Часть1.И целого мира мало

— Как ты тут? — спросил Хома, не зная, как еще начать разговор.

— Нормально, — откликнулся тот, буравя хвостатого неприязненным взглядом, который опустил себе под ноги и задал встречный вопрос: — Не лопнет?

— Нет, — Хома очень старался, чтобы голос звучал уверенно. И дело тут было не в пузыре.

Конечно, силовое поле, из которого он состоял, подрагивало и проминалось под весом бесхвостого, но прорвать его было бы не так просто. Дело было в том, что предстоял серьезный разговор, которого хвостатый честно старался избежать всеми доступными силами. Он понимал, почему вся поза бесхвостого мальчишки выражает сейчас закрытость. Тот даже руками себя обхватил, еще больше подчеркивая свою нервозность и незащищенность. Хоме было его почти жаль, потому что он сам испытал прилив надежды, когда они с Илькой почти дотащили капсулу бесхвостого до того места, где он мог бы дождаться помощи, ведь её маячок все еще работал. Теперь от нее остались одни лишь жалкие обломки. Надо будет, прежде чем перенести Кирилла в подводный город, перетаскать их на человеческую трассу. Пусть сами убирают за собой. Поэтому Хома послал соответствующий мысленный образ юному Ильке, которого решил оставить тут заниматься уборкой. Все равно, в городе будет лучше пока не подпускать к Кириллу посторонних хвостатых. Уж больно откровенна была его неприязнь к ним.

— Так и будешь молчать? — спросил его тем временем бесхвостый, вырывая из вереницы неприятных мыслей.

— Нет. Мне нужно с тобой серьезно поговорить.

— Ну, и?

— Хамство не принесет тебе облегчения.

— Зато с ним не так страшно.

— За что ты мне всегда нравился, так это за прямоту и честность.

— Нравился?

Хома покачал головой. О некоторых нездоровых суевериях бесхвостых ему было прекрасно известно. Но сейчас было не место и не время разъяснять молодому бесхвостому, что все их домыслы полнейшая чушь. Поэтому он примирительно сказал:

— Ты в курсе, что не просто так попал в аварию? Только что в твоей спасательной капсуле сработало какое-то дополнительное устройство, поэтому она так не вовремя развалилась на куски.

— Не твое дело!

На резкость Хома ответил спокойным твердым взглядом. Он тоже был весь на нервах и был не настроен утешать некоторых перенервничавших принцев. Поэтому смотрел до тех пор, пока бесхвостый не отвел глаза.

— Нет, не в курсе, — сказал в сторону Кир, а потом поднял глаза, — Извини.

Искренность его слов обрадовала хвостатого. Он попытался ободряюще улыбнуться, но, когда в ответ на это, в лице бесхвостого снова что-то словно закрылось, одернул себя и перестал растягивать губы в оттолкнувшей Кирилла улыбке.

— Я могу вытащить тебя на трассу и в таком виде, но сколько ты там продержишься, даже если я вытолкну тебя на поверхность, если помощь не придет.

— Она придет, — но в голосе молодого человека не было убежденности.

— На фоне всего сказанного мной ранее, ты в это еще веришь? — Хома мог бы его пожалеть, но ему было прекрасно известно, что жалости этот упрямый бесхвостый точно не стерпит. Предпочтет умереть, но не принять благотворительной помощи. Поэтому хвостатый сказал следующее: — Но тебе решать.

Кир долго молчал. Хома не стал его торопить, хотя поддерживать силовое поле воздушного пузырь за счет внутренних резервов было довольно проблематично, и он бы предпочел, чтобы наземный принц думал быстрее.

— Что со мной будет, если я останусь у вас?

Хома не стал скрывать, тяжело вздохнул и ответил честно:

— Море головной боли. В первую очередь, моей.

— А моей во вторую? — Кир испытующе смотрел на него.

Хвостатый безрадостно улыбнулся.

— Это вряд ли.

— Ну... — бесхвостый вернул ему не особо радостную улыбку, — тогда стоит остаться хотя бы ради этого.

— Чего? — не понял хвостатый.

— Чтобы посмотреть, как ты будешь мучиться.

— Я ошибся, — провозгласил Хома, зная, что не стоит это говорить — бесхвостые не всегда понимали, когда кто-нибудь из хвостатых пытался просто пошутить, и с легкостью истолковывали их ничего не значащие подшучивания, как нечто превратное и неприятное как для себя, так для хвостатых. Но после всего произошедшего, слова сорвались с губ сами собой: — Не море — океан! И почему я регулярно забываю, что вы, бесхвостые, те еще извращенцы?

Он опомнился, когда увидел, как вытянулось лицо Кирилла. И поспешил отвлечь его на нечто другое.

— Задержи дыхание, — скомандовал Хома и скользнул к нему по водной дорожке к нему.

Кир дернулся в сторону, попытавшись уйти от прикосновения. Но силы были на исходе, поэтому Хоме было не до игр. Он поймал его за руку, дернул на себя и убрал силовое поле. Высвобожденный воздух устремился к поверхности скопящем пузырей. Глаза бесхвостого принца вылезли из орбит, но Хома уже свернул хвост особым кольцом и сделал замысловатое асинхронное движение боковыми плавниками. Воду вокруг них закрутило в воронку перехода, в которой они оба растворились. И выкинуло уже на территории подводного города. От неожиданности бесхвостый раззявил рот и хлебнул воды. Пришлось Хоме экстренно выталкивать его из водной части своей комнаты в воздушную. Кир совсем не элегантно плюхнулся на пол и закашлялся, отхаркивая воду. Хома высунулся вслед за ним, и встал рядом с Киром на хвосте, упирающемся в специальную водную дорожку, парящую над полом на высоте десяти сантиметров. Именно таким своеобразным способом хвостатые перемещались в воздушной среде, когда выбирались на поверхность. Та часть дорожки, которая оставалась у них за спиной, плавно перетекала вперед, поэтому внешне это выглядело так, словно океаниты катаются по воздуху на миниатюрных досках для серфинга, сотканных из воды.

Откашлявшись, Кирилл с трудом поднялся и запрокинул голову, чтобы встретиться взглядом со своим спасителем. Он едва ли доставал хвостатому по плечо. В отличи от старшего брата, младший принц бесхвостых с детства обладал невысоким ростом, субтильным телосложением и мягкими чертами лица, на котором самым примечательным были светло-карие глаза и слишком пушистые для человеческого мужчины ресницы. Волосы у Кира были насыщенного каштанового цвета, но без рыжего отлива. По моде молодых бесхвостых он выкрасил несколько передних прядей, по диагонали пересекающих лоб, в бардовый. На нем был темно-синий с белым гидрокостюм с широким поясом, в которому крепились аптечка — у левого бедра, и нож в специальном чехле — у правого. Со своими ножами аристократы бесхвостых не расставались даже в постели. Они были созданы по образу и подобию десантных ножей, с которыми когда-то прилетели на Моргану разведчики дальнего космоса, ставшие первой волной поселенцев, которых океаниты уже не выпустили с планеты. Пока Хома разглядывал его, Кирилл под его взглядом неприятно усмехнулся и вдруг выдал, мотнув головой вглубь комнаты, в которой они оказались:

— Специально для меня старался?

Хома не сразу сообразил, в чем его заподозрили. Логика бесхвостых часто ставило его в тупик.

— Ты о чем?

— Ну... , — по его тону Кир догадался, что ошибся, поэтому несколько неуверенно пояснил: — Помещение, частично заполненное воздухом с типично нашим, наземным интерьером... и все такое.

— Нет, — медленно проговорил Хома и заскользил к высокому креслу, в которое мог опуститься даже с хвостом, но потом передумал в него садиться. И просто повернулся лицом к бесхвостому, все так же оставшись стоять на своей водной дорожке: — Это моя комната. Мне тоже иногда полезно воздухом дышать. К тому же, переноситься в Авалон я предпочитаю из воздушной среды.

Кир замер, услышав это откровение, потом осторожно сказал:

— А Вил был прав. Вы шастаете по нашей сети на равных с нами.

В глазах бесхвостого стоял не продублированный интонацией вопрос. Хома хотел его проигнорировать. Но потом спохватился, решив, что начинать знакомство со лжи — не очень хорошая мысль.

— Это еще вопрос, чья она, — заметил он и сразу предупредил, увидев, как на него смотрит бесхвостый, — Но вдаваться в подробности пока не буду. Лучше, давай попробуем придумать, как теперь быть. У меня уже есть одна идея. Так сказать, запасной вариант, на тот случай, если бы мне не удалось вернуть тебя на поверхность. Но прежде, чем я её озвучу, во избежание, так сказать, недопонимания, будет лучше, если ты к этому времени привыкнешь к мысли, что мы не враги и не садисты, чтобы не воображали о нас ваши суеверные мещане.

— И сколько, по-твоему, мне понадобиться для этого времени? — кисло протянул бесхвостый, который явно очень сомневался, что когда-нибудь перестанет видеть во всех океанитах своих личных врагов.

— Времени у нас совсем мало, — со вздохом откликнулся Хома, уже жалея, что предложил ему свою помощь. И вообще, надо было проигнорировать. Пусть бы другие его спасали. И как этот мальчика ухитрился стать его любимчиком? Отогнав лишние мысли, хвостатый продолжил: — Я прямо сейчас отведу тебя в общегородской воздушный сектор, и мы сможешь пообщаться с другими бесхвостыми, попавшим к нам и так и осевшим здесь.

— Даже осевшим? Куда бы они могли уйти, раз попали сюда?

— Много куда. Но об этом чуть позже. Идем, я познакомлю тебя с одним своим хорошим другом. Она родилась и выросла здесь.

— Она?

— Её зовут Милена.

Глава вторая

Ловись рыбка большая и маленькая или поговорим о суевериях

Кир шел по водяному коридору вслед за новоиспеченной хвостатой нянькой и возможным партнером по какой-то загадочной авантюре и пытался справиться с собой. О русалах болтали всякое. Особенно "любимым" для различных домыслов и предположений был простой вопрос: "Что делают русалы с попавшими к ним людьми?". Идеи, приходящие в лучшие умы планеты-государства, варьировались от порабощения в самом гнусном смысле этого слова, до фанатичных уверений, что такие восхитительные существа, как русалы, что-то вроде оборотней, от укуса которых у человека, при определенной доле "сноровки" может отрасти хвост. И плевать, что на дворе век генной инженерии, космических полетов и межпланетной виртуальной сети. Это все мелочи, потому что человеческая душа потемки и находились те, кто самовольно бросался в море с какого-нибудь утеса, веря, что с помощью русалов сможет подняться на новый уровень своих возможностей... но, главное, конечно же, отрастить хвост. Кир изначально ставил вселенскую мудрость и навязчивое добросердечие океанитов под сомнение, поэтому больше склонялся к идее с рабами. Отсюда несколько странная реакция принца на некоторые реплики его спасителя, в которых он сам не понимая, зачем это делает, отчаянно искал двусмысленность и при наличии такого острого желания, конечно же, находил. В принципе, если взглянуть непредвзято, Хома ничего плохого ему не сделал, напротив, пока только хорошее. Плюс ко всему, принц океанитов, как его представляли на торжествах при дворе наземного короля, оказался достаточно терпелив, чтобы не бросить Кира самого разбираться со своими заморочками, и, кажется, с юмором у него тоже было все в порядке. И это здорово, потому что в стрессовой ситуации Кир мог долго и с наслаждением иронизировать над самим собой и окружающими, лишь бы не вспоминать, что ему на самом деле есть чего бояться.

Кир покосился на скользящего рядом русала и поймал его ответный взгляд. Отводить глаза не стал.

— Все еще боишься? — спросил его догадливый хвостатый.

— А у меня есть повод отринуть страх? — с сарказмом отозвался Кир и снова уставился прямо перед собой.

Коридор, поворачивающий то в одну, то в другую сторону, начал казаться ему бесконечным. Между двумя стенками полностью сотканными из воды вилась узкая дорожка. Под ногами приятно пружинил какой-то незнакомый полимер или что-то вроде того. Он был желтого цвета. Под потолком источником света служили какие-то раковины. Кирилл никогда таких не видел. Возможно, специально выведенный русалами вид. О том, что хвостатые занимаются различными экспериментами в данной области знаний, было известно еще триста лет назад. Тряхнув головой, Кир отогнал от себя эти мысли и впервые почувствовал, как сильно устал. Это от нервов, подумал он и неосознанно ускорил шаг. И тут же оказался схвачен. Точнее, Хома просто положил ладонь ему на плечо, чтобы задержать столь стремительное продвижение, но нервы бесхвостого принца не выдержали. Он резко ударил русалита по руке и сделал стремительный прыжок с переворотом, сразу увеличив расстояние, разделяющее их, до десяти шагов. Его врожденная субтильность давала довольно существенное преимущество в скорости и гибкости, чем Кир учился пользоваться с детства, чтобы не проигрывать в драках старшему брату и его прихвостням, как он называл Гришкину свиту, состоящую из отпрысков рыцарских фамилий. Но все равно проигрывал... иногда. Но уже не так часто, как было вначале.

Сначала глаза Хомавигельвуля широко распахнулись, и русал воззрился на него в немом удивлении, пока Кир костерил себя на чем свет стоит, потому что понял, что нервы ни к черту. И вообще не мешало бы подлечиться, судя по физиономии русала, которая приобрела просто непередаваемое выражение, что принц испытал укол совести за свой поступок.

— Я не собираюсь делать с тобой ничего из того, о чем вы там, — Хома поднял глаза к потолку, — фантазируете.

— Но так и не сказал, что собираешься из того, на что у нас просто фантазии не хватает, — лучшая защита, это нападение? Не всегда, конечно. И да, похоже, Кирилл все же перестарался и, наверное, незаслуженно оскорбляет русала, приписывая ему всякие мерзкие вещи, но с застаревшими комплексами справится не так легко. Особенно в такое время, когда ты сам не уверен в своем будущем. Что дальше?

Русал очень медленно приблизился и замер в паре шагов от него. Внимательно посмотрел парню в глаза и предложил, явно прилагая усилия, чтобы говорить мягко, почти ласково. Как с больным ребенком, право слово!

— Давай договоримся, я больше не буду прикасаться к тебе без острой на то необходимости. А ты прекратишь вздрагивать от каждого моего неверного движения в твою сторону.

— Думаешь, — с откровенной горечью в голосе отозвался Кир, — я могу это контролировать.

Русал помолчал, потом медленно кивнул и попробовал зайти с другой сторону.

— Но убедить себя, что совращаться, насиловать, делать из тебя сексуального раба, я не собираюсь и никогда в жизни не соберусь, ты можешь?

— То есть вы в курсе, что о вас болтают?

— Да, конечно, — не понимая причину его интереса, подтвердил Хома.

— И ничего не делаете, чтобы развеять эти гнусные домыслы?! — открыто возмутился Кир.

Хома смутился. Причем так явно, что принц бесхвостых сам растерялся. Не ожидал, что один из хвостатых может так откровенно проявлять чисто человеческие эмоции. Хотя, почему он считает, что только людям свойственно проявление чувств с помощью мимики и невербальных жестов? Потому что на поверхности, даже во время праздников, русалы больше напоминают беспристрастные статуи. А вот Хома, здесь, в своей среде, кажется живым и... настоящим, что ли? Это и пугает. Кир прекрасно знал о том, какие жуткие вещи, порой, способны творить люди с себе подобными. Может быть, и русалы тоже?