Подарок судьбы из Страны Фей

— Джеймс, — голос фея прозвучал тихо и совсем близко. Капитан, откинувший голову на бортик вмонтированной в пол купальни, с неохотой открыл глаза и встретился с заинтересованным взглядом Додо, склонившегося над ним.

— М? — невнятно отозвался он.

— Почему ты пришел к этому толстяку, а не попросил меня?

— Потому что не собираюсь платит тебе больше, чем уже заплатил.

— Больше бы и не пришлось. Ведь я планирую и дальше путешествовать с тобой, значит, ты будешь вынужден со мной возиться. Я бы легко мог дать тебе и коня, и снаряжение, хоть я так и не понял, зачем тебе лопата... — все так же осторожно массируя пальчиками его виски, пробормотал мальчишка, и стало ясно, что этот вопрос его уже давно занимает.

Джейсм вздохнул и вывернулся из-под его пальцев, повернулся к нему лицом и положил подбородок на скрещенные на бортике руки. Мальчишка посмотрел на него сверху, а потом просто взял, лег на живот и устроился так, чтобы их глаза оказались на одном уровне. Капитан усмехнулся и все же ответил.

— Не хочу быть тебе обязанным.

— А ему, значит, хочешь?

— От него я знаю, что можно ожидать, пусть даже речь пойдет о предательстве, от тебя нет.

— Я не предам.

— Но по какой-нибудь непонятной прихоти можешь сотворить нечто совсем мне не нужное, поэтому лучше так. Теперь ясно?

— Я бы не сотворил, если бы ты не сказал!

— А тучей солнце зачем загородил в переулке?

— Ну... — мальчишка замялся и отвел глаза, надул губки и с неохотой все же признался, — Просто для убедительности.

— А если в следующий раз для убедительности ты мне на голову какого-нибудь монстра свалишь или молнией шибанешь?

— Я бы так не сделал!

— Возможно, — не стал настаивать пират, — Но я не собираюсь доверять самое сокровенное, что у меня есть, — мою свободу выбора, такому как ты.

— А что во мне не так?

— Ты — фей. И этим, все сказано, — отрезал Кук и отвернулся, снова раскинув руки по бордюру и откинув назад голову.

Почувствовал, как мальчишка снова придвинулся к нему, и через секунду тонкие пальчики опять зарылись во влажные волосы на затылке. Мелькнула мысль, что можно было бы сказать, что волосы у него уже чистые и делать с ними больше ничего не надо, разве что расчесать, когда высохнут, но он отогнал её от себя. Ему было слишком уютно от этих невесомых прикосновений, они граничили с какой-то откровенной нежностью, и почему-то вспоминалась мать, которая когда-то точно так же расчесывала его волосы ночами, напевая колыбельные и нашептывая коротенькие сказки собственного сочинения. Она была такой выдумщицей, такой улыбчивой и теплой. А потом... не важно. Главное, что вспомнилась она.

— Джеймс?

— Ну, что еще?

— А почему ты не оставил меня с ним?

— Я же обещал, что мыть мне голову будешь ты.

— И все?

— И все. — Ну не объяснять же явно не искушенному в таких вопросах фею, что Огюст на него имел определенные виды, и пусть он никогда бы не опустился до насилия в присутствии Джеймса, прекрасно знал уже, как он к таким вещам относится, но все же, лишний раз травмировать малыша не хотелось. Кстати, ведь все же знают, что феи редкостные выдумщицы в любовных играх. Ведь по слухам, они у себя на острове только развратом и занимаются, чего там еще делать? Тогда чего же это ему такой мальчик-одуванчик достался, или Дон-Дон прикидывается? А что, все может быть.

— Додо?

— Что?

— А разве вы там, у себя... — капитан начал говорить, продолжая мысль, но запнулся, не сразу сумев подобрать слова. А потом передумал спрашивать прямо, и решил зайти издалека. Ведь слухи могут и врать, ведь так?

— Мы что?

— Как вы выражаете свою симпатию?

— Симпатию, Джеймс?

— Любовь.

— А, любовь. — Наконец поняв, о чем у него спрашивает капитан, воскликнул фей и неудачно дернул руками, зацепив прядь черных волос Кука, мужчина зашипел, и дернулся в сторону. — Ой! Прости-прости, -повинился Дон-Дон.

— Да, ладно. — Бросил капитан и напомнил, — Так что там с любовью?

— Ну, если кто-то очень сильно понравился, можно подойти и поцеловать его, тогда ваш брак будет действителен год.

— Просто поцеловать?

— Да, а что еще?

— Не знаю. А почему только год?

— Чтобы не мучится, когда любовь умрет.

— В смысле? — не понял капитан.

Дон-Дон вздохнул и принялся объяснять, как маленькому, ведь для него самого все это было очевидно и естественно.

— Любовь очень красивое, яркое чувство, оно сияет, как утренняя звезда над морем, она прекрасна. Но красота её, как и свет звезды, не может литься в душу бесконечно, как и звезда не освещает море целый день. Поэтому однажды любовь проходит. И лучше, сразу освободиться от нее и уйти к новой любви, чем мучаться любовью и мучить того, кто подарил тебе это прекрасное чувство. Потому и на год.

— А если через год любовь не уйдет?

— Такого почти не бывает, но случается, — кивнул Додо, подумал, склонив голову на бок и начал раздеваться.

— Что ты делаешь? — полюбопытствовал Джеймс.

— Хочу искупаться вместе с тобой.

— Но я уже испачкал воду.

Мальчишка-фей на это лишь коротко фыркнул и махнул рукой, вода в купальне снова стала прозрачной, и в ней, к тому же, закружились лепестки приятно-пахнущих цветов. Джемс пожал плечами и расслабился. В конечном итоге, что здесь такого? Они оба мужчины, а ванна достаточно велика, чтобы не сидеть друг на друге, так что, никаких проблем. И лишь после того, как, забавно жмурясь, Дон-Дон забрался к нему и устроился с противоположной стороны, Джеймс решил прояснить некоторые детали.

— Так что бывает с теми, чья любовь продолжается и через год?

— Они продлевают брак.

— Разумно, — кивнул капитан. — Так значит, если ты ушел со мной один, ты не женат?

— Угу.

— Почему?

— Потому что с девушками мне быстро наскучивает, у них, знаешь, какая-то ограниченная фантазия, и вообще, они, общаясь со мной, только о поцелуях и грезят.

— О! — воскликнул капитан и подмигнул ему, — Так значит, ты у нас популярен?

— Ну, можно и так сказать, — улыбнулся ему фей, и продолжил, — А с мужчинами мне еще ни разу целоваться не хотелось.

— Вот как? Значит, у вас и с мужчинами можно?

— Да. А почему нет? — мальчишка нахмурился, явно не поняв, почему он спросил об этом. Пришлось разъяснять.

— На материке спать с теми, кто одного с тобой пола, считается преступлением перед Богом.

— Богом? А что это?

— Не что, а кто. Это высшее существо, которое смотрит за нами с небес.

— А зачем?

— Что зачем?

— Зачем оно смотрит?

— Потому что Он — Творец всего сущего и наблюдает за теми, кого он создал, направляя их на правильном пути.

— А если путь не правильный?

— Тогда это не Его путь, а путь тьмы.

— Почему? Неужели он не может ошибиться в направлении?

— Он — нет. Он же Бог, он знает все пути.

— Но все когда-нибудь ошибаются.

— Только не он.

— И что же, все-все люди с материка идут по правильному пути?

— Не все. Некоторые довольно часто сворачивают к тьме.

— Не понимаю, — морща лоб, честно признался Дон-Дон, — Глупость какая-то получается. Если он вас всех создал, и вас всех ведет, и такой мудрый, что знает все-все, то почему же тогда позволяет вам сворачивать?

— На то лишь Его воля. — Попытался отгородиться словами Писания капитан, но осознал, как глупо это прозвучало. Да, он и сам был во многом не согласен с религиозным представлением о мире, но они очень сильно запали ему в душу еще в детстве, ведь их так рьяно проповедовала мать. И зачем он только заговорил с мальчишкой об этом? Нужно было срочно поменять тему, и ничего приличного в голову не пришло, поэтому он полюбопытствовал. — Ну, хорошо, про поцелуи я понял. А кроме них?

— В смысле, кроме? — Дон-Дон моргнул и посмотрел растерянно.

Джеймс насторожился, почувствовав что-то неладное в его реакции на довольно простой вопрос.

— Ну, хорошо. Вот двое фей поцеловались, так? А что дальше?

— Зачатие, — пожал плечами фей.

Джеймс с облегчением выдохнул, оказывается все у них и с этим нормально, а то он уже подумал...

— От поцелуя рождается цветок, а через пол года из него появляется новая фея, ну или фей, когда мальчик.

— Постой, как это от поцелуя?

— Вот так. А что у вас не так?

— Нет.

— А как? — живо заинтересовался Дон-Дон и даже подался вперед.

— Мы спим вместе.

— В смысле ночь проводите?

— Да.

— И?

— Что и?

— Вот поспали вы ночь и родился цветок? Без поцелуя?

— Нет уж, поцелуев в такие ночи, как правило, тоже хватает. — Криво усмехнулся Джеймс. — Но не всегда после этого рождается ребенок. К тому же, у нас он появляется не из цветка, а... — он замер, задумался, но все же досказал, — Из живота женщины.

Но, похоже, ни что так не удивило Додо, как фраза про множество поцелуев. У Джеймса даже закралось подозрение, что фей благополучно пропустил историю с рождением из живота матери.

— Как это, много поцелуев? — переспросил фей и подполз еще ближе.

— Вот так. — Пожал плечами Джеймс. Пора было выбираться из купальни, и так уже отмок по самое не могу, но вставать сейчас, в середине разговора, он посчитал не вежливым, и решил все же ответить. — Мы целуемся, ласкаем друг друга и прочее.

— А ласкаете как?

— Ну, гладим, например.

— Как гладите кошек?

— Почти.

— А еще что? — Дон-Дон уже почти нависал над ним. Джеймс вздохнул и щелкнул его по носу.

— Рано тебе про еще знать, — обманчиво весело объявил он, и вылез из ванной.

Фей остался в воде, растерянно хлопая светлыми ресничками.

— Не засиживайся тут, Додо, а то простудишься, — бросил Джеймс, накинув на плечи цветастый шелковый халат, и вышел из купален, но вслед ему донеслось.

— Мы не простужаемся!

— А жаль, не будь феем, получился бы отличный юнга, — грустно усмехнулся капитан.

И все же мальчика ему понравился. Наивный и светлый, действительно жаль, что не человек. А, может, все же к лучшему?

часть 3

* * *

Дон-Дон недоумевал, глядя вниз на быстро углубляющуюся яму. С хмурого, утреннего неба накрапывал мелкий, неприятный дождик, солнце явно не планировала сегодня освещать Северный остров, один из четырех крупнейших островов Архипелага. А Джеймс все продолжал и продолжал копать, вышвыривая из ямы комья влажной земли. Не удержавшись, Додо предложил.

— Если хочешь, я помогу тебе.

— У нас нет второй лопаты, — отозвался пират, не на секунду не прервав раскопок.

— Да, нет, — досадуя на его недогадливость, фыркнул фей, — Я просто могу его вытащить и так, без лопаты.

— Нет уж. Спасибо. — Бросил капитан и продолжил.

Фей еще какое-то время походил вокруг да около и снова заговорил.

— В конечном итоге, это глупо, Джеймс. Я предлагаю тебе помощь, а ты отказываешься.

— Напротив, думается мне, что это очень даже разумно.

— И почему же?

— Бесплатный сыр только в мышеловке.

— Но ты не мышка, да и я не сыр.

— Кому как. Вот Огюст бы точно не отказался тебя съесть. — Откликнулся Джеймс и в его голосе лязгнули металлические нотки. Он обещал себе не спрашивать, но не удержался. — Почему утром я застал его спящим на твоей постели?

— Он хотел спать со мной.

— И?

— А мне было любопытно, родиться ли от этого ребенок. — Совершенно не понимая, на что он злиться, объявил Додо, — Но спать с ним мне совсем не понравилось, он так громко спит. — Добавил он, и Джеймс, прервавшись и обдумав последнюю фразу, понял, что имелся в виду, скорей всего, храп, а потом фей вздохнул печально и разочарованно. — И ребенок так и не родился.

— Прости? — Джеймс растерянно моргнул.

Додо поднял на него глаза и склонил голову на бок, испытующе рассматривая.

— Джеймс? — протянул он с вопросом в голосе. — Ты же сказал, что вы спите вместе и все.

— Нет, я сказал, что мы ночью, в одной постели ласкаем друг друга и целуем.

— Нет, ты сказал совсем не так! — возмутился Додо, чувствуя себя обманутым.

— Нет, именно это я и сказал, — не согласился с ним капитан, и тут и он смекнул, что мальчика ничего не сказал о поцелуях и прочем. — Постой, он что же, не целовал тебя и не...

— Да, зачем? Ты же сказал, что он просто должен спать со мной. Ну, я его и уложил и сны наслал приятные. А потом даже пришлось перебраться в кресло, на котором, кстати, мне куда удобнее, чем на этих ваших матрасах с ножками, потому что этот толстяк все чмокал и чмокал губами, противно и чавкующе.

— Он просто тебя целовал во сне.

— И?

— Что и?

— Почему не родилось дитя?

— Да, потому что, во-первых, вы с ним разных видов, а, во-вторых, даже если бы ты был человеком, у вас с Огюстом все равно бы никто не родился.

— Почему?

— Додо, у меня такое чувство, что ты меня плохо слушал.

— Вовсе нет!

— Вовсе да, потому что, я четко сказал, что наши дети рождаются из живота матери. А мать — это всегда женщина. Мужчины не способны родить ребенка.

— Тогда зачем вашему виду вообще они нужны?

— Кто, дети?

— Нет, — мальчишка замотал головой, — Мужчины.

— Потому что без мужчины женщина не сможет зачать. Стоп. А что, у вас и от поцелуя мужчин рождаются дети?

— Да. И от поцелуя женщин тоже, между прочим. — Сообщил Дон-Дон с гордостью.

— А после поцелуя-зачатия те, кто вступили в брак, что делают? — В душу Джеймса закралось одно весьма странное подозрение.

— В смысле, что?

— Ну, как проявляется то, что они теперь вместе?

— Ну, они живут вместе, в одном цветке, вместе гуляют, всегда танцуют по ночам только в паре.

— А целуются?

— Зачем? Они же уже зачали ребенка.

— Так. Еще раз. Вы что же, целуетесь лишь для того, чтобы продолжить род?

— Да. А вы?

— А мы просто так.

— Зачем?

— Потому что это, как правило, приятно.

— Правда?

— Да.

— А насколько?

— Что насколько?

— Насколько приятно.

Джеймс вздохнул, да, разговор стал похожим на чистой воды абсурд, и пора было с ним заканчивать.

— Очень приятно, — отрезал он и снова принялся копать.

Додо только и успел, увернуться от полетевших в его сторону комьев грязи. И меньше всего Джеймс мог ожидать, что мальчишка-фей, наколдовав себе вторую лопату на подобие его собственной, спрыгнет к нему в яму, пачкая штанишки и рубашку.

— Додо?

— Так ведь будет быстрее, — бесхитростно улыбнулся тот, и взялся за работу, старательно копируя его действия, и у него очень быстро начало получаться.

Так что сундук с пиратскими сокровищами был отрыт еще в неверном утреннем свете, задолго до полудня. Хорошо, что Джеймс, обнаружив на рассвете в комнате уже одевающегося Додо мирно похрапывающего Огюста, втащил мальчишку в седло и был таков без завтрака, не дожидаясь пробуждения хозяина. Он в тот момент и сам бы не смог себе объяснить, что побудило в нем такую ярость. То ли коварство приятеля, о котором, он, кстати, был прекрасно осведомлен, то ли покладистость мальчишка, который мог бы хотя бы для виду посопротивляться, да и вообще смутиться в конце концов, когда он застал его в столь щекотливой ситуации. А все оказалось до банальности просто и даже смешно. Пытливый фей вздумал проводить эксперименты по межвидовому скрещиванию, никого, разумеется, в свои планы не посвятив. Да, наверное, по пробуждению Огюста ждало еще то разочарование, если, конечно, он не примет за реальность те "мокрые" сны, что наслал на него все тот же фей.