Подарок судьбы из Страны Фей

Подарок судьбы из Страны Фей

Джеймс понял, что судьба неожиданно благосклонна к нему лишь после третьей попытки войти в лес. Этого острова не было на карте, он это точно знал, а вот главный помощник, поднявший бунт и оклеветавший его в глазах собственной команды понятие об этом не имел, когда приказал отвезти его сюда на шлюпке и оставить. Даже те трое, что согласились исполнить столь скользкое поручение нового капитана относительно старого, полагали, что это просто один из множества необитаемых в этой части океана островов. Наивные, ведь именно этот остров, судя по всему, и есть легендарная Страна Фей, которую они так долго искали. Вот только его дальше порога пускать явно не собирались, а на песчаном берегу, не имея возможность добраться хотя бы до какой-нибудь растительности, недолго от голода и ласты склеить.

Джеймс усмехнулся и с вызовом глянул на все такой же близкий, но недоступный лес. Отвел глаза на миг, словно бы передумал, а потом в четвертый раз бросился в его сторону, надеясь, наконец, попасть под сень деревьев. Кого он пытался обмануть? Сапоги омыло легкой волной небесно-голубое море. Пирата опять развернуло в его сторону и он, не сразу это осознав, какое-то время еще бежал, пока не вошел в линию прибоя. Джемс выругался, благо познания в плане матросских ругательств у него были более чем обширными, и побрел вдоль линии прибоя, думая, как жить дальше.

Вот если бы только удалось найти хоть одну феечку и за умеренную плату уговорить помочь. Они же почти всесильны, только человеческие проблемы этих крылатых волшебниц мало волнуют, потому и прячут они свою тайную страну и берегут пуще зенице ока, так как не мало охотников за дармовщиной уже пытались их покорить силой, либо умаслить дорогими подарками. Но все без толку. Феи остались глухи как к просьбам, так и к нарочитой демонстрации силы. Потому что были сильней, и все так же обособленно жили в море, лишь изредка мелькая то на одном острове, то на другом, то ли просто приходя по своим делам, то ли молодежь у них так развлекалась. Кто их поймет этих фей?

И вот теперь именно от этого загадочного в своих мотивах народца зависела вся дальнейшая судьба Джеймса Тимберли Кука, бывшего капитана великолепной пиратской шхуны Легкокрылая бестия. Стоп. Почему это бывшего? Очень даже не бывшего, а настоящего, потому что он непременно вернет свою малышку, и ребятам по рогам настучит, чтобы впредь не слушали всяких прохиндеев и не думали, что он намеренно утаивал часть добычи. Нет, ну, если честно признаться, то да, утаивал, но они даже объяснить ему не дали, зачем он это делал, а ведь у Джеймса давно была заветная мечта. Но он пока предпочитал о ней помалкивать. Все надеялся, что через пару лет, если дела у него и команды будут идти так же успешно, сможет он её осуществить на радость всем. А вот теперь, еще неизвестно, как все обернется. Джеймс вздохнул. Покосился на все такой же неприступный лес и побрел по песку дальше.

— Привет.

— А? — капитан Кук поднял взгляд от песка под ногами и замер, обнаружив перед собой обнаженного мальчишку лет четырнадцати-шестнадцати, с пшеничным цветом волос и раскосыми зелеными глазами. Ну, как обнаженного? Наверное, сам мальчишка считал себя вполне одетым, если коротенькую юбочку из листьев пальмы можно назвать одеждой в купе с необычным кулоном на какой-то тонкой нити, видимой лишь на фоне загорелой кожи. Рассмотреть необычное украшение подробнее не удалось, потому что устав ждать от него что-то более внятное, мальчик полюбопытствовал, с нескрываемым интересом заглядывая в глаза незнакомого, черноволосого мужчины в странных одеждах.

— Хочешь, исполню одно желание?

— Прости? — Джеймс опешил, хотя никогда не считал себя человеком робкого десятка.

Мальчишка вздохнул и развернул за спиной просто необыкновенной красоты Бабочкины крылья нежно-салатового почти желтого полупрозрачного оттенка, с радужными переливами по контуру и мелкими искорками то и дело пробегающими по их маленьким чешуйкам, из которых они состояли.

— Ты... фея?

— Фей, наверное, по-вашему, так будет правильнее, — отозвался тот, задумавшись, и только сейчас Джеймс обнаружил, что его тонкие брови переползают на виски какими-то странными закорючками, словно веточками, которые вот-вот должны распуститься, явив миру свои цветки.

— И почему же ты вышел ко мне, когда меня к вам не пускают?

— К нам никого из людей не пускают, потому что это один из Новых Запретов. Но мы сами, если хотим, можем выходить.

— И почему ты вышел именно ко мне?

— Захотелось. — Пожал плечами мальчик и посмотрел на него еще более заинтересованно, склонив голову к левому плечу. — Так что ты хочешь? Богатства? Власти? Удачи? Счастья?

— Просто помоги мне выбраться отсюда, вернуться к людям. А счастье, богатство и все остальное я добуду себе и сам. — Проговорил Джеймс, как на духу.

Он никогда не любил подачки судьбы, зная, что принимать их если вообще стоит, то очень и очень осторожно, иначе еще неизвестно какую цену потом запросит судьба за свою благосклонность. Обычно, эта цена оказывалась куда выше полученного аванса. Поэтому он и ответил так, как посчитал будет правильно ответит. И мальчик-фей растерялся.

— Как же так? Ведь обычно вы просите совсем другое? Всего-всего и чем больше, тем лучше...

— Кто мы?

— Люди.

— Значит, я не такой, как те, что были прежде. Почему бы нет?

— И как же ты собираешься добывать богатство, власть, счастье?

— Как придется, — буркнул Джеймс, которого этот разговор начал уже раздражать, к тому же, ему совершенно не способствовал сводимый голодом желудок. А мальчика взял и надолго задумался. — Ну, так что, — напомнил пират, — Поможешь мне выбраться с острова?

— А? — мальчишка поднял на него растерянные глаза и крылышки за его спиной заискрились, — Да, конечно, но обычно мы не вмешиваемся просто так.

— Я в курсе. И что ты возьмешь взамен?

— Не я, а ты, — неожиданно весело улыбнулся ему мальчишка, и крылья за его спиной начали быстро складываться обратно, сначала завернулись внутрь уголки, потом чуть больше, и так постепенно крылья исчезли совсем, надежно спрятавшись за спиной.

Джеймс откровенно засмотрелся. Такого завораживающего зрелища видеть ему еще не приходилось.

— И что же я должен взять? — опомнившись, с сомнением вопросил он.

— Меня, — радостно объявил мальчишка, — А еще я хочу мыть тебе волосы.

— Что?

— Ну, они у тебя наверное, такие красивые, когда не грязные, поэтому теперь их тебе буду мыть я, согласен?

— А если нет?

Мальчишка посерьезнел и, кажется, обиделся, поджал губы и отвел глаза.

— Ты можешь подождать другого дурака, который выйдет к человеку...

— А много среди вас дураков?

— Таких как я? Мало, потому что многие с людьми уже общались.

— А ты, значит, нет?

— Нет. И что с того? — мальчишка вскинулся, в глазах зажглась обида.

— Да, нет, ничего, — пожал плечами Джеймс, раздумывая, соглашаться ли на столь абсурдные условия. И согласился.

Через четверть часа они стояли в переулке возле дома его старинного приятеля. И первым делом, как думал Джеймс, им придется найти более приличную одежду для мальчишки, но, повернув голову, обнаружил, что тот уже и сам решил эту проблему, представ перед ним в кремовой, холщовой рубашке с широкими рукавами и тонкими манжетами на выпуск, темно-зеленых штанишках до середины икры и зеленых башмачках с загнутыми вверх носами. Конечно, его и сейчас, если кто увидит, про себя сравнит с феечкой, особенно, если обнаружит в копне пшеничных волос совсем немного заостренные кверху ушки, но все же в нынешнем облике мальчика был не отличим от обычного человеческого подростка. Даже эти его необычные брови куда-то делись, став стандартными, прямыми и тонкими. Поэтому в дом к Огюсту Перверти он привел его не опасаясь, что возникнут вопросы относительно личности парня. Представить он решил его, как своего личного слугу и юнгу. Вот только имя пришлось выяснять уже стоя на пороге.

— Кстати, как тебя зовут, — мальчика так и не отпустил его руку после неожиданного перемещения, и Джеймсу ничего не оставалось, как все так же вести его за собой, словно маленького.

— Дон-Дон, а тебя? — проявил живой интерес тот и улыбнулся восторженно и невинно, как дитя. Джеймс вздохнул, это же надо было нарваться именно на такого вот фея. Ведь он, судя по всему, по их меркам, ребенок еще совсем.

— Я буду звать тебя просто Додо, чтобы никто расспрашивать не стал, откуда у тебя такое имя. А меня можешь звать капитан Кук.

— Нет, — запротестовал мальчишка и тряхнул головой. — Я ведь читал о вас, людях, я знаю, что у вас есть два имени. Одно для всех, другое для близких и любимых. Хочу звать тебя им.

— Но ты не мой близкий, и уж точно не любимый.

— Хочу! — бросил мальчишка и топнул ногой.

Словно откуда не возьмись налетел порыв ветра и солнце померкло, заслоненное неизвестно откуда появившейся на безоблачном небе тучей. Джеймс кинул тоскливый взгляд на небо. Вздохнул и понял, что спорить с феем ему еще лишь предстоит научиться. А как все радужно начиналось, сума сойти можно, и не прошло и полу часа, как этот мелкий начал диктовать свои условия. Хотя, о чем это он? Дон-Дон их изначально диктовал, причем умудрялся делать это так, что с ним все время приходилось соглашаться.

Джеймс опустил взгляд и посмотрел в ждущие глаза мальчишки.

— Мое имя Джеймс, но я не потерплю, если ты еще и его вздумаешь сократить, ясно?

— Ясно! — радостно объявил мальчишка, вырвал ладонь из его руки неожиданно четко, по-военному, отдал честь. — Есть, капитан Джеймс! А можно, я буду твоим юнгой?

— А про юнг ты откуда знаешь, тоже в книжке прочел? — полюбопытствовал капитан пиратов, уже занеся руку для того, чтобы постучать в дверь.

— Ага, — бесхитростно кивнул Дон-Дон, и постучался первым.

Вот так все и началось.

часть 2

* * *

Сколько он его знал, Джеймс никогда не видел Огюста без трубки. Тот, казалось, даже во сне курил через тонкий мундштук, так похожий на замаскированный стилет, свой терпко пахнущий табак. Откуда тот его доставал капитан Кук не имел ни малейшего представления, да и не горел желанием узнать. Порой, они с командой выполняли поручения Парветри, но тот слыл его приятелем вовсе не поэтому. Огюст всегда придерживался правила, что клиент и наемник не могут претендовать на что-то более, чем оговорено в скрепленном подписями договоре, и лишь Джеймс стал единственным исключением из этого правила.

Огюст принял их в своем личном кабинете, который гордо именовал для своих челлаут. Развалившись на подушках прямо на полу, укрытом мехом какого-то диковинного зверя (кого только не встретишь на Сандаловых островах), он вцепился в приведенного им мальчишку кошачьим взглядом, а тот ответил улыбкой.

— Здравствуйте, — голосок прозвучал робко, похоже, мальчика легко и непринужденно вошел в роль, которую Джеймс заготовил для него. Вот только если бы не это странное, полу предчувствие, полу уверенность, что был и в этом свой подвох.

Но Джеймс откинул в сторону все посторонние мысли и сосредоточил свой взгляд на немного одутловатом лице полнеющего мужчины, что соизволил даже сесть, устав ждать и от него приветственных слов. Как всегда Огюст был завернут в просто безразмерный халат, и как всегда его почти бесцветные, рыбьи глаза светились любопытством и тщательно скрываемым от посторонних цинизмом. Но в этом доме Джеймс не был посторонним, иначе бы никогда не пришел за помощью именно сюда.

— Мне нужна твоя помощь, Огюст, — сразу перешел к делу Джеймс.

— Я уже понял, Кучерявый, — весело отозвался тот, припомнив давно уже прицепившееся к капитану Куку прозвище, которым он был обязан своим волосам густым, иссиня черным и длинным, ниспадающим на плечи и спину крупными волнами.

Кстати, по-видимому, ими же он был обязан особому вниманию фея. Покосившись на последнего, Джеймс заговорил о делах, первым делом попросив приготовить для себя ванну. Вот только взгляды, которые кидал его приятель на мальчику, безмятежно сидящего на подушке рядом с ним, ему совсем не нравились. Но о них можно было подумать и потом.

— Хорошо-хорошо, все будет так, как ты хочешь, — Огюст подозрительно покладисто согласился выполнить все его просьбы, такие как снаряжение и добротный конь, ну и конечно плотный ужин, — Только мне вот интересно, ты и мыться с этим чудом зеленоглазым пойдешь, или мне его доверишь?

— Не доверю.

— Как можно?! — притворно возмутился Огюст, выпуская через ноздри пряный дым, чем заметно заинтересовался непоседливого Додо, — Друг не доверяет другу. Вот скажи, Додо, хочешь остаться с дядей Огюстом?

— Ага, — энергично кивнул мальчишка, на что Джеймс лишь сурово сдвинул брови, но сразу же успокоился, когда хитрый фей, представленный, как юнга, добавил извиняющимся тоном, — Но я не могу, сэр, я должен вымыть волосы своему капитану.

— О, — многозначительно протянул Огюст, стрельнув глазами в сторону Джеймса, — Неужели в наших рядах ценителей прибыло?

— Ценителей? — заинтересовался Дон-Дон и просмотрел на капитана. Тот поджал губы и дернул плечом.

— Не забивай голову, Додо, — бросил он, поднимаясь, и протянул замешкавшемуся мальчишке руку. Тот принял её и легко вскочил на ноги.

— И где ты только нашел это чудо, — проворчал Огюст, уже неприкрыто пожирая мальчика взглядом, — Не ценитель ты наш, а?

— Там где больше не дают.

— В таком случае, Кучерявый, уверен, в скором времени ты просто обязан стань ценителем прекрасного.

— Как это? — привстав на носочки, ведь он доставал макушкой высокому пирату лишь до плеча, полюбопытствовал Додо полушепотом.

— Потом расскажу, — рыкнул Джеймс, понимая, что спорить с Огюстом сейчас не в его интересах, и повел мальчишку вслед за молчаливой служанкой, которая отвела их в небольшую, закрытую купальню.

— Они такие мягкие, — с восторженным придыханием прошептал Додо, устроившийся на бортике позади него и осторожными, почти ласкающими движениями вымывая из густых волос блаженствующего капитана приятно пахнущий шампунь.

Откуда он его достал, Джеймса волновало мало, он уже понял, что все рассказы о всемогуществе этого странного, крылатого народца если и не совсем верны, то ненамного отличаются от истины. Зато куда больше его несколько нервировало то, что прикосновение чутких пальчиков к голове рождали в ней какие-то совсем нездоровые ассоциации и картины, излишне, по его мнению, живо встающие перед глазами.

Не зря в словах Огюста про ценителей чувствовалась насмешка, он, Джеймс, действительно, в отличии от очень многих, всегда предпочитал видеть в своей постели именно женщин, но никак не мужчин и уж тем более не молоденьких мальчиков, хотя признавал, что среди последних попадаются очень даже хорошенькие экземпляры. На самом деле в Архипилаговой Империи Сандаловых Островов к такого рода отношениям не испытывали ни отвращение, ни неприязни. Однополые союзы считались такими же легальными, как и разнополые браки. И никаких гонений на людей, предпочитающих в постели только свой или оба пола не было и в помине. Но Джеймс все равно с упорством барана, над которым многие посмеивались, лоббировал свои традиционные предпочтения, и в ближайшее время отказываться от них не спешил. Возможно, все дело было в том, что капитан Кук родился на материке и на острова подался лишь в шестнадцать лет от роду, о чем старался лишний раз не упоминать. Незачем было знать кому не попадя отчего молодой капитан в ранней юности так отчаянно старался затеряться среди пиратской братии. Да, да, совершенно ни к чему.

— Джеймс, — голос фея прозвучал тихо и совсем близко. Капитан, откинувший голову на бортик вмонтированной в пол купальни, с неохотой открыл глаза и встретился с заинтересованным взглядом Додо, склонившегося над ним.

— М? — невнятно отозвался он.

— Почему ты пришел к этому толстяку, а не попросил меня?

— Потому что не собираюсь платит тебе больше, чем уже заплатил.

— Больше бы и не пришлось. Ведь я планирую и дальше путешествовать с тобой, значит, ты будешь вынужден со мной возиться. Я бы легко мог дать тебе и коня, и снаряжение, хоть я так и не понял, зачем тебе лопата... — все так же осторожно массируя пальчиками его виски, пробормотал мальчишка, и стало ясно, что этот вопрос его уже давно занимает.

Джейсм вздохнул и вывернулся из-под его пальцев, повернулся к нему лицом и положил подбородок на скрещенные на бортике руки. Мальчишка посмотрел на него сверху, а потом просто взял, лег на живот и устроился так, чтобы их глаза оказались на одном уровне. Капитан усмехнулся и все же ответил.

— Не хочу быть тебе обязанным.

— А ему, значит, хочешь?

— От него я знаю, что можно ожидать, пусть даже речь пойдет о предательстве, от тебя нет.

— Я не предам.

— Но по какой-нибудь непонятной прихоти можешь сотворить нечто совсем мне не нужное, поэтому лучше так. Теперь ясно?

— Я бы не сотворил, если бы ты не сказал!

— А тучей солнце зачем загородил в переулке?

— Ну... — мальчишка замялся и отвел глаза, надул губки и с неохотой все же признался, — Просто для убедительности.

— А если в следующий раз для убедительности ты мне на голову какого-нибудь монстра свалишь или молнией шибанешь?

— Я бы так не сделал!

— Возможно, — не стал настаивать пират, — Но я не собираюсь доверять самое сокровенное, что у меня есть, — мою свободу выбора, такому как ты.

— А что во мне не так?

— Ты — фей. И этим, все сказано, — отрезал Кук и отвернулся, снова раскинув руки по бордюру и откинув назад голову.

Почувствовал, как мальчишка снова придвинулся к нему, и через секунду тонкие пальчики опять зарылись во влажные волосы на затылке. Мелькнула мысль, что можно было бы сказать, что волосы у него уже чистые и делать с ними больше ничего не надо, разве что расчесать, когда высохнут, но он отогнал её от себя. Ему было слишком уютно от этих невесомых прикосновений, они граничили с какой-то откровенной нежностью, и почему-то вспоминалась мать, которая когда-то точно так же расчесывала его волосы ночами, напевая колыбельные и нашептывая коротенькие сказки собственного сочинения. Она была такой выдумщицей, такой улыбчивой и теплой. А потом... не важно. Главное, что вспомнилась она.

— Джеймс?

— Ну, что еще?

— А почему ты не оставил меня с ним?

— Я же обещал, что мыть мне голову будешь ты.

— И все?

— И все. — Ну не объяснять же явно не искушенному в таких вопросах фею, что Огюст на него имел определенные виды, и пусть он никогда бы не опустился до насилия в присутствии Джеймса, прекрасно знал уже, как он к таким вещам относится, но все же, лишний раз травмировать малыша не хотелось. Кстати, ведь все же знают, что феи редкостные выдумщицы в любовных играх. Ведь по слухам, они у себя на острове только развратом и занимаются, чего там еще делать? Тогда чего же это ему такой мальчик-одуванчик достался, или Дон-Дон прикидывается? А что, все может быть.

— Додо?

— Что?

— А разве вы там, у себя... — капитан начал говорить, продолжая мысль, но запнулся, не сразу сумев подобрать слова. А потом передумал спрашивать прямо, и решил зайти издалека. Ведь слухи могут и врать, ведь так?

— Мы что?

— Как вы выражаете свою симпатию?

— Симпатию, Джеймс?

— Любовь.

— А, любовь. — Наконец поняв, о чем у него спрашивает капитан, воскликнул фей и неудачно дернул руками, зацепив прядь черных волос Кука, мужчина зашипел, и дернулся в сторону. — Ой! Прости-прости, -повинился Дон-Дон.

— Да, ладно. — Бросил капитан и напомнил, — Так что там с любовью?

— Ну, если кто-то очень сильно понравился, можно подойти и поцеловать его, тогда ваш брак будет действителен год.

— Просто поцеловать?

— Да, а что еще?

— Не знаю. А почему только год?

— Чтобы не мучится, когда любовь умрет.

— В смысле? — не понял капитан.

Дон-Дон вздохнул и принялся объяснять, как маленькому, ведь для него самого все это было очевидно и естественно.

— Любовь очень красивое, яркое чувство, оно сияет, как утренняя звезда над морем, она прекрасна. Но красота её, как и свет звезды, не может литься в душу бесконечно, как и звезда не освещает море целый день. Поэтому однажды любовь проходит. И лучше, сразу освободиться от нее и уйти к новой любви, чем мучаться любовью и мучить того, кто подарил тебе это прекрасное чувство. Потому и на год.

— А если через год любовь не уйдет?

— Такого почти не бывает, но случается, — кивнул Додо, подумал, склонив голову на бок и начал раздеваться.

— Что ты делаешь? — полюбопытствовал Джеймс.

— Хочу искупаться вместе с тобой.

— Но я уже испачкал воду.

Мальчишка-фей на это лишь коротко фыркнул и махнул рукой, вода в купальне снова стала прозрачной, и в ней, к тому же, закружились лепестки приятно-пахнущих цветов. Джемс пожал плечами и расслабился. В конечном итоге, что здесь такого? Они оба мужчины, а ванна достаточно велика, чтобы не сидеть друг на друге, так что, никаких проблем. И лишь после того, как, забавно жмурясь, Дон-Дон забрался к нему и устроился с противоположной стороны, Джеймс решил прояснить некоторые детали.

— Так что бывает с теми, чья любовь продолжается и через год?

— Они продлевают брак.

— Разумно, — кивнул капитан. — Так значит, если ты ушел со мной один, ты не женат?

— Угу.

— Почему?

— Потому что с девушками мне быстро наскучивает, у них, знаешь, какая-то ограниченная фантазия, и вообще, они, общаясь со мной, только о поцелуях и грезят.

— О! — воскликнул капитан и подмигнул ему, — Так значит, ты у нас популярен?

— Ну, можно и так сказать, — улыбнулся ему фей, и продолжил, — А с мужчинами мне еще ни разу целоваться не хотелось.

— Вот как? Значит, у вас и с мужчинами можно?

— Да. А почему нет? — мальчишка нахмурился, явно не поняв, почему он спросил об этом. Пришлось разъяснять.

— На материке спать с теми, кто одного с тобой пола, считается преступлением перед Богом.

— Богом? А что это?

— Не что, а кто. Это высшее существо, которое смотрит за нами с небес.

— А зачем?

— Что зачем?

— Зачем оно смотрит?

— Потому что Он — Творец всего сущего и наблюдает за теми, кого он создал, направляя их на правильном пути.

— А если путь не правильный?

— Тогда это не Его путь, а путь тьмы.

— Почему? Неужели он не может ошибиться в направлении?

— Он — нет. Он же Бог, он знает все пути.

— Но все когда-нибудь ошибаются.

— Только не он.

— И что же, все-все люди с материка идут по правильному пути?

— Не все. Некоторые довольно часто сворачивают к тьме.

— Не понимаю, — морща лоб, честно признался Дон-Дон, — Глупость какая-то получается. Если он вас всех создал, и вас всех ведет, и такой мудрый, что знает все-все, то почему же тогда позволяет вам сворачивать?

— На то лишь Его воля. — Попытался отгородиться словами Писания капитан, но осознал, как глупо это прозвучало. Да, он и сам был во многом не согласен с религиозным представлением о мире, но они очень сильно запали ему в душу еще в детстве, ведь их так рьяно проповедовала мать. И зачем он только заговорил с мальчишкой об этом? Нужно было срочно поменять тему, и ничего приличного в голову не пришло, поэтому он полюбопытствовал. — Ну, хорошо, про поцелуи я понял. А кроме них?

— В смысле, кроме? — Дон-Дон моргнул и посмотрел растерянно.

Джеймс насторожился, почувствовав что-то неладное в его реакции на довольно простой вопрос.

— Ну, хорошо. Вот двое фей поцеловались, так? А что дальше?

— Зачатие, — пожал плечами фей.

Джеймс с облегчением выдохнул, оказывается все у них и с этим нормально, а то он уже подумал...

— От поцелуя рождается цветок, а через пол года из него появляется новая фея, ну или фей, когда мальчик.

— Постой, как это от поцелуя?

— Вот так. А что у вас не так?

— Нет.

— А как? — живо заинтересовался Дон-Дон и даже подался вперед.

— Мы спим вместе.

— В смысле ночь проводите?

— Да.

— И?

— Что и?

— Вот поспали вы ночь и родился цветок? Без поцелуя?

— Нет уж, поцелуев в такие ночи, как правило, тоже хватает. — Криво усмехнулся Джеймс. — Но не всегда после этого рождается ребенок. К тому же, у нас он появляется не из цветка, а... — он замер, задумался, но все же досказал, — Из живота женщины.

Но, похоже, ни что так не удивило Додо, как фраза про множество поцелуев. У Джеймса даже закралось подозрение, что фей благополучно пропустил историю с рождением из живота матери.

— Как это, много поцелуев? — переспросил фей и подполз еще ближе.

— Вот так. — Пожал плечами Джеймс. Пора было выбираться из купальни, и так уже отмок по самое не могу, но вставать сейчас, в середине разговора, он посчитал не вежливым, и решил все же ответить. — Мы целуемся, ласкаем друг друга и прочее.

— А ласкаете как?

— Ну, гладим, например.

— Как гладите кошек?

— Почти.

— А еще что? — Дон-Дон уже почти нависал над ним. Джеймс вздохнул и щелкнул его по носу.

— Рано тебе про еще знать, — обманчиво весело объявил он, и вылез из ванной.

Фей остался в воде, растерянно хлопая светлыми ресничками.

— Не засиживайся тут, Додо, а то простудишься, — бросил Джеймс, накинув на плечи цветастый шелковый халат, и вышел из купален, но вслед ему донеслось.

— Мы не простужаемся!

— А жаль, не будь феем, получился бы отличный юнга, — грустно усмехнулся капитан.

И все же мальчика ему понравился. Наивный и светлый, действительно жаль, что не человек. А, может, все же к лучшему?

часть 3

* * *

Дон-Дон недоумевал, глядя вниз на быстро углубляющуюся яму. С хмурого, утреннего неба накрапывал мелкий, неприятный дождик, солнце явно не планировала сегодня освещать Северный остров, один из четырех крупнейших островов Архипелага. А Джеймс все продолжал и продолжал копать, вышвыривая из ямы комья влажной земли. Не удержавшись, Додо предложил.

— Если хочешь, я помогу тебе.

— У нас нет второй лопаты, — отозвался пират, не на секунду не прервав раскопок.

— Да, нет, — досадуя на его недогадливость, фыркнул фей, — Я просто могу его вытащить и так, без лопаты.

— Нет уж. Спасибо. — Бросил капитан и продолжил.

Фей еще какое-то время походил вокруг да около и снова заговорил.

— В конечном итоге, это глупо, Джеймс. Я предлагаю тебе помощь, а ты отказываешься.

— Напротив, думается мне, что это очень даже разумно.

— И почему же?

— Бесплатный сыр только в мышеловке.

— Но ты не мышка, да и я не сыр.

— Кому как. Вот Огюст бы точно не отказался тебя съесть. — Откликнулся Джеймс и в его голосе лязгнули металлические нотки. Он обещал себе не спрашивать, но не удержался. — Почему утром я застал его спящим на твоей постели?

— Он хотел спать со мной.

— И?

— А мне было любопытно, родиться ли от этого ребенок. — Совершенно не понимая, на что он злиться, объявил Додо, — Но спать с ним мне совсем не понравилось, он так громко спит. — Добавил он, и Джеймс, прервавшись и обдумав последнюю фразу, понял, что имелся в виду, скорей всего, храп, а потом фей вздохнул печально и разочарованно. — И ребенок так и не родился.

— Прости? — Джеймс растерянно моргнул.

Додо поднял на него глаза и склонил голову на бок, испытующе рассматривая.

— Джеймс? — протянул он с вопросом в голосе. — Ты же сказал, что вы спите вместе и все.

— Нет, я сказал, что мы ночью, в одной постели ласкаем друг друга и целуем.

— Нет, ты сказал совсем не так! — возмутился Додо, чувствуя себя обманутым.

— Нет, именно это я и сказал, — не согласился с ним капитан, и тут и он смекнул, что мальчика ничего не сказал о поцелуях и прочем. — Постой, он что же, не целовал тебя и не...

— Да, зачем? Ты же сказал, что он просто должен спать со мной. Ну, я его и уложил и сны наслал приятные. А потом даже пришлось перебраться в кресло, на котором, кстати, мне куда удобнее, чем на этих ваших матрасах с ножками, потому что этот толстяк все чмокал и чмокал губами, противно и чавкующе.

— Он просто тебя целовал во сне.

— И?

— Что и?

— Почему не родилось дитя?

— Да, потому что, во-первых, вы с ним разных видов, а, во-вторых, даже если бы ты был человеком, у вас с Огюстом все равно бы никто не родился.

— Почему?

— Додо, у меня такое чувство, что ты меня плохо слушал.

— Вовсе нет!

— Вовсе да, потому что, я четко сказал, что наши дети рождаются из живота матери. А мать — это всегда женщина. Мужчины не способны родить ребенка.

— Тогда зачем вашему виду вообще они нужны?

— Кто, дети?

— Нет, — мальчишка замотал головой, — Мужчины.

— Потому что без мужчины женщина не сможет зачать. Стоп. А что, у вас и от поцелуя мужчин рождаются дети?

— Да. И от поцелуя женщин тоже, между прочим. — Сообщил Дон-Дон с гордостью.

— А после поцелуя-зачатия те, кто вступили в брак, что делают? — В душу Джеймса закралось одно весьма странное подозрение.

— В смысле, что?

— Ну, как проявляется то, что они теперь вместе?

— Ну, они живут вместе, в одном цветке, вместе гуляют, всегда танцуют по ночам только в паре.

— А целуются?

— Зачем? Они же уже зачали ребенка.

— Так. Еще раз. Вы что же, целуетесь лишь для того, чтобы продолжить род?

— Да. А вы?

— А мы просто так.

— Зачем?

— Потому что это, как правило, приятно.

— Правда?

— Да.

— А насколько?

— Что насколько?

— Насколько приятно.

Джеймс вздохнул, да, разговор стал похожим на чистой воды абсурд, и пора было с ним заканчивать.

— Очень приятно, — отрезал он и снова принялся копать.

Додо только и успел, увернуться от полетевших в его сторону комьев грязи. И меньше всего Джеймс мог ожидать, что мальчишка-фей, наколдовав себе вторую лопату на подобие его собственной, спрыгнет к нему в яму, пачкая штанишки и рубашку.

— Додо?

— Так ведь будет быстрее, — бесхитростно улыбнулся тот, и взялся за работу, старательно копируя его действия, и у него очень быстро начало получаться.

Так что сундук с пиратскими сокровищами был отрыт еще в неверном утреннем свете, задолго до полудня. Хорошо, что Джеймс, обнаружив на рассвете в комнате уже одевающегося Додо мирно похрапывающего Огюста, втащил мальчишку в седло и был таков без завтрака, не дожидаясь пробуждения хозяина. Он в тот момент и сам бы не смог себе объяснить, что побудило в нем такую ярость. То ли коварство приятеля, о котором, он, кстати, был прекрасно осведомлен, то ли покладистость мальчишка, который мог бы хотя бы для виду посопротивляться, да и вообще смутиться в конце концов, когда он застал его в столь щекотливой ситуации. А все оказалось до банальности просто и даже смешно. Пытливый фей вздумал проводить эксперименты по межвидовому скрещиванию, никого, разумеется, в свои планы не посвятив. Да, наверное, по пробуждению Огюста ждало еще то разочарование, если, конечно, он не примет за реальность те "мокрые" сны, что наслал на него все тот же фей.

— Джеймс, — разглядывая из-за его спины несметные сокровища, позвал Додо.

— Да? — откликнулся пират, захлопывая крышку сундука.

— А можно... — мальчишка как-то подозрительно подался вперед, шагнул к нему и привстал на цыпочки, — Можно мне попробовать?

— Что?

— Просто так поцеловаться, без зачатия?

— Конечно. Вот вернемся в город, выберем тебе подходящую девчонку, все равно до возвращения моих ребят в гавань нам их здесь еще дня два, как минимум поджидать, если они в Водоворот Пространств не попали. — Легко согласился пират, доставая из кармана особую ловчую сеть — магическую ловушку, в которую можно было бы поместить нечто тяжелое, если приходилось перевозить его на дальние расстояния, и это нечто уменьшалось как в объеме, так и в весе. Когда-то за эту сеть он чуть не отдал жизнь. Но, что примечательнее, её у него так и не отняли, когда отправляли на "необитаемый" остров. Похоже, просто забыли.

— Девчонку? — мальчишка моргнул непонимающе.

— Да, конечно, — подтвердил Джеймс, накидывая сеть на сундук. Та заискрилась магическими искрами, и вот сундук стал не больше шкатулки, и легко уместился в руке. Капитан взвесил его на ладони, широко улыбнулся и снова посмотрел на притихшего фея. — А что тебя смущает?

— Я не хочу с девчонками! — выпалил тот.

— А с кем хочешь?

— С тобой.

— Что? — капитан опешил.

— Нет, ты не подумай, — не правильно поняв его замешательство, начал оправдываться фей, — Это вовсе не в уплату за помощь с этим, — он кивнул на разрытую землю, — А просто так. Мне интересно, и я хочу попробовать.

— Так, а я здесь при чем?

— Но ты единственный человек, которого я знаю лично.

— И что? Я ведь не предлагаю тебе целоваться с незнакомками, сначала познакомитесь, потому поцелуетесь, потом, если захочешь, можете и переспать.

— Но...

— И никаких но, — Отрезал Джеймс, взял его за руку и потащил к лошади, пасущейся неподалеку, — Я не сплю с мальчиками, Додо.

— А с кем спишь?

— Только с женщинами.

— Но почему?! — голос мальчишки прозвучал возмущенно.

— Потому что моя мать верила в Бога и меня учила верить, — отрезал он, но, почувствовав, что мальчишка снова хочет что-то возразить, бросил почти зло, — И не смей меня спрашивать о чем-либо еще.

Мальчишка послушно промолчал, и даже не стал удивляться или тем более возмущаться, когда капитан, везший его сюда на своей лошади у себя за спиной, на этот раз посадил его спереди, крепко обхватив руками, держащими поводья.

Город встретил их солнцем, куда делись утренние тучи и дождь, капитан Кук так и не понял, но заподозрил, что некто очень хотел заставить его попросить о помощи, но, не дождавшись, решил позволить выглянуть солнцу. Спрашивать фея напрямую он не стал. А тот ехал впереди него и о чем-то напряженно думал. К Огюсту они так и не вернулись. Деньги за коня, лопату и гостеприимство Джеймс предпочел выслать по крысиной почте, считающейся самой надежной, и уже к вечеру получил уведомление о том, что послание дошло и получено. Посчитав, что больше ничем Огюсту не обязан, он с чистой совестью на закате повел мальчишку в бордель. Он же обещал ему поцелуи, ведь так?

Правда, до прелестниц они так и не добрались. Стоило свернуть на нужную улицу, на которой чуть ли не в каждом окне цвели желтые хризантемы, как капитан Кук затолкал опешившего мальчишку в узкий переулок, вжался в стену здания спиной и выглянул, наблюдая как трое матросов, что отвезли его в шлюпке на остров и сам первый помощник Джонси, а нынче капитан Джонс направляются в сторону того самого заведения, куда он собирался отвести фея.

— Джеймс? — раздался сбоку свистящий шепот, мальчика подлез ему под руку, и тоже выглянул из-за угла.

Капитан легко накрыл его лоб ладонью и затолкал обратно, чтобы не высовывался.

— Джеймс!

— Это те, кто отправил меня к вам на остров. Те, кто отобрал мой корабль, и взбаламутил команду. Ясно?

— Хочешь, я сделаю их несчастными для тебя?

— Нет. И с этим, Додо, я справлюсь сам, — хищно улыбнулся Джеймс. — А теперь, давай подождем. Дадим им время расслабиться и нагрянем...

— А потом что?

— Когда?

— Когда нагрянем?

— Ну, вот тогда, мне может понадобиться твоя помощь, и я даже согласен расплатиться желанием.

— Правда-правда? — мальчишка не скрывал радости.

— Правда. Я скажу когда, но при условии, что ты не будешь заниматься самодеятельностью, и пока все не закончится, не станешь качать права.

— Хорошо. Я сделаю все так, как ты скажешь, Джеймс, — просиял мальчишка.

— Вот и договорились, — улыбнулся ему суровый капитан, и потрепал по волосам.

Мальчишка зажмурился. Все же приятно порой иметь такого вот всемогущего юнгу. Иметь? Но обдумывать неожиданно промелькнувшую мысль Джеймс осмысленно не стал. Еще чего не хватало, он не собирался поступаться своими принципами ради раскосых зеленых глаз.

Они дождались, когда солнце совсем скрылось за горизонтом, погружая квартал свиданий в вечерние сумерки, и выбрались из своего укрытия. У Джеймса не было плана, но в крови играл бешеный азарт и здоровая злость. Пройдоху, посмевшего подговорить команду на бунт и его приспешников следовало проучить, и он готов был на все, чтобы сделать это. А в итоге, ворвавшись в комнату, в которой, как ему сказала за определенную плату Матрона, уединился его бывший первый помощник, обнаружил того самозабвенно выгибающимся в руках не кого-нибудь, а Огюста Парветри. Вот вам и разгадка. Вот вам и предательство.

— О, кого я вижу, — протянул Джеймс, осклабившись.

— А, это ты Джеймс, — обернувшись на голос, откликнулся Огюст, не на долго замерев внутри дрожащего под ним любовника.

— А я, смотрю, ты не просто мою шхуну к рукам прибрать решил, помощника оприходовал, так еще и на мои личные сбережения позарился.

— Они не твои личные. Зарабатывали-то вы их все вместе. А вот ныкал ты их уже один, — расхохотался Огюст и как ни в чем не бывало возобновил движение бедер, когда Джонс пискнув что-то невнятное, попытался сбросить его от себя, краснея и чуть не плача от смущения и вообще всей этой ситуации. Да, не думал Джеймс, что его помощник такая подстилка.

— А ты здесь при чем? Ведь уж точно не с тобой мне престало делиться.

— Ну, я просто решил помочь старому другу правильно вложить нажитый непосильным трудом капитал.

— Благодарю, но в советчиках не нуждаюсь.

— Тогда выйди и закрой за собой дверь, — рыкнул Огюст и ускорил движения, затыкая рот любовнику потной ладонью.

— Додо, — ровным голосом обратился к фею капитан.

— Да? — стоя в дверях и не отрывая взгляда от переплетенных на кровати тел, отозвался тот.

— Перемести их вот прямо в таком виде ко мне на корабль. Он называется...

— Легкокрылая бестия, — пробормотал мальчишка, все так же смотря на мужчин.

Огюст мог бы многое сказать о подставе, которую ему устроил этот мальчишка, если бы был способен сейчас хоть капельку соображать, но он, к сожалению, был слишком занят. И даже когда они вместе с Джонсом оказались в толпе матросов, отцепился от последнего лишь после того, как со сладостным воплем кончил. Сам же, уже бывший капитан Легкокрылой, был к тому времени в глубоком обмороке от стыда и осознания незавидности своего положения, но от позора недолговременное беспамятство его не спасло.

Отношения выясняли долго и шумно. С криком, не стесняясь в выражениях и не размениваясь на слова, а сразу готовя кулаки для мордобоя. Но все же выяснили, выслушали объяснения и предложение Джеймса и... согласились. Ведь он был прав, говоря, что ни у кого из них нет мирного будущего и тихой старости. Они вечно будут грезить морем, но вечно молодыми не будут никогда. А значит, так и загнуться в какой-нибудь канаве в порту, и дожирать их гнилые насквозь потроха даже бродячие крысы не прибегут. И он рассказал им о своей мечте. Острове Пиратов. Нет, не так, Легальном Острове Пиратов. Когда он официально, по всем документам будет принадлежать только им, и они будут иметь право сами устанавливать свои законы, и никто не посмеет их в этом обвинить. Острове, на котором можно будет укрыться. Острове, где можно будет скоротать старость. Вот о чем он мечтал, и верил, что сможет добиться исполнения этой мечты. И заразил ею всю команду.

К тому времени, как они закончили спорить и обсуждать подробности, мальчишка-фей давно уже спал сном младенца в капитанской каюте, куда отослал его Джеймс, после того, как Джонси и Огюста, как главных возмутителей спокойствия заперли в трюме, сходу не придумав достойного наказания. Капитан же, приняв командование и наспорившись до хрипоты, пришел к фею под бок далеко за полночь, и, не раздеваясь, упал на кровать. Мальчишка пробормотал что-то во сне, и подкатился к нему. Места он много не занимал, а еще очень приятно пах какими-то цветами, поэтому Джеймс, вместо того, чтобы отправить фея спать в гамаки к матросам, подгреб его поближе, зарылся в растрепанные волосы цвета пшеницы и провалился в счастливый сон победителя, не заметив, как удовлетворенно вздохнул его юнга, и как лишь на миг приоткрыл свои зеленые, колдовские глаза.

* * *

Утро для капитана Джеймса Кука началось с урчания. Да, да, пустой желудок недвусмысленно напоминал о том, что был не кормлен с полудня, и пора было бы чем-нибудь все же подкрепиться. Проворчав в полусне что-то неразборчивое, Джеймс, предпочитавший обычно спать на спине, повернулся на бок, лениво открыл глаза и встретился с внимательным взглядом раскосых глаз. Зажмурился на секунду, подложил под щеку локоть и полюбопытствовал хриплым со сна голосом.

— Почему мне кажется, что я знаю, какое желание ты сейчас попросишь?

— Я хочу, чтобы ты сделал со мной тоже, что они делали друг с другом.

— Я уже говорил тебе, — да, фей его не удивил, — Что я не сплю с мужчинами, ну или с мальчиками.

— Так это и есть то, что вы называете спать друг с другом? — изумился фей и сразу же задал новый вопрос, — А разве вы спите?

— Нет. Бодрствуем.

— Тогда почему?

— Не знаю, — фыркнул Джеймс, — Просто принято так говорить.

— А, — протянул Дон-Дон и снов уставился на него выжидательно.

— Это твоя цена за помощь, я так понимаю? — спросил Джеймс, зная, что если мальчишка ответит "да", ему ничего не останется, как подчиниться и сделать все то, что он захочет. Ему не нравилась такая перспектива, но и отказываться от своих слов он не собирался, появилась мысль, что тем самым он не просто предаст веру матери, но и сам себя будет чувствовать последней шлюхой, вынужденной продавать свое тело хоть и за столь специфическую цену. Мелькнула и пропала, в конечном итоге, все имеет свою цену, так что чего уж теперь чистенького здесь из себя строить. Вот только фей проигнорировав первый раз, решил удивить его сейчас.

— Нет, — отрицательно покачал головой Дон-Дон, подложив под щеку сложенные вместе ладошки и подтянув к груди колени.

— Нет? — в собственном голосе Джеймс услышал не только удивление, но и разочарование. И резко оборвал себя, насторожившись. Чего это он? Неужели решил воспользоваться столь удобной отговоркой со ссылкой на непреодолимые обстоятельства, чтобы, наконец, преодолеть давний запрет на такие вот связи?

— Я просто не хочу, чтобы ты платил за то, что уже свершилось.

— А за что хочешь?

— Ты ведь хочешь, чтобы я, наконец, покинул тебя и вернулся к себе на остров?

Капитан задумался.

— Хочу.

— Тогда я предлагаю сделку. — Кивнул мальчик, словно и не ждал, что его ответ может быть другим. И даже это разочаровало Джеймса.

— И какую?

— Ты... переспишь со мной, а я уйду на следующее же утро.

— Уйдешь? — хмыкнул Джеймс, — А если тебе понравится?

— Ну, ведь даже если понравится, мне необязательно постоянно делать это именно с тобой, так?

— Так, — в груди что-то кольнуло, но Джеймс предпочел это проигнорировать.

Он смотрел на лежащего рядом мальчишку и думал. Фей изначально вызывал в его душе слишком сильные и противоречивые чувства, начиная с его появления на песчаном берегу, и заканчивая этой общей необразованностью в плане межличностных отношений. Но в тоже время он так привык жить памятью о матери, что просто не представлял, что сможет так легко переступить через привитые еще в раннем детстве запреты. Хотя, если разобраться, через что только он уже не переступил. Но почему-то именно этот запрет все еще сдерживал его, все еще не давал скинуть с себя власть воспоминаний о прошлой, совсем не такой, как эта, жизни.

— Первый раз может быть больно. Тебя это не смущает? — спросил он просто затем, чтобы выиграть еще немного времени.

— Больно? — фей приподнялся на локте, в раскосых глазах мелькнуло беспокойство. — А... сильно?

— Говорят, у всех по-разному.

— А у девушек?

— И у девушек тоже.

— Ясно, — мальчик снова опустил голову на подушку. — А как сделать так, чтобы боли было по минимуму?

— Обычно используют масло или что-то вроде того.

— Зачем?

— Ну... — Джеймс отвлекся от основной линии своих размышлений, и попытался придумать, как объяснить Дон-Дону подоходчивее, — Чтобы облегчить первое проникновение. Чтобы было легче скользить.

— Понятно, — с сомнением протянул фей, и надолго замолчал.

Капитан тоже не спешил продолжать разговор, погрузившись в свои собственные мысли.

— А у тебя есть? — нарушил молчание фей.

— Что? — не понял Джеймс.

— Масло.

— Нет. Но, если тебе так хочется, можем сходить на рынок и подобрать то, которое тебе понравится, — произнес он и только потом понял, что именно только что сказал. Да, похоже, подсознание знало, что ему хочется на самом деле куда лучше сознания, временно сдавшего свои позиции.

— Тогда пошил прямо сейчас! — встрепенулся фей, садясь на кровати.

Джеймс все еще колебался. Зеленые глаза Дон-Дона смотрели с немым вопросом и ожиданием. Рука потянулась сама, и пальцы скользнули по обнаженной лодыжке. Мальчишка прикрыл глаза ресницами, и неожиданно перестал быть человеком. Брови поползли на виски завитушками, а за спиной пройдя сквозь рубашку, словно были и вовсе нематериальны, раскрылись кажущиеся эфемерными желто-зеленые крылья, с искрами, пробегающими по ним то тут, то там. Капитан Кук осознал, что просто не в силах отвести взгляд.

— Что-то не так? — тихо уточнил он.

— С чего ты решил? — склонил голову на бок фей.

— Ты стал самим собой.

— Я тебе таким не нравлюсь? — в голосе мальчика появилось волнение.

— Нет, нравишься, — не стал притворяться и лгать Джеймс, пальцы сами собой скользнули чуть выше, забрались под коленку, погладили нежную кожу, удовлетворенно зафиксировав легкую дрожь, прошедшую по всему телу мальчика. Крылья фея заискрились сильнее. Наверное, к нему будет очень приятно прикасаться, если не вот так, украдкой, а в полную силу, всей ладонью, — подумалось Джеймсу, он немного печально улыбнулся своим собственным мыслям, и окончательно капитулировал.

— Хорошо, — сказал он, убирая руку от коленки мальчишки, встал с кровати и быстро накинул поверх рубашки простой, без изысков камзол, затем натянул сапоги.

Дон-Дон все так же в своем истинном виде наблюдал за ним с кровати, не решаясь предпринимать что-либо.

— И долго ты собираешься там сидеть? — немного раздраженно вопросил капитан.

Додо растерянном моргнул, робко улыбнулся и тоже встал. На миг прикрыл глаза и вот уже перед Джеймсом стоял не загадочный и непостижимый фей, а его собственный юный юнга. Выходить с корабля не пришлось, Дон-Дон легко переместил их обоих в один из безлюдных переулков, примыкающих к рыночной площади.

Торговец пахучими маслами торговался с жаром и с пеной у рта. Но Джеймс упрямо, как тот еще баран, стоял на своем. Додо, снова играя роль юнги, в их прения не вмешивался. Лишь забавно морщил носик, принюхиваясь к маленькому флакончику с маслом, который выбрал, даже не взглянув на весь остальной ассортимент.

— А я вам говорю, что это масло уникально. Оно ведь не просто так для притираний, поймите же вы, капитан! — вещал торговец, прожженным взглядом сразу же определив род деятельности покупателя. А потом перегнулся через прилавок и зашептал, понизив голос, — Вы вот для мальчика своего присматриваете, но ведь это особое масло, зачем тратить его на какого-то смазливенького юнгу?

— На кого я буду его тратить не ваше дело, — процедил Джеймс, коротко глянув на Додо, но тот к словам торговца остался равнодушен. Его, похоже, сейчас интересовало только это особое масло. — И что в этом масле особенного?

— Как же так, — всплеснул руками торговец, — Ведь это жимолость и первоцвет!

Капитан на это лишь пожал плечами. Торговец тяжко вздохнул.

— Капитан, ну ведь все матросы верят в фей.

— А при чем здесь феи? — насторожился Джеймс, но виду не подал.

— Это масло создают по особому рецепту на одном из островов Архипелага. И оно привлекает этих чудесных созданий, как ни что другое. Вам ведь хочется получить шанс исполнить самую заветную мечту? — подмигнул ему ушлый торговец и сразу же добавил, — Поэтому с вас пять эшью и не монетой меньше.

— Три. — Отрезал Джеймс и взял притихшего Додо за руку. Пальчики того вздрогнули, оказавшись у него в ладони. И капитан почти неосознанно сжал их чуть сильней. Фей тяжко вздохнул и повернул к нему голову, подняв взгляд.

— Если ты не хочешь, то не надо. — Произнес мальчик твердо, и сам повернулся в сторону от лавки торговца, явно обозначая желание идти на поиски более уступчивых продавцов с менее кусачими ценами.

— Как скажешь, — отозвался Джеймс, но тут же был схвачен за рукав камзола опомнившимся торговцем.

— Ладно, три, — крикнул тот, и протянул руку.

Капитан расплылся в улыбке.

— Вот сразу бы так. — Бросил он, отсчитал монеты, и вынул из рук насупившегося продавца миниатюрный флакончик. Повернулся к своему юнге, и увидел какая мечтательная улыбка появилась у того на губах. Неужели, это масло и правда так привлекает фей? Но поразмыслить над этим он не успел, потому что стоило свернуть в узкий проход между торговыми палатками и шатрами, как они снова оказались в капитанской каюте на его корабле.

Джеймс моргнул, поставил флакон с маслом на небольшой прикроватный столик, привинченный к полу, коротко бросил.

— Можешь остаться здесь, а я пойду проверю, как там мои ребята.

— Я с тобой!

— Как хочешь.

Конечно же, с ребятами все было просто отлично. Матросы наконец почувствовали суровую, но справедливую руку настоящего капитана, и тихо радовались, исполняя свои повседневные обязанности, к тому же всех уж очень воодушевила идея Джеймса относительно легального Пиратского острова, на котором каждый надеялся найти свой личный уголок. Недаром пираты хоть и были редкостными пройдохами и авантюристами, во все времена считались натурами романтическими и склонными к несбыточным мечтам. Но Джеймсу всем хотелось верить, ни раз, и не два их бравый капитан доказывал, что именно его мечты, пусть не сразу, пусть через тернии, но все же сбываются. Вон, даже с необитаемого острова умудрился не просто сбежать, но и вернуться раньше них, не смотря на то, что Легкокрылая бестия все же попала в Пространственный водоворот и всплыла буквально в нескольких морских милях от бухты, в которой располагался основной порт Северного острова.

Додо повсюду следовал за своим капитаном, пока боцман Дигель, зыркнув в сторону так называемого юнги, не отправил его на мачту, посмотреть на город с высоты птичьего полета, так сказать. Не то чтобы в порту нужно было куда-то там смотреть, просто бывалый матрос решил проверить, что же это за мальчонка, которого их капитан от себя в последнее время буквально не отпускает. Додо же демонстративно пожал плечами, глянул из-под светлой челки лукаво и с вызовом, и вспорхнул вверх, словно его действительно поддерживали не только руки, которыми он ловко цеплялся за канаты, но и невидимые крылья. Кто-то из матросов присвистнул, боцман одобрительно сплюнул на палубу и ушел по своим делам.

— Дигель, ты Додо не видел? — спросил капитан Кук, выйдя с камбуза.

— А вон он, — махнул рукой на грот-мачту боцман и похабно усмехнулся, проследив изумленный взгляд капитанских глаз, — Что, сам не ожидал, кэп, что мальчонка не только ноги раздвигать горазд?

— Не ожидал. — Бросил Джеймс, не посчитав нужным переубеждать боцмана относительно своих отношений с Додо. В конечном итоге, тот действительно настаивает на их развитии в том самом направлении, и сам капитан даже уже смирился с этим.

Боцман хмыкнул, но больше ничего не сказал. А Джеймс еще раз глянул на грот-мачту, на которой восседал неугомонный юнга, весело болтая в воздухе ногами, вздохнул и ровным голосом позвал, не напрягая голосовые связки для крика.

— Спускайся.

Будь мальчишка человеком, с такой высоты ни за что бы не услышал, но человеком Додо не был. И буквально через пол минуты, лихо слетев, ухватившись за один из канатов, поддерживающих паруса, подбежал к нему, улыбаясь от уха до уха.

— Джеймс, там так красиво, — с восторгом выдохнул он.

Капитан усмехнулся, сжал пальцами его локоть и повел в сторону своей каюты.

— Джеймс? — вопросительно заглянул ему в глаза Додо.

— Ты сам хотел, — бросил тот, не глядя, его одолевали странные, непонятные ему чувства, которым все никак не удавалось найти определение.

— Ага, — с энтузиазмом кивнул мальчик-фей и послушно пошел за ним.

Но весь его энтузиазм пропал, когда они оба оказались возле одной постели, достаточно большой и удобной для двоих. Нет, Дон-Дон и не думал смущаться, просто подошел к кровати и замер возле нее, не зная, что делать дальше. Помялся немного и обернулся на Джеймса, который уже успел скинуть сапоги, камзол и даже стянуть через голову рубашку.

— Передумал? — уточнил пират с непроницаемым выражением лица.

— Нет, — отрицательно покачал головой мальчик, отвернулся и начал раздеваться. Снял рубашку, методично расстегнув все пуговицы, даже на манжетах, повел плечами, позволив ей беспрепятственно соскользнуть с плеч на пол, и взялся за пояс укороченных брючек. Замер.

Джеймс подошел со спины, но даже не прикоснулся. Просто встал почти вплотную и полюбопытствовал, глядя поверх его головы на открытое окно, за которым плескалось бескрайнее море.

— Ну, что же ты?

— Просто... — мальчик тихо выдохнул, и на его спине снова проступили свернутые крылья, зелено-желтые, почти прозрачные, Джеймс протянул руку, неожиданно испытав непреодолимое желание прикоснуться к ним, почувствовать на ощупь их настоящесть. Но так и не прикоснулся. Решил, что не к чему. Пока не к чему, а потом... кто знает? — Почему вы?

— Что?

— Почему именно ваша вера позволяет нам жить?

— О чем это ты?

— Все наше всесилие лишь в вашей вере. Если бы вы, люди, не верили в фей, мы бы не могли рождаться и не могли бы исполнять ваши желания. Я все понять хотел, когда напрашивался с тобой, почему именно вам дарован этот дар, верить, как никто другой просто не смог бы.

— Постой, ты хочешь сказать, что в своей магии вы...

— Паразитируем на вашей вере. Я читал ваши книги о паразитах и симбионтах. Но мы, хоть и способны дать вам очень многое, вы все равно можете легко прожить и без нас, а мы... мы не можем. Поэтому это не симбиоз, не дружба видов, это паразитизм — выживание одного за счет другого. — Прошептал мальчик и повернулся к нему, подняв глаза. Большие, раскосые, потемневшие.

Джеймс задержал дыхание.

— Почему ты вышел ко мне из вашего заповедного леса? — спросил он, задержав дыхание, дожидаясь ответа.

Мальчишка едва уловимо приподнял уголки губ в намеке на улыбку.

— Мне понравилась твоя несгибаемая вера в то, что, несмотря на безвыходность, все будет хорошо.

— И все? — уточнил капитан, приподнимая его лицо.

— Да, — кивнул мальчик и все же улыбнулся.

Капитан потянулся к его губам, осознав, что ему на самом деле хочется попробовать их на вкус, но глаза фея широко распахнулись, и он резко вскинул руки, зажимая ему ладонью рот.

Джеймс нахмурился и отстранил от своего лица его руку.

— Что это значит?

— Я же видел, что они вовсе не целовались, когда делали это! — воскликнул мальчишка протестующе. — Я не хочу поцелуев!

— Но хочешь, чтобы я с тобой переспал, — холодно осведомился Джеймс.

— Да!

— А ты не думал, что парочка тех придурков просто уже нацеловалась вдоволь, поэтому им в тот момент только и оставалось, что кончить, а?

— Какая разница. — Упрямо встряхнул головой мальчик, — Я не хочу связывать свою жизнь с тобой на целый год!

— Ах, вон оно что, — протянул пират, не понимая, что же на самом деле так задело его в словах мальчишки. — Ну, не хочешь, не надо. — Бросил он, отступил от него, отвернулся и начал одеваться. Мальчика опустился на кровать, растерянно глядя ему в спину.

— Джеймс?

Тот не ответил, накинул камзол на плечи поверх рубашки и молча вышел из каюты. Фей остался один.

Дон-Дон нашел капитана на мостике, когда тот в одиночестве смотрел в сторону моря и хмурился. Мальчишка подобрался сзади почти не слышно, но капитан все равно заметил его, и, не обернувшись, бросил.

— Чего тебе?

— Я понимаю, что ты не хочешь. Я тебе не нравлюсь, — начал фей, становясь с ним рядом и опираясь спиной на перила, так, чтобы можно было видеть хотя бы его профиль.

— Дело не в этом, — откликнулся Джеймс, но Додо его даже слушать не стал.

— Не важно, — отмахнулся он. — Тогда просто отведи меня в тот дом.

— В какой? — не понял капитан и повернул голову в его сторону.

— Ну, в тот, где можно найти себе пару на одну ночь, — глядя ему в глаза без малейшей тени смущения или раскаяния, произнес мальчик.

— То есть в бордель?

— Да. Туда. И завтра меня уже не будет на твоем корабле, обещаю.

— Тогда зачем вообще я тебе нужен. Тебе надо, сам и иди. Дорогу уже знаешь. — Процедил сквозь зубы Кук.

Мальчишка отвернулся, в задумчивости покусывая нижнюю губу.

— Хорошо, — сказал он, и снова посмотрел на него. Улыбнулся. — Тогда я сам. Спасибо за совет, — и шагнул в сторону, но Джеймс порывисто развернулся и схватил его за руку. Хмурый и злой как морской дьявол, он чуть ли не прорычал ему в лицо.

— Черт, с тобой. Я пойду. Но если тебе не понравится, виноват будешь только сам.

— О, спасибо, Джеймс! — воскликнул Додо и повис у него на шее.

Джеймс прижал его к себе одной рукой, глянул на свой корабль и через миг они снова стояли в том самом переулке, из которого только вчера наблюдали за Джонси и компанией. Матросы же, пришедшие на улицу Желтых Хризантем вместе с мятежным первым помощником, вернулись на корабль лишь под утро и были отправлены туда же в трюм.

— Ты точно уверен, что хочешь этого? — спросил Джеймс, отстраняя от себя мальчишку.

— Да, — воодушевленно подтвердил тот и первым выскочил из переулка.

Капитану Куку ничего не оставалось, как последовать за своим юнгой. Он выбрал себе симпатичную девицу. Молоденькую и смешливую, решив, что такая легко сможет отвлечь его от тяжелых мыслей. Дон-Дона же он оставил самого выбирать, и ушел в предложенную комнату. Но отвлечься не просто не получилось, он вообще не смог расслабиться и отреагировать на ласки прелестницы так, как хотел бы. Та вся измаялась, недовольно дуя губки, на что Джеймс плюнул в сердцах и отослал её от греха подальше. Откинулся на подушки и уставился в потолок. До утра его здесь не должны были беспокоить, за это было уплачено отдельно. Но даже сон не шел.

Он лежал, раскинув руки в стороны, и старался ни о чем конкретном не думать. А потом услышал, как едва уловимо скрипнула половица у двери. Повернул голову и застыл, увидев в неровном свете светильника мальчишечью фигурку с голыми коленками, выглядывающими из-под большой мужской рубахи, которая явно была его фею не по размеру. Глаза застила ярость. Он сам не зафиксировал, как сорвался с кровати, подскочил к отшатнувшемуся и вжавшемуся в дверь мальчишке, упер ладони по обе стороны от его лица и прошипел, сверкая глазами, не помня себя от бешенства.

— Чья это рубашка?

Мальчика моргнул и усмехнулся прямо ему в лицо.

— Того, которого я выбрал вместо тебя.

Но этого взбешенному капитану точно говорить не следовало. Джеймс схватил его в охапку, пересек комнату, волоча опешившего фея на руках, швырнул на кровать и сразу же навалился сверху, вжимая юное тело в матрас. Хотел прижаться губами к губам, но мальчишка так же, как и в первый раз закрыл ему рот ладонью.

— Джеймс! — воскликнул он с обвинением в голосе.

Но тот не стал слушать, больше не пытаясь коснуться губ, впился в шею, оставляя кроваво-красную метку, мальчик вскрикнул, впился пальцами в широкие плечи, попытался вывернуться из его рук, но капитан не отпустил. Послышался треск разеваемой ткани, чужая рубашка скомканной тряпкой полетела на пол, и только нависнув над полностью обнаженным мальчишкой на руках, и видя, какими огромными и почти испуганными стали его глаза, Джеймс опомнился и замер.

— До...до, — хрипло выдохнул он. Хотел отстраниться, но тот неожиданно победно улыбнулся и протянул руку к его щеке, скользнув пальцами от скулы к шее.

— Я знал, что ты не станешь терпеть, — объявил мальчишка, и только теперь капитан неожиданно увидел в его глазах совсем не детский огонь.

— Дон-Дон? — спросил он, опускаясь на кровать рядом с ним.

Фей перекатился на бок, чтобы было удобнее смотреть на него.

— Да?

— Сколько тебе лет?

— Сто двадцать восемь.

— Сколько? — голос резко сел, Джеймс моргнул, а потом все же додумался уточнить.

— А совершеннолетними вы во сколько становитесь?

— В пятьдесят где-то, — откликнулся тот, придвигаясь ближе, — Но путешествовать среди людей можем только годам к ста.

— Почему?

— Ты смешной, Джеймс, — скользя раскрытой ладошкой по его обнаженной груди, почти проворковал мальчишка, да и мальчишка ли? — Вы же сами рисуете нас, словно бабочек, сидящими на цветах и листьях.

— И?

— Мы рождаемся маленькими, не больше ладони, и лишь через сто лет после рождения, если вера в нас была достаточно крепка, дорастаем где-то до размеров человеческих подростков. — Пояснил фей и слегка приподнявшись на локте, поцеловал его в плечо. Мужчина, пытающийся осознать все только что услышанное, вздрогнул. Дон-Дон отстранился и заглянул ему в глаза. — Я не хочу спать ни с кем, кроме тебя. — Прошептал он.

— А та рубашка? — уже подозревая, что услышит в ответ, поинтересовался Джеймс.

— Я просто хотел, чтобы ты передумал, — честно признался Додо, и прижался к нему всем телом. — Пожалуйста, Джеймс. Я обещаю, это только на один раз, честно. Сделай для меня исключение.

Капитан сдался, прекрасно понимая, что капитулировал перед этим загадочным существом уже давно, еще в самом начале, когда согласился на его условия. Толкнув фея в плечо, он склонился над ним, помня, что тот против поцелуев в губы, и не желая больше пререкаться на этот счет, он начал целовать его в шею, скользя руками по бокам, пересчитывая пальцами ребра. Мальчика, или все же уже взрослый парень, выгибался ему навстречу, целовал в щеки, сжимал коленями бедра, и притирался к нему с каждым вздохом все сильней. Дыхания стало не хватать на двоих очень быстро, губы немели от жажды поцелуев, но в голове настойчиво билась мысль "Нельзя! Запрет". И Джеймс не пытался этот запрет нарушить, лаская губами не губы, а грудь и соски, спускаясь ниже, и сожалея, что масло из своей каюты он так и не захватил. Но фей вцепился в его волосы, вынуждая ненадолго отстраниться и отвлечься от вылизывания его впалого животика, и прошептал, раскрасневшись и сбиваясь с дыхания.

— Масло... оно тебе все еще нужно?

— Да, — кивнул Джеймс, подтянулся чуть выше, заглянул в раскосые глаза и прочел в них все тот же запрет, вздохнул и порывисто обнял своего мальчишку, подхватив под плечи, а когда снова отстранился, увидел что обнимает уже не человека, а фея. Тот смотрел на него просто огромными глазами, и нервным жестом облизывал губы.

— Джеймс, — прошептал он, что-то вкладывая ему в ладонь, — Масло.

— Да, сейчас. — Словно очнувшись, кивнул капитан, и пальцами одной руки отвинтил фигурную крышку, раскрытой ладонью другой поглаживая раскинувшегося перед ним мальчишку по животу.

Тот напряженно ждал. Казалось, все струны в его теле были натянуты с такой силой, что вот-вот должны были не выдержать напряжения и лопнуть. Но Джеймс не хотел ничего ломать, не хотел причинять лишней боли. Он вылил на пальцы немного масла и по комнате тут же поплыл просто восхитительный аромат. Ноздри фея, за которым он наблюдал, затрепетали, мальчишка принюхался, как щенок, расплылся в блаженной улыбке, прикрыл глаза ресницами и облизал губы таким непередаваемо развратным жестом, что капитан не смог удержаться, сглотнул и снова склонился к его лицу. Медленно-медленно, но в тот момент, когда ему начало казаться, что поцелуя уже не избежать, глаза фея резко распахнулись.

— Джеймс? — пискнул он почти испуганно

Капитан моргнул и отстранился.

— Извини, — бросил он, опуская руку вниз, и проводя смазанными маслом пальцами между ягодиц, слегка надавливая, — Я помню, что ты не хочешь.

— Не хочу, — в очередной раз подтвердил фей и коротко вскрикнул, когда мужчина без предупреждения протолкнул в него палец почти на две фаланги сразу.

— Больно? — с непрошибаемым спокойствием вопросил Джеймс, которого снова задел отказ мальчишки.

— Нет... — сбиваясь с дыхания, отозвался тот, — Просто... странно.

— Хорошо, что не больно, — резюмировал капитан и продолжал.

Но нельзя сказать, что все это действо оставило его безучастным, напротив, Джеймс чувствовал, как кружиться голова и все плывет перед глазами, и даже на краю сознания не переставал недоумевать, почему он так отчаянно отказывался от этого. Мальчишка изнутри на ощупь был таким узким и бархатно-нежным, что при мысли о том, как это будет ощущаться не пальцами, а уже пульсирующей от возбуждения плотью, сводило зубы и хотелось одного, вдавить, вогнать, проникнуть сразу и до предела. Поймать губами болезненный вскрик, дать успокоиться, привыкнуть и начать движение, что он и проделал, перевернув мальчишку на живот, и быстро проведя масленой ладонью по себе самому.

— Джеймс! — прогибаясь в пояснице, вскрикнул Дон-Дон. На что капитан лишь коротко хохотнул и толкнулся сильнее. — Джеймс... — повторил мальчишка, расставляя ноги еще шире и впиваясь пальцами в подушку.

Капитан же продолжал погружаться в него короткими, не глубокими толчками. Видя, как заискрились на взмокшей спине все еще сложенные крылья.

— Джеймс... — как заклинание повторил мальчишка, позволяя проникнуть в него до конца. И резко дернулся, когда одна рука мужчины соскользнула с его бедра на живот, неожиданно для себя обнаружив, что у мальчишке в истинной форме и вовсе нет впадинки пука, и пробралась чуть ниже, обхватила плотно и задвигалась вдоль.

— Джеймс... — простонал фей, выгибаясь и позволяя ему двигаться в себе, не быстро, а мучительно медленно. Капитан и сам не понимал, что вынуждает его так мучить их обоих, но он не желал увеличивать темп, даже когда мальчишка заметался под ним и заскулил, перемежая его имя с то короткими, то длинными и проникновенными стонами.

— Джеймс... о... Джеймс...

— Да, мой хороший? — пробормотал капитан, толкаясь в него чуть резче и прихватывая губами ухо, — Да?

— Твои руки... — отчаянно задыхаясь, и подмахивая всем телом, откликнулся мальчика, двигаясь ему навстречу и щекоча грудь, склонившегося к нему мужчины все еще искрящимися крыльями.

— Что с ними?

— Их так много!

— Всего две, глупый, — Расхохотался ему на ухо пират и продолжил их совместное движение, блаженствуя от своей власти на этим обманчиво хрупким и беспомощным существом. И пусть вся сила фей была основана на человеческой вере, сейчас ему на все эти тонкости было глубоко плевать, как говориться на материке, с высокой колокольни.

— Больше! — протестуя, выдохнул фей и резко дернулся под ним, насаживаясь полностью, отчего между стонами послышался шлепок бедер о бедра, и у Джеймса окончательно кончилось терпение. Да и было ли оно?

Он резко вышел из него, отчего мальчишка вскрикнул и тут же попытался повернуться, чтобы возмутиться, но Джеймс уже и сам одним рывком перевернул его на спину, подхватил под коленями, складывая его почти пополам, и резко вошел снова. По вискам фея на подушку покатились слезы.

— Джеймс! — вскрикнул Дон-Дон и сжался внутри, непроизвольно напрягая мускулы.

— Да, мой хороший, — опускаясь в его объятия, прохрипел капитан, — Вот так... все правильно. Сделай так еще, малыш...

— Как? — вскрикнул фей и снова сжался, впиваясь губами ему в шею, как сам капитан Кук до того.

— Так! — воскликнул пират, и дальше не осталось ничего, кроме его стонов, бешеной пульсации плоти где-то там, внутри, в обволакивающей глубине чужого тела, и блаженных всхлипов мальчишки, так и не позволившего себя поцеловать.

Джеймс проснулся резко, как от толчка. Словно во сне вспомнил нечто важное, но, проснувшись, опять забыл. На соседней половине кровати никого не оказалось и он резко сел, вспомнив, что именно вынудило его вынырнуть из мягких объятий сна.

— Дон-Дон, — позвал он, увидев мальчишку стоящим возле окна. На нем была лишь черная Джеймсова рубашка, едва прикрывающая бедра, на внутренней стороне которых виднелись уже подсохшие струйки.

Мальчика медленно обернулся к нему. Улыбнулся. Глаза смотрели прямо, но были пустыми и словно бы лишились цвета.

— Додо?

— Знаешь, вы считаете нас ветреными и коварными, — отозвался тот, — Но на самом деле, как бы не лукавили и как бы не выворачивали все шиворот на выворот, мы всегда держим свои обещания.

— О чем ты?

— Мне было хорошо, Джеймс, — фей улыбался, — Так хорошо, как никогда в жизни, — Но глаза его оставались пустыми, — И я жалею лишь о том, что не могу поцеловать тебя. — Теперь померкла даже улыбка. — Прощай, Джеймс.

И фей исчез. Капитан закрыл глаза ладонью и откинулся на подушки. Неужели это все?

Эпилог

Эпилог

Джеймс думал, что нашел разгадку неуловимости Страны Фей. Остров мигрировал по Архипелагу параллельно самому мощному пространственному водовороту, которому моряки дали прозвище Дорога в Ад, хотя ничего страшного с кораблями, попавшими в него, не случалось. Они просто переносились к одному из крупнейших островов Архипелага. Чаще к Северному, но бывало всплывали и у Южного, Западного или Восточного. Просто сам вид гигантской водяной воронки вселял ужас даже в закаленные сердца. И не каждый капитан был готов провести свой корабль Дорогой Ада.

Капитан Кук был из тех рисковых, которые ни раз водили свои корабли и команды не по морю, а сквозь него. Он думал, что цикл появления Страны Фей в том самом месте, в котором его высадили на безымянный остров, составляет полгода, ведь Дорога в Ад в том районе скручивала море в жгут дважды — в сухой сезон и в сезон дождей. Но Остров Фей не появился в указанном месте не через полгода, не через год, не через полтора. Сердце выло белугой, и чтобы заглушить его обреченный, трубный глас, Джеймс брался за самые рисковые дела, пугая команду своей безрассудностью, но после каждого выходил победителем и с наваром. Пираты не роптали, лишь шептались за спиной. Что же случилось с их капитаном? Что раз за разом гонит его в сторону Дороги в Ад? И куда делся ловкий и улыбчивый юнга с раскосыми глазами? Ни он ли причина потускневшего взгляда капитана?

А через два годы, наконец, исполнив свою мечту — уговорами, взятками, а где и шантажом, капитан Кук приобрел свой личный маленький остров посреди океана и стал первым легальным капитаном пиратов на свете. И в этот год по Дороге в Ад он вел свою "Легкокрылую Бестию" в последний раз. Надежды не осталось, впрочем, как и места в сердце для чего-то кроме повседневных забот. Он, мечтатель и романтик, даже предположить не мог, что будет так сложно ломать стереотипы и просто жить не в море, перебиваясь лишь непродолжительными заходами в различные порты, а поднимать, развивать и содержать собственный остров.

Странно, что даже умершим надеждам свойственно оживать, не так ли? Ведь на этот раз остров был. Тот самый, с песчаным пляжем и зеленью леса. Тот самый. Джеймс не поверил собственным глазам и заставил посмотреть в подзорную трубу и первого помощника, и боцмана, и даже кока. Все подтвердили, остров есть. И долго мялись возле шлюпки, в которую капитан забрался один, приказав ждать его здесь трое суток, а потом уходить без него.

Он взял с собой минимум еды и питья. Не на три, на два дня. Корабль ждал его четыре. На пятый, проснувшись, Джеймс обнаружил, что "Легкокрылой бестии" нет больше на горизонте. Вот и все, — подумалось ему, — А мальчик-фей так и не вышел. Да, и какой он мальчик в сто двадцать восемь лет? Взрослый, сознательный, состоявшийся. Дон-Дон знал, чего хотел и, получив, сделал осознанный выбор. Сердцу снова, как когда-то, было неспокойно и больно. Словно тянул кто-то маленькую жилку, как нить через ушко иголки, и тянул, и тянул, и тянул.

И почти ровно в полдень того же дня, если судить по солнцу, к нему вышла фея. Да, да, не фей, которого он так долго ждал, в которого все эти долгие два года так отчаянно верил, а именно фея. Маленькая, не больше ладони в высоту, с прозрачными стрекозьими крылышками. Она появилась прямо у него перед лицом, когда капитан Кук, разувшись, шел по линии прибоя.

— Привет. Хочешь, я исполню твою мечту? — с милой улыбкой вопросила феечка.

— Нет, — отрезал капитан, обогнул её и пошел себе дальше.

— Как это нет?! — возмутилась она у него за спиной, но Джеймс даже не обернулся, тогда малышка, отчаянно затрепетав в воздухе крылышками, снова облетела его, и опять зависла перед лицом. — Ты, наверное, не так понял, — попыталась она начать по-другому, — Я ничего не попрошу взамен, просто скажи, чего ты хочешь, и я исполню.

— А как же ваше правило, что за любое желание следует платить свою цену?

— В любом правиле бывают исключения.

— И с чего это вдруг мне оказана такая честь? — безрадостно хмыкнул капитан.

— Потому что Его Величество повелел убрать тебя отсюда, не причиняя тебе вреда.

— Так убери. Зачем тебе мое желание?

— Я не могу, — бесхитростно призналась фея. Ведь, если верить рассказам Дон-Дона она была еще так юна и неопытна, глупо было бы ожидать от нее коварства и скрытых мотивов. — Ты должен сам захотеть.

— Ты же видишь, что не хочу, — отозвался капитан, снова обогнул её и побрел себе дальше.

— Ну, пожалуйста. — Опять нагнала его фея, — Ну, хочешь золота, алмазов, самоцветов?

— Нет. Я вполне способен достать их для себя и сам.

— Хорошо. А власти? Хочешь властвовать и повелевать над другими?

— Уже. И что-то безрадостна мне эта власть.

— А хочешь любви?

— Благодарю покорно, но любви у меня тоже вдосталь. Сам не знаю, куда от нее деваться.

— Так давай я помогу? — воодушевилась поникшая было фея, — ты забудешь её, как страшный сон.

— Ну, уж нет. Вот её-то я как раз предпочту пронести через всю жизнь, пусть и с болью в сердце, — отозвался Джеймс, и феечка отстала.

Еще какое-то время покружила у него над головой и скрылась в заповедном лесу. Джеймс снова остался один на песчаном берегу и долго еще бродил, зачерпывая морскую воду ногами, бесцельно и бездумно. Сердце тлело и осыпалось пеплом, как лист бумаги, испещренный так и неотосланным письмом. Душа все пыталась смириться, но взгляд все равно то и дело цеплялся за зеленые заросли, в которые Джеймс проникнуть не смог бы, даже если бы очень захотел.

А солнцу и небу были безразличны муки сердца. Они неуклонно скользили вдоль нити времени, отмеряя секунды и часы. Солнце клонилось к закату, небо примеряла кроваво-красное платье в его остывающих лучах. Джеймс стоял возле шлюпки, на которой и приплыл сюда, и собирался открыть последнюю бутылку рома, подсунутого ему коком вместе со снедью, от которой уже ничего не осталось.

— Почему ты не хочешь просто уйти? — голос раздался со спины, но капитан даже не вздрогнул. Он знал, кому он принадлежит, и медленно обернулся.

Сердце ожило, душа проснулась, все сомнения развеялись, как дым. Мальчишка-фей хмурил брови, замысловатыми витушками сползающие на виски, за спиной трепетали на легком ветерке желто-зеленые крылья, искрясь и переливаясь. Но весь этот его недовольный, почти воинственный вид не имел значения по сравнению с тем, что одет Дон-Дон был не в уже знакомую юбчонку из зеленых листьев пальмы, а в его Джеймсову черную рубашку, едва прикрывающую бедра, и обвисающую на слишком узких для нее плечах.

Джеймс улыбнулся. Фей нахмурился сильнее. Но ни это, ни даже золотой венец, сияющий изумрудной капелькой у него на лбу, уже не могли остановить капитана. Он шагнул к нему, перехватил за локоть. Дон-Дон попытался вырваться, но не успел. Джеймс дернул его на себя и впился в губы поцелуем. Мальчишка опешил в первый момент, Джеймс, не закрывая глаз, увидел, как неожиданно капельки, которыми заканчивались витушки его бровей на висках, словно бутоны лопнули, распускаясь красными цветами, но в этот момент опомнившийся фей ударил крыльями, и пират плюхнулся в воду, отброшенный волной неведомой силы.

— Как ты смеешь! — раскосые глаза метали молнии.

А пират улыбался, не обращая внимания на соленые капли морской воды, повисшие на ресницах, на промокшую одежду, и на волосы, струящиеся в легких волнах вечернего прибоя, словно диковинные водоросли, черные, волнистые.

— Теперь ты мой, — произнес он и, поднявшись на ноги, шагнул к нему.

Мальчишка закусил губу до крови и попятился.

— Только мой, — продолжил Джеймс, — На целый год.

— Нет!

— И как же ты отменишь традицию единственного поцелуя, Величество? — усмехнувшись, полюбопытствовал пират.

— А я не стану ничего отменять, — глаза фея сузились, в ладони материализовался из сизого дыма нож, — Любой брак можно расторгнуть смертью. — Вскинул голову и шагнул к нему, Джеймс даже не отшатнулся, ожидая.

Дон-Дон занес руку с ножом, но не ударил. Замер, не в силах завершить замах. Тогда Джеймс сам обхватил рукоять ножа поверх его пальцев и резко дернул руку фея на себя, заставляя упереть острое лезвие, бликующее в свете закатного солнца, в грудь, обнаженную до солнечного сплетения, ведь рубашку на этой жаре он намеренно расстегнул.

— Джеймс! — прочти испуганно выдохнул фей и попытался отдернуть руку.

Капитан не дал.

— Ну, что же ты? Убей, раз хочешь расторгнуть этот союз. Что может быть проще? Сильней, — и заставил надавить, и на груди из-под лезвия проступила алая капля.

— Нет! — вскрикнул фей, и нож истаял сизым дымом. — Нет... — прошептал он едва слышно, уронив отпущенную капитаном руку. — Нет...

Он уткнулся взглядом в песок, опустил голову, вжал в плечи и, кажется, стал еще меньше ростом, чем был. Джеймс стоял и смотрел на него сверху, ощущая легкое жжение в районе груди и горячую струйку ползущую к животу. Но все это было не важно.

— Додо, — позвал он, приподнял его лицо за подбородок и заглянул в раскосые глаза.

Тот осторожно выдохнул, зажмурился и потянулся к его губам. Капитан не стал ему отказывать, тем более что по законам фей целоваться они теперь могли сколько душе угодно, ведь номинально состояли в браке.

— Ваше Величество? — голос был тонок и тих.

Они разорвали поцелуй и посмотрели в сторону леса. Возле ближайшего к песчаной косе дерева стояли два темнокожих фея с серебристо-белыми волосами, заплетенными в абсолютно идентичные замысловатые косы, и темно-синими крыльями за мощными спинами.

— Вы желаете, чтобы мы избавили вас от неугодного мужа? — спросил один из них.

— Нет. Я желаю, чтобы вы оставили меня в покое. — Дон-Дон взял Джеймса за руку и переплел его пальцы со своими.

— Но, Ваше Величество... — Начал второй, но Король Фей отослал их одним лишь взглядом. Его слуги скрылись в тени деревьев, и он снова посмотрел на Джеймса.

— Я должен буду возвращаться, Джеймс.

— Мне все равно, — отрезал пират и потянул его за собой к оставленной неподалеку шлюпке.

Мальчика недоуменно замер у лодки, наблюдая за тем, как капитан вскрывает бутылку рома.

— Джеймс?

— За нас, — объявил пират, сделал глоток, и прежде, чем фей успел сообразить, прижался к его губам, разделяя глоток на двоих. Дон-Дон дернулся, резко оттолкнув его от себя, и закашлялся. На глазах у него выступили слезы. Он даже чихнул от избытка ощущения и поднял на мужа тяжелый взгляд, но пират лишь привлек его к себе снова и улыбнулся, зарывшись лицом в шею.

— Знаешь, года мне будет мало, — пробормотал он, целуя его за ухом.

Мальчика облизал губы, все еще горчащие от рома, и слегка отклонился, позволяя целовать себя и дальше.

— Хорошо, — зарывшись пальцами ему в волосы, которые до сих пор вызывали у него тихий восторг, прошептал фей, — Потому что мне, похоже, будет мало и два...

— Это обнадеживает, малыш, знаешь ли...