Спасатели

Кот тихо-мирно грелся на солнышке и наблюдал за воробьями, постоянно пытающимися нарушить заключённый несколько лет назад договор. Вот ведь глупые птицы! Сказано чётко и ясно — пока они не трогают спелые вишни, их никто не ловит и не ест. Чужие ягоды клевать можно, но про хозяйские чтоб даже думать забыли! И ведь постоянно забывают, но не о вишнях, а о договоре... каждое лето приходится съедать десяток чирикающих воришек. Не то, чтобы вкусно, а для профилактики. Мыши гораздо умнее, тем оказалось достаточно локального геноцида, и сад с огородом надёжно защищены от набегов. Уважают силу, однако...

Стукнула входная дверь. Шлёпанье домашних тапочек. Лавочка скрипнула под тяжестью присевшего рядом с котом человека. Широкая ладонь с твёрдыми мозолями опустилась на голову. Ага. И за ухом ещё почесать... И за другим. От рук пахнет приятно — свежим деревом, горячим железом, пчелиным воском.

— Вася, есть дело.

Вот чем нравится хозяин, так это способностью обходится без идиотского сюсюканья, обычного в обращении с котами. Нет никаких кис-кис или уси-пуси... Подошёл, объяснил, поставил задачу, потом спросил результат. Неужели остальным людям трудно так поступать?

— Мур?

— У нас в подвале мыши или крысы завелись.

— Ур-р-р?

— Не веришь? Сам посмотри.

— Мя?

— Банка с вареньем разбита, и следы странные на полу. Проверишь?

— Мурмяу.

— Да не проблема, сметана с меня.

— Мур-р-р-а.

— Ладно, тогда сливки куплю.

Хозяин молодец. И понимает без слов, и вообще... Хозяйка другая. Нет, что ни говори, она тоже хорошая, но кто ей сказал, что мечтой всей жизни у любого кота является возможность безнаказанно гадить в чьи-нибудь тапки? В приличном кошачьем обществе подобное считается дурным тоном, и допустивших свинство презирают. И бьют, конечно, как же без этого.

Василий спрыгнул с лавочки, распугав воробьёв, и неторопливо пошёл по вымощенной серым камнем дорожке ко входу в подвал. Или ещё Барбосыча с собой позвать? Свежая мышь, это как конфета у людей — маленькая, но вкусная. И с другом поделиться не жалко.

Пёс отыскался в кузнице. По неизвестной причине очень нравилось ему смотреть на огонь, а уж когда начинал работать пневматический молот, то вообще приходил в восторг. Васька же такое времяпровождение не одобрял — ладно бы Сёма сам носил те штуки, изготавливаемые на заказ богатым идиотам и прочим любителям помахать тупым железом на свежем воздухе. Курям на смех — тратить деньги не на сметану со сливками, а на кольчугу двойного плетения или полный максимилиановский доспех.

Вот что Барбосычу в столярке не сидится? Там можно поваляться на мягкой и восхитительно пахнущей стружке без всякого опасения получить по башке свалившимся с верстака ятаганом. Был как-то случай... ага, чуть без хвоста не остался. Семён, правда, утверждал, будто бы там не ятаган был, а обычный талвар, но что собаки могут понимать в холодном оружии!

Вася понимал. Откуда и почему, он не знал сам, но если бы умел говорить, то лучшего специалиста и не найти. Способы заточки, хитрости закалки, разница между "кладенцом" и простейшим "каролингом"... Да много чего интересного.

К слову сказать, кот и пёс тоже являлись интересными личностями. Старожилы, каковых немало в расположившейся почти на самом берегу реки деревне Никиткино, всегда помнили их. Вот так буквально — всегда. Рассказывают, что и сто лет назад можно было увидеть две неясных тени в опускающихся сумерках, а с утра недосчитаться в погребе изрядного количества молока и сметаны. Творогом тоже не брезговали. Промелькнут собачья и кошачья тени — верная примета к убыткам. А легализовались и отважились явиться перед народом средь бела дня совсем недавно, когда нашёлся смельчак, построивший дом на проклятом пустыре. Собственно, там и раньше пытались что-то сделать, но все попытки с треском проваливались — то молния ударит в заготовленные для сруба брёвна, то поднявшиеся грунтовые воды превратят стройплощадку в болото и утопят завезённый кирпич — не один кирпич, весь утопят. Да ещё неведомая сила строителей не пускала. Наверняка нечистая сила, так как иных объяснений не существует — ну просто невозможно человеку заблудиться на лугу в половину гектара. Но тем не менее...

С напастью боролись как традиционными, так и весьма экзотическими способами. Один энтузиаст даже африканского колдуна привозил — старого негра в юбочке из пальмовых листьев и куриной косточкой в носу. Северные шаманы с бубнами были, геофизики, пожарные, уфологии приезжали, ещё бритые наголо китайцы в жёлтых и малиновых простынях... А что, участок земли в пяти километрах от областного центра с асфальтовой дорогой, газом и электричеством стоил таких затрат. Теоретически... на практике ни у кого не получилось.

И не получалось до тех пор, пока не появился Михалыч. Собственно, в двадцать лет его по отчеству ещё не называли, но смелость нового хозяина злосчастного пустыря внушала местным жителям почтение. Ага, пополам с жалостью. Неудачников всегда жалеют, даже самых храбрых. Но каково же было удивление соседей, когда предполагаемое фиаско не состоялось — копающий котлован экскаватор не сломался, укладывающий фундаментные блоки подъёмный кран не провалился сквозь землю, а от любителей поживиться стройматериалами за чужой счёт участок охраняли те самые кот и собака. На этот раз не в виде теней, а вполне заметные и очень злые.

Дом вырос за два года, и стали в нём жить-поживать, да добра наживать. И никакой нечистой силы! Тем более странно услышать о появившейся в подвале мыши. Не самоубийца же она? Всех же предупреждали по-хорошему...

Двадцать минут спустя.

Неправда, будто бы собачьи лапы не предназначены для бесшумного скрадывания дичи. Может, домашние левретки или ещё какие недоразумения вроде пуделей да мопсов с пекинесами и стучат когтями по полу, но только не настоящий охотничий пёс. Должая жизнь без постоянного пристанища и гарантированного харчевания научат неслышно ходить даже по паркету. Это сейчас хорошо — достаточно намекнуть, притащив Михалычу или его жене пустую миску, что бы пообедать вкуснейшими щами с обязательной мозговой косточкой. Добыча добычей, но варёное или жареное мясо куда как вкуснее свежатины. Ай, и не говорите о вреде или пользе, я вас умоляю... желудок, способный переварить ёжика вместе с иголками и черепаху с панцирем, подобными условностями пренебрегает. Откуда в Никиткино черепахи? Понятное дело — из аквариума. Да не переживайте, у соседа там ещё две плещутся.

А ещё лучше принести миску самой младшей хозяйке. Её по возрасту полагается каша на молоке, и она с удовольствием делится. Тайком от мамы, разумеется. А вот папа дочкину доброту приветствует, и лишь улыбается в рыжие усы, когда из-под стола доносится довольное чавканье.

Да, самая младшая хозяйка тоже молодец, и поэтому никак нельзя допустить, чтобы в подвале завелись мыши. А ну как выпьют любимый вишнёвый компот? Во-первых, конфуз получится, а во-вторых — ущерб хозяйству, что допустить никак нельзя. Положение обязывает, так сказать.

Дверь подвала бесшумно распахнулась на хорошо смазанных петлях — Михалыч вообще молодец и содержит дом в образцовом порядке. Или об этом уже говорили? Ну и ладно, в повторении нет ничего страшного. А вот то, что любое помещение можно попасть нажав лапой на педальку электрического замка, характеризует старшего хозяина как человека, заботящегося о братьях своих меньших. У соседей кошки с собаками зимой мёрзнут на улице, вызванивая замерзшими... э-э-э... хвостами траурный марш, а тут просто шлёпнул по выступающей из стены железяке, и уже дома. И ночью выйти погулять опять же без проблем.

Семён Барбосыч остановился на верхней площадке лестницы и втянул носом воздух. Да, действительно подозрительный запах, смешавшийся с ароматом разлившегося клубничного варенья. Вином ещё немного тянет. "Изабелла" вроде бы? Какая сволочь распотрошила стратегические запасы Михалыча? Он их только по большим праздникам, или там с гостями... Разорили, как есть разорили! Хозяйству убыток! Кошмар!

Мимо чёрной пушистой тенью прошмыгнул кот. Василий Иванович не стал подсчитывать нанесённый неизвестными злоумышленниками ущерб, а сразу запрыгнул на полку. Тут же на пол плюхнулось что-то огромное и с крыльями, достигающими в размахе не менее метра. Это "что-то" ещё и ругалось на человеческом языке, правда, очень невнятно, зато с угрожающими интонациями. На летучую мышь похоже.

— Я вас щас... ик... заколдую! В червяков превращу, а потом кровь выпью. И за ноги подвешу... ик...

Барбосыч от удивления дёрнул ухом. Где эта дура могла видеть червяков с ногами, да ещё чтобы у них можно было выпить кровь? По телевизору, конечно, вампиров показывали, но неужели они оголодали до такой степени? Или нынче упыри всеядные пошли, как китайцы?

— Гав!

— Да! — летучая мышь оскалилась, показав длинные и острые как иглы клыки. — А тебя превращу в самого толстого...

В кого именно, она сказать не успела — какому-то там жалкому нетопырю не напугать опытного пса, способного перекусить железный лом. Было дело однажды... А уж пьяная мышь на один зуб!

— Мряу-у-у! — Василий если чего в жизни и боялся, так это остаться без добычи, но никак не чужих клыков. — Мя!

Глава 2

— Кетчупа не нужно, от него нюх садится.

— Да? А от шашлыка, значит, у тебя ничего не портится?

— Ты не понимаешь. Друг мой! Приготовление пищи на огне вообще, и с применением таких технических средств, как шампуры из нержавеющей стали в частности, отличают цивилизованное существо от дикаря. Вот папуасы до сих пор змей и пауков в сыром виде кушают.

— Змеи вкусные, почти как сосиски, только очень длинные. А вот пауков не пробовал — гадость, наверное.

— В нашей местности они крупными не вырастают, и есть в них нечего. И, кстати, мы забыли про хлеб.

— Будем питаться одним мясом — на войне харчами не перебирают.

— На войне?

— А как же? Допрос пленника подтвердил агрессивные намеренья противника, так что считай себя мобилизованным.

— Да я как пионер — всегда готов.

— Ты готов, а шашлык?

— Ещё чуть-чуть, пусть немного подрумянится, — Семён Барбосыч, стоя во весь свой немалый рост на задних лапах, перевернул шампура. — Разливай пока.

— Это всегда пожалуйста. На два пальца? Лёд положить?

— Обойдусь. Давай быстрее, киснет же.

— Не успеет, — молоко полилось в стаканы, и пластиковая бутылка не выпадала из, казалось бы, не предназначенных для удерживания чего-либо лап. — Ваше здоровье, Семён Барбосович.

— Аналогично, Василий Иванович.

Друзья расположились прямо перед домом, благо вишнёвый сад защищал лужайку от нескромных взглядов с улицы, и ничто не мешало спокойно обсудить сложившуюся ситуацию. А поговорить было о чём — пойманная, допрошенная и съеденная два дня назад летучая мышь вызвала некоторые побочные эффекты. Не сказать, чтобы очень неприятные, даже вовсе наоборот, но...

И Михалыч вовремя укатил вместе с семьёй на сборище реконструкторов. Или ролевиков? Да без разницы, лишь бы платёжеспособными оказались. Хозяин, конечно же, не будет прямо на месте выправлять погнутые доспехи и прочее железо — для этого есть менее квалифицированные специалисты, но заказов наберёт на год вперёд. Такой вот он работящий! Не забыть бы только взятое из холодильника мясо ему компенсировать.

— Ты, Васёк, как себя чувствуешь?

— Нормально, — кот разлил ещё по половине стакана. — А ты?

— Да так... — Семён вздохнул. — А я вот смотрю на облака, и чего-то такого необычного захотелось.

— Чего именно?

— Летать.

— Так лети.

— Смеёшься? Нам, собакам, крылья природой не даны, так что с полётами не выйдет.

— Ага, — Василий с задумчивым выражением морды почесал за ухом правой передней лапой. — На человеческом языке, значит, нам можно разговаривать?

— Ну ты не сравнивай.

— Это почему же? Вот самолёты по небу летают, а говорить не умеют... какой из этого вывод?

— Да, кокой?

— Летать проще! Даже воробьи могут, а они вообще тупые. Хочешь, научу?

— Воробьиной тупости?

— По-моему, как раз ей ты владеешь в совершенстве.

— Укушу.

— Шучу, Сёма, шучу. С крыши надо пробовать.

— Что пробовать?

— А всё! — кот посмотрел вверх. — Полезли?

— Сдурел? — Барбосыч тоже задрал голову. — Это тебе хорошо по крышам бегать за кошками.

— Мои кошки сами за мной бегают, — похвалился Василий. — Потому как я самый красивый, умный и сильный. И не по крышам — есть более полезные для здоровья и радующие глаз места. Последний раз спрашиваю — полезешь?

— Не-а, — Семён снял с мангала пару шампуров и переложил на большое блюдо, выстланное листьями салата. — Кажись готово.

— Горячее сырым не бывает, — согласился кот, и потянулся за своей порцией.

Посторонний человек очень бы удивился при виде мирно и чинно разговаривающих приятелей, и непременно бы постарался об этом забыть — способность видеть галлюцинации, есть предмет сугубо личный. И разглашению с обсуждением не подлежит. Разве что можно поговорить потом со специалистами в белых халатах, но и тут на усмотрение галлюцинирующего — дурдом, как и колхоз, дело добровольное.

— Как ты думаешь, друг Василий, что же с нами случилось? Ведь так оно не должно быть, — Барбосыч обвёл стол зажатым в лапе шампуром. — Я понимаю, что русский язык удобнее моего рычания или твоего мурлыканья... Но почему?

— Магия, — ответил кот, ковыряющий в зубах вилкой.

— Какая?

— Думаю, что самая тёмная. Мышу съели?

— Ну?!

— Вот в ней магия и была.

— Бред! Что-то не чувствую себя волшебником.

— И не должен. Колдуном, ещё куда ни шло... Тёмная же!

В доказательство кот запустил маленьким огненным шаром в чирикающих на вишнях воробьёв. Впрочем, промахнулся, и снаряд ушёл в сторону соседского огорода, возвестив о финише звоном разбитых стёкол.

— Неплохо, — похвалил пёс, и тут же раскритиковал. — Слишком слабо и неприцельно.

— Ага, если бабахнуть со всей дури, то мы останемся без соседей. Башкой думай, Сеня, для того она и дадена! Давай-ка сам попробуй!

Семён чисто человеческим жестом поскрёб в затылке, и попытался сосредоточиться. Долгое время ничего не происходило, только выразительности гримас позавидовала бы любая обезьяна, а издаваемому пыхтению — средних размеров паровоз. Уже и лапами пробовал махать, и хвостом вертел, и зубами щёлкал — всё без толку. Наконец зарычал грозно, вздыбил шерсть на загривке, и... и опять ничего не получилось.

— Нет, Сёма, так не пойдёт, — кот опять сформирогал огнешар. — Всё должно быть легко и естественно, как будто дышишь, а ты напрягаешься. Спокойнее работай, спокойнее.

Пёс вздохнул:

— Да не верю я в эти фокусы.

— Зря, — Василий замолчал, прислушиваясь к ощущениям. — Просто ты крупнее меня раз в двенадцать, и знания ещё не усвоились. В том смысле, что не дошли из желудка в мозги. А нетопырь правильный был, самый что ни на есть колдовской. Даже больше скажу — насквозь пропитанный тёмным, но легкоусваиваемым колдовством.