— Ты ещё очень молод, и неизбежно будешь делать ошибки. Чтой1бы не умереть от первой же из них, страхуйся! Если работаешь с магией — ставь защиту, если с людьми — готовь легенду. Если забираешься в здание — найди оптимальный вход и минимум три выхода. Причём выбирай наиболее удобные и приемлемые именно для тебя, и плевать, пролегают они через спальню великосветской леди или сточную яму! И помни — люди несовершенны, у каждого свои слабости. Их нужно знать — и уметь использовать. Например, какая слабина есть у меня?

Ладар задумался.

— То, что ты умираешь?

Старый вор невесело расхохотался.

— Не путай слабости и недостатки. Человек, который смирился со смертью и готов к её приходу — самый опасный противник. Он действует иначе, живёт иначе, ему плевать на людские законы, на власть и на деньги. Ему нет дела до чужого мнения и чужой жизни. В бою он безжалостен, в разговоре — беспощаден. Такого не сдерживают никакие запреты, никакие правила и условности.

— Тогда получается — у тебя нет слабых мест!

— Опять неверно. Слабые места есть везде. Кстати, в твоей крыше — то же. После обеда заберись и добавь соломы, а то протекает.

Наставник скорчился, прижав руки к животу — заклинание вновь принялось за своё. Ладар сочувственно посмотрел, кивнул и полез на крышу. Слабым местом старика был он сам — желание научить, передать опыт жило в нём, и он боялся показать боль, чтобы не испугать ученика страшными последствиями собственных ошибок. Он не знал только, что сирота, схоронивший всю семью, тонкими, неокрепшими руками копающий под проливным дождём могилы для своей матери и младшей сестрёнки, широко распахнувший двери прокажённому старику, давно уже не боялся смерти. И она пришла.

— Вставай! — Крепкая рука сбросила задремавшего парня с кровати. Торопливо ползая по полу в поисках страх, разбитых полусапог, оставшихся ещё от отца, он не сразу понял, что на одежде остался отпечаток кровавой ладони.

— Что случилось?

— Время! Оно вышло. Остались считанные минуты. Не думал я, что его так мало. Помоги!

Старый вор торопливо освобождал центр комнаты, небрежно раскидывая мебель по сторонам. Осознание близкого конца не подточило его, а наоборот, придало сил. Кровь из руки, по которой он небрежно полоснул ножом, лилась аккуратно и ровно... создавая рисунок странного, большого глаза с двумя зрачками. Поставив Ладара в один из них, Рикс встал в другой и из него закончил рисунок — так, что бы люди, оказались друг напротив друга.

— Стой, не двигайся, если не хочешь стать моим попутчиком! Мне всё равно умирать, но и из собственной смерти можно извлечь пользу, если не бояться шага за порог. — В руке у вора оказался потёртый кожаный ремешок, на котором болталась невзрачная ракушка. Безделушка — но за полгода, проведённые под одной крышей, Ладар не разу не видел её у учителя. А силы того стремительно убывали. Он творил волошбу — последнюю, используя всё, что у него оставалось — кровь, жизнь — и смерть. Странные силы стягивались в маленьком домике. Кровь, уже остывшая на досках пола, внезапно вскипела, проедая в дереве дыры, вор на глазах старел, становясь белым как лунь — но упрямо продолжал держать в руках ракушку, производя одному ему известный ритуал. Внезапно вены его лопнули, кровь хлынула ручьём — но на пол не упало ни капли, всё растворялось в воздухе. Теперь затрясло Ладара — на коже выступил пот, испаряясь и вновь выступая, словно его медленно поджаривали в перекаленной бане, из-под ногтей, носа и рта потекла кровь — и то же растворялась в воздухе не опускаясь на землю. Было больно и страшно. Но каким-то внутренним чутьём он чувствовал — если сейчас сорваться, порвать странный ритуал — погибнут не только они, но и вся деревня... А, возможно, и несколько соседних. Меж тем учитель продолжал меняться.

Ещё несколько мгновений — и перед потрясённым парнем стоял скелет, обтянутый высохшей кожей. Не способный даже двигаться, он, тем не менее, проговорил:

— Готово. Кровью и плотью, смертью и жизнью я соединил несоединимое. Возьми. Придёт время — и ты узнаешь силу этой безделушки. — Кости рук вытянулись вперёд, разжались — и к ногам парня упала ракушка на чёрном шнурке. Однако теперь в ней поблескивала крохотная белая капля, похожая на жемчужину.

Кости рассыпались в прах, сгрудившись бесформенной кучей на том месте, где ещё несколько минут назад стоял его учитель. Но его голос продолжал звучать:

— Я ухожу. Последнее, что я могу сделать для тебя... — Капля крови, возникнув из воздуха, мазанула парня по носу — смешной, дружеский привет с того света. — Ты больше не ученик. Отныне твой титул — СИПАЛ, посвящённый тропы теней. Прощай.

Голос замолк, кровь рисунка вспыхнула дымным пламенем, взвиваясь вверх, а парня скрутил приступ внезапной боли. Старая хижина уже вовсю горела, а он не мог подняться. И лишь когда языки пламени начали облизывать лицо, сжигая волосы, он заставил себя встать. Шаг. Одежда вспыхивает, но новая боль не умаляет предыдущей. Ещё шаг. Кости сделаны словно из раскалённых штырей, засунутых прямо под кожу. Шаг. В глазах мутиться от жара — наверное, глазные яблоки просто сварились в этой жаре. Шаг. За спиной с грохотом складывается вглубь себя его бывшее жильё, а Ладар недоверчиво ощупывает руки, ноги, волосы — он смог. Сумел. Теперь он не просто крестьянин — он сипал, сделавший шаг по теневой дороге.

Позже, в городе, он спросит у пожилого библиотекаря, не знает ли он, что означает слово 'сипал'. Тот, сделав знак от тёмных сил, ответит: ' — Неофит, приобщённый к начальным тайнам одной очень нехорошей стороны магии. Надеюсь, вы будете держаться от сипалов подальше' и торопливо отойдёт в сторону. Ладар удивлённо покачает головой — никаких тайн он так и не узнал, да и внешне остался прежним, почему же учитель присвоил ему это звание? Может, просто по ошибке?

* * *

Замки лязгнули, впуская людей, свет факелов и немного свежего воздуха. Узник перестал баюкать ноющие плечи и посмотрел на своих стражей — время воспоминаний кончилось.

Впереди шёл барон, одетый в простые, но крепкие кожаные одежды — то ли собрался потом объезжать деревни, то ли на охоту, до которой, если верить тщательно собираемым слухам, был большой любитель. Следом за ним... Едва глянув на просторное, расписанное золотом одеяние, Ладар торопливо распустил все свои лечащие заклинания, которые только-только начали заживлять раздавленные мышцы плеч. Трудно уловить крохи магических сил, рассеянных вокруг человека, но легко — узлы силовых полей, действующих на определённые точки. Впрочем, чародей был молод и полон важности — едва глянув на него, незадачливый грабитель с трудом сдержал вздох облегчения: тот явно старался выглядеть покруче, прилагая все свои силы к этому действу, вместо того, что бы заниматься своими прямыми обязанностями. 'Недавний выпускник одной из столичных магических школ. Привык шкодничать и пускать пыль в глаза, опыта практически никакого. Да, талант и магические силы налицо, но сойдись мы сейчас в поединке, ещё неизвестно, кто оказался бы победителем. Слишком много показухи и мало реальных действий. Войдя, не просканировал помещение, и до сих пор даже не посмотрел на грабителя, вскрывшего магические замки. Ну ещё бы, высокомерие мешает — установлены они были давно, явно не тобой — и ты просто решил, что установлены плохо? Как всё удачно складывается...'

Скорчив самую несчастную физиономию и тихонько поскуливая в знак того, что всё жутко болит, Ладар внутренне отрешился и принялся составлять одно несложное заклинание. Практически внушение, самая толика магических сил плюс психология — и человека легко подтолкнуть к решению, наиболее соответствующему его представлениям и взглядам. ' Презираешь людей? Презирай и дальше! Я — ничтожество, ни на что не способный крестьянин, так и скажи барону...'

Фактически, столичный выпускник магической школы проиграл свой первый реальный поединок, даже не заметив этого. А пока — он работал на публику. Долго ходил по камере, производя пассы руками, морщась от запаха прелой соломы, водил ими же над лежащим пленником. Наконец, вынес вердикт:

— Говорят, дуракам везёт. Этому точно повезло. Магические оковы вашего кабинета просто устарели, поэтому он и жив. Вам нужно было обратиться ко мне, установили бы новейшую, безотказную систему против взлома.

— Но маг, который мне всё устанавливал, уверял, что его заклинания самозаряжаются и взломать их невозможно!

— Всё ветшает со временем. Вам следовало бы проверять их... Хотя бы раз в год. Тогда не случилось бы подобного казуса. А сейчас, извините — дела! — И, торопливо прижав к губам надушенный платок, маг устремился к выходу.

Барон задумчиво проводил его взглядом и, кивнув подручным, так же направился к выходу. Несколько дюжих стражников споро освободили узника от цепей и поволокли следом — впрочем, довольно аккуратно, стараясь не потревожить раздавленные плечи.

Во дворе стоял армейский обоз — увидев его, Ладар ахнул и мысленно застонал — похоже, сегодня фортуна повернулась к нему не лицом, а совершенно иным местом...

— Значит, так. — Барон снисходительно смотрел на пленника. — Не знаю, что ты там задумал с моей дочуркой, и знать не хочу. Тебе повезло, что ничего не натворили, и она всё ещё девственница, а то бы так легко не отделался. Хотел дать тебе плетей и отпустить, но, пожалуй, если у тебя хватило дурости залезть сюда один раз, залезешь и второй. Поэтому — ступай, послужи родине. И тебе это на пользу пойдёт, дурь вышибут, и мне меньше своих крестьян отдавать. И так народу не осталось, поля пахать не кому. Да, слово я своё держу, за лечение твоё я заплатил, тебя подлатают. Прощай, и учти: вернёшься — запорю!

Барон торопливо взгромоздился на приведённого к нему коня и ускакал куда-то из усадьбы. Впрочем, это уже совершенно не интересовало парня — он с тоской глядел на магические кандалы, в которых все новобранцы дожидались присяги. Побег в них был невозможен.

— -Шевелись, нюрдорское мясо! Давай двигай ручками-ножками, и у тебя появиться шанс прожить на день больше! Хотя вряд ли! — Дружный гогот солдат-ветеранов, уже не годных для боёв, но вполне подходящих для обучения на скорую руку крестьян основам военного дела, спугнул стайку птиц, и заставил молодых парней, мокрых от пота, дружно остановиться и с облегчением перевести дух. Сержанты уселись в тенёчке, а значит, сейчас хотя бы не придётся бегать, или ходить, высоко задирая ноги, изображая поступь парадных частей. Психологическая прокачка — самое спокойное и безобидное из тех ненужных и бессмысленных занятий, которыми их нагрузили по прибытии в лагерь. Ладар недоумевал: как можно надеяться выиграть в войне, если учить новобранцев каким-то совершенно ненужным в военном деле вещам, а не тому, что реально может пригодиться. Те редкие занятия, вроде азов рукопашного боя или приёмов маскировки на местности, сержанты явно проводили самостоятельно, просто ради развлечения, без всякого плана. Основной же упор в учебном лагере был на строевую подготовку, необходимую для элитных офицерских частей, но совершенно неуместную на поле боя, и физические нагрузки. Учитывая краткосрочность учебных курсов и плохое питание новобранцев, сколь-нибудь существенно изменить физическое состояние призывников было невозможно — ну, если не считать усталости... Вчерашние крестьяне, которых согнали в лагерь буквально из полей, не видели в обучении ничего странного, но ученик Дарила отчётливо сознавал, что к выпуску новобранцы будут представлять собой совершенно небоеспособную толпу крайне измученных молодых людей, способных ходить, задирая ноги и выкрикивая патриотичные лозунги — и ни на что больше.

— Рядовой Ладар Рикс! Вы что же, не слушаете изречения вашего короля? — татуировка на плече ощутимо потеплела, он торопливо вскочил, вытягиваясь в струнку и делая самое простодушное лицо.

— Так точно, господин сержант! То есть — никак нет! Да здравствует король!

Дружный смех, зазвучавший при его первых словах, тут же стих. Смеяться, когда славят его величество? Самоубийц в солдаты не брали, во всяком случае, в обычные части.

Сержант Хагир, вместе со всеми улыбнувшийся и теперь раздражённо тёрший своё предплечье, только буркнул:

— Внимательней нужно быть! Садитесь и слушайте!

Ладар сел, скрывая улыбку, и неожиданно вспомнил первый день службы. Присягу у него принимал тот же самый старший сержант Хагир.

— Следующий оболтус! Так, имя, место жительства.

Сержант стоял на возвышении, прямо перед ним, на кафедре, лежали символы королевской власти, а так же множество магических артефактов, среди которых наверняка был один, отличающий правду от лжи — поэтому лгать Ладар не собирался. Ну ни сколечко. Он собирался говорить свою правду — исправленную и укороченную версию той, что хотели услышать его начальники.

— Рядовой Ладар Рикс, господин сержант! Из деревни Луговая.

Стоящий рядом с кафедрой маг удивлённо покосился на разложенные на ней приборы.

— А ведь не врёт... откуда у тебя второе имя, деревенщина?

— В память о человеке, который меня учил жизни!

Дружный гогот разрядил обстановку. Тут под этими словами понимали побои и унижения — но это ведь была не вина Ладара, верно?

— А что за деревня, Луговая? Дурацкое название!

— Не могу знать, господин сержант! У нас её так называют! — Преданность в глазах, грудь колесом... — А то, что почти каждую деревню называют либо лесной, либо луговой, сержант либо не знал, либо забыл. Конечно, ничего страшного бы не случилось, узнай он настоящее название деревни, но Ладар не собирался задерживаться в солдатах слишком долго, и заранее заметал следы.

— Шустрый какой... Почему барон Д`Кнур отправил тебя в солдаты?

Это был вопрос, которого незадачливый грабитель ждал и боялся. Соврать нельзя. А скажи он правду — виселица, если повезёт, каторга. Королевское правосудие воров не жаловало.

— Пытался украсть его самое главное сокровище! Был пойман рядом со спальней его дочери! — очередной взрыв смеха взвился над плацем, и Ладар с облегчением понял — пронесло. Он перевёл дух — и встретился с понимающим взглядом старшего сержанта.

— Хорошо. Любовь — это не преступление, но учти — в армии свои законы, и караются они на месте и сразу же! Первый и основной — быть преданным его величеству до самой смерти, выполнять его волю, передаваемую через командиров! Клянёшься ли ты в этом?

— Клянусь... — дикая боль впилась в предплечье. Казалось, огромный паук уселся на коже и вовсю пытается забраться внутрь. Новобранец дёрнулся, но сержанты, предусмотрительно ставшие с двух сторон, схватили за руки, не давая помешать процессу установления магической эмблемы, исключающей саму идею измены или дезертирства.

— Имей в виду, юнец. Наложенная на тебя и всех остальных новобранцев печать очень проста, но специально разработана советом архимагов таким образом, что снять её, не убив носителя, невозможно. Если тебе повезёт и ты поднимешься в звании, клятва усложнится. А пока — для мяса достаточно и этого. Так что о всех своих мыслях — забудь! Ты теперь в армии, понял?