Глава 7. Мятеж

— Я вам все обстоятельно расскажу.

В трактир зашли деревенские старшины, но в разговор не вмешивались, встав в стороне.

— Она уехала, через день, как вы оставили ее.

Дознавателя словно заморозило.

— Пожалуйста успокойтесь, — шепнул ему Тан Хань, стоявший за его плечом.

— Что я мог поделать? — развел трактирщик руками, качая головой. — Я передал ей слова, что вы велели, но она и слышать ничего не хотела. Упрямо твердила, что ей надо вернуться в Хубэй.

— Она хотела возвращаться через болота, мы едва остановили ее, — обиженно заявил вдруг старейшина деревни. — Она уверяла, что ей очень надо туда.

Сохраняя маску невозмутимости, дознаватель пошатнулся, но Тан Хань незаметно поддержал его своим плечом.

— Мы едва уговорили ее не идти через топи, а дождаться торгового обоза. А когда он прибыл, снарядили в дорогу и проводили, — горячо поддержал старейшину трактирщик.

— Что за торговцы? — спросил Тан Хэн.

— Торговцами солью и вином, что следовали в Хубэй.

— Так она в Хубэе? — проговорил Шу Мо.

— Так и есть, — подтвердил трактирщик.

— Она ничего не передавала для меня? — невозмутимо спросил Дознаватель.

— Нет, ничего.

У Шу Мо упало сердце. Значит ее обида столь глубока, что она не захотела написать ему ни строчки.

Дознаватель молча, направился к двери.

— А вы возьмите ваше серебро, господин, — сказал ему в догонку трактирщик.

— Оставь себе, — не оборачиваясь бросил Дознаватель.

Они остервенело гнали до уже знакомой почтовой станции. И если Тан Хэн надеялся, что сумасшедшая скачка немного успокоила господина, то ошибся.

Ворвавшись в небольшой обеденный зал почтовой станции, Дознаватель с размаху саданул кулаком по столу, опрокинув деревянный стакан с палочками для еды.

Тан Хэн даже не вздрогнул, лишь отстраненно посмотрел на господина, который прежде никогда не позволял себе так откровенно выходить из себя.

— Да как она посмела, ослушаться моего приказа?! Предпочла защиту своего дружка жужаня, отвергнув мою?! — бушевал Шу Мо.

— Господин, почему вы решили, что она у жужаней? — удивился Тан Хэн. — Деревенские утверждали, что она рвалась в Хубэй.

— К своему дружку жужаню она рвалась, — зашипел дознаватель, — иначе в ее пустую голову не пришла бы дурная мысль, идти к нему через болото.

— Выпейте воды, — подал ему чашу с водой, которую догадался налить из стоящего на столе кувшина Тан Хэн. — Я отправлюсь к жужаням и отыщу девчонку для вас.

Одним махом осушив стакан воды, дознаватель кивнул, переводя дыхание.

— Я еду в Лоян, там ждут подробного доклада о подавлении мятежа. После выпрошу назначение в Хубэй, что будет не трудно. Ты же начнешь поиски Жу Лань. Сейчас мы знаем лишь то, что она жива — это главное. Даже если Тэлэ не суждено было выжить, помощник коронера все равно появиться у жужаней из-за него.

— Видел я этого здоровяка жужаня, — кивнул Тан Хэн. — Знатно он наводил страх на киданей, когда отбивали Заставу... э-э... отправляюсь прямо сейчас, — перехватив меч, вышел он из обеденного зала почтовой станции под замораживающим взглядом дознавателя.

На пятый день восьмого месяца дознаватель въехал в Лоян вместе с отрядом Тигров капитана Ху и обозом пленников, который догнал по пути в столицу.

Не откладывая дела в долгий ящик, прямиком отправился в управу Тайной канцелярии, располагавшейся у дворцовых ворот. Господин Цун выслушав его доклад, тот час отправился во дворец к императору, прихватив дознавателя с собой.

Император принял их сразу, но аудиенция длилась довольно долго.

После его доклада о подавления мятежа Нина, дознаватель был поощрен и назначен расследовать это дело до полной его определенности. Дознаватель высказал свои подозрения, что мятеж Нина одна из нитей заговора, зачинщик которого до сих пор остается в тени.

Оставались вопросы так и не получившие ответа.

Он возвращался на заставу вновь назначенным судьей управы Хубэя.

А дома Шу Мо ждал торжественный прием по случаю его повышения по службе и особом отличии императорским величеством. Дознаватель лишь головой качал: если бы его шпионы доставляли информацию так же быстро, как разносились по Лояну дворуцовые новости.

Семья встречала вурнувшегося молодого господина как героя. Для всех близких и знакомых семейств был устроен грандиозный пир, в разгар которого и подоспел императорский указ о новом повышении, зачитаном дворцовым евнухом.

Семья гордо приняла сей указ, на глазах присутствующих родовитых семей, что пришли со своими дочерьми. Шу Мо и раньше, будучи простым офицером Теневой палаты, слыл завидным женихом и потому родители придирчиво выбирали ему невесту. Только в отличие от других родителей они в этом вопросе зависели от согласия своего отпрыска, которому все не досуг было подумать о собственном браке.

Теперь Дознаватель с вежливой улыбкой выслушивал поздравления представленных ему дочерей знатных семей. Все барышни блистали талантами и красотой, услаждая глаза и слух пением и грациозными танцами на которые дознаватель смотрел несколько отрешенно, то и дело заставляя себя проявлять интерес.

— Сын, прошу не будь таким чопорным, своим видом ты пугаешь девушек. Улыбайся, а не смотри так строго, — тихо попросила его матушка.

Он намеривался терпеливо снести пиршество до самого конца, что бы не расстраивать родителей, но смотря на девушек, слушая их пение и игру на цитре, ему стало тоскливо. Подозвав слугу, велел передать отцу, чтобы уделил старшему сыну, немного своего времени.

Вошедший через несколько минут в его кабинет отец выглядел встревоженным.

Он уже был готов к тому, что старший сын объявит об очередной долгой и опасной поездке, по императораторскому поручению.

Господин Шу набрался мужества, чтобы достойно принять то, что объявит ему сейчас его сын — гордость и опора семьи. Но разговор пошел о главном, о том, что больше всего занимало сейчас ум господина Шу и его супруги.

— Прошу вас, не устраивайте мне больше смотрин, — тихо попросил его сын.

— Ты старший в семье и до сих пор не женат, когда твои младшие братья имеют уже не только жен, но и наложниц. И хотя ты живешь своим умом, мы с твоей матушкой все равно будем беспокоиться о тебе, — не удержался от привычного упрека господин Шу. — Тебе уже давно пора задуматься о собственной семье.

— Отец, — почтительно поклонился дознаватель. — Мне ведомо как вы с матушкой печетесь о моей хорошей судьбе, но не устраивайте мой брак. Сейчас я могу думать лишь о том, как семья Шу должна прославить своих предков.

— Что? — нахмурился господин Шу. — Ты опять уезжаешь? Когда?

— Поутру.

— И надолго? — участливо подался к сыну господина Шу.

— Как закончу дела в Хубэе, куда назначен судьей, объявлю свое решение о браке, — ответил сразу на два насущных вопроса сын.

Но тут в кабинет ввалились братья, соскучившиеся по своему старшему. За ними сунулись кузены, желающие, чтобы он своим авторитетом поспособствовал им в их нуждах. Шу Мо всегда интересовали дела семьи.

Когда вся эта галдящая наперебой орава любящих братьев была выдворена из кабинета, стараниями старшего Шу, в кабинет царственно вплыла матушка.

— Вот вы где! Господин и ты, Шу Мо, было так невоспитано и грубо оставлять гостей...

— Дорогая, — остановил ее упреки господин Шу. — Наш сын, кажется, решил жениться...

Дознаватель лишь головой покачал, отец услышал то, что хотел. Царственная надменность тут же оставило матушку.

— О, Небо! Неужели мы дождались, что старший сам желает брака?! — всплеснула она руками. — Предки услышали мои молитвы...

— Я не говорил этого, — попытался отвертеться их старший сын, припертый родительскими восторгами к стенке. — Я просто...

— Дорогой?! — повернулась к супругу матушка, требуя объяснений.

— Он мне лишь объявил, что должен уехать, — зашептал г-н Шу жене, взяв ее за руку. — А уж после возвращения, готов жениться.

— Предки, да лишь бы женился...

Продолжение следует...