Spice and Wolf 4

— Кстати, ты ведь бродячий торговец, верно? Ты сюда приехал, чтобы наладить торговые связи? — поинтересовался Риендо.

— Нет, я путешествую, а это просто попутное дело.

— Понятно. А могу я узнать, куда ты направляешься?

— Я собираюсь посетить Реноз. Но до того я должен заехать в одно местечко неподалеку.

Риендо часто замигал.

Конечно, Реноз находился еще севернее, чем Энберл, а Риендо был всего лишь владельцем лавки — но поскольку лавка его была достаточно большой, чтобы именоваться "гильдией", он не мог не знать про Реноз.

— Собираешься ехать так далеко, э... странно...

Судя по всему, предположил Лоуренс, владелец лавки думал примерно так: "Обычно торговцев, которые приезжают в наши края, интересует Энберл".

— Сейчас я намерен направиться в Терео.

При этих словах Лоуренса на лице Риендо отобразилось неподдельное изумление.

— Что тебе могло понадобиться в таком городишке, как Терео? Зачем тебе туда?

— У меня есть кое-какие дела, которые требуют моего визита в церковь Терео. Да, и кстати, помимо торговых дел, я еще хотел у тебя спросить, не знаешь ли ты, как нам добраться в Терео.

Глядя на лицо Риендо, можно было подумать, что его только что попросили припомнить стоимость самого первого товара, который он когда-то купил или продал. Некоторое время он смотрел куда-то в пространство, после чего, наконец, ответил.

— В Терео ведет прямая дорога, так что ты не заблудишься, не беспокойся. На повозке туда ехать полдня, хотя дорога не в лучшем состоянии.

Возможно, этот вопрос впрямь застал Риендо врасплох. Видимо, Терео на самом деле был мелкой нищей деревушкой.

— Эммм... — простонал себе под нос Риендо и вновь кинул взгляд на повозку Лоуренса. — А на обратном пути ты будешь здесь проезжать?

— Мне очень жаль, но обратно я поеду другой дорогой.

Несомненно, владелец лавки обдумывал возможность купить пшеницу у Лоуренса в долг, а расплатиться, когда Лоуренс будет возвращаться.

Лоуренс, однако, не собирался вносить здешние места в свои постоянные торговые маршруты.

— Понятно... в таком случае я искренне и глубоко извиняюсь, но сегодня я не буду иметь удовольствия вести с тобой дела...

Лицо Риендо сморщилось, словно он действительно был искренне огорчен; но, скорее всего, слова его были лишь полуправдой.

Покупать дорогую пшеницу у странника, с которым он только что познакомился, было весьма рискованно.

Всегда оставался шанс, что мука была смолота из смеси разных сортов пшеницы; нельзя было исключить и того, что мука, несмотря на свой хороший вид, окажется очень низкого качества, причем обнаружиться это может уже после того, как из нее будет выпечен хлеб.

Если бы покупку можно было совершить в долг, с оплатой впоследствии, то, даже окажись мука плохой, от нее все равно можно было бы избавиться — обжулив какого-нибудь провинциального аристократа или каким-то иным способом.

Однако Лоуренс не испытывал острой нужды продать пшеницу немедленно.

Поскольку обстоятельства не позволяли совершить сделку, Лоуренс и Риендо обменялись рукопожатием и распрощались.

— Пожалуй, скорейший способ избавиться от пшеницы, — заметил напоследок Лоуренс, — не продать ее, а сперва выпечь хлеб, а потом уже продать.

Хорошая мука или плохая, можно определить с легкостью — достаточно откусить разок от хлебного каравая. Можно сколько угодно распространяться о том, как хороша мука, но пробовать куда надежнее, чем слушать, и спорить с этим невозможно.

— Ха-ха-ха, мы, торговцы, все одинаково мыслим. Из-за этого мы часто ссоримся с хлебопекарнями, — ответил Риендо.

— Что, пекари и здесь несговорчивые?

— Конечно. Если лавки близ пекарен сами начинают печь хлеб, они все выскакивают со своими каменными скалками и начинают буйствовать.

Торговлей занимались торговцы, хлеб пекли пекари. Такое разделение труда существовало везде, в какой город ни приди, и служило предметом постоянных шуток для очень многих.

Однако если бы какой-нибудь торговец действительно взял в свои руки весь процесс, от покупки пшеницы до выпечки хлеба, он получил бы с этого дела немалый доход.

Ведь на всем пути пшеницы от сбора до печи в ее судьбе участвует множество людей.

— Что ж, да поможет нам Бог встретиться вновь, — подытожил Лоуренс.

— Конечно. И когда это время настанет, мы будем надеяться, что ты почтишь нас своим участием.

Улыбнувшись и кивнув, Лоуренс вместе с Хоро покинул гильдию.

Лоуренс был слегка разочарован тем, что ему не удалось продать здесь пшеницу; но куда больше его беспокоило то, что Хоро за все это время не проронила ни слова.

— Ты сейчас ни разу нас не перебила, ничего не сказала, — небрежно обронил Лоуренс. Хоро что-то рассеянно пробурчала, потом повернула голову к Лоуренсу.

— Ты. Тот лавочник сказал, что до Терео всего полдня пути, так?

— Э? А, да.

— Если мы отправимся прямо сейчас, мы сможем ехать до вечера, так?

Голос Хоро был полон упрямства. Лоуренс, откинувшись немного назад, кивнул и ответил:

— Но, может, лучше сперва передохнуть немного? Ты ведь устала, правда?

— Отдохнуть мы сможем и после того, как доберемся в Терео. Если мы сможем добраться туда сегодня, я бы хотела отправиться поскорее.

Такую упрямую Хоро Лоуренс еще не слышал. Наконец-то он понял ее намерения.

Конечно, Хоро никогда не говорила об этом и вообще не давала понять, но, похоже, единственным ее стремлением было как можно скорее повстречаться с тем монахом, собиравшим сказания о языческих божествах.

Хоро всегда действовала импульсивно, но в отношении некоторых вещей проявляла завидное достоинство. Несомненно, она очень стеснялась подгонять Лоуренса, как маленький ребенок.

Однако близость цели разожгла в ее сердце огонь нетерпения, который прежде она глубоко скрывала.

По правде говоря, Хоро, скорее всего, уже была сильно измотана. И несмотря на это, она все же выказывала желание ехать вперед — так у нее внутри все горело.

Подумав так, Лоуренс предложил:

— Хорошо. А как тебе такое предложение: найдем что-нибудь горячее поесть, а затем отправимся? Идет?

Хоро, услышав эти слова, с изумлением переспросила:

— Неужели это надо было спрашивать?

Излишне говорить, что Лоуренс в ответ лишь натянуто улыбнулся.

* * *

Бесконечные равнины наконец-то сошли на нет, и пейзаж начал радовать глаз.

Огромные холмы уступами громоздились один на другой, напоминая брошенный на пол кусок теста. По впадинам между холмами бежала речка; повсюду виднелись густые зеленые рощи.

Повозка Лоуренса и Хоро, чуть постукивая, ехала по дороге вдоль речки.

Лоуренс смотрел на крепко спящую Хоро и думал, что, пожалуй, зря он не настоял на отдыхе там, в Энберле.

Путешествуя в такую морозную зимнюю погоду, человек не может нормально спать: он все время просыпается от холода, затем засыпает вновь, и так всю ночь до самого утра. Конечно, Хоро была волчицей, чья сила намного превосходила людскую, она могла с легкостью передвигаться даже по бездорожью; но, похоже, пока она находилась в девичьем теле, она могла сделать и выдержать не больше, чем обычная девушка.

Судя по всему, это путешествие было для Хоро суровым испытанием.

И по тому, как Хоро спала, прильнув к Лоуренсу, было видно, что она действительно сильно измотана.

Лоуренс подумал, не попросить ли ему разрешения задержаться на несколько дней в монастыре, когда они туда доберутся. Это означало, однако, что им придется вести простую монашескую жизнь; Хоро это вряд ли придется по душе.

Размышляя на эту тему, Лоуренс вдруг обратил внимание, что река постепенно становится шире.

По правую руку от Лоуренса лежал холм; река огибала этот холм, и что там дальше, Лоуренс не видел. Однако она, несомненно, разливалась все шире и текла все медленнее.

Чуть позже ушей Лоуренса коснулся звук; он был еле слышен, но относительно его происхождения ошибиться было невозможно.

Лоуренс тотчас понял, что лежит впереди.

Хоро с ее острым слухом, хоть и спала, тоже услышала доносящийся спереди звук. Медленно потерев лицо руками, она выглянула из-под капюшона.

Похоже, до города Терео было совсем недалеко.

Прямо впереди река разлилась в маленький прудик, на берегу которого стояла водяная мельница.

— Раз здесь водяная мельница, значит, мы почти доехали, — произнес Лоуренс.

В землях, небогатых водой, люди запирали ее плотинами, а затем использовали разницу в уровнях воды до и после плотины, чтобы крутить водяные колеса.

Здесь, судя по всему, воды было совсем немного, потому и колесо крутилось медленно. Впрочем, сезон сбора урожая был давно позади, так что вряд ли следовало ожидать увидеть перед мельницей много народу. Вот сразу после сбора урожая здесь наверняка стояли длинные очереди желающих смолоть в муку свое зерно.

Ну а сейчас буро-зеленого цвета постройка выглядела совершенно заброшенной.

Когда повозка Лоуренса приблизилась настолько, что можно было разглядеть узоры на деревянных стенах, из мельницы внезапно выскочил человек.

Лоуренс поспешно натянул поводья. Недовольно заржав, лошадь замотала головой и остановилась.

Выскочивший из мельницы человек был совсем молод. Несмотря на холодную погоду, его рукава были высоко закатаны, а руки по локоть белы от муки.

— Уохх, прости, прости! Эээ, ты путешественник, да? — проговорил юноша, подбежав к повозке и встав прямо перед ней, прежде чем Лоуренс успел вслед за лошадью высказать свое недовольство.

— ...Да, я путешественник. А ты? — в свою очередь спросил Лоуренс.

Хотя стоящий перед ним человек был еще юношей, он совершенно не походил на Амати, с которым Лоуренс сражался на рынке неделю назад. Несмотря на худощавое телосложение, юноша был явно привычен к физическому труду, и с Лоуренсом он был одного роста. Его волосы и глаза были типичного для северян черного цвета. Вообще его крепкую фигуру легче было представить с топором, нежели с луком. Однако из-за припорошившей волосы муки цвет их казался несколько странным.

Смотреть на человека, который выбегает из мельницы, весь в муке, и спрашивать, кто он, — это все равно что стоять перед торговой палаткой, где разложен хлеб, и интересоваться, что здесь продают.

— Ха-ха, как видишь, я мукомол. Да, так откуда ты? Не из Энберла, нет?

Юноша улыбнулся такой беззаботной улыбкой, что лицо его показалось Лоуренсу совсем детским.

Определив на глаз, что юноша на шесть или семь лет младше его самого, Лоуренс настороженно подумал: "Только не говорите, что сейчас опять начнется какая-нибудь неприятная история с участием Хоро".

— Именно оттуда. Я тоже хотел бы у тебя спросить, долго отсюда ехать до города Терео?

— До города... Терео?

Юноша озадаченно посмотрел на Лоуренса, потом ухмыльнулся.

— Ну, если Терео — город, то Энберл — столица королевства. Не знаю, какие у вас там дела, но только Терео — просто жалкая деревушка. Это ведь и по мельнице видно, верно?

Слова юноши застали Лоуренса врасплох; однако он тут же вспомнил, что Диана, сообщившая ему о Терео, как и Хоро, прожила на свете много сотен лет, чем не мог похвастаться ни один обычный человек.

Даже если сейчас Терео вправду был деревней, когда-то, в далеком прошлом, это вполне мог быть крупнейший город в здешних краях. Такое вовсе не было чем-то необычным.

Кивнув, Лоуренс вновь спросил:

— Так все-таки, сколько нам ехать?

— Он прямо впереди, совсем недалеко. Но поскольку вокруг Терео нет никаких стен, вполне можно сказать, что вы уже в Терео.

— Понятно. Благодарю тебя.

Лоуренс чувствовал, что если он сейчас не завершит этот разговор, юноша не угомонится. Именно поэтому, ответив так кратко, он собрался было уже поехать дальше. Но тут юноша его остановил.

— Пожалуйста... пожалуйста, погоди. Не торопись уезжать так быстро, путник. Что скажешь?

Пока юноша, расставив руки, стоял посреди не очень-то широкой дороги, объехать его не было никакой возможности. Конечно, захоти Лоуренс проложить себе путь силой, это не составило бы труда; но в таком случае юноша мог бы пострадать, а это произвело бы неблагоприятное впечатление на жителей Терео.

Вздохнув, Лоуренс сказал:

— Ну, в чем дело?

— Ммм... эээ... в чем дело... ах, да... да, какая красавица рядом с тобой сидит!

Хоро, которая все это время сидела, низко опустив укрытую капюшоном голову и не поднимая глаз, промолчала, но ее хвост под покрывалами вильнул.

Лоуренса охватывало чувство превосходства всякий раз, когда он думал, что Хоро — его спутница. Но гораздо сильнее было чувство беспокойства по поводу связанных с этим возможных неприятностей. Это раздражало Лоуренса.

— Она странствующая монахиня. Ну что, насмотрелся? Торговцу никто не может помешать идти вперед, кроме сборщика податей.

— Мо... монахиня?

На лице юноши отразилось неподдельное изумление. Такого он, похоже, не ожидал.

Судя по тому, что в центре Энберла располагалась довольно крупная церковь, вряд ли "деревушка Терео", как о ней отозвался юноша, была чисто языческим поселением. Даже в северной Проании там, где были города с большими церквами, любая близлежащая деревня, если она желала сохранить полностью языческий уклад, должна была полагаться на военную силу.

Более того, в самом Терео должна была быть церковь. Отчего же юноша так удивился?

Лицо Лоуренса приобрело задумчивое выражение, и востроглазый юноша тотчас это заметил. Судя по всему, его больше волновал Лоуренс, нежели Хоро.

— Хорошо, путник. Я не буду тебя задерживать. Но надеюсь, ты прислушаешься к моему совету. Не стоит приводить в Терео монахиню.

— О...

На взгляд Лоуренса, юноша не походил на человека, способного нести откровенную чепуху.

На всякий случай Лоуренс под покрывалом толкнул ногой ногу Хоро, чтобы убедиться, что та услышала, и получил в ответ легкий кивок.

— Но в чем причина? Мы собираемся нанести визит в церковь Терео, чтобы выполнить кое-какое дело. Раз здесь есть церковь, почему сюда не должна приходить монахиня? Или...

— Нет-нет, церковь здесь есть. Причина... как бы это сказать-то... в общем, церковь сейчас участвует в одном споре. И так вышло, что противник — злые люди из церкви Энберла.

Лицо юноши внезапно стало строгим; глаза смотрели остро, словно у молодого солдата.

Внезапное проявление враждебности застало Лоуренса врасплох, но он тут же вспомнил, что, в конце концов, этот юноша — простой мукомол.

— Вот такие у нас тут дела. Как бы это сказать... в общем, если сейчас туда придет монахиня, все немножко осложнится. Потому-то я и сказал, что вам двоим лучше не ехать.

Отбросив враждебность, юноша внезапно вновь превратился в приятного и дружелюбного человека. И тем не менее было в его совете что-то странное.

Как бы там ни было, похоже, юноша сказал то, что сказал, вовсе не из враждебности, так что Лоуренс не стал его больше выспрашивать.

— Вот как? Хорошо, я буду осторожен. Я надеюсь, нас не вышвырнут оттуда в ту же минуту, как мы там появимся? — сказал он.