Чёрный лес (Сказки чёрного леса-1)

Когда разразился скандал из-за книги, даже тётя и дядя, обожавшие своего первенца и всё ему прощавшие, сделали ему мягкое внушение. Ну что, мол, такого, если Гвен тоже почитает эту книжку? Ясно же, что надолго её не хватит, труды учёных не для её ума... Но Джозеф продолжал орать, чтобы я не трогала его вещи. С ним чуть не случилась истерика, и родители оставили его в покое.

Меня в этой истории больше всего удивила его ложь — ведь книгу эту он не купил, а нашёл в библиотеке дома. Моего дома. На следующий день я обнаружила, что все книги о кельтах оттуда исчезли. Джозеф явно перетащил их к себе в комнату. Мои книги! Я ничего не сказала дяде и тёте, прекрасно зная, что они всё равно найдут причину встать на сторону Джозефа. У меня сейчас была задача поважней — предотвратить продажу дома. Ибо он был мой, и, достигнув восемнадцати, я хотела стать его хозяйкой. Мне уже изрядно надоел ярлык облагодетельствованной приживалки. Только вот как сохранить своё наследство, я пока не знала. Единственная моя приятельница по школе Дороти Уиллоу была дочерью адвоката, и она с авторитетным видом заверила меня, что опекун всегда может при помощи хорошего юриста состряпять бумаги, доказывающие, что на мои нужды ушло ровно столько денег, во сколько оценивается всё моё наследство, так что права на дом я потеряю. Ну а поскольку адвокат Гнуссен считается одним из лучших в герцогстве Моргентон, мои опекуны, скорее всего, своего добьются. Мне же лучше пока затаиться, советовала Дороти. Начнёшь качать права — они только поспешат со всем этим делом...

Не желая сейчас думать о плохом, я принялась рассматривать статую. Похоже, она была сделана из того же чёрного материала, что и наружные стены моего дома. Я старалась хотя бы про себя почаще называть этот дом своим — может, сработает магия слова. Девушка с красивым, хотя и до странного узким лицом улыбалась, словно собираясь посвятить меня в некую тайну. Одета она была в лёгкое платье наподобие древнегреческого хитона. Казалось бы, крылья должны были придать ей сходство с ангелом, но в её облике чувствовалось нечто настолько не ангельское, что сравнение это отбрасывалось так же быстро, как и приходило на ум.

Фонтан окружал кустарник с редкими коричневатыми листьями и обилием чёрных роз. Совершенно чёрных. Я таких никогда не видела. Я осторожно потрогала одну. Она была сухой и жёсткой, как картон, но от моего прикосновения начала стремительно изменяться. Её лепестки словно налились соком и на ощупь теперь напоминали воск. Цветок увеличился — как будто бы процесс увядания пошёл вспять и засохший бутон превратился в живой. Впрочем, я знала, что он не ожил, хотя и слегка побагровел. Казалось, внутри у него загорелась красноватая лампочка. Другие цветы изменились так же, серые стебли стали зеленовато-чёрными, листва тёмно-изумрудной, а шипы ощетинились стальными иголками. Роща посветлела... Нет, скорее, стала ярче. Остатки осенней листвы превратились в огоньки, мигающие среди тёмных стволов и ветвей золотым, оранжевым, а местами пурпурным. Странный свет, воцарившийся в саду, напоминал закат, но если это даже и был закат, то не того солнца, что каждое утро садилось на западе моего мира. Здесь не было ни заката, ни восхода. А самое странное — здесь не было теней. Любой свет заставляет отбрасывать тень всё, состоящее из грубой материи, но здешние растения тени не отбрасывали. Как и чёрная статуя. И даже я сама.

В какой-то момент мне захотелось убежать отсюда. Замшелое крыльцо с резной дверью находилось в нескольких метрах от меня. С этой стороны дверь оказалась чёрной, стены дома тоже — как и на самом деле, но только были снизу доверху увиты засохшим плющом. За высокими окнами царила тьма. Я не видела ни одной занавески, хотя тётя распорядилась повесить их чуть ли не в каждой комнате. Я не знала, где я окажусь, вернувшись в дом. В какой реальности. Если в своей, то сад исчезнет. Мой чёрный дом фасадом выходил на Болотную улицу. С трёх сторон его окружал небольшой двор с гаражом и ветхими хозяйственными постройками, которые дядя всё собирался освободить от старого хлама.

Как бы ни было мне страшно, этот странный сад заворожил меня, поэтому ещё больше я боялась, что, покинув его, не смогу побывать тут снова. А если учесть, что с моим появлением цветы вроде как ожили да и вообще всё вокруг оживилось, то, наверняка, хозяева этого мира мне рады. Только вот где они — эти хозяева? И насколько велик этот таинственный сад?

Обойдя фонтан, я двинулась навстречу слабым огонькам, мерцающим в сумрачной глубине зарослей, и чем дальше я заходила, тем больше менялся свет. Его постепенно вытеснил туман — сперва золотистый, потом похожий на обычный утренний туман, какой я часто видела по дороге в школу. Герцогство Моргентон вообще считалось областью туманов. Заросли становились всё гуще и гуще, а вскоре я оказалась перед широко распахнутыми чугунными воротами, старыми и покосившимися. Их затейливый узор покрылся ржавчиной, и смотрелись они довольно странно — наверное, как и любые ворота, существующие сами по себе, а не являющиеся частью стены или ограды. Тем не менее, они обозначали некую границу. Возможно, когда-то здесь была изгородь, которая отделяла сад от леса. Я больше не видела ни кустов чёрных роз, ни круглых пологих холмов, напоминающих заброшенные клумбы, ни лужаек, сейчас заросших травой, но когда-то, наверное, служивших площадками для игр и пикников. За воротами начинался дикий лес, где преобладали темноствольные деревья. В Блэквуде их было много. Их называли мелами — чёрными клёнами, и говорили, что растут они только тут, на западе герцогства. Здесь вообще было много растений, которые я видела впервые, хотя они и походили на те, что росли едва ли не в любом уголке Британии. Рассказывали, что когда-то давно в Блэквуде жил учёный, занимавшийся выведением новых сортов, и будто бы он заполонил город и его окрестности своими творениями, к которым относятся и мелы. Не знаю, почему, но я в это не верила. В этих чёрных клёнах было что-то величественное. Слишком древнее, чтобы быть искусственным. От них веяло чем-то зловещим. Может, и не злым, но пугающим. Некой силой — не доброй и не злой, а старой, как мир, или ещё старше. От них веяло тьмой — может быть, той, что предшествовала творению, как пишется в некоторых книгах.

Только я об этом подумала, как опять услышала его. Голос тишины. Голос тьмы. Я поняла, что это одно и то же. Я слышала этот беззвучный шёпот в своём чёрном доме, а теперь со мной разговаривали обступившие меня со всех сторон чёрные деревья, которые не отбрасывали тени. Наверное, потому что они сами были тенями...

Что-то тёмное пронеслось надо мной, едва не задев мои волосы, а, посмотрев вверх, я встретилась взглядом с крылатым демоном, наблюдающим за мной сквозь пронизанную сумрачным светом тёмно-золотую листву. Я кинулась обратно к воротам, и живая тень метнулась за мной. Я чуть не закричала от страха, а тень, вернее, огромная, похожая на ворона птица, обогнав меня, уселась на какой-то пень или покосившийся столб. Присмотревшись, я поняла, что это старый каменный крест. Неподалёку был почти такой же, а дальше большая каменная плита. Сквозь покрывавшие её мох и грязь я видела неразборчивую надпись и рельеф, который изображал девочку в длинном платье. Она смотрела прямо перед собой, крепко прижимая к груди куклу. Я сама не заметила, как попала на старинное кладбище. В Блэквуде было кладбище и довольно старое. Я бывала там несколько раз, но далеко не заходила. Может, там я сейчас и оказалась?

Вокруг стало темнеть. Это туман, стремительно сгущаясь, гасил блики света, играющие кое-где сухой коричневой листвой. Я испугалась, что скоро совсем стемнеет и тогда я уж точно не найду дорогу к дому. Тяжёлая чёрная птица снялась с каменного креста, как будто собираясь на меня наброситься. Я побежала прочь, не разбирая дороги и думая уже об одном — как бы спастись от этой ожившей тени. Я пыталась убедить себя, что это всего лишь большая птица из отряда воробьинообразных, но интуиция подсказывала — это не просто ворон, каких навалом в парке Блэквуда и окрестностях города.

Как же я обрадовалась, увидев перед собой знакомые ворота. Они словно выросли из-под земли... Вернее, из палой листвы, которая была такого же ржавого цвета, как и их старый металл. Промчавшись по запущенному саду, я взбежала на мраморное крыльцо и взялась за холодную ручку в виде змеи, которая в отличие от своей сестры на другой стороне двери угрожающе раскрывала пасть. Я оглянулась на сад и заметила, что его уже почти весь заполонил туман — местами золотисто-лиловый из-за редких лучей непонятно откуда льющегося света. Этот туман словно преследовал меня, сгущаясь и темнея. И я всё более явственно слышала шёпот теней. Тьмы, что ждала меня в том лесу. В чёрном-пречёрном лесу...

Мне уже было всё равно, что я увижу в своём черном доме, но, захлопнув за собой дверь изнутри, я оказалась в давно знакомом коридоре с узорчатой ковровой дорожкой. Чувства облегчения я при этом не испытала — потому что в другом конце коридора стоял Джозеф и смотрел на меня, разинув рот.

— Откуда ты взялась? — спросил он и подошёл поближе — так осторожно, словно я была бабочкой, которую он хотел поймать и боялся спугнуть.

— Ты же знаешь, что я тут живу, — ответила я, показав на дверь своей комнаты.

Я стояла как раз возле неё. Дальше был тупик — дверь в загадочный сад исчезла.

— Да, но... сейчас-то ты откуда свалилась? — вид у кузена был не на шутку озадаченный.

— Не свалилась, а вышла из своей комнаты.

— Ты оттуда не выходила. Что происходит?

— По-моему, ты сам недавно откуда-то свалился, — пожала я плечами. — Иначе не донимал бы меня странными вопросами. Лучше я снова пойду к себе.

Я поспешила закрыться у себя в комнате, а он минуты две выкрикивал под дверью гадости в мой адрес. Весь привычный набор — дура, нищебродка, чокнутая приживалка... До чего же он был противен. И его пустоголовая сестрица. И их лицемерные родители, которые корчили из себя моих благодетелей, а сами искали способ присвоить остатки моего наследства, которые ещё не пустили по ветру. Я никогда не любила этих людей, среди которых провела почти всю свою жизнь, но теперь, зная правду, я их просто ненавидела. Когда-нибудь они ответят за все унижения, которых я натерпелась в их доме. Теперь-то я в своём доме, и этот дом явно признаёт меня своей хозяйкой, если показывает мне то, чего не видят другие.

Я была совершенно уверена: ни с кем из моих дражайших родственников не случалось ничего такого, что произошло со мной неделю назад. Я много думала об этом случае и теперь уже жалела, что испугалась и вернулась в дом. Возможно, побудь я в той реальности подольше, я бы узнала что-то важное. Ведь недаром же меня туда пустили. Жаль, что больше это не повторялось. И не исключено, что из-за кузена Джозефа, который с того дня постоянно за мной следил. Он явно ничего никому не сказал, зная, что я буду всё отрицать, а родители вполне могут обеспокоиться его душевным здоровьем. Этот мерзавец понял, что у меня есть какая-то тайна. Нечто, недоступное ему. И его это злило.

Вот и сейчас, не дойдя пары метров до своей комнаты, я услышала его шаги. Я была уверена — он не шёл за мной по этому коридору от гостиной. Джозеф пробежал по второму этажу и спустился по боковой лестнице. Вернее, спускался в данный момент, полагая, что я его не слышу. Но я в этом доме слышала всё. Здесь тишина разговаривала только со мной, позволяя мне замечать то, чего не замечали остальные. Дорогой кузен поставил цель выяснить, что произошло в этом коридоре неделю назад. Я бы тоже хотела в этом разобраться, но не смогу, пока Джозеф не оставит меня в покое. Чёрт бы его побрал! Чтоб ему ноги переломать, если он и впредь намерен выслеживать меня, бегая за мной по всем коридорам и лестницам.

Увидев боковым зрением тень, я решила, что этот придурок крадётся, намереваясь выскочить из-за поворота и напугать меня... Или это не он? Тень показалась мне какой-то странной, но я тут же забыла о ней, потому что Джозеф буквально вывалился из-за угла и с грохотом растянулся передо мной на полу. При этом поднял такой крик, что через пару минут тут собрались все члены семьи и горничная.

— Она толкнула меня! — вопил Джозеф, держась за щиколотку. — Моя нога! Эта тварь столкнула меня с лестницы...

— Что за фокусы, Гвен? — грозно уставилась на меня тётя.

— Я ничего не делала. Я сама испугалась, когда он вылетел из-за угла. Джозеф сам упал и наговаривает на меня...

— Я не сам упал! Ты меня толкнула!

— Простите, миссис Крикл, — робко обратилась к тёте Ирме горничная. — Гвендолен не могла толкнуть Джозефа. Я была в другом конце коридора, но прекрасно всё видела. Девочка просто стояла тут, а Джозеф действительно как будто бы вылетел из-за угла и тут же упал на пол...

— Ты вечно за неё заступаешься, Нина!

— Клянусь могилой моей матери, говорю вам правду. Может, это мисс Крикл пошутила над братом?

— Моя дочь не идиотка, — поджала губы тётя. — Сынок, за тобой кто-нибудь шёл?

— Я не видел, — хныкал сынок, потирая щиколотку.

— Может, ты поскользнулся?

— Нет... Я видел тень на стене, а потом меня толкнули. Я подумал, что это наша придурочная. Да и кто это ещё мог быть?

— Клянусь, мисс Морган стояла посреди коридора и даже не шевелилась, — сказала Нина.

Не знаю, поверила ей тётя или нет, но на меня больше наезжать не стала. Дядя Том помог Джозефу встать, и тот, опираясь на руку отца, поковылял в свою комнату.

— Почему ты так сказала, Нина? — спросила я, когда семейство Крикл удалилось. — Ты же ничего не видела, тебя не было в коридоре...

— Я прекрасно знаю, что ты бы не напала на этого поганца. Ты всегда стараешься держаться от него подальше. К тому же он длиннее тебя на две головы и вдвое шире. Они тут вечно наговаривают на тебя, так почему бы не вступиться.

— Спасибо, но... Ты поклялась могилой матери...

— Да я её в глаза не видела, — засмеялась горничная. — Ни её могилу, ни её саму. Она принесла меня в приют сразу, как только перерезала пуповину — единственное, что нас с ней связывало. Судя по моему возрасту, она уже должна быть в могиле, тем более что пьяница была и не первой молодости. Во всяком случае, так говорили монахини в том приюте, где я росла. Пусть, конечно, земля будет ей пухом, но мне совершенно всё равно, где тот участок земли, на котором она обрела последнее пристанище.

— Я тоже не помню свою маму.

— А некоторые тут помнят, — загадочно понизив голос, сказала Нина. — Отсюда многие разъехались, и всё же в Блэквуде ещё есть люди, которые помнят Дженнифер Морган. Рассказывают, она не ладила со своей матерью, твоей бабкой, и сбежала из дому в семнадцать лет. Мыкалась сперва в столице, потом где-то ещё, жила с каким-то художником, который бросил её, когда тебе было около двух лет. А потом она заболела и умерла. Как-то очень быстро сгорела. Но успела связаться со своим братом, мистером Криклом, чтобы он забрал тебя. Твоя бабушка, вроде бы, собиралась взять тебя к себе, а потом передумала. Поняла, что долго не протянет. Её несколько лет съедал какой-то недуг. Сперва думали, рак, но диагноз не подтвердился. Врачи так и не поняли, чем она болела.