Гарри Поттер и узник Азкабана. глава 5

Гермиона осторожно приблизилась к профессору Люпину.

— Э-э-э, профессор? — сказала она. — Простите, профессор?

Он не пошевелился.

— Не волнуйся, дорогая, — сказала ведьма, протягивая Гарри большую стопку котловых лепешек. — Если он проголодается, когда проснется, то я говорю с водителем.

— Я полагаю, он спит? — тихо спросил Рон, когда ведьма закрыла дверь купе. — Я имею в виду, он ведь не умер, не так ли?

— Нет, нет, он дышит, — прошептала Гермиона, беря пирог с котлом, который Гарри передал ей.

Может, он и не очень хорошая компания, но присутствие профессора Люпина в их купе имело свои преимущества. Ближе к вечеру, как раз когда начался дождь, размывавший холмы за окном, они снова услышали шаги в коридоре, и в дверях появились трое их самых нелюбимых людей: Драко Малфой в сопровождении своих закадычных друзей, Винсента Крэбба и Грегори Гойла.

Драко Малфой и Гарри были врагами с тех самых пор, как встретились во время своей самой первой поездки на поезде в Хогвартс. Малфой, у которого было бледное, заостренное, насмешливое лицо, учился на факультете Слизерин; он играл ловцом в слизеринской команде по квиддичу, на той же позиции, что и Гарри в команде Гриффиндора. Крэбб и Гойл, казалось, существовали для того, чтобы выполнять приказы Малфоя. Они оба были широкоплечими и мускулистыми; Крэбб был выше, с короткой стрижкой и очень толстой шеей; у Гойла были короткие, колючие волосы и длинные, как у гориллы, руки.

— Смотрите-ка, кто пришел, — сказал Малфой, как обычно лениво растягивая слова, открывая дверь купе. — Горшок и Ласка.

Крэбб и Гойл по-тролльи захихикали.

— Я слышал, Уизли, что этим летом твоему отцу наконец-то удалось раздобыть немного золота, — сказал Малфой. — Твоя мать умерла от шока?

Рон вскочил так быстро, что уронил корзину Косолапа на пол. Профессор Люпин фыркнул.

— Кто это? — спросил Малфой, автоматически делая шаг назад, когда заметил Люпина.

— Новый учитель, — сказал Гарри, который тоже поднялся на ноги, на случай, если ему понадобится удержать Рона. — Что ты сказал, Малфой?

Светлые глаза Малфоя сузились; он был не настолько глуп, чтобы затевать драку прямо под носом у учителя.

— Да ладно, — обиженно пробормотал он Крэббу и Гойлу, и они исчезли.

Гарри и Рон снова сели, Рон массировал костяшки пальцев.

— В этом году я не собираюсь терпеть от Малфоя никакого дерьма, — сердито сказал он. — Я серьезно. Если он еще раз посмеется над моей семьей, я оторву ему голову и...

Рон резко взмахнул рукой в воздухе.

— Рон, — прошипела Гермиона, указывая на профессора Люпина, — будь осторожен. ... —

Но профессор Люпин все еще крепко спал.

Дождь усиливался по мере того, как поезд мчался все дальше на север; окна теперь были сплошного мерцающего серого цвета, который постепенно темнел, пока по всем коридорам и над багажными полками не зажглись фонари. Поезд грохотал, дождь стучал по стеклу, ветер ревел, но профессор Люпин все еще спал.

— Мы, должно быть, уже почти на месте, — сказал Рон, наклоняясь вперед, чтобы посмотреть мимо профессора Люпина на ставшее совершенно черным окно.

Не успел он договорить, как поезд начал замедлять ход.

— Отлично, — сказал Рон, вставая и осторожно проходя мимо профессора Люпина, чтобы попытаться выглянуть наружу. — Я умираю с голоду. Я хочу попасть на праздник. . .

— Мы еще не можем быть на месте, — сказала Гермиона, взглянув на часы.

— Так почему же мы останавливаемся?

Поезд ехал все медленнее и медленнее. Когда шум поршней затих вдали, шум ветра и дождя за окнами стал громче, чем когда-либо.

Гарри, стоявший ближе всех к двери, встал, чтобы выглянуть в коридор. По всему вагону из своих купе с любопытством выглядывали головы.

Поезд резко остановился, и отдаленные глухие удары подсказали им, что с полок выпал багаж. Затем, без предупреждения, все лампы погасли, и они погрузились в кромешную тьму.

— Что происходит? — раздался голос Рона за спиной Гарри.

— Ой! — выдохнула Гермиона. — Рон, это была моя нога!

Гарри ощупью вернулся на свое место.

— Ты думаешь, у нас что-то сломалось?

— Не знаю.

Раздался скрежещущий звук, и Гарри увидел смутный черный силуэт Рона, который вытирал пятно на окне и выглядывал наружу.

— Там что-то движется, — сказал Рон. — Я думаю, люди поднимаются на борт. ...

Дверь купе внезапно открылась, и кто-то больно шлепнулся Гарри на ноги.

— Простите, вы не знаете, что происходит? Ой, простите...

— Привет, Невилл, — сказал Гарри, ощупывая себя в темноте и поднимая Невилла за мантию.

— Гарри? Это ты? Что происходит?

— Понятия не имею... присаживайся...

Раздалось громкое шипение и вскрик от боли: Невилл попытался сесть на Косолапа.

— Я пойду спрошу водителя, что происходит, — послышался голос Гермионы. Гарри почувствовал, как она прошла мимо него, услышал, как дверь снова открылась, а затем глухой удар и два громких крика боли.

— Кто это?

— Кто это?

— Джинни?

— Гермиона?

— Что ты делаешь?

— Я искала Рона.

— Проходи и садись.

— Только не здесь! — поспешно сказал Гарри. — Я здесь!

— Ой! — воскликнул Невилл.

— Тихо! — внезапно раздался хриплый голос.

Профессор Люпин, казалось, наконец проснулся. Гарри услышал какое-то движение в своем углу. Никто из них не произнес ни слова.

Раздался тихий треск, и отсек наполнился дрожащим светом. Казалось, профессор Люпин держит в руках горсть язычков пламени. Они освещали его усталое, серое лицо, но глаза были внимательными и настороженными.

— Оставайтесь на месте, — сказал он все тем же хриплым голосом и медленно поднялся на ноги, держа перед собой горсть огня.

Но дверь медленно открылась, прежде чем Люпин успел до нее дотянуться.

В дверном проеме, освещенная дрожащими языками пламени в руке Люпина, стояла фигура в плаще, высотой до потолка. Ее лицо было полностью скрыто капюшоном. Взгляд Гарри метнулся вниз, и от того, что он увидел, у него внутри все сжалось. Из-под плаща торчала рука, блестящая, сероватая, склизкая на вид и покрытая струпьями, как у чего-то мертвого, разложившегося в воде. . . .

Но это было видно лишь долю секунды. Как будто существо под плащом почувствовало взгляд Гарри, его рука внезапно спряталась в складках черного плаща.

А затем существо под капюшоном, чем бы оно ни было, сделало долгий, медленный, хриплый вдох, как будто пыталось втянуть в себя что-то большее, чем воздух.

Их всех охватил сильный холод. Гарри почувствовал, как у него самого перехватило дыхание. Холод проник глубоко под кожу. Он был у него в груди, в самом сердце. . . .

Глаза Гарри закатились. Он ничего не видел. Он тонул в холоде. В ушах у него шумело, как от воды. Его тащило вниз, рев становился все громче. . .

А потом, откуда-то издалека, он услышал крики, ужасные, исполненные ужаса, умоляющие крики. Он хотел помочь, кто бы это ни был, он пытался пошевелить руками, но не мог. ...густой белый туман клубился вокруг него, внутри него...

— Гарри! Гарри! Ты в порядке?

Кто-то бил его по лицу.

— Ч-что?

Гарри открыл глаза; над ним горели фонари, а пол дрожал — Хогвартс-экспресс снова двигался, и свет снова включился. Ему показалось, что он соскользнул со своего сиденья на пол. Рон и Гермиона стояли на коленях рядом с ним, а над ними он видел Невилла и профессора Люпина, наблюдавших за ним. Гарри почувствовал сильную тошноту; когда он поднял руку, чтобы поправить очки, то почувствовал, как по лицу струится холодный пот.

Рон и Гермиона усадили его обратно на сиденье.

— ты в порядке? — нервно спросил Рон.

— Да, — сказал Гарри, быстро взглянув в сторону двери. Существо в капюшоне исчезло. — Что случилось? Где это... это существо? Кто кричал?

— Никто не кричал, — сказал Рон, еще более нервничая.

Гарри оглядел ярко освещенное помещение. Джинни и Невилл обернулись на него, оба были очень бледны.

— Но я услышал крики...

Громкий треск заставил их всех подпрыгнуть. Профессор Люпин разламывал огромную плитку шоколада на кусочки.

— Держи, — сказал он Гарри, протягивая ему особенно большой кусок. — Съешь это. Это поможет.

Гарри взял шоколадку, но есть не стал.

— Что это было? — спросил он Люпина.

— Дементор, — сказал Люпин, который теперь раздавал шоколад всем остальным. — Один из дементоров Азкабана.

Все уставились на него. Профессор Люпин скомкал пустую обертку от шоколада и сунул ее в карман.

— Поешь, — повторил он. — Это поможет. Извини, мне нужно поговорить с водителем. —

Он прошел мимо Гарри и исчез в коридоре.

— Ты уверен, что с тобой все в порядке, Гарри? — спросила Гермиона, с тревогой наблюдая за Гарри.

— Я не понимаю. ...Что случилось? — спросил Гарри, вытирая пот с лица.

— Ну, это существо — дементор — стояло там и озиралось по сторонам (я имею в виду, я думаю, что так оно и было, я не мог разглядеть его лица), а ты... ты...

— Я думал, у тебя припадок или что-то в этом роде, — сказал Рон, который все еще выглядел испуганным. — Ты словно окаменел, упал со своего места и начал дергаться...

— И профессор Люпин перешагнул через тебя, подошел к дементору и вытащил свою волшебную палочку, — сказала Гермиона, — и сказал: "Никто из нас не прячет Сириуса Блэка под своими плащами. Уходи." Но дементор не двинулся с места, поэтому Люпин что-то пробормотал, и из его палочки в него выстрелило что-то серебристое, оно развернулось и как бы заскользило прочь.

— Это было ужасно, — сказал Невилл более высоким голосом, чем обычно. — Ты почувствовал, как стало холодно, когда его принесли?

— Я чувствовал себя странно, — сказал Рон, неловко передернув плечами. — Как будто я никогда больше не буду таким веселым. ...

Джинни, которая забилась в свой угол и выглядела почти так же плохо, как Гарри, тихонько всхлипнула; Гермиона подошла и успокаивающе обняла ее.

— Но никто из вас... не падал со своих мест? — неловко спросил Гарри.

— Нет, — сказал Рон, снова с тревогой глядя на Гарри. — Однако Джинни тряслась как сумасшедшая. . . .

Гарри не понимал. Он чувствовал слабость и озноб, как будто выздоравливал после тяжелого приступа гриппа; он также почувствовал, что начинает стыдиться. Почему он так расклеился, в то время как никто другой этого не делал?

Профессор Люпин вернулся. Войдя, он остановился, огляделся и сказал с легкой улыбкой:

— Я не отравил этот шоколад, знаете ли....

Гарри откусил кусочек и, к своему великому удивлению, почувствовал, как тепло внезапно разлилось по кончикам пальцев рук и ног.

— Мы будем в Хогвартсе через десять минут, — сказал профессор Люпин. — С тобой все в порядке, Гарри?

Гарри не стал спрашивать, откуда профессор Люпин знает его имя.

— Хорошо, — смущенно пробормотал он.

Остаток пути они почти не разговаривали. Наконец поезд остановился на станции Хогсмид, и началась большая суматоха, когда все хотели выбраться наружу; ухали совы, мяукали кошки, а любимая жаба Невилла громко квакала из-под его шляпы. На крошечной платформе было очень холодно, дождь лил как из ведра.

— Впервые здесь! — раздался знакомый голос. Гарри, Рон и Гермиона обернулись и увидели на другом конце платформы гигантскую фигуру Хагрида, который манил перепуганных новичков к их традиционному путешествию через озеро.

— Все в порядке, вы трое? — Крикнул Хагрид поверх голов толпы. Они помахали ему, но не успели с ним заговорить, потому что толпа людей вокруг них оттеснила их прочь по платформе. Гарри, Рон и Гермиона проследовали за остальными школьниками вдоль платформы и вышли на неровную грунтовую дорогу, где оставшихся учеников ожидало не менее сотни дилижансов, каждый из которых, как мог предположить Гарри, был запряжен невидимой лошадью, потому что, когда они забрались внутрь и закрыли дверь, карета тронулась с места. Она шла сама по себе, натыкаясь и покачиваясь в процессии.

В карете слегка пахло плесенью и соломой. После шоколада Гарри почувствовал себя лучше, но все еще был слаб. Рон и Гермиона искоса поглядывали на него, словно опасаясь, что он снова может упасть в обморок.

Когда карета подъехала к великолепным воротам из кованого железа, обрамленным каменными колоннами, увенчанными крылатыми кабанами, Гарри увидел еще двух огромных дементоров в капюшонах, стоящих на страже по обе стороны. Волна тошноты от холода грозила снова захлестнуть его; он откинулся на спинку продавленного сиденья и закрыл глаза, пока они не проехали ворота. Карета набирала скорость на длинной пологой подъездной дорожке к замку; Гермиона высунулась из крошечного окошка, наблюдая за приближающимися башнями. Наконец карета остановилась, и Гермиона с Роном вышли.

Когда Гарри спустился вниз, над его ухом раздался протяжный, довольный голос.

— Ты упал в обморок, Поттер? Лонгботтом говорит правду? Ты действительно упал в обморок?

Малфой протиснулся мимо Гермионы, преграждая Гарри путь к каменным ступеням замка, его лицо сияло радостью, а светлые глаза злобно сверкали.

— Отвали, Малфой, — сказал Рон, стиснув зубы.

— Ты тоже упал в обморок, Уизли? — громко спросил Малфой. — Тебя тоже напугал этот старый дементор, Уизли?

— Какие-то проблемы? — раздался тихий голос. Профессор Люпин только что вышел из соседней кареты.

Малфой бросил на профессора Люпина наглый взгляд, который отметил заплаты на его мантии и ветхий чемодан. С легким оттенком сарказма в голосе он сказал:

— О, нет, профессор, — затем ухмыльнулся Крэббу и Гойлу и повел их вверх по ступеням в замок.

Гермиона подтолкнула Рона в спину, чтобы он поторопился, и они втроем присоединились к толпе, поднимавшейся по ступеням, через гигантские дубовые парадные двери в похожий на пещеру вестибюль, освещенный горящими факелами, и с великолепной мраморной лестницей, ведущей на верхние этажи.

Дверь в Большой зал справа была открыта; Гарри последовал за толпой к ней, но едва успел разглядеть зачарованный потолок, который сегодня вечером был черным и затянутым облаками, как чей-то голос позвал:

— Поттер! Грейнджер! Я хочу видеть вас обоих!

Гарри и Гермиона удивленно обернулись. Профессор Макгонагалл, преподаватель трансфигурации и декан факультета Гриффиндор, кричала поверх голов толпы. Это была сурового вида ведьма, волосы которой были собраны в тугой пучок; ее проницательные глаза обрамляли квадратные очки. Гарри пробился к ней с дурным предчувствием: профессор Макгонагалл умела заставить его почувствовать, что он, должно быть, сделал что-то не так.

— Не стоит выглядеть такими обеспокоенными — я просто хочу поговорить с вами в своем кабинете, — сказала она им. — Идите туда, Уизли.

Рон смотрел, как профессор Макгонагалл уводит Гарри и Гермиону от оживленно болтающей толпы; они прошли с ней через вестибюль, поднялись по мраморной лестнице и дальше по коридору.

Как только они оказались в ее кабинете, небольшой комнате с большим уютным камином, профессор Макгонагалл жестом пригласила Гарри и Гермиону присесть. Она уселась за свой стол и отрывисто сказала: