Не бойся

Снова отпрыгнула — уже от второго, чьи глаза, пусть и кровянисто-воспалённые, но уже восстановились. Он явно ещё видел смутно, но крылья его уродливого носа дёргались — и он прыгнул по запаху. Только меня-то на этом месте уже нет. Он тоже развернулся с невероятной скоростью. Но я стояла уже рядом. Сунула в рот окровавленные пальцы... Что со мной делала их кровь!.. Но главное — я получила информацию. И плюс к ней силу!

Пока второй осознал, что я прямо перед ним, я ударила в его горло, пробила закаменевшими когтями плоть и рванула на себя позвонки. Голова шлёпнулась назад, словно плохо пришитая голова старой игрушки. Остатки кожи не выдержали веса — и косматая башка грохнулась на пол. Падающее тело ударом ноги я послала в первого. Тот, почти всё ещё слепой, решил, что на него налетел враг, и схватил тело мертвеца в железные объятия.

Я очутилась за его спиной и, подпрыгнув, ребром ладони сломала ему шейные позвонки. Он рухнул, всё ещё не оставляя мёртвого тела. К этому времени я уже горела от недостатка энергии, поэтому без раздумий ударила когтями по тёплой содрогающейся плоти и приникла к горячему источнику, утешающему мою боль.

... Когда я пришла в себя, я чувствовала странный покой и сытость.

Поэтому спокойно восприняла, когда плотные занавеси на окне распахнулись и некто чёрный в темноте — сплошной силуэт, подсвеченный лампочкой из прихожей, — спрыгнул в комнату. Я сидела между телами оборотней, вернувшихся в человеческую форму, и, тяжело дыша, время от времени продолжала наклоняться, слизывая или высасывая остатки крови. Пусть говорят, что вампир не может выпить всю кровь из человека. Оказывается, может. Если ему самому надо восстановить свои силы. И себя.

— Что ты наделала... — тихо сказал он. — Нельзя было начинать с их крови...

— Или они, или я... — не объясняя подробно, ответила я хрипло. Он поймёт и так.

— Тебе придётся опасаться и тех, и других.

Он взглянул на что-то в своей руке, пожав плечами, положил предмет на пол в комнате и ушёл тем же путём, каким пришёл.

Я встала из междутрупья и шагнула в комнату. Медицинский пакет. С кровью. Значит, не приди эти, всё могло быть и впрямь иначе. Ну и ладно. Поздно думать о том, что да как было бы. Я встала у окна. Этот мир обернулся ко мне иной стороной, но я намерена выжить в нём. Вопреки всем.

2.

Нож, с узким и тонким лезвием, свистнул в воздухе и с сухим треском врезался в деревянный щит, прислонённый к стене под подоконником. Щит я приволокла домой глубокой ночью, заприметив нужный в ограждении вокруг дома, приготовленного под снос. Совсем недавно я побоялась бы даже поднять его. Сейчас — подошла и даже не подумала, что он может быть слишком для меня тяжёл... Сидя на полу в прихожей, я метнула следующий нож. Расстояние приличное. От прихожей до самого дальнего уголка в моей квартирке.

Ножи ворованные.

Оказывается, я очень хозяйственная... Впрочем, что ещё делать, когда у тебя появляется много свободного времени? Спать теперь я не могу. То есть могу, но сны вижу настолько странные, что, даже проснувшись, не всегда понимаю, видела ли я затейливые фантасмагории, излучаемые моими засыпающими мозгами, или же это всё-таки была реальность, которая для меня становится всё фантасмагоричней.

А могу и не спать — и бродяжничать в своё удовольствие.

Работу пришлось бросить. Кто бы поверил, что пришедшая худышка — та самая грузная, сутулая тётка, известная всем как самая безгласная посудомойщица? Думаю, в кафе не стали слишком волноваться. Выждали, небось, пару дней и быстро нашли мне замену. Небось, представляли, как я приду, а мне — ухмыляясь и руками разводя: мол, нечего было пропадать надолго, тут на твоё место — народу!..

Но квартиру мне хотелось сохранить. Удобный уголок, маленький и в таком подозрительном доме, что подозрительная дамочка, любящая погулять по ночам, много взглядов не привлекает. Для соседей я придумала успокоительную сказочку по поводу преображения моей внешности: заболела, неделю провалялась дома без еды, осталась без работы. Некоторые мне сочувствовали, а старая грымза из квартиры напротив, ещё помнившая моих родителей, расщедрилась даже принести мне отварные макароны.

Оказалось, я умею воровать. Стремительные движения, которые стали моей второй привычкой, не позволяли заметить постороннему взгляду, что именно я делаю. Набор ножей — из нескольких кафе, которые я как-то посетила. Плохо лежали. Правда, много воровать я боюсь. Особенно на открытых местах. Теперь я знаю, что кто-то другой может всё-таки уследить за моим быстрым жестом.

За квартиру я скоро буду должна. О чём хозяин напомнит мне со следующей почтой. Ещё месяц — и он выкинет меня отсюда.

Есть мысль — приискать работу ближе к богатым кварталам. Есть тоже хочется. Во всех смыслах.

Я вздохнула и поднялась. Время — одиннадцатый час. Самое то — погулять и поразмышлять на свежем воздухе. Особенно если учесть, в чём я обычно гуляю: шитая-перешитая одежда, приспособленная к моей нынешней тощей фигуре, неплохо выглядела в ночи. В общем, поговорка права: в темноте все кошки серы.

Оделась попроще чтобы в глаза не бросаться: джемперок, приятно болтающийся на мне; поверх него жилетка, сооружённая из старой кофты; старые джинсики из детства, обрезанные ниже колена, поскольку в них влезть ещё могла, но длина меня не устраивала — коротко очень; завершали наряд ботинки, купленные на распродаже, так ни разу не надёванные, поскольку купила их вечером, а ноги распухали по утрам. А теперь хлюпают!.. Несмотря на сосущее чувство в желудке, я улыбнулась, чуть не засмеялась. Что ни делается...

Два ворованных ножа опустила в ботинки. Там у меня кожаные кармашки, пришитые собственноручно (кожа из найденного в мусорном контейнере сапога). Всё. Можно пойти гулять. В малюсенькой прихожей я посмотрелась в зеркало и в очередной раз покачала головой: ничего себе, это я? Вот эта тощая, до впалых щёк девица, с носиком так ничего себе, глаза, правда, небольшие, но на фоне общего голодного вида выглядят нормально. Рот у меня всегда был небольшой и слегка сжатый, но сейчас как-то в тему.

Кажется, даже симпатичная. В темноте. Или при неярком свете. Лучше — в тени.

На выходе из подъезда я тихонько поздоровалась с компанией парней, среди которых не сразу заметишь двух девушек. Кто-то ответил — кто-то хмыкнул. Меня знают, как знают и о моём несчастье с болезнью и работой. Не пристают. Впрочем...

— Эй, Джилли, подожди!

Темноволосый парень догнал меня уже на углу дома. Высокий, широкоплечий. По причине тёплого вечера одет легко: модная, под боксёрскую форму футболка и широкие штаны, низ которых заткнут в высокие ботинки — не знаю, как они называются. Татуировок много по плечам и на груди. Но симпатичный. Широкоскулый, с правильными чертами лица, а улыбка у него — мечта всех девчонок. Хотя я, не привыкшая общаться с сильным полом, тут же сжалась. Что он сразу и заметил.

— Ты не бойся, Джилли, — снисходительно сказал он. — Я, наоборот, хотел тебя предупредить, что ты слишком легкомысленно бродишь по ночам, а у нас обстановка в районе, сама понимаешь... Хочешь — научу драться? Наши девчонки все умеют. Приходи завтра в подвал с того краю дома. У нас там клуб.

— Мне, наверное, уже поздно учиться, — робко сказала я.

— Да мы знаем, что ты не очень молодая, — улыбнулся он. — Но у нас и тётки занимаются. Немного, правда. Только приёмы самообороны учат. Кстати, ты неплохо выглядишь, теперь, когда отощала. Совсем девчонка. Смотри, приставать будут. На. На всякий случай.

И он протянул мне какую-то странную палку. Не слишком твёрдую, в полметра.

— А что это?

— Дубинка, полицейская. Обратно будешь идти — отдашь. Мы ещё долго будем сидеть здесь.

— Спасибо.

— Ага. Ори, если что и будешь недалеко, — прибежим.

Он самодовольно кивнул, вроде: "Ты своя, а своих мы в обиду не дадим!" и пошёл назад, покачиваясь на ходу. Ишь, боди как-то там занимается, наверное.

А я вздохнула и осмотрела дубинку. Ну и как мне теперь с нею? Ни спрятать, ни замаскировать. Что, держать на виду — типа, мне цветочек подарили? И чего с сумкой не вышла? В пакет положить, который каждый раз теперь с собой беру, — странно будет выглядеть. Но больше ничего не придумывалось, и я сунула дубинку в пакет, предварительно слегка сузив его. Вроде ничего теперь смотрится. А главное — в руках. Как-то и в самом деле спокойней.

Направилась я к переулку, который меня всегда поражал: вот вышла из своего замурзанного района — и сразу окунулась в мир света и праздника, красивых машин и дам, которых под ручку ведут в рестораны. Как умудрялись сосуществовать эти два странных мира на границе одного переулка — всегда удивляло и даже забавляло. Долго я там обычно не гуляла. Просто выглядывала понаблюдать и минут через десять возвращалась в свой мир пустых дорог, подозрительных личностей, чьё число я увеличивала...

Не доходя до того переулка, я обнаружила, что шнурки на одном ботинке развязались. Пришлось опереться на цоколь дома, вдоль которого шла. Пальцы затянули узел... И я чуть не свалилась, сильно вздрогнув. Девичий вскрик был пронзительным и оборвался так внезапно, что в даже первые секунды, когда мысли пришли в норму, я сообразила неладное. Настолько неладное, что внутри меня всё поджалось, но не от испуга, как раньше.

Уже на бешеном бегу, подхваченная шквалом мыслей, нет — даже скорее инстинктов, я голодно сглотнула. Я ела всё, что хотела и сколько хотела. Но... Мне не хватало крови оборотней — вкуснейшего, восхитительнейшего десерта. У меня даже рот пересох — не заметила, как облизала. Если они там... Если они там напали на кого-то и ничего не замечают... Сла-адкое... Рот наполнился слюной. Рычание... Хо-очу-у...

Выскочив за угол дома, вдоль которого мчалась, я одним взглядом оценила картинку, нарисовавшуюся у дома напротив. Поскольку всё происходило близко к торцу, разглядела всё в подробностях: богатую машину чуть не в гармошку прижали к стене малолитражкой, а перед нею лихорадочно возились несколько человек — в основном тёмные фигуры, за которыми время от времени мелькало светлое пятно... И всё это под грохот, доносящийся из легковой машины.

Ситуация ясна до предела: кого-то заперли в его машине, а кого-то зажали — судя по вырывающимся вскрикам и жалобному писку...

Освобождать того, в машине, смысла нет. Не снижая скорости, я развернулась в сторону компании. Не оборотни. Они, насколько я уже знала, не развлекаются с человеческими самками. Сама не заметила, как в руке оказалась дубинка. Но, подбегая к насильникам, всё-таки успела понять, что мне нельзя пользоваться ею. При моей нынешней силище — просто убью одним ударом. Но я не убийца.

Кинула на бегу пакет с дубинкой, схватила первого, поближе ко мне, за шиворот и рванула, отбрасывая подальше. Даже не посмотрела, как летит и куда падает. Левой рукой не очень удобно вцепилась в курточную спину второго, ударила подошвой ботинка под колени и, обмякшего, тоже бросила в сторону. Третий, последний, обернулся и получил под дых. Его отшвырнуть было ещё проще: он с криком согнулся от боли, и я, нисколько не жалея его рёбер, пинком послала его подальше.

Светловолосая девочка, лет семнадцати, прижавшаяся к стене, оказалась прекрасна, как ангел, несмотря на размазанную слезами по лицу косметику и зарёванные, вспухшие рот и нос. Плачущий ангел. Задранное платье, лохмотья которого она тщетно пыталась прижать к себе, явно исполосовали ножами. Зачем?.. Пугали? Нравится, когда жертва перепугана до чёртиков? Садисты... Девочка с секунду смотрела на меня, заикаясь от плача, а потом, видимо почуяв во мне защиту, бросилась ко мне на шею. Я обняла её, собираясь шептать что-то успокаивающее, сама чуть не плача от жалости...

Грохот за спиной заставил обернуться и ахнуть.

Малолитражку отбросило от легковушки, после чего она кувырком, с лязгом покатилась на дорогу... Из машины вылетел высокий парень в светлом плаще и... Ой, мамочки... С двумя пистолетами.

Я развернулась боком, инстинктивно защищая девицу, повисшую на мне, рыдая.

Парень шёл к нам. Ещё один ангел. Мщения. Видимо, пробиваясь из зажатой машины, он не увидел происходящего и думает, что я одна из этих.

Всхлип под ухом. Ладони скользнули с моей шеи. Замком сцепились вокруг моего пояса. Прерывистый шёпот в ухо:

— Ой, убьёт...

Убьёт? Разве он не защищать её идёт? Недоумевая, что же происходит на самом деле, я быстро оглядела улицу, прикидывая, куда бежать, схватив проблемную девицу в охапку. В переулок. Он ближе.

Выстрела я всё-таки не ожидала. Небрежно вытянув руку с пистолетом в сторону, парень заставил замереть на дороге того, которому я врезала под дых. Поднялась левая рука — застыл на земле второй, который получил от меня под колени. Снова поднялась правая рука. К ней присоединилась левая.

— Не надо! — закричала я — почти завизжала, когда поняла, что он совершенно не сомневается убить и третьего. Да, это насильники и гады, но... Но нельзя так, нельзя!

Жаль, что дубинка валяется слишком далеко. С удовольствием швырнула бы в этого жуткого типа. По рукам, которые слишком легко справляются с оружием. Переломать бы ему... Несмотря на перепуганного ангела, некто свирепый стал подниматься внутри меня, готовый, если надо, броситься на придурка, возомнившего о себе Бог знает что.

Парень остановился, взглянул, наконец, в нашу сторону. Внимательно. Медленно опустил руки и пошёл к нам, будто совсем забыл про ползущего по дороге. Правда, и к нам он шёл, точно хотел перестрелять всех, кто заставил его понервничать. Длинные, до плеч, светлые волосы мотались на ночном ветру — и за одну эту красивость я его возненавидела изо всех сил. Хотя именно волосы стали подсказкой, что ничего плохого спасённой девочке он не сделает. Наверняка брат. Выволочку устроит — и тем закончится. Наверное, именно это светловолосая девочка имела в виду, когда боялась: "Ой, убьёт..."

Как я недавно, так и парень вытащил из-за меня девочку за шкирку. Та покорно расцепила руки с моего пояса и повисла в его руке, как нашкодивший котёнок. Большие глаза испуганно хлопали длиннющими ресницами, а очаровательный ротик кривился, готовый вот-вот исторгнуть жалобы.

— Стоять на ногах сама можешь? — спокойно спросил парень и опустил её на землю — на асфальт то есть.

Девочка дождалась, пока он спрячет пистолеты и вынет мобильник, и мелким шажком снова приблизилась ко мне. Тонкие пальцы сжали мою ладонь. Он немигающе смотрел именно на наши руки, когда монотонно велел по телефону вызвать эвакуатор и приехать за ним и его сестрой (ага, правильно я догадалась) в здешний бар...

— Есть здесь какой-нибудь бар с туалетной комнатой? — недовольно спросил он меня, не отводя телефонной трубки от уха.

— Есть. "Хромой онагр".

— Слышал? Вот туда машину и подгонишь.

— Я никуда не пойду в таком виде! — жалобно сказала девочка, разводя руками чтобы он хорошенько рассмотрел, в каком плачевном состоянии она находится.

Парень оглядел её.

— Сойдёт. Я сейчас вытащу из машины твою сумочку и шаль. Она достаточно длинная и широкая, чтобы прикрыть последствия твоих капризов.