Когда я проснулась, мы уже заходили на посадку над пригородами. Было забавно наблюдать, как городские огни преломляются в летательном экране дракона. Она вытянула ноги, убрав стреловидность, и отогнула задние ноги вниз, чтобы увеличить подъемную силу на малой скорости.

Ночная посадка с запада в Порт Гтзн — один из самых сложных заходов в коммерческой авиации. Горы приближаются здесь к самому берегу и даже уходят в море, образуя мысы и множество островов у побережья. Ну, прямо возле порта это не совсем горы, скорее, поросшие лесом сопки, но лететь между ними, да еще в темноте...

Верховой дракон, если только ее не околдовали, вряд ли врежется в сопку, даже в темноте. Но инстинкты аэробусных драконов не всегда помогают справиться с инерцией и аэродинамикой неестественно гигантского тела. Поэтому приходится полагаться на мастерство погонщика и курсо-глиссадную систему.

Мы прошли чуть в стороне от отмеченной приводным маяком вершины мне показалось, что я вижу отсветы посадочных фар на склоне перед нами сделали крутой поворот и вошли в коридор глиссады. Мы снижались круче склона, и вскоре уже летели ниже жилых высоток на склонах соседних сопок. Большинство окон в квартирах были темны, но сигнальные огни на крышах и уличные фонари горели всю ночь. От застройки была свободна только узкая полоса земли прямо под глиссадой.

Впереди были видны посадочные маяки аэропорта, залитый светом пассажирский перрон и светящаяся вывеска над фронтоном аэровокзала. Я быстро нашла цветные огни PAPI. Судя по ним, сразу после поворота мы шли чуть выше глиссады, но потом держали высоту точно.

Дракон задрала морду вверх, чтобы погасить остатки горизонтальной скорости. Автопилот был выключен еще перед первым поворотом, но она неплохо умела удерживать ориентацию и скорость. Наверное, только она сама и мы с погонщицей точно почувствовали момент, когда крылья перестали ее держать. Экран она не убирала до самого касания, чтобы легче было уйти на второй круг.

Стоявшая на земле служащая с сигнальными факелами держала их вертикально в вытянутых руках: мы были точно над посадочными опорами, и наша траектория не нуждалась в коррекции. Гондола мягко прикоснулась к соломенным матам. Дракон убрала экран и расслабленно опустила ноги на землю. Погонщик выключила наблюдательные амулеты, и в динамиках послышалось бормотание проводников про то, чтобы мы оставались на своих местах до разгерметизации салона и подачи трапа, и прочее спасибо что выбрали нашу авиакомпанию.

Я летела налегке. Из вещей при мне были только телепат, кремневый нож, зубная щетка, расческа, палочки для еды, чековая книжка, загранпаспорт и пропуск. Все это помещалось в двух нагрудных сумках, поэтому мне не нужно было ждать багаж. Да и таможенные формальности я прошла быстро.

Брать экипаж в аэропорту — финансовое самоубийство, но мне обещали оплатить расходы. Я наняла запряженную тройкой пролетку, потому что мое внимание привлекли драконы: они были трехцветные, белые с черными и рыжими пятнами, даже размещенными похоже — наверное, сестры. Я даже не стала торговаться, только уточнила у возницы, берет ли она чеки.

Упряжные драконы никогда не поднимаются до высот, где не могут дышать самостоятельно, поэтому и требования к безопасности аэробусных гондол на повозки не распространяются. Открытый экипаж, в полете прикрываемый экраном для улучшения аэродинамики и защиты пассажиров от набегающего потока — совершенно обычное дело.

Я умостилась в скрипучем кресле из гнутых лиан и махнула рукой вознице. Она зажгла фары и габариты, дернула вожжи, и драконы стали подниматься, натягивая постромки. Коренная тянула чуть вперед, а пристяжные — чуть назад и в стороны. Повозка мягко оторвалась от земли. Мы поднялись вертикально метров на пятьдесят, выше купола аэровокзала. Только потом драконы поставили экраны и начали горизонтальное ускорение. Возница поставила экран и расправила крылья на тростниковом каркасе, затянутые рыбьей кожей.

Даже за час до рассвета трафик на магистрали был довольно приличным. Впрочем, мы были возле аэропорта, только что прибыли три аэробуса, и скоро уже должны были вылетать утренние рейсы.

Мы полетели на восток, в сторону моря. Ближе к берегу мы сошли с магистрали, вышли в неконтролируемое небо и уже над морем развернулись к югу. Извозчик не включала автопилот, но мне нравились плавные колебания повозки в такт дыханию драконов. Огни аэропорта, а потом и города, быстро остались позади. Впрочем, зарево от городских огней даже сейчас, в ясную погоду, было видно на горизонте за много десятков километров. Мы летели в виду берега. Можно было разглядеть бакены, огни рыбацких причалов, деревень и курортных поселков, а приглядевшись даже люминесценцию прибоя.

Мы летели чуть больше получаса. Посторонним экипажам полеты над территорией Центра запрещены. Возница спросила, есть ли у меня ключ от маяков посадочной площадки. Я помахала пропуском, маяки и огни включились. Возница зашла со стороны суши, против ветра, и высадила меня на парковке перед КПП.

Дежурной на КПП не было. Нарушение, но не очень серьезное. Охранные системы у нас продвинутые. Я приложила пропуск к сканеру, и вычислитель сам открыл турникет.

Я пошла в свои апартаменты. Старт был назначен вскоре после полудня, подготовительные операции должны были начаться за три часа, и мое присутствие требовалось не все время, так что я могла отдохнуть и перекусить.

Столовая у нас странноватая. По-моему, повара у них сдают сертификационный тест, как из любого мяса любым известным дркнз способом приготовить противоарбалетный доспех. Зато морепродукты они покупают в соседних деревнях, поэтому они всегда свежайшие, и испортить их практически невозможно.

У меня было почти четыре часа, которые я могла потратить на сон. Главное было не забыть отдать секретарю копии чеков за билет и извозчика.

И тут я вспомнила, что между этими копиями подшита копия чека сестре на самолет. Это бы мне, разумеется, не оплатили. Она раньше всегда отдавала долги, но никогда не была должна такую сумму.

Глава 1. Перехват

— Это ЦУП, минутная готовность. Финальная проверка.

— Это капитан !тзт. Автопилот готов. Вычислитель готов. Локаторы готовы. TCAS готов. GPS активен, откалиброван. Контакт с целью отсутствует, наведение по телеметрии. Цель видите?

— Видим.

— Индикаторы желтые. Коммуникатор готов. Телеметрия идет. Кабина герметична. Жизнеобеспечение активно, желтое. Таймер окна запуска активен. Аккумуляторы 100%. Готова к переходу в автоном.

— Автоном.

Я отключила заправочный силовой шнур. Корабль ощутимо вздрогнул.

— Автоном, аккумуляторы желтые. Экипаж...

Экипаж молчал. Ну да, чего еще ожидать от гражданских.

— Доктор Рнкз, жду доклада.

-О чем доклада???

Я досчитала до двенадцати и подумала:

— Экипаж готов.

— Двенадцать мгновений до окна перехвата. Одиннадцать. Десять. Девять. Восемь. Семь.

Я набрала воздуха в брюшко и подключилась к аккумуляторам. Мне нужно было много энергии. Начальный набор высоты выгоднее всего проводить на максимальной тяге. Да, атмосфера у поверхности плотнее всего, но скорость еще мала, поэтому сопротивление терпимо. Я оторвала корабль от стартового стола и встряхнула его.

— Калибровка акселерометров успешна.

— Отрыв подтверждаю, — подумал ЦУП и продолжил отсчет:

— Три. Два. Один.

— Экипаж, взлетаю!

Я вцепилась в поручни и начала ускорение.

Навигационный локатор показывал метку поднимающейся из-за горизонта цели. Перехват был неудобный. Инопланетяне вышли на экваториальную орбиту, да еще и ретроградную, и не было никакой возможности объяснить им, где находится наша стартовая площадка. Впрочем, даже после этого они могли бы сказать, что надо строить космодром на экваторе, а если там нету подходящего места, так это ваши проблемы. Слава Вечному Небу, орбиту они выбрали круговую, что сильно упрощало расчет перехвата. Но дельта-вэ... Впрочем, они бы потратили сравнимое дельта-вэ, чтобы изменить свою плоскость орбиты.

Я приблизилась к скорости звука и прекратила разгон, уравняв тягу с весом корабля и сопротивлением воздуха. Я еще была в плотных слоях атмосферы, лишнее сопротивление, а тем более нагрев мне были совершенно ни к чему.

— Двенадцать мгновений, полет нормальный. Скорость двести восемьдесят метров в секунду. Подъем вертикально до пятидесяти километров, затем перехват брахистохроной.

— На тринадцати километрах западный джет до тридцати метров в секунду, будьте осторожны.

Сводку погоды я смотрела, да и сама в небо поглядывала, но предупреждение было нелишним.

— Западный джет тридцать метров принято.

Корабль прошел через слой мелких кучевых облаков. Салатово-зеленое тропосферное небо постепенно стало приобретать стратосферный оливковый оттенок. Были хорошо видны перистые облака, отмечающие джет. Я глянула левым боковым глазом на индикаторы системы жизнеобеспечения. Корпус и экран держали давление, состав атмосферы нормальный. Потом я посмотрела на гражданских.

Доктор Рнкз лежала в гамаке с совершенно отсутствующим видом, сложив руки на груди, скрестив задние ноги и медленно покачивая одной из них, как будто в такт неслышимой мелодии. Советник Чкнх, напротив, прижала к груди все конечности и подтянула брюшко, сжавшись в комок, как двухнедельный ребенок в сумке. Сквозь сетку гамака торчала вставшая дыбом шерсть. Ох, нахлебаюсь я с ними. Надо было второго пилота просить...

— Леди, мы приближаемся к тропопаузе. Может тряхнуть, приготовьтесь.

В самой струе скорость ветра обещали умеренную для стратосферы, но на границах потока неизбежна турбулентность. У корабля крыльев не было, но на субзвуковой скорости даже небольшие внешние возмущения создают заметные аэродинамические силы. Нас, действительно, тряхнуло. Слабее, чем я боялась, но, судя по реакции паксов, сильнее, чем они были готовы.

В стратосфере я увеличила тягу, чтобы пробить звуковой барьер, а потом начала медленно разгоняться, с расчетом, чтобы выйти на три маха к высоте 25 километров. Воздух уже был достаточно разреженным, сопротивление почти не чувствовалось. Меня всегда удивляло, что воздух в ударной волне на двух-трех махах нагрет до сотен градусов. Камни или керамика при такой температуре ярко светятся инфракрасным или даже красноватым цветом, но воздух начинает светиться лишь на гораздо более высоких скоростях.

Потом я заметила, что кокпит подсвечен красным светом, становившимся все ярче и ярче. И этот свет был каким-то странным. Он был рассеянным, но очень неравномерно рассеянным, словно вся кабина заполнилась крошечными светящимися точками. И эти точки двигались по каким-то непостижимым законам, непохожим на клубы дыма, тумана или пыли. Я попыталась приподнять голову, и эти точки начали двигаться вместе с ней. У меня началось головокружение, и я нешуточно испугалась. Потеря ориентации при пилотировании едва ли не худшее, что может случиться.

— ЦУП, это !тзт. Я вижу что-то странное.

— Есть доклады, что пришельцы больше не рисуют свои картинки, а навели свой фонарь на тебя.

— Это не просто фонарь, — подумала я. — У него какой-то свет... Я не знаю, как даже описать. Он какой-то зернистый. У меня от него головокружение.

— Будем надеяться, что они просто подтверждают, что увидели тебя. Их фонарь — это пока единственное средство коммуникации. Про зернистый свет были доклады, но никто не мог внятно объяснить, что означает эта зернистость.

— Я тоже не могу, это видеть надо. Я бы хотела, чтобы они это подтверждали другим способом.

— Надеемся, доктор Рнкз им это объяснит при встрече.

Я посмотрела боковым глазом на доктора. Она по-прежнему покачивала ногой, пытаясь сделать вид, что происходящее ее не впечатляет.

Мы приближались к мезосфере. Небо было уже совсем черным. Если бы не инопланетная подсветка, можно было бы разглядеть звезды. Пора было начинать собственно перехват. Вычислитель предложил траекторию, похожую на выбранную при первоначальном планировании, с ускорением 6 же. Почти четверть траектории мне нужно было тормозиться, чтобы погасить относительное наклонение. Я, как привыкла, развернула корабль носом вдоль планируемого вектора ускорения и дала тягу. Луч инопланетного фонаря теперь светил мне в борт, поэтому не так раздражал.

Вычислитель выдавал направление рекомендуемого вектора ускорения. Он же рисовал метку цели, рассчитываемую по передаваемой из ЦУП телеметрии. Мой собственный локатор на таком расстоянии должен был бы увидеть цель с активным ответчиком, но корабль пришельцев не отвечал ни на какие наши запросы.

Запланированная траектория была не совсем перехватом. Я разгонялась по направлению почти на точку пересечения плоскостей орбит, чуть назад от нее. При этом я выходила на орбиту того же радиуса, что у цели, но в другой плоскости. А потом я давала тягу нормально, выравнивая плоскости и гася относительную скорость. Не самый оптимальный ни по времени, ни по по дельта-вэ вариант, но проще рассчитать. И, что в данном случае, возможно, было важнее, я никогда не шла курсом на столкновение с целью. Разве что в самом конце сближения, когда относительная скорость будет совсем мала и мои намерения будут очевидны.

Нос корабля опускался вместе с вектором ускорения, и я увидела сначала горизонт с узкой полоской атмосферы, а потом и поверхность: плавно извивающийся джет, окруженный веерами перистых облаков, инверсионные следы аэробусов, ослепительно-белые ледники Небесных Гор, красновато-коричневые гольцы предгорий, оранжево-желтые альпийские луга, лимонные стланиковые пустоши и зеленоватые леса на меньших высотах. Я любила это зрелище, но сейчас мне было не до наблюдения за ландшафтом.

Обычно даже в учебные миссии по перехвату на орбите отправляли двоих, одного в качестве пилота, второго бортовым магом. Очень тяжело одновременно вести корабль и следить за параметрами всех вспомогательных систем.

Но сейчас к старту смогли подготовить только трехместный корабль. Лингвист в первой миссии по контакту был безусловно необходим, а отправлять одних только специалистов без политического руководства начальство не рискнуло. Я еще раз посмотрела боковым глазом на советника. Ох, она нами наруководит...

На двух тысячах километров расстояния мой локатор наконец-то захватил цель. Данные ЦУП почти не отличались от моих, но со своими глазами было спокойнее. Пришельцы висели на той же орбите. Мне приказали, если они начнут маневрировать, выходить в расчетную зону сближения и не пытаться преследовать.

Необходимо было начинать торможение. Я развернулась кормой к цели и снова дала тягу. Потом я попыталась выдвинуть зеркала заднего вида, но это оказалось плохой идеей: меня ослепил луч зернистого фонаря. Я успела зажмуриться, но потом мне пришла в голову идея. Угол регулировки зеркал был довольно большим, так что я могла попробовать направить отражение луча на источник. Похоже, мне это удалось, потому что отсветы на рамках зеркал исчезли. Я рискнула поставить зеркала в обычное положение, и мне показалось, что я увидела белую точку в том месте, где должна была быть цель. Теперь меня никто не слепил.