты бросился ко мне? В тот момент мне показалось, что это Мия, хм, не важно, что тобой двигало?

— Простой расчёт: ты пришла за мной, но сама этого ещё не приняла. Моя жизнь зависела от тебя, то есть, от того, как быстро ты наиграешься, упиваясь дарованной тебе силой. — отпустил руки и отступил на пол шага. — В некотором роде мы оба заложники существующей реальности и я хочу это исправить. Не знаю, что буду делать с этой "свободой" и как она выглядит, но хочу узнать.

— Я тоже хочу. — повернувшись, тянет мои руки к своей груди. — Кажется, это не займёт много времени. Ты ведь не зря подобрал выброшенную?

— Нет, не зря. — сжав пальцы девушки, свожу руки за её спиной и прижимаю к себе. Дар Аки может не только защищать: моя аура снова окутывает нас своими объятиями, и злость за любимую вырывается на волю. — Я её люблю. И наша взаимность уже принесла свои плоды, пусть не в силе, но желании защитить дорогое тебе. Возможно, я полюблю ещё кого, не знаю. Пожалуй, всё-таки извинюсь: прости, не ты выбрала меня, хотя с готовностью отдалась. Будем считать, что ты всё ещё в состоянии поиска.

— Как вы похожи.

Похожи-похожи, прерываю жалобу поцелуем. Я давил на неё, а ей похрен! Брошенные бабы — пиzдец лютый. Маленькая вспышка между нами и кажется, что аура третьей прогнулась вместе с тихим стоном, сорвавшимся с губ. Девушка ни как не показала, что ей больно или неприятно, та же Мацу уже бы пищала, как девочка — может, притворялась? Как же эти вертихвостки бесят! Фиалковые крылья распускаются за спиной, и девушка начинает ёрзать:

— Хватит, Минатик-сан, думаешь легко держать защиту от твоей силы ледышки? А после нормального заключения договора, так просто невыносимо. — облегчённо выдохнув, заметила. — Взаимности, любимый, добиваются иначе. Девушки — существа нежные.

И не поспоришь. Стоило расслабиться, дать волю и на тебе: зазвонил телефон, девственница начинает учить жизни, а короткий водопад намекает на присутствии зрителей. Завтра устрою тренировку с Акицу и Мусуби, новый опыт, полученный сегодня в тандеме с третьей, нужно развивать.

— Минато, что ты вытворяешь?

— Так, тишина. — достаю мобильник. — Всё прошло по плану, чего ещё?

— "У ворот склада Нацио и Карасуба. Сахаси Таками в паре километров и направляется к вам, будь осторожен". — отключилась.

— Ну что, юный ашикаби-кун, пришло время знакомить девочек с родителями?

— Девочки, бегом сюда. Тцукиуми, ты в очередной раз проиграла — не поведись на провокацию Хайхане и, кто знает, как бы мы провели день. Пойми, сила всего лишь инструмент, а пользоваться им ты так и не научилась. Отправляешься с Му-тян в поместье. Немедленно. — чмокнув сникшую 88ую в щёку, шлепнул по заднице и добавил обеим. — Быстро.

— Использовать Мусуби, чтобы связать руки Тцукиуми — умно. А что приготовил для меня?

— Ничего. — подхватив девушку, повёл к выходу. — У Мацу вся информация по нашим планам — сама ищи в них своё место. Только с Акицу не ссорься — она для меня очень важна.

— Ясно, но предложение всё ещё в силе? Посидеть за чашечкой другой?

— Я постараюсь дать вам всё, что в моих силах, а теперь веди себя как обычно. — от новых неприятностей нас отделяли считанные минуты.

— Хай! — показав новую бутылку вина, сделала аккуратный глоток. — Господин?

— Ага. — не знаю, чего понадобилось блюстителям порядка секирей, сделаем вид, что просто развлекаемся.

— Добрый день, Минато-сан. Говорят, вы желаете со мной подружиться? — Нацио Ичиноми с любопытством разглядывал нашу пару, облокотившись на дверцу своего кабриолета. — Да, и прости моих глупых птичек за нападение. Всё-таки это битва секирей, а не ашикаби.

— С благодарностью принимаю ваши слова, Нацио-сан. Недавно я подался юношескому порыву и совершил глупость, простите меня. Больше не повториться. — к нам подошла черная секирей с явным прицелом на мою девочку, пришлось встать между ними. — Вы правы: дисциплинарный отряд должен оставаться на стороне правил установленных МБИ.

— Малыш, не стоит мешать общению давних подруг. — и обращаясь Казехане. — Всё не просыхаешь? И ашикаби нашла себе под стать: глупого и грязного.

Хм, эта зараза права. Забрав вино и глотнув напоследок, вылил остатки на футболку и постарался размазать бурые подтёки. Смешно, но вода Тцукиуми сошла с нас, не намочив и нитки. Царапины на коже и рваная одежда — вид ещё тот. Пока я приводил себя в порядок, подъехал лимузин с правительственными номерами Японии, и моя подруга нашлась с ответом:

— Карасуба, простая жизнь всегда давалась тебе с трудом. Но ты права: мне очень повезло с ашикаби, пусть он и взял меня силой, — тут эта пьянь прижалась плотнее. — никому его не отдам.

Покинув машину, Таками какое-то время разглядывала нашу компанию, затем направилась ко мне:

— Нацио, свободен и поддержку свою прихвати. — сухо распорядившись, дождалась, когда приказ будет выполнен, и снова смерила нас взглядом. — Казехана, продолжаешь бегать за моими мужчинами и строить из себя обиженную девочку? Глупо, не находишь? С тобой, Минато, поговорим в машине — хватит с меня твоих выходок — пора прояснить пару моментов.

Тон Сахаси старшей не предвещал ничего хорошего. Ичиноми влез в мои дела с Фудзитой, что ещё МБИ известно обо мне? Оставаться наедине с человеком, знавшим прежнего Минато всю жизнь вообще самоубийство. Что ж делать то?

— Здравствуйте, матушка, а что случилось? — спрятав вино за спину, делаю небольшой поклон.

— Сама хотела бы знать, во что ты превратился, после приезда в Новый Токио. — взъерошив волосы, тянет за руку. — Поехали, тебя нужно показать врачу.

— Простите, мама, но я останусь со своими подругами. Никому не позволю их обижать, прости. — предупреждая недовольство Сахаси, повышаю голос. — Да, есть девушки, которым я нравлюсь, понимаешь? Они нуждаются во мне, моей защите. И вообще, ты многого не знаешь.

— Это я уже поняла. — на меня больше не смотрели, продолжая сверлить взглядом третью. — Обследование в больнице не займёт много времени, не капризничай, поедем.

— Да здоров я, смотри. — задрав футболку, показываю царапины с розовыми подтёками на бледной коже. — Знаешь, недавно я начал играть с друзьями в страйкбол: бывает, что такое случается, ох, в общем, весело бывает. Если хочешь подстраховаться, то давай через недельку? Я позвоню, и сводишь меня к своим докторам.

— Раньше активные игры тебе не очень нравились. Ладно, оставим пока, к сестрёнке забегай, она будет рада. — смягчившись при упоминании Юкари, Таками уехала.

— Кья! — выкрикнув дурацкое восклицание, Казехана кидается на шею и целует. — Неужели Ками-сама решил одарить счастьем и меня, а? Минато, ты ведь защитишь хрупкую девушку повелевающую ветром?

— Закончила развлекаться? — большие округлившиеся глаза и покачивание головой было мне ответом — кто бы сомневался. — Уйдём с открытого места. Так, теперь правила общения в маленьком сообществе "Минато и секирей". Не провоцируй Тцукиуми — моя самая большая проблема на данный момент. Если хочешь поединка с Акицу, да и вообще все внутренние разборки, только в моём присутствии. Мусуби, хм, не вешайся на меня в её присутствии. Вроде всё.

— А что приберёг для нас?

— Повторяю, ничего. Умная женщина сможет получить желаемое, а дурочки, вроде принцессы, так и будут бегать кругами, как собака за хвостом.

— Что ты хочешь для себя. От нас, — наклонившись, чтобы я мог ощутить дыхание слов, — от меня.

— Не еbи мозги и будь честна, предельно, насколько возможно. — лукавая улыбка в знак недоверия напомнила, что на эту пьянь моя сила льда действует весьма слабо.

— Откровенность за откровенность, мой господин. — аура девушки накрыла нас, спрятав от всего мира неистовым цветом сакуры. — Как ты получил силу ледышки? И раз уж ты так щедр, хочу поединка с твоей любимой за право быть хотя бы равной ей. Во всём, понимаешь?

— Э, сила льда? И сам не знаю, мы с Мацу ещё не пришли к однозначному выводу. А в остальном, — не удержавшись, поймал её губы своими и сделал выброс акрио, приказывая духовным частицам третьей "осыпаться снегом". — всё в твоих руках.

Розовые лепестки покрылись инеем и медленно опали на пол. Казехана было дёрнулась вырваться, но я удержал. Бледность и испуг девушки удивили, как и странное поведение видимого воплощения её силы. Я и сам охренел: думал, лепестки просто подчинятся приказу и всё. Вода Тцукиуми не причинила вреда, потому что мы всё ещё были закрыты полем из акрио, моих и седьмой. Когда сдерживаемая сила тама Мусуби грозила вырваться, на тех же тренировках с аники, я подходил и успокаивал её духовный источник, сворачивая силу девушки в её же ядро.

— Ты, это невозможно. Ни один ашикаби не может управлять силой стихий.

— А чем проще может? Ау, Казехана?

— Вернёмся в поместье там, и расскажу, Мацу уже извелась наверно.

— Не так быстро. Ты, кажется, хотела сразиться. — маленький буран из снежинок ввалился следом за Акицу в открытый всем ветрам многострадальный склад.

В ответ та расплылась в довольной улыбке и посмотрела на меня, чуть склонив голову на бок. Акицу подобное пренебрежение распалило ещё больше, и девушка стала наступать на свою соперницу, затопив снегом всё вокруг. Пришлось в который раз закрыть умницу-красавицу Казехану собой — надеюсь, оценит поступок правильно. Что до моей снежинки:

— Акицу, подойди ко мне, пожалуйста. — повторив просьбу жестом, жду.

— Минато, это женские дела, не вмешивайся в них.

— Дорогие мои девочки, засуньте свои "женские" дела куда подальше. Завтра мы продолжим тренировки на твоём полигоне. Фудзиты нет — обойдёмся и без него. Там своё любопытство и утолите, обе. Понятно?

Не-а, bлять, и почему для того чтобы выбить дерьмо из своей девушки мне нужна помощь другой? Хотя стоп, а чего я завёлся-то? Что я хочу сделать основой наших отношений: личную силу; неравенство полов, когда каждый отыгрывается там, где хорош?

— Акицу, мы идем в Идзумо, и я прошу тебя пойти с нами. — растягиваю ауру и в неё сразу ныряет третья, с трудом удерживая четыре бутылки вина. — Пока я не оценю соотношение ваших сил, драться вам между собой запрещаю. Твой поединок с Тцукиуми, ну, тогда мне повезло, что обошлось без серьёзных травм. Пожалуйста, пойдем.

Протягиваю руку, которую девушка всё же приняла. Слава всем долбанным богам этого сраного мира — дружно топаем домой.

Разглядывая утром обилие выбора из нежности, эротики, чистоты и преданности, почувствовал своеобразную мужскую гордость за свою самость, за последнее время претерпевшую немало превратностей судьбы. Во сне девушки были милее и естественнее, забыв обо всех тревогах дня — эх, если бы было возможно оставить всё, как есть, но... быть слишком жадным — плохо. Пожалуй, стоит как-нибудь поблагодарить богов этого мира, что забросили меня сюда.

— Спасибо, что уговорил переночевать вместе со всеми. Теперь я спокойна за тебя... и за нас. — тихонько подсматривающая Акицу, поцеловала мою руку и прижала к груди.

— Ну, я тоже рад, что ты успокоилась. Мне кажется, вы с Казеханой и Мацу станете хорошими друзьями. Ладно, прошедший день будем считать выходным, пора возобновить наши тренировки. Осваивать новые возможности. — хотел было встать, но на мне повисли.

— И незачем при этом так жадно пялиться на грудь этой выпивохи. Поцелуй меня и можешь командовать побудку.

Я чувствовал, что мы уже "не одни" и дальнейшая расслабленность может нарушить сложившуюся идиллию, поэтому, сжав пальчики снежинки, сделал выброс своих акрио сдвоенных с духовными частицами Акицу. Кто подслушивал, вскочили мгновенно. Маленькую соню Кусано, как обычно, отнес умываться в ванную сам.

Тренировочную площадку решил расширить, о чём и сообщил, оглядывая свое женское воинство присутствующее в ангаре Аки в полном составе. С нами навязалась Тцукиуми и Ку, и пусть малышку брать не хотелось, появление Ичиноми, вынудило уступить. Пора проводить боевое слаживание нашего отряда в полном составе.

В мыслях вся эта тактика и стратегия представлялась внушительно, но вот когда на тебя смотрят с таким любопытством и доверием, чувствуешь себя дурак дураком. А если учесть отсутствие настоящего боевого опыта у членов нашей компании, то начинаешь понимать: за приобретение определённых навыков и знаний придётся расплачиваться кровью, хорошо, если не жизнью:

— Что-то нас так много, что и не знаю с чего начать.

— Вчера я не смогла понять, что у вас с третьей случилось, может, с этого и начнём? — Аки постаралась опередить подруг. — Смоделируем ситуацию: я и Мусуби нападаем на вас с Казеханой. Тогда получим более точное представление, как встроить твои способности в общую линию обороны. Вот, — протягивает мне овальные пластиковые щиты размером с метр на половину. — думаю, ты прав: самое важно это сконцентрироваться на твоей защите. Противник вряд ли позволит тебе атаковать.

Девушка представила расклад естественным не обидным для меня образом: ашикаби — король на шахматной доске. Мой удел прикрывать стоящие рядом фигуры. Со скрипом в сердце принимаю функцию предложенной роли в будущих сражениях. Всё-таки это не как с аники — "искать пятый угол".

Имеющиеся на данный момент возможности сами указывали моё место в строю. "Сканирование" позволяло выявить "не людей", если предел в жалкие четыре метра можно назвать сканированием. Более плотная концентрация акрио в радиусе двух метров или "предвидение", из-за момента с Беницубсой, когда я с лёгкостью уклонялся от атак девушки, могло выступать в роли защиты. Ну и "покров" предельная плотность духовных частиц в ауре, не выходящей за контур тела: давал повышенные физические характеристики и низкую чувствительность тела, что иногда было во вред. Частью "покрова" можно было выделить "касание", обладающее повышенным физическим уроном, но Аки права — рукопашная для меня — это крайняя мера.

Вот и все мои нехитрые возможности по классификации ММОРПГ, учитывая ментальную активацию и отсутствие какого-либо напряжения по их поддержанию с моей стороны. "Предвидение" оказалось неплохой защитой: всплески силы Мусуби, что иногда срывались в запале поединка, рассеивались; маленькие льдинки Аки, направляемые большей частью в Казехану, мелкими брызгами сыпались со всех сторон. Всё это выяснилось, пока я парировал размашистые выпады Му-тян, а третья пыталась спасти свою причёску. Получалось, что я с 88ой работал в рукопашной, седьмая и Казехана пытались достать друг друга на расстоянии, оставаясь за спиной "пехоты".

— Мацу говорила, что ты не из этого мира, это правда? — на воздушном поле секирей ветра была сильнее и опытней Акицу, хотя почти сразу нырнула под моё "предвидение", едва не наступая на пятки.

— Да. — отбивать и парировать удары Му-тян после издевательств Фудзиты было просто, если не брать в расчёт их медвежью силу. — С этим есть какие-то проблемы?

— Нет. — её соперница поняла, что слабые атаки на расстоянии неэффективны, поэтому сосредоточилась на мне, не упуская при этом возможность достать Казехану. — Мне нравится твой запах. Кем бы ты ни был "внутри", всегда останешься моим Минато.

— Мало же тебе нужно для счастья.

Акицу вконец достала наша воркотня и девушка, улучив момент, подставила причину своего недовольства под смачный пинок 88ой. Я уже и так был мокрый до нитки, шлем вообще отбросил: направления ударов читалось стабильно, но вот эта муть по забралу шлема действовала на нервы. И вот, получив мокрую пощёчину от снежинки, лечу в деревянный щит-мишень. Хм, судя по продолжающемуся месиву, моего отсутствия никто не заметил. Охренеть, стою и думаю: как бы кинуться в эту свалку и не огрести по полной.

Аки всё же дорвалась до рукопашной с Казеханой, и теперь той приходилось танцевать вокруг Мусуби, прикрываясь девушкой от стремительных атак. Моего партнера "покров" больше не защищал, вынуждая активнее использовать ветер в обороне. Не уступая противницам в рукопашной, девушка избегала полного контакта и отводила ледяные снаряды в сторону. Что ж, в силе и слаженности мы с Казеханой проиграли:

— Хватит, остановились! — не успел договорить, как напарница снова спряталась мне за спину.

— Фух, Минато-сан, ну и чудовище же ты сотворил из выброшенной, а была такая тихая девочка. — и словно провоцируя, прижалась. — Хватит Акицу-сан, правда. Вы победили, забудем старые обиды и начнём новую жизнь со своим ашикаби.

— Минато-сан, так не честно! Я тоже хочу сражаться с тобой в паре! — Мусуби, оставаясь в стойке, стала пританцовывать.

— Повторяю, успокоились. — подхожу к девушкам и привлекаю к себе. — Акицу, какие у вас разногласия с Казеханой?

— Дело прошлое, она права: нужно жить дальше. Но и о прошлом забывать не стоит. — чуть отстранившись, повернулась к третьей. — Ты проиграла мне в силе, а я тебе в мастерстве. Не скажу, что простила всех вас, но что касается тебя: думаю, совместные спарринги помогут укрепить узы, о которых ты говоришь.

— Спасибо. Раз уж мы любим одного ашикаби, другого выхода у нас просто нет, сестрёнка.

Пока общий настрой не успел погрязнуть в секирейской романтике, назначил новые пары команд. Тут стала возмущаться Ку-тян, и тогда выяснилось, что Мацу уже продумала место лесной девы в общем строю. Помещаем ребёнка в специальный ранец за спину ашикаби-сама и вуаля: Минато-сан превращается в ездового повелителя секирей. Чего больше в таком сопряжение покажет время, но вот моя подвижность упала в разы и это плохо.

Картину общего результата в поединках команд портило то, что в поле моих акрио все атаки условных противниц теряли силу, выдавая пшик. Одна Казехана показала, что её иммунитет к моей силе льда основан на высоком контроле своих духовных частиц. Когда мы с Ку отбивались от этой лисы "один на один", эта засранка "катала" нас по свалке без всякой пощады. Несмотря на старания малышки, третья смогла обозначить на мне с десяток попаданий и мои щиты не помогли: я не успевал среагировать и отсеять ложные выпады.

День пролетел незаметно и можно сказать весело. Вспоминая определённую бездушность поведения Фудзиты, пытался понять, что меня толкнуло под пресс специфических взглядов на жизнь этого бандита? Его образ несгибаемого парня так сильно на меня влиял, что я с готовностью принимал предложенную роль? И как бы я поступил сейчас, вкусив поддержку девчонок в наших реальных тренировках? Наверно всё это уже не важно: я решил, что наша следующая встреча с Фудзитой должна стать последней — его устранение никак не повлияет на "битву секирей", а значит, у МБИ ко мне никаких претензий быть не должно.

Начало второго сезона стряхнуло с меня "оцепенение бесполезности" и я вспомнил, что собирался встретиться с Санадой Ниши, хозяином западного района. Да уж, хозяином — забавно, моё восприятие ашикаби сильного шестью секирей окрашено в криминальный оттенок. Хотя вся эта каша в Новом Токио была заварена официальными властями, почему-то эта битва секирей всё больше и больше напоминает разборки в подворотне.

— Мина, всё готово. Санада-сан довольно предсказуем, думаю, вы найдёте общий язык. — после ужина все собрались в комнатке Мацу. — Кого возьмёшь с собой?

Похоже, вопрос решён во всех смыслах: взглядами никто не обменивался, но вид у девушек был такой, словно сейчас ашикаби подтвердит статус каждой из них. Что удивительно, слаженность секирей больше не задевает и даже это "Мина", вернувшееся в обращение второй ко мне, больше не кажется издевательством. Вообще Мацу с некоторых пор стала похожа на сытую кошку, что отсыпается и переваривает большую мышку.

— Аки и Мусуби. Я так понимаю, что маршрут готов, время выбрано, может, посветишь в детали?

В последнее время, где-то с неделю, наш хакер не упускала возможности находиться рядом с Акицу. А если быть точным, то скорее седьмая, всякий раз оказываясь в Идзумо, подсаживалась к новой подруге. Опять их женские дела? Сейчас не важно: моё решение всех устроило, даже Казехану.

— Обычная прогулка. Двух секирей прикрытия будет более чем достаточно. Отправитесь с Му-тян вдвоём, без каких-либо цветов и выпивки, — тут девушка как-то уж слишком интимно прижалась к Акицу, — а наша снежная королева будет вас прикрывать. Минато, я серьёзно: Ниши хороший японский ашикаби, а вот его девочки опасны, поэтому будь проще. Воспринимай завтрашнее дело, как обычную встречу, простых людей.

— Ясно.

Долгожданное свидание для 88ой и первая жена в прикрытие, чтоб чего того — не того, не случилось. Судя по прищуренным глазам третьей, расклад ей не нравился, но возражать не стала — странно. Что касается Санады, возможно, вторая права, предстоит разговор в определённом смысле равных людей. После попадалова с "аники", больше мудрить не хочется.

Глава 4.

Утро, как утро: за завтраком Мацу сказала, что раньше одиннадцати смысла выходить нет, можно расслабиться. Вот, устроившись в сотворённой из кустарника беседке, пытаюсь тупо ни о чём не думать. По привычке излучаю духовные частицы в пространство, и когда их количество становится предельно мало для "сканирования" замечаю слабый отклик в стеблях растительности, словно далёкое напоминание о маленькой девочке. Интересно, если крутость на поле боя мне не грозит, может я смогу постичь более тонкие аспекты жизни тама секирей? А вот и лесная дева, покорно играющая роль ребёнка в нашей дружной компании:

— Хай, ты вовремя. Я тут кое-что заметил, растения, к которым ты, э, приложила свою силу, становятся другими или мне так кажется? — Кусано, как всегда, если была возможность, забиралась на колени, но почему-то сейчас это уже не казалось чем-то безобидным.

— Нет, но я рада, что ты заметил. — запрокинув мордашку, заглядывает в глаза, чем кажется старше своих лет. — Это значит, твоё призвание — быть нашим ашикаби не стоит на месте. Любовь и терпение творят чудеса, а нам, как и растениям, нужны не только пасмурные дни, но и солнечные.

— И насколько эти дни были пасмурными? — появилось ощущение, что меня опять разводят или подводят к чему-то важному, но вот кто и к чему не понятно.

— Очень, Минато. Быть одной в момент пробуждения тама очень больно, хотя именно возможности нашего "сердца" и давали силы ждать. Ну, если тебе будет так понятнее, то мы с Мусуби очень похожи: нас греет, а иногда сжигает любовь. Любовь, как средоточие жизни. Только я ещё маленькая, — тут малышка, кажется, улыбнулась. — по меркам этого мира, зато есть возможность использовать опыт старших сестёр. Этот куст откликнулся на твоё внимание, хочешь узнать почему?

— Ну, давай попробуем узнать вместе. — пересадив девочку напротив, собрался тщательно взвешивать каждый свой шаг. Эта сопля уже столько намёков выдала, что начинает напрягать.

— Братик, не нужно холода Акицу-сан и попробуй отвлечься, как до моего прихода. — и смотрит с насупленным осуждением.

А я уже не могу, расслабиться, значит: плетёное сидение ещё не враждебно, но уже воспринимается агентом стороннего влияния. Фух, и чего я? Оставаясь настороже, пытаюсь унять возбуждения тама: "сканирование" запущено и постепенно слабеет, но отключить "покров" получается с трудом. Похоже, я превращаюсь в параноика: даже в кругу своих не могу чувствовать себя в безопасности.

Кажись, получилось: с закрытыми глазами вижу ветви, наполненные акрио 108ой и мои частицы, что невесомой пылью фонят в пространстве, фиксируя все токи силы. Вот аура девочки начинает тускнеть, собираясь в маленькой точке, где находится тама, и в коротком мгновении яркая вспышка поглощает всё. Такое чувство, словно меня выкинуло из физического тела, но: ни страха, ни тревог, ни опасения.

Нахожусь в пространстве из переливающихся серых и зелёных акрио. Сквозь шум листвы, далёкими волнами прибоя, умиротворяющими слух, слышится зов, нарастающий с большей силой: "Братик!" Голос девочки становится ближе, проявляясь в очертании нового, совсем не детского тела. И тепло внутри, сродни нежным прикосновениям Мусуби, подталкивает идти навстречу светлому образу: "Ку, я тебя слышу. Подойди, я что-то не пойму, как здесь перемещаться".

Монотонный гул крон вытягивается в одну тревожную ноту и всё видение резким свистом обрывается: ни зелени, ни солнечных лучей, лёгкими пальчиками скользящих по коре — только яркая синева в звенящем холодом пространстве. Пугающе восхитительно. Я вздрагиваю, и в следующее мгновение моё лицо упирается во что-то мягкое и необъятное:

— Тише, Минато, тише. Я рада, что тебе понравилось, как-нибудь повторим. — Казехана, чуть наклонившись, прижала к груди и гладила по голове.

— Да в порядке я, чего прилипла-то? — освободившись из удушающих объятий, заметил, как дрожат пальцы.

Проклятье, да я весь на взводе, даже пот прошиб. "Покров" мерцает поверх одежды, про холод, выгнавший Кусано из беседки, и говорить нечего — малышка впервые познакомилась с не самой приятной стороной своего ашикаби. Третья позволила себе лёгкую гримасу обиды: мол, мне тоже достаётся из-за твоей неопытности, так что заканчивай — поправила задравшееся платье и села рядом:

— Ара-ара, Минато, я уже боюсь оставлять тебя одного, — весело подмигнув, кивнула в сторону вернувшейся 108ой. — если уж малышка едва не увела тебя в свою долину грёз, то что об остальных говорить. Хотя, в данном случае Ку-тян действовала явно не одна.

— О чём эта лисица, не пояснишь?

— Ты ведь не сердишься? — встав передо мной, дождалась отрицательного покачивания головы и вернулась на колени. — Ну и зачем ты вмешалась? Не могла дождаться своей очереди? Братик впервые открылся и пошёл мне навстречу, а ты... ведь моя сила не даёт возможности лезть напролом, как вам. Любви Минато хватит всем, неужели вам глупым это не понятно?

— Прости малышка! Не удержалась. Хотелось самой увидеть мир нашего Минато. После своего окрыления я немного не в себе...

Было забавно слушать, как маленький ребёнок отчитывает сексуальную хищницу, а та оправдывается, но я чувствовал, что время поджимает:

— Если ментальная связь проявилась в первые, то, как ты дотянулась до меня из своего леса ещё до нашего знакомства? Я тогда хорошо чувствовал направление, где тебя искать.

— Не знаю, как раньше, но сейчас ты чувствуешь очень сильно. Той ночью, на мосту, мне стало страшно, и я потянулась к тебе. Меня окатило такой жуткой волной силы, готовой защитить, что я удивилась приезду Мацу: казалось, мне ничто не угрожает.

— Да, ашикаби-кун, Ку-тян права. Это подтверждает и твой поцелуй, который вышел... восхитительным. И никакая я не лисица, а обычная влюблённая девушка. — и переведя взгляд на 108ую. — Это ведь не я пыталась стать первой в ментальном странствии своего ашикаби, используя свой невинный образ в качестве козыря. Ох, Минато, ты не смог довериться Мацу, а ведь сестрёнка просила тебя о том же: освоить связь секирей-ашикаби. Она бы пригодилась и в битве и чём другом...

Вот маньячило, использовала в своих целях Ку, хотя чего я опять детскими критериями рассуждаю-то? Идёт естественное и закономерное развитие наших отношений — всё к совместной пользе и взаимопониманию. В одном девочки заблуждаются, это точно:

— Не хочется вас огорчать, но первой была и останется Акицу. — припомнился момент прощания со снежинкой. — Ку, я непротив освоения ментальных навыком и хм, каких других, но, пожалуйста, впредь ставь меня в известность о целях наших, э, взаимодействий. Ты вроде как была согласна подождать, не бери дурной пример: "влезать без мыла", хм, короче надеюсь на твою сознательность и, э, чистоту.

— Ми-на-то-кун.

— Слышу, рыжая, и даже вижу — не слепой — найди чем себя занять и не мешай нашим общим планам, а то нам с Мусуби пора отправляться к Санаде.

— Общим нет, а там будет видно.

Всё ясно: дружба дружбой, а ашикаби врозь. Что-то девочки из первого дисциплинарного отряда не очень дружны. Оставим.

У Санады был боулинг клуб, вот перед открытием этого заведения я и рассчитывал с ним поговорить. Поговорить — звучит громко: скорее попросить, чтобы он пресекал бои на своей территории. В качестве аргумента: то, что плохо для МБИ, хорошо для нас. Идея так себе, но посвящать посторонних в планы выхода из игры я опасался — могут подумать, что спятил.

Всё время пути Мусуби чинно шла рядом, довольствуясь, что держимся за руки. А я не мог сдержать косых взглядов, оценивая смену наряда девушки на короткую шотландку в крупную чёрно-красную клетку, белую свободную рубашку, на выпуск, и чёрное нижнее белье. Кто наряжал 88ую на задание я догадываюсь, но почему Аки не следует тому же тренду, не знаю. Ведь красивое тело не трудно сделать ещё привлекательнее.

— Акицу-сан сказала, тебе понравится. — и после маленькой паузы. — У нас ведь будет настоящее свидание?

— Радость моя, понимаю, что тебе иногда сложно сдерживать свои чувства, но учись отделять главное от второстепенного. — вспомнив утреннее наставление Ку, постарался смягчить ответ. — Для меня, как ашикаби, призрачная бесплотная любовь не может быть на первом месте. Поэтому...

— Минато-сан, не говорите так! Ничего она не бесплотная! Она живёт в тама каждого секирей, в сердце каждого ашикаби, только прошу тебя: не отказывайся её услышать. — смутившись своего порыва или вспомнив о чём-то ещё, внезапно замолчала.

Ну, если эта самая любовь поможет нам в будущих приключениях, то хрен с ней — я не буду против её советов. Подкалывать девушку с её определением настоящего свидания было неловко, так в молчании на фоне городской суеты и добрались на окраину парка. Через дорогу клуб нашей цели.

Вскоре прикатил Санада, причём на том же двухколесном чудовище, что был в аниме. Я не разбираюсь в мототехнике, но, похоже, этот байк достался ему от отца. Сопровождали объект нашего интереса трое секирей. По данным Мацу помешать нашему разговору они не должны, да и в аниме девочки были миролюбивы, излишней агрессией не страдали. Кивнув 88ой, подходим к Санаде, пытаясь при этом не сильно на того пялится — звероватое выражение лица будущего собеседника чем-то напоминало Фудзиту.

— Ха, девочки, какие у нас сегодня гости! — стреножив байк, снимает шлем и показывает на меня своим секирей. — Знакомьтесь, принц севера, Сахаси Минато собственной персоной. Решил почтить нас своим визитом. Минато-сан, чему обязан лицезреть вас?

— Раз представляться нет нужды и вы, э, так рады нам, перейду к своей просьбе. — любопытство на мордашках его подруг отвлекало больше, чем странная интонация парня. — Если кратко, то прошу вас свести бои в восточном районе к минимуму. Не стоит слепо выполнять прихоти Минаки.

— Да, ну? Реально принц, а чью волю школьник Минато выполнил, выбрав Новый Токио для дальнейшего самообразования. Ладно, то дела семейные, но тебе-то какая разница, перебьют эти придурки друг друга или нет?

— Я хочу выйти из игры и сделать это будет легче при большем скоплении народу. — раз моя репутация и так ниже плинтуса, пусть думает, что хочет. — А почему принц? Это шутка?

— Ха, шутка! Сколько у тебя секирей из первой десятки? Не многовато ли? Ты когда-нибудь задумывался о том, что происходит в реальной жизни, а не во дворике охраняемого Мией поместья? — тут парень сбавил обороты. — Я и так вынужден сдерживать этих самоубийц, без просьб всяких мажоров. А свалить из Токио, попробуй, ты последний человек, которому это нужно, уж поверь. Если всё же надумаешь, дай знать.

Разговор становился пустым и опасным. В первую очередь тем, что этот парень начинал здорово раздражать своим высокомерием. Нужно было спокойно развернуться и уйти, а я почему-то не мог этого сделать.

— Санада! У нас проблема!

Недалеко от нашей компании на асфальт приземлилась высокая худая девушка в окружении танцующей, отливающей тусклым металлическим цветом длинной нити. Короткие темно-синие волосы по плечи были собраны в пучок, оставив пару прядей на висках и длинную челку, спадающую на обеспокоенное лицо. Черный бюстгальтер и серые лосины до колен. Подбегает к нам и с подозрением осматривает меня и Мусуби.

— Мы с девочками нашли секирей. Она ни на кого не напала, но... похоже, они вместе. Сейчас Чийо и Хатае ведут ее сюда. И кстати, эта грудастая клуша тоже секирей.

— Юна! Я вас не узнаю! Три заядлые драчуньи спасовали перед одной пташкой? Ха, и кто она?

— Санада! Не зли меня! Это выброшенная, как смогла вернуться в проект не понятно, но это точно она. Её списали в расход, а теперь...

— А теперь секирей льда закопает вас всех, если эта шальная мысль случайно придёт ей в голову. Ниши-сан, будем считать нашу встречу законченной. Дождусь Аки, и мы откланяемся.

— Знаешь, пацан, не стал говорить этого сразу, но подумай на досуге, кому ты нужен там, за пределами Нового Токио? Кому нужен человек, не представляющий в себе ничего ценного, если не считать довесок из волшебных кукол? — оценивающе посмотрев на Акицу в сопровождении его подруг, продолжил. — И не держи зла, может в чём-то я не прав, время рассудит, но ваш сопливый идеализм у меня уже в печёнках.

— Спасибо, Ниши-сан, до свидания.

Я не стал дожидаться, когда девушки подойдут. Подхватив Мусуби и кивнув Акицу, пошёл прочь.

Какого демона этот Санада себе возомнил? Возится в своём паршивом клубе, типа трудится и социально полезен, и вменяет мне мажорство и чего, идеализм что ли? Если в прошлом Минака заделал Сахаси Таками ребёнка, то есть Минато, то что, я теперь всем должен? Пусть все эти демоновы отродья: Минаки, Фудзиты, Санады уяснят — я никому ничего не должен, только себе. И отвечать буду перед самим собой и ни кем больше.

И что там про идеализм? Как его социальная ниша в этом сраном городе поможет оградить его секирей от дерьма остального мира? Об этом "уставший в печёнках" думал когда-нибудь? Японская философия: труд во имя непонятно чего приведёт к неизвестно чему — да срал я на неё.

— Минато, нам в другую сторону. — Аки потянула за рукав. — И успокойся уже, Мусуби замёрзла.

— Я в порядке, Минато-сан. Настоящая любовь сможет принять своего избранника во всём.

— Прости.

На 88ую и, правда, было жалко смотреть. Зато хаос из наших с Акицу акрио, заполонивший всю доступную мне восьми метровую сферу, выглядел внушительно. Особенно позабавили попытки девушки сдержать переход моей бесконтрольной силы в фиксируемый человеческим глазом спектр. Наверно именно так и блокирует мой холод Казехана, чертовка — у неё есть чему поучиться не только Аки.

— Минато, прости. Я не справилась с задачей, не смогла обеспечить прикрытие.

— А? И что, я вон вообще, оказывается, сопливый мажор и не знаю, с какого конца родину любить. — махнув рукой на попытку возразить, подвёл итог. — Ты права, Мацу права: эта акция должна была стать прогулкой для меня, а для вас работой, с которой вы обе не справились — учитесь девочки, пока мирное небо над головой. В будущем подобная халатность кому-то может стоить жизни.

— Всё, всё, остальное потом. Сегодня нужно закончить ваше свидание с Му-тян, если ты непротив. — забирает 88ую себе. — Мы поёдем вперёд, нужно ещё сделать приготовления. Тебя проводит Кахо.

Девушки упрыгали, секирей Оошими я не дождался и потопал один.

Вот, ещё одного придурка забыл: думает, что я его билет... интересно куда? Что пообещал ему Идзуми за мою голову, что парень готов рискнуть и связаться с возможным наследником МБИ? Поэтому я и хочу вырваться из этого змеиного клубка, даже с учётом того, что Санада прав: одно дело, если ты винтик, который нужен бездушному механизму, а если нет?

Так, пережёвывая набившие оскомину сопли, зашёл во двор дома Аки. Перемещений прыгающих по крышам человечков я не заметил, но то, что пасли плотно точно — внимание к моей скромной персоне просто витало в воздухе. Разуваюсь в прихожей, пересекаю маленький зал, на кухне явно кипит жизнь, пахнет жареной рыбой. Хм, а чего только пара комплектов столовых приборов? Ах да, свидание.

Прохожу на кухню и наблюдаю Мусуби в переднике поверх одежды, колдует над кастрюлей с половником в руке. В духовке скворчит, запекаясь, рыба с картошкой. На разделочной доске нарезана зелень для салата. Охлажденные устрицы, накрыты прозрачной крышкой. Бутылка муската в ведерке со льдом. Осмотр завершён, еда на тарелках и вот, нет, чтобы сесть за стол и предаться любимому делу, девушка застыла на пороге зала. Чё не так?

— Мусуби, может, поедим сначала? Так вкусно пахнет.

Тишина. Нет, пытается что-то сказать, и, в конце концов, начинает стягивать одежду. Пиzдец, я эту извращенку изнасилую, ёршиком для посуды. "Сканирование" выдало такую картинку, что мысли о сексе ушли на третий план, после еды. В поединках 88ая выдавала нечто схожее, но в куда меньших масштабах. Я пытался снизить активность тама девушки, но всё что удалось, запереть силу в пределах объятого жаром тела.

— Акицу говорила, что когда ашикаби и секирей открываются друг другу, сняв преграды, они становятся единым целым. Мацу сказала, что лучше не ждать, а я... — тут делает неожиданный шаг вперёд, и мне вспоминается, как я пятился от этих сисек в первый день нашего знакомства. — хочу одного: чтобы мой единственный принял в себе ту любовь, что все мы чувствуем в глубине его сердца. Минато-сан, не только секирей нуждаются в люби ашикаби, те также страдают и мучаются без "Дарующей жизнь". Сегодня мне было больно не от вашей злости, от голоса той страстной любви, что вы так и не услышали, обижаясь на слова Санады-сана.

— Да, малышка, всё будет, всё услышу. Радость моя, куда ж я денусь от этой любви, если вы всегда со мной.

Подойдя вплотную, накрыл пламенное негодование духовными частицами седьмой, а сам пошёл глубже. И не той частью, что всё-таки проявила активность. Вообще, пока дожидался, когда тама 88ой вернётся во вменяемую форму, удивлялся тому, что о любви выпало вещать, именно такой взрывной безбашенной особе.

— Минато, остановись! Ты убьёшь её!

Да ну нахер! В меня вцепилась очухавшаяся Юме, что так и не дождалась хэппи энда. Так в чём проблема, сейчас обеспечим. Глянув на духовный источник 88ой, чисто для успокоения, вернулся к возбуждённому куску женского мяса:

— Привет, девушка судьба. Давно не виделись, а я-то гадаю, чегой-то у моей радости страсти разгулялись и "сердце" не на месте, едва успокоил. — теперь была хорошо видна существенная разница между акрио обоих тама. — Так что, снова сделаешь вид, что наши дела тебя не касаются, и спрячешься за маленькой девочкой?

— Я отдала за неё жизнь и не позволю поступить с ней, как с животным! И не смей прикрываться правом ашикаби — любовь нельзя получить насильно.

— Так отдай её добровольно. Признай меня своим ашикаби, и я обещаю, что не буду вас трогать, пока сами навинчиваться не начнёте. Думай быстрее, ты меня выбесила окончательно и теперь, пока я кого-нибудь не трахну, не успокоюсь. — уже поднимался наверх с девушкой на руках.

— Я... согласна.

Мы поднялись в спальню, и собственно до кровати осталось всего пара шагов, которые я и сделал практически в забытьи. Честно говоря, это "согласна", прозвучало уж слишком с чувством. Пока мы целовались, успел снять штаны и не только, но куда там — от судьбы не уйдёшь: просияв крыльями обретённых уз, юркнула обратно в своё тама. В сухом остатке: на руках обмякшее тело и зазвонивший телефон в кармане джинсов. Чтоб тебя!

Может я извращенец, но добраться до Юме было соблазнительнее, чем объяснять Мусуби преимущества жизни животных, в сравнении с проповедуемой любовью, которую ещё "услышать нужно". Не знаю, маразм ли это, но случившееся сейчас, как и чувства к секирей судьбы, не вызывали противоречия в желании быть с Акицу. Аки — мой дом, моя крепость. Очаг стабильности в этом сумасшедшем мире и никакие призывы "дарующей жизнь" этого не изменят.

— Да, слушаю.

— "Это я, малыш, а ты всё не уймёшься? Обстоятельства вынуждают меня покинуть ваш гостеприимный город. Надо встретиться: передашь моей племяннице подарок, хочу побаловать ребёнка." — голос Фудзиты не изменился, но повеяло от его слов чем-то эдаким, почти родным.

— Буду рад снова вас увидеть.

— "Через час на станции Ханагава, без твоего сопровождения, насколько возможно."

— Буду.

Ну, вот и всё. Шанс закончить дела с названным братом выпал раньше, чем представлялось — хорошо. Сопливый идеализм? Вот сегодня с ним и попрощаюсь. Задумавшись, набираю номер Акицу и спускаюсь вниз. Звук трели мобильника и вид двух девушек, оценивающих стряпню Мусуби, застал в одном мгновении, как и они меня с телефоном — штаны с портками остались наверху:

— О, любимая, оперативно. — согнав девушку со стула, вернул скромницу на колени, и намекнул, кивком головы спрашивая: "Чем кормят?" — Сейчас быстро едим и выдвигаемся к аники. После того, как я с ним попрощаюсь, ты его убиваешь, ясно?

Аки продолжала за мной ухаживать, но с явным замешательством и явным желанием оспорить решение. Казехана переварив смущение любопытством, хотела что-то спросить, когда опять зазвонил мобильник.

— Чего? — глянув на номер, удовлетворённо хмыкнул.

— У вас тут всегда так? — куда смотрела третья, понять было несложно.

— Все вопросы к снежинке — она здесь хозяйка, с неё и спрос. — включив связь, в чём не было нужды, продолжил. — Мацу, со мной пойдёт Акицу, ну и Казехана, раз уже в теме.

— "Мина, Фудзиту-сана убирает из города служба безопасности МБИ, в убийстве нет нужды. Подумай о Чихо, как ты ей всё объяснишь?"

— Остынь, твоё дело не налажать, как сегодня, и предупреждать обо всех опасностях. Всё, отбой.

— Минато.

— Всё, Акицу, тема закрыта. Свой предел глупостей на сегодня, подкладывая под меня Мусуби, ты исчерпала, но... — поцеловал сжатые в упрямстве губы, допил вино. — можешь высказаться, чем плохо устранение опасного человека, знакомого с нашими слабостями не понаслышке.

— Он, может пригодиться. Ты сам говорил, как ценен его опыт.

— Я не могу опираться на эфемерные вещи: любовь в сердце и опыт человека, чьи интересы так и не удалось прояснить. Если меня чему и научили тренировки с Фудзитой, так это — не понимаешь, убей. Я сделаю то, что по непонятным причинам не сделал аники. И это будет касаться всех, кто перешёл нам дорогу, так или иначе.

— А как же твоя благотворительность с Хидакой? Мацу утверждала, что именно Фудзита заставил тебя заняться этой проблемой, её тоже в расход? — было видно, что Казехана переживает и волнуется, только о чём не понятно.

— Чихо уже была в моих планах. Хм, не так, как сложилось, но я рад настоящему положению вещей. Хватит, время вышло.

Было ещё кое-что, чего я не хотел признавать вслух. Девушкам этого не понять, а мне с этим жить: нужно избавиться от безразличного взгляда холодных глаз, что смотрят свысока и не дают подняться. Взять щит, ощутить пластиковую рукоять меча, встать и принять свою судьбу стоя. Нужно поставить в этой истории точку и двигаться дальше.

— Штаны не забудь.

Оставив в зале вихрь лепестков, выскочила на улицу, не потревожив закрытых окон. Мило — Тцукиуми точно бы что-нибудь разбила. Почесав затылок, жду осуждения Акицу:

— Зачем её провоцируешь? Казехана посмелее принцески будет.

— И в чём проблема?

Девушка явно хотела подойти, но что-то её удержало. Не понимаю, а если бы я трахнул 88ую, то с радостью кинулась бы на шею? Так и не дождавшись ответа, пошёл наверх.

На пороге спальни чуть задержался, припомнив своё решение уделять Аки больше внимания. Не в постели, а простых, житейских мелочах, но... тут остро почувствовал желание, чтобы девушка сама дорожила нашими отношениями, которых и так почти нет. Подняв взгляд к кровати, срываюсь с места, испугавшись застывшей неподвижности Мусуби.

Аура девушки предельно разряжена, почти все духовные частицы 88ой собраны в маленькой яркой точке. Даже тело показалось холодным, когда коснулся живота ладонью. Заметив любопытство Юме, когда та зачем-то воспроизвела нечто схожее с моим "сканированием", усмехнулся:

— Что, секирей судьбы, удивляет, как можно так безгранично доверять другому человеку? А меня нет. — натягиваю трусы и тянусь за штанами. — Скорее пугает. Вот твоя настороженность понятна и нормальна, если можно так сказать. Ладно, присмотри тут за моей девочкой, я скоро.

Дорога до станции не заняла много времени. И хотя я понимал, что внутреннее напряжение в ожидании предстоящего акта может выдать мои намерения Тецуи, никак не мог расслабиться. Казалось бы, я делаю естественную и правильную вещь, но маленькая крошечная частичка 88ой где-то "внутри" бубнила о любви и раскалывала, подтачивала прежнюю уверенность. Зато, вспоминая доверчивость и умиротворение на лице девушки, получилось отвлечься и с определённым фатализмом принять появление Фудзиты.

Мужчина вынырнул из-за угла дома и, не здороваясь, пошёл вперед, указывая путь. Я сделал "сканирование" и почувствовал тревогу. Вроде всё в порядке: энергетика аники не изменилась; редкие прохожие, оказавшиеся в поле, переливаются той же серой мутью простых людей; на крышах никого нет — в чём дело?

Проходим магазинчик и приближаемся к летнему кафе. Столики, солнцезащитные зонты и почти у прохода парочка подростков уплетает пирожное на плоских тарелках. В какой-то момент дорога перед нами пустеет, оставляя идущего навстречу мужчину. Сначала замечаю в правой руке свободно опущенный вниз пистолет и только потом вспоминаю кто это. Като Сабуро, подручный Идзуми. Одну из его секирей "выключила" Аки, и теперь у того остался Монтаро, секирей номер восемьдесят.

Снова бегло оглядываюсь, замечаю торжествующую ухмылку Като и, обогнув Фудзиту, прыгаю к столику с обедающей парой. Боковым зрением замечаю, как рука с оружием начинает медленно подниматься, когда в сторону Сабуро полетела первая тарелка. Парень дергается, хотя предмет пролетает мимо, и это дает возможность запустить второй снаряд точнее. Получив слабый тычок тарелкой в живот, начинает гоготать и внезапно давится смехом.

Я уже рядом и бью в охреневшую морду, живот, грудь. Удары беспорядочны и несут в себе только одно: не дать этой твари упасть и выплеснуть тонны адреналина, что страхом хлынули в кровь. Я понимал, что напуган и в запале могу убить, но остановиться было уже невозможно. Тут меня, как котёнка за шкирку, откидывает в сторону и, поднявшись, вижу уже другую схватку.

Фудзита месит 80ого, приняв удар на себя. Като слабо копошится на обломках стульев, пистолет отлетел в мою сторону. Подобрав оружие, засовываю его за пояс и возвращаюсь к поединку. Монтаро похож на рукопашника, по крайней мере, оружия секирей у него нет. Тецуя подавляет противника градом ударов, кажется ещё немного и тот сдастся, — невозможно блокировать и принять такое количество урона, что наносят короткие мечи. Монтаро ведь не Акицу:

— Ну же, аники, кончай его!

Проявившаяся тревога заставляет сердце сжаться и забиться с новой силой. Порезанная в клочья одежда секирей и мертвенная белизна на лице Фудзиты, следы крови на одежде, явно собственные: заставляют сорваться с места. Стараюсь сконцентрировать вокруг Монтаро как можно больше сдвоенных духовных частиц, вымораживая воздух, ну и "касание" на всю мощь. Было такое ощущение, словно двигаешься в воде — всё, как в замедленной съёмке.

Бью по бетонному телу 80ого, и вот он медленно заваливается на бок. У меня на спине виснет визжащий хозяин поверженного секирей:

— Остановись тварь ненормальная! Ты уже забрал мою Кику, остановись, будь ты проклят!

Резким рывком сбрасываю Като и тянусь за пистолетом. Поверженный моими руками секирей, как провозглашение воли богов, даёт мне право вершить суд. Больше никому не позволю над собой издеваться. Боковым зрением замечаю появление Кахо и Оошими, как продолжение состоявшегося сюрреализма:

— Минато-сан, прекратите, пожалуйста, вы ведь его убьёте. — Орихико рукой останавливает свою девочку, посматривая в сторону 80ого.

— И что? Имею право. — целюсь в грудь Сабуро и нажимаю спусковой крючок.

Гром выстрела, руку сушит хлесткий удар, что пришёлся мечом по стволу оружия. С безразличным отчуждением слушаю стоны Като, сжимающего простреленное бедро и перевожу карающий взор оружия на Фудзиту, что как-то обмяк и аккуратно опустился на асфальт:

— Малой, жизнь не любит лишней крови. Учись жить в гармонии с жизнью и смертью.

— Минато-сан, простите, но есть вещи, которые нужно сделать сейчас. — Оошими кивнул своей подружке, и та взмахом нагинаты добила последнего секирей Като, успевшего подняться на ноги.

Короткая вспышка затухающего тама Монтаро, усилившиеся стоны раненого ублюдка и грохот далёкого боя, что буквально свалился нам на голову в виде десятка секирей. Странно, что из моих были только Аки, Казехана и, смешно сказать, Мия. Новые противники рассредоточились по периметру и в некотором смысле растерялись. Судя по всему, вся свора охотилась исключительно за седьмой.