— Нет, Гарри, это не так. Он все еще где-то там, возможно, ищет другое тело, чтобы разделить его с кем-то другим. ...не будучи по-настоящему живым, он не может быть убит. Он оставил Квиррелла умирать; он проявляет так же мало милосердия к своим последователям, как и к своим врагам. Тем не менее, Гарри, хотя ты, возможно, всего лишь отсрочил его возвращение к власти, в следующий раз потребуется кто-то другой, кто готов вести битву, которая кажется проигранной, — и если он будет откладываться снова и снова, он может никогда не вернеться к власти.

Гарри кивнул, но быстро остановился, потому что у него разболелась голова. Затем он сказал:

— Сэр, есть еще кое-что, что я хотел бы узнать, если вы можете мне рассказать. ...о чем я хотел бы знать правду. ...

— Правду. — Дамблдор вздохнул. — Это прекрасная и ужасная вещь, и поэтому к ней следует относиться с большой осторожностью. Однако я отвечу на ваши вопросы, если у меня не будет очень веской причины не делать этого, и в этом случае я прошу вас простить меня. Я, конечно, не буду лгать.

— хорошо. ...Волдеморт сказал, что убил мою мать только потому, что она пыталась помешать ему убить меня. Но зачем ему вообще понадобилось убивать меня?

На этот раз Дамблдор вздохнул очень глубоко.

— Увы, я не могу ответить вам на первый ваш вопрос. Не сегодня. Не сейчас. Однажды ты поймешь. ...выбрось это из головы, Гарри. Когда станешь старше. Я знаю, тебе неприятно это слышать. ...когда ты будешь готов, ты узнаешь.

И Гарри понял, что спорить бесполезно.

— Но почему Квиррелл не мог прикоснуться ко мне?

— Твоя мать умерла, чтобы спасти тебя. Если и есть что-то, чего Волдеморт не может понять, так это любовь. Он не понимал, что такая сильная любовь, как любовь твоей матери к тебе, оставляет свой след. Ни шрама, ни видимого признака. ...быть любимым так сильно, даже несмотря на то, что человек, который любил нас, ушел, навсегда защитит нас. Это заложено в вас самих. Квиррелл, полный ненависти, жадности и амбиций, разделяющий свою душу с Волдемортом, не мог прикоснуться к вам по этой причине. Это была настоящая мука — прикоснуться к человеку, отмеченному чем-то таким хорошим.

Дамблдор очень заинтересовался птицей на подоконнике, что дало Гарри время вытереть слезы простыней. Когда к нему вернулся дар речи, Гарри сказал:

— А мантия-невидимка — вы знаете, кто прислал ее мне?

— А, так получилось, что твой отец оставил его у меня, и я подумал, что оно может тебе понравиться. — Глаза Дамблдора блеснули. — Полезная вещь. ...твой отец использовал его в основном для того, чтобы прокрадываться на кухню и воровать еду, когда был здесь.

-И есть кое-что еще. ...

— Продолжай в том же духе.

— Квиррелл сказал, что Снейп...

— Профессор Снейп, Гарри.

— Да, он. Квиррелл сказал, что ненавидит меня, потому что ненавидел моего отца. Это правда?

— Ну, они действительно терпеть не могли друг друга. В отличие от вас и мистера Малфоя. И потом, ваш отец сделал то, чего Снейп никогда не смог бы простить.

— что?

— Он спас ему жизнь.

— что?

-да. ... — мечтательно произнес Дамблдор. — Забавно, как устроены умы людей, не так ли? Профессор Снейп не мог смириться с тем, что был в долгу у твоего отца. ...Я действительно верю, что он так усердно трудился, чтобы защитить тебя в этом году, потому что чувствовал, что это уравняет его с твоим отцом. Тогда он мог бы спокойно продолжать ненавидеть память твоего отца. . . .

Гарри попытался понять это, но у него разболелась голова, и он замолчал.

— И, сэр, есть еще кое-что. . .

— Только одно?

— Как я достал камень из зеркала?

— О, я рад, что ты спросил меня об этом. Это была одна из моих самых блестящих идей, и, между нами говоря, это о чем-то говорит. Видите ли, только тот, кто хотел найти Камень — найти его, но не использовать, — мог бы получить его, иначе он просто видел бы себя делающим золото или пьющим эликсир жизни. Мой мозг иногда удивляет даже меня. ...А теперь хватит вопросов. Я предлагаю вам начать с этих сладостей. Ах! Бобы Берти Ботт на любой вкус! В юности мне не повезло, и я наткнулся на конфеты со вкусом рвоты, и с тех пор, боюсь, они мне порядком разонравились, но, думаю, я буду в безопасности, если съем вкусную ириску, а вы?

Он улыбнулся и отправил золотисто-коричневую фасолину в рот. Затем он поперхнулся и сказал:

— Увы! Ушная сера!

* * *

Мадам Помфри, медсестра, была приятной женщиной, но очень строгой.

— Всего на пять минут, — взмолился Гарри.

— Ни в коем случае.

— Вы впустили профессора Дамблдора. ...

— Ну, конечно, это был директор, совсем другой. Вам нужен отдых.

— Я отдыхаю, послушайте, лежу и все такое. О, продолжайте, мадам Помфри. .

— О, очень хорошо, — сказала она. — Но только на пять минут.

И она впустила Рона и Гермиону.

— Гарри!

Гермиона, казалось, была готова снова броситься к нему в объятия, но Гарри был рад, что она сдержалась, потому что у него все еще сильно болела голова.

— О, Гарри, мы были уверены, что ты собираешься... Дамблдор так волновался...

— Вся школа только об этом и говорит, — сказал Рон. — Что же произошло на самом деле?

Это был один из тех редких случаев, когда правдивая история оказывается еще более странной и захватывающей, чем дикие слухи. Гарри рассказал им все: о Квиррелле, зеркале, Камне и Волдеморте. Рон и Гермиона были очень хорошими слушателями; они ахали во всех нужных местах, а когда Гарри рассказал им, что было под тюрбаном Квиррелла, Гермиона громко вскрикнула.

— Значит, Камня больше нет? — наконец спросил Рон. — Фламель просто умрет?

— Я так и сказал, но Дамблдор считает, что... что это было? — "для хорошо организованного ума смерть — это всего лишь очередное великое приключение".

— Я всегда говорил, что он был не в себе, — сказал Рон, выглядевший весьма впечатленным тем, насколько сумасшедшим был его герой.

— Так что же с вами двумя случилось? — спросил Гарри.

— Ну, я вернулась целой и невредимой, — сказала Гермиона. — Я привела Рона в чувство — это заняло некоторое время — и мы помчались в совятню, чтобы связаться с Дамблдором, когда встретили его в холле — он уже знал — он просто сказал: "Гарри пошел за ним, не так ли?" и помчался на третий этаж.

— думаешь, он хотел, чтобы ты это сделал? — спросил Рон. — слал тебе мантию твоего отца и все остальное?

— Ну, — взорвалась Гермиона, — если бы он это сделал, я хочу сказать, это ужасно — тебя могли убить.

— Нет, это не так, — задумчиво сказал Гарри. — Он забавный человек, Дамблдор. Я думаю, он вроде как хотел дать мне шанс. Я думаю, он знает более или менее обо всем, что здесь происходит. Я думаю, он догадывался, что мы собираемся попробовать, и вместо того, чтобы остановить нас, он просто научил нас тому, что нужно, чтобы помочь. Я не думаю, что это было случайностью, когда он позволил мне узнать, как работает зеркало. Как будто он думал, что я имею право встретиться лицом к лицу с Волдемортом, если смогу. . . .

— Да, Дамблдор точно спятил, — с гордостью сказал Рон. — Послушай, тебе нужно быть готовым к завтрашнему празднику в честь окончания учебного года. Все очки набраны, и Слизерин, конечно, выиграл — ты пропустил последний матч по квиддичу, Рэйвенкло разгромил нас без тебя, — но еда будет вкусной.

В этот момент к нам подбежала мадам Помфри.

— У вас было почти пятнадцать минут, теперь выходите, — твердо сказала она.

* * *

После хорошего ночного сна Гарри почувствовал себя почти нормально.

— Я хочу пойти на праздник, — сказал он мадам Помфри, когда она раскладывала его многочисленные коробки со сладостями. — Я могу, не так ли?

— Профессор Дамблдор сказал, что вам разрешено пойти, — сказала она, шмыгая носом, как будто, по ее мнению, профессор Дамблдор не понимал, насколько рискованными могут быть праздники. — И у вас еще один посетитель.

— О, хорошо, — сказал Гарри. — Кто это?

Пока он говорил, Хагрид бочком протиснулся в дверь. Как обычно, когда он был дома, Хагрид выглядел слишком большим, чтобы его туда пустили. Он сел рядом с Гарри, взглянул на него и разрыдался.

— Это— все— моя-вина блядь! он зарыдал, закрыв лицо руками. — Я сказал этому злобному мерзавцу, как пройти мимо Пушистика! Я сказал ему! Это было единственное, чего он не знал, и я сказал ему! Ты мог умереть! И все из-за драконьего яйца! Я больше никогда не буду пить! Меня следовало бы вышвырнуть вон и заставить жить как маггла!

— Хагрид! — воскликнул Гарри, потрясенный, увидев, что Хагрид трясется от горя и раскаяния, а крупные слезы текут по его бороде. — Хагрид, он бы все равно как-нибудь узнал, мы говорим о Волдеморте, он бы узнал, даже если бы ты ему не сказал.

— Ты мог умереть! — всхлипнул Хагрид. — И не произноси это имя!

— ВОЛДЕМОРТ! — проревел Гарри, и Хагрид был так потрясен, что перестал плакать. — Я встретил его и называю по имени. Пожалуйста, не унывай, Хагрид, мы спасли Камень, он пропал, он не может им воспользоваться. Возьми шоколадную лягушку, у меня их много. ...

Хагрид вытер нос тыльной стороной ладони и сказал:

— Это напомнило мне. У меня для тебя подарок.

— Это ведь не бутерброд с горностаем, правда? — встревоженно спросил Гарри, и Хагрид наконец издал слабый смешок.

— Не-а. Вчера Дамблдор дал мне выходной, чтобы я все исправил. Конечно, ему следовало уволить меня, но в любом случае, я принес тебе это. ... —

Это была красивая книга в кожаном переплете. Гарри с любопытством открыл ее. Там было полно фотографий волшебников. С каждой страницы ему улыбались и махали руками его мать и отец.

— Разослал совы всем старым школьным друзьям твоих родителей, спрашивая о фотографиях. ...знал, что у тебя их нет. ...тебе это нравится?

Гарри не мог говорить, но Хагрид понял.

* * *

В тот вечер Гарри отправился на празднование окончания учебного года один. Его задержала мадам Помфри, которая настаивала на последнем осмотре, так что Большой зал был уже полон. Он был оформлен в зеленых и серебряных цветах Слизерина в честь того, что Слизерин седьмой год подряд выигрывает Кубок факультета. Стену позади Главного стола закрывал огромный баннер с изображением слизеринской змеи.

Когда Гарри вошел, в зале внезапно воцарилась тишина, а затем все разом заговорили громче. Он проскользнул на место между Роном и Гермионой за гриффиндорским столом и попытался не обращать внимания на то, что люди встали, чтобы посмотреть на него.

К счастью, Дамблдор появился через несколько мгновений. Гомон стих вдали.

— Прошел еще один год! — Весело сказал Дамблдор. — И я должен побеспокоить вас, предложив вам вафли, приготовленные для стариков, прежде чем мы приступим к нашему восхитительному пиршеству. Какой это был выдающийся год! Надеюсь, ваши головы стали немного полнее, чем были. у вас впереди целое лето, чтобы привести их в порядок до начала следующего года. . . .

— Итак, насколько я понимаю, необходимо разыграть Кубок факультета, а количество очков таково: на четвертом месте Гриффиндор с тремястами двенадцатью очками; на третьем — Пуффендуй с тремястами пятьюдесятью двумя; у Рэйвенкло четыреста двадцать шесть, а у Слизерина — четыреста и семьдесят два.

За слизеринским столом раздались одобрительные возгласы и топот ног. Гарри увидел, как Драко Малфой ударил кубком по столу. Это было отвратительное зрелище.

— Да, да, отличная работа, Слизерин, — сказал Дамблдор. — Однако необходимо принять во внимание недавние события.

В комнате воцарилась тишина. Улыбки слизеринцев немного поблекли.

— Гм, — сказал Дамблдор. — У меня есть несколько последних замечаний, которые я хотел бы высказать. Дай-ка посмотрю. Да. . .

— Сначала — мистеру Рональду Уизли. ..."

Лицо Рона побагровело, он стал похож на редиску с сильным солнечным ожогом.

— ...за лучшую партию в шахматы, которую Хогвартс видел за много лет, я присуждаю факультету Гриффиндор пятьдесят баллов.

От радостных криков гриффиндорцев заколдованный потолок чуть не взлетел на воздух; звезды над головой, казалось, задрожали. Было слышно, как Перси говорит другим старостам:

— Мой брат, вы знаете! Мой младший брат! Прошел мимо гигантских шахмат Макгонагалл!

Наконец снова воцарилась тишина.

— Второе для мисс Гермионы Грейнджер. ...за использование хладнокровной логики перед лицом огня я присуждаю факультету Гриффиндор пятьдесят баллов.

Гермиона закрыла лицо руками; Гарри сильно подозревал, что она разрыдалась. Гриффиндорцы во всех концах стола были вне себя — они набрали на сотню очков больше.

— Третье — мистеру Гарри Поттеру. — сказал Дамблдор. В комнате воцарилась мертвая тишина. — ...за безупречную выдержку и выдающееся мужество я присуждаю факультету Гриффиндор шестьдесят баллов.

Шум стоял оглушительный. Те, кто умел подсчитывать, крича до хрипоты, знали, что у Гриффиндора теперь четыреста семьдесят два очка — ровно столько же, сколько у Слизерина. Они сравняли счет в борьбе за Кубок факультета — если бы только Дамблдор дал Гарри хотя бы на одно очко больше.

Дамблдор поднял руку. В комнате постепенно воцарилась тишина.

— Храбрость бывает разной, — сказал Дамблдор, улыбаясь. — Нужно обладать огромной храбростью, чтобы противостоять врагам, но не меньшей — чтобы противостоять друзьям. Поэтому я присуждаю десять баллов мистеру Невиллу Лонгботтому.

Кто-то, стоявший снаружи Большого зала, вполне мог подумать, что произошел какой-то взрыв, настолько громким был шум, донесшийся из-за гриффиндорского стола. Гарри, Рон и Гермиона вскочили, чтобы закричать и подбодрить, когда Невилл, белый от потрясения, исчез под толпой обнимавших его людей. Он никогда раньше не выигрывал для Гриффиндора больше, чем очко. Гарри, продолжая аплодировать, толкнул Рона локтем в бок и указал на Малфоя, который не выглядел бы более ошеломленным и испуганным, даже если бы на него только что наложили связывающее тело заклятие.

— А это значит, — прокричал Дамблдор, перекрывая бурю аплодисментов, поскольку даже Равенкло и Халфпаф праздновали поражение Слизерина, — что нам нужно немного сменить декорации.

Он хлопнул в ладоши. В одно мгновение зеленые занавеси стали алыми, а серебряные — золотыми; огромная слизеринская змея исчезла, и ее место занял огромный гриффиндорский лев. Снейп пожимал руку профессору Макгонагалл с ужасной, вымученной улыбкой. Он поймал взгляд Гарри, и Гарри сразу понял, что чувства Снейпа к нему не изменились ни на йоту. Гарри это не беспокоило. Казалось, что в следующем году жизнь вернется в нормальное русло, во всяком случае, такая же нормальная, какой она всегда была в Хогвартсе.

Это был лучший вечер в жизни Гарри, лучше, чем победа в квиддиче, или Рождество, или победа над горными троллями. ...он никогда, никогда не забудет этот вечер.

123

Предыдущая глава

↓ Содержание ↓