В конце переулка тьма формирует высокий силуэт, он приближается быстро, но не бегом, и до первого фонаря мне кажется, что это Демон. Да, демон — только не мой. Он тоже одет в темное и почти того же роста, но шире в плечах и вообще крупнее, волосы собраны, а глаза... Я даже про труп забываю. Толкаю Уильяма поглубже в темноту, хотя в случае чего это вряд ли поможет.

Лишь на секунду замерев у тела, тварь проходит мимо — достаточно близко, чтобы оценить нас, но не настолько, чтобы проявить интерес. Полоса света выхватывает его застывшее лицо, плотно сжатые губы. Целеустремленный, запрограммированный кошмар. И мы не его цель, о боже, не завидую я его цели.

Уильям вспоминает, как дышать, когда оно скрывается за поворотом.

— Что это было?.. Он не... твою мать, у него глаза как угли, ты видел, Майк? Ты хоть раз видел не-мертвого с такими глазами?..

— Иди домой, Уилли, — прерываю я его резко. — Спасибо, что составил компанию, но дальше я сам.

— Я тебя не брошу одного! — вспыхивает он. Так и знал, чертов бойскаут... Обхватываю его лицо ладонями, и он замолкает, все еще глядя гневно и испуганно — ну как могло быть иначе.

— Ты не бросаешь, и я не один — Демон здесь, недалеко. Но если ему придется выбирать, кому помочь, он выберет меня. Уильям, я тебя люблю, правда, очень люблю, но убирайся к чертям отсюда, прошу по-хорошему. Пожалей своих. Ладно?

Секунду он сверлит меня взглядом, но смиряется. А уходя, все время оглядывается, пока ночь не скрывает и его, и звук его шагов. Еще пять минут назад, до встречи с контролером, я был близок к тому, чтобы уехать с Уилли. Но сейчас уже нет.

Достаю из кармана позабытый телефон. Демон действительно близко и, к счастью, совсем в противоположной стороне. Я иду сначала в том же темпе, но потом это становится слишком невыносимо. И я срываюсь на бег. Кто никогда не бегал еле освещенными переулками между знакомой Сциллой и незнакомой Харибдой, тому не понять, как трудно остановиться — благо дыхалка позволяет, еще один плюс идеального здоровья.

Кажется, квартала три точно пробегаю, петляя по улочкам, пока не выскакиваю прямо в эпицентр событий. Удача, не иначе. Недалеко подвывает полицейская сирена, но это последняя моя забота — может, и зря.

Машина копов валяется на боку, будто гигантский ребенок отшвырнул игрушку. Я ее даже не сразу заметил, что неудивительно, и освещение ни при чем. Его-то достаточно.

Первое, что бросается в глаза — девушка-полицейский, пистолет ходит ходуном в трясущихся руках. Господи, да она академию в этом году, что ли, закончила? Маленькая, худая, чуть ли не подросток с виду, челка липнет ко лбу. Где ее напарник, не хочу и предполагать.

Моя Сцилла стоит чуть поодаль, наполовину в темноте, лишь тонкий свет из-под полуприкрытых век. Все происходит быстро, так быстро, что и представить трудно — я делаю несколько шагов, выходя на линию огня, что окончательно выбивает ее из колеи. Она обещает выстрелить тонким дрожащим, как и ее руки, голоском... заученная фраза, она вообще не понимает, что делать... потом Демон вдруг говорит: "Пошел с дороги, Майки..." — тихо, и одновременно слышно даже на большом расстоянии, ненавижу этот звук... И вместо того, чтобы убраться, очень неожиданно для всех участников шоу, включая меня, я на нем просто висну... хватаясь за липкую от крови одежду, повторяя: не трогай ее, пожалуйста, оставь ее, она тебя не разглядела, нам пора идти, нам правда пора... А потом визг, выстрел — и... не знаю, наверное, в сумке у кенгуру такое ощущение. Или когда летишь на машине в пропасть и осознаешь, что забыл все молитвы. Все до единой.

* * *

Я прихожу в себя от тишины. В старой части города есть такие вот скверики, тихие и светлые, словно шумный ночной центр остается за звуконепроницаемым куполом.

Демон тоже здесь. Сидит на корточках с краю фонтана, покачиваясь на самых носках, словно хочет то ли взлететь, то ли прыгнуть. Пол-лица испачкано кровью — почему-то одна щека и мазок по шее, будто широкой кистью ляпнули.

— Майки, гляди, какая луна... — говорит он, не сводя с неба сияющих диких глаз. — Она была такой, когда... — не замечая, он вдруг переходит на какой-то странный мелодично-трескучий язык, всплесками возвращаясь к английскому, можно разобрать только что-то про "верхушки черных сосен" и "снег, словно атласный полог". — Ты видишь?.. Видишь, Майки?..

На секунду на меня накатывает такой безотчетный ужас, что я закрываю лицо руками. Но он так же внезапно отступает, и остается только усталость. Привыкаю, наверное.

— Вижу, — отвечаю мрачно. — С девушкой все в порядке?

— С какой из них?

— С живой!

Наконец Демон спрыгивает, но вот это потустороннее покачивание и блеск никуда не деваются. После Эркхам он всегда бешеный, обожает весь мир, способен трахнуть сателлита своих детей и кучу прочей ерунды натворить — но охота это другое. Или то же самое со знаком минус. Я всегда его уже остывшим заставал, хотя и того хватало. Он становится даже красивым: кожа светится, волосы искрят, радужка будто вращается вокруг зрачка... и глаза б мои этого всего не видели.

— А обо мне спросить не хочешь? Я, между прочим, из-за тебя пулю поймал.

— С ней все хорошо? — повторяю с нажимом. Демон улыбается, жутковато, хотя улыбка эта уже чуть более приземленная, и не уверен, что стало лучше.

— Уймись, в порядке твой ненаглядный коп, — фыркает он. — Страшно было?

— Переживу.

— А сердце твое не согласно. Тук-тук... Тук-тук... Тук-тук... — он с усмешкой легонько тыкает сжатыми пальцами мне в грудь, не больно, но бесит ужасно, и я перехватываю его за запястье.

— Не лапай меня, умоляю. У тебя руки по локоть в кровище, и не в переносном смысле.

— Какие мы серьезные. На свои посмотри.

Он прав, и я — апатично, без особого отвращения — мою руки в фонтане. То же делает и он — демонстративно, напоследок ополоснув лицо. Будто так легко отмоется...

— Ну, теперь можно трогать?

Очень расслабленно Демон прижимает меня к краю фонтана, коснувшись за ухом горячими губами. Вся одичавшая энергия движется вместе с ним, ласкает, подавляет... И где только силы беру упираться.

— Имеешь право. Но может, лучше все-таки домой?

— Да не нервничай, она ничего не видела. Как и контролер.

Меня будто в этот ледяной фонтан уронили. Нет, я точно совсем дурак, мы с Уиллом оба. Конечно, он знал про контролера, как я мог даже предположить, что не знал! В этом весь смысл охоты, разве нет?

— Пожалуйста, пошли домой, — говорю, может, излишне резко, но как уж могу. Впервые за много лет обниматься вообще не хочется, видеть его не хочется, тварь безответственную.

Через несколько шагов без особой надежды оглядываюсь — он не идет следом, а закуривает, опираясь о фонтан. Не сердится, в глазах та же усмешка, в голосе — искры.

— Тебя не поймешь, Майки. Вечно жалуешься, что тебе ласки не хватает, а теперь отталкиваешь.

— Я не жалуюсь! Я вообще такого не говорил!

— А зачем говорить? — Демон чуть склоняет голову к плечу. — Я слышу все, что в моем доме творится, каждый вздох, каждый скрип...

То ли от этого голоса, то ли от чего еще мне вдруг кровь в лицо бросается, почти до слез.

— И не отталкиваю! Просто мне не по себе, что этот красноглазый выродок тут бродит... и что ты по углам кучу трупов порастыкал... и что в тебе пуля сидит.

Замолкаю, окончательно растеряв словарный запас. Я вдруг четко осознаю то, что где-то там знал всегда — что ему действительно ничего не угрожает. Что когда-нибудь он может сдохнуть, лечь под смерть по своей воле, так же легко, как забавлялся с контролером. Просто из интереса. Надеюсь не дожить до этого, искренне, хотя вряд ли он продержится триста лет. Одна надежда на конец света...

Окурок аккуратно летит в урну, и Демон подходит, медленно, не поймешь, что и на уме.

— Why... does... my heart... cry?.. — напевает он утреннюю песенку, и меня передергивает.

Feelings I can't fight...

You're free to live me...

But just don't deceive me...

And please!.. believe me when I say...

Фраза обрывается. Ну конечно.

— Он ловит собственный хвост, — говорит Демон мне на ухо, легко касаясь предплечья, локтя... сплетая наши пальцы. Даже после воды рука не холодная, хотя и остывает уже. — Глупый маленький щенок. Орден, из которого в контроль приглашают, силен, но самый старший из них — ровесник Вильгельма Завоевателя, будь старый пень до сих пор жив... Сюда так вообще часто молодняк посылают, хоть и способный. Так что бегать от них с одной стороны — не так чтоб опасно, а с другой — интересно. К тому же этот не показался мне смышленым.

— Почему? — спрашиваю еле слышно.

— Он не видел меня, но чуял же. А тебя видел. И отпустил, хотя не мог не знать, кто мы друг другу. На его месте я бы использовал тебя как живца.

— А на своем месте?

— Порвал бы его на салфетки и отправил посылкой в их головной офис.

— Все шутишь.

— Шучу. Майк, — говорит он неожиданно серьезно, — я бы никогда не подставил Монти. Ни при каких обстоятельствах. Даже если бы пришлось решать вопрос... радикально.

Наконец я поворачиваюсь.

— Больно?

— Конечно, больно. Я же не-мертвый, а не не-живой.

— Покажи.

Демон распахивает рубашку. Края рваные, будто пулю нетерпеливо выковыривали, и несмотря на засыхающую кровь видно, как дыра становится все мельче. Я прикасаюсь губами где-то рядом, он шипит — больше притворства, чем боли. Хорошо, что просто свинец... Может, я дурак набитый, но верю каждому его слову и уже не против пообниматься. Если желания до сих пор совпадают... Поэтому следующая фраза звучит очень неубедительно.

— Когда-нибудь тебя убьют.

— Хрена с два, — улыбается он. А потом поднимает меня, обхватывая чуть выше колен, как шестилетку, и я упираюсь в его плечи. Нечасто выдается возможность посмотреть сверху вниз. — Я же долбаный Супермен.

— Ты не Супермен. Но если бы у Кларка Кента могли быть дети от Лекса Лютора — это был бы ты.

— Знаешь, иногда твоя извращенность даже меня шокирует.

Да уж. Порой я думаю, что будь у меня нормальный отец или нормальный психоаналитик, со мной бы такого никогда не случилось. И я бы не радовался просто тому, что меня держат и упасть не дают.

— Ну прости, что прервал твой офигительный квест.

Опустившись на землю, я чувствую сожаление. Не думал, что такое возможно, только не с Майком Норманом, не с тем, для кого твердая почва под ногами — это все.

— Я все равно собирался закругляться. Разве не чувствуешь?

Ничего я не чувствую. Но независимо от этого через пару минут хлынул такой ливень, что на нас в момент сухого места не осталось.

* * *

Оказалось, дом совсем не далеко, если добираться огородами. Там прямо под горячим душем мы избавляемся от одежды, отпихнув ее в угол комком — потом все сжечь, включая обувь. Вода, уходящая в сток, становится чистой довольно нескоро.

— Это было глупо, — говорит Демон, подставляя мое лицо под поток, пока не начинаю фыркать. Ему-то хорошо — дышать не обязательно, можно стоять так, пока вода не закончится.

— Идея Уилла, не моя.

— Всегда знал, что он бесстрашный.

— Уилли, значит, смелый — а я глупый?

— Это одно и то же. — Наконец, закрыв кран, он отжимает свои волосы, потом мои. От раны на груди не осталось и следа. — Чего ты хочешь, Майки?

Он ждет ответа, и я его даю.

— Спать хочу... Ужасно. Буду счастлив, если вообще дойду до спальни.

— И это все?

Киваю, упираясь лбом в его плечо. И это все. Да, после Эркхам он затащил бы меня в койку на двое суток и травмировал, пока стоп-слово не скажу. Но я уже говорил, охота — это другое... Если не дай бог недобор — опасно, стоп-слово может и не сработать. Если же под завязку, как сейчас — то он уже получил удовольствие, запредельное, которое не превзойти. А я не люблю игру в одни ворота.

— Ну смотри.

— Только если... ты не мог бы завтра остаться дома? — решаюсь в конце концов. — Наша связь причудливо работает, а мне в Нью-Йорк ехать на днях. Семинар, помнишь? И столько надо сделать... а голова вообще не варит, и...

Впервые поминаю связь — но, видимо, время подходящее. Демон усмехается.

— Забавно. Ладно, я, в общем, никуда и не собирался. А в перерыве можно побаловаться — давно мы палками не махали.

Не знаю, что у меня с лицом, потому что он закатывает глаза.

— Не фехтовали, господи... Точно уверен, что ничего не хочешь?

Я начинаю хохотать, не могу сдержаться — из последних сил. Он всегда говорит, что у меня одно на уме, но это неправда. Темперамент мой всегда был более чем средним — я никогда не хотел кого-то так, что ум за разум. Никогда не целовался, погибая от отчаяния, что это вот-вот закончится, даже если прерваться нужно лишь на вдох. Никогда от одних прикосновений ноги не отнимались и кожа не горела. Я не озабоченный, что бы там Демон не думал. Просто нужно время привыкнуть к тому, чего никогда не испытывал.

Полотенце величиной с вертолетную площадку накрывает меня с головой, и пол в третий раз за эту ночь скользит из-под ног. Вспоминаю вдруг, как он нес меня на руках из больницы — все казалось таким четким и определенным, таким понятным. Наверное, мозги еще плохо работали...

Сейчас, конечно, чуть лучше. Моя Сцилла не уходит, и я понимаю, почему. Хочет продлить тепло, покидающее его с каждой минутой. Жаль, что у меня нет для этого тысячи рук, но делаю что могу.

— У Монти прnbsp; Демон тоже здесь. Сидит на корточках с краю фонтана, покачиваясь на самых носках, словно хочет то ли взлететь, то ли прыгнуть. Пол-лица испачкано кровью — почему-то одна щека и мазок по шее, будто широкой кистью ляпнули.

авда не будет проблем?

— Да чтоб мне сдохнуть, — говорит Демон, тихо и неохотно. — Контролер работу не выполнил, и написать правдивый отчет — значит признать свою несостоятельность в частности и их Клуба в общем. А репутация немалых денег стоит... Так что прямо сейчас он занимается тем, в чем им действительно нет равных. Уборкой.

— Скажешь, сколько?..

— Зачем?

— Просто интересно.

— Восемь. Ну, семь с половиной... может, ее напарник-герой еще выживет...

Сон колеблется, то накатывая, то отступая. Возможно, всему виной прижатое ко мне тело — под кожей все еще плывет, гудит, гуляет похищенная у других жизнь. У тех, кому уже не гулять... Я непроизвольно вздрагиваю, и объятья становятся крепче. В другое время, если бы мы друг друга так тискали, в жизни б не уснуть — но сейчас чувствую себя чугунной болванкой.

— Генри, а я как умру?

— Быстро. Даже не заметишь.

— А именно?

— Сам знаешь.

— А если... ты этого не сделаешь? Как будет?

— Блин, да что ты привязался? — в его голосе какое-то незнакомое недовольство, только оттенок уловить не могу. — Оно тебе надо?

Я замираю — перегнул? — но через секунду все же слышу:

— Это будет НЕ быстро. И ты заметишь каждую секунду, поверь.

— Откуда знаешь?

— Слышал. Майки, какого хрена ты думаешь на триста лет вперед? — Демон чуть отстраняет меня за шею. Пальцы на горле напряжены, хоть и не сжимают. — Мир катится к чертям, кто знает, сколько нам осталось. Может, грянет техногенная катастрофа, или природная, или еще какая, и мы все сгинем через полвека. Или раньше, а может, позже. Или вас накроет первых — а потом и мы подтянемся. Будет день — будет пища.

123

Предыдущая глава

↓ Содержание ↓