Тонкое искусство некромантии

Он пришел в Академию спустя год после меня, веселый добродушный парень, по виду не так давно ставший совершеннолетним, до сих пор так и не знаю, то ли у него имелся диплом мага, то ли знания получал окольными путями, но на место наставника на кафедре боевой темной магии новичка приняли без каких-либо вопросов. Все бы ничего, вот только редко когда лесной демон обладает активным магическим даром, да еще и темным...

— Рэй, открывай, я все равно знаю, что ты тут! — заколотил я что есть сил по запертой двери, табличка на которой гласила "Рэйас Горий, преподаватель высших проклятий". Сочетание имени демона и человеческой фамилии смущало всех, но сам Рэйас с убийственно честным выражением на своей исключительно демонической физиономии, без капли посторонних примесей, твердил, что его отцом был человек. Я не верил. Остальные — тоже. Скорее, он сын изгнанников или сам изгнанник. Короткие волосы на людской манер, да и лицо немного странно выглядит, клан так сразу не определишь, вроде черные волосы и синие глаза чаще всего встречаются у Ясеней, но вот нос и форма скул — ну чистая Рябина.

Дверь не открывалась и голоса никто из-за нее не подал.

— Рэй, можешь даже не надеяться, что я поверю, будто там никого нет! Я чувствую, как у тебя кровь по жилам течет!

И чувствую ритм сердца заодно. Пусть мои силы уже давно вернулись в норму, но жизнь я чую до сих пор лучше кого бы то ни было.

— Дхарр с тобой, Келе, входи, раз уж приперся!

Голос друга был не самым довольным, но мне все-таки открыли. Темный выглядел немного встрепанным, волосы стояли торчком, и на нем были рубашка и брюки, обязательную для наставника мантию с гербом Академии и факультета он небрежно бросил на кресло. Нужно было знать этого педанта, чтобы понять, насколько же странным был для него такой вид, да еще посреди рабочего дня.

— М... Рэй, ты что, только что из публичного дома? Или ты устроил публичный дом тут же, в кабинете? — ехидно протянул я, хлопнувшись на первый попавшийся стул.

— У меня был практикум, — измученным голосом простонал демон и еще больше взлохматил волосы.

Присмотревшись, я понял, что лицо у Рэйаса слегка отекшее и помятое. Практикум прошел явно тяжелей обычного.

— Днем?! — удивился я, не понимая, с какого перепуга темных погнали демонстрировать магию не в их часы силы. — С каких пор темных начали гонять на практикум днем?!

— А это был практикум у светлых, — мрачно ответил темный, усевшись прямо на стол. Я непонимающе уставился на Рэйаса, который сегодня решил наплевать на все свои привычки разом, но не стал требовать объяснений. Разве что подумалось, не пытаются ли мне задурить голову милорд декан или тот же мэтр Райхэ, которым захотелось принять облик моего друга. На физиономии приятеля застыл священный ужас и безнадежность, как и всегда, когда ему приходилось иметь дело с нашими идеологическими противниками. Светлые вызывали у мэтра Гория глубочайший когнитивный диссонанс и полное непонимание.

— Зачем темному магу проводить у светлых студиозусов практикум? — начал подозревать самое неудачное развитие событий я. — Их что, на нас натаскивают, что ли?

Побродив на вольных хлебах, я четко уловил главную истину: темных нигде не любят и у каждого светлого на подкорке записано желание сократить наше поголовье хотя бы на одну особь. Стало быть, если светлых начали учить бить идеологических противников, добра не жди.

— Да не то чтобы... — задумчиво протянул демон, устало потирая переносицу. — Дхарр их разберет, вообще, это была инициатива нашего декана. Мол, участились случаи, когда темные маги сбиваются с пути истинного и творят беззаконие... Надо учиться бороться с ренегатами...

Я красноречиво хмыкнул. Стабильно около пяти процентов представителей всех магических специальностей начинают игнорировать закон, светлые тоже в этом преуспевают, но учатся бороться почему-то не с ними.

— Сам в это веришь? — с ухмылкой спросил я у друга, пессимистично предполагая, что скоро магов наших специальностей начнут бить.

— Не-а, — иронично отозвался он. — Как говорит мой батюшка, себе дороже верить светлым. Поэтому ничему путному молодняк и не обучал.

— А отец у тебя мудр, — заметил я.

— Да не то слово, — рассмеялся Рэй. — Порой даже чересчур... А у тебя что такое стряслось, что ты решил со мной поделиться своими бедами?

Я высокомерно хмыкнул.

— А чего сразу бедами?

— А ты свою рожу в зеркале видел? Без слез не взглянешь.

Я нашел взглядом зеркало и полюбовался на свою "эльфийскую красоту". И правда лицо перекосило так, что хуже можно, да некуда.

— Декан, собака, повесил на меня факультатив для особо одаренных, — выдал первую часть своей печальной повести я, потирая виски. Бесполезно, голова все равно не проходила.

— И я так понимаю, в группу особо одаренных входит как минимум Лесская? — буквально расцвел в улыбке друг, разом приободрившись. Ну да, что может лучше поднять настроение, чем чужие неприятности?

Из моей груди исторгся прочувствованный стон, который больше всего походил на те звуки, которые издает голодный упырь, когда выбирается из могилы в первый раз.

— Как понял?

Друг развел руками.

— Ты знаешь, когда ты говоришь об этой девушке, у тебя совершенно особенное, не поддающееся описанию выражение лица. Неужели она такое уж чудовище?

— Тебе бы вести у нее что-то с месяц — сразу бы перестал задавать идиотские вопросы, — мрачно пояснил я. — Она... феерична. Как и большинство студиозусов, которые попадают ко мне. Понимаешь, Рэй, им плевать на то, чему они учатся. Стремятся разве что к оценкам. Думать самостоятельно даже не пытаются, не понимают принципов построения простейших заклинаний, даже для первого курса!

Демон внимательно внимал и даже кивал в нужных местах, поощряя мои жалобы на молодую смену. Хотя, подозреваю, что ничего из сказанного мной, в его голове не задержится даже на полчаса. Ну, спасибо, хотя бы дал выговориться, и то хлеб. Ну не старшим же коллегам мне рассказывать всю печальную повесть о современном магическом образовании? Они еще меня учили, так и представляю себе эти разговоры за спиной, что, мол, Эльдан не справляется, молодой еще слишком, какой из него наставник...

— Келе, мне кажется, ты слишком уж... драматизируешь, — осторожно начал темный, когда в моих жалобах наметилась пауза. — Вряд ли и ты со своими однокурсниками были такими уж ответственными и увлеченными во время учебы.

Оставалось только ухмыльнуться. Уж мы-то такими точно не были, никто из нас, а после третьего курса, так нашу развеселую компанию и вовсе будто подменили, мы не просто учились, мы тонули в своей специальности, пытались стать не просто некромантами, Мастерами смерти. Из библиотеки нас выставляли силком, преподаватели попросту боялись нас, потому что это уже мы вынимали из них душу на занятиях, своими бесконечными вопросами. О нет, мы действительно были ответственными и увлеченными студиозусами, тут никто не сможет сказать обратного.

Видя мое выражение лица демон махнул рукой, заранее признавая безнадежность спора.

— Ну ладно-ладно, я понял, вы поголовно фанатики своего дела. Но, может, из ребята, которые тебе достались, в итоге тоже станут приличными магами? Может, им нужно только... немного помочь? Вот тебе и выпал шанс. Семь студиозусов — это ведь немного...

— Чтобы что-то вышло из студиозуса, нужно, чтобы он этого хотел, — безнадежно махнул рукой я. — А эти семеро... они и так уже уверены, что самые умные. Самых умных уже ничему не научишь...

Был бы не некромантом — точно бы напился с горя. Но, во-первых, сам же виноват, а, во-вторых, правила безопасности в нас вбивали накрепко, нельзя нашему брату пить ничего крепче кефира, а то худо всем будет.

— Доплату большую выбил? — весело поинтересовался друг, который как всегда все предугадывал. Иногда мне даже казалось, что Рэйас умел читать мысли... Вот только в итоге всегда выходило, что он просто очень хорошо успел меня изучить, а у меня так и так всегда все на лице написано.

— В двойном размере, — безразлично ответил я, уже успев понять, что не в деньгах счастье — Мог бы, по ходу, и больше запросить, декан бы дал... Продешевил.

— Ну и радуйся, — легкомысленно посоветовал Рэй, улыбаясь во весь рот. — Пару месяцев потиранишь бестолочей, они сами взвоют, да сбегут. А у тебя лишние деньги останутся.

Ну да, чего ему-то расстраиваться? Не ему придется тратить все свободное время на идиотов без малейшего проблеска сознания...

Первое занятие с группой было назначено лично деканом на утро субботы. Нашел время. Слабым утешением служило только то, что студиозусам встать в такую рань в выходной еще сложней, чем мне самому. Неудачное время для занятий некромантией, утром с трудом удавалось подключиться к энергетическим линиям, но я и не намеревался учить порученных мне идиотов практике, тут у них достаточно наставников. Раз милорд декан велел учить думать, будем учить думать. Хотя бы о том, что им не место на нашем факультете.

В аудиторию я вошел с каменным выражением на физиономии и смерил присутствующих фирменным взглядом, в котором можно было очень четко увидеть, что же я желаю сделать со студиозусами. Отличники взирали на меня аки жертвенные агнцы, наверняка честя про себя во все корки декана за бредовую идею и меня за то, что согласился.

И только в глазах Лесской я видел какой-то интерес. Это-то и пугало.

— Итак, студиозусы, — мрачно, в обычной своей манере начал я. — Очень рад, что вы явились все. По мнению нашего многоуважаемого декана Муарра, вам недостаточно обычной программы нашего факультета...

При этих словах поросль сорняков на ниве некромантии как-то приосанилась и стала раздуваться от гордости.

— Впрочем, для меня вы все так же только безголовые бездари, возомнившие, что они лучше других. Милорд декан надеется, что я научу вас думать. Так вот, — подошел вплотную к сидениям я, молодые маги рефлекторно отшатнулись, — нельзя научить думать тех, у кого нет мозгов! Однако, можете не волноваться, мы проведем это время с пользой.

Студиозусы побледнели еще больше.

— Итак, начнем наше занятие. Проверять явку не будем, я и так вижу, что все на месте.

Я прошелся перед рядами туда-обратно, обвел своих "жертв" тяжелым взглядом и задал первый вопрос:

— Что такое некромантия?

"Золотая молодежь" переглянулась и дружно стала тянуть руки, особенно надрывалась Лесская, как всегда едва не лопаясь от энтузиазма. А потом семь якобы лучших учеников факультета оттарабанили мне классическое определение, которое выучили еще на первом курсе.

"Некромантия — магическая наука, изучающая методы и средства достижения состояний Смерти и выхода из оных, способы практического применения энергии смерти и анимирования мертвой материи".

— Итак, студиозусы, нужно постараться, чтобы подобрать еще более неуклюжее и нелепое определение для науки, которую вы выбрали как путь совершенствования, — торжественно начал я, усевшись прямо на стол. — Некромантия — это магическое искусство, направленное на понимание сути Жизни и Смерти и перехода одного в другое. Вот ее суть. Именно искусство, а не наука, потому что наука подчинена строгим формулам, огорожена частоколом правил, а искусство — то, что познается душой, искусство — это то, что прежде всего в сердце, а уже потом в мозгу. С наукой — все наоборот.

Сикора на первой парте недоуменно моргнул и тут же вздернул руку, явно желая со мной подискутировать. Еще одна ходячая энциклопедия. Этот еще и все формулы, которые изучают на первом курсе задолбил как скворец. Зачем, спрашивается? Он же не пытается с ними работать, просто заучил и все.

— Да, студиозус Сикора? — обреченно спросил я, усаживаясь за преподавательский стол.

— Но мэтр Эльдан, — неуверенно начал первокурсник, едва не заикаясь, — некромантия подчинена строгим магическим формулам...

Безнадежно. Как и всегда.

Я подошел вплотную к пареньку и щелкнул его по лбу.

— А теперь выкиньте это из головы, — заявил я в конец растерявшемуся от таких заявлений ученику. — Формулы — это лишь основа, канва, на которую маг накладывает свои заклинания. Смерть — как и жизнь — самая подвижная стихия среди всех. И самая непредсказуемая. И свыкнетесь с мыслью, что на практике ни одно заклинание не сработает.

Ивона Ларрис скривила напомаженные губки. Это безголовое создание всегда считало, что я слишком много из себя изображаю. И это девушка откровенно демонстрировала. Ее отец был придворным некромантом и вбил в хорошенькую головку дочери много всяческой дури.

— Будто бы вы, мэтр, будучи студиозусом, могли сделать что-то подобное, — процедила она.

Я подошел вплотную к ее парте и навис над нахалкой.

— Я, будучи студиозусом, мог и не такое.

Ну не рассказывать же этой компании о своих старых приключениях-злоключениях? А то еще попробуют повторить... А я не знал, что будет хуже: если они так и останутся безынициативными кретинами или же если эту самую инициативу все же проявят.

Лесская привычно тянула руку. Убил бы.

— Да, студиозус Лесская? — обреченно спросил я у девчонки.

— Мэтр Эльдан, а какие факторы... заставляют сбоить заклятия? — робко спросила клиническая отличница.

Я только хмыкнул.

— Хороший вопрос, Лесская, как ни странно. Дело в том, что каждое заклятие разрабатывают... теоретики.

Слово "теоретики" прозвучало почти как ругательство.

— Они почему-то решили, что практиковать некромантам приходится в своеобразном вакууме. С одной единственной смертью, которая и является источником энергии для заклинания. Однако наш мир — место жестокое, в нем постоянно кто-то дохнет. Часто в муках. И если вы не видите этого, то не означает, что этих смертей нет. У меня самого однажды экзорцизм на кладбище пошел вкривь и вкось только потому, что какие-то малолетние твари решили бродячую собаку неподалеку замучить.

Уточнять, что же произошло тогда, я не стал. Хотя мне до сих пор то сельское кладбище по ночам снилось. Малолетние твари, мальчишки лет тринадцати-четырнадцати, один из которых был сынком старосты, так качественно измывались над бедной псиной, что уровень некроэнергии скакнул вдвое против необходимого, и мне к дракону поломало пару энерголиний. В результате из старых могил полезли такие создания, появления которых здесь можно было не ждать еще лет пятьдесят... Костяные драконы. Да с одним — и то запаришься, а уж с двумя... Зомби мне в тот момент показались практически родными. Причем в прямом смысле. Я выругался и вогнал ритуальный клинок прямо в сердце, слившись с основной массой нежити. Своих они практически никогда не атакуют, мертвая плоть их не влечет.

Словом, основную часть работы я проделал фактически в мертвом состоянии. Сердце не билось, кровотока не было... Хорошо, хотя бы тело эльфов не подвержено посмертным изменениям и тлению, так что не пришлось поддерживать сохранность телесной оболочки магически.

И когда я с кладбища вышел, то впечатление произвел на селян просто неизгладимое: вытащить кинжал из груди я забыл. Чуть на очередной костер не угодил... Теоретически, умереть окончательно я не мог. Вообще. Даже после сожжения. Но проверять, что станет, если уничтожить физическую оболочку, не хотелось.