Приграничная история

Пока не было пациентов, я занялась приготовлением необходимых мне мазей и отваров. Это занятие меня всегда успокаивало, потому как требовало полной сосредоточенности и даже некоторой отрешенности от всех мыслей: нельзя ошибиться ни на унцию, иначе вся работа пойдет насмарку.

В заботах и делах прошел весь день, и, попрощавшись с коллегами, я поспешила домой. Мои дни в Корлине были похожи один на другой, и в этой кажущейся рутинности я находила покой и уверенность в завтрашнем дне. Мой размеренный распорядок за все 7 лет жизни в Корлине нарушался всего пару раз. Лет 6 назад ко мне посватался один из местных торговцев, получил вежливый отказ и женился на другой.

Другой случай имел для меня больше последствий. Однажды я отправилась в Корлинский лес собирать травы и во время сбора наткнулась на израненного волка. Он лежал, поджимая лапу, скаля окровавленную морду, и готовился, по-видимому, дорого продать свою жизнь. Не знаю, что заставило меня попытаться ему помочь. Раненые животные опасны, я не хотела быть загрызенной и никогда не имела дел не то что с волками — с собаками. Наверное, это была интуиция, которая шептала мне о звериной тоске, об одиночестве, о длинных вечерах в моем маленьком домике с вышивкой перед затухающим камином и о схожести наших существований. Я помогла волку: срастила лапу и оказавшиеся поврежденными ребра. Он в ответ оскалился и убежал.

Каждую неделю, когда я ходила за травами, волк прибегал, смотрел на мои занятия издали и снова убегал в лес. Так продолжалось около года, пока в один день я не встретила его издыхающим под тем же самым дубом. Моих сил с трудом хватило на то, чтобы сохранить ему жизнь. До сих пор помню, как я с трудом сдерживала слезы, шепча заклинания и смотря в постепенно стекленеющие глаза. Не знаю, чем так дорог был мне зверь, не принимающий от меня ни еду, ни ласку, но я цеплялась за него, как за последнего друга. Когда стало понятно, что у меня получилось, я в бессилии опустилась на траву и устало прикрыла глаза, волк, коротко и надсадно завыв, подполз ко мне и лизнул шершавым языком в щеку.

Из леса мы вышли вдвоем. Я до сих пор не знаю, кто кого тогда спас: я Серого или он меня. Каждый вечер Серый ждет меня дома, и, черт возьми, это отличный повод туда возвращаться!

Солнце устало закатывалось за горизонт, и я ускорила шаги. Мой дом, прилагающийся к должности военного целителя, находился в одном из множества маленьких переулков, ответвляющихся от центральной улицы. Чувство непонятной тревоги шло за мной по пятам. Вздохнула я спокойно только когда открыла дверь и зарылась пальцами в шерсть вышедшего меня встречать Серого. Этот безумный день наконец-то кончился.

Глава 2.

Сентябрь вошел в свои права. На улице догорали последние остатки летнего тепла, горожане стремились насладиться перед долгой зимой этими крохами солнца, и во всей нашей корлинской жизни наблюдалась какая-то ленивая расслабленность. Период затишья, причем затишья спокойного и приятного. Будто бы наступили выходные после тяжелой и напряженной работы.

Мы с Серым возвращались из традиционного похода за травами, и я предвкушала, как засяду в свое любимое кресло-качалку, разожгу камин, приготовлю кружечку ароматного чая и погружусь в приключения славного воина Энре. Но, видимо, мое традиционное времяпрепровождение откладывалось, потому что буквально в нескольких минутах от моего дома меня окликнул Керс:

— Лия, какими судьбами?

— Какими судьбами я в Корлине рядом со своим домом? Дай-ка подумать, — насмешливо ответила я.

— Брось, не занудствуй. Если ты забыла, то сегодня последний четверг месяца, поэтому...

— ...мы с тобой идем в кабак напиваться, несмотря на мое желание провести тоскливый холостяцкий вечер в гордом одиночестве, — с притворным ужасом закончила я. А ведь действительно, я забыла про эту маленькую традицию ежемесячных встреч с Керсом в одном из приятных и необременительных местечек города. — Дай мне 15 минут: надо занести травы и переодеться.

— Всегда любил тебя за точность и пунктуальность. Эх, так и быть, если через пару лет я останусь весь такой же одинокий, несчастный и непонятый, я на тебе женюсь, — высокомерно проговорил Керс. Я не выдержала и прыснула в кулак. Такие разговоры тоже были данью традиции. Весь Керс был синонимом надежности и понимания. Наверное, это единственный известный мне мужчина, с которым у меня сразу получились дружеские отношения, о чем я ни разу не жалела.

— 15 минут, и я вся твоя, — пропела я, скрываясь за дверью своего дома, куда мы успели дойти, болтая и подшучивая друг над другом. Серый сразу запрыгнул в кресло-качалку и хитро на меня посмотрел: мол, смотри, хозяйка, пока ты ходишь там с этим прохвостом, я здесь исполняю твою мечту. Я только покачала головой и принялась за сборы. Посиделки с Керсом — единственная возможность выгуливать свои немногочисленные выходные платья, и я никогда не отказывалась от нее. Сегодня мой выбор пал на простое зеленое платье с длинным узким рукавом, прямой юбкой, завышенной талией и глубоким декольте. Волосы я сколола у висков, оставив основную массу тяжелой волной рассыпаться по плечам. Накинула легкую индирскую шаль — последний привет от прошлого, с которым никак не могла расстаться, — и выплыла навстречу Керсу, легкому вину и дружеским разговорам.

Керс услужливо подставил мне локоть, и мы отправились предаваться пороку.

— Куда ты поведешь меня сегодня? — полюбопытствовала я.

— Туда, где не только я смогу по достоинству оценить твое платье, — с ехидной усмешечкой проговорил этот наглец.

— Сержант Керс, я буду жаловаться. Ваше поведение в высшей степени неприлично, — процедила я, делая попытку вырвать свою руку из стальной хватки Керса.

Он рассмеялся и притянул меня к себе поближе.

— Лия, обожаю, когда ты ведешь себя, как избалованная аристократка! — произнес еще смеющимся голосом он, и мы продолжили путь молча, думая каждый о своем и просто наслаждаясь осенним вечерним волшебством.

Минут через 15 неспешным размеренным шагом мы подошли к трактиру "У дядюшки Олли".

— Ах, Керс, ты мог бы придумать что-нибудь пооригинальнее, — закатила глаза я в притворном негодовании. — Мы здесь бываем почти каждый месяц.

— Женщина, а ты знаешь, что сегодня здесь будет выступать господин Бронс? — подводя меня к столику у небольшой сцены, где зачастую пели музыканты или подвыпившие корлинцы, спросил Керс.

Я резко развернулась и прошептала, сжимая руку Керса:

— Правда?

Он мученически простонал и обиженно протянул:

— Лия, я хоть раз в жизни тебе врал?

Я больше не могла сдерживать своих эмоций и со словами "Керс, ты лучше всех!" бросилась к нему на шею. Хорошо, что Керс, зная о моих музыкальных пристрастиях и зная меня саму, предугадал такой вариант и легко поймал меня в свои крепкие объятия, немного покружив по залу. Я не боялась привлечь к нам внимание. С одной стороны, в империи не существовало строгих запретов, можно было все, но только чтобы никто не знал. Дурным тоном считалось, когда о твоих похождениях знают точно, а вот когда только догадываются... Правда, это касалось только аристократов. Лица не столь благородные были вовсе свободны в выборе партнеров и частоте их смены. Единственные ограничения — это официальный брак (блуд в таком случае был веской причиной для развода), осуждение общества и собственная совесть. С другой же стороны, нас с Керсом давно в народе "поженили" и теперь ждали только, кто первым из нас прекратит эти отношения: я, устав от бесконечных похождений неверного сержанта, или он меня, устав биться о стену моей холодности и бесчувственности. Эта легенда, созданная чужими домыслами, была очень для нас удобна: Керс, если очередная подружка намекала на создание семьи и прочее, быстренько прятался за меня, как за ширму; я же отбивалась с его помощью от назойливых ухажеров; наши корлинские сплетники исправно получали материал для анализа. Все довольны и счастливы. Идиллия, одним словом.

Мы заказали ужин, кувшин вина и вели легкий, под стать вечеру, разговор. Точнее, говорил почти один Керс, а я слушала и чуть ли не ерзала на скамье в предвкушении того момента, когда на сцену выйдет господин Бронс. Его баллады были разными — от героических и печальных до любовно-трактирных. И вроде бы ничего особенного, но было что-то такое в его голосе и манере исполнения, что заставляло меня проживать жизни вместе с героями, о которых он пел. Наверное, это и есть талант — заставить слушателей окунуться с головой в те миры, которые выбрал или создал Бронс.

— Лия, ау, ты меня вообще слушаешь? — я очнулась от своих мыслей, увидев ладонь Керса чересчур близко перед моим носом.

— Прости, — я виновато улыбнулась, — ты же знаешь, как я всегда жду выступлений Бронса.

Улыбка Керса была понимающей и добродушной.

— Знаю, но прошу тебя сосредоточиться. Я вообще-то рассказывал тебе важные новости, а не болтовней забавлял.

— Ну и что такого важного случилось в Корлине, что я не могу даже помечтать о Бронсе? — лениво поинтересовалась я.

— Случилось, Лия, — неожиданно серьезным голосом ответил Керс, и я разом подобралась и согнала с себя флер романтических мечтаний. Раз Керс начал говорить о чем-то важном на нашем традиционном ужине и не пощадил мое ожидание Бронса, то оно того явно стоит. Сержант тем временем продолжал. — Ситуация на данный момент такова, что наш капитан, возможно, скоро будет искать человека с хорошо развитыми обоими видами магии. Я хочу, чтобы для тебя это не стало новостью.

— Рассказывай, — внезапно севшим голосом проскрипела я и потянулась к бокалу вина, чтобы промочить горло, — все в мелких подробностях, как я люблю.

Керс сочувственно похлопал меня по руке, лежащей на столе, и начал свой рассказ.

— Помнишь разбойников, которые напали на капитана, когда он только приехал в город? — Я утвердительно кивнула головой. — А тебе не показалось ничего в этом нападении странным?

— Конечно, сколько лет живу, никогда не слышала ни о каких разбойниках в окрестностях Пограничной линии.

— Вот и мы так подумали. Особенно после того, как нападения стали продолжаться. Угадай, кто чаще всего встречался с этими товарищами?

— Торговцев у нас не так уж много, причем крупных явно нет, — начала вслух размышлять я. — Аристократов нет, имперские судьи в городах Пограничной линии не нужны, банков нет. Да у нас ничего такого нет!

Я ничего совершенно не понимала. Керс барабанил пальцами по столу и, невесело усмехнувшись, огорошил меня окончательно:

— Они нападают на стражников.

— Но для чего? Надо быть самоубийцами, чтобы нападать на хорошо обученных воинов, среди которых встречаются маги! — воскликнула я.

— Тише, Лия, успокойся. Есть несколько рабочих версий.

Я осушила свой бокал до дна и практически приказала:

— Налей мне еще вина и рассказывай.

Керс усмехнулся, но послушался.

— Версия первая: кто-то из служащих в страже Корлина не угодил кому-то, поэтому мы наблюдаем месть.

— Тогда непонятны нападения на всех стражников. Мститель не знает, кому мстит? — скептически отнеслась я к этой версии.

— Представь, что неверный муж застал жену с любовником и успел увидеть, когда тот выходил в окно, кусочек формы...

— А на полу в спальне остались его погоны или что-то иное, что указывало бы на его принадлежность к Корлину. Поэтому, по логике обманутого мужа, надо утопить весь Корлин в крови. Гениально, Керс, — я даже театрально похлопала в ладоши.

— Совсем притянуто за уши с местью, да? — с какой-то тоской печалью в голосе спросил друг.

— Ты не хуже меня понимаешь, что да.

— Тогда версия вторая: кому-то очень сильно мешает наша стража.

— Интересно, наша конкретно или вообще вся в Пограничной линии? — протянула я, водя пальцем по ободку стакана. — Вы уже связывались другими городами?

— А ведь это мысль, — прищелкнул пальцами Керс, — спасибо, Лия, я завтра толкну ее на летучке.

— Для тебя, дорогой, не жалко. Новости плохие, но зачем капитану понадобится человек с двумя магиями?

— Все просто, Лия. Банда вывела из строя почти всех магов. Элементарно некому сражаться в наших доблестных рядах.

— Так, стоп, — нахмурилась я. — Я не помню, чтобы кто-то из стражников попадал в лечебницу в последние дни, похорон тоже не помню.

— Все верно, — кивнул в подтверждение своих слов Керс. — Это потому что хоронить оказалось нечего, Лия. За последнюю неделю из ночных патрулей пропало 3 человека. Все маги, причем темные.

— Ты меня совсем запутал, — пожаловалась я. — Пропало три темных мага за последнюю неделю из ночных патрулей. Как разбойники с этим связаны?

— А они в это время очень удачно отвлекали основную часть патруля своим нападением. После короткого сражения, в котором мы одерживаем победу, у нас на руках несколько пара убитых разбойников и 1 пропавший темный маг, который перед этим был ранен.

— Хочешь сказать, жертву намечали заранее, подстраивали нападение, окружали выбранного мага, наносили ранение до крови, отвлекали его, а затем в пылу сражения незаметно крали?

Неплохой план. Раны ослабляют любых воинов, темному магу же они мешают полностью использовать свои способности, потому как магия в первую очередь бросается латать дыру в собственном организме. По-настоящему залечить любые раны и повреждения может лишь светлый маг, но темный имеет возможность выжить до появления своего светлого коллеги. В этом и кроется главное различие между темными и светлыми: темные разрушают, светлые созидают и защищают. Именно поэтому темные маги становятся воинами, а светлые — целителями. Таково основное предназначение магии. Не все, конечно, ему следуют, но исключения обычно только подтверждают правило. Некоторые предпочитают заниматься созданием артефактов, преподаванием, теоретической магией, но это тоже магия, как ты ее ни назови. Есть люди со смешанным даром. Они рождаются от союза светлого и темного магов. Такие браки не запрещены, просто зачастую маги сами блюдут чистоту крови и всеми силами избегают подобного смешения. Пропорции светлой и темной магии не зависят от родителей и чистоты их крови, поэтому предугадать, каков будет дар ребенка, почти невозможно. Чаще всего преобладает один вид магии, а капелька противоположного дара либо совсем мала и дремлет до конца жизни, либо проявляется только в последующих поколениях. Реже рождаются дети с одинаковым светлым и темным даром. Такие маги не обладают сверхспособностями, но, сочетая оба вида магии, становятся практически незаменимы в боевых условиях.

— Примерно так оно и было, полагаем мы, — согласился Керс.

— Тогда с чего вы взяли, что они непременно мертвы? Может, их готовят для какого-нибудь ритуала?

— Медальоны, Лия.

Каждому стражнику выдавался при поступлении на службу индивидуальный медальон-артефакт. С его помощью можно было отследить перемещения стражника по карте и узнать, жив ли он. В случае смерти медальон гас, и на карте имя его носителя больше не появлялось. Так как делались эти артефакты строго индивидуально, то в руках любого другого человека становились они бесполезными безделушками, что сразу отражалось на карте специальным значком. Поэтому продавать, дарить, красть эти медальоны было бесполезно — они просто теряли все свои свойства; а по карте выяснить, у кого сейчас находится казенное имущество, труда не составляло.