6. Пикантный кофе с имбирём

Я не выдержала и рассмеялась, щурясь на необычайно яркое по зимнему времени солнце. Заговоры, тайные организации, покушения и убийства сейчас казались чуть ли не выдумкой.

Опасное заблуждение, если задуматься...

— Понимаю. Вы могли бы и не объяснять ничего — в таких делах чем меньше знаешь, тем меньше и опасность, — произнесла я, едва удерживаясь от улыбки. — Хотя, не спорю, Эллис в платье — это серьезный аргумент.

— Вижу, чувство юмора вы унаследовали от леди Милдред, — сдержанно ответил маркиз, но я видела, что на самом деле ему тоже смешно. — Мне больше нравились шутки Идена, но характер не выбирают... Впрочем, неважно. Виржиния, я хотел попросить вас кое о чем как человек, которому вы очень и очень дороги, — голос дяди Рэйвена изменился, и я подобралась, мгновенно изгоняя неуместную веселость. — Пожалуйста, уходите сразу после полуночи — как только приличия позволят. И старайтесь не пить ничего на балу. Я не знаю, как будут действовать злоумышленники — взрывчатка, яд... Возможно всё. Но не прощу себе, если с вами что-нибудь случится.

— Приму совет к сведению, — склонила я голову. — С вином и прочими горячительными напитками мне действительно стоит быть осторожнее, и не только из-за отравителей. А что касается времени, когда я уйду домой... Посмотрим по обстоятельствам.

— В таком случае держитесь подальше от марсовийских дипломатов. А еще лучше — вообще сторонитесь компаний. Бомбы чаще всего оставляют там, где взрыв поразит наибольшее число людей, — быстро сориентировался маркиз.

— Хорошо, дядя Рэйвен, — совет показался мне разумным. — Что-то еще?

— Да, — маркиз выдержал недолгую паузу, будто колеблясь — говорить дальше или нет. — Виржиния, я приставлю к вам своего человека. Она не станет вмешиваться без крайней на то необходимости, но если все же обратится к вам — слушайтесь ее беспрекословно. Возможно, от этого будет зависеть ваша жизнь.

Мгновение во мне боролись два чувства — заочная неприязнь к навязанному "соглядатаю" и врожденная осторожность.

— Разумная мера, — сказала я наконец. — Значит, "она". Женщина. Я ее знаю?

— О, да, — странным голосом произнес дядя Рэйвен. — Это моя экономка. Она... куда более интересный человек, чем кажется на первый взгляд, — добавил он.

И я отчего-то сразу расхотела уточнять, почему дядя считает, что какая-то служанка может спасти мне жизнь.

Мы беседовали еще некоторое время, но вскоре маркиз попрощался, сославшись на неотложные дела, и ушел, даже кофе оставив недопитым. Я же долго сидела за столиком, размышляя над сказанным, и механически грела руки о чашку. Опомнилась только тогда, когда ненароком пригубила остывший дядин кофе.

Сладкий.

"Надо будет потом поговорить с Георгом, — растерянно подумала я, отставив чашку. — Рэйвен же просил — без сахара".

Звякнул колокольчик над дверью — раз, другой... В кофейню начали подтягиваться завсегдатаи.

День вернулся в обычную колею.

...Леди Милдред необычайно взволнована. Она говорит экзальтированно и живо — насколько это возможно для мертвой.

— Балы — это чудесно, Гинни. А бал-маскарад... Просто чудесно!

Оглядываюсь. Комната смутно знакома — точнее, не комната, а небольшой зал. Хмурюсь, пытаясь сообразить: это ведь наш замок? Тот самый, сгоревший? Стены, отделанные деревянными панелями цвета темного янтаря, узкие высокие окна, старинная люстра со свечами высоко под потолком... Взгляд наталкивается на огромный холст с батальной сценой, и я внезапно вспоминаю: второй этаж, приемная для "угодных гостей невысокого звания", та, что за библиотекой.

Только зеркала, перед которым приплясывает с платьем леди Милдред, здесь никогда не было.

— Танцы — всю ночь напролет! Фейерверк в саду! Оркестр! Все разодеты, будто королевы и короли, и это редкий случай, когда никто не попрекнет тебя немодно пышными юбками или неуместной по летней жаре меховой накидкой. Чопорные леди и строгие лорды чувствуют себя свободней. Флирт, невыполнимые обещания, шутливая пикировка... Мы с Фредериком познакомились именно так. Точнее, нас познакомил бокал вина, опрокинутый на мое платье. Белое платье, Гинни, ах, как у невесты!

Я по-детски хихикаю, прикрывая рот ладонью. Редко можно увидеть бабушку такой.

— Мне было семнадцать, Гинни, — она прикладывает к себе ослепительно белое платье и замирает. В зеркале должно появиться отражение, но я не вижу ничего — лишь некое смутное мельтешение, как рябь на грязной воде. Бабушка вздыхает и проводит по платью рукою; складки ткани смещаются, открывая взгляду темно-красное пятно на лифе. — Мой первый бал, великолепие дворца, все такое новое и блестящее, я в своем платье — как богиня света... и какой-то кривоногий нахал со своим вином! — бабушка усмехается. — Впрочем, как выяснилось при ближайшем рассмотрении, ноги у Фредерика были исключительно прекрасные. И танцевал он так, что захватывало дух.

Рябь на зеркальной поверхности меняется, и теперь мне кажется, что там, за гранью, кружатся по бальному залу в замысловатом танце изящные пары. То ли люди, то ли тени, то ли фигурки в исполинской музыкальной шкатулке.

— Он опрокинул на меня бокал — и не подумал извиниться, я поколотила его веером и обругала так, как наш кучер обычно ругал садовника. Слово за слово... Другие люди останавливались, чтоб посмотреть на нас. Потом подоспела и тетушка Джоанна — хорошая была женщина, жаль, умерла еще молодой, — углядела это безобразие и быстро поняла, как найти на нас управу. Оркестр заиграл вальс, Джоанна посмотрела на Фреда строго и сказала: "Вы, сэр, собирались пригласить леди на танец, как я понимаю?" И голос у нее был такой, что Фред вытянулся в струнку, как рядовой перед генералом, и только и мог ответить, что "Да, леди, со всем почтением, леди!". И мы закружились в танце... А вальс, милая моя Гинни, словно для того и придуман, чтобы соблазнять романтичных девушек.

Леди Милдред вздыхает. В зале постепенно становится темнее: дневной свет угасает, а свечи в большой люстре погашены. Мне начинает чудиться, будто пятно на белом бабушкином платье начинает влажно блестеть.

И расползаться вширь...

— Итак, мы танцевали — нет, почти летели над паркетом, рука Фредерика лежала на моей талии, где-то цвели розы и пели соловьи — клянусь, я чувствовала дивный аромат и слышала трели, хотя была зима! И Фред... Фред смотрел на меня и улыбался, и мне уже не казалось, что он нахал и грубиян. А потом он спросил: "О чем вы мечтаете, леди?". Наверное, имел в виду, о чем я задумалась с таким чудным выражением лица, но я, как всегда, истолковала все по-своему и ответила — о путешествиях. Мы разговорились, и оказалось, что Фредерик Эверсан, как и я, увлекается географией, историей и иностранными языками. Снова завязался спор, а к тому времени, как заиграли кадриль, я уже обещала Фреду, что выйду за него. Думала, что это была шутка — а оказалось, что правда... Неприлично короткая помолвка — и вот я замужем, а Фред уже планирует кругосветное путешествие.

В зале уже совершенно темно. И только зеркало светится.

Платье в руках Милдред красное и тяжелое.

Мокрое насквозь.

Она оборачивается ко мне; лицо — темное пятно.

— Будь осторожна, Гинни. Это не первый твой бал — но и последним он стать не должен... Будь осторожна!

Десять дней до бала пролетели, как один. Я носилась, как сумасшедшая, между кофейней и собственным особняком. Последние штрихи к платью, примерки туфель, посещение парикмахерской, уроки этикета для Эллиса... Мне казалось, что я не успеваю ровным счетом ничего. И поэтому было вдвойне удивительно обнаружить себя вечером накануне Сошествия полностью одетой и готовой к отъезду во дворец... и злой, как стая волков.

— Святая Генриетта Милостивая, и куда запропастился этот Эллис? — я в ярости стукнула веером по краю стола. — Если из-за него мы опоздаем...

Магда, заслышав меня, пугливо втянула голову в плечи — еще бы, я утра была на взводе, и к обеду успело достаться всем. В том числе и ни в чем не виноватым слугам.

Но договорить, какие страшные кары обрушатся на голову детектива в случае опоздания, я не успела — Говард Чемберс объявил о том, что к дому подъехала карета. У меня вырвался вздох облегчения. Подхватив вещи, я спустилась в холл, где меня уже ждал... Эллис?

Но в чем он был одет, святые небеса?!

Метры и метры наироскошнейшей ткани — темно-синей с серебристыми птицами, гладкой и плотной, словно впитывающей свет... "Вот бы платье такое!" — мелькнула жадная мысль, и я невольно подалась вперед, спускаясь вниз на ступень. Наряд был в восточном стиле, то ли никконском, то ли чжанском — словом, похожим на длинный, пышный халат с огромными рукавами. Светло-серый пояс — узкий, не больше, чем с ладонь, — перетягивал его чуть выше талии. Между разошедшимися полами "халата" виднелось нечто вроде широких, как юбка, молочно-белых штанов в складку. За таким изобилием ткани я не сразу сумела разглядеть обувь Эллиса — деревянные сандалии, у которых вместо каблука или платформы были два чудных брусочка, сразу прибавляющих к росту добрых десять сантиметров.

Волосы Эллис выкрасил в черный цвет — ни одной седой пряди не осталось.

Честно говоря, закрой он лицо — и я бы его ни за что не узнала.

— У вас... интересный костюм, — выдавила я из себя наконец и нервно сжала край своего длинного рукава.

— У вас тоже, — странным голосом ответил Эллис и шагнул ближе, прищуриваясь. Деревянные сандалии звонко стукнули по паркету. — Вам идет, Виржиния. А кого вы изображаете?

— Леди Метель, — я медленно поправила белую меховую накидку на плечах. Собственно, она одни плечи и закрывала, чтоб мне не мучиться на балу от жары, но глупый кусок меха никак не хотел держаться и постоянно сползал. В остальном мой костюм был удобным — многослойные, но легкие юбки, не стесняющие движений, двойные рукава — практично-узкие под ... — Я хотела надеть на бал дядин подарок, никак не могла придумать, с чем его лучше сочетать. Перебрала всех исторических персонажей, от Королевы-Невесты до Анны Воительницы, а потом так вышло, что мы с мистером Маноле разговорились, и он предложил самый простой вариант — нарядиться зимой. Я, разумеется, не стала буквально следовать совету, но творчески усовершенствовала его.

— Вижу, — все тем же странным голосом ответил Эллис. — Белый парик — тоже идея Лайзо?

— Нет, — я улыбнулась. — Вы не поверите — Георга. Он стал рассказывать, как наряжалась на маскарад у герцогини Дагвортской леди Милдред, и упомянул между делом, что бабушка надела рыжий парик, чтобы не быть узнанной сразу. А я подумала, что моя стрижка тоже весьма приметна, вот и раздобыла это, — я потрогала один из белоснежных локонов. — Через Эрвина Калле. В парике немного жарко, но красота требует жертв... А вы кого изображаете, Эллис?

Детектив погрустнел.

— Никконского духа... как же их называют? — он почесал лоб. — А, аякаси, кажется! Ну, или что-то вроде. Их там много, в никконских сказках. Зельда говорила, кого именно я изображаю, но из памяти выпало. У меня есть еще с собой птичья маска, с клювом, и на ней написано, кто я. Но, к сожалению, по-никконски, так что ни вы, ни я, прочесть это не сможем, — широко улыбнулся Эллис. — Ну и к бесам эту никконскую культуру, как вы думаете, а?

Я подавила горестный вздох. Видимо, у Эллиса из головы к тому же вылетели и мои объяснения, как этикет требует отвечать на подобные вопросы. "Загадочный никконский дух" — этого было бы вполне достаточно, а всякие исторические детали лучше подошли бы для флирта со скучающими леди. Признаваться же в том, что ты сам не знаешь, что означает твой костюм — верх глупости.

— Что ж, мы хотя бы одеты в одной цветовой гамме, — попыталась я мыслить оптимистично. — У меня — белое и синее, у вас — синее и серебряное.

— Вот видите, мы прекрасно подходим друг к другу! — жизнерадостно заключил Эллис и протянул мне руку: — Идемте, леди. Карета ждет.

— Мне захватить несколько хайрейнов мелочью? — обреченно спросила я, памятуя о привычке детектива жить за чужой счет. Жаль, конечно, что сегодня не получится поехать на электромобиле. Но какой был бы смысл в маскараде, если б я прибыла на знакомой почти всем аристократам Бромли машине? Да и Лайзо едва ли не на коленях умолял дать ему выходной в ночь на Сошествие...

— Нет, не стоит, — улыбка Эллиса стала ослепительной. — Сегодня я плачу, — и, прежде чем я успела подумать: "Не к добру!", добавил: — Из денег, выделенных маркизом Рокпортом на операцию по поимке преступников. Здорово, правда?

Я сочла за лучшее благовоспитанно промолчать.

К моему удивлению, на подъездной аллее действительно ждала карета. Не автомобиль, не кэб, не повозка — а самая настоящая карета, запряженная четверкой лошадей, причем недурных. Мысленно подсчитав, сколько может стоить такое удовольствие, я вздохнула и посочувствовала дяде Рокпорту. Точнее, его карману.

Был у кареты, кроме дороговизны, и еще один недостаток — скорость передвижения. Привыкнув к тому, как лихо раскатывает Лайзо на автомобиле, я теперь всю дорогу мучалась сомнениями: а вдруг опоздаем? Бал начинался в девять, выехали мы за час, а Хэмпширский дворец располагался на почти противоположной стороне Бромли — за парком Черривинд, на стыке Ист-энда и Вест-энда... Но карета споро катилась по брусчатке, едва припорошенной снежком — свежим еще, не успевшим превратиться в грязную кашу под копытами лошадей и колесами автомобилей. Дороги поначалу были пусты; лишь изредка попадался какой-нибудь скрипучий кэб. Но чем ближе мы подъезжали к дворцу, тем чаще встречали следующие в том же направлении экипажи. Когда нашу карету, оглушительно урча, обогнал очередной автомобиль, Эллис надвинул на лицо птичью маску.

— Это на всякий случай, — пояснил он в ответ на мой недоуменный взгляд. — Вряд ли, конечно, преступники будут раскатывать вдоль вереницы экипажей и заглядывать в каждое окошко, но лучше не испытывать судьбу. Канун Сошествия — вообще не лучшее время для необдуманного риска. Говорят, что злые духи в эту ночь только и ждут, как бы утащить зазевавшегося прохожего в зловещую темноту и косточки обглодать. Ну, или просто пакость какую-нибудь устроить. Безобразие, — добавил он ворчливо.

Я опустила голову, скрывая улыбку. Читать нотации духам, пожалуй, еще никто не догадался.

— Тот, кто не хочет встречаться с потусторонними явлениями, просто отсиживается дома. Обильное застолье, пляски и пение распугивают злых духов не хуже, чем освященные в церкви букеты.

— Пляски, говорите, распугивают? — Эллис осторожно почесал лоб, слегка сдвинув маску набок. — Что ж, тогда на балу нам, очевидно, ничего не угрожает. Кстати, а кормить там будут?

— Эллис, ну как вы меня слушали? — искренне возмутилась я. — Только неделю назад я рассказывала вам о традиционном распорядке бала, а вы!.. — детектив скрестил руки на груди и демонстративно отвернулся. — Разумеется, обычно никого не кормят... — я сделала драматическую паузу.

— Но? — догадливо подхватил Эллис, мгновенно оживляясь.