По велению короля. 4-я книга Шпиона

— Селитра и сицилийская сера, — неожиданно произнес капитан, видно заметив мой интерес. — Они необходимы для производства пороха.

Распрощавшись с капитаном, я отправился в "Золотой петух". Информации было много, вот только, к сожалению, она не давала мне ни одной ниточки, дававшей мне раскрутить клубок.

"Если это на самом деле диверсии, то они явно проделаны специалистом.

Знатоком. Мастера тут годами выплавляют пушки и все было в пределах нормы. Если на такое дело пошел кто-то из литейщиков... Неужели петли не боится? Два мастера. Четыре подмастерья. Кто из них? Но почему сейчас? Должна быть какая-то причина. Подкуп? Шантаж?".

Подходя к перекрестку, рядом с которым был расположен постоялый двор, я неожиданно заметил "Рваное ухо", который кого-то высматривал, вертя головой в разные стороны. Заметив меня, поклонился, но подходить не стал, а только выжидательно на меня посмотрел, показывая своим видом: мои услуги господину не нужны?

"Почему бы и нет? — подумал я и махнул ему рукой, подзывая.

За время нашего короткого знакомства я понял, что в нем нет угодливости, он не лебезил и не заискивал передо мной, поэтому решил действовать напрямую, без подготовки.

— Как жизнь, Жак?

— Все от господа зависит, ваша милость. Все мы ходим под рукой творца, — неопределенно ответил мне парижанин.

— Заработать хочешь? — не стал я откладывать дело, которое решил поручить ему.

Жак бросил на меня внимательный взгляд и только после этого тихо сказал: — На подлое дело не пойду.

"Ты смотри! У него и чуйка есть".

— Пошли ко мне. Не хочу об этом на улице говорить.

За кувшином вина я вкратце рассказал ему, что от него потребуется, только имен не назвал. При этом для начала решил сначала ограничится двумя мастерами.

— Если я правильно вас понял, сударь, мне нужно только проследить за этими людьми и узнать, чем они живут?

— Жены, любовницы. Доходы, расходы. Карточные долги. Все, что можно.

И еще. Врать не советую, да и пустые слухи мне не нужны.

Жак подергал за мочку своего покалеченного уха, так он делал, когда раздумывал, после чего сказал: — У меня есть пара приятелей, которые смогут мне помочь в этом деле.

— Меня и так устроит. Доложишь, что узнал сегодня. Придешь сюда, когда заступит ночная стража. Если меня устроит то, что ты сообщишь, получишь пять су, нет — пару мелких монет. Соврешь, руки сломаю.

— Сударь, не обижайте. Если я берусь, то довожу любое дело до конца.

Сообщил ему имена и адреса двух мастеров, а секунду подумав, и их подмастерьев. Первые несколько дней слежки ничего не дали, кроме того, что Жак и пара его приятелей-жуликов, скоро стали неплохими знакомыми литейщиков. Неизвестно сколько бы длилась слежка, если бы во время одной из посиделок в таверне, подмастерье, по имени Гийом Брок, не рассказал приятелю Жака одну подробность из жизни мастеров-литейщиков. Оказалось, что несколько месяцев тому назад на одной из гулянок, оба мастера, Анри Бюро и Жан Бадри, познакомились с симпатичной вдовушкой. Сначала женщина принимала подарки и ухаживания от обеих мастеров, а через какое-то время стала отдавать предпочтение одному из них, Анри Бюро. Стоило мне узнать об этом факте, как уже на следующее утро я стоял на пороге дома вдовы. Бедная женщина, испуганная приходом, к ней домой, очень важного господина в сопровождении стражи, подтвердила, что она отвергла любовь Бадри.

— Жан, в последний раз, приходил ко мне месяц тому назад. Он был сильно пьян и сказал, что все равно я ему достанусь. Только, сказал, надо немного подождать.

— Подождать? Ну-ну.

Выйдя из ее дома, с Риккардо и сержантами, я направился в оружейные мастерские. Такие люди, как Бадри жили чувствами, поэтому у меня не было сомнений, что ключом к разгадке тайны является отвергнутый любовник. Обычно такие люди выясняли свои отношения по-простому, на кулаках, а в крайнем случае пускали в ход нож, вот только Жак Бадри пошел дальше. Только вот мои догадки к делу не пришьешь, это надо было доказать, а с другой стороны, мои полномочия давали мне право арестовать мастера, а затем отдать на расправу палачу. Подумав немного, я решил, что всегда успею это сделать и решил пойти другим путем, с широкой оглаской этого дела. Пусть все знают, что с врагами короны здесь не церемонятся!

Стражники схватили Бадри посреди рабочего дня, на глазах у полусотни работников мастерской. Связав, его бросили в телегу, а затем под охраной повезли на полигон, где привязали к дулу пушки, которую готовились испытать. Вокруг собралось около трех десятков человек: пушкари, стражники, рабочие. Кроме них присутствовал капитан охраны, офицер-артиллерист и управляющий полигоном. Все они были уверены, что у меня достаточно на это власти и то, что происходит, делается по повелению короля. Стоило пушкарям — испытателям узнать, что именно этот человек стал причиной гибели их товарищей, их последние опасения почти мгновенно переросли в дикую злобу. Привязывая бедолагу к стволу одного из орудий, они обменивались друг с другом грубыми шутками:

— Жан, как ты думаешь, он насрет в штаны от страха до или после? Я видел, когда вешали разбойника...

Это было жестокое время, когда фраза "око за око, зуб за зуб" была актуальной, как никогда, поэтому простые люди, которые по праздникам развлекались тем, что с восторгом смотрели, как петухи выклевывают друг другу глаза, сейчас предвкушали еще более захватывающее зрелище, в результате которого они увидят, как человека разорвет на куски.

Сначала Бадри дико кричал, рвался из веревок, бешено вращая глазами, потом потребовал священника, чтобы исповедаться, но стоило раздаться команде поджигать фитиль, обмяк и стал громко молиться, но духу не хватило, поэтому оборвав себя на полуслове, громко закричал: — Нет!! Не надо!! Все скажу!! Это я!! Я творил зло!!

После того, как его отвязали, он, лежа, так как ноги его не держали, рассказал, как задумал свое подлое дело. После взрыва третьей пушки он уже собирался отослать письмо — донос на Анри Бюро, указав в нем, что именно тот шпион— вредитель, работающий на Бургундца, но узнав о приезде эмиссара короля, испугался и решил выждать. Его гнусное дело, скорее всего, дало бы свои результаты. Бюро дал бы признательные показания под пытками, а так как после его смерти пушки перестали взрываться, что напрямую доказало виновность мастера. Когда капитан увез вредителя в тюрьму, где его ждала встреча с дознавателем и палачом, я отправился в "Золотой петух". Мне осталось побыть в Париже еще пару дней для того, чтобы получить копии допросных листов, заверенные подписями и городской печатью, для королевской канцелярии.

Мой приезд принес удовлетворение только двум людям в Париже, капитану охраны оружейных мастерских Анри Брену и "Рваному уху". Один избавился от большой проблемы, которая могла лишить его звания и службы, а другой получил хорошие деньги. Я заплатил "Уху" и его приятелям денег в три раза больше, чем изначально мы договаривались.

— Приезжайте почаще, ваша милость, — сказал Жак на прощанье, после чего дал мне название таверны и имя хозяина, в которой скажут, как его можно будет найти.

Не успел я толком отдохнуть после командировки в Париж, как пришлось скакать в Анжу, где я должен был встретиться с королевским агентом, имевшим сведения о гонце, везущим какое-то важное для короля письмо. Я должен был перехватить гонца с важными документами, но вместо этого, мы, с Риккардо, сами попали в засаду. Телохранитель, в первые минуты схватки, умело прикрыл меня, дав мне возможность дважды выстрелить из арбалета, что и предопределило ее исход. Оставив три трупа подельников, двое наемников, не ожидавшие такого свирепого отпора, решили сохранить свои жизни, сбежав с места схватки, вот только Риккардо оказался серьезно ранен. Оставив итальянца в больнице при монастыре, я встретился с осведомителем, а спустя сутки, согласно полученным сведениям, сумел перехватить гонца, а затем хорошенько его допросить. В принципе, мне нужно было только убедиться только в том, что он доверенный человек маркиза де Шамбре. Только и всего. Тщательно обыскав одежду и обувь мертвеца, и не найдя на нем каких-либо бумаг, забрал его сумку и лошадь. Конь мне был без надобности, но привычка использовать седло в качестве тайника была весьма хорошо распространена. В тихом месте распотрошив седло и дорожные сумки, я окончательно убедился, что оказался прав в своих предположениях. Два нужных мне письма оказались зашитыми в седло. Забрав их и сумку гонца с бумагами, я срочно поскакал обратно.

Вернувшись после "командировки", я отправился к Оливье, где передал добытые мною документы доверенному слуге брадобрея. Он забрал сумку и письма, после чего сообщил мне, что у Оливье горячка и тот сейчас лежит в кровати. Естественно, я поинтересовался его состоянием, на что мне сказали, что у того горячий лоб, ему плохо, а временами он впадает в забытье. Придав себе печальный вид, соответствующий моменту, я пожелал Оливье скорейшего выздоровления.

"Повезло, так повезло, — при этом подумал я. — Пусть болеет на здоровье! Господь благодарю тебя, наконец, ты смилостивился надо мной! Теперь мне, похоже, долго не придется мотаться по заснеженным дорогам".

На радостях решил заехать к мадам Бове, у которой ночевал теперь весьма редко, но так как квартплату я вносил регулярно, пожилая женщина считала меня приличным человеком. Отлично выспавшись, я закрыл дверь, после чего спустившись вниз, привычно вдохнул запах свежего хлеба, поздоровался с пекарем Пьером и его подмастерьем Луи, затем отправился к брадобрею, чья парикмахерская находилась на соседней улице. Несмотря на то, что я уже освоил бритье в домашних условиях, но при этом считал этот процесс слишком долгим и утомительным занятием, предпочитая пользоваться услугами профессиональных цирюльников. Уже подстриженный, я отправился по привычному маршруту, в сторону "Дубового листа", завтракать. В таверне, несмотря на раннее утро, было довольно много людей, которых сюда загнала холодная и ветренная погода. Гости постоялого двора и горожане, не торопились высовывать нос за дверь, поэтому, обстоятельно и с аппетитом, ели горячую похлебку и пили подогретое вино. Не успел я переступить порог "Дубового листа", как хозяин сразу замахал рукой, подзывая меня. Обычно, увидев меня, он улыбался своей кривой ухмылкой, больше похожей на свирепую гримасу, а затем терпеливо ждал, когда я к нему подойду.

"Что случилось? Новое задание? — сразу подумал я, глядя на непривычное поведение Жерара.

Непривычность встречи заставила меня насторожиться и автоматически быстро огляделся, оценивая возможную опасность. В общем зале сидело несколько компаний купцов-французов, которые привезли товары на рождественскую распродажу, не считая горожан, которые пришли чтобы вкусно поесть, выпить пива или вина, и поболтать в хорошей компании. По большей части здесь сидели люди солидные, которые в основном составляли контингент гостей постоялого двора. "Дубовый лист" славился не только своей кухней, но и соответствующим подбором клиентов, так как Жерар Бриоль, решительный и жесткий человек, на дух не выносил всякое отребье. Вдохнув еще раз теплый, пахнущий жареным мясом, пусть и спертый, воздух, я снял с рук, задубевшие на морозе, перчатки из оленьей кожи, после чего решительно зашагал по направлению стойки хозяина, изредка обходя столы.

— Ты что, сочинил новую сказку о своих подвигах и теперь торопишься мне ее поведать? — насмешливо спросил я, хозяина заведения, подходя к стойке — столу, заставленному разнокалиберными кувшинами.

— У меня и без тебя, обормота, слушателей хватает. Тут тебя наверху человек дожидается, — сообщил мне Жерар, снова нацепив на свою физиономию фирменную ухмылку.

"Человек? Какого дьявола? Оливье же болеет. Или гонец от короля?".

Несмотря на то, что у нас были с ним весьма неплохие отношения, в силу своего малость вредного характера, Жерар постоянно пытался меня подколоть. Не сумев сдержаться, я бросил на него злой взгляд, а затем пошел к лестнице, ведущей на второй этаж, где находилась комната, в которой мне иногда приходилось встречаться с людьми по своей работе. Переступив порог, быстро оглядел человека, сидящего за столом. Раньше этого мужчину мне не доводилось видеть, но что он королевский гонец, было нетрудно понять по камзолу, расшитому королевскими лилиями. Фигура подтянутая, худощавая. Лицо простое, но взгляд осторожный и внимательный.

"Вот совсем непонятно стало. Ладно, сейчас узнаем".

Подойдя к столу, я спросил:

— Вы меня искали, сударь?

Тот как раз допил вино, отставил кружку и встал: — Жак Брегело, сударь. Канцелярия его величества.

— Клод Ватель. Слуга его величества. Чем обязан?

— Как вы докажете, что именно тот человек?

Я достал из потайного кармана свое удостоверение личности, оформленное на средневековый манер. Внимательно изучив мой документ Брегело вернул мне его, после чего из большой сумки, стоявшей на полу, возле его стула, достал объемный конверт, прошитый нитками и скрепленный печатью, на которой стоял оттиск королевской канцелярии. С удивлением я посмотрел на пакет, не торопясь его брать.

— Это точно мне?

— Вам, сударь. Его вчера при мне запечатали и приказали отдать Клоду Вателю, объяснив, как вас найти. Возьмите, сударь. Мне еще предстоит дальний путь, а я и так задержался.

Я взял конверт, потом достал из поясного кошелька серебряную монету и вручил гонцу.

— Благодарю вас, сударь, — гонец коротко кивнул, обозначив поклон. Спрятал монету, он привычными движениями накинул на плечи теплый плащ и подхватив сумку, вышел из комнаты. Я даже не повернулся ему вслед, все еще рассматривая конверт.

"Может король решил меня уволить и прислал официальное уведомление? Или Оливье, узнав, что находится при смерти, включил меня в число наследников?".

Мое недоумение было понятно, ведь до этого момента я никогда не получал бумаг официально, а те, что мне вручали, делали лично и тайно. Вместе с письменными принадлежностями на столе лежал небольшой ножик для очинки гусиных перьев. Взяв его, я разрезал суровые нитки, после чего достал из конверта лист бумаги. Быстро пробежал его глазами, потом уже внимательно, заостряя внимание на деталях, снова прочитал. Положил бумагу на стол, затем сел на стул и задумался. Мысли разбегались, а в голове стоял один-единственный вопрос: зачем это королю надо? Ни с того, ни с сего, я вдруг получил придворную должность, став официально помощником великого ловчего при дворе его величества, с жалованием восемьдесят ливров в год. Чисто автоматически стал перебирать варианты, пытаясь понять, что давала королю эта моя должность.

"Король ничего просто так не делает. Вот только вариант, что меня будут использовать в качестве загонщика или чем эти помощники там занимаются, отпадает сразу. Может она, своего рода, награда или признание моих заслуг? Да нет, чушь какая-то. Так что же эти сволочи придумали?".

Честно говоря, меня этот документ малость взбесил. Он еще раз показал мою зависимость как слуги от своего хозяина. Из этой ситуации только одно радовало: мой хозяин сидит на троне. Положив документ обратно в конверт, я решил, что пока спрячу его сегодня у мадам Бове, а при первой же встрече с Оливье узнаю, что все это значит. Спустился вниз, подошел к Жерару. Тот вопросительно посмотрел на меня.