Комната 20

Андрей сбежал с крыльца, перепрыгивая через четыре ступени, и помчался по тропинке, набирая скорость. Он любил бегать! Любил слышать в ушах свист ветра, беснующегося от того, что он, царь и бог полей, не может догнать бегущего человека, любил кожей ощущать, как расступается перед тобой воздух, словно перед мчащейся с небес на землю молнией, и то чувство свободы, которое рождается в сознании в тот момент, когда к выбившемуся из сил бегуну приходит второе дыхание. Андрей бежал, лавируя между вековыми соснами и с легкостью перепрыгивая вылезшие из-под земли корни. Тропинка шла под уклон, и потому бежать было еще легче и приятнее.

Пара минут шального бега, и из-за деревьев показалась река.

Андрей остановился лишь у самой кромки воды и полной грудью вдохнул чистый свежий воздух, пропитанный запахом реки. Вот она, свобода! Чистый воздух, широкий песчаный пляж и могучая река... Вот только почему же, как он ни старался внушить себе мысль о том, что он счастлив, это никак не удавалось? Почему ему больше не нужна свобода и чувство полной независимости ото всех и вся?

— Ладно, постоял и хватит! — велел себе Андрей, — Пора назад.

В другое время — пару лет назад, он провел бы на этом пляже чуть ли не весь заезд. Пару лет назад, но не сейчас. Свобода и осознание того, что ты можешь поймать за хвост ветер, не приносит счастья, и в этом Андрей убедился на собственном опыте. Свобода — путь слабых! Когда то он и сам гордился своей независимостью, и прятал бегство от самого себя под видом погони за Ветром. Теперь он изменился... Знать бы еще, в какую сторону... Больше всего ему хотелось сейчас узнать, кто он, зачем и кому нужен.

"Синдром новой жизни" — так Андрей называл это состояние, когда твоя прошлая жизнь (не важно, хороша она была, или плоха), рассыпается в крошево на твоих глазах, а новая набирает обороты, заставляя тебя свыкаться с ней, нравится тебе это, или нет. Впрочем, у него самого ситуация была несколько иная. Прошлая жизнь уже канула в небытие, а новая... Новая еще просто не успела начаться! И это ожидание было во сто крат хуже самого процесса привыкания, который Андрей пережил уже несколько раз.

Назад к санаторию он возвращался уже спокойным, размеренным шагом. Сердце переполняла беспричинная грусть, тоска об уходящем детстве. Пару месяцев назад Андрей сдал свой последний школьный экзамен, с наивысшим количеством баллов поступил в институт, и теперь чувствовал себя одиноким и заброшенным среди суматошной мирской суеты. В памяти то и дело всплывали обрывки воспоминаний выпускного бала — одноклассников, больше всерьез, нежели в шутку уговаривавших классную оставить их всех на второй год, медленный танец со школьной любовью.... Все это было в прошлом. Недалеком, но уже безвозвратно ушедшем. Будущее?.. Будущее было туманным и расплывчатым. А настоящее?... Настоящее было серым и обыденным.

На душе было так паршиво, что хотелось плакать...

Очередь на первом этаже несколько поредела, и ставшая менее заполошной и спешащей вахтерша бросила Андрею вслед какую-то колкость, но он даже не обернулся. Так не хотелось вновь "одевать" маску счастливого благополучия и безграничной веселости! Но пришлось. На втором этаже, возле двадцатой комнаты его уже поджидали новые соседи, судя по лицам — порядком недовольные тем, что единственные ключи от номера отправились куда-то гулять, вместо того, чтобы остаться на вахте.

— Добрый день. Мы, должно быть, теперь соседи? — вежливо спросила миловидная женщина лет тридцати пяти.

— Судя по тому, что мы живем в одном номере — да. — с полуулыбкой ответил Андрей, отпирая дверь.

— Тогда давайте знакомиться, — предложила она входя, — Вера Евгеньевна. А это, — она указала на стоявшего рядом с ней мальчонку лет пяти — шести, — Мой сын Артём.

— Очень приятно, — буркнул Андрей, и тоже представился, надеясь как можно скорее завершить обмен любезностями и добраться до спасительной двери своей комнаты. Однако, миновав ее — зябко поежился. Словно бы кто-то наблюдал за ним... Да еще и эта надпись на стене — "Забудь надежду..." Была ли это простая шутка, или же писавший хотел вложить в эту фразу какой-то смысл?

Плюхнувшись на кровать Андрей достал из сумки сборник Айзека Азимова и углубился в чтение. За стеной о чем-то переговаривались соседи, обустраивая свое жилище, за окном шумели деревья, в бильярдной гулко стучали шары.... Но вскоре к этим знакомым и успокаивающим звукам добавился еще один. За стеной, у которой стояла кровать Андрея, кто-то шуршал и скребся, словно собака за запертой дверью. Впрочем, нет, не за стеной. В стене!!! Он отложил в сторону книгу и сел на кровати, не в силах поверить своим глазам. Со стены, или, быть может, из нее, на него смотрело человеческое лицо, лицо юного паренька. Постепенно вырисовывались его черты: широкая переносица, чуть приоткрытый рот, высокий лоб, впадины, в которых должны были бы находиться глаза...

В первый миг могло показаться, что в этом месте обои скрывают пустоту, и сейчас кто-то вминает обои внутрь, силясь пролезть к нему в комнату... Но нет! Лицо было живым, обладающим мимикой, а не отпечатком чего-то с другой стороны стены.

Втянувшись в комнату, на сколько это, видимо, вообще было возможно, лицо сладко зевнуло, от чего по обоям, словно по водной глади пробежала рябь, и заговорило.

— Привет, — сказало оно, — Как тебя зовут?

Андрей медленно поднялся с кровати, и не сводя глаз с незваного гостя, отступил к противоположной стене.

— Ты хочешь сбежать? — продолжало лицо, — Не стоит, мы не причиним тебе вреда. К тому же, ты все равно вернешься! Уж поверь мне, я сам когда-то был таким, как ты.

Что-то ткнулось в спину Андрея, и обернувшись он отскочил в сторону, с трудом подавив испуганный вопль — из стены, у которой он только что стоял, вытягивалось второе лицо. На этот раз не мужское — лицо маленькой девочки не более десяти лет от роду, на сколько Андрей мог судить по искаженным обоями чертам.

— Не бойся нас! — едва шевеля губами произнесла она, — Мы хотим помочь.

Из угла комнаты, из-под самого потолка на Андрея смотрел еще один гость — солидный мужчина, лет тридцати.

— Убегая от нас ты убегаешь от себя, а ты и сам понимаешь, что это глупо!

Андрей метнулся к двери, и пулей выскочил в коридор, обливаясь холодным потом. Происходящее походило либо на фильм ужасов, либо на белую горячку, коей у него уж точно быть не могло. Галлюцинации? Похоже на то. Наверное, пора уже завязывать со своей литературной деятельностью, а то уже начинает мерещиться черти что!

Набравшись храбрости он приоткрыл дверь и заглянул в комнату. Лица исчезли, если они вообще имели место быть.

— Что-то случилось? — крикнула из соседней комнаты Вера Евгеньевна.

— Нет, ничего, — ответил Андрей, обратив внимание на то, что голос его немного дрожит, — Пойду малость прогуляюсь.

Он направился в бильярдную, чтобы хоть как-то развеяться. Там уже собралась довольно интересная, и, видимо, только что начавшая формироваться компания — две девчонки, назвать которых красавицами означало бы сильно недооценить их достоинства, и два парня, которых проснувшийся в Андрее Дон Жуан тотчас же классифицировал как потенциальных соперников.

Первый — рослый и симпатичный детина, судя по всему, ровесник Андрея, спортивный, вечно улыбающийся, и без конца отвешивающий комплименты девчонке с длинными распущенными волосами и весьма объемным бюстом — весьма опасный, судя по всему, соперник, тем более, что эта красотка сразу же приглянулась Андрею. "Чисто русская баба" — как он окрестил ее про себя, вспоминая Некрасовские строки: "Сидит, как на стуле двухлетний ребенок у ней на груди"... Второй больше стоял в сторонке, чем играл, не произнося при этом ни слов. Нет, это не соперник, это... Словом, нет слов. Низенький, щупленький, с глубоко посаженными глазами, выглядевшими из-за этого словно два "фонаря", полученные в уличной драке.

Андрею сейчас просто жизненно необходимо было чем-то заняться, чтобы отвлечься от пережитого в своей комнате страха, забыть о выползающих из стены лицах, и лучший способ сделать это — поухаживать за симпатичной девчонкой. Дать мозгу другую пищу для размышлений, и пусть он решит, что говорящие стены — не более, чем галлюцинация.

— Народ, — начал он, обращаясь ко всем сразу, видя, что очередная партия окончена, — Можно с вами?

— А ты кто такой будешь? — с вызовом бросил "красавец", опершись на кий.

— Почему же, "будешь"? — парировал Андрей, — Я и сейчас есть.

В комнате возникло, своего рода, психостатическое напряжение, которое, похоже, ощутили все. "Фонареглазый" стоял поодаль — такие, как он не лезут на передовую раньше времени, зато если начинается драка, с готовностью примыкают к победителю. "Русская баба" уселась на бильярдный стол и прекрасно осознавая, что это из-за нее парни пытаются испепелить друг друга взглядом, ожидала развязки. Более гуманной, или, быть может, менее искушенной в жизни, оказалась вторая девушка — кудрявая красотка с озорным блеском в глазах.

— Конечно можно! — сказала она, — Веселее будет. Я Ира.

— Андрей.

— Маша. — представилась "русская баба".

— Максим, — с презрением произнес "красавец", не сочтя нужным даже протянуть руку.

— Артем. — коротко буркнул "фонареглазый", явно недовольный исходом происходящего. Победитель не выявился, и непонятно было, к кому примыкать.

— Значит, играем? — переспросил Андрей.

И игра пошла. Максим смотрел на него, словно на врага народа, или, даже, на назойливого комара, которого никак не удается прихлопнуть, постоянно отпуская в его адрес колкости и глупые остроты, на которые Андрей не обращал ни малейшего внимания. Сам он отвечать взаимностью не собирался — такой человек как этот "красавец" просто не заслуживал внимания. Вот только Маша так не считала... Не нужно было иметь особого таланта, коим Андрей владел в избытке, подметить, с каким восхищением поглядывает на Макса, когда тот театральным жестом вскидыет кий для удара и прицеливается, старательно изображая на лице подсчет сложнейшей траектории.

Спустя пол часа Андрей потерял к Маше всякий интерес (девчонка, столь неудачно сделавшая свой выбор его больше не интересовала) и переключил внимание на Иру, а еще через пол часа и вовсе отправился странствовать по санаторию, в поисках чего-то более интересного. Однако, в одном бильярд пошел ему на пользу — происшествие с говорящими живыми стенами напрочь вылетело у него из головы, подобно выветривающемуся по утру ночному кошмару.

После обеда Андрей вышел на крыльцо, подышать свежим воздухом, и там столкнулся с целой компанией девчонок, во главе со все той же, кажется, вездесущей, Машей.

— Мы на пляж. Пойдешь с нами? — бойко спросила она.

— Само собой! — кто же от такого откажется, тем более, что делать здесь все равно больше нечего. Не возвращаться же в четыре стены, которые, к тому же, пытаются с тобой беседовать?

Все таки, народ в "Березке" оказался вовсе не таким плохим, как Андрею показалось сначала. Девчонки оказались веселыми и разговорчивыми, и даже Маша больше не вызывала у него антипатии, быть может, потому, что на пляж отправилась без своего ухажера. Однако, из этой разномастной компании ярче всех выделялась шестнадцатилетняя веснушчатая девчонка по имени, как она представилась, Иоанна, оказавшаяся на поверку обыкновенной Янкой.

Это вышло само собой — так получилось, что пока все плескались в быстрой Оби, они вдвоем просидели до самого полдника в теньке, беседуя ниочем, и в то же время, обо всем на свете. Андрей и представить себе не мог, что когда-нибудь встретит девушку, которой в первый же день знакомства, вот так, словно на духу, выложит буквально всю свою жизнь! Быть может ему просто хотелось выговориться, а быть может, было в ней и в самом деле что-то особенное и неповторимое, чего он никогда не замечал в других.

Едва услышав о том, что Андрей, как он выразился, "пописывает", Янка немедленно потребовала, чтобы он рассказал хоть одну свою историю.

— Я, вообще-то, не поклонница чтения, — сказала она, — Но просто обожаю всякие страшилки, которые рассказывают традиционно у костра поздним вечером! А тут еще, на тебе, одним из моих знакомых оказался писатель! Нет, ты от меня просто так не отвертишься!

— Ну какой из меня писатель? Так, пишу в стол, в надежде, что потомки оценят...

— А ты не надейся, ты действуй! Зачем потомки, когда уже сейчас у тебя есть потенциальный, если не читатель, то, по крайней мере, слушатель? Правильно?

— Правильно. — нехотя согласился польщенный Андрей, — Уговорила... Давай встретимся в холле после ужина, и снова придем сюда. И вот как стемнеет — обязательно расскажу что-нибудь из избранного.

После полдника Андрей завалился на кровать, почитать-таки хоть маленько Азимова, предварительно опасливо оглядев все стены.

"Нет, однозначно, померещилось. Надо лучше следить за своей бурной фантазией. "

Книга, почему-то, не шла, и через пол часа, отложив ее в сторону, Андрей задремал, решив отдохнуть от дневных развлечений. Что ни говори, а день был плодотворный... Его разбудил тихий шепот, больше похожий на шелест колосьев на ветру.

— Вставай, соня, проспишь ужин....

Он медленно открыл глаза и обмер. На уровне его глаз из стены, у которой стояла кровать, на него смотрело лицо уже знакомой ему маленькой девочки.

— Подъем! Не спать, заяц! Косить! Косить! — уже громче сказала она.

Андрей больно ущипнул себя за руку, но ничего не произошло — лицо не исчезло.

— Господи! — простонал он, — Я схожу с ума!

— Нет, — с трогательной заботой в голосе успокоила его девочка, — Я не галлюцинация, можешь мне поверить.

— Тогда что же ты? — спросил Андрей, поднимаясь и готовясь в случае малейшей опасности дать такого деру, чтоб пятки засверкали.

— Ну зачем же так меня обижать? — улыбнулась она сквозь обои, — Я не ЧТО. Я — человек, как и ты.

— Но... Люди не...

— И не пытайся подобрать нужных слов, не сможешь. Так же не смогла и я, когда за мной пришли. Я просто поверила им, и того же прошу от тебя.

— Поверить во что? — уже спокойнее спросил Андрей. Что бы это ни было, вреда ему оно причинять не собиралось. По крайней мере, пока. — В то, что ты существуешь? Теперь верю. Раз я не пьющий, пьяным глюком ты быть не можешь.

Она снова тепло улыбнулась ему, и теплоту эту Андрей почувствовал даже через разделявшую их преграду.

— Нет. В то, что мы хотим, и можем тебе помочь.

— Так... Попробуем спокойно во всем разобраться. Во-первых, кто это "Мы", а во-вторых — в чем мне, по вашему, нужна помощь?

— Помочь избежать неизбежного разочарования в жизни, — ответило прорисовавшееся рядом с девочкой лицо паренька с явно выраженными симптомами даунизма.

— Ты — потерянная душа, а здесь, у нас — своего рода приют для потерянных душ. — продолжило появившееся лицо мужчины.

— Ты потерял смысл жизни, — сказал девочка, — Ты боишься будущего, и на вполне закономерных основаниях.

Андрей вздрогнул, гадая, каким образом она сумела заглянуть в его мысли, вытащив на поверхность все самое сокровенное.