Спасатели

Спасатели.

Сергей Шкенёв . Елена Шкенёва.

Пролог.

Давным-давно, в незапамятные времена.

— К реке их отжимай, Святогорушка! — Велет Волосович ударом окованной бронзовыми кольцами дубины превратил очередного противника в кучу липкой грязи, и снова крикнул. — К реке!

— Да понял я, — вполголоса отозвался Святогор.

Меч богатыря со свистом опустился на ком глины, заменяющий нежити голову, и разрубил её пополам. Жаркое солнышко, одобряющее победу и всячески её поддерживающее, тут же подсушило ровный срез, не давая чудищу склеиться и вновь вступить в бой. Хорошо... а то вчера весь день шёл дождь, и половинки грязевых болванов приходилось расшвыривать далеко в стороны. Людоте Перуновичу легче...

Знаменитый кузнец бился правее. Огромный молот в его руках попросту разбрызгивал супротивников, и складывалось впечатление, что он лупит по невидимой наковальне, только по сторонам летят не искры, а куски грязи. Вокруг Людоты быстро образовалось пустое пространство, покрытое чавкающим под ногами месивом, куда тут же ворвался возмущённо рычащий Семаргл. Воспользовался минуткой, чтобы отдохнуть?

Крылатому псу тяжелее всех — собачьи лапы не удержат ни меча ни палицы, и ничего больше не остаётся, как рвать супостатов зубами. Отплёвываться, и снова рвать.

— Устал? — посочувствовал кузнец? — Ничего, сейчас их в речку загоним, заодно и сами отмоемся.

Пёс с благодарностью вильнул хвостом и вновь бросился в битву. Передохнул немного, и хватит. Время не ждёт!

— Поднажми! — продолжал командовать Велет. — Не упустите колдуна!

Тревога воеводы понятна и объяснима — после семи дней погони наконец-то удалось нагнать отряд удирающего Повелителя Теней, и не хотелось бы, чтобы тот ускользнул. А река поможет! Вода размоет сотворённое из грязи и глины войско колдуна, да и сам он ни за что не полезет в славящуюся бурным течением Кудеярку. Побоится, скотина... И ждут не дождутся зловредника глубокие пещеры под Лысой Горой, тяжёлые толстые цепи, крепкие решётки и добрая сотня осиновых кольев. Заслужил! Каждому воздаётся по делам его!

Слитный хриплый рёв из сотен глоток стал ответом Велету Волосовичу — ведомая славным лесовиком Дубославом Лешачевичем сотня смяла правое крыло защищающего хозяина отряда грязевиков. Как раз успели деревянные души... Замелькали дубины, сделанные из вырванных с корнем молодых дубков, и враг ничего этому не смог противопоставить. Каменных топоров лешие не боятся, боли не чувствуют, а праведная месть за загаженные Повелителем Теней леса придаёт сил.

— Ещё чуть-чуть, — прошептал Святогор, принимая на щит удар копья с кремнёвым наконечником. — Гнутся, гнутся ублюдки...

Казалось, что до победы совсем немного. Вот она летает на головой — прекрасная и легкокрылая Птица-Победа. И закончится продолжающаяся два века война, и вновь зазеленеют поля, зазвенят чистые родники, и вздохнут облегчённо немногочисленные пока люди. Люди... не ради них ли встали плечом к плечу лешие и домовые, герои и девы-перунницы, звери неведомые и звери лесные? И вот ещё чуть-чуть...

Но колдун имел собственную точку зрения на кипевшую вокруг битву. Нет, смерти он не боялся. Стоит ли её бояться тому, кто сам не совсем живой? Страшит вечное заточение и вечное забвение. Последнее — хуже всего.

Пальцы Повелителя зашевелились, рисуя в воздухе замысловатую фигуру, а с разбитых при падении с ездовой гиппокрысы губ слетели шипящие слова заклинания:

— Покемониш-ш-ш-е блич!

Вздрогнула земля, покачнув грязевиков. Чёрная молния, сорвавшаяся с пальцев, высушила верных, но глупых слуг, образовав защитное кольцо.

— Нар-р-р-р-у-у-то!

Глухое ворчание поднималось из самых недр. Что-то страшное ворочалось в глубине и готовилось вылезти наружу. Страшное и огнедышащее — трава на пять шагов вокруг потемнела, и появившийся дымок предупреждал об...

— А-а-а-а...

Дикий вопль не был заклинанием. Так, во всяком случае, думал кот Баюн, прошмыгнувший между застывшими грязевыми болванами, и вцепившийся колдуну в то место, откуда у обычного человека растут ноги. Сзади вцепился...

— А-а-а-а... о-о-о-о...

Голос Повелителя Теней зазвучал немного иначе, тоньше, потому что появившийся в защитном круге Семаргл долго не выбирал, а щёлкнул клыками и ухватил злодея с противоположной от Баюна стороны.

— И-и-и...

Ввинчивающийся в уши визг вдруг оборвался резким:

— Ниппонус кавай! Ня!

Неведомая сила отшвырнула крылатого пса. Падая, он успел разглядеть, как кувыркается в полёте размахивающий лапами кот Баюн. Вспышка чёрного пламени... И нет сил отползти... Тьма накрыла обоих.

— Ушёл злыдень, — сидевший на превратившемся в камень грязевике воевода сдвинул шлем на затылок и постучал себя кулаком по лбу. — Упустили!

— Изгнали, — попытался утешить друга Святогор. — Ты не переживай, из Кромешного Мира он нипочём не выберется.

— Угу, — кивнул Велет Волосович, и почесал за ухом маленького щенка, ничем не напоминавшего прежнего Семаргла. — А с этими что будем делать?

Пушистый чёрный котёнок, ещё недавно отзывавшийся на имя Баюн и любивший рассказывать сказки, запрыгнул воеводе на колени.

— Не знаю, — вздохнул Святого. — А только нельзя им с нами, не примет их Светлый Вирий.

— Всегда принимал, а сейчас что изменилось? Впрочем, о чём это я говорю... — Велет махнул рукой. — Сам всё понимаю.

Молчавший до поры кузнец плюнул под ноги и отвернулся. Он тоже понимал, что отпущенное время истекло, и герои должны вернуться в Пресветлые Небеса, уступив землю людям. Насовсем, ибо так должно!

— Эка забота, — звучным басом произнёс Дубослав Лешачевич. — Мы-то здесь остаёмся, мы-то местные. Присмотрим за малышами, не велик труд.

— Да? — воевода с надеждой поднял взгляд.

— А то! — приосанился лесовик. — Мы добрые. Очень.

— Оно заметно.

— Не ко всем же, — лесовик даже немного обиделся. — А этих сбережём. Не бойся.

— Если только так.

— И никак иначе! Покуда шумят леса, покуда течёт вода, покуда светит солнышко... Всегда!

С той поры прошло немало лет. Столько, что имена иных героев остались лишь в сказках, другие позабыты совсем, а третьи... третьи предпочитали жить скромно. Хвалиться спасением мира? А зачем?

Но однажды случилось так, что у затерянной в глубине времён истории появилось неожиданное продолжение. А дело было так...

Впрочем, давайте начнём с самого начала, договорились?

Глава 1

Неизвестно где, но очень и очень далеко.

-Барбара, где моя книга? — голос грохотал под сводами пещеры и проникал в самые потаённые её закоулки. — Куда ты её запрятала?

Долгие тысячелетия не только окончательно испортили и без того скверный характер Повелителя Теней, но и пагубно отразились на его памяти. Владыка постоянно что-то забывал, путал слова заклинаний, терял колдовские книги и компоненты зелий... Чуть легче стало с тех пор, как появилась секретарша. Сама Барбара этого умного слова не знала, и называла себя просто правительницей. Домоправительница — слишком сложно, длинно и скучно.

— Я не видела её последние триста лет, мастер!

— Сколько раз говорил, чтоб называла меня мессиром, дурная голова?

— Сегодня уже трижды. Или вы про вообще? — в светящихся красных глазах огромной летучей мыши промелькнула тень насмешки. — Но книгу всё равно не видела.

— Врёшь! — под капюшоном, укрывающим лицо Повелителя Теней, сверкнули крохотные молнии. — Восемьдесят лет назад я зачаровывал големов...

Барбара тихонечко захихикала, благо изменённая магией гортань позволяла ей не только говорить, но и смеяться. Забавная тогда история вышла... Созданные владыкой големы ничем не отличались от людей внешне(собственно, они и были искусственно выращенными людьми), но славились чрезвычайной тупостью. А уж когда прокол между мирами выбросил придурков на Землю...

— Прекрати ржать, дура!

— Слушаюсь, мой Повелитель мастер-мессир!

Хорошо сказать — прекрати. Попробуй забыть тех болванов! Зеркало Миров позволяло наблюдать за ними сквозь бездны пространства, и Тень свидетелем, не было зрелища смешнее. Первым двум ещё повезло, попали в страну за океаном и устроились в мастерскую по оживлению рисованных фигурок неких братьев Ворнеров. Кстати, чем не колдовство? И кто теперь возьмётся утверждать, будто в том мире больше нет магии? Она есть, и её много.

Вот остальные вляпались основательно... Нет, ну надо же быть такими придурками — заявиться в ОГПУ и предложить снять самодвижущиеся картинки (фильмы по-ихнему) под названием "Вуди Вудпеккер против Тимура и его команды" и "Кролик Роджер — лучший друг советских физкультурников". Или не ОГПУ было, а уже НКВД? Неважно, серьёзные дяденьки с большими звёздами в петлицах всё равно не оценили всей прелести будущих шедевров. Надо будет потом как-нибудь спросить у Повелителя, что такое Уругвай, и почему он рассылает шпионов по всему миру.

— Книгу ищи, сволочь летающая! — молнии под капюшоном приобрели угрожающие размеры. — Куда спрятала?

— Не брала! — возмутилась Барбара. — Да и скучная она... ой...

— Ты её читала? — изумление в голосе Повелителя быстро сменилось гневным рыком. — Запретную книгу?

Летучая мышь с трудом увернулась от огненного шара, едва не опалившего крылья, и метнулась к выходу из пещеры, проклиная ту ночь, когда согласилась работать нянькой у чокнутого колдуна. Пусть теперь ему грязевые болваны служат. И чего ругается, а? Ведь всего только одним глазком в проклятую книгу заглянула. Скукотища! И она сама собой запомнилась. Вот запомнилась наизусть от корки до корки — колдовская же!

— Стой, зараза! — вслед беглянке устремились ещё две молнии, по счастью пролетевшие мимо. — Убью!

И внезапно Барбара поняла, что угрозы Владыки из привычного ритуала вдруг стали вполне реальным обещанием, которое тот непременно исполнит. А жить очень хочется — полторы тысячи лет для летучей мыши из Кромешного Мира преклонным возрастом не являются. Самая юность, можно сказать. Нет, здесь больше оставаться нельзя. Бежать!

— Нейтаку-отаку-яой! — нужное заклинание нашлось сразу, и в воздухе повисла чёрная клякса межмирового прокола. Человек не пролезет, а для мыши в самый раз... — Онна бугэйся хентай!

Переходов между мирами Барбара не боялась, так как пару раз приходилось ими пользоваться. Послал, помнится, Повелитель в разведку... лернейская гидра, говорил, бессмертная... Ага, сейчас, древним грекам об этом расскажи, придурок! Тогда проход не только изменил тело летучей мыши, превратив из нетопытя в многоголовое чудовище, но и коварно захлопнулся после удара геракловой дубины. Пришлось сто лет собирать себя по кускам — колдун хоть и сделал новую дырку, но без головы возвращаться как-то не хотелось.

Второе путешествие тоже закончилось печально. Тут сама виновата — кровососов никто не любит. Зато повеселилась, да... Надолго люди запомнили Влада Цепеша по прозвищу Дракул. Может быть, опять туда убежать?

— Вернись, предательница! — вопль Властелина совпал с его же ударом, и летучую мышь попросту вбило в переход. — Куда?

Очнулась Барбара в полной тишине и радующей глаз темноте. Вот только крылья оказались перемазаны какой-то липкой дрянью, в пузо упирались острые осколки, а растекающаяся густая лужа подозрительно пахла вишнями.

— Сладко! — она облизнулась и прислушалась к падению тяжёлых капель. Те срывались вниз с края гладкой холодной доски и смачным шлепком разбивались о каменный пол. — И куда я попала?

Новая пещера понравилась — в меру прохладная, с ровными стенами... В дальнем углу явно рукотворные полки — Повелитель примерно на таких же держит свитки с заклинаниями первой необходимости. Но там папирусы, а тут наклонные ряды бутылок с надписями на наклеенных бумажках. Богато здесь живут, если могут себе позволить столько стекла! Но что же обозначают смешные буковки?

— Графоманус школоло! — магическое обучение всегда больно бьёт по мозгам, но позволяет усвоить нужное буквально в считанные секунды. — Егэ-сама фурсенкукс кирдык!

Барбара покрутила головой, отгоняя подступившую дурноту, и прочитала вслух на ближайшей этикетке:

— Мускат золотистый две тысячи одиннадцатого года. Изабелла, урожай две тысячи восемь.

Странно, столько много слов, и ни о чём не говорят. Неужели новый вид колдовства? Нужно обязательно попробовать содержимое бутылок на вкус — новые знания лишними не бывают. А магические декокты ещё и для здоровья полезны, ежели в меру.

Плотно забитая пробка никак не хотела выковыриваться, а зубами не зацепить. А если вот так..? Коготь на сгибе правого крыла удлинился и покрылся устрашающими зазубринами.

— Барбара умная! — похвалила себя летучая мышь, и с лёгким хлопком выдернула пробку. — Что тут у нас? Обычное вино? Зачем его так хранить?

Действительно, Влад Цепеш хоть и предпочитал пить кровь, но от кувшина-другого хорошего красного вина никогда не отказывался. Только держали его в дубовых бочках, разливая по мере надобности в мелкую тару. Или здесь всё же особое и волшебное? Без пробы никак не определить.

— Ваше здоровье, госпожа Барбара! — долгий глоток сопровождался бульканьем и довольным причмокиванием. Наконец бутылка опустела и, упав на пол, разлетелась вдребезги. — Спасибо, господа Барбара!

Нетопырей из Кромешного Мира напрасно считают тупыми, злобными и грубыми животными — по отношению к самим себе они отменно вежливы. А внушительные размеры, острые зубы и длинные когти заставляли быть вежливыми всех прочих. Кто захочет грубить летучей мыши высотой чуть ли не в половину человеческого роста? Никто, и за это непременно стоит выпить ещё.

Стукнула дверь, заставив пирующую Барбару затаиться, и чей-то громкий голос произнёс:

— А я тебе говорила, что у нас в подвале крысы завелись. Видишь, даже банку с вареньем разбили.

— Откуда они здесь возьмутся, дорогая моя? — второй собеседник отвечал спокойно, но уверенно.

— Прогрызли пол и залезли!

— Через бетон и керамическую плитку?

— Тогда сквозь стены.

Барбара с уважением покачала головой — способности местных дальних родственников проходить через сложенные из ровных красных камней стены внушали почтение. Они тоже владеют магией? Нет, вроде бы никаких следов колдовства незаметно.

— Хорошо, душа моя, я поставлю мышеловки и капканы.

— Лучше кота сюда запусти, а то бездельничает целыми днями, лежебока.

— Зато по ночам работает — рыбу домой приносит, зайцев... Сегодня с утра тетерева приволок.

— Где он его взял?

— Поймал, наверное.

— А рыбу?

— Тоже.

— Не смешно... Коты воду не любят.

— Так то чужие, а наш...

Деревня Никиткино, Кудеярский район Доброградской области.

Если бы сейчас Васька, чаще всего уважительно именуемый Василием Ивановичем, смог слышать слова хозяина, он бы непременно возгордился. И ещё немного обиделся умалением заслуг своего лучшего друга — Семёна Барбосыча. Ведь именно он поймал тех трёх тетеревов. Ну и что, что принесли только одного — половину добытчикам, а половину в семью. Скажете, несправедливо и неграмотно с точки зрения арифметики? Очень даже справедливо — колбаса из холодильника тоже не поровну делится.

Кот тихо-мирно грелся на солнышке и наблюдал за воробьями, постоянно пытающимися нарушить заключённый несколько лет назад договор. Вот ведь глупые птицы! Сказано чётко и ясно — пока они не трогают спелые вишни, их никто не ловит и не ест. Чужие ягоды клевать можно, но про хозяйские чтоб даже думать забыли! И ведь постоянно забывают, но не о вишнях, а о договоре... каждое лето приходится съедать десяток чирикающих воришек. Не то, чтобы вкусно, а для профилактики. Мыши гораздо умнее, тем оказалось достаточно локального геноцида, и сад с огородом надёжно защищены от набегов. Уважают силу, однако...

Стукнула входная дверь. Шлёпанье домашних тапочек. Лавочка скрипнула под тяжестью присевшего рядом с котом человека. Широкая ладонь с твёрдыми мозолями опустилась на голову. Ага. И за ухом ещё почесать... И за другим. От рук пахнет приятно — свежим деревом, горячим железом, пчелиным воском.

— Вася, есть дело.

Вот чем нравится хозяин, так это способностью обходится без идиотского сюсюканья, обычного в обращении с котами. Нет никаких кис-кис или уси-пуси... Подошёл, объяснил, поставил задачу, потом спросил результат. Неужели остальным людям трудно так поступать?

— Мур?

— У нас в подвале мыши или крысы завелись.

— Ур-р-р?

— Не веришь? Сам посмотри.

— Мя?

— Банка с вареньем разбита, и следы странные на полу. Проверишь?

— Мурмяу.

— Да не проблема, сметана с меня.

— Мур-р-р-а.

— Ладно, тогда сливки куплю.

Хозяин молодец. И понимает без слов, и вообще... Хозяйка другая. Нет, что ни говори, она тоже хорошая, но кто ей сказал, что мечтой всей жизни у любого кота является возможность безнаказанно гадить в чьи-нибудь тапки? В приличном кошачьем обществе подобное считается дурным тоном, и допустивших свинство презирают. И бьют, конечно, как же без этого.

Василий спрыгнул с лавочки, распугав воробьёв, и неторопливо пошёл по вымощенной серым камнем дорожке ко входу в подвал. Или ещё Барбосыча с собой позвать? Свежая мышь, это как конфета у людей — маленькая, но вкусная. И с другом поделиться не жалко.

Пёс отыскался в кузнице. По неизвестной причине очень нравилось ему смотреть на огонь, а уж когда начинал работать пневматический молот, то вообще приходил в восторг. Васька же такое времяпровождение не одобрял — ладно бы Сёма сам носил те штуки, изготавливаемые на заказ богатым идиотам и прочим любителям помахать тупым железом на свежем воздухе. Курям на смех — тратить деньги не на сметану со сливками, а на кольчугу двойного плетения или полный максимилиановский доспех.

Вот что Барбосычу в столярке не сидится? Там можно поваляться на мягкой и восхитительно пахнущей стружке без всякого опасения получить по башке свалившимся с верстака ятаганом. Был как-то случай... ага, чуть без хвоста не остался. Семён, правда, утверждал, будто бы там не ятаган был, а обычный талвар, но что собаки могут понимать в холодном оружии!

Вася понимал. Откуда и почему, он не знал сам, но если бы умел говорить, то лучшего специалиста и не найти. Способы заточки, хитрости закалки, разница между "кладенцом" и простейшим "каролингом"... Да много чего интересного.

К слову сказать, кот и пёс тоже являлись интересными личностями. Старожилы, каковых немало в расположившейся почти на самом берегу реки деревне Никиткино, всегда помнили их. Вот так буквально — всегда. Рассказывают, что и сто лет назад можно было увидеть две неясных тени в опускающихся сумерках, а с утра недосчитаться в погребе изрядного количества молока и сметаны. Творогом тоже не брезговали. Промелькнут собачья и кошачья тени — верная примета к убыткам. А легализовались и отважились явиться перед народом средь бела дня совсем недавно, когда нашёлся смельчак, построивший дом на проклятом пустыре. Собственно, там и раньше пытались что-то сделать, но все попытки с треском проваливались — то молния ударит в заготовленные для сруба брёвна, то поднявшиеся грунтовые воды превратят стройплощадку в болото и утопят завезённый кирпич — не один кирпич, весь утопят. Да ещё неведомая сила строителей не пускала. Наверняка нечистая сила, так как иных объяснений не существует — ну просто невозможно человеку заблудиться на лугу в половину гектара. Но тем не менее...

С напастью боролись как традиционными, так и весьма экзотическими способами. Один энтузиаст даже африканского колдуна привозил — старого негра в юбочке из пальмовых листьев и куриной косточкой в носу. Северные шаманы с бубнами были, геофизики, пожарные, уфологии приезжали, ещё бритые наголо китайцы в жёлтых и малиновых простынях... А что, участок земли в пяти километрах от областного центра с асфальтовой дорогой, газом и электричеством стоил таких затрат. Теоретически... на практике ни у кого не получилось.

И не получалось до тех пор, пока не появился Михалыч. Собственно, в двадцать лет его по отчеству ещё не называли, но смелость нового хозяина злосчастного пустыря внушала местным жителям почтение. Ага, пополам с жалостью. Неудачников всегда жалеют, даже самых храбрых. Но каково же было удивление соседей, когда предполагаемое фиаско не состоялось — копающий котлован экскаватор не сломался, укладывающий фундаментные блоки подъёмный кран не провалился сквозь землю, а от любителей поживиться стройматериалами за чужой счёт участок охраняли те самые кот и собака. На этот раз не в виде теней, а вполне заметные и очень злые.

Дом вырос за два года, и стали в нём жить-поживать, да добра наживать. И никакой нечистой силы! Тем более странно услышать о появившейся в подвале мыши. Не самоубийца же она? Всех же предупреждали по-хорошему...

Двадцать минут спустя.

Неправда, будто бы собачьи лапы не предназначены для бесшумного скрадывания дичи. Может, домашние левретки или ещё какие недоразумения вроде пуделей да мопсов с пекинесами и стучат когтями по полу, но только не настоящий охотничий пёс. Должая жизнь без постоянного пристанища и гарантированного харчевания научат неслышно ходить даже по паркету. Это сейчас хорошо — достаточно намекнуть, притащив Михалычу или его жене пустую миску, что бы пообедать вкуснейшими щами с обязательной мозговой косточкой. Добыча добычей, но варёное или жареное мясо куда как вкуснее свежатины. Ай, и не говорите о вреде или пользе, я вас умоляю... желудок, способный переварить ёжика вместе с иголками и черепаху с панцирем, подобными условностями пренебрегает. Откуда в Никиткино черепахи? Понятное дело — из аквариума. Да не переживайте, у соседа там ещё две плещутся.

А ещё лучше принести миску самой младшей хозяйке. Её по возрасту полагается каша на молоке, и она с удовольствием делится. Тайком от мамы, разумеется. А вот папа дочкину доброту приветствует, и лишь улыбается в рыжие усы, когда из-под стола доносится довольное чавканье.

Да, самая младшая хозяйка тоже молодец, и поэтому никак нельзя допустить, чтобы в подвале завелись мыши. А ну как выпьют любимый вишнёвый компот? Во-первых, конфуз получится, а во-вторых — ущерб хозяйству, что допустить никак нельзя. Положение обязывает, так сказать.

Дверь подвала бесшумно распахнулась на хорошо смазанных петлях — Михалыч вообще молодец и содержит дом в образцовом порядке. Или об этом уже говорили? Ну и ладно, в повторении нет ничего страшного. А вот то, что любое помещение можно попасть нажав лапой на педальку электрического замка, характеризует старшего хозяина как человека, заботящегося о братьях своих меньших. У соседей кошки с собаками зимой мёрзнут на улице, вызванивая замерзшими... э-э-э... хвостами траурный марш, а тут просто шлёпнул по выступающей из стены железяке, и уже дома. И ночью выйти погулять опять же без проблем.

Семён Барбосыч остановился на верхней площадке лестницы и втянул носом воздух. Да, действительно подозрительный запах, смешавшийся с ароматом разлившегося клубничного варенья. Вином ещё немного тянет. "Изабелла" вроде бы? Какая сволочь распотрошила стратегические запасы Михалыча? Он их только по большим праздникам, или там с гостями... Разорили, как есть разорили! Хозяйству убыток! Кошмар!

Мимо чёрной пушистой тенью прошмыгнул кот. Василий Иванович не стал подсчитывать нанесённый неизвестными злоумышленниками ущерб, а сразу запрыгнул на полку. Тут же на пол плюхнулось что-то огромное и с крыльями, достигающими в размахе не менее метра. Это "что-то" ещё и ругалось на человеческом языке, правда, очень невнятно, зато с угрожающими интонациями. На летучую мышь похоже.

— Я вас щас... ик... заколдую! В червяков превращу, а потом кровь выпью. И за ноги подвешу... ик...

Барбосыч от удивления дёрнул ухом. Где эта дура могла видеть червяков с ногами, да ещё чтобы у них можно было выпить кровь? По телевизору, конечно, вампиров показывали, но неужели они оголодали до такой степени? Или нынче упыри всеядные пошли, как китайцы?

— Гав!

— Да! — летучая мышь оскалилась, показав длинные и острые как иглы клыки. — А тебя превращу в самого толстого...

В кого именно, она сказать не успела — какому-то там жалкому нетопырю не напугать опытного пса, способного перекусить железный лом. Было дело однажды... А уж пьяная мышь на один зуб!

— Мряу-у-у! — Василий если чего в жизни и боялся, так это остаться без добычи, но никак не чужих клыков. — Мя!

Глава 2

— Кетчупа не нужно, от него нюх садится.

— Да? А от шашлыка, значит, у тебя ничего не портится?

— Ты не понимаешь. Друг мой! Приготовление пищи на огне вообще, и с применением таких технических средств, как шампуры из нержавеющей стали в частности, отличают цивилизованное существо от дикаря. Вот папуасы до сих пор змей и пауков в сыром виде кушают.

— Змеи вкусные, почти как сосиски, только очень длинные. А вот пауков не пробовал — гадость, наверное.

— В нашей местности они крупными не вырастают, и есть в них нечего. И, кстати, мы забыли про хлеб.

— Будем питаться одним мясом — на войне харчами не перебирают.

— На войне?

— А как же? Допрос пленника подтвердил агрессивные намеренья противника, так что считай себя мобилизованным.

— Да я как пионер — всегда готов.

— Ты готов, а шашлык?

— Ещё чуть-чуть, пусть немного подрумянится, — Семён Барбосыч, стоя во весь свой немалый рост на задних лапах, перевернул шампура. — Разливай пока.

— Это всегда пожалуйста. На два пальца? Лёд положить?

— Обойдусь. Давай быстрее, киснет же.

— Не успеет, — молоко полилось в стаканы, и пластиковая бутылка не выпадала из, казалось бы, не предназначенных для удерживания чего-либо лап. — Ваше здоровье, Семён Барбосович.

— Аналогично, Василий Иванович.

Друзья расположились прямо перед домом, благо вишнёвый сад защищал лужайку от нескромных взглядов с улицы, и ничто не мешало спокойно обсудить сложившуюся ситуацию. А поговорить было о чём — пойманная, допрошенная и съеденная два дня назад летучая мышь вызвала некоторые побочные эффекты. Не сказать, чтобы очень неприятные, даже вовсе наоборот, но...

И Михалыч вовремя укатил вместе с семьёй на сборище реконструкторов. Или ролевиков? Да без разницы, лишь бы платёжеспособными оказались. Хозяин, конечно же, не будет прямо на месте выправлять погнутые доспехи и прочее железо — для этого есть менее квалифицированные специалисты, но заказов наберёт на год вперёд. Такой вот он работящий! Не забыть бы только взятое из холодильника мясо ему компенсировать.

— Ты, Васёк, как себя чувствуешь?

— Нормально, — кот разлил ещё по половине стакана. — А ты?

— Да так... — Семён вздохнул. — А я вот смотрю на облака, и чего-то такого необычного захотелось.

— Чего именно?

— Летать.

— Так лети.

— Смеёшься? Нам, собакам, крылья природой не даны, так что с полётами не выйдет.

— Ага, — Василий с задумчивым выражением морды почесал за ухом правой передней лапой. — На человеческом языке, значит, нам можно разговаривать?

— Ну ты не сравнивай.

— Это почему же? Вот самолёты по небу летают, а говорить не умеют... какой из этого вывод?

— Да, кокой?

— Летать проще! Даже воробьи могут, а они вообще тупые. Хочешь, научу?

— Воробьиной тупости?

— По-моему, как раз ей ты владеешь в совершенстве.

— Укушу.

— Шучу, Сёма, шучу. С крыши надо пробовать.

— Что пробовать?

— А всё! — кот посмотрел вверх. — Полезли?

— Сдурел? — Барбосыч тоже задрал голову. — Это тебе хорошо по крышам бегать за кошками.

— Мои кошки сами за мной бегают, — похвалился Василий. — Потому как я самый красивый, умный и сильный. И не по крышам — есть более полезные для здоровья и радующие глаз места. Последний раз спрашиваю — полезешь?

— Не-а, — Семён снял с мангала пару шампуров и переложил на большое блюдо, выстланное листьями салата. — Кажись готово.

— Горячее сырым не бывает, — согласился кот, и потянулся за своей порцией.

Посторонний человек очень бы удивился при виде мирно и чинно разговаривающих приятелей, и непременно бы постарался об этом забыть — способность видеть галлюцинации, есть предмет сугубо личный. И разглашению с обсуждением не подлежит. Разве что можно поговорить потом со специалистами в белых халатах, но и тут на усмотрение галлюцинирующего — дурдом, как и колхоз, дело добровольное.

— Как ты думаешь, друг Василий, что же с нами случилось? Ведь так оно не должно быть, — Барбосыч обвёл стол зажатым в лапе шампуром. — Я понимаю, что русский язык удобнее моего рычания или твоего мурлыканья... Но почему?

— Магия, — ответил кот, ковыряющий в зубах вилкой.

— Какая?

— Думаю, что самая тёмная. Мышу съели?

— Ну?!

— Вот в ней магия и была.

— Бред! Что-то не чувствую себя волшебником.

— И не должен. Колдуном, ещё куда ни шло... Тёмная же!

В доказательство кот запустил маленьким огненным шаром в чирикающих на вишнях воробьёв. Впрочем, промахнулся, и снаряд ушёл в сторону соседского огорода, возвестив о финише звоном разбитых стёкол.

— Неплохо, — похвалил пёс, и тут же раскритиковал. — Слишком слабо и неприцельно.

— Ага, если бабахнуть со всей дури, то мы останемся без соседей. Башкой думай, Сеня, для того она и дадена! Давай-ка сам попробуй!

Семён чисто человеческим жестом поскрёб в затылке, и попытался сосредоточиться. Долгое время ничего не происходило, только выразительности гримас позавидовала бы любая обезьяна, а издаваемому пыхтению — средних размеров паровоз. Уже и лапами пробовал махать, и хвостом вертел, и зубами щёлкал — всё без толку. Наконец зарычал грозно, вздыбил шерсть на загривке, и... и опять ничего не получилось.

— Нет, Сёма, так не пойдёт, — кот опять сформирогал огнешар. — Всё должно быть легко и естественно, как будто дышишь, а ты напрягаешься. Спокойнее работай, спокойнее.

Пёс вздохнул:

— Да не верю я в эти фокусы.

— Зря, — Василий замолчал, прислушиваясь к ощущениям. — Просто ты крупнее меня раз в двенадцать, и знания ещё не усвоились. В том смысле, что не дошли из желудка в мозги. А нетопырь правильный был, самый что ни на есть колдовской. Даже больше скажу — насквозь пропитанный тёмным, но легкоусваиваемым колдовством.

— Не люблю тёмное, — Барбосыч оскалил внушительные клыки. — Всю жизнь с ними воевал, да и Пресветлые боги не одобряют... Ой, кто не одобряет?

— Вот! — кот многозначительно дёрнул ушами. — Это память возвращается, друг мой Семаргл!

Семён недоверчиво посмотрел на приятеля:

— Баюн?

— Ага, он самый.

— Так ты же только в сказках...

— Сам дурак, — слегка обиделся Василий. — Ещё про златую цепь на дубе напомни.

— Но всё же...

Кот не ответил. Он разлил молоко по стаканам и поставил пустую бутылку под стол:

— Пей!

— Зачем?

— Так нужно! За здоровье младшей хозяйки!

Тут уж Семён не смог отказаться, двумя большими глотками влил в себя молоко и причмокнул. — Хорошо пошло.

— А то! — Василий пригладил лапой усы. — Ну теперь-то вспомнил?